Extra 5: 2016 Chinese New Year Special (aka Fishing King Extra)

Я колебался пару минут, но так и не открыл сообщение. Дело было не в том, что я испугался, я просто чувствовал, что сейчас мне незачем открывать это сообщение. Большую часть своей жизни я стремился использовать каждый выпавший мне шанс, поэтому сейчас я могу подготовиться ко встрече со своей судьбой. Когда Толстяк спросил меня, что случилось, я улыбнулся и сказал, что Лэй Бэньчань отправил нам сообщение с новогодними благословениями. Толстяк фыркнул в ответ, сказав, что старик действительно жалок. Я положил свой сотовый телефон экраном вниз на стол, чтобы больше не отрываться от дел. Стол ломился от большого количества горячих блюд, источавших восхитительный аромат, – все благодаря помощи Сяо Хуа. Я долго думал над каждым блюдом, хотелось, чтобы угощения выглядели как подсолнух: желтыми посередине и зелеными по краям. Хоть еда и была приготовлена из местных продуктов, схожих между собой по вкусу, гостям, изголодавшимся после долгого пути и восхождения по горной дороге, она пришлась по душе. Все взялись за палочки и принялись раскладывать еду по своим тарелкам. По телевизору транслировали гала-концерт Весеннего фестиваля. Раньше, когда я отмечал Новый год с родителями в городе, они всегда смотрели его в гостиной, а я уходил в свою комнату, чтобы убить время, рыская по Интернету и дожидаясь, когда утихнут звуки взрывающихся петард. На этот раз гала-концерт Весеннего фестиваля должен был стать фоновым шумом. Во время ужина Толстяк расспрашивал Сяо Хуа о его бизнесе, а Сюсю поддерживала разговор со старшими, которые обсуждали семейные дела. Молчун просто пялился в телек, по-видимому, завороженный Гала-концертом Весеннего фестиваля (или, может быть, все это не имело для него никакого значения). Интересно, как он отмечал Новый год раньше? Или, из-за того, что у него такая долгая жизнь, существует другая, более крупная единица измерения времени, а не обычный год? Десятилетия наших жизней можно посчитать по пальцам, а для Чжана Цилина только начинается отсчет на пальцах второй руки. Предполагаю, что семья Чжан не праздновала Новый год. Для обычного человека год – это огромный шаг вперед, во время которого мы можем многое потерять, поэтому нам нужно успеть им насладиться и оставить свой след. Но это не обязательно что-то значит для семьи Чжан. Каждый раз, думая об этом, я начинал психовать, но со временем все же научился не обращать внимание на такие неизменные вещи. По началу мои родители вели себя очень тихо, они проронили лишь пару вежливых фраз. Мы же, от лица молодежи, поднимали свои тосты за старшее поколение. Моя мама, пригубив вина, стала напоминать директора местного комитета Федерации женщин. Произнося каждую фразу очень медленно, мама начала перечислять ошибки, допущенные при моем воспитании, а затем и вовсе перевела тему разговора на меня. Второй дядя быстро сориентировался и перевел тему разговора, прервав выступление моей мамы. Он сказал, что не справился с обязанностью старшего, ведь предыдущее поколение оставило мне всевозможные проблемы. Но те люди, которые правда должны извиниться передо мной, уже покинули нас, поэтому он лишь может сделать это от их лица. Он выпил бокал вина и посмотрел на меня: «Здесь собрались твои друзья, тебе стоит сказать что-нибудь». Присутствующие нетерпеливо посмотрели на меня, в их взглядах читалось болезненное удовольствие. Я взглянул на Второго дядю, думая о том, что в последний раз выступал перед людьми, когда мне было восемь. Теперь, когда мне почти сорок, что я должен сказать? Сейчас мы все слишком хорошо друг друга знаем. Я встал, поднял бокал, посмотрел на балку крыши и сказал: «Мне очень