Птичья Песня

Мне было поручено сгребать в кучу сухие листья в одной части сада, а Джей орудовал ножницами в другой. Вороша граблями копившийся годами мусор и все глубже пробираясь через культурные слои, я погружалась в запахи прелых листьев и сырой земли. Не спеша перебирая в уме осенние воспоминания, я запнулась о свежее. Тот красный листок в прихожей и ощущение теплого осеннего утра, когда солнце обжигает, а воздух прозрачный и кристально-холодный. Конец сентября? Я покосилась на колдуна. Могло ли быть, что и он в ворохе сухих листьев нашел тот день, когда ему пришлось заморозить дом, не зная, что он покидает его на тринадцать лет? Я совершенно не хотела понимать его и гнала от себя сочувствие, но привычка сопереживать героям любимых сериалов делала свое дело. Я даже на мгновение подумала, не приготовить ли примирительный кофе – был бы хороший сюжетный ход! – но сразу встряхнулась. Екатерина, возьми себя в руки! Ты сама неожиданно покинула дом, и кто знает, сколько лет тебе придется тут проторчать. И никто тебя не пожалеет. Ну, если только Робин, но он не поможет. Он же сам это одобрил и стал свидетелем, что бы это ни означало. От мысли о возможности застрять здесь на годы я снова разобиделась на колдунов, на хитрую сай, интеллигентного вида старичка и даже на Алину, которая потащила меня в это злосчастное путешествие. Я принялась яростно грести листья и не заметила, как докопала до земли, покрытой длинными белыми волосинками травы, которая пыталась расти, но ей не хватало ни света, ни воздуха. В районе полудня пришел Робин. Я обрадовалась – вот и законный повод приготовить кофе! Но сначала я хотела посмотреть, как он уберет листья. В прошлый раз фокус с ветками я пропустила. Сначала Робин спросил, не хочет ли Джей сам это сделать, но тот помотал головой. Тогда Робин провел руками над кучей листьев и веток, состриженных колдуном, как будто помещал их в куб, а затем сделал несколько плавных пассов. Вот куча была – а вот ее и нет. Я чуть не зааплодировала! Хороший фокус! Это уже больше похоже на магию, чем включение воды и света и исчезновение мусора в ведре. – Ты что-нибудь заметила? – спросил Робин. Я отрицательно помотала головой. Должно быть, с серебряными искорками это смотрелось гораздо эффектнее. Робин тем временем оглядел расчищенный сад и остался доволен. – А что с внутренним двором? – спросил он, когда мы пили кофе со свежими печеньями из пекарни. Робин не мог прийти с пустыми руками. – Я попробую убрать траву, – с сомнением произнес Джей, – но надо разогнать птиц и мышей. Или исключить из узора. – Почему не использовать несколько заклинаний последовательно? – Хочу сделать изящно. – Понимаю, – улыбнулся Робин. Я слушала вполуха и растягивала остатки кофе – не хотелось опять мыть посуду, сколько можно! Что такого, если попить из тех же чашек завтра? Это тот же кофе, только подсохший, он просто перемешается со свежим. Внедрять этот новаторский способ я не решилась. Однако мыть чашки мне не пришлось. – Джей, я хочу тебя кое о чем спросить, – начал Робин с сомнением. – О чем? Робин покосился на меня. – Сам знаешь. Слухи ходили, а Совет все порывался обыскать твой дом, но не смог. К тому же, ритуал поиска на километр вокруг ничего не показал. Джей усмехнулся. – Конечно, не показал. – В тени мира они тоже искали... Так у тебя его нет? Джей помолчал, а потом сказал: – Я его спрятал. Очень надежно, даже слишком... Рина, иди помой львов. – Я их уже вчера отмыла, – возразила я, прекрасно понимая, что он просто хочет выпроводить меня из кухни. Он выстрелил в меня взглядом, сравнимым по эффекту с ударом пушечного ядра. Я оставила чашку с недопитым кофе и выскочила в коридор. Да. Конечно. Правило номер один – делать то, что он говорит. Ворча и ругая бесполезную магию, я потащила на улицу ведро с водой. Меня ждал сюрприз. За уборкой листьев я не обратила внимания на львов. Сегодня я уже не сомневалась, что они поменялись местами. Спящий лев был чистым, каким я его и оставила вчера, а вот тот, который сидел, снова был покрыт мхом, да еще и к морде грязь прилипла. Я подумала было, что колдун нарочно его испачкал, чтобы была причина удалить меня из дома. Ерунда, тут же отвергла я сама свою теорию, не нужны ему никакие причины, он и без объяснений может меня в любой момент выгнать. Правило номер один! – Где же ты так извозился? – спросила я гордо поднявшего голову льва. Ну точно, вчера белые цветы лежали на голове у сидящего льва, а теперь он спал, и ветви висели у него над спиной. Я оттирала грязь с гривы, когда Робин вышел из дома и сказал, чтобы я бросала это неблагодарное занятие и шла переодеваться – мы идем в город. Спуск к мостовой я запомнила – это было просто, главное – идти все время вниз, а там уже покажутся плотно стоящие дома и деревья. Вот и пекарня с хлебом в шляпе. Я подбежала к окну, чтобы полюбоваться булочками и выпечкой, и замерла, увидев себя в отражении. Тетушкин голос в голове запричитал, что годы усилий и попыток сделать из меня леди пошли прахом. Джинсы порядком испачкались, кофта сидела как с чужого плеча – ведь она и была чужой. Я совсем забыла, что мои короткие, не доходящие до плеч, мышиного цвета волосы хоть и прямые, но все равно иногда нуждаются в расчесывании. Почему-то утром в небольшом зеркале в ванной перепутавшиеся пряди не так бросались в глаза, как в отражении посреди нарядной солнечной улицы. Я расчесала волосы руками, пригладила, убрала отросшую челку за уши. Надо будет ее подстричь, когда вернусь домой. Робин терпеливо ждал, когда я закончу свои девчачьи ритуалы. Похоже, он все еще думал над их с Джеем разговором. О чем думала продавщица в пекарне, поглядывая на меня из-за прилавка, я не взялась бы предполагать. Солнце стояло высоко и припекало. Мы шли к мосту, а я рассеянно смотрела по сторонам, мысленно помещая вместо себя на эту улицу Алину. Вот и магазин с одеждой, перед