В мягких лапах любви

Ионова едва не упала в обморок, когда на пороге ее квартиры появился незнакомый мужчина с Олесей на руках. Да еще и в каком виде — платье порвано, на бледном лице кровь. — О, Боже! Что случилось? — Авария случилась, — вздохнул Борис, осматривая русоволосую девушку в домашнем костюме. — Мы с другом по трассе ехали, а они прямо на встречку выскочили. Мы-то на обочину съехать успели, а машина перед нами столкнулась с ними, вот и… — Понятно. Наверняка за рулем Риф был, он еще с детского дома любил скорость. Пойдемте, ее положить скорее нужно. Спасибо, что не проехали мимо. Когда Олесю устроили на диване, в комнату заглянула маленькая Сонечка. — Мама… Ой, здравствуйте, — она явно не ожидала увидеть в квартире незнакомого мужчину. — Мама, это Леся? — Сонечка, Леся попала в аварию, но ты не беспокойся, — Женя присела на корточки перед дочкой. — Мы с тобой же поухаживаем за ней, правда? И она быстро поправится. Беги пока на кухню, щелкни кнопку чайника. Может, вы чаю хотите? — обратилась к Борису Женя. — А… Нет-нет, спасибо, я поеду, — поспешил отказаться Тарасов. — Жаль… А как вас хоть зовут? — Борис, — представился он. — А вас? — Евгения. Проводив Лесиного спасителя, Ионова вернулась в комнату к подруге. Та пошевелилась на диване и подняла голову. — Где я? — Леська, — Женя склонилась над подругой, — Лесь, ну, ты как? Что болит? — Не знаю… Где Риф? — Без понятия, наверное, в больницу увезли. — Я слышала, что он умер… Надо узнать… — и она собралась было встать с дивана. — Лесь, но ты ведь жива! — Ионова уложила ее обратно. — Куда ты сейчас пойдешь в таком виде? А если свалишься где-нибудь в городе? Никаких выходов из дома, я пока за тобой поухаживаю. Леся и сама чувствовала, что никаких сил на то, чтобы идти завтра на работу, у нее нет. Вряд ли их даже хватит на то, чтобы раздеться и сходить в душ. А между тем, это все-таки придется сделать. — Давай-ка сначала переоденемся, — сказала Женя, расстегивая молнию на платье Олеси. — Ничего страшного, не сильно оно и порвалось, по шовчику подшить — и будет как новое, я завтра этим займусь. А пока походишь в этом, — она достала из шкафа чистые легинсы и футболку и помогла подруге одеться. — И спать в них как раз удобно. — Жень, я… — Никаких разговоров, лежи, — решительно оборвала ее Ионова. — Ложись, укрывайся, я сейчас еще один плед принесу. И чаю тебе нужно попить. — Мамочка, чайник закипел, — сообщила Сонечка. Поцеловав дочь в щечку, Женя сбегала на кухню и заварила чай, добавив туда немного успокоительного. Сейчас нужно, чтобы Леся поспала. А завтра, когда ей станет лучше, они со всем разберутся. И с Рифом, и с работой… Леся отрубилась, не выпив и половины кружки. Ионова вздохнула — уже было довольно поздно, нужно укладывать Соню спать. А еще завтра вернется Василий — что не могло не радовать девушку. Прочитав дочке на ночь сказку из ее любимого сборника, Женя отправилась к Умановой — та спала, свесив руку с дивана. По окнам барабанил дождь. «Вот Риф поганец, конечно, — подумала о Лесином друге Женя. — В такую погоду нестись по встречке — это точно надо быть отбитым. Только бы с Леськой ничего не случилось». Если честно, Риф Жене никогда не нравился. Благо, учились они в разных классах, ведь Леська была младше. Вечно таскался с подозрительными типами, пропадал где-то до вечера, ввязывался во всякие авантюры, зарабатывал деньги, чем бахвалился перед ними, детдомовскими. Вспомнить только ту историю с угоном мотоцикла — да, было весело, наверное, удирать