Запах вишни

      Откидываю в сторону свое пальто, садясь на полу в позу лотоса. Вокруг перевернуто все, что находится в комнате, одеяло валяется на полу. Уверена, что и я выгляжу не менее взъерошено, чем маленькая светлая комната. Плечи расстроенно опускаются, когда  я осознаю, что потеряла свой мобильный вчера вечером. Не понимаю, где были мои мозги, если обычно я никогда не выпускаю такой важный для жизни инструмент. Провожу по спутанным, от сна, волосам, неловко оглядывая устроенный беспорядок. Порядок всегда был моей сильной стороной, потому что каждая вещь, валявшаяся на полу, могла вызвать у меня состояние полной агрессии, поэтому от одного взгляда на эту ужасную картину, меня чуть ли не хватил приступ паники. Понятия не имею, сколько сейчас времени, какое в принципе время суток, потому что определить его за завесой темных штор просто невозможно, и в этой пространственной бездне у меня начинает кружиться голова.       Быстро застилаю постель, придавая ей божеский вид, после чего  собираю с пола разбросанные вещи, впервые радуясь, что их так мало. Потом собираю выпотрошенную сумку, в отдельную кучку скидывая многочисленные фантики от энергетических батончиков. Уместив мусор на ладошке, выкидываю его в урну и наконец покидаю комнату, оставив ее в относительном порядке. Часы на кухне показывают десять утра, и мое внутреннее волнение о том, что я проспала половину дня вместо того, чтобы заняться чем-то полезным, отступает на задний план. Остается только найти мобильный, что я вписываю в свой мысленный список планов на сегодня. Обычно все мои дела структурировались в заметках моего айфона, потому что так было удобнее, но теперь я понимаю ценность бумажных планеров, которые обычно заканчивались у меня очень быстро. Поставив греться чайник, я организую на нас с подругой легкий завтрак, который состоит из жаренных тостов, слегка подсоленного авокадо и яйца-пашот. Потом завариваю себе крепкий итальянский кофе, добавив в него ложку тростникового сахара, и черный чай с чабрецом, который так любит Ермолаева. Оставив завтрак на столе, убегаю в комнату за листком бумаги и карандашом, чтобы расписать свой сегодняшний день поминутно. Вернувшись, сажусь на стул, подгибая под себя левую ногу. Кажется, сегодня я планировала заехать на старую квартиру, чтобы забрать свои оставшиеся вещи, потому что на полтора месяца мне предстояло покинуть в Москву, а тот мизерный набор, который я забрала с собой, когда уходила, явно к такому событию не подходил. Желания видеть Волкова не было, поэтому в своем подсознании  я надеялась, что он окажется сегодня на смене, у матери, где угодно, только не дома.       - Доброе утро, - от мыслей меня отвлекает звонкий голос Леры, которая присаживается напротив. Ее руки испачканы в масляной краске, свидетельствуя о том,  что она недавно отложила кисть. Но покрасневшие глаза, на которых маленькими комочками осела тушь, говорят о том, что спала девушка не очень хорошо.       - Кхм, доброе… Что-то случилось?       - Все в порядке, просто бессонница, - брюнетка зевает, будто в подтверждение своих слов и благодарит меня за завтрак. На ее голове такой же бардак, как и у меня, только если я выгляжу так, будто беспробудно пила три дня, то Ермолаева выглядит слишком мило, словно заспанный котенок с легкой россыпью веснушек на девичьем лице.       - Лер, прости, что вчера так получилось. Просто настроения тусоваться не было, поэтому мы с Антоном уехали пораньше. Я бы вообще не стала тебя дергать, но Арсений в буквальном смысле настоял, чтобы я пригласила и тебя.       