входом выставлены вешалки с цветастыми шароварами, кофтами, юбками и стойка с шарфиками. Лавка с самоцветами и кристаллами, парфюмерный магазин, книжный. Я так задумалась, что вздрогнула, когда Робин заговорил: – Здесь дорого. Слева от моста, у дворца, в восточной части города, тоже. А в западной части, справа, есть недорогие магазины. Мы уже подходили к мосту, и Робин показал налево, где на берегу, среди плакучих ив, стояли одноэтажные домики с плоскими крышами. Между деревьями были натянуты веревки, на которых сушилось постельное белье и одежда. – Это прачечные. Есть срочная чистка магией, есть обычная, дешевле. Я упоминаю цену, потому что Джею нужно найти источник дохода, а сейчас денег у него немного. Я пожала плечами. Какая мне разница? Есть правило номер один, мне думать вообще не нужно. Мимо проехала пара велосипедистов. Людей было далеко не так много, как в тот вечер, когда мы прибыли в город. Должно быть, днем все работают. А может, в тот день был какой-нибудь концерт или представление? – Тут есть театр? – ляпнула я невпопад. Робин как раз объяснял, что название реки – Карне – означает «чернильная река» и имеет несколько версий происхождения. – Да, конечно, – удивился он, – и очень старый. В одной из легенд как раз говорится о том, что название реке дал придворный писатель, который любил сидеть на берегу и сочинять пьесы для того самого театра. Мы вышли на середину моста, и я замерла, пораженная видом, и следующую версию прослушала. Справа расстилались поля, сочные, свежие, залитые солнечным светом, а их зеленое пространство рассекала синяя лента реки. В дымке на горизонте угадывались далекие горы. – Рыбный мост, – указал Робин на мост чуть дальше по течению реки. – Ведет к пристани и Рыбному рынку. Там в основном, естественно, продается рыба, но и остальные товары тоже. Сразу скажу – не самое приятное место. Я нехотя отвела взгляд от горизонта. Там природа, горы, романтика, а он мне про рыбу. За мостом в гавани толпились лодки и небольшие судна. – Я не ем рыбу, – соврала я, испугавшись, что меня и ее заставят готовить. – Мы тоже. Когда занимаешься магией, мясо лучше не есть. – Почему это? – удивилась я. – Можно... привлечь что-то хищное. Вроде алых бабочек. – Это которые в лесу были? А что в них такого? Послушаю местные истории, вернусь домой и буду писать сказки. – Ничего хорошего, – ответил Робин. – Не хочу тебя пугать. Разве можно напугать взрослую девушку сказками про бабочек? Я, между прочим, еще в детстве прочитала все книги в разделе с ужасами в районной библиотеке! Робин предпочел ознакомить меня с уже какой там? Десятой?.. версией происхождения названия реки. –... самая романтическая версия: если выйти на мост ночью, то в реке будут отражаться небо и звезды, как искры магии в чернилах. – А что, бывают чернила с магией? – Это был древний способ изготовления записок, больше он не используется. Сейчас заколдовывают саму записку, а раньше заколдовывали чернила и писали ими текст. Но это невыгодно, много записок не продашь – ведь все видят текст заклинания, значит, могут его повторить. Я начала слегка раздражаться. Про бабочек же интереснее, чем про технологию изготовления записок и коммерческие секреты колдунов. Но приходилось терпеть, не возвращаться же в дом к бесконечной уборке. Слева округлые холмы, покрытые темными елями, деревьями со свежей яркой листвой и виноградниками на солнечной стороне, обрамляли петляющее и исчезающее за очередным поворотом русло реки. На другом берегу, у подножия холма раскинулся старый город. Красные черепичные крыши, шпили с флюгерами, башенки и трубы печей – все как в моем внезапно оборвавшемся автобусном путешествии. Вдоль набережной, чередуясь со скамейками для отдыхающих, были посажены цветущие деревья, напоминающие сирень. На полпути к вершине холма возвышался над городом замок с четырьмя башнями по краям и площадкой на западной стороне. Я сразу представила, как прекрасная принцесса выходит вечером полюбоваться закатом. Или тут король? Что-то там Робин рассказывал Джею, и я решила спросить. Эта история оказалась неплохой. Сын старого короля, наследник престола, погиб при загадочных обстоятельствах. Так как отношения с горцами в то время были на пике напряжения, то обвинили во всем именно их. – Но вообще он напился, возжелал искупаться при свете звезд и утонул, – понизив голос, сообщил Робин. – Знаю из надежного источника. Но его смерть поспешили использовать для развязывания войны – старый король хотел захватить горы и заодно территорию за ними, которая когда-то принадлежала его предкам. Ну и залежи драгоценных камней его тоже немного порадовали бы. Война ни к чему не привела, кроме потерь с обеих сторон. Старый король умер. Вдова его сына прав на престол не имела из-за происхождения. Теперь страной правит его внук, которому еще не исполнилось и шестнадцати лет. Его поддерживает кабинет министров, а мать тоже имеет право голоса, находясь при нем регентшей. Поговаривают, что у него есть тайный советник, которого, впрочем, никто никогда не видел. И тут я сообразила: – Так это столица, получается? – Ну да, – улыбнулся Робин. – А поему же она на границе? – Чтобы горцы понимали, что мы когда-нибудь вернем себе горы и землю за ними, – вздохнул колдун. Я сообразила, что не знаю название города. Это тоже была бесполезная информация, но странно не знать, где ты находишься. – Анкарне, – ответил Робин. – «Ан-» означает принадлежность, так что город называется «У чернильной реки». Если человек из небольшого города и незнатной семьи, то его называют по имени города, например Джей ан-Тарин. – Значит, вы с ним из города, который называется Тарин? – Именно. Но у меня есть фамилия – Кор, мои родители довольно известные мастера по шитью праздничных нарядов. Сначала мать шила платья местному князю и его жене, а отец расшивал их бисером и цветами из ткани, а теперь о них