Энди сломает всё

__________________________ — Ты за это поплатишься! — Сдавленно хрипит Блэк. Его длинные волосы свисают неопрятными сосульками. В этот раз не на Снейпа вылили ведро с очередной пакостью. — Мы сотрём тебя в порошок… — Вторит ему Поттер. Его кулаки сжимаются, он хотел бы напасть и бить по-маггловски, раз уж палочка недоступна, но вот беда... Не может. Очки хрустнули под подошвой тяжелых ботинок, а самого Поттера удерживают путы заклятья. Остальные двое пошли некрасивыми пятнами, но молчат. До этих всегда быстрее доходило. Это очень, очень приятно. И Северус, не скрываясь, злорадно улыбается. По его венам бежит дурная сила вместе с задорным азартом, его враги живописно приклеены к потолку, и останутся там до утра, что ещё нужно? Не рой яму другому, как-то так это называется, в конце концов, никогда не стоит списывать со счетов то, что твой враг мог, скажем… измениться за лето. С них всё и началось. С этих четверых *$//@%^&*, что не желали оставлять его в покое годами, будто поставив себе за жизненную цель сжить его со свету. Да, это они во всём виноваты. И в том, что Северус все свободное время просиживал в библиотеке и тренировался… в попытке хоть что-то противопоставить компании, где даже этот их прихлебала Питер, который на последних ролях, чистокровка. И сильнее его, Северуса, как бы не повернулось. Их чутьё и реакция лучше, их заклинания — мощнее и всегда получаются, а он… Он полумаггл, который даже не имеет возможности заниматься дома. Его теоретические познания могут быть очень велики, но сил не хватает… И в том, что он почти отчаялся, тоже Мародёры виноваты. Пять лет они его унижали. Пять лет наживались на его силах — у него не было шансов выходить из конфликтов победителем, максимум, стараться избегать встреч. Пять лет он и на собственном факультете никак не мог ужиться, он вообще не самое ценное приобретение для змей, так ещё и с довеском в виде непримиримой вражды… В июне, после этих Мордредовых С.О.В., когда и Лили больше не была на его стороне, он уже почти решился было на… Отвратная идея, но какие у него ещё были варианты? На тот момент Северус не представлял. Потому что… «Вы должны быть благоразумнее», — говорила мадам Помфри, качая головой… «Поумерьте свою гордость, молодой человек», — советовал Слагхорн, отмахиваясь… «Ваши ссоры абсолютно неприемлемы!» — Замечала МакГонагалл всем пятерым, не желая вникать в то, кто начал. «Будте вежливее, берите пример с мисс Эванс», — сверкал очками-половинками Дамблдор. Его участливый голос отдавал горчинкой. Северус предпочел бы, чтобы они перестали делать вид, будто что-то замечают, всё равно ведь им плевать. Люпин его едва ли не разорвал на части, Блэк — сознательно подставил, а Северус получает выговор и совет быть повежливее. Школа не оторвана от реального мира… Все прекрасно знают, что такое Род Блэк, и что по сравнению с ним какой-то Снейп.

