Снега пустыни

      Признаться честно, принц Эмин уже привык к ранениям.       В стране палящего солнца наследники трона воспитывались в строгости: с юных лет они учились управлять не только большой империей и подданнымы, но еще оружием и войском. Не сосчитать, сколько раз Эмин падал с седла прежде, чем научился гнать галопом по бескрайним пескам с оружием наперевес, сколько раз он заваливался на песок, побежденный учителем по боевым искусствам. А уж сколько раз Арвиль одерживал над ним победу и не сосчитать!       Арвиль был бок о бок с принцами с самого детства. Будучи на пять лет старше, он всю свою жизнь присматривал за Амираном и Эмином, а параллельно неустанно оттачивал свои боевые навыки, надеясь стать лучшей и самой преданной защитой для двух наследников. Благодаря этому стремлению и своему упорству он заслужил признание и теперь Арвиль заслуженно считался лучшим среди личной охраны всех высокопоставленных особ. И имел полное право обучать принцев. Отчего и побеждал раз от разу… Эмин даже задумался, подсчитывая все те ссадины, синяки и царапины, что он получал на занятиях в юношестве. К огромному счастью страна жила в мирное время, и принцам не довелось поучаствовать в сражениях, но это не отменяло тренировочные военные выездки, армия не должна была терять мастерства. От того тело Эмина было крепким, натренированным и кое-где покрытым давно затянувшимися ранами.       Но этот чертов порез от стекла… Он не давал покоя всю ночь. Рука беспощадно ныла. Кьяра постаралась на славу! Пока вокруг царила паника, пока сам Эмин сознанием едва ли находился в том злосчастном коридоре, она, не задумываясь, всадила крупный осколок настолько глубоко, что тот с легкостью повредил мышцу.       — От этой девчонки сплошные проблемы, — пробормотал себе под нос старший принц, припоминая огромный синяк на спине, который он получил при падении с седла, когда Кьяра кинулась под копыта его коня. — Сначала простой ушиб, теперь рана, что ж будет дальше, — фыркнул принц, откинувшись на спинку дорогого деревянного кресла.       Не дающая нормально уснуть рана заставила Эмина подняться ни свет, ни заря: он не хотел зря тратить время и принялся за накопившуюся бумажную работу, но и работа никак не хотела уменьшаться в объемах. Эмин то отвлекался на боль, то на свои мысли… Вот и теперь, откинувшись в кресле, он задумчиво крутил в руке стеклянный пузырек. Да, тело принца было отлично натренировано и готово к битвам, но этот один единственный недуг…       Каждое утро личный лекарь приносил принцу свежий отвар, каждое утро принц брал с собой этот пузырек и не расставался с ним до самого вечера. Вот и сегодня врач по своему обыкновению принес лекарство и еще пару минут убеждал принца, что «заморские девушки ничего не смыслят в современной медицине». Но Эмин, почему-то, был совсем другого мнения. И даже потрудился напомнить Арвилю, что этому врачу со слишком длинным языком здесь больше не рады, а значит стоило бы его сослать лечить кого-нибудь другого, менее важного для страны.       И вот Эмин задумчиво любуется, как багровая полупрозрачная жидкость плещется в пузырьке. Теперь это просто вода с травами. Не более… А ведь прежде этой воде он готов был доверить свою собственную жизнь. Стук в дверь, оповещающий о том, что принцу наконец принесли завтрак, заставил Эмина слегка отвлечься.       — Войдите, — бросил он, не сводя задумчивого взгляда с пузырька с настоем, но когда дверь открылась, краем глаза Эмин увидел нечто слишком сильно выбивающееся из его привычной картины жизни.       Рэмма опять одела ее в белое. Белокожая белокурая голубоглазая девушка и без того безумно отличалась от местных, так еще это подчеркивалось одеждой… Прежде, чем принц успел убрать пузырек, Кьяра его заметила, и недовольный взгляд голубых глаз сделался еще более брезгливым.       — Можете выпить это на завтрак вместо чая. Хуже не станет. Да и лучше тоже, — хмыкнула она, опустив на стол резной поднос с блюдами и чаем.       