Тепло под сердцем

По дороге на Васильевский остров, где располагалось Смоленское кладбище, Анна решилась еще раз поговорить с мужем о важном. Когда утром он уехал в управление, Анна осталась в постели и не заметила, как заснула, а проснувшись, поняла, что дрожит от обиды. Обиды за Штольмана. Сейчас Анна взглянула на него, сидящего рядом в закрытом экипаже, и без обиняков спросила: - Скажи, за что ты попал в тюрьму? Тогда ещё, после того, как исчез из Затонска? Яков чуть заметно нахмурился. Посмотрел в окно. Не найдя в блеклых облаках причины молчать, взял Анну за руку и нейтральным голосом, в котором вовсе не было эмоций, произнес: - Милая. Я давал обязательство о неразглашении. Я не могу его нарушить. Припомнив так разочаровавшее её в Затонске молчание Штольмана, Анна расстроилась из-за своей тогдашней слепоты. - Яшенька, прости, что сердилась на тебя из-за... - Сердись на меня почаще, - он поцеловал ее в уголок губ. - Мне так нравится, когда ты потом просишь прощения. - Ах ты притворщик! – обомлела Анна, почти забыв, о чем хотела говорить. Со смехом отбиваясь от нахальных рук, неожиданно оказавшихся на ее бедрах, она стучала по широкой груди кулачками и приговаривала: - Нравится ему! И что, я ни разу не была права? Яков Штольман? Ни разу? - Разумеется, были, Анна Викторовна, - улыбался он. - Вот нынче утром. Как сейчас помню, - задумчиво прижал он жену к себе, да так, что Анна пискнула. - Подходите вы ко мне, такая красивая, вся в морской пене, и говорите: «Яков Платонович, положите, пожалуйста, сюда вашу руку…» И ладонь к сердцу прижимаете. Хохоча, она вырвалась из его рук и благочинно уселась рядом. - Яша, я серьезно. Выслушай. Она поделилась своим утренним сном, в котором Штольмана сперва обвиняли в измене хмурые мужчины с государственными лицами, а затем один из них, в другой обстановке и потеряв тот давний апломб, бормотал что-то о досадной ошибке и «ну, вы понимаете, этого нельзя допустить…» Заметив странное выражение в глазах мужа, Анна помедлила. - Извини, если зря напоминаю. Я не все там поняла. - Продолжай. Она продолжила. - Мне кажется, тебя обвинили по навету того мерзкого Увакова. А потом что-то случилось с ним, а вернее, с его покровителями, обман вскрылся, и ты был освобожден. Это значит, что не только я знаю, что тебя держали в заточении напрасно? Что обвинения с тебя сняты? Но тебе нельзя об этом говорить, иначе кто-то важный будет скомпрометирован? Коротко качнув головой, Штольман заговорил горячо и быстро: - Аня, умоляю, не рассказывай своих снов никому, кроме меня. Твоя способность видеть духов – не секрет в Петербурге, и ты помнишь, каким способом охранка хотела привлечь тебя к работе. Служа в полиции, я могу тебя защитить. Но твои сны еще опаснее, и бог знает, кто захочет ими воспользоваться. Он сжал пальцы жены. На лице его читалось сильное волнение. - Обещай мне. Анна поняла, что сон её был близок к правде. И что во взгляде Штольмана была не боль от несправедливости, но страх за неё, Анну. Она кивнула. - Хорошо. Только тебе. … На Троицкой дорожке она попросила Якова подождать недалеко от часовенки блаженной Ксении Петербуржской, подошла ближе к деревянным стенам и неслышно помолилась о здоровье мужа. «Матушка Ксения, кашляет мой любимый сильно, помоги ему, прошу. Не слушает моих просьб, не обращает на себя внимания, а он самый лучший на свете. Он преступников ловит, а кого и на верную дорогу возвращает. Он нужен этому миру». Анна перекрестилась, взглянула на маковку часовни и вздохнула. Штольман, которого так и преследовали приступы кашля, действительно не собирался ходить по врачам. Как-то после венчания Яков рассказал жене, что несколько месяцев провел во вполне приличном месте заключения – на втором этаже Трубецкого бастиона, где стены даже зимой прогревались солнцем, а сырости не было. Анна послушала эти сказки, но вслух сомневаться не стала, да и знала, что Яков не врет. Лишь опускает какие-то важные подробности. Она смирилась с закрытым характером мужа, но с его отношением к своему здоровью смириться не могла. И что делать, тоже не