Where the blue roses grow

— Ты, должно быть, шутишь. Патриция смотрела на него как на полоумного. «Что ж, это не так далеко от истины», подумал Натаниэль, и криво улыбнулся. — Я сам бы не поверил, что буду просить об этом. Но реальность такова, что у меня не осталось других вариантов. Я был уверен, что погибну здесь, даже хотел этого — а ты меня освободила. «…к нашему обоюдному несчастью», мысленно закончил он и на мгновение прикрыл глаза, отгоняя прочь гордость — сейчас для неё был явно неподходящий момент, хотя казалось сложным представить более унизительную ситуацию. — Возьми меня в Стражи. Разреши хотя бы попытаться. Пожалуйста. — Думаю, ты не удивишься, если я спрошу: с чего мне верить тебе? — В общем-то не с чего, — признал Натаниэль. — Но ты ведь отпустила меня, несмотря на всё, что я говорил или собирался сделать. Я не стал бы испытывать судьбу снова, проверяя границы твоего великодушия, и духу моего тут не было бы, только вот беда в том, что мне правда некуда идти, — он усмехнулся, осознав, как жалко это звучит. — К тому же, я знаю, вам сейчас нужны люди. Кусланд пристально смотрела на него, и где-то в глубине её взгляда плескалась неуверенность. — Нужны, верно. Но это не так просто. — Те орлесианцы считали, что я подойду вам, — возразил Натаниэль. — Уверен, я смогу быть полезным для ордена. Я всё-таки… —…интересовался не только вином и женщинами, да, помню. Дело не в этом, — она покачала головой, явно одолеваемая сомнениями. Тот же светловолосый Страж, который был с Кусланд в тюрьме, внимательно посмотрел на неё, а затем склонил голову набок и прищурился. — Если спросишь меня, командор, это будет честно, — загадочно заметил он. — Учитывая, с чем он пришёл сюда в первый раз, любой исход, — добавил он с усмешкой, — будет честным. Патриция слегка нахмурилась, обдумывая что-то. Ветер играл прядями её волос, выбившимися из небрежного узла на затылке. — Хорошо, — сказала она наконец. — Положим, я поверю тебе. Надеюсь, ты отдаёшь себе отчёт в том, что быть в Стражах — не временная служба? Это другая жизнь. Возврата к прежней не будет. — Смею напомнить, что твоими стараниями возврата к прежней для меня уже давно нет, — вырвалось у Натаниэля помимо воли. Лицо Кусланд окаменело, и она снова взяла лошадь под уздцы. «Нет», с досадой подумал он, «и кто меня за язык тянул! Ведь почти согласилась…» Однако вместо того, чтобы уйти, она лишь кивнула и произнесла безразличным тоном: — Прекрасно. Посмотрим, как ты пройдёшь Посвящение.

***

Первым, что услышал Натаниэль, придя в себя, был голос светловолосого Стража: — О, очнулся наконец. Я уже было начал сомневаться. Открыв глаза, Натаниэль обнаружил себя лежащим на узкой постели. Голова раскалывалась, как после самой безумной попойки. Он повернул голову, огляделся и узнал в окружающей обстановке лазарет. С недоумением спросил: — Как я здесь оказался? — Потерял сознание, — светловолосый подошёл ближе и присел на край койки. — Стража любезно доставила сюда твоё почти бездыханное тело, а меня оставили приглядывать за тобой до пробуждения. — Это что, обычное дело при Посвящении? — Вполне, насколько я знаю. Выпить кровь порождений тьмы — это, знаешь ли, не увеселительная прогулка. — Так вот что за дрянь мне дали, — Натаниэль с трудом попытался приподняться. — Согласен, мало того, что на вкус просто отвратно, так ещё и убивает. — Убивает? — тупо повторил он. — Ну да, — будничным тоном ответил его собеседник. — Кого-то сразу, кого-то нет, тебя теперь, например, будет убивать ещё лет двадцать или около того. Добро пожаловать в наш маленький, но гордый клуб заражённых скверной. Я Андерс, кстати. Целитель. Ну а кто ты, мне уже известно. Не дав Натаниэлю и слова вставить, он поинтересовался: — Слышишь причудливые голоса в голове? Как твои ощущения в целом? Самочувствие? — Сойдёт. — Натаниэль