4
Их крики заглушил внезапный низкочастотный гул, который словно грохотом прошёлся по всей округе. В ту же секунду её ослепило яркое пурпурное свечение, исходящее из одной точки. Она увидела перед собой прямоугольный проход, внутри которого бушевал вихрь. Ей показалось, что это её конец и что она видит перед собой свет пустоты — то, что видит каждый после смерти. Об этом ей рассказывал её отец, и у неё всегда появлялся интерес: как же выглядит этот «свет пустоты». Она думала, что сейчас это именно оно, и не понимала, радоваться ей этому или плакать ещё больше. В конце концов, было немного страшно. Из прохода, немного напоминающего дверь, начал выходить силуэт. Он очень быстро перекрыл свет и встал перед ней. Это был он — незнакомец. Мида поняла это сразу, как только увидела красные точки вместо глаз, смотрящих на неё с большим интересом. — Ну, здравствуй, — сказал он. Девочка от страха попятилась назад от него. Он продолжал стоять и настойчиво смотреть на неё, ожидая ответа. А ей было тяжело не то чтобы говорить, а просто открыть рот. Мида была сильно шокирована. — Это… ты! — слова вырвались из неё, как крик души. — Ты! Это из-за тебя я сейчас здесь. Что ты… сделал? Незнакомец наклонился так, чтобы его лицо находилось на одном уровне с её головой. — Ничего. Она промолчала. — Ты знаешь, что он сделал с твоей матерью? Мида волнительно покачала головой. А её мысли сразу завертелись вокруг одного: «Что сделал? Кто сделал? С ней? С ней что-то случилось?» Она хотела это сказать, но боялась. Она всегда боялась его, потому что непонятно, что это существо прячет у себя под маской. А теперь, уже после того, как она потеряла отца и осталась тут, случайно вспомнила слова, которые однажды произнёс отец: — Тыквы всегда лгут. Незнакомец протянул ей свою оранжевую руку. Он изо всех сил пытался выглядеть дружелюбным перед ней, но от этого только больше казался враждебным. Это правда настораживало. — Я помогу тебе, Мида. Она всё же позволила ему взять её. Что ей ещё оставалось делать? Ей было страшно. Она боялась его, но только он сейчас может хоть как-то помочь ей. Незнакомец повёл её за собой, прямо в образовавшийся пурпурный проход. Глаза всё больше слепило от яркого света, и в итоге Мида перестала что-либо видеть. Она только слышала гул, больше ничего. А затем наступила темнота. Звуки утихли. Ничего не было слышно. Сама Мида чувствовала себя подобием воздуха. Это было очень необычное ощущение, когда она не ощущала частей собственного тела. Она ничего не понимала, стараясь верить, что скоро всё вернётся. Мида увидела первые краски. Они появлялись постепенно. Сперва это было похоже на обычные кляксы. Вскоре эти кляксы превращались в более сложные формы, рисунки. Она начала видеть стены, пол, потолок, двери. И тогда до неё дошло, где именно она сейчас находится. Мида находилась в стенах школы. Чувства и ощущения постепенно начали возвращаться к ней, но в очень специфичной форме. Она ощущала себя крайне странно. Не как раньше, когда она была ещё живой. Из-за этого Мида потеряла равновесие и упала прямо на пол лицом. Боли она не ощутила. Только немного приподняв голову, Мида заметила его тень с глазами, они по-прежнему были направлены на неё. — Посмотри. Подняв голову ещё повыше, девочка увидела то, чего никто не хотел бы видеть. Труп собственной матери. Только увидев её руку и лицо, Мида тут же опустила голову, закрыв рукой рот, чтобы случайно не закричать. Она закрыла глаза, не желая больше видеть эту ужасную картину. — Это сделал он. Видишь? Тень незнакомца встала с пола, и тогда он превратился в свою привычную форму. Поправив чёрный галстук, он присел и прикоснулся к Миде. — А ты