***
Проспав около десяти часов, просыпаюсь в хорошем настроении, хотя за окном еще не было никакого намека на рассвет. Часы показывают пять утра, но сна уже нет ни в одном глазу. Желудок жалобно стонет, напоминая о том, что мне не стоит забывать о питании, но для начала решаю все же сходить в душ, чтобы привести себя в порядок, потому что от сна волосы уже порядком загрязнились, а на щеке зиял след от подушки. Вооружившись мыльными принадлежностями, всевозможными масками и скрабами бодро вхожу в ванную комнату, снимая с себя все элементы одежды. Настроив температуру, встаю под теплые струи воды, чувствуя удовольствие в расслабленных мышцах. Понимаю, что моему телу просто не хватает спорта, о чем говорят пропавшие с пресса кубики, и обещаю себе в ближайшее время наведаться хоть в один тренажерный зал, потому что скучаю по спортивным нагрузкам, которым раньше уделяла очень много времени. Но мое спортивное прошлое уже давно ушло в небытие, о чем иногда я очень сожалела. Например, о том, что вчера не рискнула применить старые приемы, хотя они вполне могли помочь. Не думала, что истории о том, что Санкт-Петербург самый криминальный город страны всего лишь кинематографическая выдумка, но на деле оказалось, что все не так уж и приукрашено. Тряхнув головой, с которой сразу слетает несколько капель, пытаюсь избавиться от неприятных ощущений собственной беспомощности. Сегодня у меня отличное настроение, поэтому я уделяю каждому кусочку тела тонну внимания, нанеся скраб с ароматом кокоса, а после, еще и натерев его различными маслами, наслаждаясь ароматами, щекочущими мой нос. Волосам уделяю не меньше внимания, но замечаю, что из-за стресса пряди стали тоньше. Когда мои босые ноги ступают на мягкий ковер, приятно лаская кожу ступней, я заворачиваюсь в мягкий белый халат, входящий в обязательную комплектацию номера и распускаю мокрые волосы по плечам. Улыбнувшись своему отражению, возвращаюсь обратно в свой скромно обставленный номер, и сажусь на кровать, вываливая из косметички все свои уходовые и декоративные средства. Я обожала этот утренний обряд, обожала всевозможные крема, которых у меня была целая куча, и просто обожала проводить утро в компании самой себя. Сегодня мне просто хотелось быть красивой, хотя бы для самой себя, поэтому я даже решаю накраситься чуть больше обычного. Сделав легкий макияж, состоящий из подведенных изнутри глаз, золотистого хайлайтера, легких нежно-розовых теней, и нюдовой помады. Однажды я услышала фразу, которая надолго осела в моей голове, и почему-то вспомнилась мне именно сейчас. «Нельзя торопить женщину, когда она собирается – она создаёт себе настроение». И мое настроение сейчас было на высоте. Прогуглив погоду на сегодняшний день, стараюсь найти что-нибудь более женственное, чем просто спортивный костюм, и решаю остановить свой выбор на синих джинсах бойфрендах, белой объемной рубашке, которую заправляю внутрь, и белых кроссовках, надеясь, что не пойдет дождь. Выпрямив волосы утюжком, подхожу к зеркалу, оставаясь довольной своим отражением. Давно я не уделяла столько времени себе и своему внешнему виду, всегда находились дела, которые были важнее, чем наведение порядка на собственном лице. Если крема были моей страстью, обычная косметика – слабостью. Да и в одежде я больше предпочитала монохром и минимализм, чем яркие неординарные образы, которые встречались на улицах Москвы. Телефон показывает девять, и я решаю все же спуститься вниз, чтобы позавтракать, иначе мой организм скоро начнет есть сам себя. Несмотря на ранее время, посетителей в кафетерии очень много. Я с трудом нахожу свободное место, параллельно отвечая на сообщения подруги, которая должна была сегодня прилететь вместо Тимура, ибо только в ее операторских способностях я была уверена на все сто процентов. Предлагаю подруге встретить ее из аэропорта, но та отказывается, придумав какую-то