Персональный ад профессора Дойла

«Будь как дома, путник!» 29 июня 2000, 6.32 — Просыпайся, — толкнув коллегу в плечо, тихо проговорил Коннор. — Который час? — Питер открыл глаза и прищурился. — Половина седьмого. Насколько я помню, тебе к девяти на урок. Коннор отошёл и сел на свою кровать. Питер, мельком глянув на него, подумал, что всю ночь Дойл провёл во вчерашней одежде и сейчас тоже был в ней. Но потом заметил: Коннор сменил серую двойку на чёрный костюм, явно успел побриться и пригладить волосы воском. Из привычного аккуратного образа выбивался только тёмно-синий галстук, который пока висел на шее не завязанным, и воспалённые глаза без привычного азартного огонька перед началом полевой части расследования. — Как думаешь, здесь есть кафе? — спросил Питер. — Неплохо было бы позавтракать перед работой. — Не уверен, что я голоден, но если хочешь, можем куда-нибудь заехать, — вяло отозвался Коннор. — Дойл, — Питер всмотрелся в его лицо, заметив, что на фоне чёрного костюма оно выглядит неестественно бледным, — слушай, не моё дело, я помню… Но я смотрю с позиции расследования сейчас. Ты точно в порядке? Выглядишь неважно. Я тебя таким бледным на работе видел только во время расследования в Архан… — Он запнулся и прикусил язык на мгновение. — Прости, сам не знаю, что несу. — Парадоксально, но в чём-то ты прав, — печально проговорил Коннор и замолчал, поджав губы. Не хотелось озвучивать, что и у него самого возникли точно такие же ассоциации, когда он посмотрелся в зеркало. В Архангельске Коннора преследовали сильные слабость, головокружение, тошнота и постоянные изнуряющие боли в брюшной полости. А за пару часов до взрыва завода собственное отражение показалось ему восковой маской, застывшей перед лицом смерти. Выпитые вчера на ночь таблетки никак не облегчили состояние. Коннор уснул всего на час, а проснулся весь в испарине, во время остановив начинающийся за веками кошмар о росте паразита внутри. Пошёл в ванную попить воды и, глянув на себя, понял, что уже не уснёт. Иначе снова окажется под провалившимися плитами воспоминаний, сгорая дотла от разливающегося в животе огня. — Так, ладно, со мной всё скоро будет в порядке. Собирайся… Не стоит опаздывать в первый же день на новое место работы. Можем по дороге тебе ещё краски купить: вдруг войдёшь во вкус и откроешь в себе новый талант. — Мрачное лицо Коннора просветлело, и он едва заметно улыбнулся, привычно попытавшись скрыть скверные настроение и состояние за шуткой. — Дойл, не превращайся в Прэйгера, я тебя умоляю, — застонал Питер, швырнув в него подушку. — Ладно краски, а у тебя-то обручальные кольца для вашего с Линдсей выхода в свет есть? — заметив как у Коннора, ловко поймавшего «снаряд», медленно сползла прорывающаяся усмешка, а взгляд стал озадаченным, Питер встал с кровати и направился в ванную. — А ещё молодожёны обычно целуются и обнимаются, если ты не в курсе. Кольца, улыбки и объятия — необходимые штрихи для достоверности образов и повышения уровня симпатии со стороны тех, к кому агенты под прикрытием входят в доверии. Забыл рекомендации из правил по организации прикрытия? Питер вовремя успел захлопнуть за собой дверь, и запущенная в ответ подушка, ударившись, упала на пол. Школа Хеллворка 29 июня 2000, 9.00 — Итак, класс, это ваш новый учитель рисования, — с восхищённой улыбкой представила Питера директор Тайсон. Тот слабо улыбнулся, смутившись от пристальных взглядов, осматривающих его с ног до головы. Урок ещё не начался, но Питер предчувствовал, что это прикрытие точно возглавит список самых нелепых за всю историю его работы в Управлении. — Мистер Питер Эксон зарекомендовал себя как настоящий профессионал своего дела, всю жизнь проработав в одной из школ Монреаля. Питер скосил на неё взгляд и озадаченно улыбнулся. Тяжесть его положения нарастала с каждым словом директора. Ему неимоверно сильно захотелось дополнить свою характеристику каким-нибудь уточнением про предпочитаемые техники, но он так и не вспомнил, в какой из них даже детская мазня могла бы быть расценена как шедевр. Вместо слов, Питер снова нервно растянул губы и едва заметно кивнул. По классу разнеслись тихие смешки и шёпот. — Класс, — строго промолвила директор, — проявите уважение к учителю и помогите ему сориентироваться в первый рабочий день, если потребуется. — Она повернулась к Питеру и дотронулась до его плеча, улыбнувшись. — Если что-то понадобится, вы знаете, где меня найти. Директор быстро развернулась на каблуках и скрылась за дверью, а Эксон так и остался стоять перед классом подростков, на ходу соображая, что сказать и как начать урок. Ему уже приходилось работать под прикрытием в школе дважды. Один раз всё же повезло, и его отправили вести физику в старшие классы, а во второй удача была менее благосклонна: Питер несколько дней проработал уборщиком. Но если бы ему сейчас предоставили выбор, он бы с удовольствием отправился мести полы, а не толкать речи о том, о чём не представлял ровным счётом ничего. — Что ж, кто сегодня отсутствует? — Питер взял в руки классный журнал. Снова раздались смешки, уже погромче. Питер поднял глаза и осмотрелся. Пустых мест не нашёл. На всякий случай пересчитал сидящих перед ним подростков. Их было тринадцать, что совпало с цифрой учащихся в списочном составе. Восемь девочек и пять мальчиков. В первом ряду, прямо перед ним, сидела «виновница» расследования. От ледяных, пробирающих до дрожи глаз Джиллиан Питеру стало не по себе. Она будто сканировала его, чуть приподняв уголки губ в усмешке. Джилл наклонила голову, и Питер не смог отвести от неё взгляд, словно оказался под гипнозом. За ухом Питер едва ощутимо, но всё чувствовал заглушку, которую сотрудники Управления использовали при работе с предполагаемым телепатическим