Дорога домой

С момента получения письма с указанием даты свадьбы Сидни еще усерднее окунулся в дела. Дни его с утра до самого вечера теперь были заняты деловыми бумагами и переговорами с потенциальными поставщиками как на Антигуа, так и на соседних островах. И часто случалось, что он был вынужден ночевать вне дома, составляя плотный график встреч и стремясь ускорить заключение сделок. Он часто бывал в порту, договариваясь об аренде кораблей для доставки товаров, сделки по которым уже были заключены. Он радушно встречался с капитанами и командой своих кораблей, каждый раз, как они оказывались в порту Сент-Джонса. И обсудив планы по замене кораблей на быстроходные клиперы он получил восторженное одобрение со стороны опытных капитанов, а также дельные советы по конструкции и оснащению новых кораблей, которые моментально становились пунктами в договорах на строительство. Все шло своим чередом, но Сидни этого было мало. Прогнозные суммы дохода в его расчетной книге едва превышали 10 000 фунтов, а инвестиции в новые корабли, казалось, отодвигали срок выплаты долга Тома все дальше и дальше. Как за полгода решить проблему с долгами Тома и обеспечением для Сандитона, если на одну постройку кораблей нужно более полугода, а сбор команды и первые успешные рейсы решат лишь половину задачи? Привезенные товары нужно было еще выгодно продать, а значит число партнеров в Лондоне необходимо расширить. Важно найти в Лондоне доверенное лицо, способное заключать контракты на поставку от его имени. Но как же это было сложно, искать честного помощника с деловой хваткой, не имея возможности лично посмотреть ему в глаза! Изучив еще пару рекомендательных писем одного из кандидатов на должность управляющего Сидни устало потянулся к чайнику и наполнил чашку. Чай уже остыл, а свечи превратились в маленькие огарки. Вздохнув, он встал и потягиваясь подошел к окну, отгибая портьеру и вглядываясь в темноту на тропический сад. Свеча в плафоне уличного фонаря уже почти догорела, но его тусклый свет все равно освещал пространство намного лучше убывающей луны. В дверь постучали и вслед за этим Сидни в отражении стекла увидел Олсена с чайным подносом, на котором помимо чая стояла также тарелка с куском пирога, из которого неуклюже, но трогательно, торчала зажженная праздничная свечка. — С днем рождения, мистер Сидни. Я знаю, что вы отказались от идеи праздничного ужина, но я взял на себя смелость заказать хотя бы праздничный пирог! — Спасибо, Олсен! Это очень мило, — сказал Сидни с улыбкой, медленно возвращаясь к столу. — Если чая недостаточно, то в погребе есть охлажденная бутылка вина. Ну и как всегда вы можете плеснуть чего покрепче. — И Олсен метнул взгляд к графину в дальнем конце комнаты, пополнять который за последние месяцы ему приходилось всего 2 раза. — Благодарю, Олсен. Чай — это то, что нужно! Сидни присел за стол и налил свежую чашку чая, пока Олсен аккуратно менял свечи вокруг его стола, с беспокойством глядя на своего хозяина. Некогда праздный, общительный и саркастичный человек теперь превратился в задумчивого и усердно работающего затворника, сознательно ограничившего свою социальную жизнь на острове. Олсен почти был уверен в том, что Сидни старался избегать упоминаний о дне рождения в разговорах и старался сохранить этот факт его биографии в тайне. Вот и сейчас Сидни казалось был смущен, словно сам забыл о своем дне рождения или считал, что не достоин праздновать по столь прозаичному поводу. Прошло почти 2 месяца с его возвращения, а он так ни разу и не велел пригласить портовых женщин. И если первое время Олсен понимал, что хозяин влюблен и вдохновлен этим чувством, то по прошествии месяца уже начинал беспокоиться о нем. Все мужчины на острове прибегали к услугам профессионалок, ведь зов плоти и любовь могут идти в жизни мужчины параллельными путями. Но молодой мистер Паркер, похоже, придерживался иного мнения. Он погружался в работу с головой и завершал свой день далеко за полночь, сжигая большое количество свечей, из-за чего эта статья затрат на содержание дома в последнее время значительно возросла. Олсен помнил разговор в день приезда Сидни и понимал, что над хозяином висит чувство долга из-за которого он не может жениться на любимой женщине, но чего он не понимал, так это того, почему Сидни до сих пор расстроен, если все равно ничего изменить нельзя. Одно было ясно: хозяину нужна была встряска. И потому Олсен прочистив горло скрипучим голосом произнес: — Скоро новолуние. Мы снова ожидаем приезда шамана с Барбуды. Присоединяйтесь к нам, мистер Сидни в этот раз. Это позволит вам очистить душу и начать ваш новый год с чистого листа и в верном направлении. — Спасибо, Олсен. Но я не склонен принимать участия в массовых мероприятиях. И Олсен отступил. На время. Оставшись один, Сидни грустно улыбнулся, загадал желание и задул свечу. И наблюдая как в воздухе рассеивается струйка дыма он