Эмоции на лице художницы сменяются очень быстро. Руки, держащие чашку с чаем начинают подрагивать, из-за чего несколько капель проливаются на стол из белого стекла. Прикусываю губу, чтобы не улыбнуться. Насколько я знаю, в ее жизни была история большой, но не крепкой любви, которую принято называть крышесносной. Потом ее молодому человеку предложили уехать по обмену в Америку, и после года напряженных отношений на расстоянии, они очень некрасиво расстались. После Ильи я не помню, чтобы в ее жизни были какие-то отношения, потому что девушка закрылась от противоположного пола, хотя поклонников у нее было больше, чем населения в Томске. Мне искренне хотелось, чтобы эту неприступную стену кто-нибудь разрушил, и Арсений Попов казался идеальной, для этого, кандидатурой.       - Лучше бы он свою девушку пригласил, - недовольно выдает Ермолаева, заставляя мои брови сдвинуться на переносице. Но я даже не успеваю спросить у нее, с чего она вообще взяла, что у Попова есть девушка, потому что наш диалог прерывает звонок мобильного девушки. – Крис, это ты мне звонишь?       Она указывает пальцем на экран, где светится наша с ней фотография на фоне Эрмитажа, и позволяет взять сотовый из ее рук, чтобы ответить на звонок.       - Да?       - Кристина? – на том конце слышу прокуренный, но все равно звонкий голос Антона. Понимаю, что, скорее всего, выронила сотовый в его машине, на обратном пути из кофейни, когда выбиралась из авто Шастуна.  Траты на новый телефон не вписывались в мои финансы, поэтому такая мелочь немного подняла мне настроение. – Надеюсь, что не разбудил твою подругу. Ты забыла свой сотовый у меня, и я подумал, что стоит тебе его вернуть.       - Ты не представляешь, как я рада, что он у тебя, - выдыхаю я, только потом понимая, как двусмысленно это звучало. Неловко прикусив губу, поднимаясь со своего стула, чтобы Лера не видела, как мои щеки приобрели румяный оттенок, и выхожу в коридор, делая по нему размеренные шаги. – Я просто очень боялась, что потеряла его где-нибудь в клубе. Если ты сейчас дома, я могу подъехать, чтобы его забрать?       Прислоняю голову к расписанной в фиолетовых оттенках стене, чувствуя, как бетон холодит кожу, заставляя ее покрыться мелкими мурашками. Я почему-то чувствую некую неловкость в этом разговоре. Наверное потому, что еще не смирилась с мыслью о том, что мы с Антоном можем нормально разговаривать, не цепляясь друг к другу по поводу и без.       - Я сам заеду, - он объясняет это тем, что сейчас находится в центре, мотаясь по своим делам, поэтому ему было бы удобнее заехать самому. Условившись, что Шастун подъедет примерно часа через полтора, я кладу трубку, возвращаясь обратно на кухню, вручая мобильный своей подруге. Одной проблемой меньше. Я делаю пометку на своем листочке, что сначала нужно забрать свой телефон, потом, чтобы не терять времени, сразу заехать за вещами и не забыть зарегистрировать себя и ребят на завтрашний рейс на сайте авиакомпании. Подчеркнув последнее действие жирной линией своего карандаша, снова возвращаюсь к Ермолаевой, задумчиво допивающей свой чай, прикусывая кончик грифа.       - Так с чего ты взяла, что у Арсения есть девушка?       - Он сам мне сказал, - я скептично выгибаю бровь, смотря на нахмурившуюся брюнетку. Ее глаза смотрят куда-то сквозь меня, выдавая какую-то напряженность в скомканных действиях. Не могу сказать, что за такое короткое время я успела хорошо изучить Арсения, точно нет. Но никто из ребят ни разу не заикнулся о том, что у брюнета была девушка. Сомневаюсь, что ему удалось спрятать ее от актеров, с которыми он проводит бок о бок столько времени. Поэтому заявление девушки кажется мне странным.       - Ты уверена?       - Крис, не надо. Личная жизнь Арсения Попова никак меня не касается, и я больше не хочу о нем говорить, правда. Все в порядке.       