3
Дома его ждал не очень приятный диалог с мамой. Оливия сказала, что на летних каникулах, буквально с начала лета они поедут в огород. Зенфикс терпеть не мог огород. И все попытки отказаться вызывали настолько сильную злость матери, что это можно было сравнить с бомбардировкой, да и не слабой такой. И, разумеется, ему грозили не только ремнём, но и очередным отключением интернета и компьютера тоже. Зенфикс, засунув все обиды куда подальше, принял судьбу. — Я тебя родила, чтобы ты мне помогал, а не крючился в кресле! Да, эти слова он слышал далеко не в первый раз. И, слыша их из раза в раз, Зенфикс задумывался: «Есть ли ещё такие несчастные?» Вопрос, ответа на который он никогда не получит. Тот же Дэнни имел при себе хотя бы дешёвый ноутбук. Да что уж там, у него и интернет в огороде был. Кассини же в огород так и вовсе никогда не ездит. Потому что у него его не было. И нет, у Зенфикса не было какой-то зависимости от компьютера. Он не лежал на полу с пеной у рта, желая посидеть в интернете, словно это было сродни получению очередной порции желаемого препарата. Во всяком случае, он сам думал так. Для Зенфикса это было просто место, где он мог хорошо провести время. Послушать музыку, посмотреть видео. То, чего в реальной жизни он никогда не сделает. Но конечно, родителям было не до этого. Уже в свои тринадцать лет Зенфикс бросил попытки объяснить им, что это за зверь такой — Интернет. Он осознал, что они его никогда не поймут. И узнал, что такая проблема — к счастью или нет — не только у него. Почти везде так. Это заставило Зенфикса задуматься о том, что старшее поколение никогда не поймёт и будет осуждать младшее просто за то, что они живут совсем по-другому, нежели они раньше. Со слов той же матери, когда она упоминает свои младшие годы, то она постоянно твердит о том, что им жилось намного труднее, чем Зенфиксу сейчас. На это парень всегда отвечал что-то вроде: — И что, сейчас все должны так жить? От этого Оливия злилась только сильнее. Где правда — неясно, но Зенфикс твердо стоит на своём мнении. Правда, когда мать злится, толку от этого упрямства Зенфикса ноль, что бы он ни говорил, что бы ни доказывал. Это его сильно удручало. В его комнате до сих пор стоял аромат тех дешёвых свечек. Сами они были спрятаны в комоде, от греха подальше. Зенфиксу было ещё рано жить на улице. Когда он пришёл сюда на трезвую голову, то постыдился, ведь этот поступок был крайне необдуманным. Парень открыл комод. Но не для того, чтобы достать оттуда свечи, нет. Он достал оттуда наушники. Вставив штекер в телефон и включив сохранённую музыку, которую он таил на «чёрный» день, Зенфикс лёг в кровать. Слушая музыку, в мыслях он вырисовывал картину, как он с сигнатурной гитарой стоит на сцене перед целым залом, играет, перебирает пальцами и поёт. Зенфикс делал так каждый раз, когда слушал музыку. Он забывал про всё, уходил в собственный воображаемый мир, мечтая перенести его в реальность. Ему всего тринадцать. Но он уже мечтает об этом. Пару раз он ловил себя на мысли о том, что думать о подобном в этом возрасте — слегка странно. Обычно в этом возрасте ничем таким не занимаются. Кто-то если и мечтает, то очень поверхностно. Зенфикс вспоминал, как раньше хотел стать водителем поезда. Он не задумывался об этой работе, ему просто нравились поезда. Так и у других. Кому-то просто нравится космос и они говорят, что станут космонавтами. Но людей, которые действительно стали космонавтами, — единицы. Даже в такое время, когда прогресс мчится вперёд (Зенфикс этого не ощущал, но он знал, как и все в этой стране). Но Зенфикс чётко поставил себе цель. Он точно знал, что он хочет этого и что это не пропадёт с возрастом. Зенфикс твердит себе это и будет твердить на протяжении ещё многих лет, пока, наконец, не добьётся этого. И он будет слушать музыку, представлять и каждый раз мечтать, что однажды он выйдет на сцену с сигнатурной гитарой наперевес.***
