Такой разный взгляд

      День-ночь-день-ночь-день-ночь…       После прибытия в башню Ордена Крыла, расположенную рядом со строящимся Белоградом, его разместили в комнате для адептов на самом нижнем этаже, а затем проверили навыки и признали годным. В то же время Геру приняли в младшие ученики и поселили на этаж выше, после чего они виделись считанные разы, так как расписание разных групп значительно отличалось.       День-ночь-день-ночь-день-ночь…       Сперва его обследовали, составляя индивидуальную диету, затем какой-то старый баран провёл некий ритуал и… начался марафон, выжимающий физические и духовные силы до самого донышка. В отряде «увечных» их было шестеро: четыре орла и две пташки, которые благодаря пони никогда не поднимутся в небо на собственных крыльях, что не смогло сломить их и погасить жажду отмщения.       День-ночь-день-ночь-день-ночь…       Бег с грузом по высеченной в склоне скалы лестнице превратился в личный монотонный кошмар: вниз им разрешалось бежать с пустыми вёдрами, а вот вверх приходилось нести полные. Ситуацию не облегчало и то, что их содержимое выплёскивалось с обрыва, демонстрируя бесполезность данного занятия с практичной точки зрения.       День-ночь-день-ночь-день-ночь…       Их поили какими-то мерзкими на вкус составами, которые утоляли голод, наполняли тело энергией, притупляли боль и эмоции. Раз в день давали жёсткую пищу, чтобы желудки не отвыкали от нормальной работы, а потом заставляли заниматься медитацией до полной потери контроля над воздухом, а то и потери сознания.       День-ночь-день-ночь-день-ночь…       Им выдали маски, в которых имелись кармашки для особых трав, чтобы вдыхать их запах во время тренировок, сна, питания… Их лишили имён, назначив вместо них цифры от одного до шести, запретив говорить о чём-либо, кроме читаемых наставниками лекций. Впрочем, чтобы лишний раз открыть клюв нужны были силы, полностью уходящие на выполнение нормативов.       День-ночь-день-ночь-день-ночь…       «Кто я такой? Как моё имя?», — вспыхивала и затухала в голове мысль, когда он вновь вскакивал на лапы и по приказу инструктора хватал вёдра, чтобы, закинув их на спину, броситься к лестнице вместе с остальной пятёркой.       Светило ли в небе солнце или сияла луна — ему было всё равно; прошли ли дни, декады или месяцы — не имело значения. Боль в мышцах от нагрузок игнорировалась, полученные на тренировках раны заживали за несколько часов крепкого, но чуткого сна. Лишь голос тренера был важен, так как дарил смысл вставать, двигаться, есть…       День-ночь-день-ночь-день-ночь…       «Кто я такой? Чья это тень предо мной?».       Сперва они дрались друг с другом используя только лапы, затем им выдали длинные палки из тяжёлого и прочного дерева. Потом против них стали ставить полноценных грифонов, что сперва относились к «шестёрке» снисходительно и брезгливо, но были биты и сменили свои взгляды на злобу.       День-ночь-день-ночь-день-ночь…       «Кто говорит со мной? Чей это голос звучит рядом?».       Единожды, а может быть, много раз кто-то пытался дозваться до некого Гиша, почему-то оказываясь неподалёку с ним. Но он же «Четвёртый», а потому молчал и продолжал исполнять приказ инструктора.       День-ночь-день-ночь-день-ночь…       «Страха нет; жалости нет места в сердце. Я — чистый лист; лист на ветру. Я — ветер?».       