замер, прислушиваясь к себе. — Никаких голосов. А должны быть? — О, да. Ну, не сейчас — так позже. А раз пока ничего, то и отлично, потому что прежде чем ты отсюда выйдешь, у меня есть небольшой разговор — будет славно, если ты его запомнишь. Натаниэль кивнул, слегка обескураженный потоком слов. — Видишь ли в чём дело, — заговорил Андерс снова, — командор обладает множеством достоинств и вообще во всех отношениях замечательная женщина, но вот с осторожностью у неё, увы, не очень. Я бы на её месте вряд ли рискнул выпустить из тюрьмы того, кто с очаровательной непосредственностью сообщил, что хотел меня прикончить. Но командор тут она, и ей, безусловно, виднее, как поступать. Как примерный подчинённый, я ни в коем случае не оспариваю её решений… что не отменяет моего собственного мнения насчёт некоторых из них. Я это всё к чему, — вздохнул он, — теоретически, влезть к тебе в голову я бы мог, но это невежливо и осуждается обществом, поэтому полагаюсь на твой здравый смысл. Если я замечу хоть что-нибудь, угрожающее безопасности командора… — Так ты маг, — заметил Натаниэль. — Верно. — И, кроме того, пытаешься мне угрожать? — Неверно. Вот ведь люди, — Андерс вздохнул ещё раз. — Стоит только узнать, что у тебя есть дар — и всё, в каждом твоём чихе им видится угроза. Впрочем, тут всё зависит от тебя самого. Я ведь, вообще-то, сейчас о твоём благе забочусь. Повторюсь, если ты не задумал ничего дурного, придя сюда — то и опасаться тебе нечего. Но если хотя бы один волос упадёт с её головы по твоей вине… Понимаешь, Натаниэль, я командору многим обязан, и буду очень расстроен, если с ней случится что-то неприятное. А если я буду расстроен, что-то неприятное может случиться с кем-то ещё. Храмовники, которые меня сюда привели, не дали бы соврать, да только вот уже никому, ничего и никогда сказать не смогут. Досадно, да? Натаниэль лишь поморщился — во-первых, от неприкрытого бахвальства мага, во-вторых, от того, что скорость его речи заставляла и без того тяжёлую голову просто-таки взрываться. — Как ты мог заметить, я теперь тоже ей кое-чем обязан, — с плохо скрываемым раздражением напомнил он. Что-что, а наживать себе новых врагов в его планы не входило. «Маг начал первым», возразил Натаниэль сам себе, но тут же нехотя признал, что винить Андерса за это… довольно сложно. Он заговорил снова, на этот раз спокойнее: — Я понимаю, учитывая обстоятельства нашей первой встречи… — он замолчал, подбирая слова. — Я не буду отрицать то, что говорил тогда. У меня были причины хотеть того, чего я хотел — в сущности, они есть до сих пор. И тем не менее, я не причиню вреда человеку, сохранившему мне жизнь и давшему кров. Каким бы подонком ты меня не считал, мне не чуждо такое понятие как честь. — О, хочется верить. Впрочем, мне всегда хочется верить в людей, и пару раз пришлось за это поплатиться, так что придётся тебе извинить меня за то, что я не слишком склонен доверять твоим словам вот так сходу, — маг усмехнулся. — А подонком я тебя не считаю, нет. Может, человеком, который лезет в драку, не разобравшись, в чём дело… — Натаниэль открыл рот, чтобы возразить, но маг опередил его. — Да, у тебя могут быть причины — но не у тебя одного. Советую поразмыслить над этим. Поразмыслить вообще лишним не бывает, как считаешь? — Андерс приподнял бровь. — К слову, командор просила передать, чтобы ты зашёл к ней, как придёшь в себя. Пойдём, провожу, что ли? — Ради Создателя, — хмыкнул Натаниэль. — Просто скажи, в каких она покоях. Я явно знаю крепость получше тебя. Или она попросила доставить меня под конвоем? — Ты чересчур подозрителен, — закатил глаза маг. — И снова не оценил мою заботу. Я просто не хотел, чтобы ты по пути сломал себе шею, свалившись где-нибудь с ужасными видениями — ну мало ли… но это твоё исключительное право, разумеется.

