les Misérables (Отверженные)

«Что у тебя с рукой?»

Вопрос застал Эпонину врасплох по нескольким причинам, одна из которых заключалась в том, что Регулус на самом деле разговаривал с ней без подсказки взрослых, а вторая, что его вопрос касался той части ее, которая была в основном сосредоточена на ее благополучии. Она быстро взглянула на свою руку и увидела, что красное пятно, которое она несколько раз терла в ванне, еще не исчезло. Снова положив на него другую руку, она проигнорировала его, как будто это было ничто, ничто более естественное, чем веснушки на ее лице, как будто это должно было быть там, а не результат ее попыток смыть грубую привязанность пожилого мужчины. — Это не твое дело, — резко ответила она, не смея взглянуть в его сторону. Просто потому, что она боялась, что он увидит ее насквозь своими пронзительными холодными глазами. Позже она поняла, что могла бы легко придумать какую-нибудь ложь, которая сделала бы ситуацию менее подозрительной, но в тот момент пути назад не было, она должна была полностью посвятить себя своему делу. Ее ответ прозвучал резко и параноидально, но на то была веская причина. Люди никогда не спрашивали ее о вещах с искренней заботой или по какой-либо другой причине, кроме как насмехаться над ней или дразнить ее. Регулус был одним из тех лиц, которые ассоциировались у нее с одним из самых неловких моментов в ее жизни, которые ей еще предстояло забыть. Она была там, занимаясь своими делами в библиотеке, пока работала над заданием по трансфигурации и сочинением по чарам. Эпонина спряталась в дальнем углу библиотеки, где ее никто не беспокоил, но, как стало известно, это было одно из мест, где она пряталась. В какой-то момент она почувствовала, что к ней приближаются люди, заставляя ее поднять голову, но нервно сглотнула, увидев лица Эйвери, Малкибера, Регулуса и еще нескольких человек в их компании. — Ты уже закончила задание по астрономии, Розье? — спросил Эйвери с хитрой усмешкой, заставив ее почувствовать себя неловко. Это было похоже на улыбку, которой Эрнест одарил ее, когда они остались одни в доме, взгляд, который означал, что было что-то за пределами вопроса, который был задан ей. Желая сохранить разговор кратким, она быстро кивнула головой, но прежде чем она смогла вернуться к своей работе, Эйвери продолжил, пока остальные наблюдали. — Ты уже составила все звездные карты? — сказал он, прежде чем схватить один из стульев и сесть перед ней, положив руки на спинку. — Должно быть, тебе это дается так легко, учитывая, что у тебя на лице нарисованы все созвездия. Ее реакция была мгновенной, когда она издала тихий всхлипывающий звук, прежде чем поймать его в горле. Ее глаза уже начали слезиться, когда она услышала смех остальных, и она глупо решила посмотреть в сторону остальных, чтобы увидеть улыбки на их лицах. Одна из улыбок принадлежала Регулусу, она не могла игнорировать это, и это наполнило ее таким гневом, когда она посмотрела на свои книги. Почему они не могут просто оставить ее в покое? Если она им не нравилась, почему они решили достать ее, когда в замке было много других дел? Регулус не сделал ничего, чтобы спасти ее в эти моменты, даже не потрудившись заговорить и сказать остальным, чтобы они оставили ее в покое. Он стоял и позволял этому случиться, они были его друзьями, и если бы он так сказал, они бы остановились в мгновение ока. Но нет, он не питал жалости к девушке, на которой ему суждено было жениться, так почему же Эпонина в тот последний момент поверила, что он действительно беспокоится о ее руке? Из-за того, что у нее больше не было прыщей, он должен был сосредоточиться на другом несовершенстве, которое мучило ее кожу? Так это было? Регулус, казалось, не понял намека или не захотел понять, продолжая смотреть на ее руку, несмотря на то, что она была прикрыта. — Ну, с ней явно что-то не так, она красная… Эпонине не хотелось слышать, как еще одно слово слетело с его губ, когда она уходила. Из-за того, что она много раз посещала и оставалась в доме Блэков, ей не нужен был «эскорт», чтобы показать ей все вокруг, она знала, где все находится. Закрыв лицо