_____________________

«Не иди к озеру.» — Сказал ему вслед неприметный парень, с которым он случайно столкнулся в коридоре после экзамена. Северус пропустил мимо ушей — он этого парня не знал даже, а о рефлексе слушать его указания и речи не шло. «Не буду говорить, что предупреждал.» — Добавил этот же ученик вечером. Ученик, которого, если задуматься, странно, что Северус не помнил. Младше, но не намного. Ворон. Грязнокровка. Может, поэтому и не помнил… И не вслушивался. Парень предложил работу — при чём здесь работа, когда Северус раздумывает, не спрыгнуть ли ему с Астрономической башни? «Мне не нужны подачки.» — Ответил ему Северус, и это было очень вежливо. От грязнокровок в особенности не нужны — он крикнул об этом на весь двор. Жалел, что сказал это Лили в лицо. Но крикнул-то правду. «Дружеская поддержка?» — С лёгким оттенком сомнения протянул парень. И раздраженный Снейп, не сомневаясь вовсе, сказал, где её видел. Его собеседник развернулся и ушел, кажется, нисколько не обидевшись. Но своё тёмное дело сделал — тонкая неприметная карточка непонятным образом всё-таки оказалась у Северуса в кармане. Тогда он и не заметил, считая, что демонстративно порвал наглядное отображение неадекватной идеи. Серьёзно, «заглядывай, как невмоготу, со мной весело»? Как бы не так — взаправду карточка была повреждена только тогда, когда Северус, в мареве ускользающего сознания, старался активировать подобный призыв на помощь. Тот, за который знал, чем нужно будет платить. Только ошибся и первым нащупал другой сигнал. Ошибиться легко, когда невменяемый отец разошелся настолько, что пробил сыну череп. К сожалению, после того, как сделал то же самое с женой. Волшебники, особенно добрые, часто беззащитны, если у них нет палочки. У Эйлин не было — она отдала свою Северусу. Ту самую, что он не смог сберечь в очередной июньской потасовке, из-за отсутствия которой получил неуд по трансфигурации. И ту, которая больше не могла ничем помочь, когда он не успел — и когда оказался недостаточно крепок, чтобы эффективно защитить мать по-маггловски. Да, это Мародеры виноваты в том, что ему нечем было колдовать. Когда-нибудь, когда Дамблдор не сможет его обвинить, он придумает, как... Кровь на грязном полу, круги перед глазами — последнее, что он смог запомнить о том роковом вечере, теряя сознание. А кроме того — отчаяние и мимолётное облегчение, когда услышал всё же хруст сигналки. Того, куда его этот хруст заведёт, он не был бы способен предположить даже будучи в трезвом уме и памяти. — Очень вовремя, — услышал он полузадушенный хрип, когда открыл глаза в следующий раз. — Не дай свече погаснуть. Что-то такое было в этом голосе, что заставило Северуса рывком подобраться, отчего голова закружилась. И то, что он увидел, не сотрётся из его памяти никогда. Он сидел посреди поляны, покрытой пожухлой тёмно-синей травой, в центре круга, очерченного чем-то белым. Рядом с ним, уткнувшись лицом в землю, лежал, не приходя больше в сознание, молодой блондин. Ещё там была горящая свеча — если не сказать, огарок, в несколько дюймов. Едва прикрытая ладонью незнакомца от неумолимого ветра. За границами круга собрались тени — серые, тёмные и непроглядно-чёрные, зловеще выделяющиеся на фоне ярко-зелёного неба. За границами круга не было слышно ни шороха, куда там, даже кислотно-оранжевые мотыльки не трепетали своими неправдоподобно большими крылышками. Их останки яркими пятнами выделялись на траве. Волосы слиплись, а кожа на лбу чесалась. На языке чувствовался привкус металла — позже Северус понял, что на его лице были выписаны кровавые знаки. Но в момент, когда он осознал себя в малообжитой части магического мира, из всего этого он понял главное: тени — по их души. Вокруг пахло сиренью.

_____________________

Он был невысок — ниже Северуса на голову. На вид тощ и хрупок, но, несомненно, всё же довольно силён. Достаточно смазлив, с правильными чертами лица, длинными ресницами, светлыми локонами по плечи и красиво изогнутой линией губ. Имени Северусу не назвали. Они, наверное, составляли колоритный дуэт. Хмурый Северус, в глазах которого затаился разве что постоянный испуг, и этот незнакомец, который странно, мягко и чудаковато улыбался — с момента, как немного пришел в себя. Северус предпочёл бы другую компанию — но выбор был дьявольски ограничен. Этого парня хотелось придушить за то, что он сделал — но Северус не смел о таком и думать. В одиночку он никогда не смог бы вернуться. Первые две ночи он едва выдержал — незнакомец регенерировал, будто метатритон, но на тот момент он был всё равно плох и мало помогал. А Северус просто пытался выжить и вытащить своего собрата по несчастью — в месте, в котором никак не думал очутиться. Они были посреди ничего, точнее, на опушке колдовского леса, предположительно, довольно далеко от той части магического мира, которую Северус знал ранее. Дальше в сторону Изначального Мира. По