Эмин вздохнул.       — Ты появляешься в моей стране, в моем дворце, угрожаешь мне и брату, наносишь мне раны, критикуешь моего врача и настаиваешь на том, чтобы я выбросил лекарство, которое, возможно, спасет мою жизнь. Почему я должен верить, что оно бесполезно?       Крьяра хмыкнула.       — Аргумент, — вдруг согласилась она. — Но если не верите мне, то почему я не за решеткой, а все так же подношу вам чай? — спросила девушка. — Поправьте меня, если я ошибаюсь, но вы ведь должны подозревать меня в том, что случилось вчера?       Эмин поднял на Кьяру задумчивый взгляд.       — Ты очень наивная, если думаешь, что за тобой плохо следят. Арвиль очень хорошо выполняет свою работу, будь ты преступницей — я бы уже знал. А пока что я лишь прощаю тебе твои бессмысленные угрозы, — спокойно произнес он, не переставая покручивать в руке пузырек с лекарством, а потом, подумав, так же спокойно добавил. — А могу и не прощать. Так что советую в следующий раз быть осторожней с угрозами убийств, членовредительства… А, и кстати. Как там твой побег? — мужчина взглянул на Кьяру холодными серыми глазами, ухмыльнулся.       В тот момент девушка стиснула руки в кулаки и сжала губы в тонкую линию, всем видом давая понять, как сильно ей хочется претворить свои угрозы в жизнь. А Эмину это, кажется, доставляло удовольствие. С каким же высокомерием, с какой самоуверенностью он смотрел на Кьяру! И как же сильно это бесило северянку, она готова была взорваться! Он же знал, знал, что совершить побег практически нереально — у нее тут нет ни друзей, ни союзников, а ее силы слишком малы для того, чтобы вскарабкаться на стену! Он это знал. Но продолжал насмехаться. Словно кот, загнавший в угол полевую мышку.       — Не волнуйтесь, — сухо отрезала Кьяра. — Скоро меня здесь не будет.       — Чем быстрее — тем лучше, — последовал не менее сухой ответ. — Ты здесь чужая. Так что постарайся пореже попадаться мне на глаза. К слову, почему именно тебе поручили принести завтрак?       — Шесть часов утра, — фыркнула девушка. — В такое время не сплю только я, я привыкла вставать с рассветом. Раз я мешаю, так дайте волю?       — Увы, — принц развел руками. — Тут мои руки связаны. Я не могу допустить слухов, мол я выгнал из дворца неугодную наложницу, оставив ее без крова и отпустив на все четыре стороны. Вредно для репутации.       — А насколько полезны для репутации шрамы у меня на спине? — съязвила девушка, но и тут принц остался спокоен.       — Твои шрамы — это уже простые слухи для людей. И повод посплетничать. Моя репутация гораздо важнее твоего здоровья.       От злости Кьяра стиснула руки в кулаки.       — Простые слухи?! А вы в курсе — что вся ваша прислуга уверена в том, что высечь меня было вашим приказом?! Гаденькая у вас репутация, раз прислуга свалила всю вину на вас, даже не пытаясь узнать правды. Эмин почему-то не повел и бровью, лишь задумчиво уставился на принесенный Кьярой завтрак.       — Кьяра, иди. Ты свободна, — спокойно произнес он.       То, как принц решил закончить их разговор, заставило северянку удивленно вскинуть брови. Не то, чтобы ей хотелось продолжать спорить, но… Такое избегание? Да этот принц делает что хочет! Поступает, как хочет! Устал от разговора — посылает Кьяру прочь. И, к ее великому сожалению, может себе позволить такое обращение… Он же сын императора… Девушка стиснула руки в кулаки.       — Хорошего вам дня, — сквозь зубы проворчала девушка, направляясь к дверям.       — И тебе тоже. Если ты, конечно, не отравила мне еду. Опять.       Произнесенные с насмешкой в голосе слова заставила Кьяру остановиться, как вкопанную. Она резко обернулась, уставилась на Эмина ничего не понимающими глазами. Принц все так же сидел за столом, смотрел на Кьяру внимательными глазами, появилось одно лишь отличие — усмешка на его губах.       — Чт… Что вы говорите, я? Отравила?.. — ошарашенно произнесла северянка. — Но это же была не я! Разве не вы сказали, что будь я преступницей, то вы бы уже знали?!       — Правда? — Эмин приподнял одну бровь, наблюдая за сбитой с толку девушкой. — Но ты же последняя подносила мне чай и закуски перед тем, как я чуть не умер от приступа, разве нет? И разве не ты сыпала угрозами в мою сторону?       Кьяра тут же замотала головой.       — Но вы же понимаете, что это была не я! — воскликнула девушка, вдруг ощутив какое-то странное бессилие.       Она могла бы ругаться, оправдываться, кричать, но… Но в этой стране, в этом дворце ее никто и никогда не услышал бы. И осознание этого словно ударило девушку по голове. Как вдруг принц, откинувшись на спинку стула, спокойно произнес.       — Да. Я понимаю. А ты теперь прекрасно понимаешь, как работают слухи.       Кажется, не существовало человека, что выводил бы Кьяру из себя сильнее, чем Эмин. Сгорая от злости и негодования, Кьяра позволила себе лишь бросить на принца полный ярости взгляд и быстро покинула его покои. Надо было остыть. Срочно. Кьяра совсем не привыкла так легко выходить из себя, с детства дед учил ее быть хладнокровной в спорах и ссорах. Будучи вождем их поселения, он постоянно решал конфликты, к этому же готовил и свою внучку.       — Держи себя в руках, Кьяра, — повторяла себе северянка, преодолевая длинные коридоры дворца. — Совсем скоро ты сможешь убраться отсюда и забыть эту наглую королевскую рожу.       — Кьяра, я тебя повсюду ищу, — голос Рэммы раздался где-то далеко за спиной, в начале коридора, и Кьяра обернулась. Смотрительница быстрым шагом преодолела разделяющее их расстояние и тут же опустила руки Кьяре на плечи. Всю злость как ветром сдуло от вида радостного лица Рэммы.       — У меня для тебя замечательные новости! — воскликнула она. — И, кажется, ты в них нуждаешься, — заметила Рэмма, взглянув на сведенные брови северянки. — Впрочем, чего еще стоило ожидать, отправляя тебя к Эмину.       — Раз знала, что он попортит мне настроение, почему послала именно меня? — фыркнула Кьяра.       — Ну, — Рэмма задумчиво пожала плечами. — После нашего возвращения во дворец ты была очень взволнованна, я решила, что тебе стоит лично посмотреть на Эмина и убедиться, что с ним все хорошо.       — О, я посмотрела. С ним все замечательно. Жалею, что не всадила осколок глубже.       — Тихо ты! — смотрительница тут же цыкнула на девушку и опасливо обернулась на стражу, стоящую совсем неподалеку. — Кьяра. Я понимаю, что ты чужестранка, но все же тебе стоит соблюдать наши обычаи, раз ты находишься во дворце. И особенно тебе стоит быть осторожной с твоим острым язычком. Думай что хочешь, но вот с этих губ должны слетать только тщательно продуманные слова. Идем.       Закончив отчитывать северянку, Рэмма взяла ее под руку и повела вперед по длинному коридору.       — Как ты знаешь, все наложницы — это девушки из знатных семей. Поэтому, практически всю работу за них выполняют служанки. С вас по традиции требуется поддержание чистоты в личном пространстве, подавать принцам чай и еду, развлекать их при гостях…       — Развлекать при гостях? — Кьяра удивленно взглянула на смотрительницу, та рассмеялась.       — Не думаю, что Амиран или Эмин допустят, чтобы ты в ближайшее время встретилась с высокопоставленными гостями. Но выступление наложницы — это огромная честь для гостей. Например, Аванти просто потрясающе танцует, а Фэрра играет на уде. Их этому учили с раннего детства, готовили к жизни во дворце. В нашей стране дети наложниц первого ранга — это законные наследники трона, а мать будущего правителя обязана быть воспитанной, интеллигентной, трудолюбивой, талантливой и так далее по списку.       — Раз тут такие правила, то меня действительно стоит сослать куда подальше, а проще говоря — на волю, — недовольно фыркнула северянка. — Я не собираюсь ничем никого развлекать, и уж тем более рожать детей, пусть этим занимаются те, кого к этому готовили всю жизнь. Рэмма тяжело вздохнула.       — Я с тобой полностью согласна, Кьяра. Но разговор я начинала не об этом. Так вот, как я и говорила, у каждой наложницы есть какой-то талант, какое-то любимое дело. Поэтому, помимо уборки в своих комнатах каждая занимается чем-то полезным. Фэрра не только танцует, но и выращивает цветы — ее тюльпаны всегда украшают трапезу принцев, их спальни и кабинеты. Аванти вышивает и шьет, очень часто Амиран или Эмин носят что-то, что было сшито ее руками. Для принцев это честь. Но вот какая проблема… — Рэмма покосилась на Кьяру. — У нас есть ты. И до вчерашнего дня ни я, ни принцы даже не подозревали, что же в тебе есть такого особенного, поэтому я предлагала тебе заниматься самыми разными делами, как например ухаживать за садом… Мы пришли. Кьяра огляделась. За время разговора они вернулись в отведенное для гарема крыло дворца, прошли мимо покоев всех наложниц вглубь разбитого в гареме сада, пока не остановились у небольшого флигеля, совершенно неприметного. Кьяра замечала его раньше, когда занималась уборкой или позволяла себе пройтись в одиночестве по саду, но никогда еще не подходила так близко. Рэмма подошла к двери и, немного повозившись с ключом, открыла. Тяжелый застоявшийся воздух как будто бы вывалился наружу, вынося с собой клубы пыли, Рэмма, чихнув, замахала рукой.       — Этого стоило ожидать, дверь не открывали уже три года, — проворчала она. — Заходи, милая. Теперь это твое пристанище.       Кьяра удивленно моргнула, но все же сделала шаг внутрь темного душного помещения. Пока Рэмма звала служанок на помощь, чтобы снять тяжелые ставни, северянка оглядывалась по сторонам. Она оказалась в просторной комнате, буквально заставленной шкафами. Единственная, кроме входной, дверь вела в еще одну комнатку, но пока в ней не сняли ставни, разглядеть что-то в темноте не представлялось возможным.       — На самом деле гарем был большим, — послышался голос Рэммы за спиной. — Пока не было принято его так сильно сократить, здесь жило больше пятидесяти наложниц. Ну и столько же в другом дворце, где раньше жил Амиран.       Кьяра ошарашенно обернулась.       — Сто девушек?.. По пятьдесят женщин на мужчину?! Эти два принца совсем краев не чувствуют?! — воскликнула северянка, что заставило Рэмму громко рассмеяться.       — В твоей стране это странно? — улыбнулась она.       — В моей стране странно иметь больше одной жены, — раздраженно заявила девушка. — Одна на всю жизнь. И не важно, вождь ты, охотник или пахарь.       — Милая, большинство этих девушек видели принцев лишь издалека, — успокаивающе начала Рэмма. — В нашей стране это традиция и показатель статуса, гарем императора, например, состоит из трехсот красавиц, и больше половины из них даже близко не видели императора. Прежде все девушки делились на три ранга: первый — девушки из богатых влиятельных семей советников или придворных, и их с детства готовили к роли наложницы, только они могут дорасти до статуса жены императора и из всех наложниц только их дети имеют право на трон. Обычно таких девушек не больше десяти и только они постоянно встречаются с императором. Второй ранг — дочери богатеев, их может быть уже пара-тройка десятков. Они еще могут попытаться завладеть вниманием правителя. Третий, их больше всего, — выкупленные рабыни или чрезвычайно красивые служанки, удачно попавшиеся на глаза. Здесь уже практически без шансов. Раньше тут такие нешуточные стычки происходили, просто кошмар. За возможность стать женой кого-то из принцев тут глотки рвали, но к счастью два гарема существовали отдельно. А то боюсь представить, какие войны бы шли… Понимаешь ли, подарить принцу ребенка и стать его женой — это лучшее, что может случиться с наложницей.       Кьяра задумчиво кивнула.       — Уж эту участь я готова уступить. Так я — третий ранг?       Рэмма тяжело вздохнула.       — С тех пор, как одна из наложниц попыталась убить Эмина, два гарема целиком распустили и сформировали один, впрочем, ты знаешь. Остались лишь наложницы высшего ранга, к тебе было приказано относиться так же. Но по факту да, ты — третий ранг… И одним приказом этого не поменяешь… — девушка поджала губы. — Иначе господин Даир не посмел бы и пальцем тебя тронуть. Будь у тебя богатая влиятельная семья, у него были бы проблемы похуже гнева Эмина… К сожалению, такому человеку, как он, Эмин практически ничего не может сделать. Даже несмотря на то, что Эмин — сын императора и следующий в очереди на трон.       — Вот это новости, Эмин не всемогущ? — пробормотала Кьяра себе под нос, и Рэмма вновь вздохнула.       — Не всемогущ даже император. Это политика, дорогая…       Прислуга, тем временем, закончила убирать ставни.       — Прежде на полсотни девушек очень нужен был отдельный лекарь, — продолжила Рэмма, внимательно наблюдая, как северянка прошла в посветлевшую комнату. — Но и его перевели в другой дворец за ненадобностью, теперь наложниц лечит личный врач принцев, то самый, которого ты разнесла в пух и прах. А вот кабинет от предыдущего врача остался.       Теперь Кьяра не слушала. Она и прежде улавливала в воздухе знакомые нотки трав, но списывала на запах мази, которой до сих пор обрабатывала шрамы. Но то, что предстало ее глазам… Небольшое помещение по периметру было заставлено шкафчиками с ящичками, каждый был подписан, в каждом из них прежде лежали лекарства, заготовленные травы. Высушенные пучки висели под потолком, были оставлены здесь за ненадобностью, ведь после ухода врача мало кто понимал, для чего были все эти травы… А вот Кьяра понимала. Она разглядывала комнату и, кажется, не помнила, как дышать… Как же это было похоже на дом бабушки Яды! Деревянная мебель, деревянный стол со ступками, сохнущие под потолком травы…       — В первой комнате в шкафах хранятся записи, книги и рецепты. Они уже не нужны, так что, если хочешь, я попрошу выкинуть, — произнесла Рэмма, но Кьяра ее не слышала, она лишь продолжала восторженно мерить шагами комнату и разглядывать каждый предмет.       Наблюдая за ней, Рэмма улыбнулась.       — Нравится? Теперь все здесь твое. Все книги в предыдущей комнате — это книги про нашу медицину и наши лекарства, травы и снадобья. Думаю, тебе будет интересно их почитать. А здесь прежде была аптека лекаря, он сам готовил все настои, — не без гордости заявила она, и только тогда Кьяра обернулась.       В ее глазах цвета льда читался настоящий детский восторг. Такой Рэмма видела Кьяру впервые.       — Это для меня? — с придыханием спросила она, оглядываясь по сторонам, и тогда, усмехнувшись, Рэмма кивнула.       — Это принц приказал. Хотел, чтобы у тебя было свое место.       Кьяра сперва не поверила своим ушам, и лишь потом в ее голове всплыли вчерашние слова Амирана. То, как он протянул ей руку. То, как посмотрел прежде, чем произнести: «Я постараюсь что-нибудь придумать, чтобы это место стало домом и для тебя»       — Это лучший подарок, — буквально прошептала Кьяра, принимаясь исследовать каждый уголок нового пространства, открывать каждый ящичек, вытаскивать засохшие травы и кулечки.       С этого момента Рэммы для Кьяры не существовало. Что-то бормоча себе под нос она ходила из угла в угол, от шкафчика к ящичкам, и Рэмме далеко не сразу удалось добиться внимания обратно.       — Кьяра! — уже в десятый раз позвала она и поймала северянку за руку, когда та пробегала мимо. — Я понимаю, что тебе не терпится, но ты здесь задохнешься, если все так и оставишь. Возьми служанок, пусть они наведут порядок.       Кьяра тут же обернулась на четырех молодых девушек, стоявших поодаль. Поймав ее взгляд, служанки тут же склонили головы в поклоне. Каждый раз это смущало северянку до безобразия, она абсолютно не привыкла к такому обращению…       — И даже не пытайся возражать, — строго произнесла Рэмма, предвидя ответ Кьяры. — Напомнить тебе, что мой ранг выше твоего? Я могу тебе приказывать.       