Новая история Меропы Гонт

      Интересно, найдутся ли в наши дни те, кто сможет прочесть эти старинные летописи? Они начинают свой сказ, вспоминая старые времена. Не настолько старые, чтобы они считались древними, но достаточно далёкие от нас, чтобы с уверенностью можно было махнуть рукой и не считать века. Я расскажу о месте, где высятся три равных холма: тогда у них еще не было имени, был только непроходимый лес, простирающийся на многие мили, да пара болот, кишащих ядовитыми змеями, кикиморами и прочей нечистью. Пришёл на те земли человек – он был искусным чародеем, знавшим немало чудес. Времена тогда были, как сейчас говорят, тёмными, посему магия его была сильной и не исключала чудес, творимых как над живыми, так и над мёртвыми. Почитал он выше всех чудотворство над мёртвою костью - то были знания, переданные ему не просто учителем – прадедом, чаровавшим в прежней войне из врагов инферналов, оборачивавшихся против бывших союзников, да смертоносные химеры из живности, что пугали одним своим видом до смерти. А пришёл он сюда, чародей, в стремлении (увеличить заложить) для своего рода дом, столь безопасный, чтобы враги его никогда не достигли. Сила его была велика, но великим он не был – то были времена расцвета чародейства разного толку, задолго до рождения того самого Эмриса, память о котором прошла до нас сквозь века.       Как уже было сказано – сила его была велика, но он не был из тех, кто способен в одиночку двигать горы, а потому привёл он за собой тех, кто пошли: пара рыцарей, верных покойному Господину, а ныне – служащих чародею по наказанию его сестры, вдовы Высокого Господина, павшего от предательства; их оруженосцы, десяток слуг (среди них даже был чародей низкого толку); ученик, росший при нём с малолетства, да пара друидов, встреченных по пути. Те друиды были в числе немногих выживших в последней войне (то была война за землю, а не против магии) и изгнанных с тех земель.       Тот чародей, что привёл их сюда, звался Гонт (Gaunt). Он пришёл по знамениям, и стал пробиваться на холм, что оказался к ним ближе. Лес противился, нападал и пытался изгнать путников 3 дня и 3 ночи. Но друиды были искусны, чародей был хитёр, а рыцари отважны. На исходе четвертого дня лес поддался и расступился, звери подчинились, а птицы, доселе звавшие смерть, умолкли. Поднявшись на холм, чародей Гонт возложил камень и начал петь, друиды вторили ему. Три дня и три ночи – как бился лес – они пели, приносили кровавые дары и колдовали. На четвертый день лес посветлел. Тут чародей заложил свой дом.       Долго длилось строительство, ещё дольше – чарованье, но дом был возведён, и жили в нём все путники, когда-то взошедшие на холм. Однако под ним – правил лес. Чародею же, чтобы поистине безопасный дом сотворить, нужно было заложить по камню на каждом холме, проведя ритуалы. К тому времени в каменном доме на первом холме уже жили: кроме Гонта – хозяина холма – там жил ученик, почитавшим чародея чуть ли не отцом, и волхвы, видя силу его, признавшие себя вассалами; жили рыцари и все, кто были с ними, прибыла вдовая сестра самого чародея, с детьми, прислугой и еще одним чародеем Баттом, охранявшим её в пути и решившим тоже стать учеником столь искусного чародея. Последнему Гонт не отказывал – то был странник из дальних земель, нёсший тайные для него знания, да и хитростью был наделён тот немалой. В надежде познать тайны друг друга, чародеи заключили договор.       Чувствуя силу свою и ответственность за тех, кто пошёл за ним, чародей воздвиг парящий мост до второго холма. На ближний холм первым взошёл второй ученик чародея – странник. Заложил он камень в центр необычный, принесённый им из далёкого дома, который он считал потерянным. Вёл он обряд тот же, три дня и три ночи, на четвёртый день заложив дом. Тот воздвигся из земли, едва виднеясь над холмом по началу, но росший, как голем, каждый день, пока не достиг крышей верхушек дерев. Что за чудо он сотворил – по сей день никто не знает. За то Чародей Гонт прозвал Батта - Загадочником (Riddle), то была не единственная тайна, что он ему не раскрыл. Осев в этих землях, старое имя своё пришелец захотел забыть, и стал зваться Реддлом.       