Завтра боги упадут

И удивительно как на нашу жизнь влияет чужое мнение. Один чудак сказал, что ты плохой и прогнивший, и все поверят ему. И самое страшное, что разуверить разъяренную толпу почти невозможно. Можно доказывать обратное и каждый раз сталкиваться с кривой усмешкой, а можно играть как они, грязно и аморально. Жизнь на Олимпе похожа на карточную игру. И важная часть этой игры — это заставить всех поверить, что во всём виноваты те, кто играют, а не плохие карты, что просто являются бесполезными бумажками.

— Это было ожидаемо, разве нет? — усмехается Джеймс, одинокие пейзажи стеклянных высоток в окне его машины резво сменяли друг друга, в салоне совсем тихо играла какая-то музыка в стиле кантри и то только для водителя, что также тихо, полушепотом, подпевал ей. — На самом деле я не думал, что всё действительно дойдёт до суда, — проговорил в трубку Рамон, послышался шорох и тихий голос парня, что что-то кричал, вероятно, прикрывая рукой телефон, — Olympus слишком зависим от богатых людей, чтобы писать разгромную и довольно провокационную статью про наследника одной из крупнейших компаний страны. — Ну да, — фыркнул Джеймс, потягиваясь и стараясь как можно дальше вытянуть ноги в просторном салоне автомобиля, — они бы ещё написали статью про KolK Group. — В любом случае, — коротко ответил Рамон и кашлянул, — я думаю затягивать с судебным процессом не будут, и Olympus где-то на середине сдадутся. Что там может произойти, обычная клевета и простенькое расследование? — Ты с этим к Адаму, — хохотнул Джеймс, заметив, что водитель свернул на ту дорогу, которая должна была привести его к главному зданию NVC, — он должен в этом разбираться. — По крайней мере года через четыре точно, когда будет университет заканчивать, — сказал Рамон и сделал паузу, — мне надо бежать, встретимся в университете. — Да, хорошо. Джеймс остановил водителя, который хотел заехать на охраняемую парковку компании, и попросил того высадить его у площади перед зданием. От площади дольше идти, чем от парковки. Особого желания идти в компанию у Джеймса ожидаемо не было, кроме, пожалуй, долга. Появиться раз в месяц, послушать отца на скучном собрании директоров и снова удалиться до следующего собрания. И с каждым днём Джеймс размышляет над тем, чтобы начать появляться на собраниях совета директоров ещё реже, если вообще перестать это делать. Он разговаривал по этому поводу с Райаном, но тот в полной мере никак не может понять проблему Джеймса. У него после смерти дедушки работы в компании по горло, да и любит он это дело. Да, это не то хобби, как у обычных людей, типа рисование и музыка. Ну Райан и не виноват, что ему нравится делать то, что делает его богатым и влиятельным. Нравится держать власть в своих руках, управлять, принимать решения, хотя большую половину этого времени, управление крупной компанией — сплошная головная боль, которую хочется бросить и забыть как страшный сон. А на следующее утро у тебя совещание и эти мысли уходят на второй план, и бумажная волокита становится такой обыденной вещью, что нет времени думать, нравится тебе это или нет, готов ли ты заниматься этим всю жизнь. Райан ещё со средней школы был тем, кто упивался всеобщим вниманием, кому нравилось его баснословное богатство и теперь, когда он узнал, что такое власть, и власть. Так что да, работа в компании и статус самого молодого председателя компании вместе с огромными счетами в различных банках — это то, что делает Райана счастливым. Ну и то, что он может одним лишь взглядом пугать и давить человека своим статусом и авторитетом. Это ему тоже, безусловно, пришлось по вкусу. Рамон, к слову, тоже не особо помог. Он один из самых чутких и внимательных людей, которых знал Джеймс, но понять не смог. Рамон тот, который направляет сто процентов своей активности и мозговой деятельности в компанию. Ему куда-то нужно бросать всю эту энергию и он бросает её в помощь родителям. Он не понял, выслушал, конечно, сказал, что эта жизнь Джеймса, он сам решает, что ему делать. На самом деле, это и хотел услышать Джеймс, но у Рамона не было того взгляда, полностью понимающего человека. Человека, который стопроцентно и безапелляционно будет на его стороне, даже, если Джеймс ошибется и оступится. Человека, который поймет стремление Джеймса уйти от роли и статуса председателя NVC Corporation, даже, если это будет означать потерю денег. И как его могут понять те, кто всю жизнь купались в деньгах и были обучены стать наследниками? — Шон! — воскликнул Джеймс, останавливаясь посередине широкой мощённой дорожки, — вот с кем мне нужно поговорить. И как Джеймс сразу о нём не подумал. Шон всегда был тем, кто помогал всегда и везде, даже