знаешь, по чьей вине это всё произошло? Как бы сильно она ни хотела этого не признавать, но Мида понимала: это её вина. Она должна была открыть эту дверь, это была её работа, и она с ней не справилась. — Моей… — Твоей. Ты должна была пойти следом за своей матерью на этой неделе. Ты же использовала кинжал? — Да. Он усмехнулся. — Но использовала не по назначению, как я понимаю? — Да. — Ты готова сдаться и умереть от его рук? — Я не знаю. — Ей было ещё труднее сдерживать очередной поток слёз. Мида практически отчаялась, когда узнала о столь ужасной новости. — Зачем ты должна была открыть дверь? И ведь правда, зачем? Мида делала это только из-за просьбы родителей. Которых теперь уже нет. Этого хотел её отец, а за ним и мать. Непонятно, кроме того, что это было «особое задание». — Ты даже не знаешь, что за ней находится? — Нет. — Что же… — он поднялся, — там находится то, чем его можно убить. Вам, простым людям, нельзя использовать это оружие, но я… я могу. Именно поэтому я и обратился к твоей семье. И мне очень жаль, что они теперь мертвы. — В его голосе никакой жалости не было слышно. — И, как я погляжу, ты тоже готова умереть, оставив весь ваш путь курам на смех, так? — Нет, я не готова, — жалостно сказала Мида. — Ты уже так уверена в этом? Да? — Да, я уверена. — Хочешь отомстить ему? — Да, я хочу. — Мида чувствовала себя ещё более странно. Так, будто ей что-то туманит сознание, но ничего поделать с этим она не могла. Незнакомец опять усмехнулся, только громче и звонче. Его глаза загорелись сильнее. А в пасти сверкнули зубы. — Забыла, что я тебе сказал перед тем, как ты попала в тот мир? Она и вправду забыла. Слова уже давно выветрились из головы, оставив после себя только сухой остаток, состоящий из того, что она помнила его лицо и то, что он обращался именно к ней. — Ты больше не можешь вернуться в собственное тело, Мида. — Чего? — ей не хотелось верить в это. — Что…? Как это? — Ты же использовала кинжал, твоё тело гниёт из-за этого. Ты собственноручно прокляла своё тело. Но пока твоя душа не была тронута, потому что тогда ты была бы уже мертва. Отделив себя от тела, ты можешь существовать свободно, пока что. Но путь во внешний мир тебе закрыт, как и мне. — Что? Я не понимаю… а где мы сейчас? Что произошло тогда? Мида, наконец, подняла голову и посмотрела в лицо незнакомца, хоть и было очень страшно. Она правда боялась его. Он смеялся над ней. — Твоя мать, надо признать, умеет обращаться с этим оружием, в отличие от тебя. Она спасла тебя, когда использовала кинжал, перенеся вас обоих в наш мир. Немногие простые люди такое могут, я был удивлён. Она умоляла меня спасти тебя. А сама попыталась решить всё своими силами, как итог — ты видишь его на полу. Это ОН убил её. — И… что мне делать? Что нам делать? Незнакомец просунул руку во внутренний карман пиджака, достав оттуда очень знакомую Миде бумажку. Ту самую, которую он предлагал и матери, и отцу. — Ты можешь отдать мне своё мёртвое тело. Ты знаешь, я не хочу нарушать наши законы, хоть и я не люблю их. Всё было похоже на то, что она заключает контракт с дьяволом. С самим Сатаной. Возможно, так оно и было, и она продаёт свою душу демонам, только пока что Мида этого не понимала. Она была в смятении. Перед ней был однобокий выбор. Он существовал только косвенно. Что бы Мида ни выбрала, она уже никогда не будет жить прежней жизнью. Уже никогда. Вся её жизнь была невозможной целью. И это очень сильно её печалило. Даже думать об этом не хотелось. — Помни, я предлагаю сделки всего единожды. Твой отец совершил большую ошибку, когда отказался от моей помощи. Но… ты. Мида сощурила глаза, внимательно читая текст, написанный