~
За ужином она не смогла съесть ни кусочка. Еда просто не лезла в горло, и Фазма даже спросила, нравится ли ей блюдо и не подать ли что-нибудь другое. Рей только покачала головой, ковыряя вилкой мясо, и ответила, что у нее всего лишь женская ежемесячная немощь, — после чего экономка принесла ей какой-то особый травяной отвар, облегчающий боль. От ужаса у нее звенело в ушах. Она словно проваливалась в какой-то ледяной кошмар, где реальность разлеталась на осколки, — пиршество, девицы, главное блюдо, ночь, склеп… Ее муж, который хоть и был мрачен и молчалив, но отчего-то нравился ей, муж, который еще недавно так заботливо уложил ее в постель, о чьих объятиях она думала в последние дни… а еще о том, каковы могут быть на вкус его губы… Наивная дура!.. Что он там делал с этими женщинами? Он убивал их? Что еще?.. Пиршество…кости… Перед глазами вдруг возникла картина его ночных трапез в опочивальне. А что, если он их… даже… Рей почувствовала, что ее затошнило, — сославшись снова на плохое самочувствие, она быстро встала из-за стола и ушла к себе. Ее бил озноб, она металась по комнате, прижимая ледяные ладони к лицу, не зная, что делать, бесконечно прокручивая в голове этот страшный подслушанный разговор. Девицы и матроны!.. Хакс говорил про «присутствие юбки» — очевидно, про нее, а еще сказал, что удивлен, что Кайло спит с ней на одной кровати… Значит ли это, что ее муж не выносит женщин? Поэтому он и не совершал с ней соитий!.. Конечно!.. Он убивает их из ненависти? Значит, потом доберется и до нее? И что означает «главное блюдо»? Почему, чтобы его доставить, нужно как можно меньше свидетелей? Может быть, это ее он приберег на закуску?.. Может быть, для того он и женился на ней?! Она не заметила, как пролетело время, и, спохватившись, принялась раздеваться, чтобы лечь в постель, когда уже услышала тяжелые шаги на лестнице за дверью. Пресвятая Дева, как же ей теперь делить с ним одну кровать!.. Как вообще находиться в одной комнате!.. Ведь он может что-то заподозрить по ее взволнованному виду, который никак не скрыть, надо быстрее лечь в постель, притвориться спящей и… Было уже поздно. Кайло вошел, как раз когда она разоблачилась до нижней сорочки, в которой теперь обычно ложилась спать. Рей испуганно обернулась, вынимая заколку из прически, — распущенные волосы волной упали ей на плечи. Огромная фигура ее мужа застыла в дверях, и взгляд черных глаз остановился на ней. Скользнул по ней, оглядывая ее всю, сверху вниз. Что-то было в этом взгляде — то ли удивление, то ли… Рей замерла. — Вы не спите? — спросил он. — Я уже ложусь. — Она собрала все свое мужество, чтобы голос звучал ровно и спокойно. Кайло прикрыл дверь и шагнул вперед — конечно, сейчас пройдет мимо нее к окну, где его уже ждали приготовленные Фазмой блюда. Рей, подавив судорожный вздох, отвернулась, проводя гребнем по волосам, прежде чем начать заплетать на ночь косу. Руки дрожали, и она изо всех сил пыталась успокоиться. Еще немного продержаться — и она ляжет, а он займется своей трапезой, и все будет как обычно… Но он не прошел к окну, он остановился прямо перед ней, так близко, что едва не касался ее, и Рей вздрогнула всем телом, невольно вскинув на него глаза. — Вам… всего хватает здесь? — спросил Кайло медленно, глядя на нее сверху вниз. — Да, — чуть удивленно отозвалась она. — Нарядов? Украшений? Может быть… духов? Необходимых мелочей? Кушаний, к которым привыкли? — Да, — повторила Рей, чувствуя нарастающую дрожь. — Если вам что-то нужно, вы всегда можете сказать мне. — Его темные глаза как-то странно мерцали, когда он смотрел на нее вот так, сверху вниз, оглядывая ее всю, обнимая взглядом, словно с какой-то голодной жадностью, и Рей чувствовала