иногда и во вред себе. В отличии от Рамона, который всегда знал, что сказать в любых ситуациях, Шон говорил иногда глупость, но подбадривала она на ура, а иногда он даже не говорил, а просто был рядом, как теплый сгусток энергии, обволакивал с ног до головы, отчего становилось легче. Но Джеймса больше волновало социальное положение Шона. Он, в отличии от всех пиковых, никогда не был наследником крупных компаний и даже просто богатым, поэтому только Шон сможет понять Джеймса, ну по крайней мере он сильно на это надеется, что друг сможет подобрать те слова, что так нужны Джеймсу. В просторном кабинете для совещаний совета директоров никого не было, поэтому Джеймс удивленно уставился на свои серебряные наручные часы, натыкаясь на совершенно правильное время. Восемь часов утра. Не долго думая, молодой человек направляется к кабинету своего отца, застав на своём месте секретаря, что быстро подскочила со своего места, приветствуя наследника. Джеймс усмехнулся, кланялась бы она также, если бы Джеймс отказался от статуса наследника, хотя официально он таковым до сих пор не является, в отличии от всех остальных пиковых. Зайдя в кабинет отца, парень заметил отца, перед столом которого сидел генеральный продюсер в сером костюме-тройка. Он слегка надменно склонил голову при виде Джеймса. — Я пропустил совещание совета директоров? — как можно беспечнее проговорил Джеймс, чтобы позлить отца. — Нет, — отрезал тот, его губы сжались в тонкую линию, генеральный продюсер тоже нахмурился, как-будто лично оскорбленный таким поведением наследника, который в компании с горем пополам делает минимум — сидит и скучает на собраниях, — я перенес совещание на десять утра. — Я не смогу присутствовать, — отмахнулся Джеймс и уселся на кресло, стоявшее у стены и обращенное на стол председателя, — у меня пары. — Как-будто ты там что-то делаешь, — ядовито прошептал мужчина, оставив на минуту продюсера и уставившись на сына. Морган-старший прекрасно знал, что Брюэрский университет совершенно не следит за успеваемостью своих богатейших учеников, впрочем, ему это и не нужно. Лишь бы на Олимпе и средний слой знал, что Джеймс учится в университете. Большего и не нужно. — Но я ведь не могу пропустить занятия, — усмехнулся парень, поиграв бровями. — Если не будешь присутствовать на собрании, послушай хотя бы здесь, — мужчина скривил губы и снова повернулся на генерального продюсера. — Как я уже и сказал, — кашлянул деловито продюсер, — на прошлой недели мы удачно запустили новое субботнее шоу, его рейтинги на первый эпизод составили 6,6%. Также к выпуску готовятся два новых сериала, мы ожидаем рейтинги не ниже 5%. — Что насчёт контрактов? — устало потер глаза председатель, Джеймс скучающе зевнул, даже не стараясь делать вид, что хоть капельку заинтересован. — Пятьдесят семь процентов наших артистов уже продлили контракты, наши юристы почти завершили продление, — отозвался мужчина. — Всего пятьдесят семь? Не маловато ли? — Ни в коем случае, — тут же проговорил продюсер, — тридцать процентов от этих шестидесяти трех — уходят на пенсию, с тридцатью процентами наша компания разорвала какие-либо связи в случае громких скандалов. И оставшиеся три процента сами разорвали контракты и подали на нас в суд. Но мы быстро и тихо с ними разберемся. В остальном в этом месяце нас ожидает большой прирост телезрителей и повышение рейтингов. Также мы ведем переговоры с несколькими очень перспективными актерами и ведущими шоу. — Это хорошо, — председатель откинулся на спинку своего кожаного кресла и посмотрел на сына из-под опущенных век, — слышал, что тебя должно сейчас интересовать? А не прогулки с твоими дружками и собственная внешность. — Кто бы говорил мне о похождениях, — усмехнулся Джеймс, услышав, что за дверью начался какой-то переполох, и через секунду в кабинет влетела секретарь с планшетом в руках. — Господин Морган, — проревела та, не зная, за кого зацепить свой испуганный взгляд, — там в о- там в о… — Скажи внятно! — гаркнул на неё мужчина, на что девушка подбежала к столу и буквально от страха кинула планшет на бумаги перед мужчиной. — В Olympus вышла статья про вас, — пролепетала та, Джеймс удивленно выгнул бровь и полез в карман брюк за телефоном. «NVC Corporation и её председатель Генри Морган замешены в скандале с продвижением молодых актрис на сексуальной почве. Как поделилась одна из актрис, Эмили, Генри Морган был очень настойчив и угрожал ужесточением контрактов. Ни сам Генри Морган ни NVC Corporation каких-либо официальных комментариев не дает. Общественность крайне недовольна поступком председателя NVC Corporation, называя его действия аморальными. Он не только манипулировал молодыми