Прекрасный Народ в не-европейской мифологии

      В свое время из комментариев к одной из моих статей я узнал от пользователя Crazypreacher, что в арабском переводе «Властелина Колец» слово «эльфы» переведены как «джинны»[1]. Я, разумеется, заинтересовался вопросом — и, изучив его, пришел к выводу, что данное переводческое решение вполне адекватно, так как образ джиннов как в исламе, так и в доисламской арабской мифологии соответствует эльфам западноевропейского фольклора (другой вопрос — что, как мы увидим, фольклорные эльфы в ряде отношений отнюдь не соответствуют эльфам толкиновским). Также нельзя не обратить внимание на ряд параллелей между эльфами западноевропейского фольклора и такими персонажами иудейской традиции, как рефаим (допотопные гиганты) и шедим (обычно это слово переводят как «бесы», хотя в иудаизме шедим являются не врагами Бога, а исполнителями его воли) — что и неудивительно, поскольку иудаизм повлиял на ислам, а еврейские и арабские народные предания, восходящие ко временам общесемитского прошлого, имеют параллели с индоевропейской мифологией в силу общих мифологических архетипов.       Джинны в исламской традиции и арабском фольклоре — существа, наделенные магическими способностями и невидимые обычному человеческому глазу точно также, как эльфам приписывалась способность становиться невидимыми, а в скандинавском фольклоре их эвфемистически именовали «хульдуфольк», «скрытый народ» (одно из значений слова «джинн» — «невидимый»). Вместе с тем, джинны в исламе не являются в полном смысле этого слова сверхъестественными существами — точно также, как эльфы в западноевропейском фольклоре, они создания из плоти, которые едят, пьют, ведут половую жизнь, рождаются и умирают, хотя живут гораздо дольше, чем люди. Подобно тому, как в Западной Европе по мере христианизации даже в самых удаленных регионах, где даже среди высших классов сохранялась вера в эльфов (таких, как Ирландия), сложилось мнение о том, что перед лицом Бога эльфы и прочие духи бессильны[2], в исламе джинны — такие же творения Аллаха, как и люди, несущие ответственность перед ним. Ислам запрещает поклоняться джиннам — признавая, однако, их существование в отличие от христианства, которое отрицало существование сверхъестественных существ языческой мифологии или же рассматривало их как обожествленных предков или падших ангелов.       Сходство джиннов и эльфов проявляется не только в этом. Подобно тому, как в мифологии и фольклоре Западной Европы эльфы часто разделяются по отношению к людям, нейтрально-дружественному или откровенно-враждебному (Племена Богини Дану и фоморы в ирландской традиции, Благой и Неблагой Двор в шотландском фольклоре), также в исламе джинны разделяются на верующих и неверующих джиннов[3] (также, как у ирландцев и исландцев было представление о эльфах, исповедующих христианство), также именуемых шайтанами; главой последних является Иблис, то есть дьявол (в исламской традиции он является джинном, а не ангелом). Даже дружественные к людям джинны, как и эльфы в западноевропейской традиции, сурово мстят людям за оскорбления, даже невольные. Для защиты от мести джиннов рекомендуется воздерживаться от жестокого обращения с животными (их облик могут принимать джинны), а также произносить определенные ритуальные фразы, забирая воду из колодца, зажигая огонь, посещая баню или даже отхожее место, так как все стихии мира населены джиннами (ср. с эльфами).       Все места обитания джиннов — традиционные места обитания волшебных существ: помимо тех, что обитают в домах, они живут в лесах (есть даже такая разновидность джиннов, как силя, сбивающая путников, имитируя человеческий голос — ср. с лешим), под мостами (ср. с европейским мотивом троллей, обитающих под мостом), на мельницах (типичное жилище духов, связанных с водой), на перекрестках дорог (место, для мифологического сознания населенное магическими свойствами), на кладбищах, в пустынях, горах и пещерах, а особенно — на морских просторах (классический образ иномирья). Точно также, как в кельтских легендах Волшебная страна часто находится за морем, и с