от ментов, а потом бултыхаться в речке, в которую оба упали с моста. Вот только Нине Петровне, директору детского дома, пришлось приложить уйму усилий, чтобы Лесю и Мишу не наказывали строго. Дети, мол, сложные, им не хватает внимания. Леське пришлось хуже всего — подхватила воспаление легких вместе с кишечной инфекцией и попала в больницу. А потом общение с Рифом у нее сошло на нет — нужно было заниматься экзаменами, а не всякой ерундой. Из детского дома Женя и Леся уезжали вместе — одна в университет, а другая — в новую семью. Вот так неожиданно почти в шестнадцать трудного подростка, которым считали Леську, удочерили. Поэтому общение девушки продолжили, когда Женьку отпускали на каникулы, даже встречались и гуляли. Риф со своими сумасшедшими идеями остался в прошлом, что не могло не радовать Женю — все же Леся была для нее как сестра, а ее общение с Мишкой вызывало беспокойство. А сейчас появление бывшего одноклассника в жизни подруги Женька пропустила — и вот чем все закончилось. Ночью Ионова решила остаться рядом с Олесей. Во-первых, не было уверенности, что подруга, проснувшись, не сбежит — а ей нужен покой и постельный режим. Во-вторых, было страшно, что пережитое негативно повлияло на девушку, и ночью что-то произойдет. Поэтому Женька легла на диван позади подруги, обняла ее и не заметила, как вскоре уснула. Проснулась она, потому что рядом послышалось шевеление — так и есть, Олеся открыла глаза и терла руками заспанное лицо. — Доброе утро, — хриплым голосом сказала она, поворачиваясь к подруге. — Доброе, — отозвалась Женя. — Как ты? Как себя чувствуешь? — Я нормально… Голова только чуть-чуть болит. — Ты что-нибудь помнишь? — осторожно поинтересовалась Евгения. — Не сильно. Помню, как по трассе неслись и музыку слушали, Мишка пьяный был. Выехал на встречку, сказал, что скоро домчим к нему домой, а потом свет по глазам — и все. Остальное как в тумане, — воспоминания давались Олесе с трудом. В груди пробудился страх от того, что она могла умереть. А еще было непонятно, что с Михаилом. И кто ее привез к Жене. — Жень, можно у тебя в душ сходить? — Конечно, можно, идем, я принесу тебе полотенце. Олеся с наслаждением встала под теплые струи воды. Вместе с пеной геля для душа из тела уходили ноющая боль и мышечная усталость. Все портила только уродливая багровая полоса на груди — ремень безопасности. «Ладно, все равно раздеваться не перед кем, так что плевать, — рассматривая себя в зеркало, подумала Леся. — Так, восемь утра — я еще успею добраться до клиники». Она вышла из ванной в той же одежде, в которой спала, и прошла на кухню к Жене. Травма не прошла бесследно, девушку слегка пошатывало. Она добралась до стула и почувствовала, что уже немного устала. Женя готовила завтрак у плиты: — Соньку сегодня в сад не поведу — боюсь тебя одну оставлять, мало ли, тебе плохо станет. Сейчас доделаю тосты — и можно идти будить малую. — Жень, я тебя попросить хотела… — потеребила краешек футболки Олеся. — Может, ты сможешь мне какую-нибудь одежду дать, чтобы я до клиники доехала? — С ума сошла? — Ионова развернулась. — Ты куда собралась? Тебе лежать надо еще минимум пару дней. — Но клиника… — возразила было Олеся. — Никакой клиники, слышишь? — Женя присела перед подругой. — Сейчас позавтракаем, а потом позвоним твоему Пригову и все объясним. И врача вызовем, чтобы тебе больничный оформили, у Васи в госпитале есть хороший доктор. — Так Вася же сегодня приезжает… — Ну, и не страшно, что, у нас места нет, что