артистами своей компании, но и ужасно обошёлся со своей женой, Амелией Морган, чья семья и брак считаются в обществе безукоризненными и идеальными.» Джеймс удивленно уставился на пылающего гневом отца. До сегодняшнего дня парень был точно уверен, что его семья дала этой Эмили достаточно денег, чтобы та молчала, а мать буквально на пальцах рассказала девчонке, чтобы та не лезла больше в такое дело, слишком уж глупа и неопытна она. Очевидно эта второсортная актриска нашла более выгодное предложение и так легко продала эксклюзивную историю Olympus. К тому же она разорвала контракт около двух месяцев назад после хорошего разговора с Амелией Морган. — Что за чушь? — взревел мужчина одновременно с тем, как Джеймс поднялся с кресла. Видеть такого отца и его падение- лучшая картина, что мог увидеть парень, и у него безумно чесались руки запечатлеть такой кадр разъяренного отца, что вмиг оттянул узел тугого синего галстука, глаза того беспорядочно метались от экрана планшета до секретаря и продюсера. Но Джеймс не может ни думать о том, что от этого скандала плохо не только отцу, но в первую очередь матери, что всеми силами хотела сохранить видимость счастливой семьи на людях. Хотела уберечь себя, сына да даже эту Эмили от такого громкого и грязного скандала. Но как вывернул эту историю Olympus. Джеймс мысленно присвистнул. Этот журнал раздул драму буквально из пустого места, зато самолично провозгласил этот случай скандалом. — Ну я пошёл, — хмыкнул парень, выходя из кабинета и делая мысленно пометку, что нужно позвонить матери и поинтересоваться, как она. *** Последнее, что ожидал увидеть Джеймс на территории университета, так это толпу журналистов. И хоть толпой эту кучку людей с телефонами вместо микрофонов и пронырливыми операторами с небольшими камерами сложно назвать толпой, но на площади перед входом в главный корпус университета, среди мельтешащих студентов, те выделялись. И Джеймс прекрасно знает, что в университете, где учатся не только наследники и просто богатые люди, а также молодые звезды, актеры и восходящие на Олимп славы спортсмены, толпы журналистов не более чем, необычная рутина, но Джеймс уверен, что сейчас эти прожорливые гиены здесь по его душу. Когда водитель припарковывал машину у подъезда к площади, Джеймс получил сообщение от Райана, который, по-видимому, уже прочитал статью и предупреждал парня о том, что его поджидают журналисты у входа в главный корпус. Как только Джеймс Морган вышел из своей черной иномарки, к нему бросилась вся эта толпа, выбивая последнюю надежду из парня, что они могли бы быть по душу какой-нибудь молоденькой звезды, что только приехала после удачных гастролей и сразу в здание Брюэрского сдавать зачёты. — Джеймс Морган, прокомментируйте ситуацию со скандалом, в который замешен ваш отец, — какая-то тощая журналистка, беспорядочно укладывая свою прическу на ходу, пихала свой телефон новенькой модели чуть ли не в лицо Джеймса, что окрасил своё лицо в грозно-нейтральные оттенки, пробираясь по ступеням ко входу в университет, оглядываясь и понимая, что на него таращатся студенты. И не то, чтобы его это как-то напрягало, он с детства не обделен всеобщим вниманием, но сейчас на него таращились с любопытством, некоторые снимали сие действие на телефоны, некоторые перешептывались, перебрасываясь между собой колкими замечаниями. И как-будто сам Джеймс стал центром этого грязного скандала. Тогда какого сейчас матери. В стократ хуже. — Подтвердите ли вы слухи о том, что рейтинги последних эпизодов сериалов канала NVC были проплачены, как были проплачены роли актрис, — послышалось со стороны. — Люди хотят знать, понимал ли последствия своих грязных действий Генри Морган и знали ли вы о его увлечении? — Дайте официальные комментарии, как наследник NVC Corporation, — громким голосом выкрикнул кто-то из толпы, и Джеймс замер на ступенях, даже не дойдя до высоких дверей здания. Наследник? Джеймс? Он не хочет быть наследником, не хочет иметь ничего общего с его отцом. Он знал об Эмили и молчал лишь для того, чтобы защитить хрупкие чувства матери, защитить её иллюзии об идеальной семье, хоть как-то сохранить репутацию семьи. А эти идиоты смеют говорить, что Джеймс заодно с этим прогнившим мужчиной, которого когда-то называл гордо отцом? Они смеют называть Джеймса наследником этой компании, ставить его в одну линию с ней? — Дадите ли вы комментарии, как наследник? — журналисты замолчали, уставившись на замеревшего Джеймса, который в ярости, к сожалению больше напоминал своего отца, чем красивую мать. — Кто сказал, что я наследник? — рявкнул тот, журналисты от неожиданности дернулись в страхе, — официально у NVC Corporation ещё