Энди сломает всё

__________________________ Рождество у Северуса выдалось хорошим, а вот смена года — на редкость неудачной. Начиналось-то все неплохо — мягкий климат Греции, интересная компания, ворох новых впечатлений. Даже почти никакого экстрима — они целый «более долгий, чем обычно» день смотрели храмы. Кажется, Сочельник наконец настал только часов через сорок-пятьдесят по возврату в Британию. По крайней мере, примерно такие показания давали замысловатые артефакты Энди, что отслеживали стандартную временную шкалу даже в магическом мире. Точно сказать было невозможно, потому что путешественники перемещались, углубляясь в очередную необжитую зону — а в ней время не отличалось стабильностью. В любом случае, это было достаточно весело. Пока что-то просто не сломалось. Вначале они едва справились с неожиданной ситуацией, что могла стоить жизней, а после и вовсе… Случилось худшее — то самое, что всегда рано или поздно случается с грязнокровками, самонадеянно рискующими охотиться там, куда и чистокровки редко наведываются. Вообще, Северус допускал мысль, что умрет. Лето показало, что Энди не мелочится, пусть и примерно представляет, куда идти… а он, Северус, как бы ни старался справляться, куда менее опытен. Гипотетическая смерть почти не пугала — в том контексте, что сейчас, в этом походе, в который он напросился сам, Северусу казалось, что он живет по-настоящему. Так стоит ли переживать, что это может прекратиться, если он ощущал подобное впервые за долгое время? Однако, Северусу никогда не приходила в голову мысль, что он выживет за счет кого-то другого. В частности, за счет напарника, с которым он и ладить-то начал только вот недавно. Да, ему всучили «на всякий случай» портал, что куда-то «ближе к Хогу» должен выкинуть. Объяснили подробно про замысловатые значки на карте и даже потенциальные ориентиры на местности в виде розовых звезд, тройных радуг и наблюдений за птицами. Проконтролировали, что он это помнит и имеет хоть какой-то шанс выбраться без Энди — заметный контраст с летом… Но это все было как-то… несерьезно. Как вообще можно ожидать, что что бы то ни было способно убить Энди и пощадить при этом Северуса? И все же, Энди в который раз перевернул все, к чему Снейп привык. Идиотский, абсолютно неадекватный поступок был совершен сознательно — и никак иначе. Одну из трех инфернально кошмарных морд раскрасили глубокие раны благодаря отточенному движению, в другую прилетела вспышка неизвестных чар, что, судя по всему, отправили цербера куда-то за много миль… И это все тогда, когда Северус не то, что отпрыгнуть от монстра подальше не успел, но даже осознать полностью происходящее. К несчастью, третья голова успела Энди укусить, хотя и не могла больше угрожать Северусу, выведенному из-под удара. Мог ли он когда-либо подумать, что найдется псих, который отдаст жизнь ради его спасения? Мог ли он подумать, что Энди, беззастенчиво втянувший Снейпа в летнее приключение и периодически пользующийся напарником во время охоты, как приманкой, рискнет? Конечно, он присматривал за Северусом и раньше, помогая по мере сил, исподволь обучая, но не за счет же собственного благополучия? Факт оставался фактом. Северус был цел и невредим, имел возможность уйти из этого места, в котором наверняка все еще может появиться теперь куда более злая псина… А Энди бесконечно долго агонизировал, почти не приходя в сознание, и, изредка — в очевидном бреду — шептал что-то подозрительно похожее на «добей». Как, /"&#! #%, как Северус может это сделать?

___________________________

В школе ей не очень нравилось. Разумеется, у нее была возможность учиться, пропадать в библиотеке и наводить мосты ради сбора информации… Но социализация последние десять лет не была сильной стороной Энди. Вынужденное общение с сильными мира сего она самостоятельно сводила к минимуму — для них Энди слишком мелкая, чтобы в манерах не сквозила снисходительность, будто к ребенку. Но и обычные колдуны, хуже того, окружающие ее в школе подростки… были на каком-то другом уровне. Недостаток житейского опыта и гормональный баланс сводили все к тому, что она и сама — такой же подросток. Однако то, сколько она знала о происходящем в анклаве, сколько раз моделировала или переживала свою смерть, сколько думала о том, каким она видит будущее… Слишком смещало интересы вдаль от таковых у обычных школьниц. В итоге, пятничные шахматы с Джонсоном, пиво в Хогсмидте в компании однокашников и азартный тотализатор с Терес и Толфаттом — вот и весь предел студенческого веселья, до которого она могла дойти, щадя свои нервы. Благо, ее поведение не было чем-то из ряда вон для воронов, среди которых книги всегда были популярнее квиддича. До Северуса ей не было особого дела — они почти не пересекались четыре года, учась на разных курсах. До того момента, как один из ее даров в очередной раз не сбойнул — что поделать, до окончания хотя бы первой фазы становления магии оставалось еще порядка года, сбои случались. Обычно жалеть кого-либо, чью судьбу она случайно могла подсмотреть, было не в её правилах. Энди вообще этим конкретным даром старалась лишний раз не пользоваться — как и до смерти, чтобы переживать откат сознания, не доводить. И без этого в жизни хватало психоза, а мотивации воплощать свой шаткий план — наоборот, всегда мизер. Несмотря на уже немалый опыт, вылазки оставались очень опасными. Белла, может, и счастлива растить дочь вместо потери сына — но Энди, подарившая ей такую возможность, временами уже малодушно жалела о том, что ушла от Лестрейнджей несолоно хлебавши. Расчеты показывали, что ей все еще необходимо изменить в системе поддержки Завесы больше столпов — а искать приходилось память от Родов давно угасших. Ключевые точки жизни у подростка, с которым она однажды столкнулась в коридоре, были от кошмарных до просто безрадостных. И Энди спросила себя: почему, собственно, не предложить ему альтернативу, себе в пользу? Ведь уже подумывала о том, чтобы найти напарника — хотя бы на время путешествий. Она предложила. Не то, чтобы это сработало — глупо было пытаться помогать тому, кто помощи не приемлет, относиться по-доброму к нежелающему дружить. Ну, насильно не осчастливишь — так что Энди не переживала по этому поводу, так или иначе, он достаточно помог. Летом Энди «откатывалась» всего трижды, а это на пару порядков меньше обычного. Настолько редко, что даже посетовала, что не решилась нанять другого охотника, как только появились деньги. Один тот факт, что можно было позволить себе сон, менял все. Рождественские каникулы, по правде, удивили. Оказывается, Северус, который