знает вся страна и даже королевский двор. – А у?.. – я неопределенно махнула головой в сторону дома. – Отец мельник, а мать пекла хлеб и воспитывала его пятерых братьев и сестер. А ведет себя, как наследный принц, чуть не заявила я, но сдержалась. Мы шли по старой части города, отдаляясь от замка. А вот и небольшая речка, русло которой выложено камнем, таким же, как мостовые. Ее я видела в тот день, казалось, бесконечно далекий, когда бежала от колдунов. Значит, я пробежала через нее на запад, добежала до городской стены и оказалась за чертой города. – Элла, в честь одной из королев древности, – сообщил Робин, – берет начало из источника вон в том холме и ниже впадает в Карне. Девушки верят, что если умыться водой из источника, лицо будет свежим и сияющим всю неделю, а парни – что один глоток спасает от похмелья. Мы вышли к Южному рынку, который оказался больше и просторнее нашего. Было многолюдно даже несмотря на то, что торговцы уже начинали собираться. – Они приезжают рано, а к середине дня уже закрываются. Старый рынок у замка работает с полудня до вечера, но там и товары другие. Всего в черте города городе три рынка – Новый на другом берегу, Южный и Старый, а четвертый, Рыбный, находится за городской стеной. На сам рынок мы не пошли, а последовали по набережной Эллы и свернули в один из двориков. Он был сквозным и вывел нас на узкую улочку, застроенную двухэтажными кирпичными домами. Здесь не было больших стеклянных витрин, как на бульваре у моста. Торговцы выставляли полочку с основными товарами у входа или в окнах, а еще можно было ориентироваться по вывескам. – Вот здесь продают записки, тут хороший книжный магазин, здесь – приманки для сай, тут все для сада – семена, горшки, инструменты... Крошечный садовый магазинчик был заставлены шкафами с тысячью ящичков, на каждом из которых были надписи и рисунки растений. Воздух пропитался запахом земли. На звон колокольчика над дверью вышел хозяин лавки, и Робин купил несколько мешочков с семенами. Мы вышли на улицу. Я только и успевала вертеть головой. Частная кондитерская лавка госпожи Мун, швейное ателье господина Цери, записки и заклинания еще какого-то господина... Вина из региона. Сыры с юга. Письменные принадлежности. Антикварная лавка. Магические услуги госпожи Карры. – Это если нужно заколдовать предмет или что-то в доме, – объяснил Робин. Вывески покачивались на ветру, который нес запах реки. Незаметно мы снова вышли к Карне. Неровная улица по диагонали вывела нас между Старым и Рыбным мостом. Тут все было или старое, или новое, или западное, или восточное. Ах да, иногда еще рыбное или чернильное. Я поискала глазами дом колдуна на другом берегу. Долго искать не пришлось – я проследила за направлением, куда мрачно, сложив руки на груди, глядел Робин. Самого дома не было видно, но из-за крыш клубами валил дым. Я забеспокоилась, не спалил ли колдун свое жилище, решив сжечь траву на заднем дворе. Больше всего меня волновала судьба рюкзака. Ладно одежда, но в нем были телефон с фотоаппаратом, хоть и разряженные, но как же я без них обойдусь дома! – Черт знает что, – сказал, наконец, Робин. Я нащупала свое новое чувство. Джей находился в доме и был раздражен не больше обычного. – Все там в порядке, – сообщила я. – Знаю... А ты так хорошо его чувствуешь? – Что тут сложного, он все время раздражен, – пожала плечами я. – Пойдем, – только вздохнул Робин. По пути он объяснил: – Я тоже немного чувствую. Мы в детстве самостоятельно учились магии, как могли. Все, что находили, пробовали применить. Иногда удачно, иногда нет. Из-за этого я только несколько миров вниз и вверх по спирали могу переместиться. – Спирали? – переспросила я. – Все миры выстроены в спираль, – непонятно сказал Робин и замолчал, видно, был не в настроении читать мне очередную лекцию. По дороге он купил в другой пекарне целый пирог и сказал, что завтра мне нужно будет самой сходить на рынок. Я нахмурилась и понадеялась, что дом все-таки сгорел, и меня отпустят домой за ненадобностью – ведь убираться будет негде. Из трубы вырывался черный дым. Робин отправил меня с пирогом на кухню, а сам поспешил вверх по лестнице. Я заварила чай, как он сказал, и тоже пошла наверх. Можно было воспользоваться ситуацией, чтобы в тишине полежать в кровати, но на второй и третий этаж меня еще не приглашали, и любопытство победило. Пространство лестничного пролета было широким, просторным, на стене висели две потемневшие картины со скучными пейзажами, на полу между ними стояла пустая ваза. Скамейки не хватает – была бы приемная. Сначала я подергала ручку двери справа, но она была заперта. Тогда я аккуратно приоткрыла дверь слева. – Эту мог бы и продать, – говорил Робин, подталкивая кочергой коричневую обложку – все, что осталось от внушительного тома. – Чтобы кто-то начал применять на практике ту чушь, что там написана? Джей сидел на полу библиотеки и кидал в камин книги из стопки перед ним. Я не могла поверить глазам: помещение было явно больше моей комнаты и кухни, хотя находилось над ними. Ряды полок из темного дерева, уходивших к потолку на два человеческих роста, пара кресел с высокими спинками и столик перед камином, рабочий стол с письменными принадлежностями у балкона и шкаф в углу. – Заходи уж, – произнес Джей, не отрываясь от книг. Я поняла, что это относится ко мне, проскользнула в щелку и встала у стены. – Принеси мне книги с нижней полки, – сказал колдун и махнул куда-то за собой. Я неохотно отлипла от стены и пожалела, что не осталась внизу. В комнате стояла удушающая жара, а запах дыма перебил библиотечный дух. Книги были тяжелые, в толстых обложках и с желтоватой плотной бумагой, наверное, сделанной вручную. Положив перед колдуном первую стопку, я вернулась к полке, вытащила наугад книгу. На обложке был выдавлен треугольник с заходящим в него снизу ромбом. – Это не библиотека, а позор, – сообщил