правде, Северус в свои шестнадцать видел только Косую аллею и Хогвартс, даже в тот же Запретный лес, который, по всем признакам, должен был быть не так глубоко, как это место, не ходил. Но едва ли можно было ошибиться насчет того, где он провёл каникулы. Вокруг было много магии — Северус почти что ощущал ее кожей. Больше, чем ему казалось комфортным — но за несколько дней он вынужденно привык. Время тянулось медленно и Северус списал бы это на не покидающее его чувство неуверенности и нереальности происходящего… если бы, когда блондин очнулся, Северус не узнал, что они и впрямь были в той зоне, где в сутках было на несколько часов больше. Они куда-то шли, у Северуса не было выхода, кроме как следовать за своим проводником — и они видели места с совсем другими пейзажами, как и места, где, как будто, всё двигалось слишком быстро. Будь у Северуса выбор, он бы никогда здесь не оказался. И всё же, выбора ему не дали вовсе. На любую попытку выяснить, что происходит, и по какому праву его вообще притащили сюда, блондин лишь загадочно улыбался и выразительно изгибал брови. Северус сломал не ту карточку — и магически согласился с условиями, на это завязанными. Его наняли на работу — в этом самом непонятно где. О, стартовый пакет был неплох. Северуса забрали из дому, качественно залечив последствия побоев. Ситуация была довольно серьёзной — парень не мог оправиться несколько дней. По словам его непонятного работодателя, Эйлин умерла сразу, до того, как он пришел за Северусом. Тобиас, в какой-то момент просветления осознав, что убил жену, и что сын пропал, почему-то выбрал не, скажем, бежать, а стал пить дальше. На утро, так уж случилось, он захлебнулся рвотой. Провозившись с лечением Северуса почти всю ночь, блондин вернулся в Паучий Тупик за его вещами, с заявлением на Тобиаса и желанием воспрепятствовать сокрытию преступления, организовать похороны. Но понял, что похороны будут двойные. Северус очнулся в магическом мире — потому что блондин куда-то спешил. Ему лишь обещали в августе показать могилы и даже заверили, что процесс оформления наследства начат, как и формальности насчёт того, что Северус — несовершеннолетний наследник, улаживаются. Ещё, у Северуса появились новые вещи. Прочные, как у матёрого охотника — потому что носить здесь другие было самоубийственно. Ладно, самоубийственно было вообще ходить в такие места. И на левой руке его суставы были раздроблены — а после залечены вновь. Помимо задуманного природой, в кисть теперь были аккуратно вживлены частички колдовского металла, четко выделяясь широкими кольцами в основаниях большого и указательного пальцев. От последнего к полукольцам на мизинце и безымянном тянулись тонкие шипастые цепочки, натягивающиеся и потому немного мешающие Северусу, когда он сжимал кулак. Конечно, такое украшение он тоже не выбирал, банально пролежав в отключке, пока принимались все самые интересные решения насчет его судьбы. «Ну, у тебя не было палочки», — сказал, нисколько не смущаясь, виновник всей этой неразберихи… И впрямь, чем больше проходило времени, тем лучше у Северуса получалось колдовать, используя этот необычный проводник, пускай и пришлось разрабатывать движения, которые он раньше делал другой рукой. Учиться это делать — как и учиться делать многое другое — пришлось быстро. Потому что список должностных обязанностей был однозначен. Помогать с вещами — чего там только не было, от запаса спасительных свечей, коллекции разделочных ножей и ингредиентов для зелий, до, банально, еды и воды. Спать посменно. Следить, чтобы никакая тварь, кровожадная лиана или очередной неведомый туман волшебства не пробрались за защиту лагеря. Будить блондина, молниеносно вставать самому и собирать все, быстро уносить ноги — если такое всё же произошло. Лечить (да-да, при всех его ограниченных познаниях в целительстве) этого… доброго волшебника, который, когда оставлял Северуса в лагере одного, возвращался обычно явно ослабленный. Варить зелья, пополняя стремительно тающий запас. Помогать с охотой и разделкой. Всего, что плохо убегало или просто жаждало их съесть. После третьей мантикоры Северус уже даже почти наловчился, как не вляпываться в яд. В общем, кажется, его основной задачей было уцелеть во время этого бесконечного, фантасмагоричного сафари в самом опасном месте, которое он мог себе вообразить. Они не дружили — скорее, вынужденно общались. Они не разговаривали — скорее, пикировались. Они не договаривались — Северусу всегда приходилось соглашался с выбором этого колдуна. Снейп не мог развернуться и уйти — не знал, как самостоятельно добраться к каким-либо нормальным местам. Оставалось верить, что, как это сделать, знает его попутчик. Самый странный день наступил двадцатого августа. Просто однажды занялся лиловый рассвет, когда Северуса мягко тронули за плечо, и сообщили: они возвращаются. И они правда вернулись, к часам четырём выйдя в более