дурацкую отмазку. Скорее всего, тут замешан Попов, но я даже рада этому факту. Мне хочется видеть единственную подругу счастливой, и чем раньше, тем лучше. Через сорок минут на экране телефона высвечивается фотография Шастуна, сделанная мной еще в первый день начала гастролей. - Ты готова? – отвечаю положительно, накидываю на плечи любимое пальто, и еще раз пробегаюсь по своему отражению. – Выходи. Взяв свой рюкзак, без которого никогда не выхожу на улицу, я кидаю с собой любимые энергетические батончики, на случай, если уже не успею вернуться в номер до начала концерта, и выхожу на улицу, где ярко и приветливо светит октябрьское солнце. Антон стоит возле гостиницы, в очередной раз выдыхая дым от сигареты, но едва он видит меня, его губы растягиваются в широкой улыбке, говорящей о том, что парень рад меня видеть. - Привет, - в один голос произносим мы, и парень раскрывает свои руки, приглашая в свои объятия. Я улыбаюсь, и обнимаю импровизатора в ответ, чувствуя исходящее от него тепло. Почему то именно в его объятиях я чувствую себя максимально уютно, хотя такого эффекта не мог добиться никто, кроме Кирилла. - Выглядишь круто, - неожиданно произносит парень, отчего я смущенно опускаю глаза в землю, выдавливая что-то вроде «ты тоже». Серьезно, Вишневская? Ничего умнее сказать не могла? - Куда пойдем? – спрашиваю я у парня, чтобы перевести тему и не чувствовать себя такой глупой. Мне двадцать два, а веду себя, будто мне шестнадцать. Хотя по-моему, в шестнадцать я была и того серьезнее. - Если честно, экскурсовод из меня никакой, - смеется Антон, начиная двигаться в противоположную, от гостиницы, сторону. Просто иду следом за ним, всецело доверившись светловолосому, и наслаждаюсь солнечными лучами, гуляющими по моему лицу. В отличие от меня, Шастун догадался надеть очки, из-за чего я не видела его глаз, при этом прищуривая свои. – Но я могу показать свое любимое место, это не далеко. Я киваю, и спрашиваю парня о том, как прошел его вечер в компании воронежских друзей. Импровизатор начинает рассказывать о том, что он классно провел время, и понял, что скучает по тем временам, когда он был еще студентом университета, без такого загруженного графика. У него находится тысяча смешных историй о том, как его отчислили на последнем курсе, и ему экстренно пришлось искать другой университет, чтобы не подвести маму; о том, что он нередко бывал втянут в драки, потому что Воронеж условно делится на два района, хороший и там, где жил Антон. Всю дорогу я смеюсь до колик в животе, не обращая внимания на то, что люди окидывают меня недовольными взглядами. Просто каждую историю он рассказывает, словно монолог в стендапе, добавляя при этом яркую эмоциональную окраску, которая присуща только ему. - Но ты планируешь переехать в Москву? – спрашиваю у него я, отрывая кусочек сладкой ваты, которую мы купили по дороге. Шастун задумывается, почесывая свою бороду, а потом жмет плечами, тоже отрывая пальцами розовый десерт. - Ты знаешь, я вообще не представляю, как все сложится. Я очень люблю Воронеж, я здесь вырос, да и творческий мой путь начался тут же. Москва, блин, какая-то неродная, но я думаю, мне придется когда-нибудь переехать. Тем более, сейчас я планирую запустить два шоу на ютубе, и не буду же я снимать их в Воронеже, - делится со мной импровизатор, лопая кнопку на сигарете. Задумчиво слушаю его идеи, немного удивляясь тому, как сходятся наши мысли. – Мы, кстати, пришли. Замерев на месте, я оглядываю открывшийся передо мной пейзаж, не сдерживая восхищенного вздоха. Антон привел меня к пруду в каком-то парке, откуда открывался отличный вид на Благовещенский Кафедральный собор, чьи купола красиво блестели в свете солнца. Дорожка парка была усыпана золотыми и красными листьями, создавая образ той самой Пушкинской осени, которую очень редко можно было увидеть в наших краях. Обычно с эти временем года