воздействием. Но Питер, заворожённо смотревший на девочку, сейчас не сомневался — устройство бесполезно. — Мистер Эксон? — спросил робкий девичьи голос и, спустя немного времени, повторил снова: — Мистер Эксон! Питер моргнул, избавившись от наваждения, и перевёл взгляд на девочку с двумя светлыми косами, сидевшую за Джиллиан. — Меня зовут Шейла Гранд, я староста класса, — сказала она, гордо поправив очки и чуть вздёрнув нос. — Сегодня все присутствуют на уроке. И тема занятия: «Свет и тень». — Да, Шейла, спасибо, — растерянно пробормотал Питер, стараясь не смотреть на Джиллиан. — Так, что вы знаете про образование тени и полутени из физики? Закономерная тишина в ответ. На этот раз ни шёпота, ни смешков. Но Питер и не ждал ответа на вопрос. Он бодро улыбнулся и уверенно продолжил: — Прямолинейностью распространения света как раз и можно объяснить образование тени и полутени. Если размер источника света слишком мал либо он находится на расстоянии, позволяющем пренебречь размером источника, то получается только тень. И как вы, наверное, знаете, тень — это область пространства, в которую свет не попадает. При больших размерах источника света или при приближённости его к предмету, создаются нерезкие тени и полутени. Это можно изобразить следующей схемой. Эксон подошёл к доске, взял мел и быстро нарисовал два солнца — одно под одним, — и шары в качестве предметов. Затем провёл линии от источника света, изобразив и заштриховав по-разному получившуюся тень и полутень. — Размеры предмета, который создаёт тень, и размеры отбрасываемой тени прямо пропорциональны. Тень будет подобна самому предмету. Сейчас я вам нарисую ещё один чертёж. В абсолютной тишине, нарушаемой только скрипом мела по доске, Питер изобразил нечто наподобие системы координат и отрезков, образовавших треугольник. — Смотрите, здесь путь S — это точечный источник света, перпендикуляр h — размер предмета, а другой перпендикуляр H — размер тени. Таким образом, у нас получаются прямоугольные треугольники. И вот этот угол у них общий, — Питер, не глядя на класс, водил мелом по доске. — Размер H пропорционален размеру h. Если нам известны размер объекта, расстояние от источника света до объекта и расстояние от источника света до тени, то мы можем посчитать размер тени. Он зависит от расстояния между источником света и препятствием: чем ближе источник света к объекту, тем больше тень и наоборот, — он начертил линию и, довольный собой, перевёл взгляд на класс. Двадцать шесть глаз смотрели на него с абсолютным непониманием происходящего, и по их выражению Эксон понял, что вряд ли эти дети любят физику так же сильно, как и он. Несколько подростков сидели приоткрыв рты, в последнем ряду зевала Эми Мирел, подперев щеку перевязанной ладонью, и только староста класса с восхищённой улыбкой смотрела то на Питера, то на его изобразительную деятельность на доске. Глядя в ошарашенные глаза своих учеников, Эксон на минутку мысленно возмутился, припомнив, что говорила директор про их учителя и то, что у класса скоро экзамен по физике. Но один из учеников тут же направил его мысли в правильное русло, вернув Питера с небес на землю. — Мистер Эксон, — сказал парень с серьгой в ухе, привставший из-за последней парты в углу класса, — урок физики у нас был вчера, а сегодня вроде как урок рисования, — он сощурился и хмыкнул. Следом хмыкнули и другие подростки. — А ты, Барт, сможешь сейчас по памяти повторить всё то же самое, что сказал только что учитель? — абсолютно неожиданно вступилась за Питера Джиллиан. — Тупица, — чуть тише добавила она сквозь зубы, переведя взгляд с одноклассника на Эксона. — Чтобы понять принцип построения теней и полутеней, нужно знать и понимать эти закономерности, — не отступал от своего Питер, указав рукой на схемы, изображённые на доске. Как любит говорить Дойл: «Даже если ты несёшь полную околесицу, работая под прикрытием, делай это с уверенным видом, чтобы даже самый умный оппонент засомневался в правдивости своих выводов о твоём интеллекте». — А объясните, почему импрессионисты разрушили принцип валёра? — с нескрываемым интересом вдруг спросила Шейла. И снова в помещении повисла абсолютная тишина. — А как вы сами думаете, Шейла? — Питер не придумал ничего лучшего, чем ответить вопросом на вопрос. — Насколько я поняла, они заменили его принципом разложения света и оптическим смешением цветов, — кажется, девочка только и ждала своего звёздного часа, чтобы блеснуть эрудицией. По классу разнеслись утомлённые стоны. — Они придумали колористические… — Нет никаких оттенков, есть только свет, — загадочным хриплым голосом вдруг проговорила Джиллиан, — и тьма… — она подняла глаза на Питера, и ему показалось, что радужка карего цвета стала отливать красным. — Что появилось первым, мистер Эксон? Как вы считаете? — Полагаю, — снова не в силах отвести взгляд от Джиллиан, неуверенно начал Питер, — тьма, ведь для света нужен источник. — Что, ощущаешь свою родную стихию? — презрительно фыркнула староста, недовольно поджав губы. — Ты, поди, и тени не отбрасываешь, ведьма! Джиллиан дёрнулась, как от удара и посмотрела куда-то в сторону. Их взгляды с Питером разошлись, и Эксон понял, что сейчас может случиться что-то нехорошее. — Кстати, о тени! — он постарался как можно скорее перебить перепалку двух школьниц. — Полагаю, с теорией мы разобрались, теперь нужно переходить непосредственно к… — он замялся, — к практической части урока. Питер увидел на столе у одного из парней лежащее яблоко и тут же придумал, что они будут рисовать. «Не такая уж и сложная тема. Как там? Учитель не должен уметь сам рисовать. Вот и отлично! Значит, пока всё идёт очень неплохо», — подумал Эксон, облегчённо выдохнув. — У кого-нибудь есть фонарик? — спросил он, взяв с парты у