ли? — Жень, я не хочу вас стеснять. Давай я лучше в клинике отлежусь? — Ага, в холоде, собачьем вытье, на этом продавленном диване… — перечисляла все «прелести» Лесиного жилища Ионова. — Нет, нет и нет! Надо будет — я тебя к кровати привяжу. — Что за извращения, — фыркнула Олеся. — А если серьезно, ты меня правда беспокоишь, малышка, — лицо Жени стало озабоченным. — Ты такая бледная… Лесь, если тебе будет плохо, обещай, что сразу скажешь. Я знаю, что ты герой, можешь долго терпеть и все такое, но это же твое здоровье и твоя жизнь, а ты дорогой для меня человек. Олеся вздохнула. Чувствовала она себя и правда не очень. Даже если не обращать внимания на ноющую головную боль, хотелось лежать и не двигаться. Работать в таком состоянии точно не получится. Пригов, узнав о произошедшем, сначала пришел в ярость, а потом испугался: — Леся, как так можно было? Ты же сразу почувствовала, что он пьян — ну почему не вышла из машины? А если бы вы не с легковушкой столкнулись, а с грузовиком? Ты понимаешь, что ты умереть могла, и сейчас мы бы тебе цветочки на могилку присматривали? — Владимир Викторович, я все понимаю, — вздохнула Леся. — Хорошо, что меня не сильно зацепило… Я пару дней отлежусь и выйду на работу. У нас и так не очень много времени осталось… — Нет уж, никаких «пару дней», будешь лечиться до полного выздоровления. Пущу только со справкой от врача о том, что у тебя все хорошо, понятно? И… ты сейчас где будешь? — Я у подруги, она пока за мной присмотрит. — Рите и Ивану сообщать, как я понимаю, ты не стала… — Владимир Викторович! — упоминание этих имен взбесило Олесю. — Они-то здесь при чем… — Я просто хочу удостовериться, что за тобой будет кому присмотреть. Исключительно в целях твоего же блага. Но подруга — так подруга, тоже неплохо. И это… Если что-то будет нужно, сразу звони. Пообещав регулярно сообщать о своем состоянии, Леся была отпущена лечиться. Точнее, лежать и стараться не шевелиться. Благо, заняться было чем — Сонька после пробуждения очень обрадовалась, что крестная никуда не ушла, и решила показать Олесе всех своих кукол. Даже просьбы мамы дать Лесе отдохнуть ребенок пропустил мимо ушей. Да и девушке общение с крестницей было только на руку: малышка отвлекала от грустных мыслей о Рифе и вчерашней аварии. День в обществе Сонечки проходил незаметно. После рассказа о куклах Женина дочка предложила посмотреть картинки в какой-то огромной книжке, затем стала рассказывать стихи, которые они выучили в детском садике. После обеда Женька подхватила разыгравшуюся девочку на руки и унесла ее в спальню на дневной сон — что ни говори, а распорядок дня у ребенка должен быть. Да и Леся уже терла глаза. — Не сильно она тебе надоедает? Сонька такая липучка… — поправляя одеяло на подруге, спросила Ионова. — Да ты что, Женька! Она же моя крестница. Я, когда на нее смотрю, сама думаю о том, что хочу свое такое же чудо. Но… Пока нет рядом подходящего человека. — М-м-м… Ну, знаешь, может, подходящий человек — именно тот, о ком ты сейчас думаешь как о недруге, — решила пофилософствовать Женя. — Помнишь же нашу историю с Васькой? Кто бы мне лет в тринадцать сказал, что мы с ним поженимся… Мы же тогда друг друга убить были готовы! До сих пор не понимаю, как потом случилось так, что мы стали встречаться… Наверное, это и называется судьба… Может, и твоя судьба где-то рядом с тобой ходит. Кстати, а кто этот Борис, который вчера привез тебя? Ответа не последовало. Посмотрев на подругу, Женя увидела, что Олеся крепко спит.

