-ооо-
Скорпиус проснулся из-за непрекращающегося стука в дверь спальни и, застонав, заставил себя сесть и взглянуть на маленькие часы на тумбочке. Было три тридцать пополудни, и он был весьма разочарован, что этот день не торопился закончиться. — Что?! — прорычал парень. Злоумышленник толкнул дверь, и Скорпиус искренне ожидал увидеть с другой стороны надоедливую девушку с густыми волосами. Но вместо неё за его порогом стоял Гарри Поттер с нечитаемым выражением лица. Около минуты Скорпиус смотрел на отца своего лучшего друга, ожидая, что Гарри хотя бы объяснит своё внезапное вторжение в его комнату. — Ну? — сердито огрызнулся слизеринец. — Какого чёрта ты хочешь? Гарри без спроса зашёл внутрь и закрыл за собой дверь. В его глазах было нечто, что очень обеспокоило Скорпиуса, но он отказывался увиливать от странного взгляда гриффиндорца. — Все участвуют в игре по квиддичу, и нам нужен ещё один ловец, — ответил Поттер. Глаза Скорпиуса чуть не вылезли из орбит. Этого он точно не ожидал услышать от Мальчика-Который-Выжил. — А разве младшая Уизли не достойный ловец? — спросил парень. — Почему бы тебе не предложить это ей вместо меня? — Джинни настаивала на том, чтобы стать охотником, — проворчал Гарри, раздражённо глядя в сторону. — И ты знаешь, что Гермиона абсурдно боится летать на метле. На самом деле это она предложила, чтобы мы пригласили тебя, так как ты раньше был ловцом для команды Слизерина... э-э-э… ну, если предположить, что ты был ловцом в своём времени. Блондин фыркнул, не удивившись, что Грейнджер придумала включить его в их маленькую игру. — А именно ты приглашаешь меня присоединиться, потому что…? Гарри мрачно посмотрел на Скорпиуса, но тот не мог не заметить, что щёки гриффиндорца слегка покраснели. — Просто потому что, Малфой, — прорычал он. — Так ты в игре или нет? Или ты слишком боишься проиграть мне? Скорпиус закатил глаза. — Серьёзно, Поттер, я действительно был блестящим ловцом в своё время, — отрезал в ответ светловолосый волшебник. — Благодаря мне команда Слизерина в течение многих лет неизменно выигрывала кубок по квиддичу. На самом деле, если люди не слишком ослеплены тем фактом, что я чёртов сын бывшего Пожирателя смерти, они признавали, что я был лучшим после тебя. Даже твой чёртов сын мог поручиться за это. Скорпиус не совсем понимал, почему он внезапно высказал все эти вещи. Возможно, теперь, когда основной состав Отряда Дамблдора знал о его самом тёмном секрете, все приземлённые вещи из его прошлого — ну, их будущего — просто внезапно сорвались с его губ. Раздражение на лице черноволосого парня исчезло, снова сменившись нечитаемым выражением. — Так ты присоединишься или нет? — в конце концов спросил Гарри. Скорпиус, которому на самом деле было до безумия скучно, знал, что было бы бессмысленно оставаться размышлять в его комнате до конца Рождества. Самое меньшее, что он мог сделать, — это отвлечься, а квиддич был отличным развлечением. Он бы ни за что не упустил эту возможность. — Дай мне просто взять моё снаряжение, — сказал Скорпиус, отталкиваясь от кровати и подходя ближе к своему чемодану. Он почти ожидал, что Поттер сейчас уйдёт, но когда парень повернулся со всем своим снаряжением, крепко прижатым к груди, то был удивлён, увидев, что гриффиндорец всё ещё стоит в его комнате. На лице Гарри Поттера вспыхнули противоречивые эмоции. Возможно, они не были близки в этот период времени, но Скорпиус много времени проводил с Альбусом, чтобы понять, что что-то было не так. У его лучшего друга всегда возникало такое же выражение лица, когда он собирался спросить что-то деликатное или объявить плохие новости. Скорпиус не был уверен, что ему хотелось бы услышать больше. — В чём дело, Поттер? — наконец огрызнулся он. — Выглядишь так, будто