себя такой беззащитной, стоя перед ним в одной ночной сорочке. — Благодарю вас, — выдохнула она и неловко присела в реверансе. Кайло помолчал еще немного, несколько мгновений глядя на ее губы, потом кивнул и отошел. Рей без сил попятилась к кровати — как деревянная, села на перину, потом откинулась на подушки, уставившись в расписанный потолок балдахина. Дрожащей рукой дернула на себя одеяло. Краем глаза она наблюдала, как Кайло отпил вина из кубка, глядя в окно. Есть он не стал — шумно вздохнув, протопал к своей половине кровати, стащил с себя дублет и сапоги, задул свечи, лег. Эти несколько часов во тьме рядом с ним показались Рей вечностью. Она старалась дышать размеренно и спокойно, закрыв глаза и притворяясь спящей, но ей казалось, что от грохота ее колотящегося сердца сотрясается даже башня замка. Изо всех сил запрещая себе думать о том, что уже знала, она мысленно без конца повторяла, как молитву, что это обычная ночь, обычная ночь, обычная ночь, точно такая же, как все остальные, что были у нее после свадьбы. Наконец в полной тишине Кайло медленно сел на постели — словно черная гора поднялась из недр моря — его огромный темный силуэт четко вырисовывался на фоне окна. Рей затаила дыхание, наблюдая за ним сквозь ресницы. Света от выщербленного месяца в окне хватало, чтобы видеть, как он натянул сапоги, зажег от камина свечи в канделябре и направился к стене напротив кровати. Пошарив рукой за гобеленом, он вытащил тихо звякнувшую связку ключей, сунул ее в карман. Шагнул к двери — удивительно, но, оказывается, он мог ступать почти бесшумно, — и напоследок оглянулся на кровать. На несколько мгновений Рей перестала дышать. Наконец дверь опочивальни затворилась, и в скважине еле слышно повернулся ключ. Она заставила себя пролежать в постели все так же неподвижно еще много долгих минут, мысленно считая вдохи и выдохи, чтобы хоть чуть-чуть унять дрожь во всем теле. Выждав достаточно — на случай если вдруг Кайло что-то заподозрил и собирается вернуться, чтобы проверить ее, — Рей соскользнула с постели. Взяла со стола заколку с длинной шпилькой, которой подкалывала днем прическу, на цыпочках направилась к двери. Замок она вскрыла легко — сложности он никакой не представлял — самое страшное было выглянуть на лестницу. Еле-еле, не дыша, она приотворила дверь и боком пролезла в образовавшуюся щель. Свечу опасно было брать, но лунного света, пусть и не яркого, ее привыкшим к темноте глазам вполне хватало. Снаружи было тихо и темно. Рей бесшумно спустилась вниз, от волнения даже не чувствуя босыми ногами обжигающего холода каменных ступеней. В галерее из-за большого количества окон было светлее, чем на лестнице и даже в опочивальне, — прижавшись к стене, Рей оглянулась по сторонам. Она с горьким смешком вспомнила, как еще неделю назад так глупо испугалась здесь собственной тени, как дрожала, припоминая страшилки про неупокоенные души. О, приютским девицам и не снилось то, что с ней происходило сейчас наяву! Разумеется, ни Кайло, ни света его канделябра уже видно не было, но в прошлый раз огонек мелькал где-то справа. Она двинулась по стенке в ту сторону — в лунном свете отчетливо различались черные громады колонн, арочные выступы потолка, поблескивали отполированные временем каменные плиты пола и тяжелые рамы картин на стенах. Вот оно: одна из картин внизу, висящая вертикально, — узкая и длинная, в рост человека, — была чуть сдвинута в сторону. Вся дрожа — от страха и предвкушения близкой разгадки — Рей просунула за нее руку. И рука ее встретила дышащую сыростью пустоту. Здесь у Кайло был тайный ход.~3~
2 апреля 2021 г. в 20:49
Почти целую неделю после той ночи она чувствовала себя странно взбудораженной.
