~🕷~
Вики едва удержалась на ногах, когда водоворот выкинул её посередине гостиной их дома. Геральд не позволял себе подобного обращения с ней со времен их первых тренировок с Тьмой. Когда она со злости на саму себя позволяла себе выплеснуть эту злость на него. Тогда он очень чётко дал ей понять границы её возможностей в отношении своих высказываний в его сторону. Они крепко тогда спорили и ругались, пока она не ощутила на себе всю мощь его гнева. Когда он обратил на неё лишь малую часть своих сил. Она еле выстояла тогда, чётко усвоив свои границы. Но сейчас… Сейчас она не считала себя неправой. Он свернул шеи двум детям. Он! Кто был невозмутим и спокоен, как бы не доводили его ученики. Как он мог позволить себе утратить контроль? Ну и пусть это Фара и Аарон. Они — дети! Глупые и самоуверенные. Он не имел права! Где-то в глубине её существа снова всколыхнулась мысль о том, что возможно, она не всё знает? Но и эта мысль была безжалостно подмята под себя злостью на его поведение. Он вытолкал её из школы взашей. Да что он себе позволяет? Она ему что — глупая серокрылая? Да он забыл кто она такая! Только вернись домой, Геральд. Только вернись… — И следующая свернутая шея будет уже твоя, — Вики уверенно кивнула и потянула крылья. Крылья болели. Что произошло в коридоре? Тьма опять пыталась вырваться? Потому что то, как её протащило по полу, могло означать лишь одно: её крылья попытались начать жить собственной жизнью. А значит то, что живёт внутри — что? Попыталось взять над ней контроль? Это было маловероятно, но, как оказалось, физически возможно… Или же она так себя накрутила, что пыталась просто побыстрее попасть в лазарет? Вики взмахнула крыльями. Кости ныли. Значит, всё-таки Тьма опять попыталась. Со всеми этими страданиями Мими и её сёстрами, сама Вики упустила из виду все свои вопросы, связанные с Тьмой. И как бы Нимуэ ей не заливала, про то, что она всё не так складывает, Вики была уверена. Что-то происходит. Что-то явно нехорошее. Фариа слишком задумчив. Геральд стал совершать опрометчивые поступки. Тьма пытается сломать ей крылья. В голове обрывочными фразами всплывали отголоски изученного. Тьма — субстанция живая, думающая, способная на многое. То, что она добровольно согласилась разместится в созданной для неё вселенной, лишь доказывало, что это нужно самой Тьме. Ей нужно находиться в одном месте на грани концентрации возможного. Вики отпустила её, ещё тогда, на руинах. Но Тьма вернулась добровольно. И осталась. И послушно выполняла всё, что от неё требовала сама Вики. Но этот покой и подчинение были мнимыми. Вики понимала, что рано или поздно, Тьма попытается вернуть себе свободу. Как только произойдет то, чего ожидала сама Тьма. Это — уже произошло? Происходит прямо сейчас? Только собирается произойти? Недостаток информации убивал. Но хуже всего было то, что Вики не знала в какую сторону рыть. Что именно ей нужно искать? К чему именно стремится её Тьма? И плюнув на всё, Вики отправилась на руины старого города. Место, где всё началось…~🕷~
Фенцио внимательно осматривал Фару и Аарона, которые, словно два нахохлившихся воробья, сидели на кроватях. Ноздри Аарона нервно раздувались от едва сдерживаемого гнева. И Фенцио загривком ощущал исходящие от него волны негодования. — Вы уверены, что всё нормально? — Аарон сверлил взглядом Мисселину, держа руки на своей шее. — Абсолютно. Ты здоров, как и Фара. — А шея? Почему она до сих пор болит? — Ну, какое-то время она ещё поболит, но уже утром всё пройдет. Воздействие было не таким уж и сильным физически. Скорее, удар больше пришелся на ментальные связи… — Мисси, — Фенцио кашлянул, отвлекая внимание ангела на себя. Не стоит сейчас объяснять детям разницу между сильным физическим воздействием даже без желания, и тем, что сделал щелчком