Кьяра тяжело вздохнула. Признаться честно, об этой детали она всегда умудрялась забывать. Еще не привыкла к правилам совсем чужого ей общества… Рэмма никогда не вела себя, как знатная особа. Она всегда одевалась просто, проводила все свое время, приглядывая за наложницами и занимаясь только их проблемами. Ее с легкостью можно было принять за личную служанку, если бы не одна деталь: Рэмма была смотрительницей. В гареме она была второй после Эмина и Амирана и назначил ее сам император. Рэмма занималась тем, что следила за наложницами и всей прислугой гарема, заведовала жалованием, поручала работу. Признаться честно, сложно было сделать и шаг, чтобы Рэмма об этом не узнала.       Кьяра вздохнула.       — Хорошо, я и правда сперва тут уберусь, — буркнула она, подойдя к Рэмме ближе.       Та довольна улыбнулась и дала служанкам знак приступать к работе. Четыре девушки тут же засуетились, кто-то побежал за ведром воды и тряпками, кто-то начал снимать книги со всех полок, чтобы начать протирать пыль. Кьяра с некой досадой следила за их действиями. Больше всего в жизни ей хотелось сейчас же всех отсюда выдворить и начать листать любую из этих книг и свитков. Но поступи она так и навлекла бы гнев смотрительницы. Рэмма была слишком щепетильна в вопросах здоровья наложниц, каждый день она проверяла состояние кожи Кьяры, каждый день лично приходила нанести мазь и каждый день заставляла лекаря осмотреть наложницу. От всех этих манипуляций Кьяра уставала, но держала язык за зубами. Видела суровый взгляд Рэммы.       — Я никогда тебя не спрашивала, но наверное пора, — подала голос северянка. — Объясни, почему твой ранг выше? Разве ты не кто-то вроде старшей среди прислуги?       Рэмма глубоко вздохнула. Казалось бы, эти слова должны были ее задеть, но именно к Кьяре смотрительница относилась с особым снисхождением.       — Прошу, никогда не называй меня прислугой, — терпеливо попросила она. — Я может и выгляжу не слишком устрашающе, но твоя судьба практически целиком в моих руках.       Глаза Рэммы, один бездонного серого цвета, а второй почти черный, карий, внимательно взглянули на северянку сверху вниз, Кьяра аж поежилась от этого пронзительного взгляда.       — Видишь ли… Мою должность должна занимать матушка Эмина. Либо Амирана, на худой конец. Помнишь, я рассказывала, что они вовсе не братья? Амиран — племянник нынешней императрицы.       Кьяра кивнула. Тогда Рэмма позволила себе продолжить.       — Ее Величество, мама Эмина, погибла во время родов, младенца удалось спасти. Поэтому Эмин остался без матери. Матушка Амирана умерла позже от болезни, и когда ее родная сестра стала женой нынешнего императора, маленького Амирана привезли во дворец и воспитывали как принца. Это было одним из условий политического брака, позволившего императору расширить наши границы. И теперь Амиран второй в очереди на трон, если у Эмина не родится наследников, конечно же. Впрочем, это я отвлеклась. Я родилась в тот же день, что и Эмин, моя мать была одной из личных служанок императрицы, поэтому было принято решение оставить меня во дворце в качестве будущей личной прислуги принца. Это частая практика, практически во всех богатых домах рядом с ребенком хозяев для него растят ребенка — прислугу, чтобы с младенчества воспитать в нем преданность господину. Поэтому и мы росли вместе. С самого детства. Если бы не этот случай, то я бы и правда занималась какой-нибудь простенькой работой. Но судьба распорядилась так, что я никогда не была простой служанкой. У меня есть статус, он высокий. И он выше статуса наложниц, иначе бы меня никто никогда не слушал. Вот и все.       Рэмма вновь взглянула на задумчивую северянку, и, наконец, улыбнулась.       — У меня полно дел, — спокойно произнесла она. — Я оставлю тебя, но если я увижу, что ты зашла в дом до того, как служанки закончат работу, тебе несдобровать, поняла меня?       Кьяра растерянно кивнула, и тогда Рэмма, потрепав ее мягкие белые волосы, направилась прочь.       