жаль. Спасибо». Затем я выпил. По факту это были единственные слова, которые я хотел бы сказать, и именно они могли выразить все мои мысли. Сяо Хуа похлопал меня по спине, показывая, что все понял. Выпив, я посмотрел на Толстяка. Он испугался, что я заставлю его выступить с речью, поэтому сразу же встал и сказал: «Сегодня действительно счастливый день. Позвольте спеть вам песню. Поскольку сегодня с нами старшие, я не буду исполнять песни из своего репертуара. Недавно я выучил новую песню под названием «Пять колец»*. Толстяк запел, и его песня под аккомпанемент музыки по телеку звучала действительно неплохо. После того, как Толстяк закончил петь, Сяо Хуа встал, чтобы исполнить оперную песню в стиле сипи люшуй**. Второй дядя тут же стал его фанатом. Сюсю стеснялась и отказывалась выступать, поэтому пришла очередь Молчуна. Чтобы отвлечь внимание, Сюсю показала на Молчуна, сказав: «Девушки выступают только после мужчин». Повернув голову, я обнаружил, что место Молчуна пустует. Я бросил взгляд на дверь, Молчун вышел во двор подышать свежим воздухом. Он очень сообразительный мальчик. В полночь по деревне разнеслись звуки взрывающихся петард. Люди в сельской местности особенно щедры, когда дело касается петард. Поэтому из-за непрерывного треска от взрывов, эхо, разносившееся по всюду, звучало так, будто запускали сотни тысяч петард одновременно. Когда в небе распустился фейерверк, Толстяк шутливо закричал: «Братья, на передовую, дана команда огонь! Достаньте наши боеприпасы, давайте покажем соседям, какие на самом деле бывают самодельные бомбы. У их курочек наступит бесплодие от наших взрывов». У меня заложило уши, поэтому я вышел во двор. В воздухе витал запах фейерверков. Я прикурил сигарету и втянул в свои легкие холодный воздух, смешанный с никотином. Сяо Хуа тоже вышел из дома. Он встал рядом, засунув руки в карманы, и стал рассматривать вымощенную голубым камнем дорогу, освещенную уличным фонарем. Мужчины курили, играя в маджонг в доме, поэтому Сяо Хуа вышел расслабиться. «Ты правда собираешься остаться здесь?» – неожиданно спросил Сяо Хуа. Я взглянул на него, сомневаясь, что это правда может быть проблемой. Зажав зубами сигарету, я, наклонившись, набрал ведро воды на колонке, а затем вымыл руки. «Не знаю, – сказал я. – Пока я просто хочу быть здесь». Сяо Хуа не стал расспрашивать дальше, он положил руку мне на плечо и сказал: «Ты просто не хочешь быть где-либо еще». Я улыбнулся ему. Я знал, что он имеет в виду, но у нас нет необходимости обсуждать это дальше. Я точно знаю, чего хочу. Прогуливаясь, мы с Сяо Хуа подошли к горе, чтобы выбраться из толпы, которую образовали деревенские детишки, поздравляющие друг друга с Новым годом. Мы присели на ступени в тени перед входом в храм предков (3). Больше мы не разговаривали. Не было необходимости обсуждать какие-либо сложные задачи, возможные изменения или уровни ответственности, ведь мы говорили об этом миллион раз. Мы обсуждали это ранее, поэтому в разговорах не было нужды. А сейчас мы обнаружили, что не знаем, о чем поговорить. Я предложил сигарету, но Сяо Хуа мне в сотый раз отказал. Мы просто молчали, пролистывая ленту WeChat с постами наших друзей. Свет от экрана наших телефонов, что освещал наши лица, был холодным, но очень умиротворяющим. **** Примечания (1) Песня Юэ Юньпэна и MC Hotdog. Основано на адаптации «Песни о пионах», составленной Тан Хэ и Лу Юань. (2) Сипи = один из двух основных типов музыки в китайской опере. Люшуй = текущая вода. Мелодия / ритм Xipi Liushui передает чувство нетерпения или волнения. Может использоваться двумя персонажами для обсуждения или спора. (3) Вид храма, подробнее здесь https://en.wikipedia.org/wiki/Ancestral_shrine