Сатана. Который, скорее всего, дернул за ментальные нити жизни, прежде чем подключил физическое воздействие. — И что, нам теперь так и ходить, поддерживая шеи, чтобы не болело? — Фара уставилась на Фенцио, презрительно скривив губы. — Ну, зачем же, — Мисселина поднялась и направилась в свою кладовую. Фенцио с удивлением проследил за ангелом, ожидая, когда та вернётся. Мисси вышла, сохраняя каменное выражение лица, держа в руках какие-то повязки. В глазах ангела плескалось явное веселье, сдерживаемое усилием воли. Фенцио переступил с ноги на ногу, следя за Мисси, которая склонилась над Аароном. — Не надо ничего держать. Для этого существуют специальные приспособления, — и Мисси ловко одела на шею Аарона поддерживающий корсет. Фенцио едва успел скрыть усмешку рукавом своей мантии. Мисселина же с невозмутимым видом одела второй корсет на шею Фары, чуть стягивая крепления и подгоняя по окружности шеи. — Ну вот. Теперь ничего болеть не будет. — И долго нам их носить? — Фара пощупала шею. — Ну… — Мисселина не договорила. Аарон поднялся с кровати, схватил Фару за руку и потащил её на выход из лазарета, что-то нашептывая той на ухо. Едва за ними закрылась дверь, как Фенцио разразился хохотом, вытирая глаза, от подступивших слёз. — О, Шепфа, Мисси, где ты это взяла? Ангел стояла рядом, едва сдерживая смех. — Остались от Алессы, когда она лечила щенка цербера, который покусал сам себе шеи. Фенцио тихо взвыл, продолжая смеяться. — Главное, чтобы она им об этом не сказала… Мисселина не выдержала и рассмеялась в голос, вслед за Фенцио. — Церберу — церберово…~🕷~
Габи с ужасом смотрела на горящую руку Фариа. Демон выгнулся в спине, прижимая крылья к спинке кресла, и глуша в себе свой собственный крик. Габи кинулась к своему демону, пытаясь понять, чем ему помочь. — Фариа, Фариа, что? Демон мотнул головой, явно беря под контроль движение в крыльях и пытаясь выровняться. Она ощущала волны боли, которые сейчас буквально зажали её демона в кокон. Габи протянула руки, пытаясь убрать часть боли, однако эта боль оказалась ей не подвластна. Она чувствовала её пульсацию, её мощь, но ничего не могла поделать. Она не могла ухватить её, чтобы перетянуть на себя и заглушить. Габи застыла, глядя на то, как огонь на руке стал меньше, являя татуировку на коже, которую она никогда не видела. — Что это, Фариа? — Габи, уйди, — демон смог выпрямится и сейчас усилием воли уменьшал кокон собственной боли. — Но я хочу помочь! Я могу, Фариа! — Я. Сказал. Уйди! — глаза Фариа сверкнули, обжигая своим огнём. — Оставь меня. — Но, Фариа, тебе больно! Но боль мне не подвластна. Что это? — она попыталась коснуться его плеча. — Уйди отсюда, Габи! Мне не нужна твоя помощь! Уйди! — на последних словах вокруг них всколыхнулся порыв ветра, заставляя упасть на пол пергаменты, лежащие на столе Фариа, и захлопнуться открытый фолиант. Габи опешила. Она впервые видела его таким. Под глазами залегли чёрные тени, кожа посерела, а крылья… Крылья словно утратили в один момент все свои перья, оставляя на поверхности лишь скрытую вселенную его боли, которая клубилась и сверкала разрядами за спиной демона. — Фариа, я могу помочь… — Я сказал — убирайся! Демон поднялся, расправляя крылья и сжигая её горящим огнём своих глаз. Габи окутал ужас. Страх липкими щупальцами пополз по спине, заставляя организм выбросить в кровь адреналин. И едва он заструился по венам, сработал инстинкт, и Габи опрометью бросилась бежать из библиотеки. Едва за ней захлопнулась дверь, как Фариа прикрыл глаза, глухо застонал, болезненно сжал кулаки, разрывая когтистыми пальцами кожу ладоней, и крылья вернулись в своё обычное состояние. Он — становился сильнее. Иного объяснения не было. Потому что именно на него отреагировала Тьма, из которой он состоял. Именно на него отреагировала вся