парнишки яблоко и подняв его вверх. — У меня в шкафчике, — радостно воскликнула Шейла. — Я могу сбегать, это займёт всего минуту. Я как раз… — А хоть чего-нибудь нет в твоём шкафчике, заучка? — бросила Джиллиан, не поворачиваясь к однокласснице. — Какая же ты мерзкая! Зависть — плохое чувство! У меня ещё и родители есть, а ты вон только и делаешь, что скитаешься по новым семьям, — в сердцах выкрикнула Шейла и поджала губы. Видимо, ей показалось, что сказанных слов мало, и она толкнула Джиллиан в спину, пытаясь привлечь внимание. Питер успел только рот открыть, и в следующую секунду в центре альбомного листа на парте старосты полыхнуло пламя. Огонь чудом не обжёг лицо наклонившейся Шейле. Девочка вскрикнула, отпрыгнув назад. Подростки, сидевшие за другими партами, также вскочили на ноги и с криками — «Пожар!» — бросились к двери. А Питер, увидев на стене огнетушитель и аварийную кнопку вызова спасателей, среагировал без промедлений. Спустя минуту от пламени на парте не осталось и следа. Двери класса распахнулись, и в него влетела директор Тайсон с выпученными глазами. — Что здесь происходит? Где пожар? — в ужасе лепетала она и, увидев как ни в чём не бывало сидевшую Джиллиан, прокричала: — Опять твои выходки? Девочка хмыкнула, быстро глянув на Питера с огнетушителем в руках. Она встала из-за парты, широко раскинув руки. — Разве может подросток вызвать пожар одним лишь своим желанием? Или взмахом ресниц? А, миссис Тайсон? — она прошла мимо директора, прицокнув языком. — Кажется, вы научной фантастики пересмотрели. Джиллиан вышла, а Питер и Бриенна Тайсон ещё некоторое время стояли, словно в оцепенении, и сверлили ошарашенными взглядами закрывшуюся за девочкой дверь. Мобильная лаборатория ОНИР 29 июня 2000, 14.58 Коннор взглянул на наручные часы и, перепрыгнув через ступеньку, вошёл в мобильную лабораторию. Он не ожидал, что его отлучка в Роберваль выйдет такой продолжительной. Опоздания — личное табу профессора Дойла. Совещание Прэйгер назначил на три часа дня, значит, по старой доброй привычке Коннор должен был появиться там хотя бы минут за десять. Но не вышло. Хорошо, что не опоздал. Зато не надо больше суетиться: к знакомству с Вудхаузами Коннор уже полностью подготовился. Через стеклянные двери Коннор увидел, что вся команда в сборе: Питер сидел, понурив голову, Линдсей что-то тихо говорила, глядя на него, а Прэйгер читал какие-то документы. Двери перед Коннором автоматически разъехались, и он тут же привлёк их внимание. — Вы уже начали? — спросил Коннор, опускаясь на стул. — Непривычно видеть вас, профессор Дойл, в джинсах на работе. — Питер поднял голову и невесело улыбнулся. — Решил по дороге заехать в отель и переодеться, чтобы потом не терять время. Ладно, уже три часа, что у нас… — по привычке начал Коннор и осёкся. В этот раз он приехал на расследование обычным сотрудником, а не руководителем, так что начинать совещание должен другой. Коннор перевёл взгляд на Мэтта. Тот уже отложил папку и сверлил его недовольным взглядом. — Спасибо. — В тоне Мэтта на секунду промелькнуло раздражение. — У нас порча школьного имущества и нервов директора Тайсон, а также явно обманутые ожидания детишек, что новый учитель выставит им итоговые отметки по рисованию. — Мэтт толкнул Коннору по гладкой поверхности стола папку с документами и фотографиями прожжённой насквозь парты. Огромная дыра в деревянной столешнице походила по форме на пятиконечную звезду. — Что произошло? — серьёзно спросил Коннор, посмотрев на Питера. — Спонтанное возгорание, — ответил тот, бросив на стол ручку. — Прямо посередине урока. Раз все в сборе, расскажу подробно. Он пересказал коллегам всё, что произошло, в мелких деталях. Те молча слушали, лишь изредка кивая. — Думаю, не возникает сомнений, что феномен действительно связан с приёмной дочерью Вудхаузов, так как уже второй раз его проявление совпадает с провокацией на конфликт. Вряд ли в присутствии родителей она сотворит нечто подобное, но я всё же прошу вас с Линдсей быть предельно осторожными, — Мэтт говорил уже без иронии, глядя на Коннора. — Вы должны ночью установить камеры в незаметных местах на первом и втором этажах дома, но только если будет возможность сделать это без риска быть замеченными. Вечером ведите себя непринуждённо, улыбайтесь, болтайте о всякой ерунде. Словом, создайте приятное впечатление о себе. — Он мрачно обвёл взглядом напряжённую Линдсей и нахмурившегося Дойла и с сомнением сказал: — Я в вас верю! — Кстати, об имидже супружеской пары. Кажется, вот это, — Коннор достал из кармана две бархатные коробочки, — важный атрибут. Линдсей. — Он привлёк внимание коллеги, сидевшей недалеко от него, и протянул ей одну. Она молча взяла коробочку из его ладони и открыла. Но Коннор всё же заметил, что глаза Линдсей на минуту поменяли выражение, отразив что-то похожее на смесь удивления и воодушевления, хотя она и пыталась придать себе безразличный вид. — Ты всё-таки купил кольца? — удивлённо спросил Питер, с интересом наблюдая за реакцией Коннора и Линдсей. — Я и не думал… — Если мы хотим, чтобы работа под прикрытием была успешной, — не сводя взгляда с Линдсей, отчеканил Коннор, — мы должны продумывать всё до мелочей. Так что пошутил ты весьма удачно, я даже не подумал о такой важной детали. — Не все пары их носят, — сказала Линдсей, но надела тонкий золотой перстень с бирюзой на безымянный палец. — Я верну его после завершения работы. Коннор про себя улыбнулся — с размером угадал. Обратил внимание, как Линдсей, вытянув и немного растопырив пальцы, всё же задержала оценивающий взгляд на кольце. Коннор был уверен — оно ей понравилось, ведь Линдсей далеко не сразу отвела глаза от руки. Вместо ответа на её реплику, Коннор молча достал второе кольцо и надел его на свой