***

Борис уже в который раз против собственной воли прокручивал в голове день аварии. Вновь и вновь к нему возвращался страх за жизнь девушки, которая совсем недавно до зубовного скрежета бесила его. Он вспоминал, какой она была маленькой, хрупкой и легкой, когда он поднимал ее с асфальта и нес в машину. Совсем крошка — и как только пережила эту аварию, ничего себе не сломав? Чувства в тот момент накрывали с головой, хотелось прижаться губами к ее лбу, поцеловать, но он видел взгляд Андрея — какой-то снисходительный, как будто тот не верил в то, что друг может что-то испытывать к ничем не примечательной девушке. Оно и верно — Борис выбирал девушек под стать себе: высоких, пышногрудых моделей. Леся же была далека от такого идеала, но почему-то его к ней тянуло. Оставив ее в доме у подруги, Борис решил, что обязательно заедет, чтобы поинтересоваться ее судьбой. Вот только будет ли Олеся рада его видеть? Ветклиника, история с поцелуем — но он же спас ее потом. Слабый, конечно, аргумент, но все-таки… Он чувствовал, что обязан поинтересоваться ее жизнью. Тем более, подруга в телефонном разговоре упомянула, что Леся совсем одна. После двух дней раздумий он наконец решился. Разобрался пораньше с делами, заехал в магазин за цветами и пирожными. Даже если Олеся выгонит его, он просто отдаст ей все, что купил, и уйдет оттуда. Не страшно. Он же не хочет с Лесей ничего такого. Просто исполнит свой гражданский долг. Так все делают. На подъезде к дому Жени у него начался мандраж. Он уже сделал Олесе плохо — отобрал у нее любимое место работы. Если к концу месяца клиника не покинет здание, их выселят насильно, с полицией и всеми вытекающими. А еще впаять статью могут. Назад ничего не отыграть. Да и в проект туркомплекса гостиница уж явно не вписывается. «Может, оставить все это под дверью и свалить? — подумал он. — Хотя чего я боюсь — все ведь по закону. Жизнь — это одно, а закон — это другое». Он решительно надавил на кнопку звонка. На пороге почти сразу же появился незнакомый молодой мужчина. На его лице отразилось удивление: — Э-э-э… А вы… — Простите, — Борис смутился. — Я к Олесе, она здесь сейчас? — Да, тут. Сейчас позову. Леська-а-а! Девушка вынырнула из комнаты и, видимо, удивилась гостю. — Здравствуйте… — Привет, — Борис все так же нерешительно топтался в дверях, сжимая в одной руке симпатичный букетик, а в другой — пакет с пирожными. — Я вот тут решил заехать, узнать, как ты после… ну… — Спасибо за беспокойство, — сухо отозвалась девушка, но подарки все же приняла. — Я хорошо. — Может, поговорим? — он решил сделать первый шаг к примирению. — Да, только не здесь, — она оглянулась. — Можно на улице. Борис не возражал — на улице так на улице. Тем более, погода была хорошая, теплая и сухая, совсем как летом. В октябре на юге еще тепло. Он терпеливо дождался, пока Олеся обуется и накинет кожаную куртку. Затем они вместе спустились в уютный дворик, где только-только начали желтеть кроны деревьев. — Как ты себя чувствуешь? — еще раз поинтересовался Тарасов. — Ничего не болит? Как голова? — Все хорошо, — была краткой Леся. — Скоро на работу вернешься? — Думаю, что с понедельника. А что такое? — Нет, ничего. Лесь, я извиниться хотел за тот поцелуй в клинике. Просто не смог себя сдержать. Ты в тот момент была такой милой и трогательной, что я захотел коснуться тебя. Олеся улыбнулась — он что, серьезно думает, что это самая большая беда? Как будто это что-то решало в ее жизни. Неужели он даже не понял, что ошибка его заключается в другом? Она вспомнила Пригова, Игоря, Катю, Вику. О чем вообще с ним можно разговаривать, если сейчас под угрозой ее самое любимое место на земле, ее дом? А он про поцелуи беспокоится… — Ты