его Боль. Именно на него отреагировала огнём татуировка. Его частицы уплотнялись. Ещё немного и он будет готов занять сосуд. Времени оставалось всё меньше. Фариа оперся руками о стол, пытаясь отдышаться. Он должен найти сосуд. Должен. Он должен понять, где именно произойдет переход и когда. Он взмахнул крыльями, проверяя, контролирует ли он их или нет. Поняв, что контроль над телом восстановлен, Фариа выпрямился. Габи теперь засыплет его вопросами. Особенно о татуировке. Но это всё потом. Сейчас — главное понять кто сосуд. И раз уж у него уже был план, отклоняться от него не стоит. Если вторая окажется не так плоха — он сможет проконтролировать момент перехода. Или же указать на сосуд тем, кто не заинтересован в возвращении Хаоса. Придётся ускорить события. Фариа выпрямился, провел рукой по рукаву рубашки, возвращая той иллюзорную целостность, и направился к выходу, собираясь посетить Мамона. На полу библиотеки, в его нише, остались лежать никем не замеченные чёрные перья, выпавшие из крыла демона.~🕷~
Мелисса постукивала пальцами по столешнице, сидя за столом Мамона в его кресле. Сам Мамон сидел в кресле у камина, Мими расположилась рядом. Она только что закончила говорить, выдавая всю информацию о сёстрах, что знала, очень надеясь, что ничего не перепутала и донесла до Мелиссы всё верно. — Значит, сила проснулась лишь у одной, — Мелисса задумчиво осмотрела столешницу. — Чем это обусловлено? — она вскинула взгляд на Мамона. — Варианта развития событий два. Либо детей с подобным даром начинают натаскивать с детства, постепенно вводя в курс дела. Либо сила пробуждается сама, под влиянием негативных событий в жизни. Мозг пытается избежать боли и задействует скрытые резервы, что извлекает дар на поверхность. Чем счастливее жизнь — тем позже проснётся дар. — То есть ты, рассовал детей по разным семьям, в надежде, что они будут счастливы и сила не проснётся? Кстати, каким образом ты выбрал семьи? Мамон поёжился, потирая лоб. Допрос только начался и ещё неизвестно, сколько неприятных воспоминаний будет извлечено на поверхность из самых недр его души. — У меня было мало времени. Я просто раскинул поисковую ментальную сеть, улавливая необходимые мне желания. Сильнее всего пульсировали несколько точек. Я проверил некоторые, выбирая тех, чьи помыслы были чисты, а отчаяние было почти на грани. Мне нужны были те, кто полюбит и не станет задаваться вопросами честности и поиска того, кто оставил дар. Люди отчаявшиеся, но достаточно чистые и жаждущие подарить любовь. — Ты проверил обе семьи? — Да, обе. И обе они подходили. Я оставлял детей с чистой душой, понимая, что они будут любимы и счастливы. И так и было, по крайней мере, до пяти их земных лет. Мелисса помолчала. Из всего, что сказала ей Мими, она уже успела сделать для себя несколько выводов и мысленных заметок, понимая, что не на все вопросы она получит ответы прямо сейчас. Однако, на многие — вполне реально. — Что же изменило семью Фары потом? Почему она столь ортодоксальна? Мамон молчал. У него не было ответа на этот вопрос. Он и сам, с удивлением слушая Мими, понимал, что где-то что-то пошло не так. — Скорее всего, дело не только в семье, — Мими взглянула на мать, та кивнула, разрешая ей продолжить. — Скорее, дело в том, где именно росла Фара. Город маленький, все друг друга знают, все живут по единым принципам. Но, скорее всего, семья Фары имела определённый вес, и вынуждена была вести более праведный образ жизни, чем все остальные. Задавая пример на кого и как нужно равняться. И именно поэтому Фара была воспитана в строгости, и ей с детства прививались нормы поведения, выстроенные на земных верованиях. Попав на Небеса, она, скорее всего, столкнулась с тем, что картинка нашего мира по факту очень сильно отличается от представлений людей. И