ассоциировались затяжные дожди, слякоть и отвратительная грязь, но сейчас мое мнение слегка изменилось. Даже вода в пруду была кристально чистой, а на поверхности можно было увидеть даже несколько уточек. - Очень красиво, - выдыхаю я, откидывая прядь волос, настойчиво лезущую в глаза. Даже воздух здесь кажется значительно чище, чем в той же Москве. Антон согласно кивает, выкидывая сигарету в урну. - Раньше я очень любил приходить сюда, - признается Шастун, когда мы двигаемся вперед по узкой дорожке, поделенной с одной стороны для пешеходов, а с другой, для велосипедистов. Поскольку погода сегодня выдалась хорошей, людей здесь было довольно много. Но это не мешало мне наслаждаться природой. – Кстати здесь я и познакомился с Ирой. Я удивленно киваю, совершенно не зная, что можно на это ответить. Мне казалось, что страница Кузнецовой уже давно пройдена в истории жизни импровизатора, но судя по всему, так казалось только мне одной. Молчание затягивается, просто потому, что последняя фраза парня буквально сбила меня с толку. Осознав это, Шастун быстро реабилитируется, спрашивая меня о моих собственных планах на жизнь. Сначала отвечаю нерешительно, но потом понимаю, что не хочу скрывать от него правду и озвучиваю все как есть, внутренне боясь тех же слов, которые мне когда-то кинул Никита Волков. - Если честно, я тоже хочу развить свой блог и сделать свое собственное шоу на ютубе, если не на телеканале. Собственно поэтому мой бывший меня бросил, сравнив мои амбиции с мусором. Горько хмыкнув, не сразу замечаю, что Шастун остановился. Обернувшись, кидаю на него не понимающий взгляд. Его выражение лица стало нетипично серьезным, это выдавали мимические морщинки в уголках зеленых глаз, с которых он все же снял темные очки. Внимательно разглядываю черты лица молодого человека, замечая, что рассеченная губа все еще немного кровоточила. Антон делает то же самое, пока его длинные пальцы, украшенные кольцами, не подхватывают мою прядь, мягко заправляя ее обратно за ушко. - Твой бывший – просто придурок, - хрипло произносит актер, наклоняясь чуть ближе ко мне. Неосознанно перевожу взгляд на его губы, зачем-то подумав, что было бы интересно узнать, какие они на вкус. Не сомневаюсь, что Антон чувствует это притяжение, наэлектризовавшее воздух между нами. Об этом говорит его учащенное дыхание. Мое сердце, кажется, готово выпасть из груди, ожидая, когда губы Шастуна все же соприкоснуться с моими. Я прикрываю глаза, чувствуя ток по всему телу, и едва теплая рука парня касается моей щеки, я шумно выдыхаю. Черт возьми, что с тобой происходит, Вишневская? - Извините, а можно попросить у вас автограф? Волшебство момента разбивается в пух и прав, когда я слышу подростковый женский голос, и едва сдерживаю стон разочарования, когда Антон отстраняется от меня. Делаю глубокий вдох, стараясь стереть со своего лица недовольство. О чем ты вообще думала, идиотка? Ты же не хотела выходить с ним за рамки дружеских отношений, а сама сейчас чуть ему на шею не полезла. Господи, самое отвратительное, что мне все равно хотелось узнать вкус его губ, потому что, кажется, Шастун начинал мне нравиться, и совсем не как друг. - Конечно, - слабо улыбаясь, соглашается Антон, расписываясь в бумажке, поданной школьницей. Та расплывается в широченной улыбке, бесконечно благодаря комика, пока я пытаюсь найти интересную точку, на которую можно отвлечься, только бы не смотреть на импровизатора. В корне не представляю, как после такого вообще смотреть в глаза Антону, но оказывается, что Шастун и без меня нашел, чем себя увлечь. Едва я замечаю, что его взгляд устремлен куда-то за поклонницу, не могу отказать себе в удовлетворении любопытства и перевожу взгляд в ту же сторону, натыкаясь глазами на блондинку, которая держит в руках фотоаппарат и так же не мигая смотрит на Антона. То, что этой девушкой является Ирина Кузнецова, я понимаю сразу, ни секунды не раздумывания. Именно такой я ее себе и представляла. Красивой, высокой, живой. Поджав губы, перевожу глаза обратно на Антона, но его взгляд ничего не выражает. Впервые чувствую себя такой лишней. И абсолютно не знаю, как нужно себя вести.***