знала. У выхода на Ксенинскую дорожку её дернула за подол побирушка, и Анна положила мелочь в подставленную ладонь. Нищенка широко улыбнулась щербатым ртом. - Возьми, девочка, - она протянула тряпичный узелок. - Завари красивому. Пусть чайку из твоих рук попьет. Не сомневайся, я сама собирала, да вот и матушка тебе советует… Ошеломленная Анна приняла узелок, поблагодарила нищенку и блаженную Ксению, и ощутила тонкий, знакомый с детства аромат цветков липы, напомнивший об уютных вечерах в Затонске. … - Дионисий … эээ… - Вениаминович Летягин, - улыбаясь, подсказал наследнику круглолицый мужчина в черном свитере. - Можно просто Денис, мы же с вами одного возраста. Мужчина чуть за тридцать хмыкнул, смахнул пылинку со строгого костюма и кивнул. - Денис Вениаминович, а как я смогу убедиться в том, что вы… Как бы это сказать… - Вас не обманываю? Разумеется, в нашем деле и шарлатаны бывают. Спиритизм нынче в моде. Но я расскажу вам, во что был одет ваш батюшка, как он умер. И конечно, что для вас самое важное, спрошу, у кого хранится завещание. Круглолицый Денис сидел в своей конторе напротив будущего клиента и был сама уверенность и спокойствие. - Тело господина Крюкова ведь вскоре привезут из Москвы? Если пожелаете, мы можем встретиться на прощании с ним. - Да, именно завещание, - молодой Крюков заволновался. - Мы с маменькой всех уж известили, но найти его адвоката не смогли. У нас давнее завещание есть, но батюшка после этого уехал, а вдруг теперь явится какая-нибудь молодуха, предъявит права на имение. Значит, договорились – на прощании. Летягин пожал руку наследнику. - Буду рад услужить. А сейчас простите, спешу… … Проходя мимо скорбящего ангела, окутанного зеленью кленов, Анна вдруг запнулась. - Яша, а когда я… Ну может же такое быть, вдруг… Ты… Мгновенно развернув жену к себе, Яков прижал ее к груди. - Аня, когда ты родишь дочек, боюсь, я не буду для них авторитетом. Штольман не задумывался еще ни о каких дочерях, но Анну нужно было срочно отвлечь от мыслей о смерти и захоронении. - Старшая будет спрашивать о призраках – папа, кто это? А я буду лепетать, мол, Вера Яковлевна, не знаю таких, маму спроси. - Вера Яковлевна? – изумилась Анна. – Дочки? Это что, ты мне будущее предсказываешь? Он серьезно кивнул, но в глазах плясали бесенята. - Три. Еще Надежда и Любовь. Хотя Митя еще мальчишек хотел, но он один пятерых стоит. - Девчонки! – фыркнул Митя, влезая между родителями. - Не, мне еще двух братиков! Улыбаясь, Анна обернулась и вздрогнула. В кирзовых сапогах, длинном плаще и низко опущенном капюшоне по тропинке шел человек, почему-то не оставляя следов на влажной от утреннего дождя земле. Анна вскрикнула и уткнулась обратно в теплые объятия. Яков терпеливо ждал, пока жена успокаивалась, а сын бегал вокруг пустого, на взгляд Штольмана, места и дергал что-то в воздухе. - Митя, что там? - Тетя. А-а-а-а! Опрометью кинувшись к родителям, малыш спрятался за Якова. - Пап… Она без лица… «Так я и знал», - Яков взглянул на бледное лицо Анны. - Милая, пойдем отсюда. Тебе нельзя быть в таких местах. - Нет, нет, я этому бывшему гимназисту обещала. А женщина уже ушла. Анна вдохнула родной запах и, держась за локоть мужа, шагнула вперед. Еще в экипаже она рассказала Якову о мальчишке Андроне, дух которого утром обнаружил себя в свежевырытой могиле и не понимал, как там оказался. - Он сказал, что гулял тут с приятелями, а потом не помнит ничего. Нам на Миклашевскую дорожку, кажется, вон там налево. Анна старалась не смотреть по сторонам, но вокруг было красиво – белокаменные ангелы навевали умиротворение, тонкие осины еле слышно шептали о чем-то своем, посаженные заботливыми руками примулы и незабудки источали сладкий запах лета. - Мам, а что это за тетя была? Как она ходит, глазок ведь нет? – юный призрак, испугавшись женщины в плаще, все-таки очень хотел знать, куда делось ее лицо. - Не знаю, сынок. Тут много странного, держись к нам поближе. … - Это случилось здесь? – обратилась Анна к вызванному только что духу подростка. Юноша кивнул и грустно взглянул на свое последнее