её это подкосило. Всё-таки жить в пряничном домике, точно зная что хорошо, а что плохо, совсем не то, что она увидела попав сюда. Мелисса кивнула. Объяснение Мими на данный момент её устраивало, пока она сама лично не познакомилась с потенциальной падчерицей. Сама Мими выдохнула, понимая, что справилась и ничего не забыла из того, что ей сказала Нимуэ. — А почему она попала на Небеса? Мамон? — Исса, я, правда, не знаю почему. Кольца не было ни при рождении, ни в пять лет, когда я видел их в последний раз, ни вот сейчас, в двадцать один. Когда я видел Фару на земле, в окружении её семьи, над головой у неё ничего не было! И даже намёка на кольцо не наблюдалось. Над Фреей тоже нет кольца. — Значит, она попала на Небеса вопреки. Говоришь, её нашла Мисси как неопределившуюся душу? — Мелисса перевела взгляд на Мими. — Да, мам. В лесу. Без крыльев. — Сильна воля у девочки. Сильна, — Мелисса задумчиво перебрала пальцами по столешнице. — Так, а что Школа? — Мам, ну… Геральд говорит о том… — Ты Геральду растрепала? Хотя… Он никогда не был глуп, скорее всего сам догадался. Тем более, если как ты говоришь… Мелисса замолчала, погружаясь в свои мысли. По всей видимости, преподавательский состав явно уже в курсе. Но Геральд не даст развиться ненужным сплетням и скандалам. Он сдержит поток. В конце концов, он всегда был к ним лоялен, его Вики сама из бывших людей. Она была рада дружбе Вики и Мими, и прекрасно понимала, что в этой ситуации информацию, скорее всего, собирала не одна Мими. Особенно, если учесть, что по словам Мими Геральд был знаком и со второй сестрой тоже. Значит, в случае чего — у них в Школе есть как минимум один союзник. И второй — в лице подруги Мими. В друзьях дочери она была уверена. Оставалось понять, как ей самой подобраться к всплывшим родственникам, не пугая и не нагнетая. Как ей самой увидеть всё своими глазами, услышать и оценить, составляя своё мнение на полученной информации. Потому что её поведение должно быть продумано и отточено до мелочей. — Так и что Школа? — Ну, в общем, мам, тут Фаре не повезло. В Школе есть один очень ортодоксально настроенный ангел. Сын Серафима Ремиила. И Фара со своей предрасположенностью попала под его влияние… — И? — И теперь эти двое испытывают на прочность весь преподавательский состав, вынося свои вердикты. — То есть тихо и спокойно отучиться не получится. — Нет, мам. Она за неделю уже всех там на уши поставила. — Глупо было ожидать. То есть она — примкнула к ангелам? — Выходит что так, мам. — Просто прекрасно. Дочь Мамона — ангел. Уму непостижимо. Мелисса встала и прошлась по комнате, пытаясь уложить в голове всю информацию. Мамон молчал. Мими нервно ёрзала. Наконец, сложив некоторые части пазла в своей голове, Мелисса произнесла: — Значит так. За второй на Земле надо будет присмотреть. Понять, насколько развит дар. Но этот вопрос я, пожалуй, обсужу с Геральдом сама. А вот та, что в Школе. Придётся попросить твою подругу за ней присмотреть. Я считаю, что лично тебе, Мими, там пока делать нечего. Это вызовет ненужный виток сплетен. И судя по вашей встрече — напугает её ещё больше. А нам это не нужно. Пусть немного пообвыкнется. Неделя — слишком мало. А вот присутствие твоей подруги в школе вопросов не вызовет. Пусть понаблюдает. Возможно, через пару дней я найду решение, позволяющее нам подвести девочку к тому, что она дочь демона. Мне нужно время. Нам всем нужно немного времени… Они немного помолчали. Мелисса о чем-то сосредоточенно думала, перекатывая информацию внутри своей головы, пытаясь соединить, найти недостающее, и просто понять чего именно ей не хватает, для полноты картины. Наконец, она вздохнула и позволила всем спуститься вниз, потому что снизу уже давно призывно доносились приятные ароматы домашнего обеда.~🕷~