морем связаны её правители (король эльфов Мананнан, правители фоморов), в сказках «Тысячи и одной ночи» с джиннами часто сталкиваются мореплаватели. Один из хадисов сообщает: «Трон Иблиса находится над морем». Даджаль, исламский аналог Антихриста, заточен на острове в море в ожидании наступления последних дней. В европейском фольклоре (не только западном — см. югославянских вил) часто встречается образ фей вод, стирающих свои одежды или расчесывающих свои волосы, сидя на берегу. То же самое мы встречаем в фольклоре кавказского народа шапсугов, где женскую особь шайтана, джинэ, представляли «в лесу, на берегу речки или лесного озерка, купающейся или расчесывающей свои распущенные волосы»[4].       Мир джиннов — своего рода антимир применительно к человеческому, где всё наоборот: когда у людей день — у них ночь, когда у людей лето — у них зима, их еда — кости и навоз. Рассказывают, что когда одного человека джинны одарили финиками, то, вернувшись домой, он обнаружил в своей сумке вместо подарка джиннов ослиный навоз. Здесь мы сталкиваемся с классическим мотивом «нечистоты» пищи потустороннего мира (см. греческий миф о Персефоне и японский миф о Идзанами), содержащемся и в сюжетах о столкновениях людей с эльфами. Скажем, валлийский святой Коллен, якобы побывавший на пиру у эльфийского короля Гвин ап Нудда, отказался от эльфийской еды, заявив, что не ест «листья с деревьев». В другой легенде на эльфийском пиру подают корешки калгана и побеги вереска, в третьей — и вовсе труп старой ведьмы. Впрочем, в исламской культуре мотив связи джиннов, демонизированных как народ Иблиса, с различными нечистотами, сравнительно с западноевропейскими мифами о эльфах значительно усилился.       Как и от эльфов, от джиннов можно защититься не только воззвав к Богу, но и с помощью железа (особенно — железной подковы) или даже упоминания о железе. Впрочем, есть и более замысловатые способы. Скажем, в сборнике сказок «Тысячи и одной ночи» один из героев случайно убивает джинна, попав в него выброшенной финиковой косточкой — также, как легендарная ирландская королева-волшебница Медб, наделенная многими эльфийскими чертами, погибла якобы от того, что ей попали в голову куском сыра. Существовало представление о волшебных талисманах, дающих о власть над джиннами — подобно аналогичным западноевропейским легендам о гребне русалки или волшебной шапке. Также считалось, что можно заставить джиннов выполнять волю человека с помощью магии (что в рамках религиозной картины мира осуждалось): точно также, как в Европе (где сношения с эльфами приписывались ведьмам), особенно часто такие способности приписывались женщинам. Подобные слухи ходили даже о реальном историческом лице — Зейнаб, супруге альморавидских[5] халифов Абу Бакра и Юсуфа, имевшей огромное влияние сперва на первого, а затем и на второго своего мужа. Интересно, что Зейнаб, якобы водившей дружбу с джиннами, приписывали обладание подземным домом, полным сокровищами — ср. с традиционными сюжетами о эльфах, охраняющих клады.       Слово «поэт» — «шаир» — в арабском языке исходно обозначало чародея, имеющего сверхъестественного покровителя. В доисламскую эпоху словом «шайтан» могли называть духа-покровителя поэта[6] — ср. с сюжетом о знаменитом шотландском поэте Томасе Лермонте, пользовавшегося, согласно легендам, покровительством Королевы Эльфов. Как и эльфы, джинны могли насылать на людей болезни — как физические, так и психические. Например, знаменитый поэт VII века Каис ибн-аль Мулаувах, умерший от несчастной любви к девушке Лейли, носил прозвище Меджнун («безумный», буквально «одержимый джинном»). В исламе до сих пор сохраняется представление о том, что проблемы в сексуальной сфере могут быть связаны с одержимостью «любовным джинном» Один из хадисов приписывает пророку Мухаммеду, основателю ислама, слова о том, что «муэдзин» Иблиса — мизмар (свирель и любой другой музыкальный инструмент), а «Коран» — стихи. То есть джинны, как и фольклорные эльфы, изображены как существа, любящие пение и музыку, наделенные чувством прекрасного. Также джинны любят и танцы, хотя эти танцы небезопасны для людей: их, завлеченных в танцевальный круг, заставляют плясать до изнеможения (также поступают с людьми в западноевропейском фольклоре эльфы).       