Влюбиться нельзя запретить

      В суете дней я не заметила, как прошло уже несколько месяцев. Дело об ожерелье было успешно закрыто благодаря д’Эону.       Как я и предполагала, несмотря на то, что мы остановили распространение слухов, эта ушлая девица всё равно как-то об этом узнала. Возможно, историю не так-то просто изменить, как бы я ни пыталась. Однако не сказать, что у меня совсем ничего не вышло.       Предложенную мной реформу утвердили, и хотя оставались упёртые дворяне, заявляющие, что у них нет средств для оплаты налогов, но их было меньшинство. После того, как мы с Гилбертом первыми подали пример, многие благородные дома поступили так же.       Народ находился в волнении, но уже не от того, что нас ждало впереди смутное время - нет. Наступали приятные перемены.       То, на что в прошлый раз ушли годы, было достигнуто почти за девять месяцев. Благодаря усердной работе удалось не только восполнить королевскую казну, но и полностью вывести страну из кризиса, а жизнь людей пошла в гору. И в этом есть большая заслуга окружающих меня людей: мой драгоценный Гилберт, Ферзен, что всё ещё неодобрительно косился на друга и даже однажды вызвал его на дуэль!       О, боже, вы не представляете, как моё сердце разрывалось в тот миг от тревоги. И, конечно, я не преминула настучать им обоим по голове за тот детский сад, что они развели, как только узнала!       Особенно Гилберту…       – Мм, – соблазнительный стон сорвался с моих губ в мимолётном воспоминании о том дне, отчего ресницы Лафайета затрепетали, но он не проснулся и всё так же продолжал спать у меня на коленях, убаюкиваемый лёгким ветерком, всё же пробравшимся сквозь плотные ряды деревьев в тот самый заброшенный парк, где однажды всё началось.       «До сих пор помню, как в порыве страстной ярости оставила ему засос прямо на шее, чуть ниже подбородка, а затем, с чувством сладостной мести, наблюдала, как он, краснея, постоянно поправлял шарф на очередном важном собрании, всеми силами пытаясь собраться с мыслями…» – улыбка невольно тронула моё лицо, и я тихо засмеялась, продолжая перебирать рукой мягкие серебристые пряди.       Но вернёмся к тому, чего нам удалось достичь.       Король неожиданно стал проявлять характер и стал более уверенным в себе. Не знаю, было ли это связано с тем, что я всеми силами старалась его поддержать и больше не видела в нём кого-то постороннего. Он стал для меня будто братом, и я не могла остаться в стороне, видя, как эти нахальные жадные дворяне пытались им манипулировать. Помогла ли ему моя решимость? Возможно, но он всё чаще стал называть меня воительницей, ниспосланной им свыше, при этом по-доброму усмехаясь.       Блейсделл перестал видеть во мне угрозу королевской власти, и в его взгляде иногда даже проскальзывало уважение.       Не скажу, что не наворотила дел. По приезду из Парижа в то утро, я дала указание принести мне стопку бумаги, перо и декоративные элементы для того, чтобы украсить книгу, что я планировала написать для Агаты: сборник детских сказок, собранных со всего мира. Также, я предложила распространить рецепты изготовления цветочного мыла и зубного порошка, чтобы повысить уровень общей гигиены. Ингредиенты были весьма просты и стоили копейки, поэтому их смогли позволить себе даже самые бедные слои населения.       О, вы бы видели позеленевшие лица этих омерзительных старикашек, готовых удавиться от того, что я не позволила им установить даже минимально приемлемую для них цену за эти рецепты, а поделилась ими с народом совершенно бесплатно!       Теперь, гуляя по городу, не слышался плач, и дети не бегали в обносках. Королевская семья постоянно выделяла средства для помощи приютам и бедным семьям, и на улицах наконец-то расцвела оживлённая, радостная атмосфера.       Ах, я забыла рассказать про д’Эона! C тех пор мы часто встречались в самых неожиданных местах, но я всегда была рада его видеть. Этот таинственный человек стал мне хорошим другом, и даже перестал называть меня маленькой птичкой. Предполагаю, за всё то время, что мы провели вместе, он всё же догадался о том, кто я и откуда, потому как иногда его речь становилась довольно-таки обличающей, но он не спешил меня разоблачить и ухватить правду за хвост, словно наслаждаясь нашими иногда странными беседами на пространственные вещи, а также, казалось, что я импонировала ему куда больше настоящей Марии.

***

      Я была безмерно счастлива осознавать, что вся работа, что мы проделали, не прошла даром, но оставался последний по итогу вопрос - бывший муж Габриэль.       После того, как была принята реформа, семье Полиньяк не удалось откреститься от уплаты налогов, и в их дом была послана внезапная проверка, которая выявила у них несметные богатства. Оказалось, что всё это время герцог лишь притворялся скупым обнищавшим аристократом, давя на жалость герцогини и таким образом получив через неё от королевы и герцогский титул, и возможность проживать в Версале за счёт королевской казны, в свою очередь не тратя ни копейки из своих запасов.       Продвигаясь по истории, он и вся его семья были лишены всяческих привилегий и высланы за пределы страны. Здесь осталась лишь Габриэль, которая развелась с мужем и вела тихую жизнь в аббатстве, помогая мне поддерживать связь с простыми людьми.       Будучи поглощённой работой, у меня совершенно вылетела из головы эта ситуация. Я забыла, каким был на самом деле Арман-Жюль-Франсуа де Полиньяк, за что в скором времени мне и пришлось поплатиться.