палец. Для себя он выбрал обычное обручальное без камней и надписей средней толщины. Такое после задания можно будет сдать в ломбард, а вот кольцо «своей второй половинки» Коннор принимать обратно не собирался. Однако информация о том, что о таком подарке для Линдсей явно не для совещания и ушей коллег. Он скажет лично, когда появится возможность остаться с Линдсей наедине. Коннор посмотрел на часы. До начала их совместной работы в качестве мужа и жены осталось подождать всего три часа. Пролетят — не заметишь, если найти себе занятие. А в электронной базе данных ОНИР всегда было что перебрать или почитать. Дом Вудхаузов, Хеллворк 29 июня 2000, 18.00 Три часа пролетели действительно незаметно, и ровно в шесть часов вечера Коннор и Линдсей поднялись по крыльцу и постучали в дверь дома Вудхаузов. Им открыла Мелисса. На их напряжённых лицах ожили улыбки, и будто по щелчку пальцев в ту же секунду работа под прикрытием началась. Блевинс не ошибся, когда сказал, что они оба профессионалы. И Коннор, и Линдсей прекрасно понимали, что можно было, конечно, явиться в дом к Вудхаузам и с мрачными физиономиями, изобразив супругов в ссоре, только кто таким второй этаж сдаст? Имидж благополучной пары создавался не только блестящими кольцами. — Коннор и Линдсей Дойл? — с приветливой широкой улыбкой проговорила хозяйка дома, однако её глаза выглядели отрешёнными и пустыми. — Здравствуйте, верно. И надеемся, ваши новые постояльцы, — добродушно отозвался Коннор, притянув Линдсей за талию к себе поближе. — Моя супруга давно хотела побывать в вашем городе, и мы решили провести недельный отпуск в Хеллворке. Правда, милая? — Он повернул голову и вложил во взгляд всю теплоту, на какую только был способен. Линдсей ответила мимолётным поворотом головы в его сторону, продолжая лучезарно улыбаться хозяйке. Но, словно притянутая магнитом, через пару секунд всё же посмотрела на Коннора более пристально, и выражение её лица изменилось. Сердце Коннора забилось чаще. Последний раз она на него так искренне смотрела в медицинском корпусе перед его честным признанием. Глаза Линдсей расширились, она тяжело сглотнула и снова перевела уже неуверенный взгляд на Мелиссу. Ладонью Коннор ощутил напряжение, разлившееся по телу Линдсей, но руку с талии не убрал. Почти невесомо провёл кончиками пальцев вверх, затем медленно вниз, будто бы желая выразить поддержку и доказать: он не играет роль, а делает только то, что чувствует на самом деле. — Проходите, располагайтесь! — Мелисса, не дождавшись ответа, услужливо отступила в сторону и вытянула руку в приглашающем жесте. — Роберт, Дойлы приехали! Навстречу «семейной паре» вышел лысеющий мужчина с нелепо зачёсанными набок рыжими волосами и с таким же абсолютно пустым взглядом голубых глаз, как и у его жены. Он даже не взглянул на вошедших, лишь натянуто улыбнулся, поздоровался и пошёл обратно в комнату. — Он не слишком разговорчивый, — поспешила оправдаться Мелисса. — Наша дочь пока ещё не вернулась домой, но думаю, скоро она присоединится к нам. В традициях нашей семьи — знакомиться за большим столом. Приветливая улыбка на лице Коннора сменилась растерянностью. Из короткого коридора, в котором стоял лишь небольшой шкаф для одежды, отлично просматривалась поистине огромная гостиная. И даже отсюда можно было увидеть стол из дубового массива, ломившийся от приготовленных блюд. — Как вкусно пахнет, — отозвалась Линдсей. Она также в удивлении вскинула брови, и, высвободившись из рук опешившего Коннора, пошла вслед за хозяйкой к накрытому столу. Коннор еле проглотил вязкую слюну, почувствовав усилившуюся тошноту. Сделал шаг вперёд и застыл на пороге, понимая, что ближе сейчас подойти не сможет — желудок пригрозил вывернуться наизнанку. Безумно не хотелось в первые же минуты знакомства отвесить хозяйке дома и её стараниям нечто, обратное комплименту, но контролировать взбесившуюся физиологию удавалось с трудом. И Коннор решил с порога узнать планировку дома, в том числе и из личного интереса, если всё же придётся быстро искать санузел. — Прошу прощения, миссис Вудхауз, а может нам стоит начать знакомство с осмотра вашего второго этажа? — стараясь не вдыхать ароматные запахи, заполнившее всё пространство дома, выдавил из себя Коннор. Мелисса перевела на него отсутствующий взгляд. Все её движения казались настолько неестественными, словно вместо живого человека перед ними стояла марионетка в руках кукловода. — Конечно, пойдёмте наверх. Линдсей пожала плечами, снова бросив на Коннора быстрый взгляд. Но даже мимолётного контакта глаз ему хватило, чтобы увидеть там лёгкую тревогу. Он улыбнулся ей одним уголком рта, мысленно отметив, что Лин начинает медленно теплеть. Коннор понимал — она не может злиться вечно, это не в её характере. А ему теперь не нужно было играть на публику, теперь он хотел проявить собственные чувства и показать сближающими жестами собственное отношение к ней. Пусть прилюдные объятия и демонстрация собственных чувств вгоняли его в неловкое положение. Он привык всё держать в себе, под невозмутимой маской, и раскрываться только один на один, только близким, не делая сокровенное достоянием общественности. Но всё же прикрытие позволяло быть одновременно и собой, и тем, чью роль он на себя никогда не примерял. И в образе женатого мужчины Коннор с лёгкостью мог попробовать даже то, что в некоторой степени считал неприемлемым для себя — открыто демонстрировать симпатию и любовь к женщине, обнимая её на глазах других. Поднявшись на второй этаж, хозяйка открыла двери первой комнаты. — Это ваша спальня. Она совмещена с большой ванной. Также на этом этаже мы думали сдавать и другую комнату для пар с детьми, но я так понимаю, у вас их нет? — монотонно проговорила миссис Вудхауз, даже не посмотрев