чего? — Бориса удивила ее реакция. — Ничего… Считай, что за поцелуй ты прощен. — Спасибо, — он улыбнулся. — Чем вообще сейчас занимаешься на больничном? — Ничем. Книги читаю, смотрю телевизор. С крестницей своей играю, дочкой Жени и Васи. Вот, на улицу сейчас с тобой вышла. — Хочешь, могу заехать, забрать тебя куда-нибудь на природу? — неожиданно предложил Борис. — Завтра, например… — Завтра не получится — Рифа хоронят, надо быть на кладбище, — Олеся погрустнела. — Его и хоронить-то особо некому — он детдомовский. Сотрудники его фирм собрали денег, конечно. А мы с Женькой поминки организуем. — Жаль его, совсем молодой был… — вздохнул Тарасов. Он и правда жалел парня, который по собственной глупости сел пьяным за руль. Но еще в душе кипела ненависть к нему — он чуть не угробил Олесю. — Да… Он всегда был безбашенным, вечно куда-то ввязывался и ходил по острию ножа. Любил играть со смертью. Вот и доигрался. — Еще и чуть тебя за собой не утащил, — тихо произнес Борис и потянулся, чтобы обнять Олесю. Но та отодвинулась. — Пожалуйста, не надо сейчас этого делать. И вообще не надо… — Как скажешь. Я могу заехать за тобой послезавтра? — А разве я могу тебе запретить? — улыбнулась Леся. Ну вот, а он боялся! Нормальная, адекватная девушка. Значит, можно будет уговорить ее съехать из клиники по-хорошему. Как все-таки его чары действуют на женщин! От Олеси Борис возвращался в хорошем настроении. К тому же, еще позвонили из автомойки и сказали, что он может забирать свою машину, ведь все следы «небольшого происшествия» были устранены, и авто теперь благоухало. «А если нанести удар по «врагу» сейчас, когда он вроде бы расслабился? — задумался Тарасов. — Симпатия и желание трахнуть эту малышку — конечно, хорошо, но у тебя на кону деньги и репутация. И вопрос с ней точно придется решать. Тем более, если ты ее влюбишь в себя окончательно, все должно быть легче». Обдумывая план мести Олесе, Борис не заметил, как такси довезло его до дома. Он попросил водителя подождать пару минут — решил ехать за «ласточкой» прямо сейчас, нужно было только забрать ключи и документы. Он уже предвкушал, как сядет за руль любимого авто, проведет ладонью по панели, вставит ключ в замок зажигания, услышит родное тарахтение двигателя… Его машина была для него действительно очень многим. И от того, что ей пришлось пережить, у него сжимались кулаки. Нет, он должен наказать эту девчонку, даже несмотря на то, что в глубине души она ему… нравилась?

***

— Ты где была, Лесь? Я уже переживать начал, — Василий встретил подругу детства в прихожей. — А что такое? — удивилась она. — Вышла с человеком поговорить — не хочу кухню занимать и смущать вас. — Ну и ерунда, говорила бы тут, — высунулась из кухни Женька. — Мы уже попробовали пирожные, что твой Борис приволок. Вкусно, кстати. Написано, что они с растительным кремом. — О, значит, и мне можно… Интересно, как он узнал? Кстати, Жень, а ты откуда знаешь, как его зовут? — Так он же тебя сюда привез, — запихивая в рот кусок пирожного, сказала Ионова. — Такой заботливый… Лесь, тебе бы присмотреться к нему. — Я подумаю, — холодно ответила Олеся, боясь признаться себе в том, что к Борису ее начало тянуть. Причем так, как не было ни с одним человеком до этого. Лесе стало страшно, сказывался опыт отсутствия нормальных отношений. Нет, в студенчестве ее замечали, звали на свидания, даже пытались поцеловать и намекнуть на большее, вот только девушка шарахалась от настойчивых кавалеров как от огня. И дальше гуляний за ручку у нее ни с кем не заходило. — Так, пирожные оставим к чаю, — заметив, что муж тянется к еще одному сладкому лакомству, сказала Женя и переставила коробку с ними в шкаф. — Сначала