Когда Дэнни зашёл домой, было подозрительно тихо. Ни мамы, ни бабушки, ни брата, который вечно встречает его подзатыльником. Был только Ричи, который, кажется, обижался на него. — Ты чего? Ричи скулил, отворачивался, и, в конце концов, убежал в другую комнату, где начал лаять. Подумав о том, почему же никого нет, Дэнни вспомнил, что бабушка ушла на рынок, мама работает, а брат на вождении. Вот только бабушке пора бы вернуться. А когда мать приходит домой, он, к великому сожалению, забыл. На брата Дэнни было всё равно. Как обычно, он зашёл к себе в комнату. Туда поступал слабый, но приятный солнечный свет. Это всегда выглядело красиво. Ричи прибежал сюда, попытавшись укусить Дэнни. Похоже, он что-то хотел сказать ему. — Что ты делаешь?! Ричи лаял только сильнее. Собака виляла хвостом, била им Дэнни и постоянно металась у него под ногами, что конечно, выводило того из себя. — Ну что тебе нужно? Кушать? В ответ был только лай. Один лай. Дэнни пошёл на кухню, думая, что дело действительно в том, что собака хочет есть. Там он открыл шкафчик, откуда уже достал корм для собак. Обычный, самый простой корм, который он насыпал в миску. Но Ричи даже не пришёл сюда. Он лаял в комнате Дэнни, позже чуть выглянул из коридора. И опять лай. Парень запутался. — Ты… в туалет? Но даже это было неправдой. Он открыл дверь туда, проверив, что всё хорошо и показав это собаке, но та до сих пор лаяла, как ненормальная. — Ты надоел. Он сел на диван. Ричи сел на ковёр. Они начали смотреть друг на друга. Собака заткнулась, поджала хвост, начав смотреть на Дэнни жалостливыми глазами. Вот-вот — и Ричи уже заплачет. Сам же Дэнни старался разглядеть что-то в его чёрных глазах, но безнадёжно. — Я тебя не понимаю, друг — сказал он по происшествии двух минут. По итогу, Дэнни просто погладил его. Медленно потирал голову Ричи. Тому это хоть немного, но понравилось. Пёс тихо заскулил, запрыгнул на диван к Дэнни и улёгся, положив голову на колени Дэнни. Ложиться Ричи на диван строго запрещено. Если бы тут была мама, то она бы точно пнула Ричи, и тот бы вылетел из комнаты, как пуля. А если бы здесь был отец, то страшно представить, что случилось бы. А Дэнни всё равно. Он, хоть и по своему, но любит эту собаку. Поэтому он и не стал гнать его с дивана. И, кажется, пёс это ценит. И что ещё больше — пользуется. Через несколько минут… — И вот именно поэтому… из окна! Прозвенел звонок, который дал Дэнни чётко понять, что он уснул. Уснул, поглаживая Ричи, которого уже не было на его коленях. Когда Дэнни открыл глаза, то поначалу и забыл, что он тут вообще делает. А Ричи сидел в углу комнаты. Очень странно сидел. Он не скулил, не лаял и даже не вилял хвостом. А самое странное — он сидел спиной к Дэнни. Тот решил не обращать на это внимание. «Не орёт, ну и ладно», — подумал Дэнни, аккуратно вставая с дивана. Взяв телефон и посмотрев на то, кто же решил позвонить ему, он увидел имя контакта, говорящее всё о человеке, который ему звонит:«Упряморас»
Недолго думая, Дэнни взял трубку. На той стороне трубки послышалось цыканье. А затем: — Бип! Бип! Вызываю друга! Приём? Известный сценарий, который они уже практиковали не раз, это было их приветствие по связи. Потому Дэнни решил подыграть, просто промолчав. — Алё? Ты тут? И вот пришёл час его славы. Его часть этого сценария, которая была завершающей. — Тут, тут! После чего они рассмеялись. Обоим это приветствие нравилось, потому что получилось оно совершенно случайно. Да и звучит невероятно глупо, что тоже подкидывает баллов. — Привет, ты сегодня спать ночью будешь? — спросил Кассини после приветствия. — Нет, конечно, сон для слабаков, — сразу ответил Дэнни. — Верно, верно! А что делать будешь? — «Розыгрыш» пересматривать. — Напомни, в который