Джинны — как женщины, так и мужчины — в легендах мусульманских народов нередко вступают с людьми в половые связи, используя как принуждение, так и соблазнение, что опять же напоминает соответствующие сюжеты западноевропейских народов о эльфах. Хотя среди джиннов есть мусульмане, исламские законоведы спорят о том, возможен ли брак джинна с человеком, и преобладают сторонники запретительной позиции[7]. В западноевропейском фольклоре также преобладал пессимистический взгляд на этот вопрос — отношения эльфа и человека чаще всего заканчивались трагически (в лучшем случае — расставанием). Хотя в некоторых культурах, таких как исландская и ирландская, где сдержанно-позитивное (с представлением о них как о договороспособных существах) отношение к эльфам сохранялось дольше, наоборот, считалось, что брак по христианскому обряду позволяет эльфу (точнее, в большинстве сюжетов — эльфийке) стать человеком и обрести вечную жизнь[8], в целом отношение к сношениям такого рода передано в немецкой балладе о рыцаре Петере фон Штауффенберге, полюбившем морскую фею, где его король, узнав о личности возлюбленной рыцаря, говорит следующее:

«Беда душе твоей, беда, Она погибла навсегда, Ей божья ока не узреть, Коль феи не забудешь впредь; Кто духа в жены избирает — Отцовских радостей не знает. Диавол властвует тобой, Несчастный, славный наш герой!»[9]

      Считается, что добрые джинны в человеческом облике прекрасны, в то время как многие злые джинны отвратительны (также обстоят дела с обликом дружественных и враждебных людям эльфов в человеческом фольклоре). Хотя джинны способны принимать человеческий облик, но у них, как и у эльфов, могут быть изъяны в виде, например, тех или иных зооморфных черт, выдающие их нечеловеческую природу — скажем, царица Савская Билкис, прекрасная возлюбленная царя Соломона (Сулеймана в исламской традиции), в то же время согласно ряду сюжетов имела волосатые или даже звериные ноги, поскольку по материнской линии происходила из джиннов (сюжет о «ногах царицы Савской» — иудейского происхождения); того же происхождения западноевропейский сюжет о Королеве Гусиной Лапке. Один из эпитетов Иблиса или одного из служащих ему шайтанов — А’вар, то есть «одноглазый». Также существуют одноногие, однорукие и одноглазые подвиды джиннов — шикк и наснас, заставляющие вспомнить о фоморах, которые часто изображались как одноглазые, однорукие и одноногие. Подобная «половинчатая» телесность в мифологии — классический признак выходцев из потустороннего мира.       Впрочем, о облике джиннов, как и эльфов, можно говорить лишь с известной долей условности, поскольку и тем, и другим приписывали способность к оборотничеству. Так, эльфам приписывалась способность увеличиваться до чудовищных размеров или, наоборот, уменьшаться до крохотных — точно также, как в «Тысяче и одной ночи» мы сталкиваемся с опасным джинном-маридом (само название «марид» переводится как «гигант»), который умещался в запечатанной царем Сулейманом бутылке, а после освобождения увеличился до огромных размеров. Вообще джинны в арабской мифологии и эльфы в западноевропейской не обязательно копировали облик какого-то живого существа, а могли проявляться в виде атмосферных пертурбаций, появление которых на небе часто могут объяснять сражением между верующими и неверующими джиннами. Считалось, что в центре вихря находится джинн (аналогичные поверья были на счет эльфов). Также и в Западной Европе непогоду (а также северное сияние, напоминающее кровь) объясняли воздушными битвами различных эльфийских народов между собой. Народ богини Дану по одной из версий прибыл в Ирландию по небу на темных облаках, на три дня погрузивших остров во мрак, начав войну с предыдущим населением острова - Фир Болг.       