чёрными чернилами. Очень неаккуратный текст вызывал у неё боль, читать было тяжело. Но Мида должна была принять какое-то решение, даже если ей это не по душе. Это был непростой выбор. Мида понимала и была уверена только в том, что она останется здесь. Мида не доверяла незнакомцу. Ей хотелось верить, что он правда поможет, но насильно заставить себя верить ему она не могла. Фраза отца только сильнее подкрепляла это мнение. Действительно ли он что-то сделает? Время идёт. Оно неумолимо течёт в одном направлении, как бушующая река. Там потонули её отец, мать. Захлёбываясь, пытаясь выплыть на берег. Сама Мида стояла и смотрела на смуглом берегу, не имея ни единой возможности помочь им. Время течёт, оно никогда не остановится. И она сделала свой выбор.***
Туман. В его глубине скрывались худые деревья. Стояла прохлада. Даже лёгкого ветра не было. Перед его глазами предстал родной двор. Песочница с грязным песком, две ржавые железные горки, одна красная, а другая синяя; жёлтые качели, скрипящие каждый раз, когда на них катались. И всё это окружали монотонные пятиэтажные хрущёвки. Вокруг не было ни единой души. Архитектура была очень знакомой. На первый взгляд, он ощущал уверенность в том, где находится. Но неожиданно замеченные детали дали ясно понять — он не в родном дворе. Это другое место. — Где я? Куда и зачем я шёл? Его мысли образовались в слова, ушедшие далеко в туман и спрятавшиеся от владельца где-то там. Когда он огляделся, до него дошла ещё одна мысль. Все дома одинаковые. Окна уходили в никуда. За ними была темнота. А у подъезда отсутствовала входная дверь. — Откуда я вышел? Единственное решение, которое он принял, это бежать в сторону, в которую он должен был изначально направляться. Пробежав несколько метров, добравшись практически до заворота, он изо всех сил надеялся увидеть там голубоватый забор с облезшей краской, ограждающий детский сад, в который он ходил. Это будет большим облегчением для него. Но нет. Когда он завернул за поворот, перед ним предстала картина точно такого же двора. Более того, можно было заметить, что панельные здания уходят очень далеко за горизонт. Стена однотипных зданий, однотипных дворов. Куда же он попал? Он принял решение бежать дальше. Вперёд, только вперёд. Не оглядываясь и даже не останавливаясь, стараясь изо всех сил игнорировать внезапную усталость и панику. Очень сильную панику, страх, шок. Ещё никогда ему не доводилось встречаться с таким лицом к лицу. К нему начало приходить осознание того, что это вполне может быть сон, достаточно реалистичный, но обычный страшный сон. Туман никак не хотел заканчиваться, продолжая генерировать внутри себя всё больше худых, страшных деревьев. Чем дальше он заходил, тем более опавшими они становились. Листья, лежавшие под ними, были чёрными. И всё это в окружении одинаковых панелек. Ему всё больше казалось, что с них за ним кто-то наблюдает, потешается и издевается. От этих мыслей он окончательно опустел и рухнул под первое попавшееся дерево, принявшись дышать как собака. В глазах помутнело, и он почувствовал, как сильно внутри него бурлит кровь. Он приложил руку ко лбу и ощутил, как сильно у него пульсирует висок. Воображение шептало, что голова скоро треснет, как спелый арбуз. Она раскалывалась, звенела и ныла. К горлу подступил крик. Он вылетел и взлетел высоко в небо, рассеявшись там, растекаясь по округе. Его никто не услышит, как бы сильно он ни старался. Рёв перекатился в истерический плачь. От былой звонкости крика не осталось даже эха, плачь быстро погасал и уже скоро вовсе уткнулся в холодную и влажную траву, наполненную чёрными листьями. Страх отошёл на задний план. Теперь над ним властвовало отчаяние. Куда бежать, чтобы выйти отсюда? Что это вообще такое? Как он сюда попал? Ответ был простым — ему нужно только проснуться.***