раз ты пересматриваешь этот фильм? — было слышно, что Кассини улыбнулся. — Я сбился на трёхстах, — рассмеялся Дэнни. Он очень сильно любил этот фильм. А потому у него была привычка пересматривать его, довольно часто и стабильно, в одиночку, укутавшись в одеяло и держа в руке кружку чая. Странно, но фильм так ему и не надоел. Конечно, Дэнни не смотрел его триста раз. Ему просто это число казалось забавным. Вот только Дэнни, кажется, не слишком уже и далёк от действительности. Жаль, что он действительно сбился. — Будем играть-то? — Конечно, поехали! — Взлетаем? Мы сегодня полетим-то? Или ты опять… — Кассини издевался над ним. — Да нет! В этот раз мы точно полетим, слышал? — Ой, ой, ну да, ну да. — Сейчас только, — Дэнни немного опустил телефон, — пойму, что с Ричи, а то он… — Что он? — Он… дурак он, — отмахнулся Дэнни. — Пошли уже, короче. Космос ждёт!***
— Терр? Помоги, пожалуйста. Уже эти слова напоминали ему о том, что он чёртов программист. А это значит, что он должен, нет, обязан помогать всем с компьютерами. Но, к счастью, это не была глупая девушка из его группы. Это был его отец. — Да, пап, чего тебе? — Терр нормально не говорил с ним уже достаточно давно. К сожалению, отец был для него уже практически незнакомый человек. Связывали их только родственные узы. Среднестатистический день состоял из похода в техникум, после которого он закрывался в своей комнате, сидя за ноутбуком, зависнув в интернете. Там он общался только с Гринсом и изредка с кем-то ещё. В реальной жизни он совсем мало с кем говорит. И нет, он не забитый человек. Наоборот, уверенный в себе человек. Ему просто не хочется разговаривать с людьми. Уж слишком погружён он в себя постоянно. С родителями у Терра отношения средние. Он живёт с ними в одной квартире, но разговаривает с ними только тогда, когда выходит за кофе. Те его стараются не тревожить. Только в экстренные случаи, как сейчас. — У меня компьютер не хочет флешку читать, знаешь, в чём проблема? — Сама-то флешка нормальная? — сразу решил спросить Терр. — Не сломана? Всё дело в том, что к нему с этой проблемой обращаются уже не раз. И проблема чаще крылась в самой флешке. — Да не знаю, вчера мы нормально фильм смотрели, а сейчас, — он почесал свою лысую голову, — сейчас, вот, не видит. Терр неловко сел за компьютер и стал разбираться. Ему было непривычно. Он сразу вспомнил о том, что когда-то давно, в своём детстве сидел за ним. Забавно, но тогда он считал этот компьютер мощным. Сейчас это вызывает у него только нервный смех. Даже дешёвый ноутбук будет раз в десять мощнее этого динозавра. С другой стороны, это было его достоинством. Крайне сомнительным, правда. Терр очень быстро кликал мышкой и бегал глазами по экрану. А на его очках слабо отражалось изображение с монитора. Отец смотрел на это сзади. — Ох, Терр, смотрю сейчас, — тихо говорил он, — и понимаю: какого же компьютерного гения я вырастил… В кого ты такой? — Не в тебя, это точно. — Ну… Неловкая тишина для него, из-за которой он даже слегка покраснел, а после осмотрел зал. Повсюду лежали помятые жестяные банки. — Какой у тебя уровень? — решил спросить отец, чтобы хоть как-то поддержать разговор. — Зачем тебе это знать? — Интересно, как мой сын поднялся. — Правда, что ли? Терр вспомнил, как впервые получил паспорт.***