Часы показывали всего семь утра. Наложниц будили позже: из-за жары в этой стране устоялся вечерний образ жизни. Когда солнце садилось становилось легче дышать. И только Кьяра совсем не могла привыкнуть к температуре. Рэмма давно заметила, что Кьяра исчезала из поля ее зрения в самые жаркие часы — пряталась в своих покоях и, видимо, досыпала, а вечер, ночь и раннее утро она всегда была на ногах.       — И что ж с ней делать, — задумчиво пробормотала девушка себе под нос. — Мне что же, совсем не спать, чтобы за всеми уследить?..        С этими мыслями она дошла до кабинета, в котором чаще всего можно было найти принцев. Стража, громко сообщив о ее прибытии, распахнула перед ней двери, и Рэмма склонила голову в приветственном поклоне, но… Как только двери за ней закрылись, она выпрямилась, шумно вздохнула и буквально шлепнулась на стоящую в кабинете софу.       — Кьяра очень радуется подарку, — во всеуслышание заявила она.       Три пары глаз взглянули на смотрительницу гарема, та, в свою очередь, уютненько устроилась на мягких подушках и закрыла глаза. В кабинете, помимо принцев, находился глава их стражи, и атмосфера, царящая в помещении, была очень далека от официальной. Принцы, каждый сидя за своим столом, явно нехотя разбирались с письменной работой, Арвиль, устроившись недалеко от входной двери на полу, читал какую-то книгу. Он, конечно же, готов был в любую минуту вскочить и снова сделаться главой стражи, зайди в помещение хоть кто-то чужой. Но это же была всего лишь Рэмма…       Наследный принц, младший принц, смотрительница гарема, грозный глава личной стражи… Это все для других. Здесь, за закрытыми дверями, они были лишь четверкой выросших вместе друзей.       — Подарку? — Арвиль первый подал голос, а сам с усмешкой взглянул на принцев. — Что, пытаетесь ее умаслить безделушками? Мне кажется, в случае с Кьярой это абсолютно бесполезно.       — Да нет, представляешь, не бесполезно, — Рэмма пожала плечами.       — В качестве подарка не безделушка, а целый дом с книгами и травами. Кабинет лекаря теперь в ее распоряжении, — быстро пояснил Амиран, и, не отрывая руки, продолжил что-то писать. — Ей правда понравилось?       — Чем бы дитя не тешилось, конечно, — удивленно хмыкнул Арвиль, — Но если это повлечет какие-то дурные последствия…       — Думаешь, отраву сварит и Эмина напоит? — смотрительница широко улыбнулась. — Ну, тогда тебе стоит позаботиться о личном дегустаторе. А то если он продолжит себя так с ней вести…       — Почему вы разговариваете так, словно меня здесь нет? — усталый голос Эмина прервал диалог. — И почему вы оба вообще здесь?       Оторвавшись от работы, Эмин поднял на Рэмму и Арвиля укоризненный взгляд. Смотрительница ухмыльнулась.       — Я прячусь от твоих же наложниц. У меня в день и часа свободного нет, хочу хоть немного отдохнуть, пока они спят.        — А я работаю, вы же оба здесь, куда мне еще деваться, — пояснил Арвиль. — Просто со стороны кажется, что я сижу и читаю. Но если сюда внезапно ворвется свора убийц и изменников короне, то я, конечно же, сразу начну вас защищать.       — А что ты с утра такой недовольный? Вроде радоваться должен, Кьяру опять из себя вывел, она аж жалеет, что не всадила осколок поглубже, — продолжала улыбаться Рэм. — Если ты продолжишь себя с ней так вести, то заработаешь еще одно покушение на собственную жизнь.       — Ты снова ее обижаешь? — на этот раз голос принадлежал Амирану, он вновь оторвался от записей и взглянул на брата недовольными глазами. — Перестань, прошу. Того раза у дворцовых стен было достаточно…       Эмин, отложив перо, откинулся на спинку кресла с крестил на груди руки.       — Все, чего я хочу, это чтобы она вела себя спокойно и незаметно. Чем чаще она будет пытаться сбежать, чем больше сыпать угрозами в наш адрес, тем хуже будет ее положение во дворце. Вы все прекрасно знаете, что мы не можем отправить ее домой, ей придется жить здесь. Хочет она того или нет.       