Тепло под сердцем

Когда Анна ощутила явление духа, она была готова. Правда, она нечаянно уронила ложку в чай, но оказалось, что появился всего лишь Василий, сын Савелия Прокопова. - Госпожа, - пробормотал тот, паря недалеко от окна, - мой отец, ну вы его видели, на кладбище… Он на вас очень злится, говорит, что… Василий вздохнул. На призрачном лице мужчины читалось, что и в земной жизни он пытался угодить всем. - Что изведет и вас, и вашего мужа – ведь именно он рассорил нашу семью. Сжав губы, Анна молча смотрела на мятущегося призрака. - Только что отец сказал, что скоро мы придем к вам. Вы… Младший из братьев Прокоповых отвернулся. Он одновременно и стеснялся родителя, и боялся пойти против его воли. - Вы уж поберегитесь с малышом вашим. Я бы не хотел, чтобы… Хватит уже мертвых детей. Махнув рукой, Василий исчез. Анна не медлила ни мгновения. Тут же позвав Митю, она спросила, где отец, передала срочное известие, а затем побежала в гостиную, где коротал время Трофимов. - Едем, Семен! Прямо сейчас! … Чтобы быстро добраться до места встречи Анны с Савелием, Штольман заранее наметил с женой несколько вариантов. Сейчас подходил один – набережная Фонтанки, до которой от полицейского управления была пара минут быстрым шагом. Туда Анна с Семеном и отправились на пролетке. - Анна Викторовна, напоминаю, - сказал Трофимов, - идете медленно, задумчиво. Нам нужно создать видимость, что вы одна и без защиты. Я буду неподалеку. Анна возбужденно кивнула. Все это они уже обсуждали со Штольманом. Яков при этом еще добавил, чтобы Анна не улыбалась, иначе первый же встречный мужчина предложит свою компанию для прогулки и не даст шанса Савелию. Анна тогда сделала ревнивцу гримаску, но мысль поняла. - Видимость, Анна Викторовна! Не делайте ничего от себя, не испытывайте судьбу! Например, не идите, если он вас куда-то позовет, иначе я просто вынужден буду вас остановить. Чуть было не вспылив, Анна вспомнила, что заслужила эти повторы и нотации, и осеклась. - Да, Семен. … В который раз Анна развернулась на гранитной бровке, в который раз прогулялась вниз к срезу воды и вверх на набережную. В конце августа в столице было жарко, и от воды набегала приятная прохлада. «Неужели не придет? И значит, зря я сказала Мите и зря Яков принял морфий? Но это же лучший момент! Приходи, Прокопов!» Анна вновь подошла к центру спуска, уставилась на искорки сновавших у края рыбок. Именно в это мгновение она ощутила знакомый холод. Она уже хотела обернуться, но если это был священник, его нельзя было спугнуть, и усилием воли Анна сделала медленный шаг вперед. Ей не пришлось изображать страх перед неожиданной встречей. Резко вынырнув откуда-то сбоку, Савелий и Василий Прокоповы кинулись на нее, будто хотели поймать в жадно растопыренные руки-клешни. Анна вскрикнула, попятилась и упала в воду. Трофимов выругался. Скрываясь от возможных наблюдателей в подворотне, он издалека увидел внезапное падение, тут же рванул с места и прыгнул в прохладную воду Фонтанки лишь через несколько секунд после Анны. Он помог ей выбраться и уже собирался увести к пролетке, но Анна остановила его. Она увидела дух Штольмана. Муж стоял на гранитной мостовой, заложив левую руку за спину, будто на дуэли, да так оно и было. В правой руке его был револьвер. От парапета на Якова шипел Савелий: - Что, полицейский, окончилась твоя земная жизнь? Давай-ка я тебя дальше провожу, нечего тебе, смерд, здесь делать. А затем и женушку твою добью. Он вытянул старческую длань, намереваясь развеять дух врага. Лицо Якова затвердело от подступившей боли. Но рука его не дрогнула. Призрачная пуля из призрачного револьвера, посланная страстным желанием Штольмана защитить свою семью, попала старцу точно в голову. Дух Савелия Прокопова пошатнулся, а затем исчез в небе, развеялся во влажном воздухе, растекся по темной воде. Будто никогда и не было. … - Па-па!!! Ур-р-р-ра! – оглушительно завопил спланировавший с крыши Митрофан. - Ты его победил! Мам, ты видела? Ой… Когда Савелий протянул к Якову руку, Анна вспомнила, как защищала на кладбище Митю, и не раздумывая, сделала то же самое. И вновь это потребовало напряжения всех ее сил, и вновь, когда угроза ушла, тело ее обмякло. Но стоявший за спиной Семен подхватил ее и удержал на руках, и после пары мягких хлопков по щекам Анна очнулась. Встревоженные муж и сын стояли рядом. - Яков, – прошептала она. – Какой же ты… Это невероятно. У тебя получилось! - Да, моя храбрая Анечка, у