Джей. – Сай приносила мне все книги, которые могла достать, и я должен сказать, что магическая наука нашего мира погублена Советом с его запретами. В этих книгах одни фантазии. Пока Робин таскал книги, а Джей раздраженно листал страницы, я отошла к окну и открыла створку. Свежий ветерок вступил в борьбу с жаром из камина. Я присела на широкий подоконник и открыла книгу. С первой страницы на меня глядела хоть и красиво нарисованная, но жуткая морда. Это был дракон, похожий на китайские рисунки – с широкими ноздрями, удлиненной прямоугольной челюстью, но с человеческими глазами. Зачесалась птичья татуировка – может, почувствовала магические чернила? Я поспешила перевернуть страницу. Текст был не рукописный, напечатанный. Я держала тяжелую книгу одной рукой, а другой листала страницы с непонятными геометрическими схемами, графическими изображениями драконьих частей тела, стрелочками и подписями, колонками текста на непонятном языке, пока не наткнулась на рисунок пятипалой черной лапы с ромбовидными когтями. Рядом с каждым пальцем стояла короткая подпись. Художник изобразил лапу такой натуральной и объемной, что мне на секунду показалось, что она сейчас потянется и вырвет мое часто забившееся сердце. Джей подошел и мягко вытащил книгу у меня из рук. Как ребенок, честное слово! Стоило мне найти интересную игрушку, и он сразу захотел именно ее. – Я возьму почитать? – спросил Робин, разбиравший книги, отложенные Джеем как достойные его библиотеки. Колдун не ответил. Склонившись над книгой про дракона, он водил пальцем по строчкам и хмурился. Мое чувство сообщало, что он взволнован, но нюансов – хорошо это или плохо – я не ощущала. Робин тоже увлекся чтением, а я вышла на балкон и любовалась видом на крыши соседних домов и холмы. Когда в комнате стало прохладнее, я побродила среди полок, задрав голову вверх. Мне почему-то казалось, что самые интересные книги стоят под потолком. Я примерялась к лесенке, стоявшей в углу, и прикидывала, не повалюсь ли я вместе с полками, если решусь забраться на нее. Мои размышления прервал требовательно заурчавший живот. – Робин! – вдруг вспомнила я. – Там же чай остыл! Робин отложил книгу и снова позвал своего друга. – Пойдем перекусим, Джей. Тот с трудом оторвался от книги: – Ты вообще можешь думать о чем-то, кроме еды? Робин рассмеялся и спросил меня: – Может, принесешь пирог и чай сюда? Наверное, со стороны в этот момент я выглядела очень забавно, потому что губы Робина вновь растянулось в улыбке, а Джей удивленно приподнял брови. Я выпрямилась, потрясла головой и вскричала: – Есть в библиотеке?! Ну и порядки у них тут! Может, еще и страницы листать, не вымыв руки! Я демонстративно распахнула дверь и вышла. Тетушкин голос в голове принялся отчитывать меня за неподобающее поведение. На лестнице я услышала Робина: – Видишь! А ты говорил, что... Что именно говорил Джей, я не стала слушать – была слишком возмущена. Чай, конечно, остыл, но Робин подогрел чайник и пирог движением руки. Я опять ничего не увидела, но из носика потянулся пар. Пирог оказался с капустой и яйцом, почти такой же, как готовила моя бабушка. Когда я была еще птенчиком, школьные каникулы я проводила в деревне, а зимой часто прибегала к бабушке после школы и в выходные полакомиться пирогами. Потом бабушка умерла, а в ее квартиру почему-то заселилась папина старшая сестра, моя незабываемая тетушка, хотя бабушка к ней никакого отношения не имела. Мама моя, вечно пропадающая в офисе, решила, что мне будет полезно общение с элегантной женщиной, которая обучит меня манерам и сделает из сорванца настоящую леди. Папу я вроде бы устраивала и в качестве сорванца, но он всегда терял силу воли в присутствии сестры, которая была старше почти на двадцать лет и воспитала его, как сына. Мне полагалось сразу после школы идти к тетушке, чтобы в обед учиться сервировке и правилам использования столовых приборов. Затем нужно было наизусть читать ей, устроившейся в кресле у окна, стихи, выбранные накануне вечером. За этим следовали уроки фортепьяно. Потом мне нужно было идти в магазин за пирожными и печеньями, потому что ближе к вечеру приходили тетушкины подружки, такие же элегантные дамы, на чашечку чая. Одна из подружек приносила завтрак и обед – тетушка принципиально не ужинала, чтобы сохранить фигуру. Несмотря на эту жертву, фигура носила на себе воспоминания обо всех съеденных эклерах и конфетах с вишневым ликером. Сначала обязанность по приготовлению еды тетушка хотела свалить на меня. По ее словам, настоящие леди не готовят, но мне сначала нужно научиться всем женским премудростям, а потом уже становиться леди. После того, как я несколько дней подряд зажаривала все виды продуктов до угольков, тетушка слегла с мигренью, и тогда одна из подружек стала приносить ей еду. После этого мне доверяли только заваривать чай и приносить высокому обществу десерт на ажурных фарфоровых тарелочках. Пока общество обсуждало последние сплетни из жизни тех подружек, которые не смогли прийти, и планировало в очередное полнолунье устроить спиритический сеанс, мне положено было делать домашние задания. Но их кудахтанье доносилось до меня через закрытую дверь второй комнаты, и я никогда не могла сосредоточиться. Домой я приходила выжатая, как лимон. Мама задерживалась на работе, а папа по вечерам проверял работы студентов и готовил лекции, так что я заказывала пиццу и пялилась в телевизор, даже не понимая, что там происходит. Когда родители заметили, что мои оценки плавно ползут вниз, а элегантнее я не становлюсь, они сократили мои визиты к тетушке до трех дней в неделю. Это не слишком помогло, потому что тетушка, решив доказать свою состоятельность как наставницы, взялась за меня с удвоенной силой. Как можно, Екатерина! Выпрямись, Екатерина! Кто же так ест! Кто же так пьет! Волосы нужно отпустить, глаза нужно красить, застегни верхнюю пуговицу! Это