Это было в конце лета. Было жарко. Он как раз ходил тогда с отцом, который и объяснил ему, в чём же смысл этих уровней. Они стояли у остановки. Отец натирал лоб одной рукой, а другой крутил ключи. Была у него такая привычка — постоянно крутить ключи. А Терр смотрел на него, поправляя очки. — А что там… в паспорте? Ты мне говорил про какой-то… уровень? — Да, Терр, — ответил он, перестав крутить ключи. Теперь этой же рукой он потянулся за своим паспортом. — Смотри. Он его открыл и показал Терру. Там была фотография ещё молодого отца. На ней он был очень серьёзным. — Вот тут будет твой уровень, — он ткнул пальцем на красную цифру и большую букву, — а уровень… это что-то вроде твоей оценки, знаешь, чем больше, тем лучше. А вот какое первое число будет, столько рюмок выпить должен будешь. Отец рассмеялся. А парень задумался. «Оценка?» У отца уровень был «8D». Непонятно, насколько это хорошо. — Будешь каждые два года менять свой уровень, так что… крепись! Взрослая жизнь наступает. — И что мне это будет давать? — Самое простое — работу. Будет слишком низкий уровень, тебя никуда не возьмут. Это самый простой пример. Туда же входит авторитет, тебя банально уважать будут. — А что значит буква в конце? — Это… как оценка в школе. «S» — это как «5+», а дальше ты поймёшь уже. Это только сильнее заставило Терра задуматься. Уже в то время ему показалось, что тут что-то не так. Показалось ненадолго. Уже вскоре эти мысли уплыли по течению.***
— Всё, сделал, — спустя десять минут сказал Терр, закончив шариться в компьютере. — Так ты не покажешь? — «3C», папа, — тяжело вздохнул Терр и ушёл из зала. Он опять начал думать о том, что практически за каждым его шагом следят. Это действительно напрягает его. Терр узнал, что ранее такой системы оценивания людей не было, но за людьми также следили. Не совсем так навязчиво, правда. А сейчас люди свыше напрямую говорят всем то, как они их оценивают. И это, в какой-то степени, казалось Терру жутким. В тот же день, когда отец ему рассказал про это, в тот день, когда они получили паспорт, Терр не подумал об этом. Им с отцом это казалось немного забавным. Забавная интрига. Сейчас это было страшным открытием. Не забавной и не интригой. А правдой. От которой Терр захотел уйти. Как оказалось, такой системы за границей нет. Изучения Терра от таких познаний лишь углублялись. И сейчас парень мечтает свалить из этого глухого городка. Избавиться от оценки людей свыше. Зажить по-другому. И единственным местом, где Терр мог хоть как-то отвлечься от этих мыслей — его забитая комната. Место, где царил сумасшедший бардак. Парень там редко когда убирался. Но там было спокойно. Бардак был отпугивающим фактором для других. Долго там, кроме него, никто никогда не задерживался. Над кроватью у Терра висели рисунки того самого существа, имя которого он до сих пор не знает. Более того, он даже не знает, что это такое. Но он висит постоянно у него перед глазами. И Терр смотрит на него каждую ночь перед кошмаром, где они могут встретиться вновь. Какое-то время парень думал, что сошёл с ума. Верить в реальность этого явления, конечно, не хотелось. Однако, вскоре это его затянуло. Парень любит искать ответы. Даже в тех местах, где, казалось бы, их никак не найти. И в тех местах, где искать их явно не стоит.***
Зенфикс играл соло на невидимой гитаре. Он крутился, качал головой и чуть ли не прыгал. Это продолжалось до тех пор пока… — Кхм, — его прервали. Поняв это, парень не то чтобы испугался. Он выпрыгнул из кожи, залетев в кровать, согнувшись пополам. Зенфикс настолько увлёкся игрой на несуществующей гитаре, что не услышал, как пришёл отец. А тот пару секунд смотрел на танцы своего сына. С негодующим и непонимающим лицом. А вместе с этим и крайне усталым. Зенфикс крепко закрыл глаза. Насколько сильно увлёкся, и насколько долго длился его воображаемый концерт? Явно долго, потому что за окном уже темнело. — Зенфикс… Тот отвечать не хотел, засунув часть одеяла в рот и крепко прикусив его. Зенфикс покраснел и готов был отгрызть кусок пододеяльника вплоть до одеяла. Делать этого он не стал, но и отпускать одеяло — тоже. — Послушай, нам нужно поговорить. Наконец, он нашёл в себе силы сказать хоть что-то. — Я не хочу в огород! — Я не про это, — ответил Сердж. — Я хочу про другое поговорить. Когда Зенфикс вылез из-под одеяла, всё ещё красный, и обратил внимание