пристанище. Прямоугольная яма в земле была тщательно обложена по краям камнями, на дне было натоптано. Штольман осмотрел место гибели парня и следы сапог вокруг, нагнулся, растер землю между пальцев. - Ничего уже не восстановишь, Аня. Видимо, когда тело поднимали, все затоптали. Я зайду позже в местный участок, спрошу, что обнаружили. Анна сосредоточилась. Каким-то образом, не понимая природы своего воздействия, она могла не только спрашивать духов и получать ответы, но и добиваться от них смутной картины убийства. «Дух Андрона, покажи, что здесь произошло!» Внезапно ноги Анны понесли ее к краю ямы. Стайка мальчишек возраста Андрона пронеслась мимо с громкими криками, кто-то сильно толкнул ее в плечо, и Анна начала падать. Готовый ко всему Штольман отбросил трость и успел спрыгнуть на дно раньше, подхватив жену и не позволив ей удариться головой о камни. Открыв глаза, Анна поняла, что Яков держит ее на руках. - Анечка… - он с тревогой вглядывался в ее лицо. - Все нормально? «Как тебя удержать от всего этого, милая? Ведь по краю ходишь. А если бы без меня решилась поехать?» - Мама! Мама! – пищал не менее взволнованный Митя. Анна встала на ноги и с опаской глянула на гранитные булыжники с острыми краями. - Да-да. Все хорошо. Спасибо, что поймал. Сжав челюсти и ничего не ответив, Штольман выбрался из могилы и вытянул за руку жену. - Андрона кто-то толкнул, - наверху сказала она. - Вот так, сзади. Там было несколько мальчиков, кто в гимназической форме, кто так. Все гомонили и смеялись. Но я не поняла, кто. Значит, это случайность? Незаметно подобравшись, на бровке рядом со Штольманами вдруг оказался пожилой мужичок в заляпанной землей одежде и с лопатой. Анна поежилась, а мужичок раскатисто заговорил: - А с чего интересуетесь? Для своих подыскиваете? Эту заняли уже, седня приедут. Я вам незадорого подалее выкопаю, а через Парфеныча если заказывать будете, оберет… Да тут и место плохое, надысь пацан грохнулся. Хотя что им, покойничкам-то… - Любезный, я из полиции, - Штольман оттеснил говорливого мужика от жены. - Как зовут? Кем служите? - Копалыч я. Им и служу. И эту яму я делал, вон, камнями обложил, чтобы не осыпалась, землица-то мягкая. - Что про погибшего парнишку знаете? Копалыч почесал в затылке, сдвинув годами замусоленную, неподходящую для теплого дня вязаную шапку - Да почитай ничего. Я утром пришел, он тут валяется, вроде как виском о край грохнулся. Ну я Парфеныча позвал, тот пристава. - Раньше его здесь видели? - Да кто их разберет, мальков этих. Часто здесь бегают, а он, не он, слаб я уже глазами. У них же одна дурь в башке - то через могилы прыгают, то на слабо играют. Этот, мож, в полночь пошел, поджилки тряслись, вот и сковырнулся не глядючи. … На обратном пути Анна вдруг заметила, как из-за памятника с опершейся на чашу женщиной вынырнула крохотная девчушка лет пяти и с сосредоточенным видом побрела по некошеной траве. - Девочка, - окликнула ее Анна, - ты не заблудилась? Малышка, не оглядываясь, пошла быстрее. Фарфоровая кукла в ее руке тащилась по земле, задевая высокие стебли. За большим надгробием в человеческий рост девочка исчезла. - Я сейчас, - бросила Анна мужу и побежала к надгробию. Завернула за него. И тут же громко вскрикнула. Штольман кинулся вслед. За каменной плитой никого не было. - Митя, где мама? – спросил он призрака. - Там… - тоже озадаченный исчезновением мамы из вида, малыш показал направление. Сделав три шага вперед, Яков съехал по мягкой земле в изъеденные временем остатки чьей-то усыпальницы, прикрытые побегами разросшихся молодых кленов. Анна стояла на коленях перед фарфоровой куколкой, ощупывала ее и что-то шептала. - Аня! – Штольман проглотил просящееся на язык ругательство. - Девочка… Она же только что была, вот куклу оставила, - Анна недоуменно осмотрелась. - Ты не видел, как она убегала? Яков протянул руку и помог жене пройти по обломкам разрушенного склепа. - Анна Викторовна, я с вашими призраками с ума сойду. Не было тут никакой девочки. … В стороне от дорожки группа хорошо одетых людей провожала кого-то в последний путь, слышались