Длинная тёмная ночь

***

      Колдуны поклонились приехавшему паше, а Ляэзар предложила начать. — Станьте вот здесь, — сказала старушка обоим. — Сначала, вам необходимо прочитать вот это, — она показала два листа. — Один Ваш, султанша. Другой Ваш, паша.       Стражники поднесли несколько факелов ближе, дабы можно было прочитать что-то в такой темноте.       Хюррем и Ибрагим взяли листы и начали внимательно всматриваться в их содержимое. Но, перевернув, потом снова перевернули, и, снова повертев во все стороны, оба ничего не поняли.  — Что это за каракули? — наконец спросил паша. — Какой это язык?  — Это японский, — ответила совершенно спокойная Ляэзар.  — Откуда мы знаем японский? — Хюррем явно казалась раздражённой.  — Простите, госпожа, вот турецкая транскрипция, — старуха протянула им ещё два листа.       С жутко недовольными лицами Хюррем и Ибрагим опять начали всматриваться.  — Прошу, читайте, — говорила Ляэзар. — Паша, вы первый.       Ибрагим недовольно хмыкнул, и начал: — каэру пёко-пёко мипёко-пёко, авасэтэ пёко-пёко мупёко-пёко акамакигами, аомакигами, кимакигами сумомо мо момо мо момо-но ути коно ко нэко-но ко оаяя, хахаоя ни оаямаринасай.       Паша читал с запинками, пристально вглядываясь в текст. «Что вообще это за бред?» — подумала Хюррем. — Ваша очередь, султанша. — конотакэгакинитакэтатэкакэтанова, такэтатэкакэтакаттакаратакэтатэкакэта дансу га сунда намамуги, намагомэ, наматамаго бо: дзуга бё: буни дзё: дзуни бо: дзуно э о кайта       Султанша читала не лучше, и устало выдохнула, закончив.       Старуха тоже что-то сказала, конечно же, на никому непонятном языке. Остальные колдуны повторили за ней два последних слова. Потом она взяла в руки два кубка и протянула их султанше и паше. — Вот, теперь вы должны выпить это. — Что это такое? — понюхав и поморщившись, спросил паша.  — Зелье, пейте до дна.       Жидкость в кубках имела просто отвратительный запах, и пробовать это на вкус никому не хотелось. Но Хюррем ради спасения была готова на всё. Скривившись, она сделала глоток, но остановилась: — Аллах, ну и гадость. — Пейте, султанша, — настаивала ведьма.       Хюррем, переборов себя, так и сделала. А вот паше было в разы сложнее. Он и так чувствовал себя далеко не отлично, а от одного запаха этого зелья его тошнило ещё больше. «Помоги мне, Аллах», — повторил он мысленно за полминуты не менее раз десяти, и наконец, решился глотнуть зелья. Выпив его залпом, паша закашлялся, наклонился и прикрыл рот ладонью. Так ужасно ему не было давно. Хюррем было одновременно и стыдно за своё тело, и что-то внутри неё потешалось над страданиями Паргалы. — Вам плохо? — обеспокоилась ведьма. — Нормально, — прохрипел паша, отдышавшись. «Пронесло, — с облегчением, подумал Ибрагим. — Мама, забери меня отсюда…».       Колдуны снова что-то говорили, громко и хором, периодически вскрикивая: «Яхо!». Хюррем начала чувствовать себя нелепо, благо, ей не приходилось повторять за ними. А Ибрагиму было совсем не до чувства собственного достоинства (что очень странно) — он мечтал только о том, что бы всё закончилось. Вкус противного зелья до сих пор был у него во рту, от чего тошнота чувствовалась гораздо сильнее. А крики хора били пашу по голове, как громила-кузнец бьёт молотком раскалённое железо. — А теперь, вам нужно стать на колени лицом друг к другу, — закончив кричать, сказала Ляэзар. — Это ещё зачем? — Так нужно, султанша.       Нехотя оба опустились на землю. Их самолюбие, пожалуй, успокаивало только то, что они стояли на коленях перед своими же телами. Ведьма снова что-то говорила, но не долго. Потом она взяла в руки два куриных яйца и сказала: — Возьмите. Разбейте яйца друг другу о головы и скажите: «Да будет с нами Аллах». — А крысиных кишков мы есть не будем?! Или купаться в крови русалок?! — паша возмутился не в шутку. — Это необходимо.       Ибрагим и Хюррем скривились в недовольстве. Но выбора не было. «Зачем я во всё это ввязалась?!» — отчаянно думала Хюррем. — Да будет с нами Аллах, — проговорил Ибрагим и влепил яйцо в свою же голову. — Да будет с нами Аллах, — сквозь зубы прошипела Хюррем, разбила яйцо и кинулась вытирать ладонями глаза.       Стекающая по лицу жидкость была паше ужасно противна, и тошнота снова подступила к горлу. В какой-то момент он даже был готов заплакать, но держался, отчаянно стряхивая скорлупу с головы.       Хюррем сразу поднялась на ноги, разгневанно хмыкая. Султаншу жутко раздражало то, что борода стала такой липкой, и её не вытереть.       Паша с трудом поднялся, шатаясь и испачкав мокрые руки в грязи. Это был самый худший день в жизни обоих. — Вот и всё, — огласила Ляэзар. — Как всё? Но ничего не изменилось. — Вы вернётесь обратно во сне, паша. Ничего не бойтесь, утром вы проснётесь в родном теле. Но нам нужно остаться здесь и провести ещё один обряд уже без вас. — Ну, и слава Аллаху, — Хюррем, наконец, вздохнула с облегчением. — Откуда мы знаем, что она не врёт? — спросил Сюмбюль. — Мне всё равно, я хочу только помыться, — пробормотал паша и попятился к карете. — Госпожа, не переживайте, мне не зачем вас обманывать. Нам необходимо сейчас вызвать духов, и попросить их о помощи. Но вокруг не должно быть ни одной живой души, иначе ничего не выйдет. — Ладно, Сюмбюль, поехали домой. — Мы оставим её? — Пускай, — устало махнула Хюррем и ушла. — Меня дома ещё ждут истерики Хатидже, — бормотала уже себе под нос султанша.

