Россыпь битого витражного стекла

Тейнава, тень своей сестры — неотъемлемая часть, вторая половинка сердца, её близнец — он лежал неподалёку, клинок выпал из его пальцев. Тейнава не хотел умирать — не мог допустить гибели сестры. Должно быть, она умерла первой, и, охваченный горем и гневом, Тейнава решил покарать её убийцу. Безуспешно. На лице ящера застыла гримаса боли и обиды — он, всегда быстрый и ловкий, не привык проигрывать, не был готов к смерти, не ждал такого подлого удара прямо в самое сердце Семьи. Люсьен присел рядом, провёл пальцами по изумрудной чешуе на щеке воспитанника, закрыл его глаза прикосновением. Мальчишка… … — Если тебе не нравится какое-то оружие, ты не обязан использовать его, — Люсьен отбросил с лица прядь выпавших из косы волос, перекинул меч из руки в руку. — Меня так учили, нас-ставник, — Тейнава отложил парные кинжалы и вытянул со стойки меч, блеснувший зеленоватым зачарованием понижения выносливости. Взвесил клинок в руке — улыбнулся широко. — Не вижу никаких проблем. Не нравятся кинжалы — бери меч и нападай уже, пока я тебя этим же мечом не отшлёпал, — строго произнёс Люсьен, но глаза его смеялись. Тейнава замер на мгновение, словно пытаясь понять, шутит его Спикер или говорит всерьёз — а потом обрушил на него вихрь быстрых рубящих ударов. Да таких, что Лашансу пришлось уйти в глухую оборону, чтобы не попасться под эту сверкающую атаку. — Кто тебя учил сражаться на мечах? — поинтересовался он, отбивая очередную связку ударов и даже не пытаясь атаковать сам: пусть Тейнава как следует отведёт душу, всё-таки любимое оружие требует регулярных тренировок, и манекена тут будет недостаточно. — С-сам, — коротко проронил тот в ответ, дивным образом комбинируя классические сиродильские стойки и что-то совсем уникальное, видимо, аргонианское или босмерское. Яркий, быстрый, смертоносный — от волнения изумрудные полосы на скулах словно стали ярче, и глаза сверкали неподдельным восторгом, азартом. Цвет Тейнавы — зелёный. Цвет молодой травы, которой поросли болота Чернотопья, цвет яда и зачарования на его мече, цвет полосок на его хвосте, цвет надёжности и стабильности. … Мальчишка. Люсьен привёз их сестрой сюда сам, сам закончил их воспитание, обучил всему, что знал — и сам же подписал им приговор, обрёк на гибель. Сам же вырвал из своей груди сердце, слепо подчиняясь приказу. Впрочем, он знал, что Очива или Тейнава тоже не стали бы спорить, и повернись всё иначе — кто-то из них так же стоял бы над его, Люсьена, бездыханным телом. Потому что повиновение Догматам выше всех остальных законов. Выше любви, выше привычек, выше всяческих симпатий. — Сходи в тренировочный зал, — прозвучал высокий отвратительно-спокойный голос Анголима, и Люсьен поднялся, отходя от тела Тейнавы. Действительно, не стоит задерживаться.