Эти войны эльфы, согласно кельтской мифологии, вели ещё в незапамятные времена, возможно — ещё до появления человечества. Так, когда в Ирландию (являющуюся в данном мифе синонимом «мира вообще») ещё не пришли люди-милезийцы, за неё уже вели борьбу два эльфийских народа — фоморы и народ богини Дану, закончившуюся поражением фоморов в битве при Маг Туиред. Лишь позднее милезийцы победили народ богини Дану и изгнали его в потусторонний мир «холмов», Сид. В исламской картине мира джинны считаются народом, который населял Землю ещё до сотворения человечества. Они вели между собой разрушительные войны и были за нечестие покараны Аллахом, который послал против них войско ангелов. Остатки джиннов, сделанные Аллахом невидимыми, были вынуждены бежать в потаенные места. После этого и был сотворен человек. При всем различии религиозной картины мира монотеистов-мусульман и язычников-ирландцев (чьи мифы ирландские христиане обработали при создании «Книги Захватов Ирландии»), нельзя не обнаружить определенного структурного сходства двух этих сюжетов.       Эльфы в западноевропейском фольклоре выступают как культурные герои. Скажем, свартальвы (темные альвы) и альв Вёлунд в германо-скандинавской мифологии фигурируют как превосходные кузнецы. Народ богини Дану в четырех городах на севере мира, где обитал до прихода в Ирландию, согласно Книге Захватов Ирландии постиг «премудрость, тайное знание, дьявольское ремесло» и принес в Ирландию множество волшебных предметов. Король Брес, принадлежащий по линии матери к народу богини Дану, а по линии отца — к фоморам, будучи пленен народом богини Дану после разгрома фоморов при Маг Туиред, в качестве выкупа за свою жизнь познакомил победителей с тайнами земледелия. В исламской культуре ввиду её монотеистического характера джинны выступают в качестве культурных героев гораздо реже, чем эльфы в западноевропейском фольклоре. Тем любопытнее обсудить некоторые свидетельства того, что в доисламский период джинны в арабской мифологии могли иметь соответствующие функции.       Так, именно джиннам, населявшим Землю ещё до сотворения Адама, арабские легенды приписывают создание знаменитых египетских пирамид. Одно из прозвищ Иблиса — аль-Харис или Абу аль-Харис, то есть «Пахарь» или «Отец Пахарей». Кроме того, «ангельским» именем Иблиса, которое он носил до своего падения, ещё когда входил в число приближенных к Аллаху ангелов, часто считается имя «Азазил». Это имя взято из иудейской традиции, или, как её называют в исламе, «исраилят». Исходно слово «азазель» употреблялось для обозначения обряда, в ходе которого грехи Израиля возлагались на козла, который изгонялся в пустыню прочь от «народа Божьего», но со временем в эпоху Второго Храма так стали называть ангела, которого отождествили с сатаной и змеем, подбившим Адама и Еву ослушаться Яхве в Саду Эдема[10]. В Первой книге Еноха он выступает как предводитель ангелов, сошедших на землю и породивших исполинов, позднее уничтоженных Яхве с помощью Потопа, с земными женщинами. В этом же сюжете он выступает и как культурный герой, пусть и со знаком «минус», поскольку знания, переданные падшими ангелами, рассматриваются как «нечестивые»:       «14. И Азазел научил людей делать мечи, и ножи, и щиты, и панцири, и научил их видеть, что было позади них, и научил их искусствам: запястьям, и предметам украшения, и употреблению белил и румян, и украшению бровей, и украшению драгоценнейших и превосходнейших камней, и всяких цветных материй и металлов земли. 15. И явилось великое нечестие и много непотребств, и люди согрешали, и все пути их развратились. 16. Амезарак научил всяким заклинаниям и срезыванию корней, Армарос — расторжению заклятий, Баракал — наблюдению над звёздами, Кокабел — знамениям; и Темел научил наблюдению над звёздами, и Астрадел научил движению Луны».       Библейский сюжет о «сынах Божиих» и порожденных ими исполинах, изложенный в Книге Бытия и развитый в Книге Енохе, восходит к ещё языческой мифологии семитских народов — не случайно, хотя последствием появление исполинов называется «развращение человеков на земле», вместе с тем они охарактеризованы как «сильные, издревле славные люди». Исходно, в языческую эпоху, рефаим в западносемитской мифологии, по-видимому, представляли из себя почитаемых духов усопших (каковыми, по-видимому, были исходно и западноевропейские эльфы — не случайно народное сознание помещало их в холмы и курганы), и лишь позднее, по мере монотеизации иудейской, в том числе простонародной, картины мира превратились в сознании своих бывших почитателей в монстров, порожденных падшими ангелами, и ставших после смерти от Потопа злыми духами.       