или менее обжитые места, а после — и вовсе, перенесясь камином к «Волшебному зверинцу» на Косой Аллее. Северус был оглушен, удивлён, взволнован. Вокруг него сновали сотни колдунов, было непривычно — за полтора месяца совсем одичал — шумно, волшебники и волшебницы весело переговаривались, спешили по своим делам. Не стесняясь носить яркие мантии, не остерегаясь останавливаться, не оглядываясь периодически по сторонам на предмет поиска опасности! Но даже в столь дезориентированном состоянии он заметил подозрительное движение рядом. Подумать только, их обокрали! Он хотел было броситься следом за неприметным мальчишкой, что утащил самое ценное — мешок с ингредиентами. Но был остановлен тихим голосом — которого всё же привык слушаться, ведь он обычно предупреждал о немедленной опасности. «Не дёргайся, так задумано, — услышал он. — Я уже не первый раз через этого пацана сбываю. Да, заплатили фиксированную ставку, которая едва ли дотягивает до половины реальной стоимости наших трофеев, но это немало. Зато нет необходимости лезть на рынок, где всё поделено, считай, мы уже отстегнули проценты всем, кто мог с нас спросить, и никто к нам не привяжется…» Но… Глаза четырёхглавой саламандры! Перья гигантской болтрушайки! Чешуя заунывников! Корень дистикума! У Северуса почти что были грандиозные планы на… «Знаешь, тебе следовало заранее сказать, если хотел что-то конкретное, до того, как будем делить нажитое и рассчитываться. Всё-таки, это в плате не оговаривалось, — донёсся до него почти насмешливый комментарий. Северус вынужденно вынырнул из сожалений: и впрямь, ему обещали два десятка галлеонов, а не редкие ингредиенты. — Ну, купи, что ли, то, что тебе хочется, так, вообще-то, большинство магов делает. Палочку не забудь завести, мы же уже на общей территории, здесь действует Надзор». Они успели сесть за столик кафе Фортескью — и Северусу пришла очередная пора удивляться. Жестом фокусника его собеседник достал из кармана кошель, который, вероятно, подкинул ему ранее мальчишка, и второй — пустой. Он высыпал монеты с одного в другой не глядя, быстрым движением — они на торговой улочке, подобные действия и так привлекают много внимания. Перед Северусом оказались деньги — плюс-минус половина выручки, но он не возьмётся пересчитывать. В несколько раз больше обещанного. Парень, что так и остался для него загадкой и незнакомцем, тем временем, встал, и явно собирался сделать ручкой. По крайней мере, он сказал: «Ну, с тобой было… интересно сотрудничать. Согласен, что мы в расчете? Всего хорошего». Северус дёрнулся, чтобы удержать, спросить… Что спросить, не должен ли он вернуть свой рюкзак — там же лично его, ещё из дому взятые, разве пара смен белья да три рубашки..? Блондин глянул на него выразительно, мол, не думает же Северус, что с него здесь штаны снимать будут? То, что они из драконьей кожи — не повод. И Северусу осталось только кивнуть — да, в расчете, и смотреть, как этот странный волшебник растворяется среди толпы. Он исчез, стоило лишь моргнуть. Будто мираж. Только миражи не оставляют после себя кошель с деньгами — с которыми совсем не ясно, что делать, Северус никогда раньше такую сумму даже не видел. Миражи не делают мимоходом подарок в виде гибрида концентратора волшебства и кастета — который приходится прятать от заинтересованного взгляда мистера Олливандера, пока Северус — впервые в жизни — выбирает себе новую палочку, что действительно ему подходит. Миражи не оставляют записку с указаниями на место на кладбище. Северус вернулся в пустой, мрачный дом детства, который уже не думал, что увидит — не чаял дожить до каждого нового дня. И миг, когда, противно скрипя несмазанными петлями, захлопнулась входная дверь, стал вдруг мигом настоящего осознания, что всё изменилось. Северус сирота, никому не нужен — почти так, как раньше, только теперь и вовсе, совсем один. Ни семьи. Ни подруги. Но у него вдруг оказалось больше, куда больше, чем он мог бы рассчитывать, узнав о смерти родных. У него не было долгов. У него не было пусто в карманах, не было пусто в голове и даже, может быть, не было пусто в сердце. Он осознал, что жив — и что это что-то, да значит. Почему-то, только тогда, когда «ненапряжная подработка» закончилась, и не нужно было больше заботиться о банальном выживании, тогда, когда пора бы с чистой совестью забыть о незнакомце, Северус начал о нём много думать. Впервые всерьёз задался вопросом, а что, собственно, они всё это время делали — ответ «просто идём дальше, нужно ещё кое-что проверить» не мог удовлетворить любопытство. Наверное, любопытство активно включилось, потому что впервые за долгое время никто не пытался Северуса съесть. И потому, что в доме, осиротевшем вместе с Северусом, нужно было думать о чём-то отвлечённом, чтобы не свихнуться. Например, о подписанном, будто с дьяволом, кабальном контракте — который он каким-то чудом закрыл с огромной выгодой для себя.