Все замолчали. Что Рэмма, что Амиран, что Арвиль — все они понимали, что Эмин был прав. С тех самых пор, как Кьяра попала в гарем, она стала заложницей обстоятельств. Даже если бы принцы всем сердцем желали отправить ее домой, даже если бы знали, где этот самый дом находится могли бы снарядить корабль, они не отпустили бы Кьяру. Один лишь крохотный слушок, что иностранную наложницу вышвырнули из гарема возмутит всю страну. А слушок обязательно появится…       — Ты слишком суровый. Будь хотя бы помягче, — тихо попросила Рэмма. — Она совершенно одна вдали от родного дома, бог знает что случилось с ее семьей и близкими, какой ужас она пережила на пути сюда и на невольничьем рынке…       Но Эмин был непреклонен.       — Мы спасли ее жизнь, Рэмма. Ей стоит быть благодарной.       Вновь в кабинете воцарилось молчание. И вновь Эмин оказался абсолютно правым. Он вернулся к своей работе, уже не обращая внимания на друзей, и только Амиран продолжал укоризненно смотреть на брата, все никак не решаясь высказать накопившиеся мысли. Рэмма, поерзав на софе, завалилась на спину и уставилась в потолок кабинета. Ее лицо выглядело задумчивым, ее пальцы нервно перебирали легкую ткань просторных шаровар. Она думала. Думала о северянке.       — Она так не думает… — наконец, тихо произнесла смотрительница, вновь привлекая к себе внимание обоих принцев. — Кажется, умереть ей хотелось сильнее, чем жить наложницей во дворце… Хочу узнать о ней все. Как можно больше. Такую гордость и смелость я видела лишь у королев…

***

      Гарем целиком засыпал к середине ночи. Утомившиеся за день красавицы-наложницы каждая разбредались в свои личные покои, гадая, ждет ли кого-нибудь из них встреча с одним из принцев. Но ни одна из них не ушла бы спать, зная, кто сегодня посетит гарем лично.       Это произошло поздно, стрелки часов давно перевалили за полночь, когда огромные тяжелые двери распахнулись, впуская высокую фигуру во внутренний двор. Тускло освещенный масляными лампами сад жил ночной жизнью — стрекотали цикады, в траве мелькали светлячки, в глубине сада шумел фонтан… А сквозь заросли кустов едва-едва пробивался тусклый желтый огонек, мерцающий в окне небольшого отдельного здания.       Фигура миновала сад по вымощенным дорожкам, остановилась у двери дома. Пару раз постучала в дверь, приличия ради. Но ответа не последовало, и тогда мужчина зашел внутрь. Прежде ему не доводилось бывать в аптеке лекаря, не было никакой нужды, и сейчас, столкнувшись с забитыми книгами шкафами, молодой человек даже слегка растерялся. Но лишь пока не заметил дверь, ведущую в кабинет.       На окне догорала свеча. Пламя было уже так низко, что вот вот бы потухло, но оно и к лучшему. За столом, сложив руки поверх раскрытой книги, спала северянка… Вокруг нее лежали пучки трав, стояли склянки и ступки, где-то валялось испачканное в туши перо и лист бумаги, на который были выписаны непонятные даже самому принцу слова. Среди нескольких книг на глаза попался старый толстый словарь. Язык северного и южного народов хоть и был очень схож, но все же имел различия, особенно в написании, поэтому, Рэмма потрудилась разыскать в библиотеке эту книгу специально для Кьяры. Разглядывая пожелтевшие страницы, принц по-доброму усмехнулся. А затем взглянул и на Кьяру.       Ее почти белые волосы казались желтыми в свете свечи, а красных следов от солнечных ожогов на коже уже было и не разглядеть. Зато как никогда отчетливо на ее полуобнаженной спине проступали страшные шрамы, оставленные плетью. Не расстегни Кьяра пуговицы платья на спине, спасаясь от неудобства, принц может и не обратил бы внимания, но не сейчас… Немного грубые пальцы, шероховатые из-за частых тренировок с оружием, бережно коснулись худой спины. Белая кожа казалась тоньше листа бумаги…       В тот же момент северянка нахмурилась во сне, заерзала, и, не желая нарушить ее сон, принц убрал руку, внимательно взглянул на успокоившееся лицо Кьяры. Устало улыбнулся.       Покачал головой.       Задул свечу.