***

Дверь открыла незнакомая Натаниэлю эльфийка. Окинув его цепким взглядом, она посторонилась, впуская его внутрь, и кивнула: — Сер Хоу. Он взглянул на неё с некоторым удивлением, но она лишь сверкнула на него огромными ореховыми глазами и вышла в коридор. В руке у неё Натаниэль заметил несколько писем. «Ладно, неважно», подумал он, и прошёл вглубь бывших покоев матери. Кусланд сидела за столом у окна и что-то писала. — Почти не сомневалась, что с тобой всё будет в порядке, — произнесла она, не поднимая взгляда от бумаги. Затем отложила перо и обернулась к нему, слегка улыбнувшись. — Ты хотела меня видеть, — Натаниэль прошёл к окну мимо неё и бросил взгляд на сад внизу. — Зачем? — Для начала — узнать, как ты после Посвящения. Он повернулся к ней и отвесил полунасмешливый поклон: — Превосходно, благодарю. Даже жив, как ты, несомненно, заметила. — Что ж, твои эмоции понятны, — она кивнула. — Правила не позволяют говорить об этом открыто, но я предупреждала тебя, что… — «Это не так просто», как же, помню, — перебил Натаниэль. — Никакого риска для жизни. Никакой опасности. Всего лишь… не так просто. Её невозмутимость вновь заставила его ощутить, как внутри поднимается волна злости, с которой, как ему казалось, он справился к моменту их встречи у стен Башни Бдения. — Когда ты пробрался в охраняемую крепость, опасность тебя, кажется, не особенно волновала, — заметила Кусланд, слегка прищурившись. — Тогда я был слишком занят… другими мыслями, — бросил он. — О том, как убить меня, понимаю, — ответила она таким тоном, словно они беседовали о погоде. Натаниэль мельком взглянул на стол и заметил лежащую рядом с бумагами печать, на которой был вырезан грифон Серых Стражей в обрамлении лаврового венка Кусландов. — Вижу, твоё невероятное внимание к деталям всё еще с тобой, — он усмехнулся. Она проследила за его взглядом и молча приподняла брови. — Удивлён лишь, что не вижу твой новый герб по всей крепости. Ты всегда была такой… тщеславной. — А ты всегда плохо умел держать себя в руках, — она устало потёрла переносицу, прикрыв глаза. — Скажи, зачем ты просил принять тебя в орден? Лишь для того, чтобы снова пытаться вывести меня из себя? Я вынуждена тебя разочаровать, это мало того что бессмысленно, так ещё и стоило тебе скольких-то лет жизни. — Ради Создателя, — Натаниэль зло рассмеялся. — Ты ещё и по-прежнему считаешь, что мир вертится вокруг тебя. Как мило. Нет, Кусланд, я всего лишь хотел вернуться домой. Пусть это и значит сталкиваться постоянно с напоминаниями о том, что всё здесь теперь принадлежит тебе. И вот что я хочу сказать: мне не нужны ни твоё понимание, ни твои попытки быть любезной. Оставь это для кого-нибудь ещё, для своего ручного мага, например. Это всего лишь сделка — ты даёшь мне кров и средства к существованию, я тебе — свои навыки. Однако это не значит, будто я забыл, что ты убила моего отца и присвоила себе всё, что принадлежало ему… к слову, даже странно, что для довершения картины ты не заняла его покои. Кусланд вдруг вскинула голову и фыркнула: — Была такая мысль, да только они насквозь пропахли предательством, а я не выношу этот запах. Натаниэль шагнул к ней и процедил сквозь зубы, глядя на неё сверху вниз: — Мой отец не был предателем. — Можешь повторять это сколько угодно, — она даже не шелохнулась. — Но он всецело заслужил то, что с ним случилось… как я уже говорила. — Насколько же выше простых смертных ты себя считаешь, если так уверенно рассуждаешь о том, кто и чего заслужил? — Натаниэль повысил голос, окончательно теряя остатки самообладания. — А Томас, видимо, заслужил смерти просто одним фактом того, что был Хоу? — Натаниэль, мне жаль, что с ним так вышло, но… — Нет, Кусланд, тебе не жаль, — грубо оборвал он её. — Ты же была довольна собой, подписывая тот указ, не так ли? Отбирая у моей семьи всё? И кстати говоря, можно только догадываться, какими