3
Он был уверен, что всё это случилось не просто так. Ситуация была страшная, все были в шоке и никто не мог нормально здраво мыслить. Никого не волновали детали этого происшествия. Никого, кроме него. Волнения от одного понимания и складывания этого пазла росли, как грибы после дождя. И как же сильно ему не хотелось верить в это. Он ходил по кабинету из угла в угол, хватаясь то за голову, то схватившись одной рукой за другую, то просто держал их в карманах. «Он же говорил… он говорил… говорил же!» По итогу этих мыслей он ударил по столу. Ему было очень досадно. Злоба кипела в нём. «Я допустил это? Моя это вина? Он же сказал мне… я его упустил». Так могло продолжаться ещё долгое время. Волнения перерастали в шок, непонимание и отторжение. Никак не хотелось верить в то, что это всё случилось. И случилось в один день, в один миг. От этого только страшнее. «Что ещё этот фокусник выкинуть может?» — думал он. — «Он же… он…» К нему пришло моментальное озарение. Как ясное солнце после дождя, после хмурых туч и пасмурных дней. Мысль, которая его взбудоражила и заставила насторожиться, напрячь извилины мозга сильнее, насколько это можно было. «Эрмак. Он следующий».***
— Говорите, что она убила себя этим? Эрмак указывал на лежащий на полу окровавленный кинжал. — Именно этим? Не топором? Один из учителей стал интенсивно кивать. — Да… Да! Да, да, да! Этим… — он поднял свою руку, сжав её в кулак, ударив по ладони, — вот так… разрезала ладонь. — Что она топором делала? — Била по двери, только по двери, ничего больше. Эрмак стал в открытую смотреть на Серджа таким взглядом, будто они оба что-то знают. Сам же Сердж смотрел на пол очень озадаченным взглядом. Ведь он не мог поверить в то, что у этой женщины был точно такой же кинжал, что и у него. Вещь, появившаяся из ниоткуда, из пустоты и без причины. Теперь он начал задумываться о том, что в один день на месте этой женщины может оказаться уже он сам. — Не хочу тебя тревожить этим, — тихо говорил Эрмак. — Но, кажется, что… — Да. — Да, и я о том же, — кивнул он. Сердж положил руку на лоб. Он был холодным. Зрачки немного вздрагивали, когда в их зону видимости попадало холодное оружие. «Что за хрень тут происходит?» Никак иначе. Только этот вопрос будоражил его разум. И, скорее всего, будет бушевать в голове ещё добрых недели две. Если не больше. И не было гарантий того, что это не подкрепит какой-нибудь новый неожиданный случай. Или подробность. Или всё это вместе. А может, что-то похуже.***
Эрмак почувствовал, как кто-то его ткнул в бок. Он обернулся, увидев знакомое лицо. — Марсель? Он неприятно улыбнулся и дал понять, что им лучше отойти от лишних лиц. Тот в ответ неловко кивнул, после чего они подошли к окну. — Слушай, — начал Марсель. — Ты же в курсе уже, да? — Ну, вроде того. — Женщина умерла не просто так. В этом замешан… он. — То, что она умерла не просто так, я уже знаю. Тем более, тут появились очень интригующие подробности. И да, кто этот «он»? Это не тот, о ком мы сейчас говорим. Он покачал головой. — Нет, похуже. Что за подробности? Боюсь предположить. — Это долгая история, — Эрмак вздохнул. — Но связанно с Ваймом. Понял? Марсель на секунду задумался. Быстро вспомнил, покивал. Вспомнив, он неприятно удивился. — Что… что? Что? Как это связанно? — Лиловое свечение, высушенное тело и так далее. А ещё у одного из сотрудников полиции появился такой же кинжал, как у неё. — Эрмак изобразил орудие в ладони, якобы прокрутил его между пальцами. — Очень необычно, не так ли? — Это же значит, что он Пал… Он быстро заткнулся. Его глаза вздрогнули и быстро осмотрелись. — Ты понял… эта женщина… одна из них. — Да?! — Да. Поэтому он её и убил. Они и он хотят пробраться за эту запечатанную дверь. Послушай… Марсель сделал вдох. — Тебе нужно