делает что-то от безысходности, и Северус, который делает что-то потому, что хочет, потому что это его осознанный выбор — это две большие разницы. Не то, чтобы Энди без него никак бы не справилась — жила же как-то годами… Но в компании было намного лучше. Летом казалось, что она за него в ответе — но не более того. Ведь и впрямь взяла его в поход вообще без подготовки — любой, моральной в том числе. Но в ее глазах того факта, что она почти всегда может переиграть дурной исход, было достаточно, чтобы не испытывать никаких угрызений совести. Ведь так или иначе, перед тем, как куда-либо идти, она уточняла моделью, будут ли они живы к вечеру. С этим конкретным поместьем все было так же: она добросовестно просчитывала будущее, пусть и проскакивая, как теперь уже умела, лишнее до интересующей ее временной точки. Энди видела большое поместье (хоть и не Искру вблизи), такого видения достаточно, чтобы прилагать усилия. Вот обучать Северуса ориентироваться в магическом мире не было никакой нужды — просто ей было не жаль поделиться такой мелочью, вдруг, парень захочет изменить свою судьбу, зарабатывать на жизнь чем-то другим? Это был еще и жест доброй воли — теперь, когда Северус и сам стремился к нормальному общению, такое имело смысл. На поместье Энди заглядывалась уже давно: Род, по слухам, только-только угас. Его Сердце осталось без того, кто мог направлять магические потоки, но вряд ли уже уснуло… Конечно, нельзя было быть уверенной в том, что старый Лорд умер — но о нем ничего не слышали уже четыре года, хотя раньше он и появлялся в свете. Энди хотела проверить. Единственное, что ее смущало — это наличие то ли Стража места, то ли просто «доброго соседа», с которым хозяева замка как-то научились сосуществовать. Энди готовилась заранее — как готовилась перед каждым походом. Цербер — это серьезная угроза. Хотя бы потому, что последние лет триста упоминали одного и того же цербера — более поздние свидетельства очевидцев из гостей поместья описывали более сильное существо. Щенки, у которых просто ядовитая слюна — это всего лишь щенки. Говорят, на маленьких даже Авада действует. Но этот — взрослый, его таким не возьмешь. Что, если достаточно взрослый, чтобы, и вовсе, убивать дыханием? Энди слышала только о четырех исполинах с подобным свойством, но мало ли? Поездка в анклав, в котором трехглавые псы встречались чуть чаще, чем где-либо еще, мало что дала — кроме подтверждения информации о том, что у этих тварей, если они живут несколько веков, могут появляться индивидуальные особенности. Модели же, когда путешественники приблизились к нужному месту, и вовсе, оказались страннее не придумаешь. Пес, что в них появлялся, был не очень огромным — однако, очевидно не простым. На него не действовала специализированная лира-артефакт. Он обладал какой-то ментальной способностью — Энди под его взглядом постепенно цепенела и сильно паниковала. Она была немного знакома с упорядочиванием сознания — но судя по тому, что она моделировала, не сможет продержаться рядом с цербером и минуты. А он, как Энди не меняла вариации, всегда их находил, стоило пробраться на территорию Лорда. Больше того, пес всегда бросался к Северусу, а Северус… не справлялся противостоять его ауре. Стоило церберу только склонить к парню одну из своих голов, как подросток падал. Возможно, его хватал удар — но этот момент Энди так и не смогла уточнить: вокруг творилось что-то несусветное. Цербер исчезал, становясь прозрачным, виднеющийся вдалеке замок — тоже, но главное — начиналась сильная магическая буря. Энди была не уверена, что она — или, они, если у Северуса еще был шанс, способны выбраться из области столь серьезного, классического пространственного коллапса. По статистике, именно в подобных бурях гибло девяносто процентов охотников, что выбирались в магический мир. Энди была даже не уверена в том, сработает ли в таких условиях откат сознания, и будет ли что откатывать — к сумасшествию она не стремилась… — Уходим, — твердо сказала она в итоге. Да, просидев полдня за составлением моделей (с точки зрения Северуса — просто просидев в позе для медитации полдня). Выход так и не нашелся. Они оказались не готовы к тому, что могло встретиться в этой местности — или, пришли в плохое время. Возможно, на следующих каникулах бури не будет — если она не связана собственно, с цербером. Однако, уйти они не успели. Аппарирует, что ли, этот цербер? Караулит тех, кто на заветную территорию еще даже не шагнул — только собирался? Так или иначе, Энди сделала то, что уже рассматривала в модели — перевела все внимание цербера на себя. Знала, что, скорее всего, не увернется: она все еще была недостаточно быстрой для такой твари и знала ровно одно заклинание, способное в этой ситуации помочь. Но смерть от яда гарантировано возвращает в прошлое без потерь — Энди откатится, и, признав вылазку полностью бесперспективной, составит для них программу где-нибудь в другом месте. Выжить Энди не рассчитывала — насколько она знала, противоядия от слюны взрослого цербера не существует. Тем страннее то, что после тускнеющего последнего воспоминания из этой скоротечной схватки она видит не что-то знакомое по предыдущему дню, а красивый резной потолок. Она лежит на кровати, закутанная в одеяло. Прокушенное плечо перевязано, но нещадно болит, кожа чешется, похоже, из-за многократного наложения на пациентку очищающих чар… Энди пробует шевельнуть рукой — и понимает, что сил не хватает сбросить что-то тяжелое, мешающее правому запястью. Впрочем, тяжесть пропадает сама по себе: оказывается, это чужая ладонь. Ладонь Северуса, если точнее, помятого и изможденного Северуса, который сидел на полу возле кровати и дремал в неудобной позе, кое как прислонив голову на матрас. Движение будит неожиданную сиделку, и Энди встречается взглядом с выдернутым из неглубокого сна встрепанным слизеринцем. Чего только не читается на его лице: там и неверие, и удивление, и безграничное облегчение, радость даже, сменяющаяся любопытством (еще бы, вряд ли он пропустил момент, когда Энди выпустила пятидюймовые когти вместо того, чтобы тратить мгновения в поисках ножа). Кажется, Северус может от избытка чувств сказать только что-то откровенно очевидное, вроде «Ты в сознании!»… И он правда говорит — с явным возмущением в голосе: «Ты — девчонка!» Энди спросила бы, волнует ли его этот факт и впрямь больше всех других, но ей все еще плохо. Сил хватает только на то, чтобы подстегнуть регенерацию — раз уж Энди до сих пор жива. А потом она снова проваливается в забытье, чувствуя, как стремительно пустеет резерв.