путями ты добилась от короля дозволения самой принимать такие решения… — он двусмысленно ухмыльнулся. Пощёчина прозвенела так стремительно, что Натаниэль почти восхитился молниеносностью реакции. — Ещё одно слово, и ты завтра же отправишься в Джейдер, — проговорила она очень тихим голосом. — А теперь вон отсюда. Натаниэль снова издевательски поклонился ей, почти с наслаждением глядя на её порозовевшее лицо и гневно трепещущие ноздри, и вышел прочь, нарочито спокойно притворив за собой дверь. Щека горела, зато в душе разливалось какое-то странное, низкое удовлетворение... а ещё, кажется, отвращение к себе, с недоумением осознал Натаниэль. «Что за бред», отмахнулся он от неприятного чувства, «можно подумать, она заслуживает какого-то иного обращения». Впрочем, он быстро отбросил эти мысли в сторону — на него резко обрушилась нечеловеческая усталость, а головная боль, с которой Натаниэль очнулся, и не думала проходить, так что желание добраться до постели и провалиться в спасительный сон занимало его куда больше, чем какие-то нелепые угрызения совести.

***

Несмотря на слова мага о голосах и видениях, Натаниэль проспал остаток дня и всю ночь так крепко, что, кажется, напади на Башню Бдения архидемон — даже это не заставило бы его проснуться. Наутро же он первым делом подумал о том, как странно снова, спустя столько времени, просыпаться в родных стенах. Никто не был против того, что он поселился в тех же комнатах, где жил раньше — и это создавало иллюзию возвращения в его жизнь хоть какого-то порядка (пусть даже покои пребывали в состоянии ровно противоположном). Натаниэль потёр подбородок и подумал, что было бы неплохо побриться. Бросив мимолётный взгляд в зеркало, он усмехнулся своему отражению — оно выглядело спокойным и уверенным. Что не вполне соответствовало реальности для Натаниэля, находящегося по эту сторону зеркала. Он подошёл к книжному шкафу и взял с полки папку с рисунками сестры, которую всё-таки забрал себе. Отыскав портрет Патриции, Натаниэль задумчиво уставился на него. Ситуация повторяется, подумалось ему — рисунок опять оказывал почти магическое воздействие, на сей раз усиливая мерзкое чувство, возникшее вчера после разговора с ней. Разговора… Он покачал головой. Это и разговором-то назвать сложно. — Какие-то двойственные у тебя представления о чести, Натаниэль Хоу, — сообщил он себе, откладывая рисунок в сторону. Он стал сознавать, что не всё так гладко и однозначно, как ему кажется, ещё в Денериме — однако не понимал, что именно царапает его уверенность. И, говоря откровенно, поначалу не хотел разбираться, потому что видел в Кусланд безжалостную, жестокую интриганку и виновницу всех своих бед; даже хотел видеть её именно такой, признался себе Натаниэль — ведь так было проще её ненавидеть. Так всё казалось проще... Да, она предала его. Да, она убила его отца. И всё же… Что-то тут было не так, Натаниэль не мог этого отрицать. Уж Ферелден Орлею Кусланд точно не продавала. А ещё она не захотела его смерти... и не отказала в помощи... Она даже, бездна её забери, была почти приветлива с ним вчера — это запутало Натаниэля окончательно. Да ещё этот Андерс со своими угрозами — явно души в ней не чает. Хотя кто знает, что за тип он сам — подобное к подобному часто притягивается… «Нет», мысленно оборвал сам себя Натаниэль, «хватит». Он вдруг отчётливо почувствовал себя... «человеком, который лезет в драку, не разобравшись, в чём дело», услужливо подсказала память. Не исключено, нехотя признал он, что всё это время примерно так и было. На самом деле, несмотря на сказанное в разговоре у рощи, он вернулся в Башню Бдения не только потому, что ему было некуда идти. Ему нужны были ответы… ему нужна была правда о произошедшем. И вчерашний день явно послужил не лучшим началом прояснения обстоятельств. «Что ж», подумал Натаниэль со вздохом, «попробуем это исправить».