Данная трансформация наблюдалась не только в иудаизме — она произошла по мере христианизации Западной Европы и с эльфами и другими волшебными существами. Наиболее "толерантный" подход выражен в житии Святого Антония, где "сатиры, фавны и инкубы" названы такими же, как люди, смертными созданиями Бога, которым язычники, заблуждаясь, приписали божественность[11]. Со временем в народном сознании они стали считаться потомками злодеев из числа людей (Лилит, Каина, строителей Вавилонской Башни), утративших человечность из-за своих преступлений, или даже падшими ангелами (в смягченной версии — «падшими ангелами, слишком хорошими для ада»). В Новое Время, особенно у радикальных протестантов, таких как пуритан, они прямо отождествляются с бесами. Что интересно, уже в «Беовульфе», англосаксонском произведении раннего Средневековья (конец VII — начала VIII века), эльфы названы потомками Каина и помещены в один ряд не только с просто откровенно злыми существами (драконами и подводными чудовищами), но и с упомянутыми допотопным великанами:

Не рад был Каин убийству Авеля, братогубительству, ибо Господь первоубийцу навек отринул от рода людского, пращура зла, зачинателя семени эльфов, драконов, чудищ подводных и древних гигантов, восставших на Бога.

      Не менее многообразны демоны-шедим (среди евреев-сефардов, живущих в исламском мире, нередко прямо отождествляемых с джиннами) в иудейском фольклоре. Помимо классического образа шедим как злых духов, наделенных способностью к полету и сверхъестественными силами для причинения вреда людям, а также различных уродцев с зооморфными и иными изъянами (волосатых, обладающих петушиными ногами, одно- или безглазых) часты сюжеты о человекоподобных шедим, которые едят, пьют и даже изучают Тору (!). Царь демонов, Асмодей, в еврейских легендах о его пребывании при дворе царя Соломона, напоминающих аналогичные западноевропейские сюжеты о Мерлине (исходно являвшемся, по-видимому, лесным духом или божеством, а в поздней, христианизированной версии легенды ставшим сыном сатаны), изображен как мудрец, а свержение им Соломона с трона Израиля иногда объясняется тем, что владыка демонов лишь выполнял волю Яхве, наказав Соломона за непомерно возросшую гордыню. Подобно тому, как джиннам в фольклоре исламских народов приписывается строительство величественных сооружений, таких как египетские пирамиды, Асмодею приписывается помощь Соломону в строительстве Иерусалимского Храма.       В древнерусском предании о Соломоне и Китоврасе, адаптирующем иудейские предания о Соломоне и Асмодее, Асмодей-Китоврас показан в положительном ключе: «Нрав же его был такой. Не ходил он путем кривым, но — только прямым. И когда пришли в Иерусалим, расчищали перед ним путь и дома рушили, ибо не ходил он в обход. И подошли к дому вдовы, и, выбежав, вдова закричала, умоляя Китовраса: «Господин, я вдова убогая. Не обижай меня!» Он же изогнулся около угла, не соступясь с пути, и сломал себе ребро». Тут и символика (идет «прямым», а не кривым путем), и благородство (спас женщину, да ещё и вдову, от гибели). Причем, возможно, это не чисто-русское «творчество по мотивам» на библейские темы, а адаптация каких-то иудейских сюжетов — потому что в славянских переводах сохранились иудейские тексты, не дошедшие до нас в оригинале (скажем, Апокалипсис Авраама). Для сравнения, в западноевропейском фольклоре часто содержится мотив, что дружественные людям эльфы не лгут, а злые хитрят, но лгать напрямую тоже неспособны, хотя могут навредить человеку массой других способов. Один из фольклорных эвфемизмов для эльфов — «Честный Народ». Даром Королевы Эльфов своему любовнику, легендарному Томасу Лермонту («Честному Томасу»), также была неспособность лгать.       