___________________________

Следующий раз, когда она приходит в себя, мало чем отличается от предыдущего: разве что, в нее, не разводя политесов, тут же вливают пузырек с зельем — для ускорения циркуляции магии. Похоже, Северус порядком подустал от того, что приходится поить кого-то бессознательного, и он рад воспользоваться моментом. — Истощение предельное, — бурчит он, пряча за недовольством сильную тревогу. — Я не понимаю, почему твоя магия вообще не восстанавливается и… — Рана же заживает быстро? — Уточняет Энди хрипло. Она пытается сесть и посмотреть самостоятельно, только это непросто, слабость действительно одолевает. — Да, — кивает Северус, трансфигурируя подушку, чтобы Энди было удобнее. — Стало значительно лучше. Теперь фиолетовое только плечо, а не весь торс, можно считать это хорошим знаком, я думаю. Но резерв… — Восстанавливался, просто весь уходил на ускорение процесса, — успокаивает его Энди. — Кажется, я немного перестаралась с самолечением, когда очнулась в прошлый раз, теперь сделаю адекватнее. — О. Так ты, все же, метаморфомаг, — почти и не спрашивает он. Вывод напрашивается сам собой — обычному подростку-магу после того, как волшебная тварь такого уровня сделала в теле несколько сквозных дырок, выжить скорее невозможно, чем реально. Энди согласно кивает, чуть морщась от того, как кружится при этом голова. Смысла отрицать нет никакого — Снейп не глупый, он просто не поверит, не предоставь она какое другое объяснение. — Ясно, — говорит Северус, и вздыхает с некоторым облегчением. — Я сейчас еще кое-что принесу выпить, ладно? Пожалуйста, постарайся не отключаться. Он выходит из комнаты — впрочем, ненадолго. Энди от скуки рассматривает затейливую резьбу. Она, хоть убей, не понимает, где вообще находится. — Вот. — Северус протягивает ей бокал с темной, дымящейся жижей. Запах у зелья тоже так себе. Она поднимает бровь в немом вопросе — и получает уточнение. Именно этим Северус ее поил в надежде, что снадобье выведет яд. Самому заживлению раны оно помочь не могло, но, поскольку Энди не умерла сразу… Она делает глоток — на вкус, как ни странно, ничего, похоже на пряное вино, только консистенция, как у жидкой каши. В голове немного проясняется. Девушка пьет дальше — хуже-то не будет, даже, если это в перспективе тоже яд. Северус сидит рядом, на этот раз, на кровати, явно не особо думая о приличиях, и не сводит с Энди усталого взгляда. Его волосы похожи на паклю, да вообще вид у него, будто несколько вагонов вручную разгрузил — или, что более близко к правде, отработал три смены в больнице подряд, а потом выяснилось, что другой целитель не придет, и нужно выйти еще на одну, едва успев закинуться чем-то бордрящим. — Ты когда последний раз ел? — Спрашивает Энди. Северус ожидаемо пожимает плечами: он не уверен. Она отдает кубок, их пальцы на миг соприкасаются. Один из даров вдруг снова включается против ее воли: перед глазами мелькают картинки недавнего прошлого, и другие. Энди судорожно обрывает поток магии, которую в ее состоянии нельзя расходовать лишний раз — тем более не ко времени прогноз о том, как Северус станет Упивающимся Смертью. Сейчас прошлое интереснее. Значит, пульс трижды становился нитевидным — неудивительно, что Северус боялся от нее отходить и спать: старался не пропустить момент, когда необходимо рисковать и давать стимулятор, который плохо сочетается с этой вот бурдой по неизвестному ей рецепту. Кстати, о бурде — судя по тому, что Энди увидела, ее скоро начнет выворачивать. Да уж, хорошо, что она обучила его летом полному спектру ходовых целительских заклинаний, включая те, что относятся к уходу за пациентами в отключке. Стыд все равно присутствует, от осознания того, какие чары он регулярно колдовал — но, хотя бы, ему не приходилось решать проблемы по-маггловски. Убил бы, избавляя от боли — было бы проще, но и его можно понять… Не знал ведь, что это позволило бы всё переиграть, надеялся, что она чудом выживет. — Где мы находимся? — Задает Энди один из самых животрепещущих вопросов. Эта комната вовсе не похожа на ее палатку. — Мы были сравнительно недалеко от какого-то замка, — пожимает плечами Северус. — Я искал могильную крапиву для зелья, так к нему и вышел. Это из неосновных построек, не знаю, сторожка, что ли. В любом случае, достаточно удобная, хотя комнат и мало. — Как ты уговорил хозяев тебя принять? — Спрашивает Энди осторожно. Значит, картинка из будущего с поместьем верна — они и впрямь попали на его территорию, миновав цербера. Удивительно. — Я… ну… — Энди с изумлением отмечает, что Снейп изрядно мнется. — Ни у кого не спрашивал. Здесь абсолютно пусто. Не думаю, что даже в главном здании есть кто живой. Я имею в виду, вряд ли живые хозяева нормально относились бы к тому, что у них покойник посреди двора разлагается, так же? Она прикрывает глаза: вот это поворот… Северус везуч — а она не очень. Искру искать нет смысла — не после того, сколько Снейп сделал, чтобы привести Энди в хотя бы относительную норму. — Спасибо, — говорит она, потому что так, вроде бы, правильно. Он же не дал ей умереть. Уточняет на его недоумение, неопределенно поводя рукой: — За все. — Не за что. Это ты избавила меня от встречи с клыками цербера, — качает головой он. — Безразсудство. Энди бледно усмехается (ведь это безразсудство — результат серьезного расчета и взвешенного решения). При первых шагах немного шатает, приходится опереться на Снейпа. Но уже мутит, и Энди смущенно спрашивает, где здесь можно освежиться. Он проводит, и не менее смущенно предлагает помощь — но это уже перебор, уж как-нибудь она справится, в крайнем случае, крикнет. Она возвращается в комнату, где стоит кровать, почти через полчаса — не смогла отказать себе в удовольствии не только почистить зубы после того, как отплевалась от пугающе черной слизи, но и слегка ополоснуться. Волосы сохнут быстро: Северус обкорнал их коротко, видно, постоянно мешались, и он не знал, что еще сделать. Энди все равно, когда она поправится, отрастит до любой длины за минуту. В комнате пусто, но из-за приоткрытой двери доносится запах чего-то вкусного, и Энди безошибочно находит напарника. Он раскладывает по тарелкам горячую кашу с мясом. Есть не очень хочется, однако нужно, желудок пустой. Энди с радостью садится за стол. — Из чего это зелье? — С любопытством спрашивает она, кое-как ополовинив свою порцию. Северус напротив, уже сходил за добавкой. — Ты не очень хочешь сейчас это знать, поверь, — замечает он. — Могу потом написать рецепт, если интерестно. — Шутишь? Конечно, интересно! Это же был яд цербера — я должна была сгореть от лихорадки за несколько часов! А тут почти что противоядие… — Энди и впрямь удивлена: уж