***

Несмотря на довольно ранний час, Кусланд не было ни у себя, ни в трапезной. Впрочем, и разговор был не таким уж неотложным, так что Натаниэль решил не искать её дальше намеренно, а посвятил утро тому, чтобы, наконец, не спеша и не таясь, обойти свой дом. С горечью прошёл по трофейному залу, убежищу детства, где провёл когда-то столько часов, разглядывая оружие и доспехи, принадлежавшие его предкам, представляя, какими они были, и мечтая когда-нибудь сравняться с ними по славе; сейчас здесь не осталось ничего из тех реликвий — что-то, со слов сенешаля ещё в прошлое пребывание Натаниэля в Башне Бдения, перенесли в хранилища, что-то и вовсе отправили в Денерим. Он не стал задерживаться там, не желая ещё сильнее погружаться в мрачные мысли. Вместо этого спустился в сад, любимое место матери. Здесь дела обстояли гораздо лучше, и это заставило Натаниэля предположить, что, быть может, старый эльф-садовник, ухаживавший за этим уголком, ещё жив. Затем он заглянул в кузницу, конюшню и псарню, прошёл вдоль пострадавших от нападения внешних стен, отметив, что над ними работает бригада гномов столь многочисленная, что это должно было стоить целое состояние. Натаниэль без какой-либо цели продолжал бродить по территории крепости и уже думал возвращаться к себе, когда ноги сами привели его к замковой часовне. Безо всяких мыслей, он отворил резную деревянную дверь и шагнул внутрь, где его сразу окутал запах ладана и ещё каких-то благовоний. Полумрак помещения прорезали лучи света, струящегося через витражные окна, и всё здесь было исполнено невероятного спокойствия, только обычную для этого места тишину нарушал негромкий разговор, источником которого оказались мать Айрин, служившая здесь сколько Натаниэль себя помнил, и, неожиданно для него, сидящая подле преподобной Кусланд. Священница заметила его первой и тепло улыбнулась. Патриция, мимолётно взглянув на него, продолжила говорить. Натаниэль остановился поодаль, чтобы не мешать им. Наконец, они обе встали со скамьи. Он сделал несколько шагов в их сторону и негромко кашлянул. — Патриция… можно тебя на несколько слов? Она повернулась в его сторону и, окинув прохладным взглядом, после секундной паузы ответила: — Разумеется. Преподобная, прошу меня простить... — Конечно, миледи. Я и так порядком вас задержала. И всё же, на прощание попрошу вас обдумать то, о чём мы говорили, — мать Айрин мягко положила руку ей на плечо. Когда преподобная, ещё раз улыбнувшись Натаниэлю, отошла к алтарю, Кусланд снова обернулась к нему. — Ты что-то хотел? — голос её был не теплее, чем выражение глаз. — Вообще-то… извиниться, — неохотно признался Натаниэль. — Я не должен был… — он замялся, — разговаривать с тобой так. Ты дважды за последний месяц спасла меня, а я повёл себя не самым достойным образом. Не жду, что ты поверишь мне и на этот раз, но, в любом случае, приношу свои извинения. Такого больше не повторится. Даю слово. Она лишь молча смотрела на него. Затем промолвила: — Я хочу, чтобы ты знал: мне правда жаль, что с Томасом получилось… так. Я не отдавала подобных распоряжений, клянусь. Никто не отдавал. Это ужасное недоразумение, которого не должно было произойти. А что касается Делайлы… мне неизвестно, что с ней случилось. И поверь, ей я бы тем более никогда не причинила зла. — Знаю. Она исчезла задолго до того. Если её нет в живых, то едва ли по твоей вине. — Вот как. После непродолжительного молчания Кусланд вдруг спросила: — Я ведь верно