***
– Моя дорогая! Благодаря вашей красоте и моему таланту все присутствующие будут от вас без ума! Могу поспорить, вы даже сможете увлечь господина, в которого влюблены все француженки! И это я не о Ферзене! – я в смущении вспомнила, как совсем недавно Леонард пылко уверял меня, что я стану жемчужиной бала, но тогда я и помыслить не могла об этом в таком масштабе. – О? Если это не Ферзен, тогда кто? У кого столько власти над дамами в Версале? – даже зная ответ, я не могла удержаться, чтобы не спросить. – Моя дорогая, я говорю о маркизе де Лафайете, конечно! – тут моё сердце сладостно сжалось, а Леонард продолжил. – Он суровый, но его внешность, положение и талант… вот это да! Его последние слова заставили меня рассмеяться. – Почему вы смеетесь? Он загадочный человек, и поэтому привлекает столько внимания, – Леонард недоумённо взглянул на меня, не понимая, чем могли рассмешить его слова. – Лафайет не был бы Лафайетом, если бы перестал быть суровым! – ещё раз хихикнув, я замолкла на полуслове, вдруг вспоминая призрачное тепло заботливых рук маркиза и его нежный шёпот, дразнящий моё воображение. Я замерла, погрузившись в свои мысли, но заливистый смех Леонарда вернул меня обратно в реальность: – О, моя дорогая. Как летит время! Вам пора! Пусть все в Версальском дворце увидят мою прекрасную королеву в красивом облачении, достойном нового веяния моды!***
Пока я вспоминала этот разговор, король закончил свою речь и в большом банкетном зале начались танцы. Вино, духи и изысканная музыка создавали в зале божественную атмосферу. Я решила спуститься вниз, чтобы взять бокал вина и выйти на свежий воздух. Все оборачивались на меня в восхищении. Восклицания, комплименты, вздохи… Всеобщее внимание невероятно льстило мне в прошлом, но сейчас я не обращала на это совершенно никакого внимания, спеша покинуть зал и выйти на балкон. Сейчас моё сердце желало лишь одного - не попасть в конфуз, что однажды уже произошёл на этом балу. Но я не успела. Сзади меня окликнул Ферзен. – Мария, вы стали ещё милее с момента последней нашей встречи, – он галантно поклонился и подарил мне очаровательную улыбку. – Ох, Ферзен… это вы? – я не знала куда себя деть от возникшего чувства неловкости, и страшилась остаться с ним даже на миг, в волнении мимолётно кидая взгляд ему за плечи и ища глазами Лафайета. – Да, Ваше Величество, неужели я так изменился, что вы не узнаёте меня? – он озорно мне подмигнул, отчего я вздрогнула, понимая, что это действительно тот самый Ханс, что до безумия был влюблён в королеву. Я не могла не заметить, что его жесты остались столь же элегантны, а взгляд стал более зрелым. Но его обращение со мной, обуреваемое глубокой страстью, было столь дерзко, что я лишилась дара речи. – Просто… столько лет прошло… мне нужно время, чтобы привыкнуть, – не зная, что делать, я как можно деликатнее пыталась намекнуть ему, что сейчас не место и не время для этого разговора, но он меня словно не слышал. – Это я виноват, что уехал надолго… Мария, вы помните, когда мы впервые встретились? Мы оба были в масках, но нас безнадёжно влекло друг к другу… «Боже. Остановите его, хоть кто-нибудь!» – я с трудом могла продолжать слушать эти приторные речи, от которых начинало легонько подташнивать. Будь это другая эпоха, я давно нашла бы что сказать и заставила его отвязаться, но этот… дворцовый этикет, будь он неладен! А тем временем, граф продолжал: – …вы сняли мою маску, и в тот момент я наконец-то поверил в судьбу! – мои плечи начали тихонько подрагивать, и я невольно с силой сжала пальцами края юбки, скрытой под ниспадающей накидкой так, что мой жест остался незамеченным. «Я больше не могу это слушать! Я не готова быть приглашённой им на следующий вальс!» – Приветствую, Ваше Величество! Разрешите пригласить вас на танец? – в тот момент, когда я уже была готова впасть в отчаяние, рядом неожиданно раздался голос Лафайета. Я поспешила обернуться, озарив его самой искренней улыбкой - он буквально спас меня! – Все эти годы я всё думал, встречу ли я соперников, когда вернусь… Удивительно, но мой армейский приятель теперь один из них, – Ферзен обратился к Лафайету, нахмурившись. – Это вежливая просьба, Ферзен, ваше положение не позволяет вам находиться здесь - держитесь подальше от королевы, – сурово ответил маркиз. – Этот разговор ни к чему не приведёт! Вы, Лафайет, как всегда, беспомощно глупы, и это приводит меня в бешенство, – с раздражением, Ферзен стал сверлить друга взглядом, ощущая, что ему совершенно не по нраву сложившаяся ситуация. Он только что хотел пригласить королеву, но его бессовестным образом опередили, грубо прервав их беседу. Ханс хотел было исправиться и уже собирался обратиться к Марии, как вдруг услышал её сладостный голос. – Прошу прощения, Ферзен, вынуждена вас оставить, – я вежливо улыбнулась ему и повернулась к Лафайету, – я не могу отказать маркизу в его приглашении, – счастливо посмотрев на него, я робко вложила ладонь в его руку, ощутив, как Лафайет несильно сжал её. – Воспользуйтесь этой возможностью, и пусть все завидуют вам, Лафайет. И не позвольте своему чопорному поведению испортить королеве веселье, – Ферзен, явно ошеломлённый и не готовый смириться с поражением, обратился к Лафайету язвительным тоном. – И