Мысли о таинственных похождениях Кайло не давали покоя — Рей так и не смогла придумать разумных объяснений, для чего ему могло бы понадобиться покидать опочивальню в глухой ночной час. Это произошло в первый раз? Или он делал так и раньше, просто она спала и не знала? Он спросил: «Куда вы ходили?», чем будто выдал себя, — словно подразумевал, что она тоже может бродить по замку по ночам. К этому воспоминанию отчего-то сразу цеплялись другие: о том, как она смотрела на его лицо в свете свечи и разглядывала его губы; как крепко и вместе с тем нежно он придерживал ее за предплечье; как уложил в постель и укрыл, а потом растопил камин, чтобы ее согреть. Рей вспоминала, как он произнес «пойдемте в постель», словно звал ее на ложе, и она представляла, как он лег бы с ней рядом… может быть, притянул бы ее к себе? Обнял своими сильными руками? Наверное, так делают мужья со своими женами. Как уютно, должно быть, лежать в теплых объятиях, глядя на пламя в камине… Мысли невольно уплывали дальше, она представляла вдруг, как лежит, утопая в мягкой перине, а ее муж смотрит на нее сверху, и в его глазах горит странный огонь, и черные пряди волос скользят по его бледным скулам, когда он склоняется к ней; и ей так хорошо лежать под ним, так хорошо чувствовать, как он накрыл ее собой, такой большой и теплый, и его пальцы нежно скользят по ее запястью, и его губы так близко к ее губам, и…
Рей встряхивала головой, чувствуя, как загораются щеки, и гнала прочь эти странные и необъяснимые фантазии.
В первое время она пыталась даже последить за ним, хотя ни в утро после той ночи, ни в последующие дни в поведении Кайло ничего не изменилось — он все так же вставал еще до того, как она просыпалась, и уходил по своим делам. По ночам Рей тоже не наблюдала ничего подозрительного, хотя стала спать чутко, пробуждаясь, казалось, от любого движения своего мужа, который ворочался обычно, словно кит, плавающий в море, так что вся перина ходила ходуном.
Но больше ничего необычного не происходило, и ее волнение немного улеглось — впрочем, способствовало тому и новое занятие, как раз недавно у нее появившееся.
Во время своих блужданий по замку она наткнулась на неприметную низенькую дверь, в которую можно было пролезть, только согнувшись. За ней находилось какое-то узкое помещение, видно, подсобное, но Рей все равно заглянула туда из любопытства и с удивлением обнаружила, что где-то в глубине его виднеется тусклый свет.
Она пролезла по тесному и длинному лазу: в конце оказалась еще одна дверь — еще более низкая — дневной свет пробивался из щели под ней. Дверь была не заперта на ключ, но словно подперта чем-то сзади — Рей толкнула ее несколько раз, слушая, как что-то гремит и сдвигается с другой стороны, и наконец приоткрыла достаточно, чтобы кое-как в нее протиснуться.
И сразу же упала, споткнувшись о какие-то наваленные на полу деревяшки.
Рей встала, отряхиваясь, изумленно огляделась — она оказалась в просторном зале, сверху донизу забитом поломанными стульями и креслами.
Витые ножки, гнутые спинки, сиденья с разорванной обивкой, обломки подлокотников — все это было навалено высоченными грудами под самый потолок, видно, сюда сносили всякую рухлядь. Рей немного побродила по залу, протискиваясь между завалами и с любопытством разглядывая испорченную мебель: кое-что было изломано на мелкие куски, но некоторые стулья не имели совсем уж необратимых повреждений, их можно было даже восстановить.
И ей пришла в голову новая идея.
Пристрастие к плотницкому делу появилось у нее еще в детстве — когда однажды, убегая от дразнивших ее девчонок, не зная, куда деваться, Рей влетела в мастерскую Лора Сан Текки, снимавшего помещение при монастыре и помогавшего Маз со столярными работами. Хозяина мастерской не было на месте, но Рей встретился мальчик Финн, ее ровесник, бывший подмастерьем плотника: он помог ей спрятаться и даже угостил своим скромным обедом — так они и подружились.
Рей стала часто наведываться в мастерскую к новому другу, где познакомилась уже и с самим Сан Теккой, и с его удивительным ремеслом. Ее зачаровывал запах дерева, краски и свежей стружки, ей нравилось разглядывать и трогать причудливые инструменты, и она могла часами наблюдать, как работает плотник, — Сан Текка, видя ее интерес, начал давать ей разные поручения, которые Рей выполняла всегда с радостью и даже ловчее и быстрее, чем Финн. Особенно ей нравилось чинить сломанные вещи, возвращать к жизни то, что, казалось, было безвозвратно потеряно: своими тонкими пальцами она могла орудовать там, где трудно было мужчине, и Сан Текка всячески поощрял ее стремление, обучая ее разным премудростям. Со временем она отлично овладела этим ремеслом, хотя и скрывала свое увлечение от всех, поскольку девице — особенно благородной, о чем постоянно напоминал Платт, — не пристало быть плотником и вообще иметь пристрастие к мужским занятиям.