помню, что в Марке ты изучал в том числе и фортификационное дело? — Немного, — слегка удивлённо кивнул Натаниэль. — Значит, уже больше, чем я. Ты наверняка заметил, что мы начали частичную перестройку внешних стен… — Я бы назвал её довольно масштабной. Но это кстати, прежние укрепления действительно были уже не в лучшем состоянии. — Опять же, об этом тебе известно гораздо больше, чем мне, — заметила она. — Поэтому я подумала, что ты мог бы контролировать переобустройство и содействовать мастеру Волдрику в решении всех возникающих вопросов. Если пожелаешь, конечно. — Разумеется, — Натаниэль вдруг почувствовал себя очень глупо. — Если мои знания чем-то помогут... В следующее мгновение они заговорили одновременно, и одновременно же замолчали. Натаниэль жестом предложил ей продолжать. — Я только хотела добавить, что понимаю твои чувства и вовсе не жду от тебя дружбы. Но раз так сложилось, что мы теперь, — она сделала паузу, раздумывая, — объединены общим делом, то попробуй... хотя бы попробуй не видеть во мне врага. Натаниэль медленно кивнул. — А что хотел сказать ты? — Спросить. Почему… почему ты делаешь это? Сначала помогаешь, теперь поручаешь ответственное дело? Невзирая на… всё, — он неопределённо повёл рукой. Патриция долго не сводила с него странного, задумчивого взгляда, прежде чем ответить. — Ты не в ответе за его поступки, но последствия так или иначе затрагивают тебя. И если в моих силах что-то сделать, чтобы смягчить их — отчего мне этого не сделать? «Оттого что твой Андерс, возможно, прав, будь он неладен», подумал Натаниэль, но вслух произнёс лишь: — В таком случае... я приложу все усилия, чтобы послужить ордену достойно. — Буду надеяться на это, — кивнув ему, она направилась к выходу. — Помню леди Патрицию совсем юной девочкой, приезжавшей сюда как гостья вместе с родителями, — подала голос преподобная, снова подходя к Натаниэлю, когда дверь за Кусланд затворилась. — Одна мысль о том, что она окажется здесь хозяйкой, во всяком случае — таким образом, тогда показалась бы нелепой. Так же, как и то, что ты станешь Серым Стражем, — она покачала головой. — Пути Создателя поистине неисповедимы. Он хмыкнул безо всякого выражения. — Я даже не знала, что ты уже был здесь, Натаниэль. Слышала, что поймали вора в крепости, но сперва никто и словом не обмолвился о том, что это ты. — Ну, они не спрашивали моего имени, а я не спешил его раскрывать. — И это можно понять, — кивнула мать Айрин, — с одной стороны. Но многое из произошедшего остаётся для меня загадкой, поэтому не могу не спросить тебя: почему ты не пришёл поговорить с леди Кусланд открыто? Она разумная девушка, и я хорошо помню, что ты и твоя сестра всегда были дружны с ней более, чем с кем-либо… — Были. Пока она не уничтожила нашу семью. То есть… проклятье! Вы это серьёзно? — воскликнул Натаниэль. — Разумная девушка? По-вашему, мне просто стоило прийти к ней и… что? Предложить обсудить сложившееся положение? Как будто ничего не произошло? — Произошло многое, — ответила преподобная, — это так. Однако… Она помолчала, затем склонила голову набок и посмотрела на него внимательно. — Сердце подсказывает мне, что ты не вполне осведомлён о том, что творилось во время твоего отсутствия, и мне искренне жаль, что я и сама могла бы поведать тебе лишь немногое. Но есть по меньшей мере одна вещь, которую ты должен знать. — И какая же? — Я не хочу давать тебе ложных надежд, но полагаю, что леди Делайла жива. У Натаниэля всё внутри