уйти. Закончить, завязать, уехать, что угодно, только подальше отсюда. — Чего? — Эрмак нахмурился. — С чего бы? Я впервые подбираюсь к этому поближе, я не хочу отпустить это. — Помереть хочешь? Как Альфред или как все те из Вайма, ты же в курсе, чем это всё грозит. А эта хрень сделает всё, чтобы добиться своего. Я не сомневаюсь, да, что ты повидал уже много дичи из этой области, но пойми, Эрмак, что я… я… ты знаешь, что я осведомлён лучше. — Ну, могу усомниться. — Я виделся с ним. И он мне дал чётко понять, что он на тебя глаз положил, — Марсель закрыл глаза. — Тогда прости, но ты мне поможешь. — Чего? — Я, кстати, хотел тебя позвать на эту вечеринку. Ты же знаешь… как выходить из тела? — Да ты спятил, похоже. — На его лице отразилась паника, хоть он и старался говорить всё тем же голосом. — Но ты же нам поможешь? Марсель не мог ответить на этот вопрос точно. Ему было не по себе от такого предложения. Есть ли тут правильный выбор с его стороны? Он не знал, как ему поступить. Хотя, возможно, Марсель просто мечется между правильным выбором и тем, стоит ли ему помогать в непонятном деле. Ведь у всего есть последствия. Однажды эти последствия привели его знакомого Альфреда к смерти.***
Зенфиксу становилось дурно. Его тело начинало трясти от холода, который упал на него из ниоткуда. Вроде на улице не так прохладно, чтобы он умудрился замёрзнуть. Это доказывало и то, что никто не обращал внимания на холод, никто не ощущал его, все стояли и разговаривали как ни в чём не бывало. А Зенфикса уже трясло не на шутку. Он стучал зубами. — Зенфикс! — обратил внимание Кассини. — Ты чё? — Что? Мне холодно, — парень обхватил себя за плечи и выдохнул. — Как тебе может быть холодно? Ты что, укуренный? Зенфикса это взбесило. — Что за ересь ты несёшь… — Да ладно тебе, смешно же, — он посмеялся. — Ага, умереть от смеха можно, — в его голосе слышалось откровенное раздражение. — Очень смешно, да, да. Заметив, что Зенфикс был не в восторге от чувства юмора Кассини, он сразу поменял лицо и ударил парня в плечо, сказав: — Что за агрессия? Что ты такой нервный? Успокойся, прикури бамбук. — Потому что достали эти твои шутки, эти твои тупые вопросы и вечные допросы. Надоело, это не смешно. — Ты просто не понимаешь, вот и всё. — Скорее бы нас уже отпустили, — пробубнил Зенфикс. — Холодно, блин. Была видна машина скорой помощи. Там копошились люди в форме. С момента, когда все вышли на улицу, уже прошло около получаса. Если не больше. Все начали уставать. Шумные разговоры действовали на нервы, они только усиливались и подкреплялись вечными вздохами и недовольством всех присутствующих. Было много тех, кто смеялся. Зенфикс увидел свою классную руководительницу, которая всё это время стояла неподалеку от своего класса. На вид она была очень озадаченной, расстроенной и даже пребывающей в лёгком паническом состоянии. И понятно, почему. Ведь это происшествие немного связано с ней. Как минимум тем, что с собой покончила мать ученицы её класса. Не трудно догадаться, что сейчас у неё настоящий стресс. В руках она держала свой телефон с брелоком в виде розового слоника. Он качался на ветру. Когда Эльмина нажимала на экран своего небольшого сотового телефона, то виднелось, как же сильно у неё тряслись руки. Женщина тихо ругалась, поднимала голову к небу, закрывала глаза и едва ли не плакала. — Кто знает номер Миды? — не выдержала она и громко спросила у класса. — Кто знает, что с ней? Есть кто? Пожалуйста. Подростки услышали её, но решили сделать вид, что никто ничего не слышал. Никому не было дела до ненормальной девчонки. Только Зенфикса это заставило задуматься. «Почему ей это интересно?» — он думал над этим, потому что самому хотелось узнать, где пропадает Мида. — «Что-то случилось?» Эльмина спрашивала стоящих рядом с ней