съел что-то действительно ужасное. По лицу Поттера продолжали пробегать противоречивые эмоции, пока не остались только усталость и явное любопытство. Он плюхнулся на единственный приличный стул в комнате и посмотрел Скорпиусу прямо в глаза. — Когда мы просмотрели твои воспоминания в Омуте памяти, было кое-что, что меня действительно обеспокоило. Скорпиус приподнял бровь, но ничего не ответил. Вместо этого он выжидательно посмотрел на Поттера и стал ждать, пока тот наконец сам признается в том, что его беспокоило. — Была сцена, в которой взрослая версия меня разговаривала с… ну, с твоим отцом, — медленно начал Гарри, нахмурив брови, вспоминая этот конкретное момент. — Твой отец сказал что-то о… — голос парня дрогнул, а его изумрудные глаза забеспокоились. — Он сказал что-то о том, что я мелочен, потому что разлучил двух друзей. Он не назвал никаких имён, но я рискнул предположить, что мы говорили о тебе и моём… моём сыне, — Гарри скривился, как будто всё ещё не мог поверить, что в будущем станет отцом. — Что ж, будущее будет суровым для семьи Малфоев, — начал Скорпиус, широко раскинув руки. — Вот почему я сейчас здесь, не так ли? Гарри не выглядел удивлённым. – Но… я не понимаю, — настаивал он. — Зачем мне делать что-то подобное? Если бы мне сказали, что мне запретят видеться с Роном и Гермионой, я бы возмутился. Скорпиус фыркнул. — Ал не совсем "сын года", — объяснил он. — Если захочешь в будущем получить образцового сына, у тебя будет ещё и Джеймс, серьёзно. Глаза Поттера расширились. — У меня будет ещё один сын? — ахнул он. — Да, и твоим младшим ребёнком будет девочка, — беспечно пожал плечами Скорпиус. Изумление на лице Гарри было комично. — Я знаю, спойлеры, но, проклятье, ты ведь уже знаешь, что я из будущего, так что какого чёрта? Гриффиндорец провёл рукой по волосам, всё ещё явно не веря всему этому. — Чёрт побери… я… — он откашлялся и нахмурился, глядя на Скорпиуса. — Я, честно говоря, не могу поверить, что буду достаточно эгоистичным, чтобы разлучить двух друзей. В Хогвартсе я понял, что дружба может помочь тебе пройти через всё, через все трудности, жизнь и смерть. Из всех твоих вспоминай я понял, что у тебя чертовски крепкая связь с моим будущим сыном. — Я тебе не очень нравлюсь, Поттер, — заметил Скорпиус. — Проклятье, тебе не очень нравится вся моя семья. Я правда весь первый курс предупреждал твоего сына, что наши семьи не ладят, но упрямый Ал продержался до конца. Если хочешь знать, этот парень никогда не оставит меня. Гарри странно посмотрел на него и широко ухмыльнулся. — Вы действительно были так близки? — спросил он, и Скорпиус кивнул. — Мой сын… лучший друг Малфоя. Во что ввязался этот мир? — В жестокую войну, вот во что, — сказал Скорпиус. Когда Гарри вопросительно посмотрел на слизеринца, тот продолжил: — Я узнал всё, что произошло в этот период времени, Поттер. Дела были не совсем хорошими и приятными. Я признаю, что мои предки были ужасными… чёрт побери, Люциус был чертовски сумасшедшим, потом что вообще задумался о том, что привнести мою семью в этот беспорядок. Я всё ещё верю, что моего отца просто несправедливо втянули во всё это, даже несмотря на то, как мир относился к нему в будущем. Вот почему я здесь, жертвуя своей собственной чёртовой жизнью, просто чтобы дать ему ту жизнь, которую он заслужил. Гриффиндорец смотрел на него так, будто он был кем-то другим… кем-то, кого он не знал. Но опять же, Гарри Поттер совсем не знал Скорпиуса. Он помнил его только как хулигана, отголосок того, кем его отец был для них в молодые годы. — И ты был лучшии другом моего сына… — Гарри замолчал, а на его лице появилось опустошённое выражение. — Неужели я был несправедлив? — Ты думал, что я был плохой компанией для твоего сына, — сказал