перевернулось. — В самом деле? — Есть основания так считать. Ты наверняка знаешь, что эрл Рендон отправил твоих мать и сестру в Денерим вскоре после произошедшего в Хайевере. Натаниэль нетерпеливо кивнул. — Спустя несколько месяцев эрлесса вернулась сюда, но уже одна, — продолжила мать Айрин. — Сначала она вовсе не отвечала на мои расспросы, лишь то, что Делайла пропала и ей тяжело говорить об этом. Твой отец, как я слышала, утверждал, что это происки его врагов, что её похитили… Не знаю, действительно ли он так считал или хотел, чтобы другие так думали, но важно то, что это не было правдой. Когда леди Элиана заболела… когда стало ясно, что она уже не поднимется с постели… она послала за мной, и среди прочего рассказала, что Делайлу никто не похищал. Она сбежала сама, и твоя мать помогла ей в этом. — Что?! Но почему? — сказать, что он был в недоумении, значило не сказать ничего. — Я думаю... Нет, я уверена, что эрлессой двигало отчаяние. Эрл хотел выдать твою сестру замуж за кого-то из своих сторонников, чему они обе сильно противились, но его это, как видно, не волновало. Чего таить, — преподобная вздохнула, — твой отец всегда был крайне, крайне непростым человеком. Однако то, как он стал вести себя после своего возвышения… да и как достиг этого возвышения… то, как он обращался с собственными домочадцами… Скажем так, я была не слишком удивлена поступком леди Элианы. — Допустим, — Натаниэль нахмурился и покачал головой, не успевая до конца осознать то, что она говорила. — Но куда же Делайла отправилась в таком случае? — Мне известно совсем немного. Они не поддерживали связь впоследствии, потому что леди Элиана боялась, что эрл будет искать её. Всё, что я знаю — у Делайлы был… возлюбленный. Невысокого рода. Торговец, кажется. Она собиралась выйти замуж за него… Твоя мать обмолвилась лишь, что живёт он где-то близ Амарантайна и зовут его... Альфред, если я не ошибаюсь? К сожалению, этого оказалось слишком мало, и когда леди Элиана умерла, я так и не сумела найти твою сестру, чтобы сообщить ей. Пыталась ещё раз, уже после гибели эрла, и снова безуспешно. — Неудивительно, — Натаниэль озабоченно потёр лоб. — Сколько Альфредов должно проживать в Амарантайне… К тому же, судя по вашим словам, возможно такое, что Делайла и сама не хотела, чтобы её нашли. — Так же подумала и я. Но у меня, признаться, попросту не было достаточно возможностей. Быть может, тебе повезёт больше. Хотя, как я сказала в начале, это может оказаться лишь пустой надеждой… В конце концов, на момент её побега в стране шла война. — Но если она всё-таки сумела благополучно добраться до Амарантайна… Мать Айрин кивнула: — То теперь ей нечего бояться и незачем скрываться. Если слухи о твоём возвращении разнесутся, может, она наконец даст знать о себе. — Может, но я непременно начну поиски сам. Погодите, — Натаниэль бросил быстрый взгляд на преподобную, — Патриции вы тоже рассказали? Она покачала головой: — Нет. Не вернись ты домой — возможно, рассказала бы... Но раз ты здесь, то первостепенное право узнать об этом, конечно же, у тебя. Он взглянул на неё с признательностью. Священница добавила: — Однако если позволишь дать тебе совет… — Да? — Всё же обратись к леди Кусланд за помощью в поисках, уверена, она не откажет. — Я подумаю над этим, — пообещал Натаниэль, и, попрощавшись с преподобной, покинул часовню. «Над этим», мысленно повторил он, поднимаясь по лестнице на верхние этажи, «и, похоже, над многим другим».