Я соглашаюсь, зная, что подругу вряд ли удастся переубедить. И делаю вид, что не видела холст с изображением Попова в ее комнате, потому что это далеко не мое дело. Но дрогнувший голос свидетельствует о том, что сказанное ею – ложь. Девушка уходит к себе в комнату, еще раз поблагодарив за завтрак, я же сначала мою посуду, потом бегу  в душ, чтобы быстрее привести себя в порядок. Холодная вода приводит рассудок в порядок, настраивая меня на рабочий лад. Глаза все еще выглядят заспанными, поэтому мне приходится налепить патчи, чтобы не напугать Шастуна своими мешками. Краситься мне совсем не хотелось, поэтому единственное, что я сделала – это пару раз провела по густым бровям специальным гелем.              Когда времени остается совсем немного, понимаю, что совершенно не знаю, что надеть, потому что посмотреть погоду не предстает возможным. К окну я подходить не рискну, поэтому полагаюсь на свою интуицию и натягиваю любимые черные джинсы, черную худи и белую ветровку, которую мне все же удалось отстирать от кофейного пятна. В маленький рюкзак скидываю карту тройку, расческу и перчатки. Потом делаю невысокий пучок из маленькой прядки волос, оставляя оставшиеся волосы распущенными и натянув черные кроссовки, выхожу на улицу, где небо заволокло темными грозовыми облаками. Антон уже стоит внизу, снова держа в руках сигарету. Я никогда не жаловала курильщиков, но почему-то вид курящего Шастуна меня нисколько не раздражал. Хотя очевидно, что в день он принимал слишком большую дозу никотина, но я не знала, как донести ему эту мысль. Однако это дело меня никоим образом не касалось.       - Привет, - Антон тушит сигаретный бычок об асфальт и обнимает меня, вызвав на лице моем легкую улыбку. Как бы то ни было, приятно ощущать, что благодаря одному твоему правильному действию ты находишь себе нового друга. Антон пахнет сигаретами и крепким кофе, а еще мужским одеколоном и каким-то спокойствием. Когда я все же отрываюсь от теплой мужской груди, чувствую, что на улице слишком холодно, чтобы просто так стоять. Импровизатор протягивает мне мобильный, на котором даже не села зарядка, вкладывая своей теплой рукой в мою, извечно ледяную, из-за вегетососудистой дистонии.       - Спасибо большое, - я прячу телефон и руки в кармане ветровки, неловко переминаясь с ноги на ногу. – Ты как?       - Лучше всех, - с сарказмом хмыкает импровизатор, застегивая дутую куртку от ветра. Сегодня парень тоже одет во все черное, и только его массивные кроссовки сочетали в себе сразу несколько цветов. – Ты куда-то собираешься? Я на самом деле ожидал тебя увидеть в домашних трениках, растрепанную или что-то в этом роде.       - Странные у тебя фантазии, - парень прыскает, заставляя меня усмехнуться. Не говорить же ему, что у меня обессивно-компульсивное расстройство, которое никогда не позволяет мне выглядеть неидеально. Даже вынести мусор я не могу в домашней одежде, потому что параноидальные мысли начинают сжирать меня с головой. – Да, мне нужно забрать вещи со старой квартиры. Решила не откладывать это на вечер, чтобы еще успеть сумку собрать.        - Давай я подвезу?       - Не нужно, мне неудобно тебя напрягать. Тем более, ты и так приехал сюда из-за моего телефона, - отказываюсь я, считая, что не имею никакого права эксплуатировать водительские способности Шастуна. Внутренний голос твердит, что из-за меня парню пришлось проделать на машине пару лишних километров, отчего я чувствую себя немного виноватой.       - Крис, если бы мне было неудобно, я бы не предлагал.       Не нахожу, что ответить ему на такой исчерпывающий ответ, поэтому соглашаюсь и сажусь на переднее сидение, пристегиваясь ремнем безопасности. Шастун садится рядом, заводя мотор, после чего выезжает со двора в сторону главной дороги. Моя старая квартирка находится довольно далеко от микрорайона, где проживает Ермолаева, и изначально мне казалось, что с Шастуном мы не сможем найти общую тему для разговора, потому что слишком много обсудили вчера, но диалог заходится сам собой. Антон рассказывает мне о том, что ждет меня в период их гастролей и какие-то факты, которые  стоит знать о некоторых городах, где обычно возникают проблемы. Я узнаю, что когда дело доходит до концертов в Санкт-Петербурге или Воронеже, не все ребята останавливаются в гостинице. Дима ночует дома с женой и дочерью, Антон на своей собственной квартире или у родителей.       - А еще, как только садится самолет в любом городе, первый вопрос от Арса и Сереги это «где здесь шоу-рум?»       - Серьезно? – я заливисто смеюсь, пока Антон улыбаясь, кивает. Если от Попова такого вполне можно было ожидать, то Матвиенко меня весомо удивил. Тугой узел, что свернулся в животе в тот момент, когда пейзаж сменился на знакомые дома, немного ослабился, благодаря отвлекающим разговорам Антона. Сейчас воцаряется тишина, которая не кажется напряженной. Молчать с импровизатором так же легко, как и разговаривать. Ощущение, будто мы знакомы уже много лет, ибо такой легкости я не давно не испытывала ни с одним своим знакомым человеком. Все импровизаторы были располагающими к себе, и мне казалось это подарком судьбы – оказаться в таком душевном коллективе.       Едва машина плавно останавливается возле такого знакомого подъезда, я набираю в легкие больше воздуха, хотя по сути, я не чувствую особого волнения. Мне просто не хочется пересекаться с Никитой, вступая с ним  в очередную перепалку. А зная характер кареглазого, он явно постарается вывести меня на эмоции.       - Помочь?       - Я справлюсь, спасибо тебе большое, -  выбираюсь из автомобиля Антона, закрывая за собой дверцу. Выудив из рюкзака связку ключей, попадаю в подъезд и поднимаюсь  пешком на четвертый этаж.  Несколько раз провернув самый длинный из ключей, попадаю в квартиру, чувствуя до боли знаковый запах лавандового ароматизатора. Сперва мне кажется, что в квартире никого нет, но это ощущение распадается по мелким крупицам, едва из ванной выходит длинноногая девушка, в моем шелковом халате. Мои брови сходятся на переносице от отвращения в то время, как рыжеволосая не стесняясь надменно меня разглядывает.       Наше немое молчание прерывает сам виновник идиотской ситуации, появляясь из спальни в одних боксерах. Мой ожесточенный взгляд врезается в брюнета, но тому, кажется, весело. На его губах расплывается довольная ухмылка, отчего мои руки сжимаются в кулаки. Хотелось бы сказать, что не могу поверить в то, что он мог так со мной поступить, но я не глупа, чтобы так обманывать себя. Мне не больно, но слишком противно. Даже ни сколько от отвратительности происходящего, сколько от себя самой. Столько времени находиться с человеком, при этом не понять, что он из себя представляет – верх женской глупости.       - Крис, не ожидал, что ты вернешься, - он игриво ухмыляется, пока я недовольно поджимаю губы, мысленно считая до десяти. Только чертова методика не помогает, потому что чем дольше говорит Волков, тем больше мне хочется его ударить.       - Что твоя кукла делает в моем халате? – стараюсь сохранить максимально спокойный тон, на что рыжая строит недовольную мордашку, яро взмахивая руками.       - За словами следи, овца.       - Ну, дамы, не ссорьтесь. Меня хватит на всех, - он открывает дверь в ванную, после чего останавливается и продолжает, обольстительно улыбаясь. – Кто хочет, присоединяйтесь.       Дверь за кареглазым закрывается, пока я раздраженно прикрываю глаза, губами проговаривая слово «идиот». Меня начинает трясти, но стараюсь подавить в себе слепую злость. Успокойся, Вишневская, тебе просто надо собрать вещи и уйти. Но если эта девушка будет стоять у меня над душой, я боюсь не сдержаться и наделать кучу глупостей. Решаю даже не снимать обуви, прохожу в квартиру, толкнув плечом силиконовую барби, под ее негромкое «эй». В спальне царит отвратительный бардак, отчего в мою голову словно молоток врезается. Впившись ногтями в ладонь, стараюсь как можно спешнее сложить вещи в чемодан, но быстро не получается потому что я не могу себе позволить их запихать как попало. Помимо вещей складываю пару томиков любимых книг, но с трясущимися руками они буквально валятся из рук. Слышу, как в комнату заходит кто-то еще, и по легкому девичьему покашливанию, понимаю, кто. Девушка демонстративно садится на кровать, закидывая ногу на ногу, но я игнорирую ее, упаковывая остатки косметики и еще пару мелочей.       - Прости, халат не могу сейчас отдать, заходи как-нибудь еще, - высокомерно произносит рыжеволосая, видимо думая, что она сказала нечто действительно смешное. Не обращаю внимания на ее детские подколки, поворачивая замок большого чемодана.       - Оставь себе на память. Мало ли какие у тебя болезни.       Я хмыкаю, пока девушка театрально задыхается от возмущения. Поднимаю свой чемодан, ставя его на колесики,  хотя дается мне это с трудом, потому что я не рассчитала, что оставила тут настолько много, что руки с трудом могли удержать такой большой вес.       - Правильно, что Ник выгнал тебя, с таким серьезным характером тебе в жизни не найти себе нормального парня.       - Именно поэтому я и встречалась с Волковым, глупая. Нормальные отношения, это не к нему, - колкость дается мне с легкостью, но внутри бушует пожар. Она даже не представляет, что задела самое больное место, которое огнем разливалось по моим внутренностям. Ведь на самом деле не каждый человек сможет выдерживать человека с такими тараканами в голове. Мои претензии на чистоту с трудом терпели даже родители, но они понимали, откуда идут эти проблемы, однако молодые люди понимать не хотели. Внутренний голос твердил изо дня в день, что я ненормальная, что жить с такой, как я – наказание для любого человека. Карьерные амбиции обычно перебивали потаенные страхи, но иногда паранойя хватала своими ледяными руками меня за горло, заставляя ночами терпеть длительные истерики на ровном месте. И сказав это, девушка заставила всю меня затрястись от смешанных чувств. Какая-то часть меня упорно доказывала, что слова пустышки не должны иметь для меня никакого значения, но вторая часть издевательски шипела о том, что она права. Ведь даже такой инфантильный человек, как Волков отказался от меня в два счета.       Пелена перед глазами застилает обзор, заставляя меня покидать подъезд на основе мышечной памяти. В таком состоянии я даже не обращаю внимания на тяжесть чемодана, отдавливающего руку, стараясь выйти на свежий воздух как можно быстрее. Едва оказываюсь на улице, делаю несколько глубоких вдохов кислорода, отчего картинка становится немного более четкой. Вижу смутно знакомый автомобиль, сомневаясь в том, что это не галлюцинация. Мне казалось, что Антон уедет сразу, как только высадит меня здесь, но едва вижу высокий силуэт, понимаю, что это он.       - Крис, ты в порядке? – я качаю головой, без возможности выдавить хоть одно слово нормально. Изо рта вылетает что-то более похожее на всхлипы, которые я тут же пытаюсь подавить. Показаться такой жалкой на глазах другого человека, тем более коллеги по цеху, было для меня наказанием. Самое отвратительное, что я сама была в этом виновата, потому что перестала пить таблетки, прописанные врачами еще после того, как погиб мой брат. Неожиданно чувствую, как сильные мужские руки опускаются мне на плечи, пригвождая к одному месту. – Кристина, посмотри на меня.       Приказной тон парня заставляет поднять взгляд в его зеленые глаза, в которых я вижу полную серьезность. Я неосознанно задерживаю дыхание, пока сквозь пелену в ушах до меня не доходит то, о чем говорит Антон, и едва я выдыхаю, мир становится на свои места. Тело расслабляется, и только сейчас понимаю, что я успела замерзнуть за то время, что стою на улице. Светловолосый смотрит на меня с ноткой волнения, и я, в каком-то эмоциональном порыве крепко его обнимаю, снова чувствуя запах, который за два дня стал мне каким-то родным.

Повествование: Лера

Две недели спустя.