нет наследника, и я становиться им не собираюсь. Найдите кого-нибудь, у него и спросите, — тот небрежно махнул и продолжил подниматься по лестнице, за его спиной яростно перешептывались журналисты, в дверях его встретил только что подошедший Адам. — Какого черта? — он посмотрел за спину парня и шушукающихся студентов недалеко, — им хватило наглости приползти сюда? — Неважно, — устало проговорил Джеймс, заходя в здание и подходя к лифтам, ребята все уже были в рекреации бизнеса. Как только Джеймс и Адам подошли, те уставились на парня удивленно. — Я думал, что вы с этой актрисой всё решили, — проговорил Рамон, уставившись на друга, вспоминая тот день и ту сцену в чайном магазине, тогда, как только между Рамоном и Джеймсом тронулся лёд в отношениях, первый, кому рассказал Джеймс о деньгах, Эмили и решении его семьи о тайне, был Рамон. — До сегодняшнего утра я тоже так думал, — Джеймс запустил руку в светлые русые волосы и поправил прическу. — Тогда кто ей заплатил больше? — спросил Адам, совершенно бездумно, потому что знает, что ответ знать не нужно, нужно лишь знать, как быстренько разобраться с этим скандалом. — Сначала Лукас, теперь NVC Corporation, — прошептал Райан, приложив задумчиво руку к подбородку, — у Olympus совсем отказали тормоза, я так понимаю. — Хах, — усмехнулся сидевший на подоконнике Рэй, — да они роют себе могилу, им не дожить до суда, и если твой отец, — он посмотрел на хмурого Джеймса, у которого к обеду настроение было испорчено настолько, насколько его можно испортить парню, который наслаждается жизнью и смотрит на всё через саркастичные очки. — Если, — снова встрял Райан и вдруг уставился на Лукаса, — почти все из совета директоров поддерживают идею избавиться от акций Free Construction Holding. Они говорят, что из-за последних событий наша репутация падает, — Лукас недовольно сжал челюсть. — Вы владеете лишь двумя процентами, — сказал он сквозь зубы, — какая к чёрту репутация? — А ещё вы официально наши партнеры, — пожал плечами Райан, — я постараюсь их отговорить, но вы должны быстро решить что-то с Olympus. — Я знаю, — обессиленно проговорил Лукас и оглядел ребят, — мы официально уже подали в суд, ждём ответа. — Надеюсь с кругленькой компенсацией от этого вшивого журнала, — улыбнулся Рэй и потер руки. Телефон в кармане брюк Джеймса тихо пискнул, и тот достал его и посмотрел на экран, не веря своим глазам. «Сегодня Джеймс Морган официально заявил, что не собирается занимать пост председателя NVC Corporation. NVC Corporation была единственной компанией из первой десятки самых влиятельных компаний, которая официально не объявляла наследника. Данное заявление Джеймса Моргана, сына Генри Моргана, повергло общественность в шок. Кто займет статус наследника крупной компании и не скажется ли отсутствие наследника на имидже компании и стоимости её акций? Акционеры и общественность в замешательстве.» — Что за?! — крикнул Джеймс, в ярости бросая телефон в стену напротив, девушки, что проходили рядом, истошно завизжали и пригнулись, опасаясь попасть под горячую руку или осколки телефона. — На одного наследника меньше. Джеймс Морган пятью минутами ранее отказался от статуса наследника NVC Corporation. Было ли это обдуманным решением или пустым трепом, который поднял бы его популярность, и что будет делать на факультете бизнеса наследник, который вовсе не наследник? — прочитал Адам, прежде чем злобно прошипеть, Рэй удивленно вырвал телефон из рук парня и с огромными глазами прочитал всё то, что только что сказал Адам, — серьезно? Эту чушь кто-нибудь читает? — Ну судя по комментариям и ретвитам, все в университете, — Рэй повернул на ребят экран телефона, на котором быстро набирало популярность последнее обновление блога Рид, — ты даже превзошёл Лукаса. — Очень смешно, — шикнул Лукас, посмотрев на Джеймса, — ты не планировал это говорить? — В том то и суть, что планировал, — сказал Джеймс, в первые пребывая в такой растерянности, на телефон стали приходить пропущенные звонки от отца, матери и водителя, который, вероятнее всего, звонил от их лица, — но не сейчас и не в таком свете. — То есть на фоне скандала? — уточнил осторожно Рамон, оборачиваясь на студентов в коридоре, в последние дни все только и смотрели на пиковых, что тот уже привык, даже перестал обращать внимание. — Я просто… — сказал Джеймс и замолчал, рядом стоявший Райан положил свою рук на плечо друга, впервые он поддерживает и защищает Джеймса, который всегда оберегал его в старшей школе и был как-будто сильнее и мудрее него. Но не сейчас, сейчас Джеймс будто уменьшился до размера атома. — Я поговорю с этой Елен Рид или как её там, — воинственно проговорил Адам, скрещивая руки