— Ну заходи, коль пришёл, — Кроули мрачно взглянул на Геральда и продолжил что-то записывать, пока демон садился перед серафимом. — Объяснишь, что произошло? — Да по большому счету всё уже сказал, — Геральд вытянул ноги, и, сложив руки на груди, откинул голову назад. Он устало выдохнул, прежде чем продолжить. — Кроули, ты в курсе, что из себя представляет Аарон? — Наслышан. И от учителей и от его отца. Как кость в горле. Геральд кивнул и посмотрел на серафима. — А вот теперь представь, что Фара — та, вторая — это мини Аарон в юбке. — Да брось, — Кроули отбросил перо и уставился на демона. — Когда успела? Она ж тут без году неделя… — А вот успела. И я сам поспособствовал их «воссоединению». Но не в этом суть. Суть в том, что на её земные понятия о добре и зле ну никак не ложится реальная картинка вещей. А рядом — Аарон. — И… — И… Эта парочка в запале такого наговорила про устройство Ада и в частности про самого Сатану, что даже я еле сдержался, чтобы… — И тут он реально прошёл мимо. — Реально. Он просто попал на финал патетической сонаты в исполнении Фары. Они помолчали. Серафим устало отёр лоб. — Геральд, ты же понимаешь, что если Небеса спустят всех собак… — Да плевать мне на Небеса, Кроули. Мне на Школу не плевать. — Ну, ты теперь местная знаменитость. — Кроули, мне все эти регалии до морковкина заговенья. — До чего? Геральд чертыхнулся, понимая, что непроизвольно повторил любимую фразу Уокер. — Плевать мне на… — Да я уже понял. Но и ты пойми. Я буду бессилен… — Да и на это плевать. Сейчас по школе, благодаря этим двум голубкам, понесётся волна негодования и недоверия. К учителям. Ко всем, без исключения. — Согласен. И что делать? — Не знаю, Кроули. Не знаю. Но это надо пресечь на корню. Каким бы ни было решение Небес мы не можем позволить ученикам выказать подобное отношение. Кроули молчал. Он понимал, что Геральд прав как никогда. Что шутка Сатаны сейчас сыграет против них всех. И что всё это накроет Школу, как снежный ком. — И где Аарон? — Наверняка на полпути к папаше. — И что ты предлагаешь? — Кроули с надеждой уставился на демона, ожидая, что у того есть решение. — Да что тут предложить. Демоны болтать не будут. Непризнанные в страхе тоже. Ангелы повозмущаются, но не критично. Главное сейчас изолировать голубков. Фара, скорее всего у себя в комнате. А вот Аарон… — Значит, изолируем Фару, а Аарона по возвращению — если конечно отец его отпустит — приведут ко мне в кабинет. Ну, и потом только ждать вердикта Небес. — Главное, придержи Аарона, пока не будет ясно, что ожидать от Небес. С остальным мы уж как-нибудь справимся.~🕷~
Нимуэ едва скользнула взглядом по демону, делая глоток вина и возвращаясь к листам, разложенным на коленях и на диване. Но и этого мимолетного взгляда ей хватило, чтобы понять, что в ближайшие дни он будет занят и крайне раздосадован. Его крылья так и остались кожаными, не покрываясь чёрными перьями с бардовым отливом, которые он носил в спокойном состоянии. Меж бровями залегла вертикальная складка. Линия подбородка стала ярче выраженной из-за плотно сжатой челюсти. Выяснять что произошло было совершенно гиблым делом. Он бы всё равно не сказал, а она лишь добавила бы ему раздражения такими вопросами. Но с другой стороны подобный его настрой её радовал. Ей не нужно было поддерживать беседу, и можно спокойно продолжить заниматься своими делами, пытаясь понять от чего внутри души образовался неприятный осадок. Он перекатывался где-то на дне, доставляя определённый дискомфорт, но она никак не могла вычленить, что именно послужило катализатором, давшим реакцию. И поскольку у неё было чем занять свою голову, Нимуэ просто отмахнулась от самокопания, погружаясь в дебри своего не выстроенного доклада. Самаэль подошёл ближе, ловко наклоняя бутылку пальцами, считывая название вина. Едва заметное