что, джинсы? Это что, кеды?! Откуда у тебя чернила на щеке? Сейчас же умойся. И причешись. И выпрямись. И так далее, и тому подобное. Я сжималась, сутулилась еще больше и постепенно перестала быть сорванцом, но в леди так и не превратилась. При всем этом тетушка имела тягу к мистике, обожала гороскопы, следила за фазами луны, учила меня кидать соль через левое плечо, стучать по дереву, мысленно ставить зеркало перед неприятным человеком, прикалывать булавку на изнаночной стороне кофты на удачу, а еще устраивала спиритические сеансы. На одном из таких у нее и случился сердечный приступ. Тетушкины подружки шептались, что она увидела призрак своего бывшего мужа, который не оставил ей ни копейки при разводе. Я поступила в университет, и родители разрешили мне жить в бабушкиной квартире с Алиной, которая с радостью сбежала из общежития. Первым делом я избавилась от ненавистного пианино, бархатного тетушкиного кресла, а потом уж и от остальной мебели. Следом за письменным столом на помойку отправилось большое собрание стихотворений разных авторов, которые я так и не смогла выкинуть из головы, как и тетушкины недовольные возгласы и причитания. – Рина, тебе еще чай налить? – голос Робина вывел меня из транса. Я подставила кружку, а сама взяла еще один кусок пирога, села ровно на стуле, взяла вилку и нож и начала отрезать маленькие кусочки и есть, как положено леди. Хотя они-то едят эклеры и тарталетки, а не капустные пироги. Джей смотрел на меня изучающе, как на картину в музее. Жалко, что на него зажаренная еда не произвела такого впечатления, как на тетушку. Но может, еще пара дней, и он тоже сляжет с мигренью? Тем более что я не специально испортила омлет, это получается у меня естественным образом, а учиться и стараться я не собираюсь. После обеда мы вышли во внутренний дворик, заросший травой, колосьями и порослью молодых деревьев. Джей придумал, что делать с мышами и птицами. В одно заклинание у него все собрать не получилось, поэтому он немного злился. Мы с Робином наблюдали с веранды. У колдуна был профессиональный интерес, а мне хотелось посмотреть, как Джей творит магию, ведь он не делал этого с тех пор, как я попала сюда, и я в тайне надеялась, что у него ничего не выйдет. С другой стороны, есть шанс, что когда он будет колдовать, я все-таки увижу серебряные искорки, раз уж я с ним связана. Я потерла пятно на правой ладони. Джей примял ногами стебли, чтобы расчистить место, встал на одно колено и уперся ладонями в землю. Его волосы свесились, закрыв худое лицо, но я слышала, что он что-то шепчет. Затем он замолчал, а его спина напряглась. Внешне колдун как будто ничего не сделал, но через связь я почувствовала мощный толчок энергии, который заставил меня вздохнуть и задержать дыхание. В тот же миг из зарослей вылетела стая мелких птичек с красными грудками и несколько воробьев, а с ветки тонкой осинки тяжело снялась серо-черная ворона и с возмущенным карканьем устремилась в сторону холмов. Поднялся рой мух, пчел, бабочек и разлетелся по округе. В сторону дома ринулась толпа мышей, и часть уже лезла по ступеням на веранду. Я подобрала ноги, а Робин подскочил со стула и захлопнул дверь на кухню. Мыши бросились в стороны, за живую изгородь к соседям. Слева раздался женский визг. Робин хрюкнул, сдерживая смех, а Джей приступил ко второй части. Он встал, откинул волосы с лица, и я увидела, что он улыбается. В отличие от Робина, который как будто плавно дирижировал оркестром, когда убирал листья, движения Джея были резкими, короткими, скупыми. Он расчертил ладонями воздух. Должно быть, если видеть магию, искры образовали геометрическую фигуру. Колдун распростер руки, как будто обнимая все то, что нарисовал в воздухе, и резко соединил ладони. Трава, деревца – все исчезло. Перед нами был квадрат пустой земли, прочерченный изгибами каменистых дорожек. Джей повернулся к дому, и его качнуло в сторону. Робин помог другу подняться по ступеням на веранду и усадил на стул. – А почему не?.. – начала я и оборвала сама себя. Ну ты и птица-тупица, Екатерина. Господин колдун, ну прекрати сверлить меня взглядом, я не музейный экспонат! Он, конечно, понял, что я собиралась сказать. Давай, выкачивай из меня энергию, раз уж я сама сдуру предложила. Я тут же почувствовала, как уходят силы, но это продолжалось недолго – он забрал совсем немного. Я вернулась на кухню, дрожащей рукой подняла чайник и налила в кружку остатки чая. Конечно, отдыхать никто не собирался. Чтобы засеять поле семенами, которые купил Робин, нужно было вскопать землю. И что же ты, колдун, сразу это с помощью заклинания не сделал? К счастью, земля оказалась мягкой, сохранила пустое пространство от исчезнувших корней, и я монотонно работала граблями, продвигаясь от одного края к другому. Я снова переоделась в футболку с Микки-Маусом, и Робин допытывался, что это такое и почему я называю это мышью. Он еще мою футболку с символом Бэтмена не видел! Джей вернулся в библиотеку, и дым из трубы повалил с новой силой. Робин наполнял ведро водой с помощью магии, чтобы полить почву, а я откопала в кладовке лейку и заодно поинтересовалась, почему они не изобрели садовый шланг. Оказалось, что изобрели, просто в доме его нет. Наконец, мы закончили с внутренним двориком. Остались еще семена для сада перед домом, но Робин решил, что этим мы займемся завтра, а сейчас ему не терпелось вернуться в библиотеку, чтобы Джей не сжег что-нибудь лишнее. Я сказала, что мне сначала нужно принять душ, но на самом деле, вернувшись в комнату, я легла лицом в подушку и не шевелилась до тех пор, пока меня не поднял комариный писк в ушах. Ворча и не стесняясь в выражениях, я нехотя встала, потащилась в ванную комнату, быстро умылась и пошла в библиотеку. Джей разделил книги на кучку для сжигания, стопку для продажи, некоторые должны были вернуться на полки, а самые интересные отправлялись