      Проводив в окне взглядом автомобиль, на котором скрывается подруга, отдергиваю штору и наливаю в свою любимую чашку апельсиновый сок, заедая его оставшимся кусочком шоколадки. Тишина кажется непривычной, а одиночество каким-то неуютным. Жить под одной крышей с подругой оказалось не так плохо. Она даже навела тут порядок, до которого обычно у меня не доходили руки. Включив любимую песню в своих наушниках, я натягиваю свои любимые носки с изображением героев смешариков, теплую кофту, и, открыв окно в комнате нараспашку, я присаживаюсь на табуретку напротив холста с картиной, над которой сейчас работаю. Вооружившись кистью и красками, оценивающе пробегаюсь по двум силуэтам, которые должны были превратиться в лица молодой пары на фоне звездного неба. Молодой человек, по имени Матвей, заказ у меня эту работу на день рождения своей девушки – Марии, попросив реализовать маслом их совместную фотографию в виде огромной картины. Пара казалась мне необычайно гармоничной, несмотря на то, что в жизни я не видела их еще ни разу вместе. Но рисовать такое было для меня лишь в удовольствие. Редко можно встретить настолько гармоничное сочетание мужчины и женщины. Хотя, признаться честно, мои мечты всегда вертелись в поиске таких отношений. Мне всегда хотелось чувствовать рядом опору и поддержку, чувствовать себя надежно защищенной, в объятиях любимого человека. Я любила фильмы про любовь, и мне искренне хотелось верить, что все изображенное на экране – чистая правда, и в жизни тоже есть место для настоящих чувств. Даже не смотря на печальный опыт в прошлом. Только по факту таких отношений я почти не встречала на людях. Почему-то в русском менталитете было заложено это с пеленок – искать сложности там, где их нет. Многие говорили, что я никогда не смогу выйти замуж, потому что по своей глупости жду принца, которого не существует, но разве брак самая главная цель отношений? Разве не важнее просто найти человека, который вместе с тобой будет бороться с твоими внутренними демонами, и любить твои странности, а не унижать тебя за них?       Песня в ушах сменяется на ту, слышать которую я не могу по причине болезненных воспоминаний. С первых аккордов она пробирает меня до мурашек, заставляя поежиться. Это не поддавалось объяснению – сам текст и смысл песни мне нравился, но каждый раз стоило только ей включиться, как внутренности сжимались в тугой узел, перекрывая доступ к кислороду. Даже в те моменты, когда ты уверен, что оставил все в прошлом. Так было с каждой песней, которую мне когда-либо присылал Илья. И пусть я уже давно не чувствую к нему ничего, кроме благодарности за ценный жизненный урок, но музыка до сих пор хранила переживания событий такой давности.       Переключив песню на более приятную, игнорирую до сих пор не прочитанный ряд сообщений от Арсения Попова. Читать мне их совершенно не хотелось, потому что я откровенно не понимала смысла поступков импровизатора. Но еще больше меня пугала собственная реакция на появление брюнета в моей жизни. Стоило мне только подумать в сторону Арсения, кожа покрывалась мелкими мурашками, а к щекам приливала краска. Эта тема была запрещена даже в моих мыслях, но иногда я все же мучилась в догадках, зачем он просил Кристину пригласить меня на тот вечер, если у него уже была девушка. Качнув головой, запрещаю себе думать о Попове, снова возвращаясь к своей работе, сдать которую нужно будет уже послезавтра. Но как только я вхожу во вкус, нанося мазки коричневой краской, меня отвлекает звонок телефона. Звонит Кристина, и я понимаю, что вероятнее всего, у нее что-то случилось, иначе бы она не стала звонить мне, как только покинула квартиру.       - Да?       - Лер, выручай, это срочно. Я перепутала свой паспорт с твоим, но у меня нет времени на поездку туда-обратно. Привези его, пожалуйста, во Внуково. Я заплачу за такси.       - Хорошо, скоро буду.       