одноклассников Зенфикса. Спрашивала тихо, наклоняясь, а потому сам Зенфикс не мог услышать, о чём она вела беседу. Большую роль в этой проблеме играл окружающий шум, хотя не исключено, что и без него он ничего особого не услышал бы. Из школьных дверей вышел директор. Как обычно, он был одет по-деловому: синий пиджак, красный галстук и тёмно-синие штаны. Его лысая голова блестела на солнце. Зенфиксу всегда казалось нелепым, когда люди брились налысо. Ему невольно приходили очевидные шутки. В случае с директором это ещё пополнялось глупыми небритыми боками. В руках у него был ручной магнитофон, которым он махал всем. Он что-то крикнул, прежде чем включить непосредственно сам прибор. Судя по движению его рук, по лицу и тем остаткам звука, что он выкрикнул, он просил всех замолкнуть. Затем директор стал кричать в прибор: — Уважаемые, прошу уделить минутку внимания, это очень важно! — когда шум сошёл на нет, мужчина стал говорить поспокойнее, вздыхая в магнитофон. — Эх, думаю, вы уже все наслышаны о том, что случилось в стенах нашей с вами любимой школы. Это ужасно, и теперь из-за этой дряни нам придётся отмываться, нам это испортит репутацию. Сейчас в школе ведётся расследование по этому делу. Прошу простить, что мне пришлось заставить вас всех так долго ждать. Что я могу сказать вам, мои дорогие, так это то, что эта женщина, слышите?! Эта женщина была под веществами, это уже доказано! — лицо директор стало в разы злее. — И теперь нам придётся отвечать за эту выходку, вы слышите?! Нам! А не ей! Вы понимаете всю суть этой проблемы? Я вам с самого своего прихода говорил о том, что вся эта гадость, что вы употребляете внутрь, рано или поздно скажется на вас, и что мы видим? Я эту женщину практически не знал, увы. Возможно, она была хорошим человек, да, не спорю. Но скажите мне, какой хороший человек будет портить себе организм? Тем более, когда у него есть ребёнок. Это абсурд! И я вот что скажу: это один большой урок вам, мои дорогие. Посмотрите, что с ней стало, и подумайте о себе. Надо ли вам оно? Думаю, все ответили «нет». Ладно… поскольку сейчас идёт расследование, то вы временно отстраняетесь от учебных занятий, прошу всех покинуть территорию школы, только обязательно со своими родителями, родственниками или любыми взрослыми людьми. Так сказать, позаботьтесь в первую очередь о своей безопасности, об окружающих и своих родных. Всем спасибо за внимание, всем хорошего дня! Он махнул рукой и скрылся за дверьми. Люди обрадовались. Все, кроме классных руководителей, которые начали в спешке успокаивать бушующую толпу. Смех, счастливый визг и свист слышались за километры. Орда школьников начала рассыпаться. Много кто решил просто убежать, не дожидаясь сообщения от руководителя. Остальные же собрались в небольшие кучки, обсуждая всё между собой в тесном кругу. Так сделал и Зенфикс, присоединившись к такому же оставшемуся кругу своего класса. Там остались только его знакомые, остальные сбежали. Это приводило Эльмину в бешенство. Она ходила по сторонам, выкрикивала их имена, звала обратно, но прямо в лоб получала их безразличие. Женщина звонила как им, так и их родителям, сообща им о том, чтобы они встретили своих детей и отписались ей о том, что они в полном порядке и пришли домой. Потому что она сейчас несёт ответственность за их целостность и сохранность. Даже Зенфикс, который ничего не понимал в этом, осознавал эту несложную цепочку. А ведь он даже не задумывался над этим. — Ну вот, я же говорил, Зенфикс, — улыбнулся Кассини, — нас отпустили домой. Парень приподнял бровь, ответив: — А я разве говорил, что нас не отпустят? — Я же видел, что ты сомневался. — Он строил из себя детектива. — Я читаю по лицу, чувак. — Почитал бы лучше книги, чувак. В кругу «оставшихся» находился Дорил. Не