Скорпиус, небрежно пожав плечами. — Без обид, Поттер, правда. Ходили слухи, что я сын Тёмного Лорда, что займу его положение, когда стану старше. Я не мог винить уставшего Мальчика-Который-Выжил за осторожность. Гарри всё ещё выглядел обеспокоенным, к большому удивлению Скорпиуса. — Мой сын … Ал? — блондин кивнул головой. — Какими были мои… э-э-э… ну, знаешь… отношения с ним? Скорпиус удивлённо приподнял бровь. — Хочешь суровую правду, Поттер? — Гарри побледнел, уже догадываясь, что он ответит. — Ужасные. Чудовищные. Отвратительные, Поттер. Вы оба не очень хорошо ладили. Гриффиндорец устало провёл рукой по лицу. — И вот он я, пообещавший себе, что буду хорошим отцом для своих детей после особенно… трудного детства. Что я построю отличную семью, которой у меня никогда не было, — Гарри вздохнул, а его лицо сморщилось, когда он посмотрел вниз на свои руки. Скорпиус грустно улыбнулся. — Но ты хочешь узнать секрет, Поттер? — слизеринец подождал, пока Гарри снова взглянет на него, прежде чем продолжить. — Вы оба так чертовски похожи. Это просто поразительно. Гарри выглядел сомневающимся, но Скорпиус продолжил. — Помни, я был лучшим другом этого парня на протяжении уже шести лет, — напомнил он. — Я знаю Ала, как свои пять пальцев. Вы похожи друг на друга больше, чем хотели бы признать. Каким-то образом это заставило Поттера улыбнуться, хотя и немного грустно. — Не мог бы ты рассказать мне больше о моём сыне? — мягко спросил Гарри, и его голос показался Скорпиусу более уязвимым, чем когда-либо, и от того, как засияли глаза Поттера, сердце светловолосого волшебника чуть сжалось, когда он понял, что всё, чего на самом деле хотел великий герой волшебного мира, — это семья, которую он мог холить и лелеять. — Я уже и так слишком много рассказал о твоём будущем, Поттер, — сказал Скорпиус с извиняющейся улыбкой. — Я думаю, тебе не терпится подтвердить, кто в будущем станет твоей женой, но мы с тобой оба знаем, что ты уже рискнул предположить. Ты должен лично познакомиться с Альбусом Поттером, чтобы действительно понять его. Если хочешь знать моё мнение, с этим типом сложно справиться. Гарри вздохнул, явно разочарованный. — Но могу я дать тебе совет? — гриффиндорец нахмурился и подождал, пока Скорпиус продолжит. — Твой статус героя… будет особенно тяжёлым для Альбуса. Твой старший будет купаться в лучах славы всего этого, но не Ал. Возможно, я буду преувеличивать а, возможно, и нет, если скажу, что он безмерно возненавидит это. Так что будь с ним терпелив, хорошо? Временами с ним бывает сложно, но он действительно порядочный парень. Большую часть времени он держится особняком, поэтому я думаю, что если ты подтолкнёшь его в правильном направлении, это сможет позволить ему открыться тебе. Когда наследник Малфоев закончил свою короткую речь, Гарри недоверчиво посмотрел на него. — Ты действительно много знаешь о нём, не так ли? — спросил волшебник в очках. Скорпиус фыркнул. — Поттер, он мой лучший друг. Я люблю его целиком и полностью, и он знает это, независимо от того, насколько часто говорит мне, что большую часть времени я веду себя очень сентиментально. Но он знает, что я сделаю для него всё, что угодно. Раньше люди предполагали, что, знаешь, мы могли бы быть больше, чем друзьями, — изумрудные глаза Гарри расширились от шока, — но, чёрт побери, Ал знал, что я сильно влюблён в Р… э-э-э… его кузину. Кроме того, ему нравилось смотреть влюблёнными глазами на Джейн МакМиллан. У него не было времени на такого красивого парня, как я. К его удивлению, Поттер захохотал, и Скорпиус обнаружил, что ухмыляется в ответ, понимая, что на самом деле это, возможно, был первый раз, когда Гарри Поттер расслабился в его присутствии. — Знаешь что, Малфой? Я должен был догадаться, что ты не