чувствовал себя безмерно одиноким. Это был не первый его день рождения вдали от дома, но первый раз, когда он не имел ни малейшего желания праздновать. Казалось весь прошлый год прошел для него в пустую и дата в календаре, отмечающая завершение очередного этапа в его жизни говорила лишь о том, чего он до сих пор не достиг. Своя семья. Теперь он мыслил ее только с Шарлоттой. Но за два месяца он не приблизился к своей цели ни на шаг: он по-прежнему был помолвлен с другой женщиной и по-прежнему должен был помочь сохранить семье честное имя. Но чем дальше шло время, тем больше он беспокоился не только по поводу даты своей свадьбы, но и о том, не назначена ли аналогичная важная дата в жизни Шарлотты? Новостей о ней у Сидни не было. Письма Мэри были скупы на информацию о Хейвудах, хоть и упоминали их мимоходом. Неизвестность сжигала его каждый день, но еще больше ранило чувство опасения, что после объявления даты его свадьбы Шарлотта могла опустить руки и сдаться, приняв предложение о замужестве от кого-нибудь еще. Достойные мужчины, он уверен, опасны были не только в Лондоне, но и в кругу ее родного городка. Чем дальше шло время, тем меньше шансов было на то, что Шарлотта будет ждать. И хотя он не просил ее об этом, в тот день, после дуэли, в карете, он видел глубину чувств в ее глазах и знал, что такая женщина будет верна до конца. Он не мог ее подвести! Но как невыносимо было быть далеко от нее и не иметь возможности общаться! И в минуту душевных терзаний и безмерной тоски он впервые задал себе вопрос: что держит его сейчас здесь, на Антигуа, когда контракты на поставку заключены и остается лишь ждать окончания строительства новых кораблей? Он отогнал эту мысль как можно скорее, пытаясь не признаваться себе в том, что его добровольное заточение на острове обеспечивало столь необходимое ему расстояние вдали от Элизы, хоть и ценой его пребывания на Антигуа было также отдаление от любимой женщины. Можно ли пробраться в Англию незамеченым и миновать объяснения с невестой, проведя время в кругу семьи? Вряд ли. Его приезд не останется незамеченным, только если он из порта сразу не отправится в Сандитон. И то сохранить его возвращение в тайне удастся не более недели и, к сожалению, основным источником слухов о нем в этом случае будет его старший брат. Так что возвращаться сейчас было преждевременным. И ему придется найти управляющего дистанционно. Он вздохнул, отставил в сторону пустую чашку и почти доеденный яблочный пирог и вновь принялся изучать письма кандидатов и их рекомендации, но сконцентрироваться на задаче он уже не мог. Все его мысли вновь тяготели к дельным советам и восторженно распахнутым глазам дочери фермера, которая читает книги… --- Прошло еще 3 дня и наступило новолуние. В тот день Сидни с утра чувствовал себя уставшим — ночные бдения за пакетами бумаг в попытке ускорить некоторые договоренности и обеспечить первое поступление свободного капитала до конца года сказывались на его состоянии. Он рано ушел спать, от части из-за стремления избежать настойчивых приглашений Олсена посетить шамана. Сон накрыл его очень быстро, ведя узкой тропинкой в зеленый английский сад. Вокруг зеленели летние газоны, одновременно цвели цветочные клумбы и фруктовые деревья, а вдалеке, возле кромки леса, виднелся лабиринт. И там, внутри его сложно организованной садовниками структуры, стояла одинокая Шарлотта, испуганно оглядывающаяся по сторонам в попытке найти выход. Как истинный рыцарь Сидни помчался на помощь к любимой, но чем ближе он становился к лабиринту, тем выше становились стены живой изгороди, скрывая все ранее известные повороты и направления. Но Сидни не сдавался и мчался на зов Шарлотты, продираясь сквозь колючие ветви растений, которые, казалось, опутывали его руки, ноги и тело, в попытке остановить. Он, наконец, добрался до центра и протянул Шарлотте руку, видя в ее глазах отблеск благодарности и слезы. Но в этот момент что-то скользнуло по его ноге, обматываясь длинным зеленым хвостом вокруг тела, и через мгновение на его плече появилась головка змеи со странными холодными голубыми глазами. Элиза. Кольца вокруг его тела сжимались все сильнее, но он не терял надежды, по-прежнему протягивая руки Шарлотте. Но решимость в ее глазах постепенно гасла и вот уже эхом до него долетают слова «Я не хочу быть номером 2, мистер Паркер». В попытках успокоить ее и ободрить и не в силах более сдерживать чувства он кричит ей, что она всегда для него номер один, в то время как над его ухом раздается злобное шипение и краем глаза он видит острый раздвоенный язычок. Он был готов расстаться с жизнью в этот момент, зная, что Шарлотта теперь знает правду, но к его удивлению змеиные кольца ослабили хватку и вот уже хвост змеи скользит в траве у ног. Чувство безмерной свободы наполнило Сидни до краев и не теряя времени он бросился навстречу Шарлотте. Но радость его была не долгой. Три