Вздохнув, отключаю звонок и откладываю тонкую кисть в сторону. Быстро натягиваю джинсы, какую-то кофту поверх черной майки и, распуская волосы из тугого хвоста, параллельно вызываю такси, указав, что поездка будет по платной дороге. Насколько я понимаю, до вылета рейса есть еще около полутора часов, поэтому искренне надеюсь, что успею приехать до того, как самолет улетит без подруги. Не успеваю стереть краску с некоторых участков кожи, но сейчас это кажется мне неважным. Убедившись, что на этот раз паспорт принадлежит именно Вишневской, я выбегаю на улицу, запрыгивая на заднее сидение такси.       Водитель без слов выезжает на скоростное шоссе, вдавливая до упора педаль газа, потому что я прошу его ехать как можно быстрее. За окном мелькают медленно желтеющие деревья на фоне багрово-красного заката, и такой пейзаж мне по душе. Просто в Петербурге осень всегда была серой и мрачной, она всегда наводила скуку, и о вдохновении речи идти не могло. Но смотря на такое обилие красок,  я стараюсь отложить в своем сознании каждый образ, каждое облако и запах мокрого асфальта в степи. Вообще, я не любила осень, мне по душе больше была поздняя весна, потому что люди весной менялись до неузнаваемости, становились более настоящими.       Время тянулось медленно из-за того, что я боялась не успеть, хотя на самом деле еще не прошло еще двадцати минут, а за спиной была уже половина пути. Написав подруге, что я подъезжаю,  узнаю, куда нужно подойти, и едва автомобиль тормозит у входа в аэропорт, я расплачиваюсь с водителем круглой суммой, ступая на улицу. Приходится простоять в очереди на вход, чтобы пройти досмотр, и вот я наконец оказываюсь внутри. В зданиях аэропорта я бывала редко, но почему-то мне всегда нравилась эта атмосфера. Я безумно любила летать, и какую-то часть жизни мечта стать бортпроводницей, но любовь к искусству победила перед такой тяжелой профессией. Но любить самолеты я не перестала.  Мне всегда казалось, что в аэропорту пахнет началом чего-то нового, какой-то новой жизни. Была какая-то романтика в бесконечной суете пассажиров, машинном голосе, сообщающем о прибытии или отправлении новых пассажиров, и в поцелуях встречающих или провожающих.  Наверное, аэропорты видели намного больше искренних слез и поцелуев, нежели другие заведения.       Глазами пробегаюсь по онлайн-таблоиду, выискивая нужные стойки регистрации, потом понимаю, что мне нужно в другой сектор, и стараясь быстрее перебирать ногами, набираю номер Вишневской, чтобы не ориентироваться на интуицию. Подругу нахожу напротив стойки номер 032, на мягких стульях в окружении целой кучи людей и их сумок. Рядом с Кристиной стоит Антон, его я запомнила по огромному количеству браслетов на руке и по многочисленным рассказам русоволосой о нем. Насколько я знаю, последние две недели они очень много времени проводили вместе, но девушка говорила, что они держали сугубо дружескую дистанцию, потому что ни ему, ни ей отношения были не нужны. Хотя смотрелись они достаточно гармонично. Чуть поодаль сидят Сергей и Дмитрий, хотя кто из них кто я все еще не смогла запомнить. Выдыхаю, когда не замечаю рядом с ними Арсения, потому что знаю, что если увижу его, то сразу растеряюсь, потеряв способность мыслить адекватно.       Заметив меня, подруга подходит ближе, но ее выражение лица так взволнованно, что я начинаю чувствовать нутром ее напряжение. Поздоровавшись, я протягиваю ей документ, и едва девушка проверяет в нем наличие своей фотографии, шумно выдыхает, натягивая на губы некое подобие улыбки.       - Прости, что из-за меня тебе пришлось ехать в такую даль, - вздыхает девушка, откидывая длинный хвост назад. – Спасибо.       - Все в порядке, - я стараюсь ей непринужденно улыбнуться, пока девушка залазит вглубь своей сумки, видимо, в поисках моего паспорта. Засмотревшись на ее действия, я не сразу замечаю, как за ее спиной появляется Арсений. Только его голос привлекает мое внимание, и едва я натыкаюсь на голубые глаза комика, что-то внутри меня переворачивается. Из рук выпадает только что переданная маленькая книжка, привлекая ко мне внимание сразу нескольких человек. Щеки покрываются румянцем, но еще больше я краснею, когда игривый взгляд брюнета обращается ко мне. – Черт.       