удивительно, потому что этот парень не любит риски подобного рода. Его родители были строгие. Он плакал и не хотел возвращаться домой из-за тройки, а порой даже и четвёрки. Это уже о многом говорит. Его родители не разрешали ему гулять по вечерам, уходить далеко и всегда требовали сообщать о том, что он и где он. Это подтверждает то, что его родители — типичные родители отличника. Зенфикса это не удивляло. — Вы видели эту монашку? — сказал он, посмеиваясь. — Стопудово она из той соседней школы монашек, они все там в своём хиджабе ходят, взорвут скоро всю свою школу. Только ему казалось, что это смешно. Только ему было смешно. Все остальные настойчиво не слушали его, переглядываясь между собой. Зенфикс же относился к этой теме снисходительно. И даже так Дорил нёс полную чушь. Его предвзятость, глупость и недальновидность во многих сферах просто бесила, бесила всех. Что уж там говорить, даже Гринса, который во многом схож с ним в этом. Даже он это понимает. — Может, она одержима демонами? — спросил Гринс, а потом добавил. — Она… была… да, была. Он тут остался практически по тем же причинам, что и Дорил. Два брата-акробата, как сказал бы отец Зенфикса. Мать Гринса полгорода обыщет ради того, чтобы найти своего сына. — Там же сообщили, что она была под веществами, — сказал Кассини, держа в руках телефон, в котором он листал новости. — Да они все там ту-ту, — опять посмеялся Дорил, крутя палец у виска. — Ходят в своих платках по улицам. — Зачем ей вообще надо было в школу приходить? Если она… того? — спросил Дэнни, обращаясь ко всем. — Чтобы выпилиться у всех на глазах, очевидно же. Это же намного круче, когда ты убиваешь себя на глазах сотни людей, — ответил ему Кассини, опять строя из себя какого-то детектива. Ему только трубки не хватало, или сигары. — А может, она всё же была одержима? — снова ответил Гринс. — Я слышал, что она кричала что-то. — Молитвы задом наперёд? — Может, и молитвы, а может, проклятие. — А может… Не успел. Их очень занимательную беседу прервала Эльмина, уставшая бегать за зайцами и решившая вернуться к тем, кто остался. — Ох, только вы остались, какой сюрприз. Судя по её лицу, она нисколько не была удивлена тому составу, что остался. Она пересчитала всех. Сделав это несколько раз, Эльмина обратилась к Дэнни: — Дэнни, у тебя же родители близко живут? — а потом посмотрела на всех. — У всех тут близко дома? Гринс поднял руку. — У меня далековато. — Я уже твоей маме позвонила, она сказала, что тебя бабушка заберёт. Она скоро подойдёт. Потом она посмотрела на Зенфикса. — Зенфикс? Ты не знаешь, что с Мидой? Ты же вроде разговариваешь с ней? Он кивнул. — Да, я с ней разговариваю вроде как… но я не мог с ней поговорить нормально последние несколько дней. Я без понятия, где она может быть. — И я тоже, и я без понятия, — раздраженно сказала Эльмина. — Боже мой, ладно, все остальные? Вы рядом? Родители у всех дома? — У меня, скорее всего, никого нет, — опять обратил на себя внимание Зенфикс. — Все на работе. Только если бабушка. — Хорошо, у тебя есть её номер? — Да. Зенфикс продиктовал ей номер, и она отошла в сторону, чтобы позвонить. — Здравствуйте, вас беспокоит классный руководитель восьмого Б класса. Вы можете уделить минутку? У нас тут неприятный случай произошёл, и нужно, чтобы вы встретили Зенфикса, чтобы он в целости и сохранности дошёл до дома. Хорошо? Хорошо, отпишитесь. Эльмина сбросила трубку, посмотрев каменным взглядом на Зенфикса, наблюдающего за небом и плавающими облаками. — Иди, Зенфикс, она тебя ждать будет. Парень был только рад наведать бабушку, давно он уже с ней не общался нормально. С их последнего разговора прошла уже неделя, и то это вряд ли можно было назвать нормальным диалогом. Так что Зенфикс видел тут сплошные плюсы. Он с радостью попрощался с товарищами и пошёл в сторону дома своей бабушки. Находился он совсем близко с магазином «Источник», как и его родной дом. Только его дом находился за магазином, а дом бабушки — слева от него. Эти два дома отделяли разные дворы, один переходил в другой. Дорога, проходящая там, была как река, отделяющая берега друг от друга. Странно, но Зенфикс помнил то своё далёкое детство, где вместе с родителями он жил у бабушки. Все вместе и дружной компанией. А потом случился неожиданный переезд. Недалеко, к счастью. Удобно.***