совсем тот парень, которого мы знали в прошлом, потому что ты определённо не ведёшь себя как Царь скорпионов, — заметил Гарри. — Я знал, что ты был странным, но думал, что это произошло только из-за того, что случилось с твоей семьёй и… ты знаешь, — он указал на прикрытую Тёмную метку слизеринца. — На самом деле я отклонение от нормы в длинной череде бессердечных ублюдков, — сказал Скорпиус с ухмылкой. — Портрет Люциуса имел обыкновение сетовать на то, что во мне слишком много от моей матери, и мой отец никогда не забывал каждый день с радостью благодарить за это Мерлина. Гарри уже собирался что-то ответить, когда дверь спальни Скорпиуса распахнулась, внутрь вошла недовольная Гермиона и нахмурилась. — Почему вы оба так долго? — рявкнула она, скрестив руки на груди, и парни обменялись удивлёнными взглядами. — Остальные не перестанут приставать ко мне, пока я не вытащу вас обоих из этой чёртовой комнаты. — У нас только что был глубокий разговор по душам, Грейнджер, — сказал Скорпиус, отчего Гарри весело фыркнул. — Да, хорошо, но не могли бы вы продолжить его как-нибудь в другой раз, чтобы я могла вернуться к чтению? Спасибо, — зарычала Гермиона , развернулась и вышла из комнаты. Когда она ушла, Гарри начал: — Пожалуйста, скажи мне, что Гермиона никогда не изменится. Скорпиус широко ухмыльнулся. — О, она никогда не изменится, — ответил он. — Поверь мне.-ооо-
— Проклятье, наконец-то! — закричал Рон, когда Гарри и Скорпиус прибыли на обширное заснеженное поле позади площади Гриммо. — Что, чёрт возьми, вы оба делали, что так долго собирали сюда свои задницы? — Рональд Билиус Уизли, если я услышу ещё одно ругательство из твоих уст, я лично затащу тебя на кухню и с помощью "Экскуро" очищу твой рот, пока он не начнёт кровоточить! — воскликнула Молли Уизли, следуя за новоприбывшими, балансируя поднос с закусками своей волшебной палочкой. Рон тут же побледнел от угроз Молли. — Хорошо, мама, извини за это, — пробормотал он, схватив стакан тыквенного сока и выпив его залпом. — А теперь, мальчики и девочки, я верю, что вы все будете вести себя хорошо. Никаких переломов костей или каких-либо махинаций. Вы слышите меня?! — Да-да, мама, мы все здесь взрослые, — заявил Фред — или Джордж? — Мы все обещаем, что будем вести себя действительно хорошо. Молли прищурилась. — Я больше всего нервничаю по поводу вас двоих, — сказала она, имея в виду своих близнецов, а затем обратилась к Гермионе, которая отдыхала, читая книгу: — Гермиона, не могла ли ты быть так любезна, чтобы предотвратить возможные травмы или драки? Девушка вздохнула. — Конечно, миссис Уизли, — сказала она, хотя Скорпиус не мог не заметить, что гриффиндорка окажется беспомощной в случае, если что-то из этого действительно произойдёт. Улыбаясь, он не мог дождаться начала игры, и адреналин уже потёк по его венам. Вскоре миссис Уизли ушла, и все они разделились на команды. Гарри был вместе с Роном и Фредом, а Скорпиус присоединился к Джинни и Джорджу. — У нас мало участников, так что в этой игре не будет вратарей, — объяснил Гарри. — Так что… ну, импровизируйте. Сделайте всё возможное, чтобы квоффл не попал к другой команде. Скорпиус приподнял бровь от возбуждённых улыбок на их лицах. У него было явное предчувствие, что эта игра будет далеко не чистой, а поэтому без травм точно не обойдётся. — Итак, Малфой, мы слышали, что ты не отсюда, — вмешался Фред — или Джордж? — подкрадываясь к слизеринцу. Глаза Скорпиуса расширились, и он в панике взглянул на других членов основного состава Отряда Дамблдора. Рон не мог заставить себя взглянуть на Малфоя, а вот Джинни закатила глаза. — Дорогой Рональд не смог удержать язык за зубами, — объяснила Джинни. — Не волнуйся; они единственные, кто знает. Пока что, если Рон всё ещё