Вместе с тем вкушение пищи шедим или брак с ними грозят человеку превращением в одного из них. Также распространен сюжет о браке человека с прекрасной дочерью царя шедим, Асмодея, которую он оставляет ради человеческой женщины, за что демоница убивает его поцелуем. Этот сюжет гомологичен сюжету о эльфийке, убивающей покинувшего её человека, содержащемуся в скандинавском и кельтском фольклоре. Подобно эльфам и джиннам, шедим в иудейской традиции связаны с магией и считается, что они покровительствуют колдунам; также они могут становиться невидимыми, поскольку они или вовсе бесплотны (согласно одной из иудейских легенд, Яхве творил их в шестой день творения и «не успел» завершить работу над ними, так как настала суббота), или материальны лишь частично. В некоторых источниках утверждается, что шедим питаются запахами пищи — также, как фольклорные эльфы могут вместо еды похищать «фойсон», некую сущность или «добротность» пищи. Правда, в отличии от фольклорных эльфов, шедим чаще не подменяют детей, а убивают их в колыбели (аналогичные сюжеты - как про подмену, так и про убийство - связаны с гулями, злой разновидностью джиннов). Верховной царицей и прародительницей большинства демонов является Лилит. Что интересно, в переводе «Властелина колец» на иврит слово «эльфы» было передано как «дети Лилит»[12]. Как и эльфы с джиннами, шедим часто рассматриваются как обитатели морских просторов, особенно Красного моря, которое считается излюбленным местом обитания демонов — так, туда бежала, по легенде, Лилит, не желая признавать супружескую власть Адама.       Для умилостивления эльфов суеверные жители Западной Европы нередко оставляли им какое-то количество еды. Точно такие же практики существовали в «народной религии» у иудеев, особенно — у сефардов, ближневосточных евреев — в отношении шедим для того, чтобы спасти от их злых чар больного человека, или просто если существовал риск вызвать их недовольство, а также перед вселением в новый дом (для умилостивления шедим, живущих там). В 1916 году жители одного иерусалимского дома покинули его, оставив посуду и утварь, решив, что в нем хотят сыграть свадьбу шедим, и вернулись лишь через месяц, разлив на полу немного масла и рассыпав некоторое количество сахара. Был обряд, в ходе которого бросали хлеб духу, живущему в воде. Также, как в исламском мире избегали некоторых действий, чтобы не задеть случайно невидимых человеческому глазу джиннов, иудеи избегали проливать на землю горячую воду и кидать в воду камни, чтобы не разозлить шедим. Также, как джинны в исламе и эльфы в западноевропейской народной традиции, шедим боятся как различной магии (особенно — обращающейся к Богу и ангелам), так и железа.       Как и эльфы в западноевропейском фольклоре, шедим и их царь Асмодей рассматривались как духи, знающие местонахождение кладов (есть даже отдельный сюжет, где Асмодей смеется над человеком, утверждающим, что он провидит будущее, в то время как под его ногами находится закопанный клад); была даже отдельная разновидность шедим, охраняющая клады, обитающая в деревьях. Человек может силой принудить шедим открыть местонахождение клада. Уже упоминавшийся ранее Азазель, согласно Книге Еноха, познакомил людей с драгоценными металлами. Также, как в западноевропейском фольклоре люди могли видеть невидимых взору эльфов с помощью специальной волшебной мази, в иудейской традиции люди с помощью волшебной мази из пепла сожженного приплода первородящей черной кошки, рожденной другой черной кошкой, могли видеть шедим.       В талмудическом трактате "Бехорот" упомянуты некие существа, именуемые "дольфанин" (тот же корень, что в слове "дельфин") или "дети моря", о которых сказано, что они размножаются подобно людям. Это поверие перекликается с распространенным в античности представлением, что дельфины - люди, превращенные в животных. В позднейшей традиции европейских евреев (например - такого знаменитого комментатора Торы и Талмуда, как Раши, жившего во второй половине XI века) они напрямую отождествлялись с сиренами или русалками, изображались в виде полулюдей-полурыб. В "Тосафоте", комментарии к Талмуду, составленном в XII-XIII веках, утверждалось, что дольфанин могут скрещиваться с людьми. В этой связи можно вспомнить кельтов, веривших в такую разновидность фэйри, как шелки и роаны - существ, способных принимать облик тюленей, а потом, сбрасывая звериное обличье, скрещиваться с людьми.       