_____________________

А потом начался семестр. Зелёные стены гостиной, снисходительные взгляды змей, пыльные книги, пустынные коридоры. Кошки-мышки с Мародёрами, и никаких странных блондинов, которых нужно сменять на вахте, поспав своё время. И вот теперь эти *$//@%^&* получили отпор — столь часто лелееный в мечтах раньше. И это ещё сентябрь не закончился. Прибыльное лето? С потерей родных его таким не назовешь, но смотрящему со стороны, конечно, да. Северус легко позволил себе новую мантию и учебники. Только разве в мантии и учебниках дело? Он стал всё видеть — и делать — по-другому. Он уверенно сновал по коридорам на немаленькой скорости — привык двигаться стремительнее. Он на автопилоте уклонялся от клыкастых фрисби и других шуточных приколов (перед разделкой те мантикоры, очевидно, бегали и нападали, мотивация улучшить реакции была высочайшая). Он возводил щиты от чар по новой привычке, быстро и точно — и на это хватало сил. Кровожадные питомцы герболога больше вовсе не впечатляли, а новые заклинания не требовали сверхусилий, чтобы их тренировать… Резерв Северуса очень вырос, потому что летом он побеждал раз за разом, ухитрившись не умереть. На практических занятиях, что ему (помимо зелий) раньше не очень давались, всё стало достаточно просто… Высвободилось много времени, которое он ещё в прошлом году вынужден был тратить на тренировку заклинаний... Он стал не слабее Люпина — пусть и проигрывал родовитым Блэку или там, Поттеру. Но он всегда был умнее — и осторожнее — чем они. Он получил возможность играть с ними. Пусть, не на равных, но с ненулевыми шансами на победу. Он будто понял, что всё-таки может давать сдачи — и четвёрке врагов, и слишком покровительствующим ему приятелям. Сентябрь был весёлым, плюс, нашлась возможность и досконально посидеть над трактатами о лечении травм и ксеноанатомии, которых очень не хватало в полевых условиях. Особенно, последних, с травмами Северус-то по жизни сталкивался не редко, а вот разделка почти неизученных магозоологами существ периодически повергала в ступор. К октябрю ему стало казаться, что лето было, пусть экстремальным, но вовсе не плохим. К ноябрю — что в школе нечем заняться, адреналина не хватает. Он даже в клуб по плюй-камням записался, в надежде, что будет, как мама рассказывала — тренировка реакции и щитов, когда камни плюют, скажем, огнём или интересными чарами. Но быстро разочаровался: сейчас «опасное» запретили, так что только зловонная жижа. К декабрю он выяснил все, что смог, о грязнокровках с третьего по пятый курс. По крайней мере, знал их в лицо. Северус собирался раньше — ожидая, когда его семнадцатилетие будет не за горами, — правдами и неправдами напроситься на Рождество к Марку. Тот обещал (за некоторые уступки) похлопотать за него перед Люциусом — этим надменным хлыщем, который был у них когда-то старостой… Люциус мог составить протекцию, а ещё, поговаривали, он вербует сторонников Тёмного Лорда. Тех, кому помогут получить больше силы в обмен на службу. Но шел только шестой курс. Проси Северус сейчас — так и будет вечным попрошайкой, а уж от необходимости стелиться перед привязавшимся к нему Мальсибером ради самой возможности, и вовсе, передёргивало. Северус бы на это пошел — когда в июле тянулся в карман за его сигналкой, не до размышлений о высоком было. Но острая необходимость, по правде, отпала… У него появился шанс прийти в ту же компанию уже что-то из себя представляя, и не выглядеть