нормальная еда. Я приготовила котлеты из гречки и грибов и картошечку запекла. — А можно мне стейк? — спросил Ионов, который не был поклонником веганства, но все-таки стащил с блюда одну котлету. — Вот сам возьми и пожарь, — фыркнула Женя. Лесе вновь стало неловко. — Жень, ну, чего ты, не надо из-за меня лишать Ваську мяса, я же знаю, что не все люди могут без него. А Ваське силы нужны, он ведь военный. — Да пожарю я ему стейк, конечно, не переживай, малышка, — поцеловала подругу в щеку Ионова и положила на чистую сковородку кусок мяса. — Хотя ему бы на диету не мешало сесть, а то уже в форменный китель не влезает. Но если сказать ему про это — обидится. Леся улыбнулась и обняла подругу сзади. В этом доме ей было так хорошо и спокойно, что не хотелось даже думать о том, чтобы возвращаться обратно в ветклинику. Как все-таки быстро человек привыкает к тому, что его любят. После ужина (на котором Вася, конечно же, получил свой стейк) подруги отправились в гостиную на диван. Ионов, наевшись, ушел играть в стрелялки на телефоне («мало тебе, Вась, стрелялок на работе?»), Сонечка помогла маме и Лесе убрать в кухне, а после побежала рисовать. Так что у девушек было время поговорить. — Не верю, что Миши больше нет, — вздохнула Леся. — Кажется, еще вчера он был — такой беззаботный, милый… Привез собачку соседки на осмотр. А тут такая нелепая смерть… — Ну, он сам виноват, согласись же? — Женя погладила подругу по волосам. — Да я понимаю… Но от этого не легче. Не знаю, как завтрашние похороны пережить. — Может, не пойдешь? Тебе врач не рекомендовал сильные нагрузки. — Нет, Жень, я должна там быть. Понимаешь? Миша погиб, когда я была рядом с ним, я не смогла отговорить его остановиться на той проклятой трассе. Это моя обязанность… — Лесь, ты чего? Ты ни в чем не виновата! — Ионова заглянула девушке в глаза. — Леська… Все хорошо, правда! Ты жива, почти не пострадала — а ведь могло быть гораздо хуже. Даже думать о таком не смей. Лучше расскажи про Бориса — о чем вы с ним говорили сегодня? — Да так… Он предложил свозить меня на природу после… Ну, после Мишиных похорон. — Это же хорошо! — воскликнула Женя. — Тебе как раз нужно развеяться, отдохнуть, побыть на свежем воздухе. Он тебе нравится, да? — Жень, — улыбнулась Леся. — То, что я собираюсь ехать с ним на природу, еще не значит, что он мне нравится. — А щечки-то покрасне-ели, — заметила наблюдательная Ионова. — Ну и ладно, если что, я одобряю. Красивый мужчина, видный, заботливый, наверное, бизнесмен какой-нибудь. Что старше тебя — ерунда, наоборот, не такая бестолочь, как Васька. У самого дочке четыре года, а в заднице все детство играет. Уманова засмеялась. Какими же приятными стали вечера после ее приезда в Женин дом! Как будто вернулась та любимая детдомовская атмосфера, когда после отбоя они собирались у кого-нибудь в комнате и рассказывали страшилки под одеялом. Васька, помнится, постоянно любил пугать девчонок какими-нибудь звуками или движениями. Это когда уже стали старше, было совсем не до этого — Леська несколько раз стояла «на шухере», пока Женька и Васька проводили время наедине друг с другом, ведь в детском доме остаться вдвоем было почти нереально. — Так, малышка, давай-ка спать ложиться, — Женя переложила Олесю на подушку. — Нам завтра рано вставать. — Мне даже надеть нечего на эту процедуру, — вздохнула Леся. — Я твое платье зашила и постирала, так что не переживай. Лучше засыпай, набирайся сил. — Да откуда блин! — донеслось из спальни. Игравший в стрелялку Василий, очевидно, стал жертвой противников. — Ионов! — крикнула мужу Евгения. — Вот зараза, что ж он так разорался… Все, Лесь, спи. И не переживай. Олеся, укрывшись одеялом, быстро заснула.