на стол. Я не могла читать, так что моей обязанностью было таскать томики с полок к камину, где оба колдуна, устроившись прямо на полу, листали книги и спорили о своих колдунских вещах. Я украдкой откладывала книжки с красивыми картинками на верхние полки, чтобы их не было видно снизу. Я все еще с опаской поднималась на стремянку, но она была крепкой, а полки стояли прочно, так что обошлось без происшествий, не считая того, что я все-таки иногда роняла книги по пути к камину. На закате я, пропахшая дымом, чихающая и покрытая книжной пылью, вынуждена была стоять рядом с Робином у плиты и делать вид, что запоминаю, что он делает с остатками овощей. Наверное, есть предел усталости, после которого человек не может больше заснуть. Я обнимала подушку, отбрасывала ее, вертелась, запутывалась в одеяле и распутывалась, а потом меня накрыла туча мыслей, погрохотала в голове и вылилась ливнем слез. Я снова чувствовала себя сутулой девочкой-подростком, которая вынуждена проводить часы с немолодой странной теткой, в то время как сверстники гуляют, ходят в кино, да и просто общаются. Я была заперта в этой кошмарной тюрьме, и вот, пробыв несколько лет на свободе, которой не сумела как следует насладиться, вновь угодила в клетку. Я ненадолго забывалась неглубоким сном, полным знакомых и незнакомых лиц, просыпалась и проваливалась обратно в вязкие кошмары. То тетушка в остроконечной шляпе пыталась продать мне семена, из которых должен был прорасти китайский дракон, то я читала стихи мышам, которые окружили меня и сверлили болотно-зелеными глазами, то я с родителями ужинала пирогом из мха, а мама кричала в телефонную трубку, что этот отчет никуда не годится, и его нужно сжечь в камине. В который раз уже проснувшись, в призрачном и холодном предрассветном свете я встала с кровати и подошла к окну, чтобы открыть его. Наверное, я снова спала. Лежащий мраморный лев встал и потянулся, как кот. Второй смотрел на него и скалил зубы в приветствии. Входная дверь отворилась, из нее выскользнул в сад Джей. Я спряталась за штору, чтобы он меня не видел. Но раз это мой сон, то он и так не увидит меня, если я не захочу. А я не хочу. С каждым его шагом все вокруг преображалось – деревья становились прозрачными, таяли в холодном утреннем тумане, а земля вздыбливалась холмиками и покрывалась мягким зеленым мхом, который заползал на дорожку и скрывал ее под собой. Вокруг появлялись упавшие колонны, раскиданные по зеленому морю осколки мрамора и развалины кирпичных стен. Земля пружинила под сапогами колдуна. Белые львы бросились к нему, как пара обезумевших от радости щенков. Они носились вокруг колдуна, прыгали, норовили лизнуть в лицо, а потом и вовсе повалили с ног, а он смеялся и катался вместе с ними по мягкому мшистому ковру, зарываясь в их шерсть руками. Наконец они наигрались, и один лев запрыгнул обратно на свой пьедестал, а второй пошел вслед за колдуном в туман, стелящийся среди мрамора и красных камней. Я задернула штору, свернулась в клубочек на кровати и больше не просыпалась до самого утра. Сегодня должен был случиться мой первый самостоятельный выход в свет. Я взяла плетеную корзинку, на которую Робин вчера наложил заклинание уменьшения веса – вот почему на рынке покупатели заполняли такие корзинки доверху и легко несли на сгибе локтя. В кладовке нашлась маленькая черная сумка-кошелек на длинном шнурке с вышивкой в виде розы, которую я повесила на шею. Рядом с коробочкой с записками теперь стояла пузатая деревянная шкатулка. Мне было велено брать из нее деньги, когда я иду за покупками, и возвращать остаток на место. На выходе я сурово взглянула на обоих львов. Так и есть! Сидит снова тот, под цветущим кустом, и он снова грязный! Один вред от этой магии! На улице я почувствовала себя преглупо. Если белая блузка с широкими рукавами еще хоть как-то могла сойти за местную одежду, да и гуляла я под прикрытием Робина, который отвлекал на себя внимание девушек своей статной фигурой и сияющей улыбкой, то сейчас прохожие задерживали взгляд на моем наряде. Джинсы, кеды, все в обтяжку, а еще эта дурацкая сумочка и корзина! Голубая футболка с удлиненными рукавами, тоже доставшаяся от Алины, мне не шла. Я решила начать с покупки яиц, потому что это был понятный продукт. Рыжая курица, нахохлившись, недобро глядела на меня с прилавка. Я отвечала ей тем же. Старичок-продавец, вместо того, чтобы помочь, отвернулся и что-то перекладывал в коробах. Наверное, он тоже почувствовал себя неловко. И как же подступиться к этому нелегкому делу? Тут надо самой класть товар в корзинку? Или отдать ее продавцу? И что сказать? Когда платить? Меня решительно оттеснила крупная женщина средних лет и кивнула продавцу, который как будто с облегчением поприветствовал нормального покупателя. – Десять штук, – сказала женщина, по одному кинула яйца прямо на пучок зелени и связку морковки, сунула продавцу монеты и удалилась, неодобрительно смерив взглядом мою футболку. Пока продавец снова не отвернулся, я быстро сказала: – Десять штук! – Десять? – почему-то удивился старичок. Я залилась краской и стала аккуратно складывать яйца в корзинку. Промучившись с кошельком с добрую минуту, я протянула старичку монеты на ладони, чтобы он сам взял, сколько нужно. Он удивился еще больше, но выбрал несколько монет и поспешно попрощался. От пережитого стресса у меня тряслись руки, а лицо горело. Я отошла к фонтану. Родители бы сейчас на смех меня подняли. Взрослая девица не умеет ходить в магазин! – Очень даже умею! – вслух возразила я. Голубь, сидевший на краю фонтана, испуганно спрыгнул на землю и отбежал подальше. Я вздохнула. Надо продолжать покупки, пока меня не начал поторапливать комариный звон. С горем пополам я купила помидоры, яблоки и картошку. Подумав, купила такой же пучок зелени, какой был у решительной женщины. Продавцы исподтишка разглядывали мою одежду, пока я мялась