volleyboys

      — Перезаряжай! — орёт тебе откуда-то издалека разъяренный Иваизуми. Ты впопыхах перебрасываешь притупившийся клинок в другую руку, пока Ацуму, резко вынырнувший из густой листвы дерева, не сносит голову титану, который изначально должен был стать твоей жертвой.       Мия победно смотрит на тебя, но почему-то не улавливает в глазах и доли его радости.       — Это был мой, — огрызаешься. И не знаешь, на что злишься больше — на газ, который резко закончился, на УПМ, который резко заел, или на наглую рожу Ацуму, которого картошкой не корми, дай нарваться на трехметрового титана, теперь тупо глазеющего на вас мёртвыми рыбьими глазами с грязной земли.       — Уж прости! Сразу думать надо!       — Думать надо меньше, а соображать больше, — отвешивает ему оплеуху Хаджиме, аккуратно спустившийся к вам. — Быстрее, их стало больше, значит мы почти на границе. Даичи-данчо прибьет нас и пустит на суп, если не успеем к прибытию марлийцев.       — Ещё чего не хватало, — когда капитан скрывается за густой листвой, Ацуму строит обиженную мордашку. — Вот на кой черт они нам сдались, а?       — Это пленные марлийцы, — ты пожимаешь плечами. — Куда их ещё девать?       — Как по мне, ничего хорошего эти марлийские сволочи не заслуживают, — продолжает огрызаться Мия, то и дело поправляя липкие от пота пряди осветленных волос. — Из-за них мы теперь вынуждены торчать здесь и мириться с тем, что каждый день рискуем оказаться в желудке этих тварей, которые… — он запинается. — Неважно.       Ты обеспокоенно смотришь на товарища — Ацуму острее всех воспринял новость о том, что титаны — живые люди; ещё в далёком детстве они с братом лишились отца, которого сожрал двухметровый девиант на их глазах. И теперь Ацуму не мог понять, сколько жестокости скрывается в людях, которые обрекают таких же живых людей на верную гибель, обращая их в безмозглых титанов… Жгучая ненависть к марлийцам росла в вашем стане с поразительной прогрессией, поэтому ты предвкушала встречу с военнопленными, которым до боли хотелось показать, что сейчас творится с отверженными элдийцами.       — Не отставайте! — крикнул Иваизуми, пока вы с Ацуму слишком вяло крепились к деревьям. — Мы почти на месте!       На побережье стояла странная тишина, нарушаемая лишь порывами холодного ветра. Кучка разведчиков толпилась у моря, горячо споря о том, что приготовить на ужин — сейчас на Парадизе особенно остро чувствовалась нехватка продовольствия. Неподалёку от них ты заметила людей не в элдийской одежде — светлая, кремового цвета униформа красиво бликовала на едва теплом солнце.       «Марлийцы…»       Их было трое.       Первый стоял весьма отчужденно и молча буравил взглядом огромных жёлтых глаз мокрый булыжник. Его двухцветные волосы находились в идеальном порядке, чёлка лежала так ровно, будто он провел последние часы не в ужасной палатке разведчиков на допросах, а в своём собственном доме на берегу моря. Белые одежды и красивое лицо кое-где были запачканы кровью, но марлиец держался высокомерно и холодно.       Второй пинал мелкие камешки, которыми было усыпано все побережье. Его чёрные волосы торчали в разные стороны, а суженные кошачьи глаза неотрывно следили за каждым действием элдийских разведчиков. Его походка тоже напоминала кошачью, держался он обособленно ото всех и пускал блинчики по неспокойной глади холодного моря.       Третий же вёл себя раскованно. Он то и дело тормошил и без того растрепанные каштановые волосы, хихикал и отряхивал грязные, заляпанные грязью и кровью штаны, ковырял ногтями белый военный шлем. Несмотря на то, что парень был юн и невероятно красив, ты поняла сразу, что он, как и первый марлиец, солдат.       — Наконец-то, Иваизуми-тайчо, — выдохнул незнакомый тебе элдиец с бритой головой. — Эти твари с материка весь мозг выели… Пристрелить бы и дело с концом.       — Аккуратнее с выражениями, пожалуйста, — встрял красивый марлиец, одарив небольшую группу элдийцев доброжелательной улыбкой.       — Заткнись, — грубо толкнула ты его в плечо, пока Ацуму нетерпеливо проверял верёвку на руках спокойного первого марлийца. — Тебя не спрашивали.       — Так вы и есть тот самый Разведкорпус? — третий марлиец вновь сладко улыбнулся, поворачиваясь к тебе. — Не думал, что на Парадизе настолько тяжело с кадрами, что в подобные организации идут такие милые девушки, как ты.       — Закрой свой рот.       — Ойкава, пожалуйста, не разговаривай с ними, — холодно бросил первый марлиец, рассматривая Мию исподлобья своими огромными жёлтыми глазами. Ацуму вздрогнул — тон марлийца заставил всё внутри него съежиться от невесть откуда появившегося страха. — Мы не на своей территории, чтобы фамильярничать.       — Да, но…       — Я сказал: молчи.       — Слушай старших, подонок, — Хаджиме грубо пихнул красавчика в плечо. Тот обиженно нахмурился, продолжая бессовестно рассматривать тебя. — В путь. Начальство решит, что делать с пленными. Пока марлийцев не так много, нам надо их беречь… Хотя я бы очень хотел набить этому говоруну морду.       — А ваш начальник с характером… Ты ведь тоже?.. — протянул Ойкава тебе на ухо. Ты покраснела от его шепота и ощущения тепла на коже, но сдержалась, сжав руки в кулаки. — Ну, долго играть в недотрогу будешь? Я знаю, что вы нас не тронете.       — Убить вас мы не можем, но разукрасить твою наглую физиономию — запросто, — агрессивно выплюнула ты. — Заткни свою пасть, проклятый марлиец, либо я…       — И не жалко будет меня бить? — склонил он голову. — Идти нам видимо долго… Или лошадей на острове ещё не открыли? — похлопал ореховыми глазами. — Ладно тебе, — прошептал, — давай поговорим немного?       — Все в Марлии такие болтуны? — не удержавшись спросила ты. Улыбка проскользнула на твои губы без твоего ведома. О таинственном, вражеском материке вам ничего не рассказывали, поэтому ты изнемогала от любопытства. Идти до ближайшего ночлега вам было ещё минут тридцать, а марлиец выглядел вполне дружелюбно, в отличие от его соплеменников. В лесу было тихо и спокойно.       — Только я такой неповторимый, — хихикнул Ойкава. — Разве здесь… нет титанов? — осторожно спросил он, замечая, как твои аккуратные пальцы сомкнулись на рукоятке лезвия.       — Мы немного подчистили, — вы с Ойкавой шли позади всех, поэтому Иваизуми и Ацуму чисто физически не могли слышать ваш разговор. Ты то и дело замечала, как странный марлиец, который заткнул Ойкаву, поворачивался к вам. — До ближайшей остановки идти пешком полчаса.       — Почему вы не могли взять лошадей?       — Сражаться было бы неудобно. Плюс ещё вы… — ты потерла затылок. Тебе было не совсем понятно, почему марлиец оказался для тебя такой интересной компанией. Чувство тревоги заползало в сердце. — Если нападут титаны, которых вы так любезно расплодили на нашем острове… Вы все равно не сбежите. Оружие у вас отобрали. Вы просто погибнете здесь.       — Верно!.. Но мы и не собираемся сбегать, — легко ответил солдат. — Мы — солдаты Марлии, а значит верны себе и стране до конца.       — Жалкое зрелище… — твой живот заурчал. Ойкава внимательно посмотрел на тебя.       — Хочешь есть?       — Не твоего ума дело. Может и хочу.       — У меня оставалась кое-какая еда… — неловко начал он, поерзав связанными руками. — Но руки, увы, связаны.       — Развязать не могу. Приказ.       — Тогда я просто покажу где.       — Какой тебе в этом толк?.. — усомнилась ты в честности марлийского солдата. — Вы веками мучили и истребляли элдийцев, а теперь ты заботишься о том, чтобы я поела?       — Но разве я говорил о том, что хочу тебя убить? — от удивления у Ойкавы расширились глаза. Ты даже не усомнилась в его искренности. — Моя семья никогда не принимала участия в пытках над элдийцами…       — Всё равно, вы — враги.       — Я сделал что-то плохое для тебя? — ты старалась не слушать бредни марлийца, ускорила шаг, но уже тогда, в тот самый момент, в твоё сердце и в твои мысли проникли своими острыми холодными лапками паучки недоверия. К элдийцам, марлийцам и самой себе.       — Ну… Нет, — неосознанно замедлила шаг. Ойкава расстроенно качнул головой, пышная чёлка сбилась на лоб. — Не в этом дело!       — А в чем тогда? Ответь мне.       — Замолчи! — Иваизуми обернулся на твой громкий крик. Твои щеки сливались с закатным небом — настолько красные они были. Красивый марлиец очень понравился тебе и очень хотелось бы, чтобы и ты его заинтересовала. Остальные марлийцы вели себя на удивление тихо — аккуратный марлиец с ровной чёлкой не сводил с тебя глаз, словно изучал диковинную зверушку, но молчал; марлиец с кошачьими повадками смотрел вверх, на небо, думал о чем-то своём и никого не тревожил.       Когда вы добрались до небольшого лагеря, разбитого в самой чаще леса, уже стемнело. Разведчики, которые дежурили здесь, были не рады увидеть пленников-марлийцев — Иваизуми тоже сразу будто бы ощерился, стоило красивому марлийцу начать строить всем окружающим глазки.       — Он мил и приветлив со всеми, — с отвращением заявил Ацуму, когда вы наконец-то собрались у костра. Пленных Хаджиме отвёл в сторону, чтобы сменить старые верёвки и убрать их марлийские удостоверения в надёжное место. — Но это напускное, поверь.       — Я бы не была так мила со своими врагами, — ответила девушка-разведчица, Кларисса, которая дежурила со своей группой в этом наскоро возведенном лагере. Та неловко улыбнулась в ответ на твой недовольный взгляд. — А он все-таки очаровательный, — шепнула она тебе чуть позже.       Ты почувствовала странный укол то ли ревности, то ли уязвленного чувства собственничества. Ты была первой, с кем заговорил красивый пленник, и хотела бы и остаться той, которая связывала бы мир злобной Марлии с миром воинственной Элдии.       — А когда нас покормят? — твой знакомый состроил обиженную мину. Спокойный марлиец глубоко вздохнул и повернулся к Иваизуми.       — Когда нам отдадут наши документы?       — Когда сверим их, — оскалился Хаджиме и раскрыл первую ведомость. — Кита Шинске, капитан первого наступательного легиона второй дивизии… — Спокойный марлиец молча кивнул и с легкой досадой взглянул на связанные впереди руки.       — Хорошо, — Иваизуми отдал ему исправленную ведомость с упоминанием о теперешнем пребывании в Элдии. — Куроо Тецуро, связист второй дивизии…       Марлиец с кошачьими повадками, до этого всю дорогу державший спокойный нейтралитет и молчание, нахально улыбнулся во весь рот.       — Имею честь.       Иваизуми проигнорировал его.       — Ойкава Тоору, разведчик второй дивизии…       Ты обернулась на него, не сумев удержаться. Красивый марлиец широко улыбнулся и склонил голову в изящном поклоне. Поймав твой взгляд, его улыбка стала ещё шире и ещё самоувереннее. Хотя казалось, что предела быть и не может.       — Разведчик? — приподнял брови Мия, переглянувшись с Иваизуми.       — Марлийской школы, — хихикнула Кларисса. Ойкава улыбнулся ей. Девушка покраснела.       — Хватит любезничать, — отрезал Хаджиме. — Пора ложиться спать. Дежурство по очереди, я заступаю первым. УПМ не откладываем, встаём с первыми лучами солнца. Хорошего отдыха.       — Разве не будет логичнее идти ночью? — ты дотронулась до локтя Иваизуми, привлекая его ближе к себе. Тоору обернулся. — Титаны ночью спят и было бы…       — Нам нужен отдых, — устало ответил капитан. — Даичи-данчо дал распоряжение об остановке. Прислал с той группой.       — Может его перехватили? Заменили? Может, это козни марлийцев?.. С чего бы капитану, знающему наши условия, давать распоряжение об отдыхе ночью?       — С тех самых, когда капитаны в первую очередь заботятся о состоянии своих солдат, а не об успехе миссии, — все также устало отчеканил Хаджиме. — Теперь ты понимаешь, почему Даичи-данчо и не спешил назначать тебя капитаном отряда? Ты молода, сумасбродна и наивна, а нам ошибок совершать нельзя… Ступай, отдохни, тебя разбудят для дежурства.       