нас все получилось, - дух Штольмана улыбнулся и коснулся ее губ своими. Анна замерла. Ощущение нежного поцелуя было почти настоящим. Когда Штольман прижался так, что тела их слились, она вздрогнула: - Яша, пожалуйста, вернись сейчас в себя, это самое главное! - Только если будешь меня встречать. Я там же, у Ярцева. Но сперва съезди домой переодеться. - Бегу. … С замирающим сердцем Анна вбежала в медицинский флигель управления. Домой она не заезжала, уговорив Семена, что к мужу надо срочно. - Здравствуйте, Владимир Семенович. Яков у вас? Вы на сколько ему дозу рассчитали? - Анна Викторовна, рад вас видеть, - взглянул на брегет Ярцев. - Господин Штольман в порядке, я только что проверял. Ему спать еще примерно четверть часа. Сегодня я дал ему меньшую дозу, хотя ваш благоверный настаивал на большей. Получив горячий поцелуй в щеку, полицейский врач довольно пробурчал: - Я рад, что в вашей семье есть хоть один человек, обладающий здравым смыслом. Вы когда-нибудь расскажете мне, Анна Викторовна, зачем это все? Я очень любопытен. - Когда-нибудь – обязательно! Анна направилась было к двери комнатки, но остановилась. - Разрешите воспользоваться халатом? Я вам позже верну! Штольман мирно спал в подсобке, и Анна, заперев дверь, пошептала ему на ухо ласковые слова. Ничего не произошло, и девушка решила немного подождать с нашатырем. Ерзая, она попыталась стащить с себя промокшее платье. Влажная ткань липла к нижней рубашке, та – к телу, и Анне пришлось изворачиваться, чтобы вылезти из пришедшего в негодность наряда. «Поеду в халате. А что, сестра милосердия, еду к больному. Да вообще никто не увидит, попрошу Семена закрытый экипаж найти. Ой, теперь ведь можно Митю от себя не отпускать! Наконец-то! А кстати, где мой любимый баловник? Полетел к бабушке рассказывать героическую историю?» Она огляделась в поисках сына, стащила с себя белье, нашла в углу комнатки старую сумку и запихала мокрое туда, чтобы позже вернуть Ярцеву его собственность. Заодно нашла тут же на вешалке полотенце и обтерлась досуха. «Опять у меня водные процедуры. Ох, Яков, какой ты был нежный в том отеле… Попробую тебе что-нибудь такое же сделать», - она вздохнула, представив плечи Штольмана. Ей всегда хотелось не просто скользить по ним ладонями, а чуть ли не облизывать, такая у Якова была волшебная кожа. Накинув халат, Анна улыбнулась. «Это мне придется наручниками воспользоваться, а то Яша не даст мне насладиться и быстро куда-нибудь уложит». - Аня… - простонал Штольман, и она кинулась к нему. - Яков, ты проснулся? Как себя чувствуешь? Сбивчивые, приглушенные слова Якова звучали, как бред. Анна поняла, что дух мужа будто не может удержаться в теле. «Запутался в мирах? Ох, Яша, допрыгался! Дух Штольмана, ну-ка сиди на месте!» Решительно подтянув полы халата, Анна забралась на кушетку, стиснула талию Якова коленками, склонилась над его грудью. - Яшенька, я держу тебя. Открой глаза, посмотри на меня, пожалуйста! - Яков! Да Яков же, просыпайся! - она сжала его ладонь. - Ты нужен мне, Мите, друзьям! Полиции, наконец! Будь со мной! Ты мне еще девочек обещал, сестренок нашему малышу, помнишь? Я так тебя люблю, Яков… Анна приникла к прохладным губам мужа. Сознание к Штольману возвращалось медленно и с перерывами. Еще на набережной он сказал сыну помочь ему вернуться в тело, а потом сразу лететь домой и устроить с помощью Петра Ивановича скромный праздник. И, похоже, свои силы Штольман переоценил. Но сейчас губы его будто сами ответили на поцелуй, руки обняли любимую. Яков открыл глаза. От радости едва ли понимая, что говорит, Анна уткнула палец в его грудь. - Яков Штольман! Вот только попробуй еще раз от меня уйти, дух зловредный! - Халат… - непонятно сказал Яков. - Что халат, Яша? Все хорошо? Ты встать можешь? Неверной рукой Яков откинул полы халата Анны и расплылся в улыбке, уставившись на открывшуюся красоту. ... Вернувшийся с вопросом от Петра Ивановича Митрофан от удивления открыл рот. Его добрая и нежная мама лежала на отце сверху и то смеялась, то ругалась, при этом почему-то не пыталась выскользнуть из объятий. Называла Штольмана то негодяем, то отъявленным развратником, который и близко к смерти будет искать себе удовольствий, а еще без устали целовала его счастливое лицо. Когда малыш разобрал, где именно находятся руки отца, он хихикнул. - Родители, праздник откладывается? Штольман шевельнул ладонью под халатом. - Понял. Пойду дяде Семену напишу, что у вас… перерыв, во!