на отца, то даже он увидел, что Сердж был взволнован. Позади него появилась Оливия, словно вышла из темноты. — Пожалуйста, Зенфикс. Они все сели на кухне. Волнение родителей заразило и Зенфикса. Только это быстро переросло в подобие страха. Потому что такие разговоры редко когда приводили к чему-то хорошему. Это и дураку понятно. Так никогда не собираются, чтобы обсудить что-то веселое. Когда это вообще было в последний раз? Зенфикс не помнил. Если такое вообще когда-то было. — Зенфикс, у тебя всё хорошо в школе? — Сердж скрестил большие и твёрдые руки. Он опустил веки, совсем немного, но так его глаза выглядели слегка злобно. И так он смотрел на Зенфикса. А тот и не понимал, где он мог опять совершить ошибку. Думая об этом, он начал ловить ещё больший страх. «Неужели конец?» Долго смотреть в глаза отца он не смог. Слишком напрягающими они были. Зенфикс опустил взгляд, начав думать над ответом. Пришлось врать. — Да. — Ты, случаем, ничего странного не замечал? Он опять стал говорить в этой манере. Будто допрос. Хотя, может, это он и был. Зенфикс, по крайне мере, ощущал себя сейчас именно так. Парень уже не видел в человеке, сидевшем перед ним, отца. Он видел в нём строго полицейского, готового выудить всё, что крылось в тёмных уголках парня. А сам Зенфикс считал себя убийцей, совершившим тяжкое преступление. Как же ему было страшно. — Не замечал, папа, — он сказал это, чтобы убедить себя, что он не на допросе. А главное, что перед ним всё ещё отец. — Можешь сказать, что было вчера? В пятницу? Мать молчала. Но её лицо говорило обо всём. Они что-то решили вместе. Уже решили, заранее. И Зенфикс понимал это. А ещё… Он вспомнил пятницу. Страшные воспоминания обрывками захлестнули всё внутри. А в конце, как вспышка от фотоаппарата, всплыла та фраза, точнее, её завершение. «Или мы убьём тебя». А сразу после этого, как фотография, сделанная этим фотоаппаратом самых нежеланных воспоминаний, Зенфикс увидел их. Совсем мельком, совсем немного. Но этого хватило, чтобы Зенфикс вжался в кресло. «Засада?» Почему в этот момент Зенфикс смотрел на кухонный нож? Понимал ли он сам это? Почему сейчас у него дрожат руки, которые он прятал за столом? — Я их не видел. Он ляпнул лишнее. Случайно, сам того не понимая, он ляпнул то, что должен держать за зубами, подальше засунув себе в глотку и проглотив. — Ничего не было. Родители переглянулись. Оливия кивнула. — Ты не думал перевестись? Мать тоже не осталась в сторонке. — Тебя ведь там травят, Зенфикс, так ведь? Если мы переведём тебя, то… Она не успела договорить, как Зенфикс вскрикнул. — Нет! Не хочу! — Почему? — спокойно, в отличие от матери, спросил Сердж. — Я не хочу переводиться… вы только для этого позвали меня? — Скажи, пожалуйста, почему. — Я… боюсь нового коллектива. У меня тут есть хотя бы друзья. Зенфикс чуял что-то неладное. Ведь та же мать перевела Таиню в своё время без таких вот бесед. Причём причина была схожей. Таиню так же травили. И Оливия не стала с ней церемониться. Взяла и перевела. Страх подрос ещё на пару чёрточек. — У вас в классе никого странного нет? — В каком смысле? — Человека, который прячет что-то, — Сердж пытался немного смягчить голос, ведь он видел, что его сын дрожит от страха. — Есть у вас такой? — Я не понимаю, — качал головой Зенфикс. — Нет… наверное. — Ты знаешь, чем это грозить может? Такие люди — опасны. — И? Я не хочу вливаться в новый коллектив! — Зенфикс встал из-за стола. — Я знаю, что вы слушать меня не станете, если хотите переводить, и вам уже окончательно стало плевать на меня и моё мнение, то… — Успокойся, Зенфикс. — Нет! Он захотел уйти. И уйти он хотел обратно к себе, в своё убежище. В комнату, где будет комфортно только ему и никому более. Укромный уголок, который, к сожалению, не является скрытым от глаз других людей. И, к большому сожалению, даже