рукой, чтобы не обращать внимания на сморщенные головы домовых эльфов, она направилась в самую заднюю часть дома, где у членов семьи была небольшая личная библиотека. Однако, войдя, Эпонина уже почувствовала укол разочарования, ударивший ей в грудь, когда она посмотрела на полки с книгами. Несмотря на то, что у них было много денег, Блэки никогда не обновляли свою библиотеку и никогда не покупали новых книг. Вместо этого те же самые книги, которые существовали с тех пор, как Эпонине исполнилось девять лет, снова начали собирать пыль. Она уже прочитала все книги, которые стояли на полках, и, к сожалению, все они были довольно скучными или унылыми. Они затрагивали такие темы (большинство авторов были дальними родственниками семьи) на страницах, как вредное влияние маггловской культуры на волшебный мир или важность чистоты крови в обществе. О том, как человек должен укреплять свою магию и защищать свои семьи посредством селекции и размножения. Это был один и тот же повторяющийся материал для чтения, который Эпонина не могла заставить себя читать снова и снова. Были книги, которые можно было бы счесть издевательством по состоянию, в котором они остались после того, как Эпонина прочитала их бесчисленное количество раз. Ни одна книга в личной библиотеке не принадлежала к их числу. Однако Эпонина вошла в это пространство только для того, чтобы не стоять в присутствии Регулуса, поскольку у нее не было абсолютно никакого желания читать какие-либо книги там. Однако, войдя, она остановилась, увидев Кикимер в комнате, убиравшего небольшой камин. Его потрепанная одежда уже выглядела грязной, но даже его кожа была покрыта черной сажей, когда он, казалось, скребся. Девушка была в замешательстве, поскольку Кикимер легко мог очистить камин с помощью магии, она не была уверена, почему домовой эльф делал очистку вручную. — Кикимер, — негромко позвала она домового эльфа, — что ты делаешь? — Кикимер чистит камин, как приказал Хозяин, — ответил он, не смея даже отвернуться от своей работы. — Да, я понимаю, но почему ты делаешь это вручную? Внезапно она увидела, как Кикимер начал бить себя по макушке. — Кикимер встал на пути мистера Розье, Кикимер поставил мистера Розье в неловкое положение. Хозяин наказал Кикимера, а Кикимер должен почистить камин. Эпонине хотелось протянуть руку и остановить его, чтобы он не ударил себя, но он быстро вернулся к уборке, оставив девушку хмурится. Ей следовало бы заподозрить, что за этим инцидентом, скорее всего, стоит ее отец. Всякий раз, когда домовой эльф появлялся перед ним, ему становилось неловко говорить ему, чтобы он ушел. Эпонина понимала, что ей полагается считать домашних эльфов низшими по сравнению с волшебным народом, но это было трудно сделать, особенно учитывая, что она так хорошо ладила с существами. Проблема заключалась в том, насколько умными были домовые эльфы, они были способны к речи и магии, в отличие от других существ. И ее отец с самого детства проповедовал, что когда дело доходит до работы с лошадьми, это работа, которая требует уважения к животным, потому что они невероятно умны. Это только казалось лицемерием в этом смысле, так как домовые эльфы тоже были умны, но он не уважал их ежедневно. Пинал их ногами или лаял, чтобы они убрались с глаз долой. Он так не обращался с лошадьми и не хотел показаться неуважительным, но Эпонина считала, что домашние эльфы сами по себе намного умнее лошадей. Пока она смотрела, она не могла не заметить темно-красный цвет, который стекал по затылку Кикимер, когда он продолжал чистить, заставляя ее издать небольшой писк. — Кикимер, у тебя кровь идет, — заметила она. Она могла только предполагать, что наказание, которое Орион назначил домовому эльфу от имени своего друга, включало в себя удар или избиение какого-то вида, если только Кикимер не ударил себя достаточно сильно, что было возможно. Она видела наказания, которые домовые эльфы налагали на себя, когда шли против приказа. Они были обязаны повиноваться своим семьям, и это было чрезмерно в том смысле, что даже если у них возникало желание ослушаться кого-то из членов своей семьи, они