на Коннора и Линдсей. — Это, с одной стороны, неплохо. Джиллиан не выносит детский визг, поэтому мы решили отдать предпочтение бездетной паре. Коннора передёрнуло от её слов, и он скривился. Вошёл в спальню и снова оторопел. Вся комната была выдержана в красно-бордовых тонах. Коннор, любивший пастельные цвета, самостоятельно выкрасил все стены в своей квартире белой или светло-бежевой краской. Здесь же он еле сдержал комментарии по поводу оформления помещения. Благо жить в таком интерьере ему придётся недолго, можно и потерпеть отсутствие уюта. Но багровые обои с тёмными разводами выглядели настолько тошнотворно, угнетающе и депрессивно, что даже при мимолётном разглядывании вызывали рябь перед глазами и головокружение. «Словно ритуальный зал, окроплённый кровью…», — подумал Коннор, переводя взгляд с алого ковра на Линдсей. — Сразу видно, что тот, кто обставлял эту комнату, обладает хорошим вкусом. — Она подошла к кровати и дотронулась до пледа, пятна на котором тоже напоминали следы размазанной крови. Линдсей искренне улыбнулась, и Коннор округлил глаза, не в силах поверить, что ей действительно здесь нравится. Ему приглянулся разве что массивный тёмно-бордовый комод в углу комнаты, но даже такой он бы в свою квартиру не купил. — Мне нравится, давай здесь останемся. — И вот сейчас её улыбка, адресованная ему, показалась натянутой. — Конечно, милая, лишь бы тебе нравилось. — Коннор подошёл к комоду, поставил на него сумку с вещами и спрятанными на самом дне видеокамерами. «Кровать… Большая кровать. Ни кресла, ни дивана. Плохо», — подумал Коннор, представляя, где он будет спать сегодня ночью. Пока он осматривал территорию участка из окна, Мелисса уже показала Линдсей ванную комнату. Коннору туда идти не захотелось. Учитывая цвет стен в спальне, он не сомневался, что и ванная выдержана в столь же мрачных тонах, от которых замутит сильнее. — На этом этаже есть также большая кладовка, но вам, я так понимаю, она вряд ли понадобится. Что ж, — хозяйка хлопнула в ладоши, — со своей комнатой вы познакомились, а теперь я предлагаю пойти, наконец, поужинать. Уверена, вы останетесь довольны. Когда они втроём спустились на первый этаж, Роберт уже сидел за столом и смотрел прямо перед собой стеклянными глазами. — Робби, прояви чуточку интереса к нашим гостям, — с укором произнесла хозяйка дома. — Да, — он чуть оживился и подскочил со стула. — Простите, сложный выдался день. Энергозатратный. Белое или красное вино? Может, мартини или виски? Коннор поднял ладонь, показав, что не желает пить, и отрицательно мотнул головой. — Белое вино. — Линдсей широко улыбнулась Роберту. — У нас тоже был не самый лёгкий день. И если мой супруг не хочет, это его выбор. А я не откажусь. Коннор пожал плечами и сел на стул, стараясь не смотреть на выставленные перед ним тарелки и как можно реже дышать. Пока Линдсей осматривала ванную, он успел отхлебнуть пару глотков минеральной воды, которую привёз с собой. Тошнота немного улеглась, и сейчас ему меньше всего хотелось, чтобы она снова нахлынула. — Приятного аппетита, уверяю, этот ужин вы никогда не забудете! — на лице хозяйки промелькнула загадочно-хищная улыбка, которая осталась незамеченной гостями. — Роберт, налей уже гостям вина. Уверена, что и Коннор не откажется, распробовав мои фирменные блюда. Дом Адрианы Де Марко, Вашингтон 29 июня 2000, 18.13 Адриана отхлебнула глоток белого вина, поставила фужер на столик и откинулась на спинку дивана, тяжело вздохнув. Она закрыла лицо руками, пытаясь не заплакать от нахлынувших чувств. Перед ней лежали документы доктора Сперви. Питеру так и не удалось расшифровать последние данные с жёсткого диска погибшей Эллейн, и она прибегла к помощи одного из старых друзей из «Наследия», кому безоговорочно доверяла. Адриана никак не ожидала увидеть среди этих записей фотографии страниц, вырванных из блокнота своей сестры. Почерк Аманды она узнала сразу же и, прочитав записи пару часов назад, впала в ступор. Адриана забрала все документы домой, и, изучая их раз за разом, вдруг поддалась точившему изнутри желанию открыть бутылку белого вина. А ещё впервые за долгие годы вдруг захотелось чего-нибудь мясного, и вот это повергло её в шок. Неужели и пищевые привычки связанного с ней хлынули в неё вместе с его ощущениями? Безумно хотелось, чтобы Джон сейчас оказался рядом и сжал её в своих объятиях. Она бы многое отдала, чтобы лечь к нему на колени, завернувшись в мягкий плед, и ощутить, как он гладит её по волосам. Адриана была готова сама с ним помириться, поехав в Фоллс Черч, но знала, что шесть часов назад они со Скалли улетели на новое расследование на другой конец континента. Де Марко даже подумала, что ей настолько невыносимо хочется сейчас оказаться рядом с Доггеттом, наплевав на всё, что она готова выдвинуться к нему куда угодно. Но, понимая, что это безумие, она не решалась даже позвонить возлюбленному. Кажется, он никогда не видел её рыдающей, и по телефону захлёбываться от слёз Адриана не хотела. Отгоняя мысли о Джоне прочь, она снова взяла распечатку в руки и, тяжело вздохнув, пробежала глазами по тексту. «Эмбрион, созданный с помощью моей яйцеклетки и материала биодонора номер четыреста семнадцать, содержит в себе R-клетки. Я планирую исследовать влияние клеток ускоренной регенерации на здоровье матери, если внедрение эмбриона пройдёт успешно. Несмотря на то, что ни одной женщине из проекта не удалось пока забеременеть, у меня есть все основания полагать, что, попав в организм матери, такой плод сможет излечить не только бесплодие, но и другие болезни. Мой врач сегодня сказал, что мне осталось, в лучшем случае, полтора года. Это был нелёгкий выбор, но я должна попытаться… Я видела в других проектах лаборатории много ужасов, но не оставляю