в своей комнате Зенфикс не чувствовал себя наедине с собой. У него никогда не было места, где он мог бы быть отрезанным от реального мира. Единственным укромным уголком мог быть лишь интернет, которого его могли лишить по щелчку пальцев: — Перекрыть ему кислород, — гордился отец, каждый раз. Зенфикс сорвался. Ему нужно было поскорее уйти отсюда, иначе он взорвётся. И когда это произойдёт — он сам не сможет остановить это. Зенфикс никогда не был способен контролировать свои эмоции. Он сделал пару шагов. И когда он собирался выйти из кухни, его остановила твёрдая рука отца. — Стой.***
— Кассини, вот скажи мне, пожалуйста, — Дэнни говорил очень грубо. — Ты кто такой, чтоб это сделать? Кто тебя просил об этом?! Кассини не мог ответить. Он был занят смехом. — Я всего на пару минут отошёл! Почему моего дома нет?! Почему моих вещей нет?! Где они? Кассини всё ещё был недоступен. Дэнни продолжил: — Какой же ты драндулет, — он схватился за голову. — Велосипед ты не докрученный, Кассини! Парень был далеко не самым честным игроком в играх. Об этом знают Зенфикс, Дэнни, и к удивлению, много кто ещё. У него была дурная слава. Много слухов, историй, можно долго вспоминать, как Кассини разрушал дома других игроков. Стоит подметить, это была ещё мягкая участь людей, которые попались ему в списке над вычеркнутым именем. Несомненно, Кассини был дико горд этим. Это веяло от него, как и дешёвый дезодорант, который он использовал, чтобы быть «мужественнее». Кстати, дезодорант был женским. Кассини купался в этой громкой славе среди его знакомых. Ему нравилось, что они его боялись. И всем казалось, что Кассини мылся криками взбешённых им школьников и смеялся над их беспомощностью перед ним. Можно было сказать, что парень чувствовал себя Богом. Особенно это утверждение приобретает вес тогда, когда вспоминаешь его самовлюблённость. В реальности это не совсем так. Кассини хоть и считает себя лучше всех, но точно не подобием Бога. А всё потому, что у него есть кумиры. И вот их парень мог считать Богами. По итогу, даже это не так. Кассини никого не считает Богом, он даже не думает об этом. А этим он занимается просто ради веселья. Ведь это так весело — выбешивать других людей. Интересно смотреть на то, что они ему говорят, когда он откровенно издевается над ними. А в конце очень забавно прощаться с обиженным, сказав ему: — Это ведь просто игра!***
Почему он опять начал плакать? Что опять послужило поводом для этих бессмысленных слёз? Зенфикс был очень ранимым. — Перестань плакать. — Я не могу! Я не хочу переводиться! — он всхлипывал. — Я не хочу встречаться с незнакомцами. С людьми, которых я не знаю. Я боюсь, вы не понимаете? — Это ради твоего блага, — сказала уже мать. — Не лей сопли. — Да я… Нечего. Сказать совсем нечего. Хоть где-то в душе он хотел высказать многое маме в лицо. Это касалось и отца. Только это сидело где-то внутри. Оно не могло докричаться до него. Потому-то сейчас Зенфикс хотел лишь вырваться из руки отца. — Я хочу спать, опусти меня. Что происходит? Ничего не происходило. Молчание, к которому был добавлен усталый взгляд Серджа. Сравнить можно только с супом, состоящим из воды и самого острого перца на земле. Либо специй. Это не важно, потому что Зенфикс краем глаза увидел самое страшное. Ему показалось, что рука, которой его схватил отец, стала чёрной. — Отпусти! — Мы переведём тебя в гимназию, — отец понимал, что Зенфикс совсем не хочет это слышать, при этом он говорил так же, как и обычно. — Там никто не будет задирать тебя, не будет больше этих упрёков, ты же понимаешь это? — Тогда… — он вздохнул. — Почему вы только сейчас об этом подумали? В восьмом классе, папа? Переводить в другую школу? Только сейчас? И ты говоришь… что меня больше никто задирать не будет? Сердж искренне хотел понять Зенфикса. Но не мог. Его-то никто не