Первый его ученик, чьё имя было Дракон( δρακων (drakon)), прошёл на дальний холм, самый высокий из всех, и заложил камень. Вёл он обряд три дня и три ночи, как делал это учитель его. На исходе четвертого дня ученик заложил там дом: магией своей он его воздвигнул, мощью своею скрутив несколько елей. Здесь поселился он сам и дал начало роду своему, взяв женой старшую племянницу чародея. Дети их, так же как он сам, могли повелевать змеями, ибо вторая суть их была - драконова: могли они летать в небесах, дышать пламенем и были они столь сильны в таком виде, что легко могли вырвать ель с корнями, да бросить её наземь в дальней дали.       Прошли века, времена изменились, болота высохли и осталось 3 холма, окруженных лесом, и три дома на них: Дом Гонтов на змеином холме, Дом Дрейков на солнечном холме, и Дом Реддлов на медвяном холме, под которым была вересковая пустошь, поделённая на медвяные земли и выжженную пустошь меж трёх холмов. А пустошь эта стала таковой, когда один из драконов-Дрейков обозлился на Реддла, отказавшегося отдавать ему в жёны свою дочь. Он выжег тогда почти весь лес, осушил болота пламенем своим, да и свой дом спалил дотла, аж просела земля под ним и самый высокий холм стал самым низким. Пожар бушевал больше суток, благо, каждый из троих, возводя дома на трихолмье, поклялись не вредить друг другу и завещали то же потомкам, и только древним обетом два других дома тогда уцелели. Драконов с тех пор больше не видели в тех краях, лишь остался один младший Дрейк, бывший ещё малышом, да гостивший тогда на холме Гонтов у бабки. Сила его была столь мала, что не смог он постичь родового искусства обращения в зверя, сохранив в себе лишь способность заклинать зверей. Года шли, течение рек менялось, древний лес умирал, сменяясь молодым березняком, а солнечный холм, бывший драконьим домом, медленно выветривался и проседал, к нашим дням почти исчезнув. Однако, как говорят старшие, тот самый камень, что некогда заложил первый Дракон, покоряя эти земли, по-прежнему нас бережёт, укрытый в торфяной глубине бывших болот.       Долгие лета стояло трихолмье укрытым от всего мира. Ровно до тех дней, когда сгорел их мирный договор в пожарище обиды. Тогда стали стремительно редеть лесные источники, обмелели реки от жара и пропали многие звери навсегда. Но нет худа без добра, и увидели жители трихолмья, что возрождается лес, а вместе с ним приходят люди. Не просто люди, а чародеи. За те века, что прошли – настала и канула эпоха Великого Эмриса, ушли Сиды и позабыл человек многие знания предков. За вересковой пустошью выросли дома, коих было немного, но разрослись они к нашему времени до городка Грейт-Хэнглтон, основатель которого чаровал над мёртвыми и особо любил вешать своих врагов на виселице и оживлять на ней же, чтобы приходящие не могли забрать трупы. Пустошь же меж холмами почти два века не зарастала, но и она воскресла, заселённая по началу мелким зверьём, а потом и людьми. Хоть и пал союз троехолмья, магия не иссякла, и еще долгие века видели эти земли лишь те, в ком текла чародейская кровь, полная магии. Потому поселились под холмами чародеи, завели хозяйство на плодородных землях, а на остатках пустоши замостили камнем площадь и провозгласили город Литтл-Хэнглтон, по созвучию с соседями, часть из которых пришла сюда для работы, да и осела, где вступив в брак, а где и построив дом. Один из них – чародей Джонс, в ком первом пробудилась магия в его семье, построил паб и назвал его «Висельник», гордясь своим отцом – палачом. ***       Пол века Александр Джонс был одним из последних магов в окрестностях. Тогда ему доверили