информацию о подобных рецептах она искала перед вылазкой очень внимательно — и безуспешно. Подумаешь, могильная крапива и еще какая-то дрянь, главное — работает! — Это и есть противоядие, — пожимает плечами Северус. — Должно быть противоядием, очень хорошим. Теоретически выводит яд за первым же приемом, и ставит на ноги за час, сам укус, правда, обычно очень долго заживает. Просто главный компонент у зелья… По правде, мне негде взять адекватного качества, пришлось использовать, что было. Я не знал, подойдет ли твоя кровь. — Кровь? — Переспрашивает Энди. — И что… На своей мешал? Северус хмуро кивает. — Мм… Не на моей, из-за отравы? Он вздыхает, наблюдая полное отсутствие энтузиазма относительно еды — и живой интерес к разговору. — Да можно было, это не принципиально. Даже, вроде как, лучше на крови пострадавшего настаивать — магия-то стопроцентно совпадает. Но… Ну, это цербер все-таки, все компоненты зелья так или иначе связаны со смертью. Нужна кровь убийцы, и чем больше убийств, тем лучше эффект. В другой ситуации я бы рискнул и взял твою, только… Он обрывает фразу, все так же хмуро потупив взгляд. Шанс, что Энди, постоянно путешествуя по опасным местам, никого разумного не убивала, был не очень большим, но существовал. Северус не мог знать точно — а вот о себе он знал все. В том числе то, что утром — перед вечерним происшествием с цербером — он лично отравил восьмерых. Руки тряслись и совесть подняла голову, но позже. На тот момент пришлось признать, что он зря ушел к ручью, пока Энди спала — охранный контур оказался недостаточно хорошим против боевого отряда гоблинов. Она, конечно, уже говорила ему раньше. О том, что это за отряды, насколько сильно не соотносится их быт с бытом тех кланов, которые заключили с волшебниками мировую. О том, что Энди, которую неблагородно, но эффективно, приложили дубинкой по голове — не дожидаясь, пока проснется, да и Северуса, если бы он попался… попросту бы съели. О том, что им повезло, что Северус ненадолго отлучался — уходил ведь под стандартными чарами скрытности, и, подойдя к лагерю, смог адекватно оценить обстановку. О том, что она благодарна — за то, что не побоялся замарать руки и помочь. Она благодарит его снова. Подается чуть вперед, наклоняясь через стол, прикасаясь пальцами к его подбородку — чтобы поднял голову и встретил взгляд. Рассказывает, что и ей гордиться нечем, на руках есть кровь. Но Северус был прав, выбирая донора. Восьмеро против двоих — вот, каков счет. Нет худа без добра в их ситуации, праведники за пределами бедных на волшебство общих территорий не выживают. — Вампиры бы обзавидовались, — нервно шутит Энди в надежде увести разговор в сторону от болезненной для Снейпа темы. — Стакан крови, добровольно, и на постоянной основе. — Полстакана, — возвращает Северус кривую ухмылку, — Остальной объем порции от других компонентов. И всего четыре раза, хотя, думаю, еще бы раз стоит выпить… Часов через двадцать где-то. — Как прикажет целитель, — Энди мрачно салютует ему кубком с водой. В свете новой информации заставить себя пить лекарство чуть тяжелее. — Откуда рецепт-то? Это и впрямь редкость, Северус, я подозревала о цербере в этой местности — но ничего о противоядиях так и не нашла, ни у нас, ни в Греции, где расспрашивала знакомых. — Честно, не знал, что это что-то необычное. Что не одобряется на общих территориях, то очевидно, но чтобы необычное… Меня его мать зазубрить заставила, наряду с другими зельями домашнего обихода, по типу противоожогового. Да она много таких рецептов передала… Не знаю, может, из ее семейных хроник что-то помнила. Ладно, зелье зельем, это не так важно. Я послал сову в Мунго сразу после того, как тебя укусили, чтобы что-то посоветовали — заразы, предложили составить некролог. За вторым разом птица вообще не вернулась, может, поймал ее кто… Камин вроде бы показался мне рабочим, но, несмотря на зеленое пламя, связь не идет. В общем, хорошо, что ты регенерируешь сама и зелье действует, но, может, есть еще мысли какие по лечению? Просить о помощи можем явно только после того, как уйдем отсюда, но я не уверен, что идти обратно, не оправившись — разумно… По мере его рассказа у Энди зарождаются все новые подозрения — косвенно подтверждающиеся тем, что пейзаж за окном какой-то слишком неизменный. — С лечением, думаю, все будет нормально, — отвечает она. — Рано или поздно полностью заживет, вопрос только в том, сколько магии я на это брошу. Ты скажи лучше вот еще что: сову, случайно, второй раз не из поместья отправлял? И не было ли ощущения смещенного времени? Как ты вообще часы между приемом зелья считал? — Да, первый раз я писал еще до того, как пришел к замку. Потом птица вернулась — достаточно быстро, видно, удачно срезала через нестабильный портал, а потом письмо слал уже отсюда. А что? За временем как-то не особо следил, не до того было, примерно равные интервалы по твоему артефакту мерял, и все. — У меня отличная сова, — пожимает плечами Энди. — Достаточно быстрая даже на маггловской территории, а уж в подобных местах — и подавно, в пределах часа всегда возвращается. Магические бури предчувствует лучше, чем я, ощущает направления отменно, и да, если где открывается микропортал в нужную сторону, она пользуется. Конечно, на ней мои защитные чары, и привязка тоже есть. Насколько я чувствую, она в полном порядке. Чего не скажешь о солнце — такое впечатление, что закат не изменился, пока мы ужинали. Я думаю, Северус, что ты, когда вошел на территорию — или чуть позже, активировал очень специфичный аркан. На ускорение времени. Скорее всего, снаружи замка — или самой «сторожки» прошло несколько минут, сова просто не успела обернуться. Это можно проверить, артефактом. Или, если ты видел где-нибудь похожие символы — тогда посмотрим напрямую, замкнут ли контур. Северус ошарашенно рассматривает рисунок на салфетке: да, были такие неопознанные им руны почти сразу при входе. А уж в каком шоке он чуть позже, когда подозрения Энди подтвердждаются, и оказывается, что в доме и впрямь временной карман — не передать. — Ты хочешь сказать, мы здесь застряли, пока у рисунка не иссякнет энергия? — Его глаза чуть расширяются от пугающего осознания неизбежного, и он бессильно оседает в потертое кресло. Это уже стало его любимым — на редкость удобное, хотя его и удивило, что хозяева такого большого замка пусть и пристройку, но обставили столь по-плебейски. С тяжелым, удобным для чтения креслом, стоящим неподалеку от стола, и даже от крана над раковиной. Того самого, в котором почему-то, когда Северус не моет посуду, не вода, а вишневый компот. — Формально, пока да, застряли. Но должен быть способ обратить заклинание, это же защитный