задирал. Если кто-то и смел, то получал заслуженно. А Зенфикс никогда не мог дать отпор. И когда Сердж давил на это, то давил в неизвестность. Самое грустное — помочь Зенфиксу он не мог. Все его методы — научить сына драться, постоять за себя, общаться с девушками — были бесполезны. Зенфикс — совсем другой человек, не похожий ни на мать, ни на отца. Но отец по-прежнему сильно хотел помочь ему и понять его, как человека. У него мало времени, чтобы уделить этому внимание. И всегда, когда время находится, это перерастает в такие неловкие разговоры. И ведь самое страшное, что это была не единственная причина такого решения отца. Серджу было страшно за сына. Он уже видел, что с Зенфиксом происходило что-то странное. И причиной этому был далеко не обычный переходный возраст, на который всё бы скинула мать. Нет, Зенфикс боялся. Сердж просто не хотел говорить об этом с сыном и ссылался на самую очевидную проблему, скрывая за ней страшную правду. Правду, о которой они оба догадывались. — Когда-нибудь мы всё равно бы сделали это. Невозможно уже это терпеть.***
Дэнни продолжал кричать на Кассини, выплёскивая свои эмоции уже больше часа. Это было похоже на горки. Дэнни то кричал больше, то медленно успокаивался. Тем не менее, они продолжали играть. И им было весело. Пару минут назад они вспомнили Зенфикса. — Позовём, может, его? — предложил Кассини. — Он нормально играет. — Он спать лег же вроде, не? — Не знаю. Позвоним, может? — Ладно. А если не ответит? — Ну, тогда продолжим одни, что думаешь? — Не думаешь, что он не хочет с нами разговаривать? — После того случая-то? — Да, он сегодня замкнутый какой-то, не замечал? — Заметил. Спросим? Дэнни набрал его номер. Начались гудки. Один, затем второй, после уже третий. Так вплоть до двенадцатого. Дэнни сбросил. — Не берёт, — покачал головой он. — Ну… — Кассини будто был только рад. — В таком случае… Щелчок мышью, и Кассини открыл мессенджер, сразу начал писать. — Напишу ему сейчас тогда. — Ты посмотри, когда он последний раз в сети был, — подметил Дэнни. — Ах, да-а-а-а, — протянул парень, прекратив писать. — Как думаешь? — Самое логичное, что я могу сказать, так это то, что у него выключили интернет. — Ну да, ты прав, это самое логичное. — Эх, Зенфикс… Зенфикс, — вздохнул Дэнни. — Человек, от которого не знаешь, что ожидать. — А от меня? — конечно, Кассини тоже хотел получить внимания. — А ты? Что ты? — Ну, я предсказуемый? — уточнил он, что конкретно хочет услышать. — Хрен тебя знает. — То есть, я непредсказуемый? — прозвучало опять уточнение. — Наверное, — Дэнни пожал плечами. — Так ты скажи точно. — Я не знаю, Кассини. — Почему ты знаешь, что Зенфикс непредсказуемый, а я — только наверное? — Да что ты прилип, как жвачка? — В волосах? — Точно. Глаза Дэнни уже немного подустали от смотрения в монитор на протяжении долгого времени. К тому же, сейчас он сидел в полной темноте, что только усиливало этот эффект. А ведь ему ещё фильм смотреть. На своё счастье, на фоне у Кассини начала ругаться его бабушка. Ругалась она громко и часто повторяла слова. Между ними началась ссора, которая заканчивалась практически всегда одинаково. Кассини проигрывал. Для Дэнни был забавен тот факт, что Кассини называет себя мастером в спорах, который может уничтожить любого «по фактам», но при этом не может ничего сделать своей бабушке, которая не ставит его ни перед какими фактами, ничего не утверждает, а просто орёт, чтобы он шёл спать. — Господи, достала, — ругался он. — Короче, завтра доиграем, я спать. — Завтра куда идём-то? — решил спросить Дэнни. — И во сколько? — Ничего не знаю, но идём на пионерское озеро. — Вас понял! — Дэнни отдал честь. — Отбой, отбой. Звонок завершился, и Дэнни медленными движениями мыши перешёл на сайт для просмотра фильма. Не сложно догадаться, что он уснул, даже не досмотрев до половины.