— Кассини, у меня к тебе вопрос. Он насторожился. — Твоя мама сказала, что у тебя температура и что ты в школу не придёшь. Как это понимать? Кассини посмеялся. Нереалистично. — Мне с утра было плохо просто. Она по утрам на работу уходит, решила, что будет лучше, если я в школу не пойду. Но мне стало лучше, я же здесь, видите? Все похлопали ему, как герою. А Дэнни даже добавил: — Поступок настоящего мужчины! — У тебя кто дома? — спросила Эльмина — Бабушка. Она же на пенсии. — Встретит? Он покивал головой. — Насколько я понимаю, вам обоим по пути, да? — она указала пальцем на Дэнни и на него. Они дали согласие. — Ладно тогда, идите, что ли. К счастью, они оба пошли в сторону дома без Дорила, которому тоже было по пути с ними. Пока он их не догнал, Кассини и Дэнни приняли единогласное решение сбежать с точки как можно быстрее и дальше, чтобы наверняка. Скрывать свои намерения они не стали, в буквальном смысле рванув с места сразу же. — Как думаешь… догонит? — задыхаясь спросил Дэнни, когда школа уже скрылась из их поля зрения. — Нет, не догонит, — Кассини замедлился. — Вот это день, конечно. — Ты про что? — не понимая, спросил парень. Дэнни удивился. — Про эту ситуацию, разве это не странно? Кассини сделал очень странное движение левой рукой. Он выдвинул её немного вперёд, от себя и ткнул указательным пальцем правой руки в левую ладонь. Парень повторил это несколько раз, после чего посмотрел на Дэнни и сказал: — Это же прекрасно. — Чего? Что в этом прекрасного?! — он окончательно смутился. В ответ тот лишь указал на небо. — Пойми, Дэн, чем больше эти идиоты будут совершать такое, тем меньше их будет среди нас. Разве это не так? — Ну… да? — Тогда что в этом плохого? Они же опасны для нормального общества. Дэнни это немного пугало. То, как говорил Кассини, каким тоном и с каким выражением лица. — Ты какой-то не такой. — Хорошо, — он прекратил. — Я так не буду. Оставшийся небольшой отрезок пути они прошли в тишине. Дэнни только поглядывал на своего друга, который всё это время смотрел в землю, опустив голову. Из-за этого его голубоватые волосы прикрывали лицо, и не было хорошо видно, куда именно он смотрел. Вдобавок его глаза сливались с цветом волос, что ещё сильнее путало. Они дошли до арки, где обычно прощались. Этот день, конечно же, не стал исключением. Дэнни попрощался за ним за руку. — Ай… — воскликнул он, когда почувствовал, что Кассини слишком сильно сжал руку. — Ой, — это заметил сам Кассини, — извини, просто правая рука. — Я и подумать не мог, что ты так можешь! Он ухмыльнулся так, как обычно любил это делать: прищурив глаза, отчего они становились совсем узкими, и приподняв уголки губ, как в фильмах с дорогими актёрами. Кассини был доволен собой. — Ладно, до завтра, — без лишних разговоров сказал он, отпустив руку Дэнни и взмахнув ею. — Да, и тебе того же. Помахав другу, Дэнни двинулся вперёд, к своему подъезду. Краем глаза он всё ещё видел Кассини, который медленно шёл в арку. Но он внезапно остановился. Дэнни это не только увидел, но и услышал. Парень продолжил идти, из-за чего Кассини пропал из поля видимости. Теперь Дэнни мог увидеть его падающую тень, чтобы убедиться — он стоит и смотрит на него. Внутри появилось два желания: остановиться и спросить или же смыться. Любопытство оказалось сильнее. К тому же, это же Кассини, что он может плохого сделать? — Чего ты встал? — спросил Дэнни, обернувшись. Кассини смотрел на него. Немного подумав, он поправил волосы той самой сильной правой рукой и ею же указал на окно Дэнни, сказав: — Эй, Дэн, пореже выглядывай из окна.***