***

      Колдуны сидели у костра и живо обсуждали спектакль. — Во ты даёшь, Ляэзар! — заливаясь смехом, говорила одна старушка. — А я не верила, что ты их поменяла телами. — А как не поменять, коль такой шанс?! Я весь день думала, как бы над ними посмеяться. Привести их на кладбище решила сразу! Сначала, правда, хотела, чтобы они друг другу в лицо грязи вылили, но решила всё-таки яйцо. — А зря, можно было и грязь! Эти идиоты что угодно бы вытворяли! — И то правда. А что ты такое им читать дала? — Японские скороговорки! — все снова залились смехом. — Ты хоть вернёшь их в свои тела? — спросила старуха Фелин. — Заклятие действует не больше суток, они утром сами вернутся назад! — Это же надо, — говорил молодой ученик, — поиздеваться над такими уважаемыми людьми. — А пусть знают, «всемогущий паша» и «великая султанша»! *** Перевод слов Ибрагима с японского языка: 蛙ぴょこぴょこみぴょこぴょこ、合わせてぴょこぴょこむぴょこぴょこ。 かえる　ぴょこぴょこ　みぴょこぴょこ、　あわせて　ぴょこぴょこ　むぴょこぴょこ — Лягушка прыг-прыг, три раза прыг-прыг, вместе «прыг-прыг» шесть раз прыг-прыг 赤巻き紙、青巻き紙、黄巻き紙。 あかまかがみ、あおまかがみ、かまかがみ — Красная, синяя и желтая писчая бумага в свитке 李も桃も桃のうち すもも も もも も もも の うち — И слива китайская, и персики — среди персиков この子猫の子。 このこねこのこ — Этот детеныш — кошкин сын お綾や、母親にお謝りなさい。 おあやや、ははおやにおあやまりなさい — О-Ая, извинись перед мамочкой! *** Перевод слов Хюррем с японского языка: この竹垣に竹立てかけたのは、　竹立てかけたかったから竹立てかけた。 このたけがきにたけたてかけたのは、　たけたてかけたかったからたけたてかけた。- Бамбуковые шесты, которые я начал вставлять в бамбуковый плетень, я начал вставлять, потому, что мне этого захотелось ダンスが済んだ。 ダンスがすんだ。- Танцы закончились 生麦、生米、生卵。 なまむぎ、なまごめ、なまたまご。 — Сырой ячмень, сырой рис, сырое яйцо. 坊主が　びょうぶに　上手に　坊主の　絵を　描いた。 ぼうずが　びょうぶに　じょうずに　ぼうずの　えを　かいた。 — Монах умело нарисовал на ширме портрет монаха.