Длинная тёмная ночь

      Слуга снова поклонился и ушёл.       «Некрасиво как-то получилось», — подумал Ибрагим и решил пойти в покои Хюррем, где, собственно, ему теперь и место. Паша встал, но, сделав шаг, пошатнулся, наступил на подол платья и в очередной раз (!) свалился на пол.       «О нет, опять! Ну когда это закончится?». Ибрагим потёр голову, которую ушиб при падении и попытался подняться на ноги. Но этот манёвр ему, почему-то, не удавался. Он отчаянно выпутывался из платья, рукавов, платочка, свисающего перед лицом, но, увы, безуспешно. Таким образом Ибрагим прополз почти до двери, где, наконец, сумел поднялся.       «Да как так?! — возмутился паша, понимая, что опьянел. — Раньше я кувшинами пил — и ничего, а теперь глоток вина — и всё: несите меня семеро!» Он открыл дверь и вышел. «Ненавижу это тело», — жаловался он сам себе, по дороге в покои. Периодически паша спотыкался, чуть ли не падал, опирался о стену, но мужественно пытался идти трезвой походкой. Проходя комнатой, где жили наложницы, Паргалы наиболее старался, и ему это, кажется, удалось. По крайней мере, даже не пришлось делать вид, что Хюррем-султан плохо себя чувствует.       «Кроватка…», — радостно подумал паша, зайдя в покои. Путь к ним казался Ибрагиму терновым лесом в болотах. Он снял с головы платочек, улыбаясь, упал в мягкие подушки и завернулся в одеяло. Сквозь дремоту, паша пробормотал взволнованной наложнице что-то типа: «Всё в порядке, я просто устала», — и уснул.       Чей-то голос упорно пытался пробудить Паргалы, и его даже начали аккуратно теребить за плечи. — Сюмбюль, — сонно пробормотал он. — Вставайте, паша. Уже время, — шёпотом сказал Сюмбюль. — Время? — переспросил Ибрагим, приподнялся и осмотрелся вокруг. — А что, уже потемнело? — Давно. А с вами всё в порядке? — в голосе евнуха была подозрительность. — Да, всё отлично. А где вы были всё это время? — Хюррем-султан приказала уехать из дворца, дабы ни с кем не встречаться. — Это умно. — подметил Ибрагим, поднимаясь с кровати.       Сюмбюль очень подозрительно смотрел на растрепанное и измученное тело своей любимой султанши, но вопреки всему, молчал.

***

      Прохладный осенний ветер шатал верхушки деревьев. Где-то вдалеке слышался вой бродячих собак, что усугубляло и так мрачную атмосферу мусульманского кладбища. Вокруг были стражники и множество факелов, освещающих надгробные камни. В сторонке стояла Хюррем, немного дальше Ляэзар-хатун, а с ней ещё две старушки и один молодой парень. Хюррем не стала спрашивать, кто это и зачем они здесь. Ей было всё равно, лишь бы они сделали своё дело. Тем более, ведьма сама объяснила, что эти женщины — её помощницы, а парень — её ученик. — А это и вправду великий паша, — шёпотом говорила одна из старух. — Так ты поменяла их, Ляэзар? Неужели, удалось?  — Удалось, Фелин, я же говорила. Скоро здесь будет и Хюррем-султан, вернее, паша в её теле.  — Ушам своим не верю, — пробормотал помощник Ляэзар.       Колдуны всё время перешёптывались, изредка улыбаясь, но Хюррем на них даже не взглянула. Она считала секунды, дожидаясь Сюмбюля-аги с пашой. Ни кладбище, ни вой собак совсем её не пугали: султанше было не до них. ***       Мчась на карете, паша заметил, что совсем неважно себя чувствует. Так себя он чувствовал обычно с утра, после похода в кабак или какого-нибудь празднования. Мысленно проклиная женское тело, он вышел из кареты пошатнувшись и остановился, дабы удержать равновесие.       К ним уже подошла Хюррем, явно недовольная и даже разгневанная. — Почему так долго, Сюмбюль? — прошипела она. — Простите, госпожа. — Ибрагим, с тобой всё в порядке? — обратилась она уже к своему телу. — В порядке, — равнодушно ответил он. — А что это за запах? Это алкоголь? — она сделала паузу и продолжила разъярённей. — Ты что, пил?! — Какая теперь разница? — Паша, да как ты… — Нет времени, — перебил он султаншу и двинулся вперёд.