Вишневская оборачивается назад, и едва она понимает, что к чему, понимающе качает головой, шепотом обращаясь ко мне.       - Поговори с ним.       И я даже ответить ей не успеваю, потому что она берет Антона и остальных ребят, и они подходят к стойке регистрации, вместе со всеми своими сумками. Попов убирает в карман свой сотовый, и подходит ко мне, но я опускаю в пол свои глаза, не рискуя смотреть в такие пронзительные голубые. Кончика носа касается приятный запах, присущий только импровизатору, но стараюсь не поддаваться искушению и взять себя в руки. Да, не стану отрицать, что Попов мне симпатичен как мужчина, но один его поступок поменял целую картину о нем. И быть на месте его девушки мне бы не хотелось.       - Привет, - улыбается он, и я тоже выдавливаю и себя скупой ответ.       - Угу.       Выражение его лица быстро меняется с улыбчивого на серьезное, заставляя меня прикусить небо изнутри от неловкости, которую я испытываю в этот момент.        - Ангел, скажи честно, я тебя чем-то обидел?       От его бархатного тона по коже бегут мурашки, но внутри меня бушует негодование. Откуда в человеке столько лицемерия? Неужели он нисколько не думает о своей девушке, называя меня этим излишне ласкательным прозвищем? Я ненавижу злиться, но сейчас не испытываю ничего иного, что выражается в моем тоне.       - Арсений, тебя не должна волновать моя обида, - не могу скрыть недовольство в своем голосе, и позволить себе посмотреть в глаза импровизатора тоже. Потому что я понимаю, что стоит мне только взглянуть на него, я снова потеряю такой важный для меня контроль над собой. – Лучше бы ты переживал за свою девушку.       Слышу низкий горловой смех парня, который заставляет меня поежиться. Ему смешно?Ему правда смешно? Руки непроизвольно сжимаются в кулаки, пока диспетчер объявляет о конце посадки на очередной внутренний рейс. Вокруг столько людей, но кроме Попова я не вижу никого.       - Я думал, что никогда не увижу на тебе таких живых эмоций, - я задыхаюсь от возмущения, слушая веселый голос импровизатора. Отлично, все это время я просто служила инструментом для его  развлечения. А ты на что рассчитывала, Ермолаева? Что такой мужчина сможет найти в тебе что-то под слоем интроверсии?       - Рада, что развлекла тебя, - взмахнув руками, я разворачиваюсь, чтобы уйти и больше не чувствовать что-то похожее на разочарование, но теплая рука останавливает меня на пути, пригвождая к месту. Арс разворачивает меня к себе лицом, и дистанция между нами сокращается почти на максимум, заставляя мое сердце биться с перебоями, словно при тахикардии. Я чувствую на своей коже его горячее дыхание, с трудом себя сдерживая, чтобы не убежать, словно маленькая девочка, отсюда.       - Ну ты и горячая штучка, Лера, - смеется он, вводя меня в краску. Его рука задевает мою, вызывая ток во всем теле. С шумом втягиваю воздух, под пронизывающим взглядом голубых глаз, которые переливаются всеми спектрами эмоций. – Когда я говорил, что моя девушка не будет ревновать, я имел ввиду, что ее нет.       Застываю, словно громом пораженная, мысленно провозглашая себя дурой. Поднимаю удивленный взгляд на парня, хотя и без того нутром чувствую его улыбку. В этот момент все отходит на задний план: и команда импровизаторов, которые торопят Арсения, чтобы успеть пройти досмотр; снующие туда-сюда люди, так и норовящие задеть меня плечом, и даже внутренний голос, продолжающий втолковывать, что нельзя чувствовать что-то к человеку, которого знаешь так мало. В его глазах я растворяюсь полностью, забыв о предрассудках, которые мучали меня на протяжении жизни.       Что я там говорила про то, что не хочу быть на месте его девушки? Кажется, я соврала.