Оказывается, если долго смотреть в одну точку, можно найти много изъянов даже в ровной стене. Мои мысли сейчас находились очень далеко от гримерной очередного концертного зала. Их было так много, что разобрать что-либо я не могла. Единственное, что я сейчас чувствовала, это касания маленьких ручек, которые играли с моими волосами. Маленькая Савина сидела у меня на коленях, беспечно болтая о том, что папа подарил ей целый дом для многочисленных барби. Дима пригласил сегодня на концерт свою жену Катю и маленькую дочку, но Савине надоело сидеть в зрительном зале, поэтому Катя привела ее сюда, чтобы ребенок мог побегать. Стоило мне только угостить девочку шоколадкой, как она сразу увидела во мне друга, и даже появление отца ее не отвлекло малышку от игры с моими волосами. Стоило только концерту закончиться, Антон сразу же схватил куртку и вылетел со стороны черного входа, не позволив никому даже слова сказать. Никого из ребят это не задело, но вот мои мысли теперь всерьез крутились только вокруг его сегодняшней встречи с бывшей девушкой. Стоило нам уйти из парка, он перестал быть собой. Каждое движение, каждый вздох был пропитан нервозностью, которая в последствие перекинулась и на меня. - Зайка, поехали домой, - обращается к Савине мама, на что малышка забавно дует губки, качая головой из стороны в сторону. Но едва Дима забирает девочку к себе на руки и начинает щекотать, та начинает заливисто смеяться, наполняя этим звуком все помещение. Я прихожу в себя, тряхнув головой, и к счастью, успеваю попрощаться с Позовыми. Напоследок обняв Савину, которая настойчиво не хотела меня отпускать, я поднимаюсь с насиженного места и начинаю активно собирать вещи, чтобы как можно быстрее добраться до своего гостиничного номера. Если утром мое настроение было на высоте, то сейчас оно упало ниже отметки Марианской впадины. Казалось бы, их отношение далеко не мое дело, но что-то меня волновало в этом всем. Видеть Кузнецову было так же неприятно, как летать на самолете. Я не знаю, от чего мне было противно. То ли от того, как она поступила с парнем, то ли от того, что одним своим появлением она снова возродила в парне старые чувства, не знаю. - Вишня, мы едем? – голос Матвиенко вторгается в затворки моего сознания. Кажется, я снова слишком глубоко погрузилась в свои мысли, несколько минут простояв в одной позе. Киваю, обращая внимание на то, что я осталась в помещении абсолютно одна. Выхожу на улицу, и чувствую вечернюю прохладу сквозь не застегнутое пальто. Когда я сажусь на заднее сидение микроавтобуса, на меня почти никто не обращает внимания. Арсений увлекся просмотром фотографий на Лерином фотоаппарате, сама девушка с придыханием следила за действиями импровизатора, слегка улыбаясь. Они сидят очень близко друг к другу, и в один момент рука мужчины ложится на коленку брюнетки, отчего та едва заметно вздрагивает. Отвожу глаза, не желая еще больше смущать подругу. Матвиенко ведет прямой эфир, общаясь с поклонниками и, несмотря на то, что еду я не одна, чувство одиночество заполняет меня с головой. Время дороги длится для меня будто целую бесконечность. Единственное, чего мне сейчас хочется, это уткнуться лицом в подушку и просто забыться в глубоком сне. Я не хочу больше мучить свой мозг изнурительными мыслями, поэтому, как только прощаюсь с актерами, бегом отправляюсь в свой номер. Переодевшись в домашнюю одежду, состоящую из укороченной бежевой футболки и шорт, стягиваю волосы в тугой хвост, и только собираюсь лечь на кровать, как в дверь раздается скромный стук, выдавая за ним мою подругу. - Пустишь? – улыбается Ермолаева, останавливаясь на