механизм, а не ловушка какая. Мы в очень насыщенном магией слое, здесь случаются бури и нестабильности. Многие семьи, что жили или живут в подобных местах, создавали такие карманы — и обратные им. На всякий случай. Осаду помогает пережить, если время замедлено относительно внешнего, а ускорение, наоборот — дает время подготовиться к чему-то, что надвигается на границы. Не переживай, проведем расчеты и решим, что проще — пересидеть до конца, если активирована краткая вариация, или разрывать контур. Просто на будущее, удвой осторожность, контролируй магию, чтобы не зацепить случайно что-нибудь еще. — Легко сказать, — вздыхает Северус, рассматривая стакан, который заполнился темной жидкостью сразу, как он поднес его к крану — то, что он именно легким импульсом магии открывается, Северус вычислил много раньше. Тогда же и два тайника в другой комнате нашел, из рук вон плохо спрятанных. В одном были кое-какие порошки, не самая редкость, но то, что они уже обработаны, очень сэкономило время приготовления противоядия. В другом — свитки, Северус краем глаза глянул — понял, что это немного похоже на дневник, или на мемуары. Воспоминания какого-то мужчины о какой-то девушке, с которой он по глупости расстался, да такие, что жарко становилось с нескольких строчек. Впрочем, Северусу вообще не до чтения было. — Если ты знаешь, как рассчитывать то, во что мы вляпались, пожалуйста, объясни, и я займусь, нужно прояснить все побыстрее… — просит он встревоженным голосом. — Боюсь, у нас не так много еды, чтобы… Его прерывает мягкий смех, как ни странно, успокаивающий. Если Энди смеется, наверное, все и впрямь наладится, она поправится… А там разберутся — Энди мастерски создает проблемы, но и решает их тоже. — Ее не так и мало, — говорит она. — Но это не столь принципиально. Северус, колдуны, которые создавали контур, себе не враги. Ты же понимаешь, что в подобных местах — где время и пространство столь легко реструктурируются, законы Гампа — полная чушь? Мы наколдуем хоть печеную рыбу, хоть клубничный джем, которые усвоятся организмом, как самые обычные. Покуда найдем немного органики, конечно, я совсем не мастер трансфигурации. Но здесь целое поместье, с садом и теплицами, не проблема, в общем. Да вон у тебя и виски по тому же принципу появился, здесь множество удобных схем, как я посмотрю. Энди кивает на резьбу, украшающую поверхности вокруг, в том числе и кран, из которого Снейп наливал себе напиток. А Северус, в свою очередь, наконец принюхивается к тому, что держит в руках, — и удивляется очередной загадке. И впрямь виски, даже не компот. Наверное, он говорит это вслух, а Энди лишь пожимает плечами: — А ты не его хотел? Что предпочитаешь пить, то оно и наливает. — Не может быть! — Заявляет Северус. — Вот, попробуй! Энди хмыкает, и спустя несколько секунд предъявляет стакан с чаем. — И? — Уточняет он, все еще не веря в существование такого чудного подхода. — Это то, что ты хотела? — Почти. Я бы выпила кофе, но, похоже, ты считаешь, что мне не стоит, потому получается чай. — А это-то здесь при чем?! Какая разница, что я считаю, когда артефактом пользуешься ты? — Ты хозяин, я — гостья, это же очевидно. Брось, Северус, ты бесхитростно вошел на территорию поместья, и до сих пор жив. Мало того, меня принес. Даже если, как ты говоришь, здесь пусто, а живых хозяев нет, дом сопротивлялся бы чужакам. Но ты походя активируешь сложные контуры, тебе подчиняются камины и артефакты… Ты ходишь, по крайней мере, по части дома без опаски… Даже немного знаешь, как лечить последствия укуса уникальной твари, что облюбовала земли неподалеку. Я бы не советовала искать и подчинять Сердце Рода сейчас — подожди до полного формирования магических потоков, ты все же полукровка… Но через четыре года можешь смело пробовать — все вокруг скорее твое, чем чье-либо еще. Неужели, тебе это еще не приходило в голову? Что ты — потомок тех, кто здесь жил, пусть не представленный Роду и не признанный? Возможно, он и впрямь об этом не думал — тирада Энди производит на Северуса сильное впечатление. Он надолго замолкает, и из задумчивости его выводит только громкий звон — Энди собирает посуду вручную, и роняет одну тарелку, морщась от боли в плече. Она переоценила свои силы — все же, нет реальной возможности активничать, пусть ей и кажется, что она чувствует себя сносно. Северус качает головой, восстанавливая разбитое, и отправляет тарелки в раковину, мыться самостоятельно. Проблемы, похоже, ждут — даже ждут долго, а Энди стоит сидеть спокойно — или вернуться в кровать и отдыхать. — Как глупо, — говорит он горько, и нервно трет переносицу. — Что именно? — Спрашивает Энди с любопытством. — Это все, — он делает неопределенный жест, указывая вокруг. — Дед прогнал мою мать из дома и отрезал ее от магии Рода из-за пророчества. Связь с Сердцем Рода у нее — и у меня, соответственно, совсем слабая, я даже не видел его ни разу. Предсказали деду что-то бредовое, не знаю точную формулировку, но вроде как, если назовет внук поместье домом, то отправит деда в могилу. Дед разозлился — или попробовал свести на нет шанс такой неудачной встречи с наследником, который родню не чтит, а то и убить может. Вышло, что вышло, мама всю оставшуюся жизнь едва колдовала, закончила дни в маггловской дыре, а я… Просто случайно оказался в этих местах. Труп, что у ворот лежал — видно, дедов — магией спрятал на первой-попавшейся удобной делянке, чтобы не мешался. По-быстрому, без обрядов. Вроде как, в семейный склеп непонятно кого тащить было невместно, да и заходить туда могло быть опасно… Не прогонял бы он родную кровь, так может, и сидел бы с ним кто при болезни, и выходили бы его — или хоть хоронили бы честь по чести. А вместо этого… глупость одна! — Жаль, что так вышло, — только и может сказать Энди. И впрямь, глупо — и трагично для всей семьи. Впрочем, как оно всегда и случается, когда кто-то пробует переиграть пророчества. Не стоит принимать в расчет предсказания. Допуская мысль, что ты следуешь судьбе, а не сам ее строишь, становится почти невозможно избежать их исполнения. — Я не знала, что ты по матери из Принцев, иначе, конечно, сказала бы тебе, что мы шли к их замку. — Не то, чтобы я скрывал, — тихонько бурчит Северус. — Я вот, не знал, что ты девчонка…