Ты раздосадовано пнула камень и отошла к ближайшему дереву с толстым стволом и рыхлой, сыпучей корой. Укутавшись по самые уши не самым тёплым зелёным плащом с эмблемой Разведкорпуса, ты почти сразу уснула от усталости, стараясь не думать ни о титанах, ни о доме, ни о марлийцах.       Ближе к утру тебя разбудил Ацуму, уставший после своего дежурства. В животе у тебя урчало — в лесу не было возможности приготовить что-то лучше пары-тройки отварных картофелин, и желудок отчаянно требовал хорошей еды.       — Не спишь? — со спины к тебе подошёл Ойкава, когда ты поправляла УПМ. Ты вздрогнула от неожиданности, чуть не уронив зеленый плащ.       — Естественно. Я на дежурстве.       — Могу я посидеть с тобой? — он стряхнул грязь со светлых штанов.       — Нам завтра полдня добираться только до Марии. Тебе нужны силы, — ты зевнула.       — Мария? Что за Мария?       У тебя не было ни малейшего желания вводить марлийца в краткий экскурс по истории Элдии с древности и до наших времен, поэтому ты вкратце рассказала о стенах и отошла в сторону. Но марлиец упрямо сел рядом с тобой, выуживая из своей походной сумки пару небольших и хрустящих пакетов.       — Что это? — удивилась ты, пока Ойкава распечатывал пакеты. В них оказались приятные на вид и запах ароматные булочки. Ты повела носом, чувствуя, как живот упрямо завыл от голода и желания поесть что-то действительно вкусное, а не жидкую походную похлебку.       — Булочки из самой лучшей пекарни Марлии, — он протянул тебе одну. — Попробуй, они не отравлены, — Тоору хрипло хохотнул и внимательно посмотрел на тебя своими большими, карими глазами. Ты почувствовала, как тебя неизбежно и необратимо засасывает в их омут. Живот скрутило то ли от голода, то ли от страха.       Ты аккуратно взяла булочку и принюхалась. Пахло необычно, ты ни разу не встречала такого терпкого и сладкого запаха.       — С чем они? — недоверчиво спросила ты. Ойкава улыбнулся.       — Корица. Не бойся, они не отравлены.       — Корица… — осторожно попробовав булочку, ты поняла, что вкуснее ничего в жизни не ела — тесто было ещё почему-то тёплое и мягкое, буквально таяло на языке, а неизвестная тебе пряность на вкус была не похожа ни на одну, которую ты ела раньше. — Это… здорово… Мне… мне нравится…       — То-то же, — вновь улыбнулся он, наблюдая, как ты с по истине зверским аппетитом уплетаешь сладость. — В Марлии много искусных кондитеров… Мы жили рядом с этой пекарней, а её владелец — Сатори-кун, — очень хороший малый… Всегда делал мне скидки и в подарок давал что-нибудь вроде штруделя.       — Штр… Что?       Тоору вновь снисходительно улыбнулся. В его ореховых глазах отражался огонёк костра, который красиво бликовал, и толпы бабочек в твоём животе пускались в пляс каждый раз, стоило марлийцу поправить каштановую чёлку. Он глубоко вздохнул, поворачиваясь к тебе.       — Это ещё одна сладость… Неужели на Парадизе нет пекарей?       — Есть, но они знают не так много… — призналась ты. — Пленники рассказывали нам про волшебный сладкий снег, который есть у вас…       — Мороженое?       — И про круглое тесто, на которое кладётся все, что попало…       — Пицца.       — Мы мало, что знаем, но… Но Марлия… и вправду интересное место, — призналась ты и с ужасом обернулась — такая мягкотелость с пленником, судьба которого не была решена, могла стоить тебе и положения, и даже жизни. С тобой творилось что-то невообразимое.       — Договорились, — ты резко подняла на него глаза. — Когда все это закончится, я покажу тебе много интересных мест в Марлии.       — Когда… закончится?.. — ты с недоумением посмотрела на воина, и тот вновь обезоруживающе улыбнулся. Именно тогда ты и поняла, что точно попала в его сети, из которых не выберешься, даже будь у тебя сотня УПМ и преданных товарищей.