у прилавков, потом смущенно копались в подставленной ладони с монетами. У столика с травами у меня иссякли подходящие монеты, и пришлось достать купюру. В целом все прошло удачно, и я была вполне довольна собой. Напоследок я остановилась у столика с соломенными фигурками и венками. До чего же интересные! С краю сидели маленькие усатые мышки из высушенной зеленой травы и золотистой соломы. Некоторые были перевязаны разноцветными ленточками. В этот раз я обратила внимание на продавца – у него были длинные усы, ниже подбородка. Они были заплетены в косички, заканчивавшиеся бусинками. Он сидел под тентом на табуретке, наматывал солому на шарообразный каркас и что-то неторопливо говорил. Ему помогала девушка – подавала бусины и ленты, которые он вплетал в травинки. Она на секунду обернулась, внимательно посмотрела на меня и улыбнулась. Девушка была как принцесса с обложки сборника сказок – первыми бросались в глаза пышные пшеничные волосы, забранные в высокий хвост. Аккуратный лоб обрамляла каскадом челка, ниспадающая на небольшие глаза серо-голубого цвета, широкие скулы подчеркивал персиковый румянец. У нее был кукольный носик и тонкие розовые губы. Вот кому подошла бы алинина футболка. Дома оказалось, что я забыла про молоко, так что сегодня на завтрак была моя фирменная яичница с обугленными краями и засохшим желтком. В отличие от омлета, в ней можно было наковырять что-то съедобное, чем мы с колдуном и занялись. На кухне стояла гнетущая тишина, нарушаемая скрежетом вилок о тарелки. Колдун сдался первым, отложил вилку, налил себе чай и наблюдал за тем, как я настойчиво отделяю кусочки, более или менее похожие на еду, от обугленного нижнего слоя. Я сдаваться не намеревалась! Наконец, Джею надоело, и он нарушил молчание – значит, я победила. – Уберись здесь и приходи мыть львов. Я была порядком раздражена своей фирменной яичницей и все еще голодна, поэтому с вызовом спросила: – А что с ними не так? – С ними все в порядке. – Тогда почему они все время грязные? – не удовлетворилась я ответом. – Потому что они охотятся. Я нахмурилась, и Джей объяснил: – Не здесь, в тени мира. Значит, не приснилось! Но я предпочла умолчать о том, что видела. Ведь он не спросил, знаю ли я что-нибудь – значит, я и не обманула. – Это тоже форма сай. Все бестелесные существа в большей или меньшей степени мечтают заполучить тело. Я предложил им тела в обмен на то, чтобы они охраняли мой дом. – Но это же не настоящие тела, это статуи! – возразила я, понимая, что он сейчас уйдет, так ничего и не объяснив. – Здесь они статуи, в тени мира они настоящие львы, насколько там что-то может быть настоящим. Они по очереди охотятся на других бестелесных или призрачных сущностей. Один охраняет дом – и здесь, и там, тогда его статуя сидит, в то время как другой охотится и отдыхает, и вторая статуя выглядит спящей, – голос колдуна стал хриплым, он залпом допил чай и этим поставил точку в разговоре. Я поняла, что бесполезно расспрашивать его про тень мира, он и так перевыполнил норму по разговорам за день. К тому же, я не хотела испытывать судьбу – сейчас он выглядел относительно дружелюбным, но я помнила, что в любую секунду он может явить на свет своего мистера Хайда. Второй лев тоже слегка перепачкался – еще бы, ведь они все вместе валялись во мху. Джей стриг живую изгородь со стороны улицы. Соседи уже привыкли, что в саду что-то происходит и больше не высовывали свои любопытные носы из каждого окна. Редкие прохожие здоровались, но колдун почему-то всегда оказывался к ним спиной, и отвечать приходилось мне. Закончив с половиной изгороди, Джей и ушел в дом, и чувство говорило мне, что он поднялся в библиотеку. Наконец-то можно отдохнуть! Я медленно возила тряпкой по львиному боку и размышляла про тень мира. Что же это за место? Еще один параллельный мир? Раз я его увидела, может, я смогу туда попасть, а оттуда домой? Надо достать волшебный амулет, чтобы видеть магические искорки. Я же примерно помню последовательность миров, как-нибудь доберусь, легкомысленно решила я. – А ты не знаешь, как мне попасть домой? – спросила я гордо поднявшего голову льва. Грива у него была растрепанная, а раскрытая клыкастая пасть улыбалась. – Ах да, – продолжила я, – ведь ты не знаешь ничего. Меня зовут Екатерина, и я ужасно хочу домой. Этот твой колдун обманом затащил меня сюда, заставляет готовить и отмывать твою мраморную шкуру. Кстати, раз ты живой, то у тебя должно быть имя. Как тебя зовут? Проходивший мимо мужчина споткнулся на ровном месте и ускорил шаг. – Я буду звать тебя Бонифацием, – сообщила я льву, оттирая пятно под пастью. Лев радостно скалился. Я только хотела пожаловаться ему на то, что мне еще и не дают утром спать, сколько хочется, как раздался звон в ушах. – Вот видишь! – воскликнула я. И тут же перед моим внутренним взором возникла чашка кофе. Вот оно что, эта связь еще и так работает. Может, колдун вообще скоро перестанет со мной разговаривать? Было бы чудесно. Уже на кухне, глядя, как в турке образуется пенка, я поняла, что я опять поступила недальновидно. Надо было сделать вид, что я не приняла его сигнал. Эх, Екатерина, только облегчила колдуну жизнь! Я пообещала себе в следующий раз обязательно подумать перед тем, как что-то делать. Колдун спустился из библиотеки с книгой в руках, сел за стол и, не отрываясь от чтения, взял чашку и отпил из нее. Я, сжав губы, наблюдала, как он той же рукой, которой отламывает кусочки от масляной булочки, листает страницы. Книга была толстая, в темно-синей обложке и совсем без картинок. Джей хмурился и иногда скептически качал головой. Мне показалось, что он выглядит чуть лучше, чем несколько дней назад. Тени под глазами посветлели, кожа уже меньше напоминала пергамент, хотя все равно казалось, что его припорошило пылью, а волосы, собранные в хвост, были тусклыми и неживыми. Он так и не проронил ни слова, пока