наказывали себя. Эпонине всегда было интересно, делают ли они это сами или существует какая-то форма магии, которая делает их настолько послушными, что они вынуждены наказывать себя. Несмотря на это, Эпонине не нравился вид крови, и она попыталась позвать Кикимера из камина, чтобы хотя бы почистить ухо домового эльфа. Но Кикимер отчаянно боролся, чтобы продолжить свою работу, и когда она схватила его за маленький мешочек (его импровизированное платье), он быстро оттолкнул ее, заставив упасть. — Кикимер! — раздался голос позади Эпонины, заставив ее подпрыгнуть, и она тут же пожалела, что попыталась вмешаться, так как Кикимер быстро встал по стойке «смирно», когда один из его хозяев окликнул его по имени. Оглянувшись через плечо, Эпонина увидела в дверях Регулуса. Он посмотрел на нее сверху вниз, прежде чем войти в комнату, внимательно наблюдая за домовым эльфом. — Ты положил руку на мисс Розье? — Да, господин… — Он не виноват! — вмешалась Эпонина, прежде чем разговор зашел дальше. Она испугалась за Кикимера, не зная, что он с ним сделает. — Это была моя вина. Он выполнял приказ твоего отца, и я вмешалась, это не его вина. Она стояла перед Регулусом, на этот раз встретившись с ним взглядом, чтобы ясно дать понять, что Кикимер не виноват. Парень просто смотрел на нее, пока Кикимер стоял позади и терпеливо ждал. — Почему ты вмешалась в работу Кикимера? — спросил Регулус, и Эпонина тут же почувствовала, что ее выставят дурой за то, что она защищает существо, которое якобы «ниже» ее. Сжав губы вместе, ее уверенность уменьшилась, когда она посмотрела вниз на свои туфли, как будто ответ был там. — Он истекает кровью, я только хотела, чтобы он почистил рану, — ответила она, решив, что в такие моменты она вполне может смириться со своим унижением и покончить с этим. — Он чистит камин вручную, и эта рана выглядит довольно неприятно. Он может сделать только хуже, но, возможно, если твоя семья хочет добавить еще одну голову к стенам… Голос Эпонины затих, а глаза расширились, когда она поняла, что выпалила в пылу страсти. Она честно не делала ситуацию лучше для себя, и она была уверена, что за ее слова придется заплатить адом. Как только Регулус сообщит своим родителям и ее родителям, что она сказала, мало того, что она будет наказана более чем вероятно, Кикимер получит другое наказание только за то, что был вовлечен. На несколько мгновений воцарилась тишина, пока Эпонина отсчитывала секунды до того момента, когда Регулус побежит сообщить об этом взрослым, но этот момент так и не наступил, и она ничего не считала. — Кикимер, позаботься о ранах, прежде чем вернуться к своей работе, это приказ, — сказал ему Регулус, — если отец спросит, скажи ему, что я приказал исцелиться, потому что кровь оказалась на полу, и Эпонине не очень хорошо от этого. — Да, Хозяин. Кикимер кивнул, прежде чем заняться своей головой, а Эпонина потеряла дар речи, так как это заняло всего несколько секунд; эльф-домовик был здоров и возвращался к своей работе. Она повернула голову в ту сторону, где стоял Регулус, думая поблагодарить парня, но, подойдя посмотреть, увидела только, что он пропал. Конфликт возникал в ее груди, то ли бродить вокруг, чтобы найти Регулуса и поблагодарить его, то ли просто оставить ситуацию как есть. В конце концов, это «спасибо» не изменит ничего между ними, поскольку она могла вспомнить больше о том, что он сделал неправильно, а не о том, что он сделал правильно. Однако, поскольку она не была уверена, что он снова сделает что-нибудь доброе, не получив похвалы, она на мгновение подавила свою гордость, прежде чем выйти из комнаты, чтобы найти парня. Конечно, ей не потребовалось много времени, так как он прошел в столовую и сел за длинный конец стола. Стоя в дверях, Эпонина ходила взад и вперед, пытаясь придумать, что сказать или сделать, но в конце концов она вошла в комнату и встала перед ним через стол. — Зачем ты это сделал? — спросила она вместо того, чтобы поблагодарить. — Почему ты помог Кикимеру? — Потому что я мог, — просто ответил Регул, — садись. Это не было похоже на требование или приказ, но она все равно не