***

      Был один из тех тихих вечеров, что я обычно проводила в саду вместе с Гилбертом, но сегодня у него были неотложные дела, и он планировал припоздниться, поэтому я прогуливалась по саду в одиночестве, пытаясь насладиться редкой тишиной, но мысли всё время стремились вернуться к любимому мужчине, затягивая сердце лёгкой тоской.       Что ж, волноваться было не о чём, так как финансовые вопросы страны были теперь под контролем, и люди вновь стали безоговорочно верить в королевскую семью. Я не могла не радоваться, что смогла добиться для Франции будущего, которое принесёт ей подлинный мир и гармонию!       Я неспешно шла по дорожке, вдыхая аромат распустившихся роз, что одним своим сладким запахом заставлял забыться, наслаждаясь природой вокруг: теплым ветерком, мелодичным пением птиц и отголосками приближавшегося лета. Я подняла руку, чтобы подтянуть один из цветков ближе, как вдруг заметила тень за кустами.       – Кто там? – с беспокойством спросила я, чувствуя, как в душе нарастала неясная тревога, а тело резко напряглось.       – … – мужчина мне не ответил, а лишь настороженно смотрел на меня, будто не знал, как поступить.       Смутно ощущая, что что-то не так, я попятилась, спешно развернувшись и побежав обратно ко входу во дворец, где стояли стражники.       – Убийца! Тут убийца! – с криками о помощи я рванула туда, заметив, что он резко дёрнулся за мной, начав преследовать.       Моя жизнь буквально висела на волоске, но я не могла ничего поделать, кроме как продолжать бежать. Я услышала топот, что раздался со стороны дворца, но вдруг поняла, что они не успеют. Не имея другого выбора, я стремительно развернулась, схватив первый попавшийся цветочный горшок, и с силой ударила им приблизившегося мужчину, повалив на землю. Однако я не смогла убежать - он успел схватить меня за лодыжку, и я упала следом за ним, сильно ударившись головой о мрамор, которым была вымощена садовая дорожка. Всё тело пронзила ужасная боль, а голова невыносимо раскалывалась. Яростно прикусив губу до крови, я пыталась удержать сознание и сфокусироваться на происходящем, всеми силами стараясь отпихнуть убийцу от себя. Но ничего не выходило - он был намного сильнее.       Наконец остановив головокружение, мужчина привстал и дотянулся до ножа, занеся его надо мной.       «Неужели я умру?.. Снова?» – не желая мириться с такой жалкой смертью, я не смогла сдержать слез, что ручейками скатились у меня по щекам, – «Гилберт…» – затуманенным взором я не видела ничего, кроме его нежного лица и глаз, полных любви, которыми он всегда смотрел на меня.       Не желая смотреть, не имея больше сил сопротивляться, я зажмурила глаза в тот момент, когда нож стал опускаться вниз, в стремительной попытке жестоко проткнуть моё сердце.       Боль новой волной охватила моё тело, заставляя широко открыть глаза, но от шока я не могла вымолвить и слова, лишь чувствовала, как кожу обожгло теплом, а ладони медленно коснулась влага.       В молчании, совершенно безучастно я смотрела, как мужчина поднялся и спешно убежал в противоположном направлении от дворца, как подоспевшая, наконец, стража, кинулась за ним, а меня нежно приподняли заботливые руки.       – Мария! …Мария! – сквозь невыносимую боль я сумела поднять свою руку, легонько касаясь ей столь любимого лица, замершего в отчаянии и беспокойстве, скользя пальцами вниз по щеке и из последних сил задержав их на таких знакомых губах, даже сейчас выглядевших настолько притягательными, что я не хотела мириться с мыслью, что больше не смогу их целовать.       – Гил… берт, я… люблю… тебя, – попытавшись улыбнуться, я поняла, что моё тело больше не выдержит.       «Прости меня... кажется, я не смогу сдержать наше обещание и отправиться с тобой в путешествие к морю… если бы только моя жизнь продолжилась... я... обязательно…» – рука красным росчерком соскользнула вниз по его груди, и мои глаза закрылись…       Я провалилась в темноту.

***

      Прошло уже полгода с печальных известий о гибели Её Величества. Все были в трауре, скорбя о той, кого они всем сердцем полюбили. Народ, что одно время был столь яростно настроен против королевы, теперь столь же неистово требовал казнить преступника за это непростительное злодеяние… но даже не проси они, предателя бы всё равно нашли. Король не мог простить того, кто посмел поднять руку на члена королевской семьи.       Казнь бывшего герцога де Полиньяка, который в конце концов был пойман д’Эоном, прошла публично, что в некоторой мере успокоило сердца людей и заставило всех хоть как-то смириться с потерей.       Несмотря на трагедию, Луи-Огюст, при поддержке Блейсделла и других министров, продолжил держать установленный политический курс, и Франция с каждым днём расцветала всё больше. Спустя какое-то время, простые люди прозвали короля святым, а королеву стали называть ангелом, ниспосланным с небес, дабы помочь королевской семье возродить былое величие и поднять страну с колен.       Не в силах пережить потерю, Лафайет попросил об отставке и переехал в Америку, остановившись в небольшом уединённом поместье, недалеко от берега моря, практически отойдя от дел и проводя почти всё время, прогуливаясь по пирсу.       Он каждый день продолжал вспоминать любимую Марию – ту самую королеву, что встретил сразу же после возвращения с войны.