Такой разный взгляд

      Тяжёлые свинцовые тучи нависали над заурядной горной долиной, каменистой и почти лишённой какой-либо растительности, живущей лишь благодаря угольным шахтам, продукцию которых охотно покупали как для отопления крепостей в зимние месяцы, так и для работы кузниц. Единственная твердыня, которая играла и роль замка барона, и места проживания рабочих, представляла из себя башню из грубо обработанных серых блоков, окружённую низкими бараками и складами. Местный гарнизон состоял менее чем из пяти десятков грифонов, которые изредка летали по одним и тем же маршрутам, изображая бдительную службу…       Глубокой ночью, когда тьма опустилась на шахтёрское поселение и только редкие лампы дозорных разгоняли темноту, да в окнах резиденции правителя сиял свет, из тяжёлых туч на верхнюю площадку бесшумно спикировали шесть силуэтов. Сонный гвардеец, сидевший, прислонившись спиной к флагштоку, не успел даже пикнуть, не говоря уже о подаче сигнала тревоги, едва его морду накрыла сжимающая вонючую тряпку лапа. Незваные гости же, морды коих скрывали металлические маски, повторяющие внешность императора, сложили за спинами механические кожистые крылья и разделились на двойки. Невзирая на расхлябанность гарнизона, времени на выполнение задания без лишнего шума у них оставалось не так много.       …Первая двойка, воспользовавшись верёвками и когтями, позволяющими цепляться за неровности между блоками, из коих была сложена крепость, спустилась на два этажа вниз и зависла перед окном, где барон отдыхал со своими приближёнными. Взглядам их глаз, скрытых за матовыми стёклами, что были вставлены в характерные для лишь одного отряда империи маски, предстали пятеро крылатых хищников в окружении нескольких пташек, овечек, пары кобылок-пони и… алмазной суки в строгом ошейнике. И это было бы не столь уж странно, если бы не обилие еды, выпивки, толстых ковров, золотых украшений, что неплохо смотрелись бы даже в императорской резиденции, не говоря уже о никому не интересном шахтёрском поселении.       Уверенные в своей безопасности, чувствующие себя хозяевами положения орлы лежали на мягких подушках, тискали самочек, вкушали яства из лап миловидных служанок. Никто из них не насторожился в тот момент, когда стекло оказалось просверлено, а к отверстию была приставлена трубка, тянущаяся к устройству, закреплённому между крыльями у одного из масочников. Вскоре жертвы, так ничего и не поняв, уснули крепким здоровым сном, из которого их не смог бы вырвать даже звон колокола прямо над головой.       …В то же время с другой стороны башни, где находилось ведущее в рабочий кабинет барона окно, вторая двойка незваных гостей вырезала стекло и, удерживая его от падения при помощи пары присосок, проникла внутрь помещения. Здесь они закрылись изнутри, подперев дверь тяжёлым сундуком и принялись ждать отведённого времени.       …Третья тройка, не поднимая лишнего шума, добралась до покоев юной дочери местного владетеля, которую ожидала участь заложницы. Личная нянька, конечно, попыталась оказать сопротивление, но не успела даже вскрикнуть до того, как в неё вонзился наконечник короткого дротика, пробивший шкуру с удивительной лёгкостью. После этого юную пташку перенесли в комнату, где уже сладко спали её отец, капитан гвардии, главный смотритель шахт, крючкотвор и смотритель шахтёрского городка (служанок и любовниц убирать не стали, не желая тратить время на перетаскивание тел из помещения в помещение).       Пока одни занимались охраной ценных бумаг и заложников, другие масочники подали условный знак воинам, дожидавшимся сигнала в толще нагнанных дождевых туч. После этого вниз посыпались гвардейцы в красных накидках с символами устремлённого лезвием вниз меча, щита и короны. Действовали они не так быстро, но яркие вспышки ослепляющих снарядов, падающие на головы растерянных защитников давали необходимое преимущество, чтобы без потерь с обеих сторон взять поселение под полный контроль…       …       — Барон, вас-то я и ждала, — промурлыкала Грета, сидя на мягкой подушке за письменным столом, где лежали доходная книга, некоторые письма, отчёты и доносы.       