Golden

Just let me know I'll be at the door, at the door Hoping you'll come around Just let me know I'll be on the floor, on the floor Maybe we'll work it out I gotta get better, gotta get better I gotta get better, gotta get better I gotta get better, gotta get better And maybe we'll work it out

Июль 2016 года, Лос-Анджелес, Америка.

I

      Лос-анджелесское солнце оглаживает воду в бассейне, и она искрится, призывно маня нырнуть, что Камилль и делает, предварительно задержав дыхание. Она погружается в воду, и голубые волны над её головой находят друг на друга и смыкаются.       Плавание расслабляет и помогает ни о чём не думать. Так твердит Меган. Журналистка впервые за долгое время решает последовать её совету.       Грин выныривает ровно в тот момент, когда на заднем дворе дома появляется Гарри. Он останавливается в дверях и кричит:       — Камилль, завтрак готов!       — Иду! — она приглаживает двумя ладонями волосы и, уперевшись в мраморный бортик, выбирается из бассейна. Подхватывает лежащий на лежаке нежно-розовый шёлковый халат, накидывает его и направляется на кухню, оставляя после себя мокрые следы. — Только приму душ, окей? — шепчет она, приобнимая его рукой за талию и губами касаясь острой скулы. — Я вся в этой хлорке.       — Жду, — Гарри обхватывает пальцами её подбородок и целует в губы. — Чай?       — Ещё спрашиваешь!       После завтрака они собираются: Камилль — в издательство, Гарри — в студию. Грин натягивает джинсы и тянется за лежащей на кровати блузкой в полоску. Она оголяет плечи, и Ками улыбается: будет видно хотя бы её загар, она что, зря проводит время на заднем дворе почти каждый день?       — Тебя подбросить до работы?       — Если тебе несложно. Было бы здорово.       — Подброшу.       Он подмигивает ей и надевает чёрную футболку с Journey, которую они купили, когда были на их концерте недавно. Камилль забирает волосы в пучок и берёт со столика солнечные очки, которые хорошо сочетаются с блузкой и даже перекликаются с джинсами.       Они встречаются чуть более полугода, и, если честно, ей до сих пор не верится, что они вместе. В какие-то дни Ками думает, что всё, что происходит — сон, и кто-то должен прийти и разбудить её, выдернуть в реальность. Она даже несколько раз до боли щипала себя, чтобы убедиться, что всё — правда.       Они действительно вместе. Настолько вместе, что она перебралась к нему в дом в ЛА. И они в быту ведут себя так, словно вместе не один десяток лет. Это, конечно, приятно, но она думает, что у них всё равно идёт процесс привыкания друг к другу.       Ей нравится, что они прямо говорят, что их не устраивает, и вместе пытаются разобраться, что делать с возникшим недопониманием. Они не кричат друг на друга, а верят в силу дипломатии и переговоров.       Пока работает.       — Удачного дня, — Гарри припарковывается возле издательства и тянется к Камилль. Она целует его и спрашивает:       — Гарри, я тут всё думаю… Нужно ли мне идти на вечеринку к Кендалл? Ну… Мы с ней не особо ладим, как мне кажется.       В открытую, конечно, Кендалл свою неприязнь не выражает, как и Камилль, но нескольких встреч хватает понять, что длинноногая лань ожидала видеть кого-нибудь другого рядом со своим другом-тире-бывшим.       — Нас позвали вместе. Ты — моя девушка. Кендалл — моя подруга, но она должна принять мои отношения и ту, которую я выбрал и люблю.       — Но мы всегда можем?.. — приподнимает бровь Камилль, улыбаясь. Гарри правильно понимает её намек и с усмешкой произносит:       — Мы всегда можем уйти, верно.       — Тогда меня это устраивает. До вечера?       — До вечера.       «Independence Day» потихоньку начинает наполняться сотрудниками. Камилль здоровается с коллегами и направляется на своё рабочее место. Она выкладывает из сумки нужные ей вещи на стол и открывает ноутбук; садится и, хрустнув пальцами, открывает статью, над которой работает в последнее время: «Очищение загрязнённых пляжей».       — Ладно, быть может, когда Кендалл получит статью, она станет относиться ко мне проще, — хмыкает Грин, стуча пальцами по клавиатуре. В статье также упоминается и Белла Хадид, которая вместе с братом Анваром и Дженнер устроили рейд по лос-анджелесским пляжам и подвергли их чистке.       Белла ей понравилась: простая, лёгкая в общении и скромная. Она пришла на интервью без макияжа и в одежде, что соответствовала моде 90-х (как потом выясняется, Хадид — фанатка этого времени). Камилль нравится ход мыслей Беллы и её смех, что она и подмечает, заставляя девушку смутиться и улыбнуться.       Анвар ей тоже симпатичен, правда он несколько застенчив.       Но вот с Кендалл… Она пусть и улыбается, пусть и отвечает на вопросы без издёвки, но Камилль чувствует — она ей не нравится. И не будет нравиться, даже если расшибёшься в лепёшку.       — Уже трудишься, пчёлка? — раздаётся знакомый мужской голос, и Камилль обволакивает запахом пихты. — Похвально-похвально.       — Привет, Альберт, — она улыбается. Альберт присаживается на краешек её стола. — Когда ты пришёл? Не видела тебя на твоём месте.       — Был у начальства. И, — он наклоняется к ней, — на следующей неделе в Лондоне будет показ эко-одежды. Попрошу тебя ничего не планировать. Я собирался ехать с Фрейей, но она разболелась, а тебе это будет полезно для работы. Считай, расширение кругозора.       — На сколько едем?       — Дня на три-четыре. Посмотрим по обстоятельствам. Рада?       — Очень — увижусь с родителями и с Одри. Спасибо, Альберт.       — Не за что. Спасибо Джеку, что он поддержал мою идею. Ладно, а теперь не буду отвлекать тебя от работы.       Рабочий день проносится как мгновение (вместе с переписками с Гарри и друзьями, с обедом с Альбертом), и настаёт время, когда нужно собираться домой.       Камилль в гардеробной решает, что она должна выглядеть великолепно, чтобы не давать лишнего повода Кендалл как-то прицепиться к ней. А вероятность того, что она может это начать делать, есть, поскольку на вечеринке Дженнер будет на своей территории и в окружении людей, которые не станут выносить конфликт на всеобщее обозрение.       Она вытаскивает на свет тёмно-синее платье-мини в пайетках. По подолу идёт вставка с четырьмя серебряными полосами, и к ним она решает взять такой же клатч. Туфли Грин берёт тёмно-синие, под стать платью.       Она смотрит на часы: Стайлса ещё нет, но что ему наряжаться, он, в отличие от неё, сразу знает, что хочет на себе видеть. Камилль полностью собирается и уже готова обуваться (потому что по времени уже нужно выезжать, иначе она опоздает, а опаздывать некрасиво), когда ей пишет Гарри.       — Наконец-то ты объявился… Гарри Стайлс Прости, Ками, я и Митч увлеклись сочинением, застряли на студии: (