послушала. Вместо этого она сложила руки на груди и продолжила стоять, оставив его закатывать глаза от ее упрямого поведения. — Разве ты не хотела, чтобы я помог ему? Ты подняла шум, а я- — Я не шумела! — Эпонина сорвалась. — Он был ранен, ты же видел кровь. — И все же я решил проблему, — ответил он, — и поскольку я уверен, что ты пришла сюда, чтобы поблагодарить меня, но струсила в последнюю секунду, добро пожаловать. Ее губы приоткрылись после этого, но Регулусу, казалось, было все равно, поскольку он был сосредоточен на чистке апельсина в своей руке, все это время улыбаясь в момент своего триумфа. Она постояла еще немного, прежде чем сесть на стул перед собой, но не для того, чтобы присоединиться к нему, а чтобы их глаза оказались на одном уровне. — Я пришла сюда не для того, чтобы благодарить тебя, я не должна была даже этого делать! Ты должен был это сделать, не ожидая похвалы. Это только показывает, что ты будешь совершать добрые поступки только в том случае, если обнаружишь, что это приносит тебе пользу, так что нет, ты не имеешь права на «спасибо», и даже если бы ты так поступил, ты заслуживаешь только такой раны на голове, как у Кикимера. Я была бы более чем готова сделать это! Поднявшись, Эпонина встала из-за стола и вышла из комнаты, оставив Регулуса сидеть в одиночестве. Она думала, что последнее слово в их споре или в каком-то другом разговоре было за ней, и в каком-то смысле так оно и было. Однако ее триумф был не таким высоким и могучим, как она полагала, и ее слова, вероятно, не несли в себе того жала, которое, как она думала, она доставила, потому что после того, как она выбежала из комнаты, Регулус действительно сидел в одиночестве. Но он сидел один и улыбался. Было время, даже в недавних воспоминаниях, когда Эпонина считалась не более чем покорной девушкой, которая не говорила за себя, не говоря уже о других. И все же, возможно, он ошибался, и все дело было в том, где лежали ее приоритеты, потому что у нее, очевидно, не было проблем с тем, чтобы говорить за домового эльфа. Он даже не был уверен, что произошло, когда увидел ее на полу и Кикимера, стоящего там с полубезумным выражением лица. Но он нашел ее, после того, как ее толкнули на пол, защищая домового эльфа и заботясь о благополучии Кикимера. Если бы это был кто-то другой, то он поднял бы такой шум, что домовой эльф осмелился прикоснуться к нему. Регулус должен был признать, что, когда он вошел, он был обеспокоен, увидев кровь на голове Кикимера, но его беспокойство быстро перешло на Эпонину, удивляясь, почему она была на полу. Он был обеспокоен, потому что не был уверен в том, что она собирается сказать, главным образом потому, что она даже не сказала, что случилось с ее рукой, когда она даже не выглядела так плохо. Он не сомневался, что его отец начал бить Кикимера за что-то, что домовой эльф, вероятно, не слишком контролировал. И Регулус часто находил это несправедливым, потому что Кикимер делал абсолютно все, чтобы семья была счастлива. В отличие от большинства домашних эльфов, которые работали в доме, Регулус искренне верил, что Кикимер любит семью, на которую работает. Это была не просто верность и послушание, которые были стандартной практикой домового эльфа, Кикимеру действительно нравилось служить своей семье. Возможно, родители Регулуса на самом деле не замечали, им было все равно, и когда Сириус был рядом, он абсолютно ненавидел домовых эльфов за то, что они переняли отношение большинства домашних, но Регулус ценил то, что делал Кикимер. Он никогда не выражал своей признательности домовым эльфам среди тех, с кем он общался от семьи до друзей, потому что они были не из тех, кого можно понять. Они не заботились о домашних эльфах в своих семьях, они были существами, назначенными выполнять работу, и это было все. Эпонине, казалось, было все равно, что он думает в тот момент, когда речь заходит о защите Кикимера или о том, что она беспокоится о его благополучии. Вот что заставило Регулуса улыбнуться: возможно, лето будет не таким ужасным, как он ожидал. Однако работы было много, потому что Эпонина обрела голос и ей было что сказать.