Против них выставляли врагов, которыми были воры, убийцы, дезертиры. Инструктор говорил, что они должны быть казнены, а потому — их нужно убить. И они убивали, используя когти, посохи и ветер…       …       Сидя за столом в общем зале второго этажа БОКа (Башни Ордена Крыла), Гера лениво ковырялась ложкой в каше с кусочками свинины и краем уха прислушивалась к разговорам своих одноклассников. Пташки обсуждали выходной, который можно будет провести в Белограде, где открылся новый трактир, ну а орлы спорили о какой-то глупости, вроде очередного соревнования «Кто громче рыгнёт» или «Чей плевок дальше пролетит». После недавнего зачёта по тактике малых групп, включающих в себя двух рыцарей, аэроманта и двух стрелков, всем им хотелось немного развеяться…       «Какая глупость», — мысленно вздохнула грифина, чувствуя как глухое раздражение заставляет её внутренний ветер ускоряться и искрить, грозя вырваться из-под контроля разрядами молнии.       …По правде говоря, Гера ненавидела и башню, и сам орден, и, тем более, наставников «увечных». Впрочем, последним на её чувства было плевать с вершины башни: всё равно ни сил, ни влияния, ни богатств у неё не было. И только осознание высоты, на которой находятся эти самовлюблённые высокородные выродки, считающие себя великими и непогрешимыми, останавливало от попытки выцарапать пару наглых глаз.       — А ты чем займёшься в законный выходной, Молчунья? — обратилась к молодой хищнице по придуманному для неё глупому прозвищу соседка, только что восхищавшаяся браслетами и шпагой, которые видела в оружейном магазине у подножия скалы.       — Опять будешь пытаться дозваться своего приятеля? — скривилась вторая пташка.       — Не ваша забота, — довольно недружелюбно огрызнулась летунья, какой-то год назад служившая в гвардии барона Гель, где всё было привычно и комфортно.       — Как грубо, — помахала правой кистью в воздухе соседка, будто бы пытаясь отогнать неприятный запах. — Смирись: от этих «шестёрок» толку не добьёшься. Хоть хвост перед ними задирай — они и глазом не моргнут.       — А ты уже проверяла? — вклинилась в беседу четвёртая пташка, вызвав вспышку смеха в зале, одновременно с тем заставив подругу нахмуриться. — Не думала, что у тебя такие вкусы…       — Да что вы к Гере прицепились? — подал голос Галет, являющийся летуном всего на два года старше самой крылатой хищницы, о которой и шёл разговор. — Других тем нет, что ли?       — Жаль её, дурочку, — вздохнула третья пташка. — Да и тебя — дурака, тоже жаль. Всё пытаешься перед ней перья распушить, а она всё на этого увечного…       — Ещё одно слово, и я тебя по полигону размажу, — подавив в голосе любые намёки на эмоции, пообещала «подруге» Гера, одним этим заявлением заставив умолкнуть все разговоры в шестигранном зале, в стенах коего находились каменные мешки, называемые комнатами учеников, где лежали матрасы с одеялами и стояли ящики для личных вещей (о комфорте, если были силы и желание, приходилось заботиться самостоятельно).       — А попробуй, — вскинулась «подруга» и её поддержали ещё две летуньи. — Думаешь, что справишься?..       — Прекратить, — рыкнул Галет, хлопнув ладонями по столу. — У вас что, под хвостами зачесалось? Так обратитесь к ребятам — они помогут.       — Молчал бы, заступник, — соседка Геры бросила на молодого орла уничижительный взгляд. — Тебе-то в этом плане точно ничего не светит.       — Я наелась, — отодвинув от себя миску, бывшая гвардейка поднялась из-за стола и, поправив серую накидку с изображением чёрной башни на груди, направилась к выходу с этажа.       Однако же далеко ей уйти не позволил окрик всё того же летуна, проявляющего к ней легко трактуемые знаки внимания. Только вот проблема была в том, что он сам грифину не интересовал от слова «совсем», а временами, когда пытался заступаться и строить из себя защитника, вовсе злил даже сильнее безмозглых клуш, способных только щебетать и каркать, но не делать.       — Гера, постой! — орёл подбежал к ней, когда она уже стояла на карнизе небесной двери, куда вёл узкий коридор, пролегающий в северной части башни между жилыми комнатами. — Не обращай внимания на пташек. Они просто не понимают…       — А ты понимаешь? — посмотрела на собеседника летунья, изгибая брови в искреннем любопытстве.       — Эм… Я… — молодой хищник, прибывший в башню из центральных земель, замялся. — Да…       — Сомневаюсь, — фыркнула Гера отворачиваясь, после чего добавила чуть тише, но достаточно громко для того, чтобы собеседник её расслышал. — Потому что я — точно не понимаю.       — А-а… Но как же? — совсем растерялся орёл, тем самым вызвав досаду у грифины.       — Пойми, Галет, мне не нужны ни защита, ни покровительство… ни, тем более, чья-то забота, — в общем-то Гера врала, так как нередко нуждалась в поддержке и совете, но точно не от этого взрослого птенца. — Просто отстань от меня и найди кого-нибудь более… нормального. Хорошо? У меня совершенно нет желания играть в романтику, тем более с тем, кто мне безразличен. Прости.       Произнеся последние слова, она спрыгнула с карниза, распахнула крылья и позволила внутреннему ветру выплеснуться, подбрасывая хозяйку вверх, ближе к холодным синим небесам с кажущимся белым и негостеприимным солнцем. Ей не нужно было оборачиваться для того, чтобы увидеть Галета, продолжающего стоять и провожать её взглядом побитой хозяином собаки…       «Неужели я была такой же?», — сама себе задала вопрос крылатая хищница, закладывая вираж вокруг вершины скалы, где стояла башня ненавистного ордена.       …А ведь первый месяц после зачисления на учёбу, когда её дар оказался достаточно сильным для общего курса аэромантов, ей здесь даже нравилось. Вкусная сытная еда, неплохие соседи из разных слоёв общества, интересные разнообразные уроки, свободное время для отдыха и саморазвития… Даже не было нужды просыпаться ночью под звуки колокола, сообщающего о нападении подземных копателей на одну из охраняемых деревень.       Всё изменилось тогда, когда Гера увидела Гиша, бегущего по каменной лестнице с коромыслом на спине, при помощи коего удерживались два ведра. Она ведь даже обрадовалась и, прекрасно понимая, что ей за это влетит, решила поговорить с другом и напарником, что не только её не узнал, но словно бы и не услышал. Ну а предпринять что-то более решительное, чем оклики, помешал старший грифон, появившийся, будто призрак из воздуха.       Не так уж много времени потребовалось, чтобы узнать о том, что «увечные», как в насмешку называли группу Грамона, проходили какую-то особую подготовку, превратившую их в послушных наставнику кукол. Попытка же возмутиться этому привела только к взысканию, а затем и шепоткам за спиной. Тогда-то и выяснилось, что все они, попавшие в орден взрослыми, рассматриваются как расходный материал разной ценности (что не такая уж и новость, если подумать хорошенько).       Гера не была против того, чтобы сражаться за императора и защищать империю, но вот статус чьей-то собственности ей не нравился. Даже поступив на службу в гвардию, она всегда могла уйти… что и сделала на свою голову, решив отправиться вслед за Гишем. Возможно, это и было глупо, но потеря свободы больно ударила по пташке.       А ещё грифина чувствовала, что в нынешнем состоянии барон-нета есть и её вина. Это было не логично и глупо, но ничего с собой поделать она не могла: в голове то и дело возникали мысли, что Гиш стал таким из-за того, что её обретение магии что-то в нём надломило… ну или одиночество так подействовало. Ведь целый месяц они не виделись, а грифина даже не пыталась его найти, окунувшись в новую жизнь.       «Похоже, что мне самой нужно что-то делать с головой. Моя одержимость этим замкнутым, грубым одиночкой точно не нормальна. Не говоря уже обо всём остальном. Может быть, стоило дать Галету шанс? Впрочем… нет. Я бы его, скорее, убила, а не полюбила», — в очередной раз поймав себя на том, что сравнивает поведение взрослого птенца и своё, каким оно было в Саусфорте, пташка раздражённо щёлкнула клювом.       