___________________________

Обиден был сам факт. Или то, что Энди, вообще-то, тоже его не скрывала. Или, на самом деле не обиден, а… неловок, до ужаса. Значит, то, что Энди значительно мельче самого Северуса, и более хрупок, и с мягким, девчоночьим лицом, Снейп летом заметил. То, какую музыку слушает, и что думает о некоторых книгах напарник, недавно узнал. Ночью разбуди — ответит, какие у Энди любимые приемы боя, предпочтения в специях к еде и в цветовой гамме полосатых носков. Зато информацию о том, что под грубым, плотным охотничьим костюмом приятная глазу, округлая в нужных местах фигурка, Северус раздобыл только сейчас! Наверное, у него были оправдания. Тяжело представить, зачем молодой волшебнице так развлекаться, как это делает Энди. И, тем более, так рисковать. Ее бессменная куртка, незаменимая в продуваемой всеми ветрами местности, была предельно мешковатой. Опять же, летом Северусу по сторонам смотреть нужно было, а не на напарника — чтобы выжить. Они ложились спать по очереди, подглядывать в наколдованном походном душе тоже в голову не приходило — пока кто-то был более уязвим, второй всегда старался посматривать за происходящим в окрестностях пристальнее… Кроме того, Энди, в отличии от Северуса, которого приходилось латать чуть ли не каждый день, никогда не получала повреждения серьезнее, чем вывих руки. До этого случая, показавшего Северусу, кроме всего прочего, то, насколько же он оказался слеп по отношению к кому-то, с кем столь плотно общается. Если подумать, пол Энди не должен иметь большого значения. Но Северус так и не справился полностью переварить новое знание даже за несколько абстрактных дней, которые прошли с тех пор, как Энди очнулась. Понимание того, что она девчонка, тянуло за собой бездну запоздалого смущения. Северус был откровенно нетактильным колдуном. По правде, он избегал прикосновений — детство в компании буйного отца оставило сильный след. Был некоторые исключения, вот, мама часто трепала его по голове, но мамы больше нет. Лили давно было разрешено что угодно — хоть брать за руку, хоть обнимать без спросу… Рядом с ней посещали мысли и о большем — да только на подобное надеяться не приходилось. И да, еще были прикосновения Энди — сколько раз она его лечила, не только чарами, частенько и просто перевязывала… Конечно, больше, чем за месяц, он привык, и не вздрагивал в неприятии. Не прятал ран, как скрывал их от медсестры, научился даже получать удовольствие от жесткого массажа, о котором можно было попросить, если мышцы, получившие непривычную нагрузку, свело судорогой. А теперь выясняется, что Энди девчонка, и то, что было продиктовано необходимостью, в ретроспективе заставляет гореть уши. Предательский румянец периодически раскрашивает скулы и сейчас: Энди уважает его личное пространство, но комнаты в основном здании поместья они занять пока не рискнули, нет-нет, да и случится на уже обжитой небольшой территории какая-нибудь неловкость. То Северус, проснувшись среди условной ночи, решит чем-нибудь перекусить — и встретит на кухне Энди в легкомысленной ночнушке, то упавшая с полки банка с неопознанной жидкостью превратит рубашку в рвань, которую нужно срочно снять, чтобы обработать повреждения кожи. Раньше Северус и не замечал неудобства казусов, которые заставляют щеголять голым торсом в присутствии напарницы, а теперь… Впрочем, казалось, Энди и сейчас не замечала… — А в школе, — спрашивает он через некоторое время (рана Энди уже выглядит, как обычная, а не страшное повреждение от волшебной твари), — ты парень до какой степени? Ему интересно — и просто так, и с научной точки зрения. О метаморфомагах он только читал — а здесь подобное чудо рядом, живое. Прикрывает кожу на руке чешуйчатой броней перед тем, как взять с полки старую книгу. В замке Принцев, скорее всего, отличная библиотека — но они не собирались пока проверять поместье, рискуя наткнуться на сильную защиту, которую Северус, как не особо правомерный хозяин, не факт, что обойдет. Им с головой хватает и того, что есть в кабинете этой странной «сторожки» — подборка не очень большая, зато рукописи в ней редкие, созданные не только в этом анклаве, да и помнят еще Основателей Хогвартса. Как их никто не растащил при фактическом отсутствии защиты (Северус же вошел), неясно. Однако, увидев подобное, оба, не сговариваясь, решили: примерно трех недель ускоренного времени, в котором они оказались, даже мало, чтобы вдоволь в таких книгах покопаться. Глупо мучиться с разрывом контура — лучше устроить себе каникулы, в школу-то не опоздают. Что не отменяет осторожности: каждый фолиант может быть зачарован и сам по себе. — В смысле, в какой степени парень? В достаточной, чтобы все, включая преподавательский состав, меня парнем считали, а МакГонагалл сочла самую первую запись обо мне в Книге, как о «мисс» Уайт, сбоем. Или про себя жалела деточку с наследственным отклонением, кто ее знает. Я хорошо разбираюсь в анатомии, могу быть хоть дромарогом. Только на такую разницу в массе нужна прорва магии, резерв пока подобное долго не выдерживает. — Энди пожимает плечами, устраиваясь в кресле с тяжелой книгой на коленях. Но открывать не спешит: наблюдает за выражением лица Северуса, пока он осмысливает ее ответ. — Я просто так и не понимаю, зачем, — вздыхает он, садясь напротив и чуть отодвигая столик, чтобы свободно вытянуть под ним ноги. — Если ты изначально девушка, то… У вас же общие спальни, и… — У воронов? Как и у змей, отдельные. Только у вас по статусу лучшие комнаты раздают, а у нас — по количеству заработанных факультету баллов. Мы же не барсуки, которые все для командного духа делают, и не львы, за которыми иначе, как запихнув в казарму, не уследишь. В пять утра и ванна пустует… А насчет того, зачем, Северус… Что ты, в самом деле, как маленький? Когда мне было одиннадцать, уже было ясно, что к совершеннолетию по шкале Цирцеи я выдам не меньше четвертого разряда. А потенциал растет, сам понимаешь, с тем, как я провожу каникулы. Регулус Блэк — звезда нашего курса, но мне до него не так уж и далеко. Ясное дело, я скрываю этот занятный факт, что стоит немалых усилий. Но ведь некоторые проверки не обманешь! Девчонки под плотным и регулярным наблюдением медсестры из-за более скачкообразного формирования резерва в период взросления. А написанное в школьном документе моментально узнают все заинтересованные. По-твоему, мне нечего делать было на младших курсах, кроме как в приворотном тыквенный сок искать? Сложно ли раскрутить малолетку на магическое обещание, что в перспективе аукнется? Грязнокровки без Рода за спиной с большим резервом редкость, вообще-то, кто бы мне позволил жить, как хочу? Я же не дура — надеяться на статусное замужество, смазливая мордашка и большой резерв гарантируют горячие воспоминания, но не принятие в семью! Вариантов раз-два, и обчелся: найти покровителя и согласиться либо на краткосрочную роль любовницы, либо вообще, за откуп под клятвами о неразглашении выносить ребенка, которого никогда не воспитаешь! А так, даже, если где-то проколюсь и все узнают, что я способна колдовать лучше, чем