Как видим, ближайшими аналогами фольклорных эльфов в мифологии ближневосточных народов являются существа, по мере монотеизации (иудаизации или исламизации) реинтерпретированные как духи, злые и враждебные по отношению к людям практически полностью (шедим) или частично (джинны из числа «неверующих»). Схожий процесс шел и в случае эльфов в Западной Европе, по мере христианизации всё больше отождествлявшихся с демоническими силами. Вместе с тем, в народном сознании даже после монотеизации сохранялся унаследованный от языческой эпохи образ как минимум некоторых из вышеназванных духов как нейтрально-договороспособных или даже дружественных по отношению к людям, что говорит о устойчивости фольклорных мотивов. [1] https://www.amazon.com/-/de/gp/customer-reviews/R23UXFC1ZP5VWU/ [2] https://world-of-legends.su/keltika/legends_keltika/id1821  — Скажи, есть ли еще бог над нашими богами? — спросил тогда Энгус.  — Воистину да, — отвечал Мананнан, — и это единый Господь всевластный, что способен проклясть наших богов, а они не силах повергнуть его, — великий властелин, что сотворил небеса твердь, и море со всеми его чудесами, и все четыре всесветные стихии. [3] Примечательно, что в фольклоре мусульман-ногайцев мы видим откровенно немусульманское восприятие джиннов: неверующие джинны именуются «русскими», то есть христианскими, причем «русские» джинны карают христиан за нарушение норм христианства также, как верующие джинны карают мусульман за нарушение норм ислама. Здесь «злые» джинны выступают в первую очередь как духи-покровители враждебного народа (и потому сами враждебные существа) — вполне языческий взгляд на вещи. [4] https://mykonspekts.ru/2-6699.html [5] Альморавиды — мусульманская династия XI–XII веков, правившая западным Магрибом и мусульманской Испанией. Отличалась крайним религиозным фанатизмом. [6] Интересно, что уже в исламскую эпоху многие поэты писали о Иблисе с плохо прикрытой симпатией. Вот, например, что написал о нем Саади в «Бустане»:

Иблис сновидцу некому приснился. Он обликом был светел, как луна, Высок и строен телом, как сосна. Спросил сновидец: «Ты ли предо мною Столь ангельскою блещешь красотою? Как солнце, красота твоя цветет, А ты известен в мире, как урод. Тебя художник на стене чертога Уродиной малюет длиннорогой». Бедняга-див заохал, застонал, И так ему сквозь слезы отвечал: «Увы, мой лик художник искажает. Он враг мне, ненависть ко мне питает!»

И даже во вполне ортодоксально-мусульманской по посылу «Тысячи и одной ночи» Иблис в истории о Ибрагиме Мосульском предстает как прекрасный музыкант и певец. [7] https://inosmi.ru/religion/20200216/246825160.html [8] К слову, исламские теологи спорят о том, получат ли верующие в Аллаха джинны награду в Раю или же будут лишь освобождены от адских мук, превратившись в землю: https://islam-today.ru/veroucenie/vopros-otvet/popadut-li-dzinny-v-raj/ Тут можно вспомнить бытующее в западноевропейском фольклоре представление, содержащееся, например, в «Русалочке» Ганса-Христиана Андерсена, что, в отличии от людей, чья душа бессмертна, волшебные существа после смерти исчезают без остатка. [9] https://www.litmir.me/br/?b=200050&p=39 Баллада «Рыцарь Петер фон Штауффенберг». [10] Хотя в европейской традиции из-за созвучия латинских слов «зло» (malum) и «яблоко» (malus) плод, приведший к изгнанию прародителей человечества из Эдемского Сада, считается яблоком, в иудейской традиции этот плод считался или пшеницей, или виноградом, или смоквой, то есть речь идет о продуктах земледелия — не случайно проклятие Яхве, наложенное на людской род, обрекает его «есть хлеб в поте лица своего». [11] https://en.wikipedia.org/wiki/Anthony_the_Great#The_satyr_and_the_centaur [12] https://en.wikipedia.org/wiki/Translations_of_The_Lord_of_the_Rings#Hebrew