Тепло под сердцем

- Яша, моя кожа просто сияет! Как ты это сделал? – Анна с удивлением рассматривала свое предплечье. Взяв в ладонь каштановую волну волос, которые только что распустила Анна, Штольман поднес их к губам, вдохнул аромат и с сожалением отпустил. - Это не я. Пообещаешь, что будешь сидеть здесь, пока я не вернусь? - А ты куда? - Пройдусь вокруг отеля. - Я с тобой. - Нет. - Я хочу, Яша! Почему мне нельзя? – заупрямилась Анна. Только что Штольман целовал её в бассейне. Только что нежно промокал полотенцем каждую каплю на её обновленной коже. Ласки Якова будто превратили Анну в волшебную фею из сказки, и лишиться этого ощущения было никак невозможно. Возникший из воздуха Митрофан всплеснул призрачными ладошками: - Как же вы долго миритесь, родители! Пойдемте уже погуляем! - Митенька, секунду, мы еще не домирились. Яков? - Что-о-о?! Не обратив внимания на возмущенный вопль мальчишки, Анна нахмурила брови. Штольман улыбнулся. Ему просто необходимо было привести себя в норму. Сейчас один взгляд на надутые губки жены рождал в нем жажду, которую он с таким трудом погасил. Он мягко произнес: - Ты так красива, что мне надо побыть подальше от тебя. Иначе … Склонившись над её ухом, он прошептал слова, которые нельзя было слышать Митрофану. Анна смутилась. - Ой. Прости. Я подожду, конечно. - А я с папой пойду! Мам, я тоже хочу тебе сюрприз сделать, но он пока не готов. Ты здесь будешь спать? Она непонимающе воззрилась на сына, а Штольман покачал головой, удивляясь, как легко и непринужденно мальчишка выдавал его секреты. - Я недолго. Запри дверь. … Когда Штольман вернулся в номер, Анна уже немного отошла от морока его жаркого тела и вспомнила, что проблема так и не решена. Пока муж снимал пиджак, Анна села на стул со строгой спинкой. - Яков, ты прочитал мое письмо? Он помахал листом, вытащенным из кармана. - Предпоследнюю фразу помнишь? - Ты сердита, - улыбнулся Яков. - Яша, я серьезно! Я простила, что ты утаил от меня такую важную часть своей… нашей жизни. Но я просто настаиваю, чтобы ты поклялся мне не делать этого! На лице Штольмана появилась другая улыбка, которую Анна иногда ненавидела. Это выражение лица будто говорило: «Женщина, я тебя внимательно выслушаю, но сделаю так, как считаю нужным». - Яков! – немного раздраженно воскликнула она. Прекрасно понимая, какой клятвы хочет любимая, Яков поймал ее в объятия и уселся на широкую кровать. Погрузил лицо в нежную шею, прикусил губами сладкую кожу, смял ладонью грудь. Тут же опомнился, но недовольно заворчал, когда Анна попыталась высвободиться. - Не пущу. Сердись тут. В горячих руках мужа гневаться на него было совершенно невозможно. Анну окутало такое тепло, что она на несколько минут позволила себе забыть о Прокопове, и только понежившись, вновь смогла собраться. - Яшенька, пожалуйста, не ходи за ним. Ты можешь не проснуться. Ты можешь умереть из-за передозировки. Ты можешь, наконец, привыкнуть к этому зелью. Я не позволю тебе, Яков. Не такой ценой, не угрозой твоему здоровью! - Любой, - глухо сказал Штольман. - Ох, ну какой же ты упрямый! – она попробовала снять с себя его руки. - А можешь сказать, что ты собирался сделать с этим Савелием? Поговорить по-мужски? Думаешь, он тебя послушает? - Я собираюсь его уничтожить. Милая, не вертись, а то я отвлекаюсь, - он опрокинул ее на постель и накрыл собственным телом. Поймал и пригвоздил к кровати одну ее руку, вторую. Анна, хихикая, поцеловала его в короткие вихры и сдалась. Яков удовлетворенно вздохнул, а затем рассказал о визите в часовню на Смоленском кладбище. С открытым ртом выслушав рассказ, Анна недоверчиво переспросила: - Кого ты там видел? - Ар-ха-хангела! – веселый Митрофан, появившийся через открытую форточку, что-то подправил на головках гостиничных цветов и подвинул вазу подальше от края. - Он добрый! И меня почти не ругал, ну разве что чуть-чуть. Ой, вы опять? Исчезаю… Штольман взглянул на себя и Анну со стороны. Жена лежала в его объятиях, на нежном лице ее проступил румянец от застигнутой сыном позы, но глаза улыбались. А рука Якова была уже не на талии Анны, как мгновение назад, а гораздо ниже. «Как так выходит? Хотел же просто поговорить». Он поцеловал любимую в щеку и откатился на постели, уставившись в беленый потолок. «Буду искать следы