надежды, что моя работа может дать шанс бесплодным женщинам получить то, о чём они мечтают больше всего. И если до этого я проявляла рвение по другой, ведомой только мне причине, то с завтрашнего дня я сама стану пациенткой номер двести пятнадцать в своём же проекте. И даже если у меня ничего не получится, я хотя бы буду знать, что сделала всё, что могла. Для безутешных женщин, для неё… и для себя». Адриана, перечитав этот клочок бумаги уже в десятый раз, вдруг ощутила бессильную ярость. Она так злилась на себя. Только теперь Адриана наконец-то поняла, что же толкнуло Аманду на шаг, за который она не раз осудила свою близняшку. И ведь когда Антон рассказывал Адриане о планах Сперви по созданию суперлюдей, рождённых с R-клетками, она даже и подумать не могла, что Аманда могла быть в курсе возможного излечения матери от любых болезней за счёт плода. Оказывается, Сперви своровала и эту её идею. И удалось ли ей реализовать задумку Аманды — неизвестно. Но эксперимент сестры провалился — это факт. Только оставалось тревожно непонятным, кого она имела ввиду под словом «неё» в конце записи. Ни разу Адриана не слышала, чтобы Аманда выделяла одну из пациенток. И снова липкий холод пробежал по телу, стоило вспомнить фразу из дневника про эмбрион с вживленными R-клетками. Но ведь у Никки их по итогу не обнаружилось. Коннор несколько раз возил Николь в лабораторию ОНИР и даже в обычную клинику, где её кровь изучили тщательным образом, но ничего подозрительного в ней не обнаружили. Очередная фатальная ошибка Аманды? — Аманда, — тихо прошептала Адриана, собрав волосы сестры, склонившейся над раковиной, — тебе нужно в больницу. — Это называется токсикоз, Адди, — сплёвывая, ответила та. — Нет, это называется безумие. Посмотри на себя! Ты похудела, щёки впали, под глазами синяки. Ты еле ходишь. Амми, этот ребёнок убивает тебя! Как ты могла быть настолько безответственной? — Что? — глаза Аманды вспыхнули. — Не смей так говорить, ты ничего не знаешь! — Я знаю, что ты лишаешься последних сил. А впереди ещё шесть месяцев, — Адриана не на шутку разозлилась. — Ты понимаешь, что можешь не доносить его? Или её? Ладно, тебе твои опыты важнее собственной жизни, но ребёнок?! — Я не намерена это выслушивать! Аманда сделала шаг из ванной, пошатнулась и чуть не упала. Адриана подхватила её, заглянув с беспокойством в глаза. Та фыркнула и прислонилась к стене, отвернувшись от сестры. — Что бы ты не говорила, в лабораторию больше не вернёшься! Понадобится тебя закрыть в чулане, я это сделаю! Дело приняло неожиданно опасный оборот для твоей жизни и… его жизни! — она дотронулась до пока ещё плоского живота сестры. — Но информации недостаточно! Ты ведь сама говорила… — Аманда поморщилась, сбавив тон. — Мне плевать! — раздражённо выпалила Адриана. — Я найду другой способ. Или ты думаешь, что работа мне важнее? Я тебя туда ввела, я тебя оттуда и выведу. Чего бы мне это ни стоило. — Ну нет, — яростно прошипела сестра, скрестив руки. — Ты обещала помочь вывезти оттуда отца этого ребёнка. А я должна снова попасть в «Улей», чтобы направить действия его врача. — Я даже слышать не хочу! — яростно прорычала Адриана. — Ты останешься здесь! И завтра я отвезу тебя в больницу. — Нет! — чётко проговорила Аманда, поджав губы. — Да что с тобой? Соберись, Адриана! Осталось буквально всего ничего, а ты готова развеять по ветру все усилия. Ты ли это? Я справлюсь и соберу оставшиеся сведения, чтобы засадить верхушку «Улья» за решётку. И на этот раз ты сделаешь так, как сказала я! Помнишь, что обещала мне? А клятв ты не нарушаешь! Адриана опешила от такой уверенности и напористости сестры, ведь всегда считала свою близняшку мягкотелой нюней. И сейчас Аманда шокировала её своим поведением. Но Адриана всё равно никак не могла понять одну вещь. — Да зачем тебе сдался этот биологический отец? На нём ведь испытывали неизвестно какие препараты, — она обхватила себя за плечи, а затем запустила пальцы в распущенные волосы, начав нервно их теребить. — Не понимаю, как ты вообще решилась на такой шаг. Мало того, что нет уверенности, родишь ли ты, но меня доводит до ужаса другое. Кем родится этот ребёнок? Это же эксперимент с сомнительными биоматериалами. — Учёный здесь я! — Аманда приподняла подбородок, заговорив более уверенно. — И это моя работа — оценивать вероятности успеха и риски. Позволь тебе напомнить, что в отличие от многих других экспериментов «Улья», мой проводится с согласия этих женщин. Разумеется, с моего тоже. Они… и я знали, на что шли, — она гневно посмотрела на сестру. — Не лезь, куда тебя не просят. У тебя другая задача. И ты должна достать из этого адского котла доктора Дженнерса и его пациента. Адриана стояла, широко распахнув глаза и приоткрыв рот. Никогда ранее Аманда с ней так не разговаривала. Сейчас абсолютно любой человек мог различить двух близняшек, так как одна из них была скорее похожа на бледную тень другой, но эта тень стояла напротив сестры, слегка шатаясь, с горящими от ярости глазами, не желая отступать ни на шаг от своей цели. И Адриана, глядя на то, с каким остервенением Аманда борется за не пойми чьи жизни, неожиданно для себя сдалась. — Ладно, будь по-твоему, — она развела руки в стороны. — Я попробую, но на планирование такой операции мне нужно время. — У тебя есть месяц, не больше! — Аманда передёрнула плечами и поёжилась. — Все подопытные в лаборатории имеют так называемый срок годности. Так вот у образца сто двадцать два он истекает через тридцать шесть дней. Если «умрёт» на пару дней раньше, никто не будет сильно расстроен. Адриана схватила полупустой бокал и швырнула его в стену. Образец сто двадцать два — Коннор Дойл. У неё по спине побежали мурашки от ужаса. Пока она не знала Коннора, пока не родилась Николь, всё