Дорил смотрел в сторону Дэнни и Кассини. А именно на то, как они убегали, оглядываясь на него. Не нужно быть гением, чтобы сложить этот пазл. На его лице застыла гримаса некой озлобленности. Когда они не убежали ещё слишком далеко и вновь оглянулись на него с улыбками, то он пригрозил им кулаком. Дорил всеми силами показывал, что ненавидит их, что он им шеи свернёт, когда доберётся до них. А внутри царили обида, грусть и разочарование. В случае с ними, парень совсем не понимал, друзья ли они для него или это всё просто обман ради обмана. Дэнни с Кассини часто грызут друг другу глотки, и нередко это переходит в реальный мордобой, за которым все наблюдают. Но всем понятно, что эти двое чуть ли не выросли вместе. Для них это забава. А что насчёт Дорила? Он думал, что они его друзья. Но уже который раз они ссорятся, и это не похоже на шутку. Это тонкая грань, по которой ему ходить рано или, может, вообще нельзя, потому что держать баланс между притворной ненавистью и настоящей он не сможет и сотрёт его в пыль. Дорил хочет себе хороших друзей, просто не знает, каких именно. — Дорил! Доллар! Дорил! Алло! Светловолосый! Ты меня слушаешь? Вместе с этими претензиями дул ветер, приглушающий надоедливого Гринса, пытающегося привлечь внимание к себе. — Ты надоел уже, что тебе? — попытки оказались успешными, он не выдержал. — Что нового в твоих наблюдениях? Это очень важно для нас. — Кого «нас»? Ты здесь один. Гринс ударил себя по лицу. — Умалишённый, я имею в виду себя и Терра. Я ему просто передам твои слова. Неужели так сложно до этого додуматься? Дорил стал отходить от Гринса, он даже повернулся к нему спиной, а не боком, как это было пару секунд назад. — Ой, твой этот Терр надоел уже немного. — А ты только за спиной его осуждать можешь! — уже не в первый раз Гринс указывал ему на это. — Говори уже, иначе… — Иначе ты применишь свою секретную технику, ага, — опередил он его, сказав сразу. — Именно! — Гринс поднял палец вверх. — Не заставляй, лучше не заставляй. Он быстро менял выражение лица и тон, из доброго мальчика превращался в какого-то ненормального. Мало кто способен это заметить. Парень ушёл, шмыгнув носом. Вот так просто — взял и ушёл, ничего не сказав. Он ушёл от Гринса в сторону тех, кто остался. Гринс остался наблюдать за этим. Уходя, Дорил только пару раз оглянулся и увидел, что тот грозит ему кулаком. А его лицо наполняли злоба и обида. Но ему было всё равно. На самом деле ему не интересно это. Ни в каких призраков он не верит, считает Терра странным парнем, считает, что это всё — детские шалости, а историю про живого зайца он сочинил, хотя тот правда был жутким. А о чём ему общаться с Гринсом? Очень ограниченный круг общения. Да и после всего этого Гринс в его глазах стал казаться непонятным типом, запутавшимся в своих же псевдотеориях и догадках. — Ребята! Там Гринс думает, что он видит призраков! Вот же дурак, да? Да…?***