движение головы выдало его явное одобрение её выбору. Едва уловимый взмах руки — и он наполнил бокал, садясь на другом конце облюбованного ей дивана. В комнате чуть сильнее затрещал камин, следуя мыслям своего хозяина. То затихая совсем, то снова разгораясь с новой силой. Мысленно отметив про себя, что произошло что-то точно из ряда вон, Нимуэ продолжила выносить отдельные вопросы в список, который собиралась завтра проработать в Школе. Чем быстрее она разделается с волокитой из бумаг, тем лучше. Надо бы ещё добраться до Катрионы, чтобы понять, почему перенесли дату и… — Ты хотела мне что-то сказать? Его тихий голос заставил Нимуэ вздрогнуть и несколько раз моргнуть, пытаясь понять, что он имеет ввиду. Она так погрузилась в свои собственные выкладки, что совершенно забыла, что он тоже тут. — Да нет, ничего, — она покачала головой, потянулась к своему бокалу, делая глоток, и снова вернулась к своим записям. — Нимуэ, — его голос прозвучал громче, требовательнее и значительно холоднее. Она повернулась к нему, пытаясь понять, чего именно он от неё хотел. Где-то в глубине души опять всколыхнулся неприятный осадок, словно напоминая о том, что он всё ещё тут и ей всё равно придётся выяснить, как он там оказался. Перебрав все возможные варианты, к которым мог бы относиться вопрос Самаэля, Нимуэ решила не развивать тему, коснувшись произошедшего утром лишь вскользь. — Дети. Которых ты лишил жизни. Один из них сын Серафима, вторая — дочь Мамона, — Нимуэ сделала глоток вина и пожала плечами. — Просто хотела, чтобы ты знал. Он кивнул, продолжая смотреть на пламя камина. Словно выжидая, когда последует что-то ещё, за столь аккуратно высказанной фразой. Но Нимуэ больше не произнесла ни слова. Она ловко сложила свои листы, оставила их на столе, и направилась к полкам, выискивая что-то в своих коробках, которые она принесла днём из своего кабинета. — Дочь Мамона? — он нарушил молчание спустя достаточно долгое время. Нимуэ успела уже удобно расположиться на полу, перебирая свои старые записи, и снова полностью погрузиться в написанное. — У неё же серые крылья. — Ну, иногда бывает и так, — глухо отозвалась она, не отрываясь от своего занятия. — Тебя это беспокоит? — он посмотрел на склонённую голову ангела. — Меня беспокоит мой доклад. А всё остальное — меня не касается, — она упорно не поднимала глаз и не отвечала на его взгляд. Хотя прекрасно чувствовала, как его — прожигает дыру на её виске. Внутри снова неприятно шевельнулся осадок, заставляя её досадливо поморщиться. На долю секунды Нимуэ показалось, что она только что соврала не только Самаэлю, но и самой себе. Но она лишь тряхнула волосами, выкидывая непрошенные мысли из головы. Он усмехнулся, глядя на неё. Чтобы сейчас реально её не беспокоило: доклад ли, свои ли мысли… Завтра всё это покажется ей детской шалостью, после того как он начнёт. После того, как он сделает то, что было необходимо ему. То, что он всё время откладывал. И поскольку он не был точно уверен в конечном результате, в ней самой, Самаэль просто смотрел, впитывая в себя её образ. Понимая, что — возможно — такой как сейчас он не увидит её больше никогда. Если вообще — увидит.~🕷~
Фара лежала на кровати, свернувшись калачиком, подтянув колени почти к подбородку. Аарон оставил её в комнате, взяв с неё обещание не выходить, пока он не вернётся. На её вопрос «куда?», он коротко бросил: «В Канцелярию». И в этот момент внутри неё разлилось тепло, от осознания того, что он, как храбрый рыцарь, собирался отомстить всем тем, кто посмел причинить ей вред. Сейчас, когда её жизни уже ничего не угрожало, дверь была заперта, а до неё самой никому не было дела, Фара почувствовала внутреннюю дрожь и дала волю слезам. Она никогда бы не подумала, что в этой Школе можно вот так распускать руки. Можно