Двое гвардейцев из Ордена Щита бросили скованного кандалами, порядком потрёпанного крылатого хищника на ковёр, покрывающий пол в кабинете, где ещё недавно он был полноправным хозяином. Отлитые из золота украшения, инкрустированные мелкими драгоценными камнями, гобелены, книжный шкаф с редкими фолиантами, бархатные занавески на окне, через которое внутрь врывались свежий ветер, солнечный свет и звуки голосов воинов, захвативших поселение, словно дополнительные штрихи на картине краха, будто являлись дополнительной насмешкой.       — Любимая сука Гровера, — сплюнул крылатый хищник средних лет, с брезгливостью глядя на крайне привлекательную белую пташку с чёрными полосками на теле, которая вела себя, словно хозяйка. — И чем этому желтоклювику не понравилась моя служба?       — Не стоит так грубо выражаться, — поморщилась Грета, после чего указала в дальний угол помещения. — Не при птенцах же.       Барон дёрнулся было, но удар дубинки одного из членов ордена по спине опрокинул его обратно на ковёр, заставив тихо зарычать. Впрочем, намёк он понял и резких движений больше не делал, вместо этого крайне осторожно поворачивая голову.       — Вы не посмеете… — голос грифона дрогнул, стоило ему увидеть спящую дочь, обнимающую передними лапками подушку, на которой была вышита улыбающаяся кошачья мордочка.       — Желаете это проверить? — подалась вперёд белая пташка, весело прищурившаяся и облокотившаяся грудью на столешницу. — Уж не знаю, что именно вы обо мне подумали, барон, но я не страдаю милосердием, моралью, ну или честью. Так что, если мне придётся допрашивать птенца…       — Что вы хотите? — бывший хозяин шахтёрского поселения многое мог высказать своей собеседнице, о которой в его голове крутилось немало нелестных эпитетов, но он благоразумно сдержался.       — Ну вот, — белая грифина улыбнулась и села ровно, сцепляя перед грудью пальцы передних лап. — И почему всегда, чтобы добиться от задержанных хотя бы вежливости, приходится применять силу или угрозы? А то и совмещать первое со вторым. Знаете, барон, я ведь далеко не всегда была «Любимой сукой Гровера». Когда-то у меня были любящие родители, заботливый старший брат, любимая собачка, которую я звала «Лайка». Ну… а чего вы ждали от фантазии четырёхлетки? А потом, совершенно неожиданно, мама заболела, а отец влез в долги к нашему доблестному дядюшке, который и был седьмым князем… Но, к всеобщему сожалению, у этой истории не было счастливого конца: лекарства не помогли, а те, кому отец был должен, решили забрать причитающееся силой. На наших с братом глазах, любящий и заботливый грифон унижался перед бандитами, а потом его попросту зарезали. Нас с братом разделили и… мне он никогда не рассказывал, что с ним происходило в годы разлуки. Впрочем, учитывая все его шрамы, могу предположить, что судьба работницы «Дома Мягких Подушек» — это не так уж и плохо. Именно старший брат меня выкупил, после чего отучал называть себя «Хозяин», учил писать, рисовать… пытать и убивать. А потом, когда он обвинил дядю в нашем бедственном положении и некоторых других преступлениях, вызвав его на поединок, с ним случился несчастный случай. Как вы можете понять, барон, раз я сейчас являюсь княгиней, мои родственники не пережили его так уж надолго.       — Очень трагичная история, — безразличным тоном констатировал пленник. — И как она относится ко мне? Или же вы угрожаете, что заставите мою дочь пережить нечто подобное?       — Я и не ждала сочувствия, — развела лапками Грета. — Уж точно не от предателя, связавшегося с алмазными псами, которым продаёт оружие и припасы, предназначенные для гарнизона и шахтёров. Почему их, кстати, так мало? Полторы смены вместо четырёх заявленных, да ещё в таком состоянии… Молчите? Тогда, может быть, Первый сможет развязать вам язык?       