планирует продолжить скитаться и раскрывать секреты, которые ему не принадлежит. — Я вообще-то не планировал этого делать, — сказал Рон в свою защиту. Скорпиус вздохнул, но осторожно посмотрел на другого близнеца. Он не совсем понимал, кто такие Фред или Джордж, но зато был уверен, что только Джордж выживет в надвигающейся войне. Скорпиуса тревожило это, когда он видел близнецов вместе, и ему не хватило духу поговорить с ними, как бы он на самом деле этого не хотел. Слизеринец боялся, что случайно раскроет, что в будущем Фреда не станет. Вместо этого он занялся тем, что уставился на метлу Гарри Поттера, и понял, что смотрит на единственную и неповторимую "Молнию". — Чёрт побери, — выдохнул он, подходя ближе, чтобы полюбоваться метлой. — Эти штуки древние. — Он ухмыльнулся и дико указал на метлу. — В будущем они невероятно редки, но, судя по тому, что я читал, они одни из лучших. — Только самое лучшее для нашего "Мальчика-Который-Выжил", — гордо объявил Рон, отчего щёки Гарри покраснели. — "Нимбусы" также станут довольно редкими в будущем, — сказал Скорпиус, указывая на свой собственный "Нимбус 2001". — Не могу поверить, что они прекратили их производство, ведь это действительно достойный бренд. — Пожалуйста, скажи мне, что мётлы будущего будут крутыми, — взмолилась Джинни, скривившись, глядя на свой подержанный "Чистомёт". Скорпиус ухмыльнулся, вспомнив свой собственный "Звездопад XXIII". Это была любовь его жизни, и он поклялся никогда не расставаться с ней. Однако, конечно, обстоятельства изменились, и наследник Малфоев безмерно скучал по этому поводу. — О, они будут крутыми, да,— наконец ответил он. Затем Гарри призвал их сесть на метлы и приготовиться к игре. Одним взмахом его волшебной палочки ремни были сняты с мячей, используемых в игре, и Скорпиус наконец оторвался от заснеженной земли. В воздухе, по крайней мере, на мгновение, он забыл обо всех своих нынешних проблемах. На данный момент не было ни Волан-де-Морта, ни надвигающейся войны, ни спасения отцов, ни самопожертвования. Пока был только квиддич, и Скорпиус был временно счастлив.-ооо-
Шум в гостиной по-прежнему был громким и восхитительным, и Скорпиус обнаружил, что уже около часа удивительным образом участвует в разговоре с другими обитателями площади Гриммо, хотя изначально думал, что проведёт оставшиеся часы этого глупого дня в своей комнате. Возможно, адреналин от недавней игры в квиддич поднял ему настроение, побудив немного пообщаться с остальными. Но затем счастье угасло, и Скорпиус тихо извинился, благодарный за то, что никто, похоже, не возражал, когда он выскользнул из комнаты. На самом деле они все были достойной компанией, но Рождество имело для него слишком много смысла и воспоминаний; юного волшебника не удивило, что он снова начал скучать по своей семье. Вместо того, чтобы пойти прямо в свою спальню, Скорпиус обнаружил, что забрёл в комнату, которую Ал и он использовали, чтобы тайком пробираться домой. Парень скривился, заметив, что комната была неухоженной и пустой; Астория сделала это место красивее и ярче, обставив его стильной причудливой мебелью. Но всё, что осталось в комнате с семейным гобеленом, — это заплесневелый стул и пыльные половицы. Однако сам семейный гобелен был безупречно чистым, и Скорпиус подумал, что только Кикимер мог столь неукоснительно чистить этот гобелен с изображением семьи Блэков, которую он так любил. Слегка вмахнув своей волшебной палочкой, слизеринец очистил небольшое пространство пола и сел. На мгновение он позволил своим глазам бесцельно блуждать по гобелену, пока его взгляд, наконец, не задержался на собственном имени, которое было связано с Люциусом и Нарциссой Малфой. Хотя Скорпиус ожидал этого, ему всё же хотелось, чтобы здесь каким-то образом