Терр не поверил своим глазам, когда обернулся. Они сами не верили тому, что видели, поскольку решили уменьшиться. Особое впечатление вызывало то, что прямо на его глазах кабинет превращался в длинный коридор. В воздух взлетали объекты, они испарялись, а на их месте появлялись новые. Некоторые превращались в пыль и рассыпались по полу, постепенно становясь подобием плиточной текстуры. А посередине всего этого хаоса стоял он. Призрак. — Удивлён, правда? Терр, который не желал общаться с ним, кивнул, закрыв глаза. Внутри него смеялся страх. — Вчера у тебя получилось намного лучше. Но раз ты можешь слышать и видеть меня в такой форме без моего вмешательства, то у тебя вышло. Призрак промолчал некоторое время и решил продолжить: — Теперь ты будешь уверен наверняка, что я рядом с тобой. И не только с тобой. Я смотрю и за ними, Терр. Ты же знаешь, что играть в игры я не стану. И ты можешь пополнить их ряды, держи это в уме, Терр. Будь аккуратней. Парень всё же открыл глаза и взглянул на призрака. Сделал он это для того, чтобы убедиться, что это именно он стоит перед ним. Да, это однозначно он. Терр увидел, что он ещё больше оброс чёрной кожей. Теперь она была не только на его руках. Небольшие участки мелькали и на его туловище, плечах и ногах. Это вызывало неприязнь. Складывалось ощущение, что перед ним стоял разлагающийся труп. — Я бы посоветовал тебе проснуться. И не советую лезть сюда, ведь… Терр не смог его дослушать и очнулся. Проснулся он резким движением. Было стойкое ощущение, что он падал в бездну. Даже на миг проскользнуло изображение бескрайней ямы, в которую летел Терр. Всё тело по пробуждении вздрогнуло. Неприязнь пропала, оставив только холод. Пока голова ещё держала что-то внутри себя, парень решил сразу же это всё записать в тетрадь, повторяя для себя некоторые части, чтобы они случайно не пропали даром. Получилось хоть и скомкано, но информативно. «Самое время расследовать эту чертовщину», — сказал про себя Терр, закрывая тетрадь и успокаивая себя тем, что никто не увидел, как он дёргается. — «Нужно начинать».***
Это выглядело нелепо, и Зенфикса всегда это забавляло. Убитый подъезд, грязный, с одной дешёвой лампочкой на весь этаж, излучающей тошнотворный жёлтый приглушенный свет; дикая вонь, вызванная смесью самых нежелательных факторов; мусор, зато идеальный, красивый и белоснежный лифт. Всё ради удобства жильцов. В этом самом лифте есть даже кнопка включения кондиционера. Он, правда, представлял собой ничтожный вентилятор, никакой это не кондиционер. От этого смысла в нём становилось ещё меньше, чем если бы это был реальный нормальный кондиционер. Этот подъезд был ужасным и отвратительным. Но все привыкли. И Зенфикс привык. Никто не будет с этим ничего делать, ведь это просто переход из квартиры на улицу. Кому какое дело, кому надо — уберётся. Везде так, тогда смысл что-то исправлять. Дверь в квартиру уже была приоткрыта. Бабушка ждала его. Каждый раз, когда он выходил на этом этаже, его посещала лёгкая доза ностальгии. Подумать только, раньше Зенфикс часто выходил на улицу. Летом он мог спокойно гулять там с утра до вечера, возвращаясь домой сильно уставшим и голодным. Всё потому, что существовало одно железное правило — если зайдёшь домой, то больше уже не выйдешь. Зенфикс выживал как мог. Наверное, поэтому он сейчас такой худой. Парень зашёл внутрь. Перешагнув за порог, он сразу же услышал и понял, что бабушка на кухне. Его это не удивило, так бывает обычно всегда. Следующее, что приметил его глаз — верёвка