не допил кофе, а покидая кухню, вдруг произнес, не оборачиваясь: – Пол тоже нужно иногда мыть. И вышел. Я только еще сильнее сжала губы, чтобы не ответить, что и руки неплохо бы мыть, прежде чем трогать книги. Я нашла в кладовке швабру и тряпку, притащила ведро, которое забыла в саду у львов, наполнила свежей водой. Тряпка стала грязной от первого же соприкосновения с полом, на нее налипли волосы, крошки и пыль. Я сообразила, что сначала стоило подмести. Пришлось возвращаться в кладовку за метлой. Как только я начала подметать, сразу же умудрилась перевернуть ведро. – Тьфу ты! – воскликнула я, отскочила от лужи и опрокинула стул. Кеды моментально промокли. Я уронила метлу, встала посреди кухни и заплакала, но быстро взяла себя в руки. Если Джей сейчас что-то почувствует, то спустится из библиотеки, начнет сверлить меня взглядом и договариваться о новых правилах. Давай договоримся, Рина, что ты больше не ревешь в светлое время суток. Это у вас так моют пол или ты изобрела новый метод? Давай договоримся, что ты будешь впредь мыть пол традиционным способом. И еще, что ты не будешь ходить по дому в мокрой обуви! Я сняла кеды и повесила их за шнурки на солнечной веранде. Ступать босыми ногами по намокшему полу было неприятно, но я не пошла за обувью, чтобы не испортить и ее. В рюкзаке лежали кроссовки и балетки, Алина считала, что в путешествии нужно иметь запасную обувь. Часть воды утекла под полки и плиту, часть просочилась в щели в полу, древесина потемнела и распухла. Сначала я попыталась собрать лужи в ведро, но потом решила, что проще будет тряпкой распределить воду по кухне и коридору – вроде как и пол помыла. На деле оказалось не так просто, но за час я справилась. По углам прятались комки намокшей пыли, местами можно было заметить разводы, но если не придираться, то пол был чище, чем до этого. Пока тряпка была мокрая, я повозила ей по полу в своей комнате и даже по ступенькам. В столовую я даже заходить не стала – все равно ей никто не пользуется. Подумав, я еще раз окунула тряпку в ведро и протерла пол на лестничном пролете с мрачными пейзажами. Когда я закончила и задумчиво стояла перед лестницей на третий этаж, дверь библиотеки отворилась, и Джей сообщил, что мне там делать нечего, а вот библиотеку не стоит обходить вниманием. Мои босые ноги он то ли не заметил, то ли проигнорировал. Уже второй раз за день я пообещала себе сначала думать. Нет чтобы убравшись на кухне, сразу скрыться в саду! Только добавила себе работы. К счастью, колдун был слишком погружен в чтение, чтобы осуждать мои методы уборки. После того, как я помыла пол в библиотеке, мне хотелось одного – добраться до кровати, лечь и не шевелиться до вечера. Но приближалось время обеда. Колдун все еще ел мало, а я всегда предпочитала плотно позавтракать, поэтому обед был поздний. Робин, похоже, решил сегодня не приходить. Проклиная всех колдунов вместе взятых, а также их замшелый мир, я бросила в кастрюлю картошку, залила водой и поставила на плиту. Вспомнила, что картошку надо было помыть, пришлось сливать уже нагревшуюся воду, мыть клубни и снова заливать водой. Давно я не чувствовала себя такой растяпой, как сегодня. Я присела, положила голову на стол и сама не заметила, как уснула. Проснулась я, когда вода уже почти выкипела, а картошка растрескалась и развалилась. Спасибо, что не сгорела! Я вывалила картошку в раковину, кое-как, обжигаясь, счистила шкурку, переложила на большую тарелку. Пригодилась купленная утром зелень – я присыпала неаппетитные развалины укропом. Джей зашел на кухню и воззрился на распухший влажный пол. Я испугалась, вспомнила про тетушкин способ и быстренько представила зеркало между мной и колдуном. Тот нахмурился и ничего не сказал. Обед прошел в молчании. Джей отковыривал оставшиеся шкурки и каждый кусочек картошки запивал водой. Он съел совсем мало, сказал, чтобы я занялась изгородью, и опять удалился в библиотеку. Интересно, когда же наступит мой черед посидеть в кресле с книжкой? К вечеру я валилась с ног от усталости, мысли путались и перескакивали с одного на другое. Я вспомнила про кеды на веранде и тут же забыла про них, вспомнила про мшистый мир, задумалась, как бы через него попасть домой, переключилась на воспоминания о тетушке и так и заснула. Проснувшись от комариного звона, я разозлилась на себя, что не смогла снова увидеть тень мира. Сегодня каменный Бонифаций спал. Он был чистым, но я все равно смахнула с него уличную пыль. Теперь нужно придумать имя и второму. Я стерла с него пыльцу от нависавших белых цветов, протерла широкий покатый лоб. Ну конечно! Я посчитала слоги – у каждого получалось по четыре. Меньше, чем в «Екатерине», но по-королевски много для этого мира. – Нарекаю тебя Достоевским! – торжественно произнесла я. Теперь у меня появилось целых два друга, вынужденных слушать мои жалобы – убежать-то они не могли. Следующие несколько дней прошли прекрасно. Каждое утро я ходила на рынок. Можно было бы покупать больше продуктов и бывать там реже, но я использовала любую возможность, чтобы избегать колдуна, даже если это означало очень медленно и тщательно отмывать Достоевского и Бонифация, не менее тщательно стричь дикую изгородь по периметру участка, вдумчиво поливать посаженные Робином цветы, которые уже дали первые ростки. Робин забегал несколько раз на кофе, один раз принес Джею книжку, в которую тот вцепился и не вышел из библиотеки даже пообедать. Тут я не могла ему посочувствовать – нечего было тащить кого попало, то есть меня, из мира без магии. Можно было преспокойно найти себе опытную служанку здесь. Хоть я и ложилась спать раньше и не была такой уставшей, мне никак не удавалось снова увидеть тень мира. Даже когда мне случилось пару раз проснуться на рассвете, за окном был все тот же сад, хоть уже и приведенный в порядок, а не дикий, но совсем не тот, который я хотела увидеть вновь.