для них всех ничтожным комком грязи. Если он повременит… Осталось всего ничего: найти нужного парня, потому что карточку ему не дали. Ворона, на курс - два младше. Того самого, на которого он — очевидно, зря, — обратил летом столь мало внимания. Он искал связного — но неожиданно нашел нужного колдуна. Не блондина, нет, рыжего, и с другим лицом, но того же роста. Северус не мог быть полностью уверен, и всё же, если не сводить с этого мага глаз, как делал Снейп почти весь период семестровых тестов, можно было заметить, что его фееричная неуклюжесть, пусть и талантливо, но наиграна. На самом деле, он контролирует своё тело не хуже, чем парочка ребят из боевых кланов — только те не стремятся скрывать, все знают, что у них за семейный бизнес. Если ловить случайные фразы, если действительно слушать, то можно было уловить проскакивающие знакомые резкие тона — в голосе, звучащем обычно ниже, чем Северус привык. — Ты Энди Уайт, так? — Спрашивает Северус наконец двадцать второго, не выдержав напряжения. — Допустим, — прищуривается озадаченно собеседник. Он изображает вежливое удивление, но в глазах настороженность, не такая, как, если бы он боялся Снейпа, а… Да уж, была не была. — Едешь куда-то на каникулы? — Продолжает Северус, кусая губы. Энди смотрит на него пристально, разглядывает, не скрываясь, будто Снейп вдруг стал неизвестным науке созданием. — Есть ли разница? — Говорит он, не подтверждая и не опровергая. — С каких пор стали котироваться всякого рода подачки? Северусу хочется облегченно рассмеяться. Неужели, не ошибся? — Подачки мне не нужны, — отвечает он осторожно. — Я могу быть полезным. Не знаю, как с дружеской поддержкой, но попытаюсь… Если котировки на веселье похожи на летние… Возьми меня с собой! Просто, без платы! Губы Энди трогает лукавая усмешка. — Так бы и сказал, что тебе скучно стало. Я правда еду, после обеда, как все будут садиться на поезд. Но в этот раз мне сперва нужно заскочить на пару дней в другой анклав. Если не пугает, сверни в лес с платформы. Северус не передумывает — не для того искал встречи. Другой анклав, так другой анклав, уж не маленький, некоторое время даже, если углубятся в чужую магическую территорию, Северус протянет. Прощальное унижение Мародёрам организовано, жаль, не увидит результат. Но рюкзак упакован, аптечка в нём впечатляющая — семестр собирал, будто в надежде на этот момент. Хотя почему «будто» — он её просто осознал не сразу… Толпа учеников шумит, смеётся и предвкушает каникулы дома. У него дома не ждёт никто — и предвкушать имеет смысл новое приключение. Вместо того, чтобы сидеть в пустой гостиной, воскрешая в памяти полустертые моменты детства, когда ему казалось, что ёлки и родителей, которые почти не ругаются, достаточно для счастья. Он сворачивает с платформы на неприметную тропинку, что петляет к лесу, выискивая глазами рыжую макушку. Они отходят чуть дальше, никем не замеченные, и Энди Уайт (интересно, его ли это имя?) отбрасывает личину, становясь кем-то более привычным. Он снимает мантию, оставаясь в свитере, и ослабляет ворот. Синий галстук змеёй скользит по шее, чинно складываясь в карман. За кустом у незнакомца, которого хотелось бы всё-таки узнать, припрятан мотоцикл — и Северус закатывает глаза, в самом деле, будто Блэку подражает. Но когда они летят по небу — обычному, голубому, — куда-то в сторону континента, скука окончательно отступает. Может, в чём-то Блэк прав, мотоцикл намного удобнее метлы.