показывают результаты экзаменов… Ну, будут заинтересованные, но куда меньше, подумаешь, мальчишка-грязнокровка! Энди останавливает тираду, чтобы передохнуть, и недовольно поджимает губы. Северус вынужден признать некоторую логичность… Да, это очевидно, Энди на порядок сильнее других подростков-грязнокровок в школе, раз до сих пор жива, то и дело углубляясь в магический мир. У него самого за одни каникулы резерв значительно вырос — а сколько каникул в магическом мире провела она? Неясно, как за четыре с половиной курса она все еще не засветила в школе свой реальный уровень сил, но, возможно, в ее подходе есть резон. Колдунов больше, чем ведьм, не так уж и приглядываются к грязнокровным мальчишкам-середнячкам. Зачем? Расторопных реально еще использовать для какой работы, а тех, у кого задатков нет, можно считать за массовку — уйдут к магглам назад, постепенно и колдовать почти перестанут, кроме бытовых мелочей. Вот, у Северуса проблема найти того, кто бы помог слабому полукровке с должностью в мире магии… На рыжую мальчишечью личину Энди вряд ли лишний раз посмотрят — малопримечательна. Видно, специально. Можно не опасаться, что кто-то будет настойчиво добиваться внимания, вешать лапшу на уши и клясться в любви — как это часто делают с девчонками. Не только из реальной симпатии, в том числе для того, чтобы сорвать куш от обновления магии, если удастся залезть под юбку. Первое обновление таким методом самое сильное, а, когда у девушки большой резерв, то мало кто из молодых колдунов откажется. Да и потом найдутся желающие — сплошные плюсы от постоянных контактов: и приятно, и дар проще, мягче формируется, заклинания становятся мощнее, чары — послушнее. Девушки, конечно, падки на романтику, но чистокровные колдуньи стараются думать трижды, чего они хотят и с кем, а вот менее осведомленные грязнокровки… Легко ведутся, а потом и плачут, если их ожидания не оправдались, хотя, по сути, выгодно это — как первая фаза становления магии пройдена, скорость роста резерва падает, самое время его подстегивать. Энди могла бы хорошо устроиться, да вообще, многие ведьмочки охотно соглашаются на покровительство кого-то влиятельного. Так намного лучше, чем, не имея защиты, опасаться проблемы «можно одному — можно всем». Однако, Энди слишком независима, чтобы смирить гордыню и плыть по течению… Откуда только узнала до прихода представителя от школы, какое у магов отношение к грязнокровкам? Энди обычно отмалчивается, но что-то от родственников у нее явно осталось на память. Она выбрала радикально не выделяться из толпы. Это имеет свои преимущества, только и минусов в таком подходе… — Но тогда получается, что девушки по имени Энди Уайт как бы не существует, — медленно говорит Северус. Энди отмахивается, для нее это не имеет значения. — Ты еще скажи, диплом кривой получу. Будто бы он нужен, если на общую территорию анклава только изредка наведываешься. Не устраиваться же мне на работу в Министерство, в самом деле. Вот, полгода дотерплю до того, как принудительный контракт с Хогвартсом рухнет, а к концу весны и чары Надзора спадут — и поминай, как звали. Казалось, до настоящей дружбы им еще расти и расти, но у Северуса портится настроение. Логично, что Энди с ее адреналиновым хобби в школе тесно, только… она уйдет после С.О.В, тогда как Северус еще собирался доучиваться седьмой курс. К хорошему быстро привыкаешь — с его узким кругом общения будет обидно потерять интересного собеседника и, в лучшем случае, присоединяться к походам на каникулах. — К концу весны? — Уточняет он, хотя уже догадывается: Энди станет совершеннолетней значительно раньше, чем по бумагам в Министерстве, из-за таких вот искажений, как то, в котором они сейчас. Долго пробыла в областях со смещением времени. У него, в общем-то, тоже совершеннолетие через несколько часов, хотя они рассчитывают вернуться в Хогвартс еще второго числа, до окончания каникул. Даже торт есть — сегодня весело пекли вручную, перепачкав всю кухню мукой… Энди кивает, и чуть задумчиво продолжает: — Да, нормальные ведьмы давно уже присматривают пару. С этим в школе сложности — можно было бы, наверное, раскрутить Мальсибера, но это совсем уж странно. И все равно, не думаю, что это повод рассказывать какому-нибудь сокурснику о моем даре, не все ж такие, как ты, Снейп. Хотелось бы кого-то, кому не только симпатизируешь, но и можешь доверять... Уж лучше пока без парня, чем здорово рискнуть, в конце концов от застоя в развитии я не страдаю. Северус, на самом деле, тоже не страдает. В последнее время все встало с ног на голову — перспективы изменились. Резерв у него потихоньку раскачивается и так, пусть и тяжелым методом — боевым. А уж если он и впрямь последний претендент на наследство Принцев, если сможет подступиться к Искре и взаимодействовать с ней… Он вырастет над собой на порядок, полукровкой, конечно, останется, но уж отнюдь не слабым. Северус может устроить свою жизнь значительно лучше, чем виделось раньше. — В каком смысле, такие, как я? — Хмурится он. Две чашки чая, которые он призвал с кухни, осознав, что болтать с Энди он сейчас может долго, неуверенно замирают в воздухе в нескольких ярдах от кресел, грозя расплескать жидкость. — Не знаю, верные, что ли. — Отвечает Энди, не запинаясь и не тушуясь от ноток напряжения, что слышатся в его голосе. — Ты, конечно, при желании найдешь, кому дорого продать информацию о грязнокровке-метаморфе, которая до сих пор привязана к школе, но что-то никак не могу представить, чтобы ты реально это сделал. Может, ты из редких личностей, что не только зло не забывают, но и добро? Очевидно, что ради Эванс что угодно сделаешь, даже не надеясь на взаимность. Половина ведьмовского контингента кривится, половина — умиляется, но на том, что на других девчонок ты не смотришь принципиально, сходятся все. Статистика говорит о том, что едва ли еще пара колдунов в школе с подобными принципами найдется. Верный. Обалдеть, вот что о нем думают. Кривятся и умиляются — это, наверное, еще и крутят пальцами у виска либо жалеют. Потому что шансы у него быть с Лили нулевые, на этом тоже, небось, все сходятся. Да, он в нее до сих пор влюблен, но вообще, не это причина, что у него никого нет. Северус тоже в курсе про свои шансы с гриффиндорской красавицей, и, возможно, рассмотрел бы варианты более приземленных отношений. Ходить девственником таки глупо, если есть альтернативы. Только покажите ту ведьму, которая, если уж решила завести ненавязчивый роман по расчету, среди куда более перспективных и сильных ребят выберет именно Северуса. А ведь вероятность подобного, вообще-то, выше, чем договориться с какой-нибудь слабенькой волшебницей из грязнокровок — да, им