Он был погружён в себя. Сидя на стуле, держа в руках ручку, закрыв глаза. Полностью уйдя в себя и свои мысли. Дыхание было ровным. Глубокий вдох, достаточно быстрый выдох. Странно, что он выбрал это место для таких занятий. На третьей паре все, как правило, уходят в столовую на обед. Остаются только те, кто не ест. Всего три человека из двадцати учащихся в этой группе. Терр платит за обед. Однако ходит он туда раз в год, и то чтобы попить чёрный чай, заваренный одним пакетиком в бочке, потому что на вкус он был пресный. Намного чаще он оставался в кабинете и пытался заниматься странным делом. Окружающие думали, что он медитирует, и это действительно похоже на медитацию. Только сам Терр знает, что он пытается на самом деле сделать. Когда он находился в таком состоянии, то время текло невероятно быстро, крайне быстро. Это играело с ним злую шутку. Ему не хватало времени, как он сам считал. Ещё немного, и у него бы всё получилось. И сейчас у него есть шансы, но, увы. Дверь открылась. Громко, ударившись о стену. В кабинет вошли его знакомые. Много кто принёс с собой еду из магазина. Это означало только одно — у него опять не вышло. Терр грустно приоткрыл глаза. «Не вышло». Он решил так и записать, открыв тетрадь и поставив уже шестьдесят пятую галочку в поле «Неудачи», отметив рядом с галочкой дату. «Провал». Терр не то чтобы расстроился. Когда он начинал этим заниматься, то был готов к длинным провалам, уже сразу настроив себя на то, что у него не будет получаться полгода, это как минимум. И всё-таки Терр начинал отчаиваться. Совсем немного, но начало этому было положено. «Может, это всё бред? Может, ничего этого нет? Я зря стараюсь?» — мысли одерживали над ним верх. Рука, держащая ручку, застыла над бумагой. Сам Терр замер на время. Его дыхание прекратилось, и даже сердце как будто на миг замерло. — Кто знает. Голос раздался у его уха. Его владелец — не человек. Терр его знал. У кого-то этот голос вызвал бы панику, страх, и он бы сошёл с ума. Но Терру он скорее напоминал знакомого-алкоголика с прокуренным голосом. Только это был не друг и не алкоголик. А непонятное существо с туманными мотивами. — Ты же не забыл, что я всё ещё здесь? И ты знаешь, почему ты меня слышишь? Терр настойчиво молчал. Отчасти из-за того, что скидывал это на свои причуды. Глаза он закрыл, наблюдая за темнотой. — У тебя получилось.***
Сколько она тут пробыла? День? Два? А может, уже прошло много месяцев или лет. А может, прошло меньше одной секунды. Мида понятия не имела о том, как здесь идёт время. Она продолжала сидеть на крыше одного из зданий, наблюдая за существами, падающими с крыш домов и разбивающимися в щепки. А когда она поднимала голову, перед ней представала необычная картина — огромный разлом в небе, вокруг которого собрались бури и вихри. Там гремел гром. Внутри разлома виднелись обычные, привычные белые облака и голубое небо. Как же сильно сейчас Мида хотела бы туда попасть. Этот разлом давал ясно понять, что она точно не в обычном мире. Ей было плохо, тошно. Она никогда не придавала значения тому, что однажды весь мир пропадёт. Причём не без её вины. Мида оказалась здесь не просто так. И выбраться отсюда просто так уже тоже не получится. Оставалось только смотреть. Пробыла здесь она уже достаточно, чтобы её начало тошнить от этой серости, блёклости. Даже скудный настоящий мир выглядел куда более красочно, несмотря на то, что и те виды её уже успели достать. Она устала видеть их муки. Серые существа плакали, громко выли, говоря на своём языке. Мида слушала их, сидя, обхватив колени руками и опустив голову. Голоса настолько въелись в сознание, что девочка начала привыкать к ним. В какой-то момент они стали напоминать ей о голосе матери. — Ты найдёшь Альфреда? Ты же найдёшь его? Пожалуйста, скажи мне, ответь, пожалуйста. Мида не хотела слышать собственную мать. Вернее, такую мать. Ей не хотелось думать о том, что отец умер, что его больше нет. А если он где-то и есть — исходя из их веры — то он очень далеко от них. Она не найдёт его больше никогда, даже если умрёт. Мида уже перестала верить в то, что она всё ещё жива. Она перестала отрицать это, начиная потихоньку принимать это, как данность. Ей не хотелось задумываться над тем, сколько ей придётся тут пробыть. Ведь ответ будет очень неутешительным. — Вечность.