на обувнице. Пожилая женщина поспешила объяснить, для чего она нужна. — Зеня, надень её на ручку двери! Это у нас кондиционер такой! Зенфикса очень удивил такой способ проветривания помещения. «Вот это советские технологии…» — подумал он, когда сделал то, о чём его попросили. Теперь Зенфикс смотрел на эту квартиру слегка по-другому. Глядя на неё сейчас, он невольно вспоминал квартиру Гринса. Всё потому, что по построению они одинаковы — комнаты по своему расположению и размеру идентичны. Что уж там, даже интерьер в какой-то степени был такой же. В голове сами по себе возникали мысли о матрице или подобном. И всё-таки Зенфиксу здесь намного комфортнее, чем у Гринса дома. Здесь хоть нет этих кривых рисунков и бардака. Так что все эти раздумья про матрицу смыло рекой. Как ни странно, но с кухни веяло чем-то необычным, в какой-то степени приятным. Так всегда бывает, как он бы ни зашёл сюда — всегда приятно пахнет едой. — Ты что-то готовишь? — спросил Зенфикс из ванной, пока мыл руки. — Блины решила приготовить, — ответила ему бабушка, копошась на кухне. «Ого, блин, блины», — уже вытирая руки о полотенце, размышлял парень, предвкушая, что блины точно будут вкусными. — «Давно я их уже не ел, вроде». Это заставило его выскочить из ванной быстрее, чем обычно. Встряхивая руки от остатков воды, Зенфикс вошёл на кухню. — Приве-е-е-ет, — протянул он, помахивая рукой. — Как поживаешь? Рая, продолжая копошиться у плиты, бегая то вправо, то влево, ответила ему далеко не сразу: — Да… как обычно уж. Сегодня утром прям озарение было, представляешь? Думаю, дай-ка блины сделаю. — Зенфикс буквально слышал и чувствовал, как она улыбается. — Предчувствие какое-то аж было, даже не понимала, почему. А тут на тебе, и ты явился! Пока она это говорила, Зенфикс разглядывал магниты на холодильнике. Там были самые разные, начиная от банальных сувениров с названием городов и заканчивая магнитами с животными, как объёмными, так и плоскими. Судя по количеству магнитов, можно было подумать, что бабушка одержима этим, но нет, просто людям дарить нечего. — Вот так совпадение… — тихо проговорил Зенфикс, продолжая смотреть на холодильник. — А ты разве не в школе должна была быть? — Нет, чего ты! Я же по сменам работаю, сейчас там вместо меня другая работает, тоже бабка старая, как и я. А я только завтра буду работать. Когда же ты запомнишь? Бабушка Рая бегала ещё несколько минут, в то время как Зенфикс сидел. Теперь он уже смотрел в окно. Оно выходило как раз в сторону школы. Было плохо, но видно, что там уже никого не было. Все ушли. — Так, — Рая отвлекла Зенфикса от очередных мыслей, — тебе, наверное, чай уж нужно? Зенфикс одобрительно кивнул. — Ну, конечно, что я спрашиваю, — посмеялась она, ставя чайник на плиту. — А что у вас там в школе случилось? Страшное что-то? Бомбу заложили? Что за неприятный случай? — Женщина какая-то… с собой покончила, — неловко объяснил он. — Нас отпустили… — Кошмар какой, прям покончила? В школе? Женщина? Взрослая, что ли? — голос у неё стал сразу волнительный. — Ну, типа того. — Голова парня повернулась обратно к окну. — Я сам ещё ничего не понял, нас вот… отпустили. Несколько минут они сидели в неловкой тишине. Бабушка только иногда вздыхала, прерывая это молчание. А Зенфикс опять размышлял. «Что же с Мидой… как жалко, что я не детектив». Ещё в очень раннем возрасте у Зенфикса была мечта стать крутым, серьёзным, брутальным детективом, расследующим таинственные убийства. В том же возрасте Зенфикс хотел стать водителем поезда, космонавтом, суперменом, черепашкой-ниндзя, сверхзвуковым ежом. Причём за один день он мог по несколько раз менять решение, кем же он хочет