вот так, одним движением оборвать жизнь. Не то, чтобы ей так уж нравилась жизнь здесь, но всё же. Во всём этом было что-то неправильное, что-то чуждое её пониманию. Она так обрадовалась, оказавшись опять в темноте. В глубине её существа вспыхнула робкая надежда, что вот сейчас она проснётся и… Окажется дома, в своей постели. А мама ласково позовет её на завтрак. Отец — предложит подвезти её до университета. А после — она обязательно пройдется с девочками по городу и даже выпьет чаю с любимыми круассанами. Но её мечтам не суждено было сбыться. Она снова очнулась в лазарете на Небесах. А рядом — тот, кто лишил её жизни. И эта его молодая демоница… Которая почему-то странным образом встала на её защиту. Или ей показалось? Скорее, показалось. С чего бы той её защищать? Демоны не любят таких как она. Демоны лишь хотят заполучить её душу. Фара сильнее расплакалась. Она так устала за эти дни. Всё вокруг было чужим, наносным и неправильным. Всё было как в сюрреалистичном сне. Не с ней. Не она. И всё же. Болела её шея, и слёзы капали из её глаз. Как же так вышло, что она оказалась именно тут? За что? Все вокруг твердили, что новая дарованная жизнь — это благо. Но она так не считала. Потому что совсем не понимала этот мир, в котором оказалась. Совсем не понимала ни его принципов, ни его законов. Зачем они играют с людьми, как с белыми мышами в лаборатории? Зачем они мучают людей, наблюдая за их страданиями, но не избавляя от них? Почему Небеса, которые призваны дарить покой, — так жестоки? Внутри её тела что-то происходило. Ей казалось, что всё внутри перекатывается, словно выискивая для всех внутренних органов новое место. Неужели её тело проходит какую-то неведомую ей трансформацию? Она — меняется? Но зачем? Для чего? Возможно, она — умирает? — Ты уже мертва, — тихо-тихо прошептал внутренний голос. Точно, она уже мертва. И даже ещё одна смерть её не убила. Но как же теперь ей жить? Как теперь ей смотреть в глаза тому, кто свернул ей шею? Как воспринимать его теперь как учителя? Того, кто несёт свет и знания, если он вот так, играючи… — Просто он — демон. А ты затронула его дом, — внутренний голос ненавязчиво кружил внутри её головы. — Но это его всё равно не оправдывает, — Фара шмыгнула носом. — Не оправдывает. Но у ангелов есть одна черта, недоступная демонам. — Это какая? — Фара вытерла слёзы и плотнее закуталась в плед. — Ангелы умеют быть снисходительными. Ты же ангел? Фара удивилась такому странному вопросу. Почему он это спрашивает. Он же её внутренний голос, он должен знать лучше неё самой. — Конечно, ангел. Пусть даже и непризнанный. — Так прояви снисхождение. Он мог быть зол, он мог быть уставшим… Что ты наговорила там про Ад? Ты задела его чувства. — То же мне, смотри какой чувствительный! Как обзывать всех на уроках, так у него нет чувств. А как правду услышал — так сразу чувства проснулись? — И потом, тебе всё равно здесь ещё учится. Будь выше. Докажи — что ты достойна быть ангелом. Что демонам не сломить твою внутреннюю силу. Не заполучить сломленную душу... — Я подумаю, — Фара снова шмыгнула носом и провалилась в сон. Серебряные частицы клубились внутри тела, сбиваясь в плотные сферы, пытаясь притянуться друг к другу ближе, стать единым целым. Холодный разум постепенно обволакивал каждую клеточку мозга, встраиваясь в подкорку, захватывая центры управления. Его всё ещё было ничтожно мало для того, чтобы начать объединение. Но управлять выбранным сосудом он уже был в состоянии. Первый контакт прошёл вполне успешно. И теперь можно позволить отдых и себе. Потому что в последствии, ему придется натренировать тело, чтобы вместить гораздо больше частиц. Которых тут было превеликое множество. Осталось только доставить сосуд в места массового скопления. Но это было уже лишь делом техники.