***

      Главный штаб Разведкорпуса находился за стеной Роза, поэтому путь до туда занял ещё один день. За это время ты старалась не подавать виду, что между тобой и пленным марлийцем что-то произошло, но заалевшие щеки давали о себе знать каждый раз, стоило тебе взглянуть на Тоору. Тот каждый раз приветливо махал тебе, получал крепкую оплеуху от Иваизуми и вновь улыбался, словно это ничего ему не стоило.       Сердце приятно щемило, стоило тебе взглянуть на пленного марлийца. От Ойкавы веяло спокойствием, сразу было видно, что он разведчик — парень не терял лицо ни при каких ситуациях. Даже экстренных и опасных.       — А этот марлиец милый… — девушка из другого отряда, Кларисса, который провел с вами ночь в лесу, незаметно подошла к тебе, пока твоя лошадь с жадностью ела свежий фураж. — Немного болтливый, но в целом… — в одночасье твое хорошее настроение как рукой сняло — почему эта девушка обратила внимание на твоего пленника?       — Да, вполне ничего. Симпатичный.       — Как думаешь, когда он будет работать на Элдию, с ним можно будет общаться нормально? — она задумчиво закусила губу, наблюдая, как старший командир отряда в Розе проверяет документы марлийцев. Спокойный марлиец Шинске держал лицо и молчал, пока Ойкава с нескрываемым смешком объяснял что-то командиру.       Как и ожидалось, марлийцев не тронули — всё же, они были важны для Парадиза как опасные пленники, поэтому их разместили в одной из казарм Разведкорпуса Розы, около казармы, где жили вы. Ты всё больше и больше замечала, как Ойкава и Кларисса беседуют вместе, но несмотря на это пленник каждый раз приходил к тебе на дежурства, рассказывая больше интересных историй о Марлии.       Собственные чувства к марлийцу пугали тебя — он марлиец, он враг, он один из виновников страданий твоего народа. Но стоило Тоору присоединиться к тебе на дежурстве, на прогулке, стоило кинуть на тебя мимолетный взгляд и улыбнуться своей мягкой улыбкой, то едкий страх в твоей душе рассасывался, уступая место отчаянной симпатии к этому невероятному человеку.       — Это мои родители, — он показывает тебе черно-белую фотографию счастливых людей, которые дружелюбно машут в камеру. — Это моя сестра… А это мой племянник…       — А… почему у некоторых людей на фоне повязки на руках… А у вас нет… — тихо спрашиваешь ты, но говоришь это так тихо, что Ойкава не слышит. — Тоору, вы чистокровные марлийцы?       — Да, — медленно отзывается он, продолжая свой нехитрый рассказ. — Сестра так отчаянно хотела, чтобы…       — Ой, а это что? — тыкаешь пальцем в аппарат позади семьи.       — Это машина, — поясняет Ойкава. — Такой аппарат, чтобы быстро ездить. Отличная замена лошади… Отец купил её на свой день рождения, — тон Тоору становится более грустным. Ты, сама того не ведая, кладёшь свою руку на его. Ойкава поднимает на тебя глаза.       — Ты нравишься Клариссе.       — Верно.       Тихо вздыхаешь.       — Ты такая красивая. Знаешь?       Ты чувствуешь себя предательницей, когда смотришь на него во время их утренних прогулок, на что постоянно обращает внимание Ацуму.       Ты чувствуешь себя предательницей, когда думаешь о нем на задании, перерезая горло очередному титану, своим появлением которые обязаны именно народу Тоору.       Ты чувствуешь себя предательницей, когда разговариваешь с ним на дежурствах, когда он втихушку проникает к тебе на пост, и вы можете разговаривать часами.       Ты чувствуешь себя предательницей, когда тихой безлунной ночью он приходит к тебе в комнату, и вы затворяете двери, растворяясь в друг друге полностью и бесповоротно.       Ревность душит тебя удавом, когда Кларисса подходит к Тоору, твоему Тоору и ведёт себя так, будто Ойкава ей уже лучший друг.       И хуже становится от того, что Ойкава, парень-семь-пятниц-на-неделе, вовсе не против этого.