Но расстаться с любимыми стамесками, молотком и рубанком Рей так и не смогла — она, конечно, не думала, что когда-нибудь сможет ими воспользоваться в своей новой, замужней жизни в замке, но все равно привезла их с собой, и инструменты так и лежали на дне ее сундука, тщательно укрытые в холщовой сумке под платьями и другими вещами.
И вот так неожиданно их час все-таки настал.
Она решила устроить себе мастерскую прямо в том же зале со стульями — несколько дней посвятив расчистке и подготовке пространства, Рей наконец отобрала приглянувшиеся стулья и приступила к работе. Такого упоения, восторга и радости она не испытывала уже очень давно. Она чувствовала себя так, словно в нее вдохнули новую жизнь. Глаза у нее горели, на щеках играл румянец — Рей даже что-то напевала себе под нос, когда, пританцовывая, поднималась под вечер на ужин в малый зал — усталая и счастливая, полная планов и идей, как решить возникшие в работе задачи.
Она как раз почти взбежала по лестнице, когда вдруг увидела наверху на галерее за колонной край спины в черной рясе и рыжую голову священника Хакса.
— Ваши аппетиты растут с каждым днем, Рен, — раздался его резкий голос.
— Насколько я помню, все было оговорено заранее, — отозвался другой голос — глубокий и низкий, который нельзя было не узнать.
Рей замешкалась на мгновение, отчего-то не решаясь сразу себя обнаружить и предстать перед мужем, но тут снова заговорил Хакс:
— Дюжина девиц будет точно, возможно, еще пять-шесть матрон. Сегодня ночью, как обычно.
— Отлично. Вы знаете, как я ценю вас.
Дюжина девиц?.. Ночью?.. Рей застыла в изумлении, ничего не понимая и не веря своим ушам.
— Благодарю. — В голосе рыжего священника, однако, не звучало и намека на благодарность, скорее — усталая покровительственная снисходительность. — Но все же я возьму на себя смелость сказать, что такие частые пиршества могут быть вам вредны. Прошла всего неделя! Раньше вы держались месяца по три и даже больше… Неужели присутствие юбки так на вас влияет? Мне показалось, вы кое-как научились с ней ладить, даже спите на одной кровати, что вообще меня удивляет, хотя могли бы не…
— Это не ваше дело, — мрачно оборвал его Кайло.
— Разумеется. Но я просто действую в ваших интересах и…
— Довольно, Хакс, я не желаю больше это слушать. Лучше скажите, подтвердились ли мои подозрения? Их кто-то трогал? Я совершенно уверен, что туда кто-то наведывался в последнее время.
— Да никого там не было и быть не могло! — В голосе священника звучала уже усталая раздраженность. — Вы завели себе этот склеп, хотя я давно говорил, что нужно сразу избавляться от… останков. Хотя бы сжечь, и то бы польза. Они вас просто с ума сводят. Вы так будете на старости лет сидеть и перебирать эти кости, оставшиеся от ваших былых торжеств!.. «Кто-то их трогал»! Да кто может их трогать? Сами посудите: осведомлены только мы трое. Кто еще туда может проникнуть и как?.. Я и Фазма этим не занимаемся, вы прекрасно знаете. И мы храним эту тайну давно и крепко. Все остальные исключены. Если только ваши рыцари…
— Нет, — тяжело уронил Кайло. — Это что-то другое. Но хорошо, я разберусь сам.
Рей судорожно сглотнула, зажав рот похолодевшими ладонями, чтобы не издать ни звука. Ноги едва ее держали, она прислонилась к стене, пытаясь не осесть прямо на пол, сердце отчаянно колотилось в груди, мысли лихорадочно скакали. Девицы… останки… кости… склеп… Ночью?.. Ее муж…
— А что с главным блюдом? — помолчав, добавил Кайло.
— Необходимые формальности улажены, так что, думаю, скоро. Но чтобы доставить… сами понимаете… Нужно как можно меньше свидетелей.
— Я понял. — Рей услышала, как ее муж тяжело вздохнул. — Тогда сообщите сразу же. Я приму меры. А сегодня — как обычно.
Она вздрогнула всем телом, вдруг сообразив, что разговор окончен и сейчас Кайло пойдет к лестнице, — подхватив юбки, Рей на цыпочках заскакала вниз по ступенькам, споткнулась, ухватилась за перила, испуганно глянула вверх, через пролет — сейчас, сейчас они ее заметят…
Но двое на галерее, попрощавшись, просто разошлись в разные стороны, и тяжелые шаги Кайло гулко отдавались по каменному полу наверху.