на груди, — где она учится? — Бизнес? — пожал плечами Рэй, — я не уверен. Она же популярная и богатая. Должен быть бизнес. — Не важно, всё равно столкнусь с ней, а там и поговорим. *** Шон аккуратно клевал носом, сидя на лекции по аналитическому чтению. Этот предмет вела очень приятная молодая женщина. Она очень хорошо понимала нынешнюю молодежь, была открытой и свободной, но и могла поддержать разговор с преподавателями разных возрастных групп, однажды она поспорила с преподавателем философии, которому было уже за шестьдесят, и оба они очень громко смеялись с того, как мужчина проиграл мисс Кантен, так звали эту очаровательную миниатюрную женщину с кудрявыми рыжими волосами. Рядом с Шоном сидела его подруга Мэдисон и старательно писала конспекты. — Ты бы слушал её, я слышала от Бена, что мадам Кантен любит задавать вопросы на экзамене по своим лекциям, — она мягко, но настойчиво толкнула Шона по локтю, отчего тот упал на парту. — Я знаю, — проговорил тот, — но все мои мысли в реферате по истории, — и в заботе о его друзьях, новости о Джеймсе вышли только сегодня, а такое ощущение, что грозовые тучи над тем сгущаются уже добрую неделю. — На этом я остановлюсь и у меня небольшое замечания для вас, — молодая женщина уставилась на собирающихся студентов, — пожалуйста предупреждайте меня, если собираетесь выбрать меня, как вашего научного руководителя на рефератах. Я не хочу в об этом узнать в конце семестра! — мадам Кантен показушно недовольно нахмурилась и оглядела уже почти пустую аудиторию. Мэдисон прыснула в кулак и заметила на выходе Полетт и Биатрис, что подавали какие-то странные сигналы Мэдисон и Шону, что всё ещё был занят застегиванием своей сумки. — Мы хотели пойти в библиотеку поработать и мы также знаем, что у вас сейчас окно, — начала Полетт, как только Шон и Мэдисон вышли из просторной аудитории. — Это было бы супер, — улыбнулся Шон, — у Бена занятия? — Да, второй курс впрягли для какого-то задания, но я не особо вдавалась в эти подробности, — задумчиво проговорила Биатрис. Ребята прошли небольшой холл и завернули на стеклянных коридор, который соединял два здания, большая библиотека была в гуманитарном крыле, у технических же была своя собственная библиотека. — Кстати вы читали последние новости от Рид? — улыбнулась и прищурилась Полетт, отчего её глаза скрылись за щеками. — Я думала ты не читаешь её проплаченный блог только для богатых, — хохотнула Мэдисон, Шон же нервно сжал лямку своей сумки, прекрасно понимая, куда клонит третьекурсница. — Не читаю, — охотно отозвалась Полетт, поправляя многочисленные невидимки в волосах, — но не только, когда там такое! Эти богатеи, пиковые, страдают, и Рид про это открыто пишет! Дожили, может нашему факультету скоро деньги выдадут. — Невообразимо, — хитро улыбнулась Биатрис, смеясь над подругой. — Но разве Рид не выгодно про них писать? — задумчиво и немного не смело проговорила Мэдисон, все на неё уставились, в том числе и Шон, — я имею ввиду, о них и так весь универ говорит, ясно, что и читать про них будут. Но разве когда-то Рид кого-то оскорбляла в своём блоге? — Конечно нет, — усмехнулась Полетт, — как бы я не любила её блог, Рид никогда не пишет ничего оскорбительного, лишь так глупые сплетни для оповещения всех студентов. Даже сейчас, она же просто переписывает статьи Olympus. Ну и иногда вставляет колкие фразочки, всё в пределах нормы для богачей. Если бы она писала, как бы ей хотелось, она не была бы такой популярной, её бы просто ненавидели. — Вот именно, — кивнула Биатрис, — а так она пишет про одного что-то не совсем хорошее, другим смешно и интересно, потом она пишет про другого, другим смешно и интересно. Так и держится её блог. — На самом деле я была у входа в университет, когда журналисты налетели на этого наследничка, — Полетт хихикнула, — ой, недонаследничка. Мне на секунду даже стало его жаль. — Как вы можете так говорить? — вдруг проговорил нервно Шон, — у него же, в конце концов, проблемы. Как вы можете смеяться над его проблемами? — он недовольно уставился на девушек, что, в свою очередь, удивленно смотрели на парня. — Да в чём проблема? — отозвалась Полетт, продолжая идти по коридору, — они в конце концов знают, кто они. Они должны быть готовы к тому, что их обсуждают, иначе не были бы такими, — она замолчала и задумалась, повернувшись на друзей, — заносчивыми богатеями, которые думают, что университет их кукольный домик. Если не ошибаюсь, они в своей старшей школе, этой академии, были такими же. Поэтому же их прозвали пиковыми. Клички просто так не даются. — Ты всё равно их не знаешь, чтобы осуждать, — пожал плечами неуверенно Шон. Он не был уверен, стоит ли так горячо защищать