шага, что разделяли их, давались ему невероятно тяжело, медленно и неуклюже, словно внешняя сила сдерживал его и не давала пошевелиться. Он удивленно взглянул на руки и обнаружил веревки, тянущие его бесконтрольно вверх. То же самое было с ногами. Руки и ноги его как у марионетки были привязаны к гигантской крестовине, спрятанной глубоко в облаках, и не было ни намека на то, кто был тем таинственным кукловодом, который играючи разыгрывал с ним сейчас эту драму. Собрав все силы он рывком дернул за веревки и освободил себя, словно пут и не было. Но отвлекаясь на собственную свободу он упустил главное: зеленые кольца с глазами Элизы теперь обвивали стройный стан Шарлотты и острые клыки уже готовы были сомкнуться на шее обездвиженной девушки. — Шарлотта, — вскрикнул Сидни и испуганно сел на кровати. Сердце колотилось с бешенной силой и гул его отдавался барабанной дробью в ушах. — Это сон! Это всего лишь сон! — простонал он и бессильно откинулся на подушки. Он отдышался, досчитав до 60, но гул в ушах не попал. Напротив, к нему словно примешивались параллельные ритмы, и лишь спустя время Сидни понял, что это бой барабанов сподвижников шамана, про которого неустанно твердил в последнее время Олсен. Спать после такого ужасного сна совсем не хотелось и Сидни, натянув рубашку, брюки и сапоги, направился в сторону берега. Большой костер, сложенный из бревен в форме конуса, был виден издалека. Ритмичный бой барабанов словно вызывал в нем какую-то животную ярость. Ноги сами привели его на берег, хоть он и стоял отдаленно в кустах лишь сторонним наблюдателем. Закончив очередную песню, шаман встал и произнес сочную речь на местном диалекте, после чего закрыл глаза и доверился помощникам раскрутить его по кругу по часовой стрелке. Под восторженные крики и бой барабанов шаман крутился вокруг своей оси, когда неожиданно все стихло и он резко остановился, открыв глаза и смотря Сидни прямо в душу. Медленными шагами шаман подошел к Сидни и обошел его вокруг, а после вскинул руки к его лицу и не касаясь, словно лепя маску из воздуха, исследовал голову, переместившись затем к груди, рукам и ногам. — Ты связан! — торжественно произнес шаман. — И тебе нужна защита. После столь красноречивого сна Сидни и не думал сопротивляться и только удивленно смотрел, как помощники шамана выводили его теперь в центр, ближе к костру. На него надели какие-то цветочные гирлянды, окропили каким-то маслом, дали отпить из какой-то чаши, в то время как шаман с помощью небольшого острого ножа, который он предварительно пронес по кругу, демонстрируя всем присутствующим, проводил рассекающими движениями над его руками, ногами и головой, словно срезая что-то. В тот момент Сидни не понимал, что происходит, и с опаской поглядывал на острый нож, чувствуя явную угрозу. Однако постепенно звуки вокруг него начали стихать и растворяться, и он погрузился в глубокий сон, даже не зная, как из стоячего положения оказался лежащим на песке. Он резко проснулся и понял, что он все еще на пляже. И только счастливый Олсен наклонился к нему, протягивая руку и помогая встать. — Вам повезло, мистер Сидни! Джакобб снял с вас путы и освободил вам путь, наложив сильную защиту. Теперь у вас все будет хорошо! — Правильно, — смущенно произнес Сидни. — Я только что понял, что мне пора возвращаться в Лондон. — Именно это и предсказал Джакобб! — Светился от счастья Олсен. — Все так, как должно быть. Чему бы там не поклонялся верный Олсен, Сидни по-прежнему был рациональным человеком и не верил во все эти обряды, хотя эффект влитой в него настойки, несомненно, был интересным. На утро Сидни чувствовал себя свежим и отдохнувшим, и после завтрака направился в порт зафрахтовать судно на обратную дорогу в Лондон. И хотя его собственный корабль все еще был на привязи, он предпочел снять каюту на быстроходном судне, которое отплывало через 3 дня, чем томиться в пути целых три недели. В день отплытия, 21 ноября, он отметился в порту, расписался в книге пассажиров и ждал, пока погрузят багаж на "Немезиду". Но перед самой посадкой его остановили, доставив срочную записку с сообщением, что на одной из плантаций Лэмба случился пожар. И он остался. Торопясь и не желая выстаивать очередь к регистратору, он попросил ближайшего к нему солидно одетого джентльмена сообщить команде и капитану, что он не едет, и передал мужчине свою визитку, чтобы указать, как правильно пишется его имя. И искренне поблагодарив мужчину за содействие он запрыгнул в ожидавший его экипаж и отбыл вглубь острова. Как только экипаж отъехал, собеседник Сидни со злорадной улыбкой подкрутил ус, вышел из очереди к регистратору и направился к трапу. Проходя, он представился его именем и занял его место, небрежно демонстрируя на корабле врученную визитку. И финально сверяя список пассажиров перед отплытием регистратор отметил, что каюта номер 8 занята и пассажир мистер Сидни Паркер на борту.