пороге, ожидая разрешения. Киваю головой, пропуская девушку внутрь. Пока закрываю дверь, та присаживается на край двуспальной кровати, подгибая под себя ноги, принимая позу лотоса. – У нас не было времени с тобой поболтать, но ты сегодня очень грустная. Почему? Голубые глаза девушки выдают ее искренние переживания на мой счет. Я присаживаюсь напротив нее, думая, стоит ли рассказывать ей правду. Делиться своими проблемами – равно признать свою слабость. Но я понимаю, что если еще немного продержу эти мысли в себе, просто сломаюсь, как тоненькая ветка сирени. И я рассказываю. В красках, с эмоциями все, что накопила за долгое время. Рассказываю про Лешу, про Иру, про Антона, не утаивая не единой детали. - Я понимаю, что мы с Антоном просто друзья, и я не хочу рушить эту хрупкую дружбу. - Крис, ты можешь обманывать кого угодно, но только себе не лги. Для тебя это уже давно не просто дружба. Тебя тянет к нему, признай это, - она просто озвучивает мои мысли вслух, но я боюсь себе в этом признаться. Боюсь снова привязаться к человеку и снова его потерять. Качаю головой, рассматривая кончики своих ногтей. Все не так просто. - Он все еще любит Иру, поэтому какая разница, что я чувствую? – до боли закусываю нижнюю губу, которая тут же начинает немного кровоточить. Хмыкнув, краем пальца стираю кровь, не решаясь поднять взгляда на подругу. Ее рука неожиданно ложится поверх моей, ободрительно сжимая. Слабо улыбаюсь девушке, но эта улыбка просто фальшивая. – Ни мне, ни ему не нужны отношения, мы и так достаточно настрадались. - Кристина, не позволяй призракам прошлых отношений вставать между вами. Вас же неспроста протянуло друг к другу, так почему бы не дать воли своим чувствам? Слова Леры – бальзам на душу. Она говорит, как по-настоящему творческий человек, поэтому вместо того, чтобы сказать ей слова благодарности, я просто обнимаю подругу, чувствуя, что это то, что мне надо было. Конечно, проблема не решилась сама собой, но мне все же стало немногим легче. Когда брюнетка поднимается с места, собираясь отправиться к себе в комнату, я вдруг понимаю, что совершенно забыла спросить, как у нее дела, поэтому окликиваю девушку, когда та уже стоит в дверях. - Лер, а что у вас с Арсом? Девушка скованно улыбается и, опустив глаза в пол, обещает рассказать все завтра, закрывая за собой дверь. Хмыкнув, раскидываюсь звездочкой на мягкой кровати, еще раз обдумывая слова подруги. Я так привыкла усложнять свою жизнь, абсолютно забыв значение слова «просто». Мне казалось, что ничего не должно подноситься на блюдечке с голубой каемочкой. Всю жизнь родители доказывали, что каждую вещь нужно заслужить. Потом и кровью, но своими силами. Иначе все было бессмысленным. Но именно поэтому я страдала от такого количества пустых страхов, именно поэтому убивалась и сейчас. Я надеюсь, что у меня получится отпустить ситуацию. В конце концов, каким-то образом Антон стал мне близким другом, значит, кому-то это было надо. Что-то было решено наперед за нас самих, и мы не в силах на это повлиять. Но один факт я приняла, сдаваясь на поражение. Антон Шастун стал для меня кем-то большим, чем просто друг. В дверь номера снова раздается стук. Я поднимаюсь с кровати, чувствуя босыми ногами, как ковролин немного холодит ноги. Стук раздается снова, и он не такой мягкий, какой давался Ермолаевой. Нахмурившись, думаю над тем, чтобы бросить эту затею, но любопытство пересиливает, поэтому я открываю дверь, сама не веря тому, что мое видение – не галлюцинация. Потому что я вижу пьяного в дрова Антона, который едва держится на ногах, и если бы не косяк, то парень давно бы свалися на пол. Он выглядит ужасно: его волосы разметались в разные стороны, одежда была помята, и от него за версту пахло крепким алкоголем. Странно, что охрана не остановила его еще на первом этаже. - Кристи-и-ина, - улыбается Антон, и мне кажется, что он немного