стать, не придя к конечному решению. Зато сейчас Зенфикс точно уверен, что хочет стать металлистом или гитаристом и вокалистом одновременно. Мысли о пропаже Миды медленно начали таять на фоне его стремления стать крутым парнем на сцене. Настолько, что в голове сама по себе начала играть музыка. И совсем неясно, сколько это могло продолжаться, если бы его не отвлекла бабушка. — Готово, Зеня! Пробуй! Она сама была довольна результатом. Поставив тарелку с блинами на стол перед Зенфиксом, Рая заглянула в холодильник, взяв оттуда варенье. Чайник тоже поспешил закипеть. Ещё немного повозившись, Рая всё закончила и, наконец, смогла сесть за стол. Сложив руки вместе, она добрым взглядом стала смотреть на внука. — Ну, рассказывай. Зенфикс уже собирался съесть первый блин. Ему пришлось повременить с этим. — А? — Что у тебя нового? Бабушка очень любит слушать Зенфикса, его истории, новости и даже его мысли. Она даже беседует с ним о рок-музыке, а это уже о многом говорит. Бабушка единственная из родных, кто может слушать и поддерживать общение на столь разные темы. Это даже самого Зенфикса удивляет. — Как бы тебе это сказать, бабуль… — договорил он, отведя взгляд и всё-таки съев блин. — Как есть, так и говори. А что такое? — Ну-у-у-у, ты веришь в то, что люди могут пропасть в никуда? — еле как сформулировал он. — Ну, типа, совсем пропасть. Она недолго думая ответила: — Конечно же я верю в это. — Было не совсем понятно, шутит она или нет. — Есть очень много таких случаев, на самом деле. — И каких же? — Зенфикс был заинтересован, хотя продолжал гадать: шутит она или нет. — Так, ты знал, что раньше в древнем Египте были люди, которые в несколько раз превосходили нас по технологиям? Даже в наши дни мы уступаем им. И главное, они пропали и всё. Взяли и пропали. Зенфикс закрыл лицо рукой, глубоко вздохнув. — Бабуль… ну это же чушь! Не было никаких продвинутых людей в Египте, это миф. — А как иначе? Доказательства есть, вон посмотри, там остались рисунки технологий, — бабушка стояла на своём. — Даже если так… — парень прервался, чтобы сделать глоток чая, — то я всё равно про другое. Я не про исчезновение… кхм… древних продвинутых цивилизаций, а про пропажу одного человека, причём внезапно и бесследно. — И такое тоже бывает! — бабушка активно жестикулировала. — Сама лично с таким не сталкивалась, но не раз слышала. Человек ушёл куда-то и не вернулся. Вообще ничего больше о нём не слышно, как будто его и не было. — Вот, а как такое происходит? Она пожала плечами. — А кто его знает? Никто. Я уж тем более не знаю. Зенфикс немного помялся, подумал, посмотрел и решил рассказать ей о существе, которое видел во сне. Описал он его плохо, скомкано, во многом из-за того, что стыдился, ибо рассуждал об этом всерьёз. В конце он добавил: — Такие существа могут забирать людей? Секунда молчания. Рая активно покачала головой, причём так, словно точно знала, о чём говорил Зенфикс, и точно была уверена в своих мыслях. — Нет, это не так. — Бабушка посмотрела в окно. — Мне кажется, что это существо, которое наоборот тебя защищает. Вроде ангела-хранителя. Я вот думаю, что это как раз твой хранитель. Это моментально оттолкнуло Зенфикса. Он даже поморщился. — Бабуль, я не верующий, и я не верю в религию, всяких богов, ангелов и демонов. — А вот и зря, — наигранно поругалась Рая. — Не нужно быть верующим, чтобы убедиться, что такие вещи точно существуют. Бывают же вещие сны, да? Как думаешь, отчего они случаются? Не может же это явление просто так появляться, понимаешь? Парень пожал плечами и хотел сказать что-то, но бабушка его прервала: — А голоса в голове? Я вот, например, верю, что это существа из невидимого