ребят перед друзьями. Да, они часто не очень хорошо отзываются о пиковых, но, как и сказала Полетт, это вполне обыденная вещь для таких простых студентов Брюэсркого. В конце концов пиковые одни из самых богатых и влиятельных наследников компаний. Рэй и Райан вообще стоят выше всех в этом университете. — А зачем мне их знать? — Полетт хмыкнула, — я вполне их вижу. Девушки и Шон проходили через кабинеты ректората, когда услышали голоса оттуда. Пара уже началась, поэтому в коридоре было тихо и пусто. — Вы же понимаете, что это очень большие деньги, — проговорил голос Краймера, — мы никогда такие деньги не получим от всех этих пяти компаний теми маленькими урывками, что они нам дают. — Вы хорошо умножили на четыре года? — послышался второй голос, голос декана факультета бизнеса, Хайнса. — Я так глуп? — возмутился ректор, — конечно умножил. В любом случае, мне напомнили, как эти пиковые в один миг уничтожили репутацию Клемента Пэйджа и всей академии Гилмора. А Пэйдж — не глупый человек. — То есть вы боитесь, что они уничтожат нас? Полетт замолчала и уставилась на ребят, те тоже притихли, когда речь зашла о пиковых. — Говорю тебе, Хайнс, — раздраженно бросил Краймер и послышался звук упавших на стол очков, — эти деньги и небольшие действия по поводу исключения пиковых или небольшие деньги, чтобы эти парни потом пошли против моей системы. Они уже это делают, — резкий звук выдвигающегося ящика скрипящим звуком раздался в коридоре, — смотри, не подписали заявление на Картрайта, а тут больше половины бизнеса расписалась. — Пошли от сюда, — боязливо протянул Шон, боясь, что дверь ректората сейчас распахнётся, в его руку вцепилась Мэдисон. — Нам надо дослушать, — почти в унисон прошептали Полетт и Мэдисон, первая же даже подкралась ближе к кабинету. — Шон прав, — схватила подругу за сумку Биатрис, — пошли, пока нас не поймали, иначе мы следующие на отчисление. Шон и Биатрис двинулись тихо по пустому коридору, Полетт нехотя пошла за ними, Мэдисон же глубоко и разочарованно вздохнула, прежде, чем последовать за друзьями по коридору. Они и так услышали достаточно. *** Райан стоял на выходе из аэропорта, рядом с ним стояла Лорин и его водитель, а также водитель второй машины, которая предназначалась для Сабрины. Последний раз парень видел бабушку, когда ему было шесть лет, он тогда был совсем беззаботным и маленьким, поэтому почти не запомнил черты лица той или характер. Если с лицом понятно, она должна смахивать на дедушку, то характер Сабрины Райан знает только со слов дедушки. Та, как рассказывал старик, была яркой и амбициозной, совершенно непохожей на него. Если он стойким центром и опорой, спокойным и уравновешенным, то Сабрина же была вспыльчивой и легко заводимой особой. Дедушка даже в шутку называл её фруктовым льдом, а его самого строгим пломбиром. Но ещё больше Райан понимает, что Сабрина ничего не знает о самом Райане, а если и знает, то только о том, кем парень был раньше. За последние полгода и особенно после кончины дедушки Райан поменялся настолько, что с трудом узнает молодого человека перед собой в зеркале. Тот носит строгие, но модные костюмы, его взгляд стал колким и холодным, губы почти всегда сложены в тонкую полоску, показывая безразличие и раздражимость. Именно таким видели старого председателя люди и журналисты, и именно таким себя хочет показать Райан. Из вращающихся дверей аэропорта вышли три фигуры, в которых Райан безошибочно определил Сабрину и её семью, про которую та рассказывала в электронном письме. Они даже не созвонились. Райан же взял на себя смелость подготовить гостям комнаты в доме, чтобы те не ютились в отеле, потому что, как сама написала женщина, она слишком долго была вдали от места, в котором выросла. Женщина и правда была довольно яркой, даже и не скажешь, что она немногим младше старого председателя. Её карие волосы были уложены волнами, в которых даже намека на седину не было. На глазах огромные солнцезащитные очки, что наверное так полюбились женщине в Калифорнии. Аккуратное платье карандаш, с накинутым на него белым пиджаком, тонкие руки, испещренные морщинами, но скрытыми за широкими браслетами с драгоценными камнями. Та шла, улыбаясь и с восхищением оглядывая современный международный терминал аэропорта. За её спиной Райан с удивлением увидел шагающего Джордана Кросса, который, наоборот, шел довольно медленно и недовольно, хоть и уверенно, сверкая начищенными туфлями и костюмом с иголочки. И самой последней, по левую руку от старой леди, шла молодая девчонка, с пышными высветленными волосами, идеальным и ровным загаром и также недовольным лицом. Её глаза переодически закатывались от реплик Сабрины. — Райан, — женщина