это были лишь слова и непонятные образы в голове. Её и тогда, конечно, покоробило от этого «срока годности», ведь речь шла о человеческих жизнях. Но сейчас, вспомнив этот разговор, Адриане захотелось громко взвыть. Как же всё быстро меняется. Ещё недавно Коннор Дойл — всего лишь тот, чьё имя она даже не знала и не хотела знать. А сейчас раздирает отвратительное противоречивое чувство… Боль от утраты сестры и облегчение, что Николь родилась обычным ребёнком, а её отец остался жив. Но ведь, выходит, Аманда тоже могла выжить, если бы получилось с R-клетками? Вот только… Адриана задрожала и обхватила колени руками, сжавшись в комок. Слёзы рекой потекли из глаз. Невыносимой стала мысль, стоит ли горевать из-за того, что Аманда умерла, не получив желаемое от плода? Кто знает, какой бы родилась её любимая крошка Николь, став предполагаемым экспериментальным суперчеловеком с врождённой способностью к регенерации. Но всё уже случилось, и правду Адриана никогда не узнает. Или?.. — Дневник… — сказала Адриана сама себе. — Аманда с детства вела дневники… Отец забрал все её вещи из арендованной квартиры и перевёз к себе домой. Не думаю, что он разбирал их. Хм… — Задумалась. — Я должна найти дневник. Любой ценой. Мне нужно знать всё, что было у Аманды в голове. Уверена, что и про Коннора там что-то будет. И эта информация мне тоже необходима. Дом Вудхаузов 29 июня 2000, 18.52 — А расскажите о себе, пожалуйста, — мило прощебетала Мелисса, переводя пустой взгляд то на Коннора, то на Линдсей. — Чем вы занимаетесь, Коннор? Он открыл рот, на ходу соображая, что ответить. Дорога к Вудхаузам была такой короткой, а они с Линдсей так увлекательно помолчали в машине, что даже легенду не обсудили. Но Линдсей его опередила: — О, — она широко улыбнулась, — у моего мужа частная психологическая практика. Он консультирует семейные пары, в частности те, которые пережили измены. Коннор — профессионал своего дела. Правда, дорогой? — Она развернулась к нему, и в её глазах блеснул опасный огонёк. Коннор, опешивший от такой легенды, не успел вымолвить и звука, остро ощутив неслабый удар локтя под нижние рёбра — в самое болезненное и чувствительное место в теле. И пока он, стиснув зубы, пытался не потерять самообладание и не застонать от резко умножившейся боли, Линдсей продолжила: — А я — домохозяйка. Посвятила себя мужу и дому. Знаете, работа его так выматывает. — Линдсей глубоко вздохнула и закатила глаза. — Вы не смотрите, что он бледный такой. Ты, ешь, котик, ешь. А то похудел вон. Наверное, последняя пациентка из тебя все соки выпила. Коннор постарался поскорее вернуть невозмутимое выражение лица, хоть внутри всё переворачивалось и от боли, и от удивления. Линдсей явно готовилась к беседе и, в отличие от него, знала, что будет говорить. И Коннор мог ожидать от неё чего угодно, но только не удара под дых. Мысли, почему Линдсей позволила себе настолько недопустимый жест, моментально отхлынули, стоило Коннору опустить глаза в тарелку. Тошнота вернулась и опасно запульсировала в глотке, подталкивая к тому, чтобы встать и бежать отсюда куда угодно, лишь бы только не вдыхать запах еды. Эхом также застучала мысль — желания в очередной раз исполнились превратно, будто над ним специально издевались некие высшие силы. В больнице Коннор так устал есть пресную диетическую еду, страстно мечтая о чём-нибудь мясном со специями или острым соусом. А после близости с Адрианой и восстановления с помощью её силы у него появилось постоянное неконтролируемое желание опустошить холодильник и съесть даже то, что в принципе сырым есть нельзя. Причём появилось оно уже после того, как Адриана улетела вечером следующего дня домой. Она тоже готовила для него только щадящие желудок блюда, но их он ел с аппетитом и чувствовал приятное ощущение. Однако стоило Адриане вернуться домой, Коннора накрыло крайне нетипичными ощущениями. Тогда-то и начались постоянные прожигающие то холодом, то огнём волны, к которым подключился волчий голод, длившийся около суток. После того, как Коннор поддался соблазну, наевшись до умопомрачения, на утро после бессонной ночи его начало отворачивать от вида любых, даже ранее любимых продуктов. А под нижними рёбрами, там, где раньше рос паразит и куда сейчас угодил локоть Линдсей, словно появилась огромная пульсирующая дыра. И любая крошка, коснувшаяся её, уже который день вызывала искры из глаз от череды крайне болезненных спазмов. Дома у него хотя бы был выбор или съесть то, на что смотреть не противно, или сморщиться от запаха приготовленной Адамом еды и уйти к себе. Но Коннора такие мучительные пищевые качели доводили до отчаяния. Особенно в контексте разговоров, что его заново отстроенным органам мог бы позавидовать любой человек. Вот только он с удовольствием поменялся бы с завидующими местами, потому что уже который день подряд организм категорически не хотел принимать никакую еду. И слова Хендрикса о том, что это — временное явление, уже совсем не успокаивали Коннора. Сегодня ему было явно хуже, чем вчера. А сейчас Коннор и вовсе не мог понять, что за блюдо стоит перед ним. Запах специй настолько сильно бил в нос, лишь усиливая неприятные ощущения, а не аппетит, как обычно бывало. Но Линдсей охотно ела неизвестное нечто и запивала белым вином, становясь всё более румяной и раскрепощённой. — Спасибо, я не голоден, — сказал Коннор, остро почувствовав, как в ответ сжался в болезненный комок желудок, не определившийся с выбором: хочет его хозяин есть или сидеть истуканом за ломившимся от выставленных блюд столом. Но Коннор вдруг понял, насколько сильно его сошедший с ума организм внезапно захотел оставленную на втором этаже минералку. — Ох, совсем тебя доведёт эта пациентка, ты вон даже есть перестал! — Снова короткий злой