Едва прозвучали эти слова, как из-за бархатной занавески выступил грифон в тёмно-сером, с металлической маской на морде. Молча он приблизился к спящей пташке и взял её за крыло, оттягивая его в сторону, что заставило малышку недовольно что-то промычать сквозь сон. Во второй передней лапе же возникло оружие, похожее на короткий трёхгранный штык.       — Нет! — вскрикнул барон, попытавшись вскочить, но тут же оказавшийся прижатым к полу. — Не делайте этого! Прошу… Будьте милосердны…       — Милосердие? — Грета демонстративно посмотрела на когти левой передней лапы. — Это вкусно? Первый, если барон не ответит хотя бы на один мой вопрос спустя пять ударов сердца после того, как он был задан — начинай работать над крылом.       Ответа не последовало, фигура масочника не шелохнулась, лишь бывший хозяин башни злобно скрипнул клювом. Впрочем, его мнение никого особо не интересовало, так что — начался допрос…       Крылатый хищник понимал, что сам он уже не жилец, а потому и хранить чужие тайны ради непонятных целей не видел смысла. Он поведал о том, что сперва считал себя счастливчиком, когда его направили в шахтёрский городок, но с течением лет осознал всю бесперспективность своего положения. На угле было много не заработать, контрабанда себя не оправдала (у рабочих не было средств, чтобы покупать запрещённые товары). А потом один из его подчинённых предложил торговать красным песком…       — И вы, барон, согласились распространять наркотик, вызывающий не только привыкание, но и угнетающий разум? — белая грифина смотрела на собеседника изучающе, без гнева или брезгливости.       — Мне надоело быть шавкой, которой бросили никому не нужный кусок, — огрызнулся собеседник, тут же опасливо посмотрев туда, где находилась его дочь. — Мы начали с алкоголя, а потом… это затянуло. Пришлось брать в долю слишком многих… Я почти не помню того дня, когда мне предложили переговоры с особыми клиентами, готовыми покупать готовые инструменты, оружие, украшения, меняя их на золото и драгоценные камни. Сама встреча с переговорщиком словно в тумане… а потом я уже сам отдавал приказы, отправляя рабочих в пещеры, откуда они уже не возвращались. Я уверен, что среди моей гвардии есть те, кто следили за мной и остальными. Да и среди оставшихся шахтёров такие есть. Даже сейчас… мне тяжело говорить об этом, будто что-то мешает. Мысли скачут… Всем ведь нужно золото? Я готов поделиться. Госпожа, мы ведь можем договориться?..       Чем сильнее Грета давила, тем менее внятно говорил пленник. Создавалось впечатление, будто у него в голове кто-то хорошенько покопался, что могло быть правдой… а могло являться результатом приёма красного песка, злоупотребления алкоголем и другими веществами. Несколько раз даже пришлось делать паузы, чтобы бормотание о золоте прекратилось, а во взгляд крылатого хищника вернулась осмысленность.       — Уведите, — махнув лапкой, приказала белая грифина, задумчиво уставившаяся в доходную книгу. — Алмазные псы, покупающие оружие за золото и работающие шахтёрами…       — Госпожа, моя дочь?.. — визуально постаревший за время разговора лет на двадцать пленник, едва его подхватили гвардейцы, попытался узнать о главном для себя.       — Её отправят в столицу, — ответила Грета. — Подумайте лучше вот о чём, барон: откуда у вас настолько любимая дочь, если никогда не было жены? Это не вопрос, Первый. Опусти штык.       — Я… — взгляд собеседника затуманился, он зажмурился и помотал головой. — Это какая-то чушь. Гира — моя дочь!       — Понятно, — Грета прикрыла глаза. — Я надеялась на историю о любовнице или тайной жене.       Пленника утащили, затем унесли и пташку, а белая грифина убрала со стола все бумаги, после чего запрыгнула на него и вытянулась струной. По безмолвному приказу Первый подошёл к ней и, стоя на задних лапах, передними стал разминать шею и плечи, постепенно переходя на спину.       — Второй, всё сказанное здесь должно быть на столе императора до завтрашнего рассвета, — приказала хищница. — Третий, Четвёртый, на вас обследование шахт. Глубоко не уходите — там может быть засада. Вот ведь не думала, что эти землеройки могут выкинуть такое…