женские причитания и бормотание батюшки. Анна обратила внимание, что поодаль от могилы столпилось несколько духов. Завидев ее заинтересованный взгляд, они вдруг все вместе стронулись с места и поплыли к ней. Митя растерянно глянул на мать. Та остановилась. Мужчина лет тридцати с круглым, добродушным лицом, стоявший за рыдающей над гробом женщиной, проследил взгляд Анны. Удивление на лице Летягина было мимолетным и осталось никем незамеченным. Впереди всех к Анне шествовал согбенный дух в одежде священника и с глубокими старческими морщинами на лице. На полшага за ним, по земной привычке поддерживая под локти, следовали два духа, выглядевших чуть младше. Старик выкрикнул: - Изыди, бесовское отродье! Негоже девам вторгаться в горний мир, не по-людски это! Прочь! Сыновья, помогите прогнать эту ведьму! Вся толпа духов, среди которых, как рассмотрела Анна, были только мужчины, начала угрожающе надвигаться на нее. Она попробовала было отогнать их силой своего дара, но ничего не выходило. Призраки шагнули ближе. Их злые лица были уже на расстоянии вытянутой руки. Взлетев в воздух, Митя падающей с небес горгульей кинулся на старика. Анна попятилась. Стоявший за спиной жены Яков не видел никакой опасности, но по движениям Анны и сына понимал, что им угрожают. - Пошли все вон отсюда! – сжав в кулаке трость, рявкнул Штольман. Сейчас он с радостью собрал бы всех призраков кладбища и отправил к праотцам. - Митя, что здесь творится? К удивлению Анны, духи будто почуяли гнев Штольмана и отступили. Она приложила палец к губам, прося сына молчать – не хотелось ей вновь пугать Якова и создавать себе сложности. - Э… Ничего, пап. Показалось… - Митя не привык утаивать что-то от отца, но маму он тоже любил. Штольман заиграл желваками. - Дмитрий, быстро сюда. - Анна Викторовна. Прошу обернуться ко мне. В голосе его был металл. Сын повиновался почти мгновенно. Анна, чуть помедлив, развернулась и с опаской взглянула на рассерженного мужа. - Яша, уже все в порядке… Уставившись на юного призрака, Штольман произнес: - Еще раз мне соврешь, Дмитрий, будешь сидеть дома до морковкина заговенья. К жене он сделал шаг и, склонившись над ухом, прошептал: - К тебе это тоже относится, Аня. Даже не пытайся меня обманывать. Анна покраснела. - Я просто… - Я понял, что ты хотела, чтобы я не волновался, - Штольман немного смягчился, но все равно от его голоса у Анны захолонуло в животе. - Ради тебя, милая, я в ад спущусь, так и передай своим духам. Но будет гораздо лучше, если ты не будешь скрывать, что тебе грозит. Иначе… Яков выпрямился, не отрывая от Анны абсолютно серьезного взгляда. - Пап, - ластился сын, подсовываясь под руку, - я так больше не буду. Ты не сердишься? - Нет, Митя. Беги к экипажу, только лошадь не пугай. - Анна Викторовна? Знала Анна, что муж пальцем ее не тронет. И дома не станет запирать, хотя… Тут она заколебалась, уж больно грозным выглядел ее любимый полицейский. «Ладно, ну пусть в спальне меня закроет… Тогда я Митю попрошу ключ найти или через окно выберусь. Нет, малыша не надо втягивать, нечестно. А потом Яков все равно меня поймает, и что сделает? Может, проверить? Или нет…» - не додумав, девушка решила, что перечить Штольману в вопросах безопасности не стоит, это и так было его пунктиком уже много лет. Она смотрела на строгие, будто высеченные из камня черты милого и не понимала, как могла оставаться вдали так долго. Как могла убегать от его надежных рук, горячих поцелуев. Не верить его глазам, в которых сейчас был не только вопрос. Она пробормотала: - Яша, там призраки были, несколько, но они уже ушли. Как будто тебя испугались. А тебе сейчас на службу обязательно надо? Можешь немного позже? - Зачем? Она прижалась к нему всем телом и ощутила, как вздрогнул муж от пробежавшего меж ними огня. - Проводи меня до дома. Пожалуйста. Яков взглянул на ее раскрасневшиеся щеки. На приоткрытые губы. На ложбинку, видневшуюся в вырезе синего платья. Обвел глазами кладбище и решил, что вон за тем дальним постаментом место вполне укромное. «Совсем разум потерял, Штольман. Домой, да. Немедленно».