***

      — Сегодня тепло, — отмечает Ацуму, пока вы с ним вдвоём до блеска начищаете лезвия излюбленных мечей. Мия и сам весь светится от счастья, но в последнее время что-то его гложет. Вы отдалились, стоило тебе завести дружбу с марлийцем, но в глубине души ты совсем не жалела об этом.       — Он ветреный, — каждый раз обиженно говорил тебе Ацуму, насупившись. — Ветреный. Поиграется и бросит.       — Не неси ерунды, — отмахивалась ты, пока Кларисса весело смеялась где-то позади вас.       — Да, тепло, — отвечаешь, чувствуя, как тёплый ветер приятно обдувает саднящие от ударов щеки. — Но что… Ацуму!       Но Мия и без тебя заметил огонь, сжигающий вашу казарму. Он мигом хватает тебя за руку, уволакивая за собой, пока невесть откуда взявшийся титан рушит ваш загон для лошадей.       — Что за…       Второй титан неожиданно обрушивает на вас скоп сена, но и тут Мия утаскивает тебя на себя. Вы оба падаете, густая пыль и едкий дым выедают глаза, ослепляя. Момент — и Ацуму ловко перерезает одному титану затылок, тот падает ничком около тебя, застывшими глазами вперившись в твоё полное ужаса лицо. И ты застываешь от липкого страха сама — на тебя смотрят неподвижные, некогда красивые голубые глаза Клариссы.       — Я…       Раздаётся громкое ржание лошади и крик одного из офицеров охраны. Ты оборачиваешься и видишь Ойкаву, твоего Ойкаву, ловко седлающего белую лошадь. В одной его руке пустой шприц, который он в мгновение ока отшвыривает в сторону, а в другой — сумка, в которой напичканы какие-то бумаги. Спокойный марлиец хмыкает. Звучит выстрел. Что-то падает.       — Мог бы обратить его в титана, — морщится Тоору. Ты в ужасе выдыхаешь. Его тон. Он поражает своей холодностью.       — Сыворотки не так много, — звучит голос третьего марлийца. Снова ржание лошади. — Я связался со штабом… Они…       Ацуму вновь отталкивает полностью опустошенную тебя в сторону, пока второй титан, в котором ты узнаешь красавицу Эмили, вновь пытается наступить на тебя. Ойкава оборачивается, натянув поводья своей лошади.       — Эй! — саркастически кричит он, пока пыль от лошадей Киты и Куроо на половину скрывает его красивое лицо. — Я же говорил, что мы — солдаты Марлии.       Ты хочешь кинуться на него, убить, обратить в титана самого, но… не можешь. Огонь ярости загорается в твоих глазах, но сердце настолько болезненно воет, что Тоору замечает это, на прощанье салютуя тебе с ироничной усмешкой на красивых губах.       — Увы, не смог обратить тебя почему-то! Твой командир был прав — ты очень наивная.       Дрожащими руками хватаешь пистолет, который оставили прошлые пленники из Марлии, пока Ацуму что-то кричит тебе, что-то, что ты не слышишь из-за трескучего звона и дикого шума в ушах. Пистолет выпадает из дрожащий рук, ты хватаешь его вновь липкими пальцами.       — Всё-таки ты такая красивая. Особенно, когда злишься. Знаешь?       Ты стреляешь ему в спину. Как и он выстрелил в твою.       И промахиваешься.