вы должны знать своё место и положение при королеве! – припечатывая, ответил ему маркиз. На этих словах Ферзен покинул нас, а мы начали танцевать, ведомые прекрасной мелодией. – Я не успела поприветствовать вас, маркиз де Лафайет, – я улыбнулась ему, делая первый шаг. – С того момента, как мы стали друзьями, вы можете звать меня просто Гилберт, Ваше Величество, – Лафайет поспешил вернуть мне улыбку. – Тогда почему бы вам не звать меня Марией? – я вернула его вопрос, радостно замечая, как он еле заметно покраснел. «Боже, как это мило!» – Я не смею, Ваше Величество! Вы королева, и я глубоко уважаю вас! – он так свято следовал своему образу рыцаря, что я не могла не подшутить над ним. – Но как же так, мой дорогой маркиз, мы ведь друзья? – я хитро посмотрела на него, предвкушая дальнейшую реакцию. – А друзьям не пристало называть друг друга по титулу, вы сами только что так сказали, – сдерживая улыбку, я наблюдала, как он приходит в растерянность, и не могла не рассмеяться, счастливо смотря в его глаза. – Вы дразните меня, – он тепло улыбнулся, смотря на меня с пониманием. – Ничуть! – сделав невинное лицо, я слегка вздёрнула подбородок, всем видом говоря, что я тут не при чём! Когда это королевы признавались в своих проделках? И тут моё сердце пропустило такт… Он тихо засмеялся! Впервые! Так искренне и нежно! «Боже, не увидь я этого сегодня, никогда бы не подумала, что чей-то смех может быть столь божественно прекрасен…» – Ваше Величество! – засмотревшись, я случайно наступила на подол платья и потеряла равновесие. Лафайет поймал меня сильными руками и притянул к себе, но я, невольно запаниковав и понимая, что вот-вот врежусь в него, случайно отдавила ему ногу. – Ах! Ваша нога… Простите, это было не нарочно! Правда! – маркиз посмотрел на меня в некотором потрясении, однако почти сразу улыбка вновь вернулась на его лицо. – Если вы будете и впредь так говорить, я подумаю, что вы споткнулись специально. – Конечно, нет! – я игриво насупилась, бубня себе под нос. – Если бы я действительно хотела этого, мне бы не пришлось притворяться. Мои слова и, вероятно, то детское выражение лица, с которым я посмотрела на него, вновь заставили его рассмеяться, но только теперь его голос звучным переливом отдавался в стенах зала, отчего все вокруг обернулись на нас и застыли в изумлении. Ещё бы! Мне дважды за вечер удалось рассмешить человека, о чьей суровости и непреклонности почти слагали легенды… – И вообще, это вы виноваты! – смущённая столь пристальным вниманием, обращённым в нашу сторону, я стала жаловаться маркизу. – Разве вам не говорили, что у вас настолько потрясающая улыбка, что она способна влюбить в себя всех прекрасных дам мира? – не замечая его потрясения я прильнула к нему максимально близко, насколько позволял мне этикет, и, привстав на цыпочки, губами практически скользя по его щеке, недовольно прошептала ему в ухо. – И как может человек в вашем положении подозревать королеву в том, что она специально наступила вам на ногу? – наигранно фыркнув, я быстро отстранилась и продолжила вальсировать, как ни в чём не бывало, с затаённым интересом ожидая, как Лафайет отреагирует на мои слова. Некоторое время он молчал, не зная, что сказать, явно осмысливая происходящее. Кажется, он был ошеломлён моим заявлением, потому как в следующую секунду отвёл взгляд в сторону и неожиданно обнял меня сильнее настолько, что я смогла почувствовать тепло его рук даже через лайковые перчатки. – Простите, Ваше Величество, я сказал это, не подумав, – после нескольких безмолвных мгновений, будто обдумав что-то, он вновь посмотрел на меня, чувствуя себя явно не в своей тарелке. Его искренность и серьезность тронули мою душу, но мне не удалось скрыть своего потрясения. Я просто дразнила его и никак не ожидала увидеть страстный взгляд на невозмутимом лице, на мгновение выдавший его глубокие чувства. В этот момент он напомнил мне спящий вулкан, спокойный снаружи и пылающий внутри. Не в силах произнести и слова, мы в тяжёлом молчании закончили танцевать, после чего он простился со мной и покинул бал. Моя рука бессознательно потянулась за ним в попытке остановить, но я не смогла сдвинуться с места, чувствуя, как тело начинало невесомо дрожать, а взгляд ещё долгое время не покидал дверей, через которые он вышел. Буря одолеваемых его сердце эмоций шквалом пронеслась у меня в душе, заставляя загореться ярчайшее пламя безумия… Да, я видела, что именно он начинал испытывать по отношению ко мне. Любовь, что безудержно несла его в сторону пропасти. И эти перемены в нём были моих рук делом. Он - маркиз де Лафайет, герой страны, человек, который поклялся быть мне другом… Но почему-то, стоя здесь, посреди зала, на задворках сознания мелькнула мысль, что я больше не хотела принимать эту клятву. Встревоженное сердце в отчаянии пыталось ухватиться за остатки разума, но безуспешно проигрывало безудержным волнам бушующих чувств. «Что это? Меня волнует Лафайет? Я… влюбилась в него?» – и только задав себе этот вопрос, я увидела перед глазами разверзнувшуюся бездну, которая, оказывается, уже давно стремительно и бесповоротно топила меня в пучине огненной любви!***
Остальные события той ночи я помнила, как в тумане, а через день мы отправились в Париж.