взгляд на него и очаровательная улыбка Мелиссе. — У него сейчас такой сложный случай на работе. Муж, конечно, профессионал, он тайны клиентов не разглашает, но я же вижу, как его мучает эта… Как её? Адриана? — прошипела Линдсей. — Я права, дорогой? В этот раз Коннор среагировал быстрее, услышав второй раз слово «дорогой» и сообразив, что может за ним последовать. Не ошибся. Он перехватил локоть Линдсей за секунду до ещё одного удара под ребро. Предупреждающе стиснул пальцы, давая Линдсей понять — её заносит. Покосился на практически осушённый бокал вина, однако взгляд Линдсей, её речь и действия всё равно казались крайне подозрительными, несмотря на выпитый алкоголь. Коннор перевёл взгляд на Роберта, который за весь вечер не произнёс ни слова, а смотрел стеклянными глазами в пустоту, мимо семейной парочки. Взгляд Мелиссы также не ожил с момента знакомства. «Словно они под гипнозом», — подумал Коннор и заглянул в глаза Линдсей. Движет ли ею только желание уколоть его посильнее? Она в ответ на его вопросительный взгляд лишь надменно усмехнулась. — Ты права, милая, — сказал Коннор и отпустил захват. Наверное, он зря себя накручивает. Всё дело в алкоголе и желании сделать ему больно. — Ты не представляешь, как это вкусно! — Линдсей, как ни в чём не бывало, набрала со своей тарелки побольше кусочков экзотического блюда и поднесла вилку прямо Коннору под нос. От резкого запаха специй ему сделалось невыносимо дурно, и желание выбежать из-за стола подавить уже не вышло. — Прошу прощения, я совсем забыл... Мне нужно отменить консультацию, назначенную на завтрашнее утро. Для моей сложной пациентки. — Он злобно сверкнул глазами и вылетел из-за стола. Задержав дыхание, Коннор из последних сил пытался бороться с головокружением и тошнотой. Он быстро поднялся по лестнице и вошёл в спальню. Нашарил в сумке бутылку со спасительным напитком и залпом выпил всё содержимое, сев прямо на пол. Поморщился, дотронувшись до нижних ребёр. Перевёл дух и достал мобильный. И что он скажет своей «пациентке»? Почему вообще вдруг захотелось ей позвонить? Чувство вины за ночную ругань подключилось? А может, кое-что другое сработало? То, что вызывало обессиленную злость? Неужели теперь спасительные ассоциации сомкнулись иначе? Но ведь он выбрался из «Улья» и больше не нуждался ни в каких образах или конкретных личностях, которые помогли бы не потерять рассудок и справиться с болью. Вот только разум, в обход воле, подсовывал привычные схемы, выработанные на уровне инстинктов в лаборатории. И если раньше от боли спасала Линдсей, то сейчас связи, похоже, начали замыкаться иначе. В темноте за закрытыми веками, ощущая, как ему становится всё хуже, Коннор чётко увидел Адриану и явственно почувствовал её холодные руки, скользящие к поясу. Коннор широко распахнул глаза и мысленно рыкнул на себя. К чёрту Адриану. Он найдёт другой способ. Таблетки, в конце концов. Не одни, так другие, какие-то помогут. Но он не позволит себе закрепить новые ассоциации и больше не пустит в себя чужие энергии. Теперь же нужно спешить к Линдсей, а не рассиживаться с дурацкими мыслями на полу. Коннор резко дёрнулся, чтобы подняться на ноги, но тут же осел обратно и тихо застонал, когда живот заболел сильнее. Держась за него рукой, Коннор всё же кое-как встал и вышел из комнаты. Снова прикрыл веки, приказал себе собраться. Спустившись вниз, услышал незнакомый голос, принадлежащий подростку. Девочка, одетая во всё чёрное, стояла напротив стола, скрестив руки на груди, и пристально рассматривала Линдсей. Коннор глянул на коллегу и похолодел. Она сидела, чуть приоткрыв рот и широко раскрыв глаза, и смотрела в одну точку. Точь-в-точь, как Роберт весь вечер. В одной руке Линдсей держала вилку, во второй — салфетку, но её пустой взгляд был устремлён куда-то вдаль. Молчали и Вудхаузы, застыв на своих местах. Девочка хмыкнула, наклонив голову, и тихо произнесла: — Она мне нравится, а где её муж? — Я здесь, — громко и уверенно сказал Коннор, зайдя в столовую. — А ты, очевидно, Джиллиан? Приятно познакомиться. — Он протянул руку и улыбнулся. Девочка, пристально осмотрев его с ног до головы, недовольно фыркнула и толкнула Мелиссу в плечо. — Я поем у себя! — обронила Джиллиан, выходя из комнаты. Мелисса тут же немного оживилась, встала и побежала на кухню. Коннор, проводив её недоуменным взглядом, вернулся на своё место. Линдсей даже не шелохнулась, когда он сел близко к ней, взял её за руку и заглянул в глаза. — Линдсей, тебе плохо? Лин! — Сердце Коннора бешено заколотилось. Про себя Коннор зычно выругался. Как он мог столько времени грешить на алкоголь? Всё же Линдсей никогда бы не стала себя так вести, даже будучи в смертельной обиде на него. Такие словесные уколы и тем более агрессивные жесты не в её правилах. Что, если в еду что-то подмешано? Коннор похолодел от этой догадки, но от внезапного озарения пазл начал наконец-то складываться. Он мысленно чертыхнулся, с отвращением глянув на стол. Линдсей, после того, как он с большей силой сдавил её ладони, перевела на него мутный взгляд. И, кажется, даже не сразу поняла, кто перед ней. — Я очень устала. — Она встала со стула, выронив из рук столовые приборы. — Прошу прощения, я, наверное, пойду… Сделала шаг вперёд и, потеряв равновесие, упала в руки стоявшему за спиной Коннору. Он подхватил её, бережно прижал к себе и понёс на второй этаж. Роберт так и остался сидеть на месте, вяло ковыряя вилкой наполовину съеденное блюдо и не обращая внимания на происходящее. И лишь когда звук шагов Коннора стих, глаза хозяина дома наполнились жизнью. Он чуть улыбнулся Мелиссе, которая вышла из кухни и остановилась в дверном проёме с подносом в руках. Их взгляды пересеклись, и впервые за вечер там проскочили беснующиеся огненные сполохи.