Камилль Грин Стайлс!

Гарри Стайлс Знаю-знаю! Езжай без меня, я подъеду чуть позже, окей?

Камилль Грин Ты хочешь отдать меня на съедение моделям, так нечестно

Гарри Стайлс Кендалл не даст тебя в обиду. Прости, пожалуйста, что так вышло. Ты справишься, я знаю!

Камилль Грин А что мне ещё остаётся…

      Камилль со вздохом убирает телефон в клатч. Она не очень довольна сложившейся ситуацией — в ЛА она мало кто знает; при всей своей профессии она не очень вхожа в местное «светское общество креативных и творческих личностей». Грин осознаёт и понимает, что музыка очень и очень важна для Гарри, но всё равно расстроена.       Она направляется к такси и думает, что её ждёт самая отстойная вечеринка в жизни.       В принципе, наверное, так и получается: куча лиц, которых она знать не знает; все в пух и в прах разодеты, щеголяют по клубу, словно по подиуму, представляя на обозрение последние новинки ведущих модных домов.       Единственная знакомая личность — Кендалл.       Дженнер цепким взглядом сканирует её с головы до ног и кивает. Камилль нервно хмыкает: ну хотя бы здесь она прошла проверку.       — Выглядишь ужасно, — начинает Дженнер, — и это я сейчас не о твоём наряде.       — Спасибо, Кендалл.       — Хотела тебя как-то уколоть, но потом поняла, что будет совсем некрасиво. Ты какая-то расстроенная. Что-то случилось?       — Гарри не приедет, — признаётся Ками. — Сначала писал, что припозднится, а теперь написал, что…       — Это же Гарри, — Кендалл берёт с бокала проходящего мимо официанта бокал с шампанским. — В отношениях с ним всегда есть музыка. Тем более, речь идёт о сольном альбоме, — добавляет она, и Грин понимает, что модель не настроена враждебно. В её голосе звучит… Понимание?       — Я знаю, Кендалл. Я знаю, что музыка очень важна для него, как и то, на что я подписывалась, когда мы решили начать встречаться. Я просто… Чувствую себя здесь не в своей тарелке. С ним было бы чуть проще. Но… Стараюсь свыкнуться.       Кендалл смотрит на неё несколько долгих секунд, а затем произносит:       — Ты мне сначала не нравилась. Я думала, что Гарри нашёл очередную девицу для месячного романа. Но потом… Что ж, видимо, в тебе что-то есть. Не обещаю, что мы станем подружками, но настраивать его против тебя я не стану.       — Спасибо, Кендалл, — единственное, что может выдать журналистка, и девушку, видимо, это устраивает.       — Держись меня, и всё будет отлично.       Дженнер берёт её под руку и тащит в сторону, туда, где поспокойнее. В углу, видимо, собрались друзья Кендалл, потому что среди незнакомых лиц она замечает сестёр Хадид, которые с пониманием относятся к ситуации и стараются сделать так, чтобы Грин расслабилась: например, шутят про сходство между Джиджи и Камилль, и последняя даже позволяет себе улыбнуться, видя, что никто её здесь съесть не собирается. Сёстры и Кендалл приветливы, Белла хвалит её статью и расспрашивает о работе, отвлекая Ками от грустных мыслей.       Спустя несколько часов Камилль вырывается подышать свежим воздухом и выходит на балкончик. Достав телефон, звонит по видео-связи Джошу.       — Привет, Джош.       — Привет, Ками. А ты разве не должна быть сейчас на вечеринке?       — Я на вечеринке, просто вышла ненадолго, — она замолкает, заправляя за ухо прядь волос.       Джош хмурится.       — Выглядишь не как человек, который веселится.       — Гарри не пришёл. Мы должны были пойти вместе, но у него дела на студии.       — И в этом вся беда? — удивляется Карпентер. — Для тебя как-то мелочно. Должно быть что-то ещё, я прав?       — Мне некомфортно здесь.       — Так уйди. Могу тебе даже такси вызвать.       — Ты не понял. Мне некомфортно в ЛА, — признаётся Камилль, и с плеч как будто падает груз, упорно тянущий её на дно. — Нью-Йорк такого ощущения у меня не вызывал. Да, пусть я не так люблю его, как Лондон, но там мне было в разы лучше. А Гарри просто в восторге от ЛА, — прорывает Грин на откровения. — Его присутствие в моей жизни не помогает бороться с тоской и с чувством, как будто я… Я чувствую себя лишней здесь, понимаешь? Вдобавок, мне тут сложнее поймать вдохновение за хвост, хотя, казалось бы, всё для этого и создано: восхитительные рассветы и закаты; вид из окна, атмосфера.       — Хорошо там, где нас нет, — подытоживает её тираду Джош. — Ками, я люблю ЛА. Думаю, что тебе нужно просто проникнуться. Так и привыкнешь.       — И сколько мне «проникаться»?       — У каждого всё индивидуально. Слушай, а ты говорила об этом с Гарри?       — Я…       — Вот ты где, — на балкончике появляется Кендалл. — Я вся тебя обыскалась. Идём, Белла приготовила какой-то коктейль, хочет, чтобы ты попробовала.       — Пока, Джош, я перезвоню чуть позже, — прощается Камилль и вновь окунается в царство неона, громкой музыки и лиц, которые ей стали немного знакомыми.

II

      Она возвращается домой под утро. Единственная вещь, за которую Камилль готова простить Лос-Анджелесу все его прегрешения — рассветы. Неважно, где ты: в квартире, на улице или на крыше, рассветы просто великолепны. Золотисто-оранжевые, окутывающие небоскрёбы и улицы. Когда их застаёшь, трудно потом успокоиться.       Выглядит она как человек, который веселился всю ночь: размазанные тени и тушь на глазах. От неё самой — покусанные губы, которые она до этого подкрашивала, а потом бросила эту затею.       И когда Камилль входит в дом и останавливается, чтобы забрать волосы, она понимает, что отчаянно одинока в таком энергичном и многообразном ЛА.       Гарри дома нет, иначе он давно бы уже спустился по лестнице и встретил бы её. Грин стаскивает туфли и, держа их за ремешки, направляется на второй этаж. До спальни, однако, не доходит: опускается на пол прямо в коридоре.       Камилль сканирует взглядом стену напротив, когда появляется Стайлс. Он садится рядом.       — Прости, что так вышло. Чувствую себя самым ужасным человеком на земле. Я подвёл тебя.       — Всё нормально, Гарри.       — Ты повеселилась? Тебя не обижали?       — Ну, думаю, что я сошла за местную модель со своими ногами, — шутит она, вытягивая левую ногу. Гарри усмехается и, наклонившись, целует её в коленку. Камилль улыбается и запускает пальцы в волосы Гарри.       — Прости, что бросил тебя.       — Не волнуйся, я не горевала по тебе всё время: порасспрашивала Кендалл, Джек будет в восторге. Я плодотворно провела вечер и ночь, как видишь.       Но Стайлса не так просто убедить:       — Я не должен был так поступать, — говорит он, склоняясь и оставляя поцелуй на одной из родинок на её обнаженном плече, так как платье сползло. — Я оставил тебя одну в ЛА. Мы должны держаться вместе, я же тебе обещал.       — Эй, я большая девочка. Сама справлюсь, даже если я этим и расстроена.       Гарри продолжает целовать её плечо, прокладывая дорожку из поцелуев к шее и благодаря тем самым за понимание.       — Мне с тобой повезло.       — Верно.       Она кивает и наклоняет голову в сторону, чтобы Стайлсу было удобнее, а сама продолжает смотреть в стену.       Грин думает, что у них есть какая-то проблема, но они не обсудили её, а замяли. Причём сделали это оба.       А такое делать в отношениях (да и вообще) нельзя.