Завершив облёт башни и не заметив признаков присутствия «шестёрки», которая уже должна была выйти на ежедневную пробежку, Гера спланировала на площадку перед лестницей и приземлилась рядом с худощавым гвардейцем, скучающим на своём посту. Появление ученицы башни заставило орла подобраться, изображая бдительность и готовность проявить свою доблесть, что сильно контрастировало с попытками скрыть зевки за крылом.       — Чем могу быть полезен? — спросил орёл, изучая взглядом фигуру молодой хищницы.       — «Увечные» ещё не появлялись? — использовать это обозначение было неприятно, всё же Гера прекрасно знала возможности Гиша, во многом превосходившего её нынешних одноклассников.       — Их перевели ночью на другой объект, — ответил старший грифон и тут же осёкся. — В смысле… Не могу знать.       — Куда перевели? — грифина словно бы на стену налетела, из-за чего даже пошатнулась. — Почему?       — Я… — гвардеец поколебался, после чего спросил: — Ты ведь приятеля своего искала?       — Возможно, — не стала отрицать пташка, в груди коей возникло неприятное ощущение.       Собеседник быстро осмотрелся, никого лишнего не увидел и совсем тихо произнёс:       — Я ничего не говорил… Понятно? — дождавшись кивка, орёл продолжил: — «Увечных» готовили к какому-то испытанию. Весь этот год готовили. Шансов, что вернутся все, почти нет. Куда их отправили — никто не знает… Да мы и не интересовались. А теперь, если не хочешь проблем мне и себе — лети отсюда.       Отойдя на несколько метров, остановившись только на верхней ступеньке длинной лестницы, Гера посмотрела на далёкий город и почувствовала, как у неё перед глазами всё размывается. Ощущение горечи встало в горле комом, мешая вдохнуть полной грудью, а ещё… она вдруг осознала себя очень и очень одинокой.       Того, знакомого ей Грамона уже не было почти год, но каждый раз пролетая мимо и окликая его, пташка надеялась, что услышит ответное приветствие. А теперь он пропал окончательно и мог больше никогда не вернуться… Получалось, что всё то, что произошло после отлёта из Саусфорта было…       «Бесполезно», — прозвучало в голове одно слово, из-за коего лапы дрогнули, будто бы желая подогнуться.       — А вот и нет, — мотнув головой, грифина зажмурилась, после чего открыла глаза и упрямо уставилась вперёд. — Я тебя, мерзавца, из-под земли достану. Даже если придётся для этого Ледяную Погань из Тартара вытаскивать. И никто меня не остановит… Слышишь?       «Но для этого мне нужна сила. Настоящая сила… и сторонники. Но где их взять? И почему я разругалась с этими клушами!», — от недостойного опытного воина желания взвыть удержаться удалось с огромным трудом, да и то лишь благодаря возможности выплеснуть досаду в полёте, ускоряемом аэромантией.       Гера понимала, что её одержимость Гишем не нормальна, но ничего с этим не могла, да и не хотела делать. В конце концов, в самое трудное время, именно они стали друг для друга поддержкой. Впрочем, у барон-нета одержимость проявлялась по-другому: он поставил перед собой цель отомстить ночному аликорну, при этом вбив себе в голову, что должен добиться этого сам.       «А ведь хорошая из нас получилась бы парочка: у обоих с головами что-то не в порядке, и нас это устраивает. Но ведь если я осознаю, что что-то не в порядке, не значит ли это, что всё хорошо?», — ещё немного ускорившись, дабы ветер выдул все глупые мысли и идеи, крылатая хищница наконец-то почувствовала начавшую подступать усталость.       Нужно было вернуться в башню, чтобы отдохнуть в своей комнате, только вот воспоминания о недавнем скандале отчётливо намекали, что уж покоя ей там точно не найти. А это означало, что нужно найти для себя более спокойное гнёздышко, чтобы перевести дух и ещё раз всё переосмыслить. В конце концов… её импульсивные действия ещё ни разу не привели ни к чему хорошему…