остановилась перед ожидающим их парнем и оглядела того с ног до головы, — у вас тут солнца нет? Почему такой бледненький? — она звонко рассмеялась и поспешила заключить парня в крепкие, но нежные объятия, — позволь представить, — она повернулась на молодого человека, — ну Джордана ты знаешь, — та колко цокнула языком, очевидно намекая на фарс с дележкой места наследника, — а это Мари. Их родители не смогли прилететь, уж больно заняты в компании. Да и не знали они Питера, — она несмело и грустно усмехнулась, — ох, и как же ты расцвел, — она снова ярко улыбнулась, оглядывая парня, — поздоровайтесь что ли, — она недовольно оглядела своих внуков, — в конце концов, он примет вас в своём доме. — Не в его, — огрызнулась девочка, Джордан сдержано прыснул в кулак. Женщина театрально закатила глаза и снова повернулась на молодого человека. — Это Лорин, — отозвался наконец Райан, указывая на девушку сбоку от него, — она бывший секретарь дедушки, сейчас мой, — Лорин мягко улыбнулась и слегка поклонилась женщине, — а это ваша машина, она доставит вас до дома, — водитель вышел из-за спины Райана и направился к женщине и Мари, — если позволите, он поможет с багажом. — Мог бы и ещё одну машину заказать, — недовольно пробухтела Мари и прошла мимо мужчины, оставляя свой большой чемодан стоять на земле, — что, как нищие едем? — Мари, — возмутилась женщина, — я могу дать тебе деньги, вообще на автобусе поедешь. Девчонка на это ничего не сказала, Джордан Кросс также прошёл мимо водителя, садясь на переднее сиденье машины. Сабрина с восхищением оглядывала три этажа белого дома. По низу стелилась полоса декоративного камня, некоторые окна доходили до пола, главный вход поддерживали прямоугольные колонны. — А вкус у Питера совсем не изменился, — мягко улыбнулась женщина, пропуская вперед своих внуков и водителей с чемоданами, по мощенной дорожке, цокая каблуками, спешила Лорин. Райан поравнялся с бабушкой и застенчиво встал рядом, оглядывая дом, в котором прожил всю жизнь. Он и не думал, что архитектура так ярко описывала дедушку. Лаконичные простые формы, но крепкие стены, тяжелые витиеватые ворота с забором. Минимум мишуры и декора, да и сад не блестел высокой ландшафтной архитектурой. Здесь росла лишь вишня, и было разбито несколько рядов невзрачных, но приятно пахнущих кустарников. И в центре самое любимое место дедушки в том маленьком саду — фонтан и одинокая лавочка. — Я лишь жалею, что раньше не приехала его навестить, — горько и тихо вздохнула женщина, снимая очки, глаза её были наполнены грустью, сухие морщинистые губы больше не сияли, — я не хочу, чтобы ты думал, что я про него забыла и вспомнила только после смерти. Я собиралась приехать, да всё откладывала. И теперь я одна. — Дедушка сам не хотел вас беспокоить, — мягко отозвался Райан, вдыхая запах кустарников, что почти скрывали дом от любопытных глаз, — он знал, что вы в Лос-Анджелесе счастливы, и оттого был счастлив сам. — Это всё равно не оправдывает меня, — покачала головой женщина, — я сбросила на него все дела компании и уехала. А ближе него у меня никого нет. И я даже не попрощалась с ним, не сказала, что люблю, — очки, что до того держала женщина с лязгом упали на дорогу, та закрыла лицо руками и впервые после смерти брата горько заплакала. — Я тоже, — слабо отозвался Райан, — я тоже не сказал ему, что я люблю его. *** — Обязательно мне ехать? — недовольно проговорил Адам, поглядывая на суетившуюся мать, что ходила по своей спальне, ища губную помаду. — Мне сообщили, что он хочет видеть нас двоих, — та наконец нашла свою помаду, лежавшую в складках махрового покрывала и, сложив её в клатч, обернулась на сына, — я знаю, что ты не видел его уже три месяца и не собирался, но наш адвокат сказал, что это важно и срочно. Адам поджал губы, но всё же кивнул. Он вместе с матерью вышел из дома и направился к машине, что быстро тронулась и поехала в сторону городской тюрьмы. Адам не хотел видеть отца, не после того, что он сделал. Последний раз тот видел его физиономию, только когда того уводили с последнего заседания суда по делу смерти Криса и мошенничестве. Адам и мать ненадолго прослыли в прессе, как жена и сын мошенника-политика, что изображал из себя правильного мужчину, манипулируя семьей, чтобы удержаться на кресле конгрессмена, а позже и вообще баллотироваться в президенты. Но увы для него, такого не произошло, а Адам и Сара Гофман не стали прятаться, наоборот, доказали прессе, что они не такие, как политик Гофман. Адам не позволил задевать его или смотреть на него свысока. И может у его семьи больше не было того авторитета, статуса и денег, что давало им положение Альберта Гофмана, но мать Адама