переигрывает. А значит, импровизатор не настолько пьян, чтобы упасть прямо здесь. Но проверять мне не хочется. - Какого черта ты так напился? – но Антон игнорирует мой вопрос, входя внутрь номера. Он снимает свою куртку, но его немного пошатывает, поэтому мне приходится закинуть его тяжелую руку на свое плечо. Приходится пойти на крайние меры, к которым я прибегала каждый раз, когда Леша напивался в стельку со своими друзьями. Хотя это оказывается очень трудным, потому что мало того, что Антон выше меня на голову, так он еще и тяжелее раз в десять. Кое-как заталкиваю его в душевую, и, включив холодную воду, направляю шланг с водой на актера, но он начинает недовольно отмахиваться, поэтому мне приходится самой залезть туда, из-за чего одежда в несколько секунд становится мокрой, начиная липнуть к телу. Уже через пару минут начинают стучать от холода, но я вижу, как затуманенные глаза Антона приобретают ясность. - Ты серьезно? – спрашивает он, морщась от потока холодной воды в лицо. Речь стала членораздельной, поэтому все же перекрываю кран, убирая шланг куда-то в сторону, но едва снова перевожу взгляд на Шастуна, застываю на месте, не рискуя пошевелиться. Одежда парня тоже вымокла насквозь, но его, кажется, это не волновало. Его зеленые глаза сейчас пристально разглядывали мое лицо, задерживаясь на губах, и клянусь, я чувствовала жар его тела. Проходит буквально секунда, как такие желанные губы накрывают мои, утягивая в поцелуй. Руки Антона, сейчас лишенные браслетов, окольцовываю мою талию, но я не противлюсь, устраивая свои на его плечах, притягивая ближе к себе. Его язык творит что-то невероятное в моем рту. Я чувствую привкус Алкоголя вперемешку с табаком, и, черт возьми, это сносит мне крышу. Его мокрая щетина приятно колит кожу, вызывая какие-то невероятные эмоции. Я не чувствую ни мокрой одежды, ни пронизывающего холода. Только горячая плоть Антона, и какая-то нереальная химия в воздухе. Разум остервенело кричит, что стоит это прекратить, что нам нельзя просто взять и переспать. Хотя бы потому, что оба завтра будем жалеть. Но все летит к чертям собачьим, когда его губы находят венку на моей шее. Мою самую чувствительную точку во всем теле. - Антон, - дыхание сбивается, и изо рта вырывается стон. Черт возьми, мне никогда не было настолько приятно. Страсть заполняет наши глаза, лишая последних отголосков разума, которые я все же стараюсь удержать. – Остановись. Ты же пьян. - Похуй, - рычит импровизатор, лишая меня футболки. Его губы снова находят мои, и когда его язык ласково проходится по небу, я зарываюсь руками в его мягкие волосы, немного оттягивая их назад. Никогда, черт возьми, я никогда не испытывала таких бурных эмоций с кем-либо. Шастун ломает меня, но мне нравится чувствовать что-то новое, потому что это безумно приятно. Вишневская, не будь дурой, остановись! - Ты очень красивая. Снова целует, и я говорю здравому смыслу «до свидания!» Плюнув на все приличия, доводы, чертовы предрассудки, я стягиваю с него черную футболку, выбрасывая ее куда-то в сторону. Я слишком хочу этого парня. Отвечая на поцелуй, прижимаясь как можно ближе к Антону, боясь, что он растворится. Не разрывая наших губ, парень подхватывает меня под бедра, заставляя ногами обхватить его торс. Чувствую его эрекцию, заводясь еще больше. Он выходит из ванной, переступая ногами через брошенные клочки одежды, и относит меня в спальню, укладывая на кровать. Я издаю разочарованный стон, едва он отрывается от меня. Целоваться с ним так же приятно, как пить шампанское, и с каждым разом хочется больше. Я бы всю жизнь провела так – чувствуя на губах горячее дыхание, зарываясь в золотистые волосы этого парня, который был мне небезразличен. Не осталось никаких рамок, только я и Антон, а еще животное желание между нами, которое огнем распаляет меня изнутри, заставляя раз за разом кричать от наслаждения всю ночь напролет.