невиданных зверей. Вон там жираф». Анна же, потрясенная встречей мужа с Михаилом, внезапно вскочила с кровати. - Ну и ну, Яков! К тебе сошел… да я даже произнести такое не могу. Хорошо, я поняла, ты не отступишься. Но как ты будешь искать Прокопова? Заснешь под наркозом и твой дух будет искать его по городу? А если не найдет - на следующий день все заново? Так нельзя. А как можно? – Анна что-то неслышно забормотала, из чего Штольман расслышал только: - Радостью друг для… Радостью… - Можно я тебе помогу? Вот так, например, - она присела рядом и поделилась пришедшей в голову идеей. - Ты хочешь, чтобы мы поймали его вместе? Анна серьезно кивнула. Он шепнул: - А слушать меня будешь? Широкая улыбка на лице жены была ему ответом. Яков нашел ее зовущие губы и целовал так самозабвенно, что не заметил, как в номер влетел Митрофан. Услышав пыхтение, Штольман покосился на сына, смиренно вздохнул и сказал: - Хорошо. Вместе. Яков потянул за свисавший над кроватью шнурок светильника и выключил свет. - Сейчас давай спать. В слабых отсветах серого вечера Анна понаблюдала, как муж раздевается спиной к ней. Увидела его резковатые движения и как тщательно он укрылся одеялом. Забралась на постель, легла рядом, положила ладонь на широкую грудь и тихо пробормотала: - Яша, ты спасаешь меня так часто, что я не знаю, как тебя благодарить. Пожалуйста, в следующий раз, как я буду готова сделать что-то… странное, просто запри меня. - Обязательно. Запереть тебя в спальне было моей мечтой уже лет шесть, - он поцеловал ее ладонь. Анна перебрала в памяти давние затонские события. - Это когда я осталась на ночь у сумасшедшей баронессы? Где ты еще меня из горящего сарая вытащил? - М-м-м… Задумавшись, Анна забралась под второе одеяло. - Когда ты ревновал меня к молодому криптографу, вроде его Павлом звали? Или когда я пошла искать Мореля? Штольман ухмыльнулся. - Вспоминай, Анечка, вспоминай. Можешь начать с детства. На годик домашнего ареста наберется. - Да ну тебя! – Анна отвернулась на другой бок, и Яков тут же повернулся следом, ухватил, вжал в себя, оставив меж ними одеяло. - Расскажи какую-нибудь историю про непослушную Аннушку. Только не ерзай, умоляю. - Тебе правда интересно? - Конечно. Будет что детям рассказывать. «Детям». Анна растаяла. - Сейчас припомню... Вот - мне лет десять было, я прочитала книжку про индейцев и с Кириком, сыном кухарки, отправилась в лес. - Всегда знал, что ты хулиганила с мальчишками, - поцеловал ее в шею муж. - Мы стащили из кухни ножи и печенье. Погуляли, малины наелись, потом на поляне сделали мишень и тренировались в меткости, но один нож отскочил и порезал Кирику щеку. У него еще шрам остался, он потом им очень гордился. - А ты? - А я… Я поцарапалась. Платье порвала в кустах, огромная была дырка. И комары нас заели, так что вернулись мы грязные, в крови и все распухшие от укусов. - Марья Тимофеевна была рада? Анна сонно пробормотала: - Она у тети Липы была. А папа сказал… Что сказал Виктор Иванович на неподобающее поведение доченьки, Яков так и не узнал. Анна заснула. «Счастье мое», - Штольман невесомо прикоснулся губами к её волосам. «Сердись на меня, ругайся. Даже убегай. Я всегда верну тебя и буду любить так, что ты забудешь о приключениях». Он улыбнулся своим мыслям. «Ненадолго. Придется после мальчика еще над девочкой… поработать. Интересно, двое детей остановят Аню в стремлении помочь всем духам?» … Проснулся Яков от писка Митрофана и бьющих в глаза солнечных лучей. Окна номера были открыты настежь, чистейший утренний воздух был напоен запахами цветов. - Мама, просыпайся, а то пропустишь. Ну просыпайся же! Юный признак пощекотал лицо Анны колоском. - Мам! Смотри! Анна потянулась, села на постели, обвела взглядом спальню. И ахнула. Повсюду – на вчерашнем букетике в вазе, на свежесобранных цветах и листьях, разложенных по номеру, просыпались бабочки. Оранжевые, розовые, с яркими сполохами красавицы всех цветов радуги расправляли крылья, разбуженные жаркими лучами. Одна из лимонниц села на нос Анны и тут же вспорхнула, спугнутая её рукой, а затем разноцветное облако затрепетало, закружилось и вылетело к солнцу. - Митя! – воскликнула Анна. – Ты их всю ночь собирал? Мальчишка засмеялся. - Не, мам. Они сами прилетели. Я им сказал, что ты самая красивая.