нам мира. — Я уж знаю, что ты веришь, бабуль, — усмехнулся он. — А я… даже не знаю. Столько всего перемешалось. Было сложно воспринимать это всё спокойно. А теперь ещё и выслушивать про то, что ангелы существуют. Может, правда существуют, а может, ничего такого нет. — В наше время уже никто не верит в религию, для всех это уже больше как шутка, все сейчас гонятся за наукой, — уже тише сказала Рая. Так, будто это что-то плохое. — Я тоже думаю, что лучше гнаться за наукой. Религия это… — он стыдился говорить то, что правда думает об этом, — это как устаревшая мода. По моему мнению, она нужна была только для того, чтобы люди собрались вместе в древние времена, а сейчас нужды и тем более пользы от неё нет. — А мне кажется, что есть, Зеня, — говорила она. — Некоторым людям, как мне, например, намного проще жить, когда есть, во что верить. У кого-то появляется даже смысл жизни, мало кто задумывается об этом. Молодым людям трудно это понять, я уж знаю, для современных людей верующие — это простое посмешище, которое они всерьёз не воспринимают. Я уж надеюсь, что ты Се… Зенфикс, не осуждаешь людей за это. — Нет, — парень покачал головой. — Просто часто встречаются всякие сектанты, блин, сатанисты, которые промывают мозги людям этим. Неприятно. — Дураки везде есть, не надо по ним судить. Вот знаешь, я за Серджа каждый раз переживаю. У меня прямо сердце болит, когда я по ночам думаю о нём. — По её лицу можно было точно сказать, что Рая правда волнуется за него. — Я как вспоминаю… ох, Боже. И знаешь, мне правда становится легче, когда я прошу, чтобы его хранили. Не знаю, помогает это правда или нет, но мне легче. И вот скажи, похожа ли я на этих сектантов? — Нет, конечно, бабуль. — Вот видишь. И вот опять, неловкое молчание. Зенфикс уже допивал чай, доедая всю тарелку блинов. Они были слишком вкусными. — А как ты их приготовила? — спросил он. — Как? Обычно, не знаешь, что ли, как блины готовить? — удивилась Рая. — Я об этом не задумывался. Объяснять то, как готовить тонкие блины, бабушка долго не стала. Она рассказала так, что Зенфикс ничего толком не понял, а лишь почесал затылок. — Да уж… повар из тебя никудышный выйдет, — бабушка покачала головой. — А зачем мне поваром быть? — возмутился Зенфикс. — Я же, блин, не собираюсь еду ресторанного качества готовить. — Тебе бы для начала до обычного качества добраться, — усмехнулась она. — Ты же один хочешь жить, как готовить-то будешь, без жены? — Обычно? — спросил он, построив невозмутимое лицо, разведя руками. — Какой ты душный, Зенфикс! Весь в своего отца! Он тоже такой же, вырос, а за него все дела бытовые Оливия делает, вот тоже раздолбая вырастила, — громко говорила Рая. — Я вот смотрю и вижу, что вылитый Сердж, говоришь как он, выглядишь как он, вылитый! Зенфикс опустил лицо. — Ага, у меня ещё глаза от него, и волосы… — У тебя глаза больше вишнёвые такие, ярко-красные, а у него темнющие такие, и волосы такие же. — Почему у меня такие глаза? — негодовал Зенфикс. — Они странные! Меня из-за них вампиром считают. Ещё и лицо бледное… почему так? Бабушка улыбнулась. — Так это наоборот же уникальность твоя! Ты посмотри, какой красавец, как за тобой девчонки не бегают. Зенфикс поспешил отмахнуться от таких высказываний, но бабушке уже было всё равно, она настойчиво стояла на своём. — Знал бы ты, каким твой отец в таком возрасте мачо был! — утверждала она. — Да? По нему и не скажешь, что он был… мачо… — Да он каждые дня два девчух приводил, я как вспомню, аж слёзы выступают от смеха. А ты посмотри, какой он сейчас джентльмен, серьёзный весь такой. И ты такой же. — Что поделать, — Зенфикс пожал плечами. — По крови, может, передалось.