было бы выгодно с точки зрения магии, но головы у них забиты совсем другими критериями для выбора парней. Плюс, Северус был не уверен, что ему и впрямь кто-то нужен. Как долго он будет привыкать к недалекой курице в своем личном пространстве и как скоро его начнет раздражать сам факт ее наличия? — Почему сразу "не смотрю"? — Говорит он из духа противоречия, опуская взгляд на кружку, которая столь вовремя достигла наконец его рук. — Просто я еще в зеркало смотрю, и достаточно трезво, и даже не дергаюсь позориться и звать кого на свидание. Фраза звучит несколько жалко, будто отмазка. Отчасти, потому что во многом так и есть. Энди тоже что-то такое улавливает, и хмыкает: — Брось, внешность — дело вкуса. Хотел бы — нашел бы кого-нибудь. А то, Марка, например. Нет, предложи Энди Мальсиберу что-то, будучи в своем «школьном» образе, тот бы вряд ли отказался, но на Снейпе его прямо-таки заело. Он намекал ему уже два года, а сейчас, когда Северус вошел в самый удобный возраст относительно стабилизации ауры, наверное, совсем достанет. С колдунами проще договариваться, чем с ведьмами — легче относятся к вопросу, но вот уж точно где дело вкуса. Многие экспериментируют, но большинство предпочитают романы с волшебницами. Кроме некоторых, вроде тех же Регулуса или Марка. Северус не знал, почему Марк решил, что в качестве постельной грелки и батарейки волшебства Снейп ему хорошо подходит, но готов был бы воспользоваться открытым предложением — от безысходности. На пятом курсе еще шарахался, прячась за неопрятной прической, от самой идеи его воротило. Но надоело быть слабым, а других вариантов не виделось. Тем более, когда прошлым летом столь отчаянно нужна была помощь… Кто же тогда знал, что ошибка с сигналкой тоже приведет к развитию способностей, которого очень хотелось — но без урона для гордости. — Меня бы внешность не смутила, — небрежно добавляет тем временем собеседница, и Северус, едва ли не поперхнувшись, поднимает на нее изумленный взгляд. Наверное, это было просто так, к слову, и Энди ничего такого не имела в виду, но… Ее глаза расширяются — она тоже осознает двусмысленность последней фразы. Дыхание ее чуть учащается, губы приоткрываются в кратком «о», короткие белокурые кудряшки пружинят из-за покачивания головы. Девушка напротив неудержимо краснеет, да и у Северуса во рту пересыхает — мозг выдает варианты того, как свести все в шутку, только… Другие варианты реплик он тоже неожиданно предлагает, и определиться вдруг становится непросто. В голове у Энди, в это время, еще больший сумбур: помимо смущения, в которое она сама себя загнала, есть еще гул от расшалившихся эхо воображаемых личностей. Как ни крути, она только что выдала интересную фразу — без задней мысли, но, по факту, правдивую и заслуживающую внимания. Непрошенные советчики из более взрослых одобряют — хотя Ан утверждает, что парню нужно сказать прямее, не намеками. Женское большинство сходится на том, что говорить не нужно ничего, она уже попрала все нормы приличия, эхо Андромеды и вовсе, кажется, в отключке: где это видано, так дерзко почти что себя предлагать. Самой Энди несладко: коктейль эмоций замешивается бурный, а особенно много в нем подростковой неуверенности, потому что пауза затягивается. Но у Энди есть некоторое преимущество: нет необходимости мучительно долго ждать, пока что-то прояснится. Энди запускает краткий расчет модели, не меняя какие-либо вводные, и выбирая рандомный период в последний день пасхальных каникул. … И она видит себя, лихорадочно расправляющую чулки. Руки непослушные: хочется понежиться, полежать с полчасика, тело расслаблено. Но нужно срочно собираться, если она хочет успеть к началу концерта — рокеры-волшебники, в отличии от магглов, пунктуальны. Энди замечает, что блузка застегнута криво, и фырчит, путаясь в пуговицах. Окно открыто настеж — на дворе почти жарко, и легкий ветерок треплет цветастую занавеску на старой кухне. Энди в маггловском доме Северуса. Сам Северус прилагается: аккуратно одетый, но с небрежно собранными в хвост волосами — так и хочется дернуть. Чтобы стереть с его лица эту нагловатую, самодовольную усмешку. Несомненно, еще более уверенное, чем в настоящем, поведение ему идет, как и дерзкий огонек во взгляде, но то, что он сам выглядит, будто объевшийся сметаны книззл, а она тут паникует — раздражает. — Мог бы и помочь теперь! — Срывается с губ Энди реплика ее-будущей. Она солидарна: некоторых деталей гардероба все еще не хватает. Энди ближайшие несколько дней еще под остопротивевшим Надзором — маггловская дыра же, соглашение британских колдунов о жизни на общих территориях действует и на ведьму. Но Северус-то совершеннолетний, может колдовать, ничего не нарушая! Он хмыкает, и поднимается с дивана слитным, быстрым движением, чуть встряхивая кисть с кольцами. Энди чувствует, как блузка приходит в порядок, а растрепанные пряди ложатся в затейливую прическу. Второй чулок мистическим образом оказывается в руках у Снейпа, и он быстро надевает его Энди на ногу, не переминув пройтись пальцами выше по внутренней стороне бедра. Юбка неприлично задирается, а пульс у Энди подскакивает — снова. В комнате вдруг раздается хлопок сработавшего портключа. Не успела. Это столь очевидно, из-за кого… Она смотрит на Снейпа осуждающе. Северус щелкает пальцами, призывая высокие ботфорты. Он приобнимает Энди за талию, и аппарирует прямо так — с парой обуви в одной руке, и с Энди, неуверенно пристроившей босые ноги на его ботинки. — Пропустили портключ, — невозмутимо говорит он колдуну, проверяющему билеты. Тот немного опешил от их появления, но пропускает их на территорию стадиона — есть еще что пройти, хотя портключ доставлял куда ближе к сцене, согласно купленным билетам. Северус перехватывает Энди поудобнее, приподнимая, и будто намеревается именно так и идти — хотя сам же утверждал, что на концерт вообще не хочет. Теоретически, он «за», чтобы выйти на подобную прогулку после удачного похода, только группа ему не нравится. — Поставь на землю! — Приглушенно шипит Энди, стараясь не привлекать особого внимания. У нее есть ощущение, что с Северуса станется для удобства переноски перекинуть ее через плечо при попытке сопротивления. — Если обещаешь не плевать на запрет колдовать, чтобы аппарировать назад, — улыбается он, впрочем, давая ей наконец возможность обуться. — Я передумал и решил пойти с тобой, только что стало намного интереснее. — Но мне нужно вернуться, я не нашла, куда делось… — Нет необходимости договаривать: по смеющимся глазам видно, что Северус прекрасно в курсе, чего именно из одежды не хватает. И все равно они уже здесь. Да, Энди в настоящем, прогнав модель, стремительно краснеет.