владела небольшим бизнесом и сбережением, поэтому им удалось сохранить дом и пока удается продолжать жить так, как они жили до этого. В любом случае Адам сам поступил в Брюэрский и собирается своими силами подняться высоко на Олимп, оставляя позади тех, кто после скандала отвернулся от него и его матери, называя выродками, что возможно покрывали убийцу. Адам с упоением будет наблюдать свысока, как эти выродки будут волочить своё жалкое существование, внизу, не смея даже руку протянуть в сторону Адама. Обожгутся о его свет и навсегда останутся в тени, вспоминая те крохи, когда они были выше. Адам так ушёл в свои мысли, что не заметил, как машина подъехала к территории городской тюрьмы. — Я понимаю, что ты его ненавидишь, но не прожги дыру в сидении, — женщина мягко положила руку на колено сына и, поправив белую юбку-карандаш, вышла из машины, элегантно цепляясь за руку водителя. Адам вышел и посмотрел на сырую территорию тюрьмы. Отец был осужден за мошенничество и соучастие в убийстве человека, поэтому его направили в тюрьму, где сидят такие же убийцы. В первую очередь, отец виноват в смерти Криса, повторял про себя Адам. Если бы не он и его мечты о прекрасном будущем Адама, Крис был бы жив, и Лукас был бы счастлив. И парень, каждый раз вспоминая отца, думает о том, что виноват. Также виноват в смерти Криса, виноват перед Лукасом не меньше отца или Пэйджа. Может он также заслуживает место в этой тюрьме. — Пошли, — он перевел взгляд на мать, та стояла у железных ворот рядом с будкой досмотра. На входе их встретила охрана и тщательно осмотрела и женщину и Адама. Потом они с мужчиной и подоспевшим адвокатом отца, направились в кабинет, где дождутся прихода Альберта Гофмана. Сам кабинет был небольшим. Три на четыре метра, в центре которого стоял стол, а у входа стоял один охранник, он сцепил крепкие руки перед собой и грозно оглядел вошедшую женщину и Адама. За столом стояло четыре стула, в приоткрытое окно вплывал серый ветерок, колыша затертый тюль. В коридоре послышались шаги, и дверь открылась, перед Адамом предстал его отец. Он немного осунулся, его лицо было небрежно выбрито, и одет он был в темно-серую тюремную робу, руки его были в наручниках. Мужчина прищурился и улыбнулся, оглядывая сына и жену. Гофман сел напротив женщины и Адама, рядом с ним на стул сел адвокат. — Зачем нас позвал? — нетерпеливо поинтересовался Адам. — Хочу уладить некоторое дело, — проговорил мужчина и снова улыбнулся, зубы его отдавали желтым налетом, в тюрьме однако трудно было с дорогими стоматологами. — Какое? — прищурилось женщина, адвокат зашевелился и принялся рыскать в своем чемодане с бумагами. — Хочу переписать на сына свою компанию. — У тебя нет компании, — строго отрезала женщина, скептично оглядывая мужа. — Есть, — мужчина с блаженством посмотрел на удивленных жену и сына, перед которыми адвокат разложил несколько документов, — я её приобрел несколько лет назад. Она совсем небольшая, но я её переименовал и записал на себя. — GofLow Group, — прошептал Адам и засмеялся, — серьезно? Ты владеешь на стороне юридической компанией? Ты? Спешу напомнить, что ты сидишь здесь в наручниках и в тюрьме. — Что значит переписать? — женщина аккуратно положила руку на руку сына, успокаивая того. — Господин Гофман полностью отказывается от своих акций в компании в пользу вас, — он посмотрел на женщину, а потом на Адама, — и вас. — Считай, что хочу хоть как-то очиститься и перед вами извиниться, — мужчина снова криво улыбнулся. — И ты суешь нам свою вшивую компанию? И ты называешь это извинениями? — гаркнул Адам, вставая со стула, железные ножки которого неприятно заскрипели по бетонному полу, — а как перед Фриманами ты собираешься извиняться? Акции этой компании подсунешь? — Пока компанию перепишу на тебя, — он проигнорировал сына и посмотрел на Сару Гофман, — после завершение им университета, ты перепишешь всё на него. Все акции, и он станет президентом. — Что бы что? — съязвила женщина и скрестила руки на груди, — когда ты вышел, у тебя было теплое гнёздышко в виде процветающей компании? — Ни в коем случае, — тут же отозвался вместо мужчины адвокат, — мистер Гофман отказывается от всех его акций и любых притязаний на GofLow Group, полностью и бесповоротно передавая эту компанию в ваши руки, — адвокат положил два экземпляра договора перед Адамом и женщиной. — Мы проверим этот договор со своими юристами, — выплюнул ядовито Адам, со злостью смотря на своего отца, — и если они найдут хоть что-то на тебя, я лично приеду сюда с этим договором и скормлю его тебе. — Идет, — усмехнулся мужчина, — но пока считай это моим последним тебе подарком. Я уверен, что ты приведешь эту компанию к успеху.