появилось имя Драко. — Что ты здесь делаешь? Скорпиус моргнул и посмотрел в любопытные карие глаза Гермионы Грейнджер. Её густые волосы были небрежно собраны в высокий хвост, но из него постоянно выпадал этот упрямый локон, который она продолжала рассеянно убирать. Девушка выглядела явно уставшей, может быть, слегка опьяневшей после большого количества эгг-ногов, так как её лицо чуть покраснело. — Что ты здесь делаешь? — парировал Скорпиус. Он нахмурился, когда Гермиона просто пожала плечами, взмахнула своей волшебной палочкой и очистила место рядом с ним. Наследник Малфоев наблюдал за тем, как гриффиндорка осмотрелась, и на её лице появилось явное удивление. — Я не знала, что эта комната существует, — сказала Гермиона, а затем медленно подняла руки и задела кончиками пальцев вышитого имени Скорпиуса. Она проследила ветви от его имени до тех пор, пока её пальцы не коснулись имени Люциуса. — Имени Драко Малфоя здесь нет. — Я говорил, что как-то случайно заменил его в этом времени, — отметил светловолосый волшебник. Печаль в глазах девушки заставила его сердце чуть-чуть сжаться. — Какой он? – прошептала Гермиона. — Твой отец? — Он… не совсем великий человек, — начал Скорпиус с тихим смешком. — Он сказал мне, что ты ударила его в нос ещё на третьем курсе за то, что он был мерзким, мерзким тараканом. Полагаю, это были твои точные слова. Её глаза расширились от удивления. — Но… — она указала пальцем на острый нос слизеринца. — Я ударила тебя на третьем курсе за то, что ты мерзкий, мерзкий таракан… — Гермиона простонала и схватилась за голову. — Мерлин, ты хочешь сказать, что каждое наше общение в прошлом было на самом деле общением с твоим чёртовым отцом? — Да, Грейнджер, магия — странная штука, — сказал он с широкой ухмылкой. — Все воспоминания о Царе скорпионов, которые у тебя были, на самом деле оказались ложными, — покачав головой, парень продолжил: — Знаешь что? В своё время меня называли "Царём скорпионов", но не так благоговейно, как делают люди в этом времени, — вздохнув, Скорпиус покачал головой и улыбнулся. — Это странно, правда, что у всех есть воспоминания о моём отце. только с моим лицом, заменяющим его. — Магия – странная штука, — повторила Гермиона, отчего улыбка Скорпиуса стала шире. Девушка устало потёрла глаз, а затем подтянула колени к груди, положив на них подбородок: — Итак… твой отец. Ты сказал, что он не великий человек. Тогда зачем жертвовать своей жизнью дома и возвращаться в этот период времени? Зачем возвращаться в то время, когда война происходит на самом деле, а не является просто короткой главой в школьных учебниках? — Потому что, несмотря на то, что он не был великим, мой отец — хороший человек, — ответил Скорпиус с предельной убеждённостью. Заметив лёгкую улыбку, появившуюся на лице Гермионы, парень добавил: – Несмотря на свои прошлые ошибки, мой отец на самом деле хороший человек и очень любит свою семью. Я вырос, наблюдая, как он отчаянно пытался исправить все ошибки, которые он когда-то совершил, и не просто для того, чтобы сохранить лицо и продолжать поддерживать престиж нашей семьи. Нет, он отчаянно старался, потому что знал, что так было правильно, но глупый волшебный мир не дал ему просто отдохнуть и не оценил его усилия. Скорпиус дёрнул левый рукав вверх, чтобы показать слабую Тёмную метку на своей бледной коже. Гермиона нахмурилась, увидев это зрелище, может, даже вздрогнула, но парень не возражал. – Знаешь, в будущем эта метка почти исчезнет, — продолжил он. — Мой отец может даже носить короткие рукава; его метку можно будет заметить, только если люди будут глядеть очень внимательно. Но каждый раз, когда люди смотрели на моего отца, всё, что они могли видеть, это Метка, блеклая, покрытая или нет. Скорпиус мрачно посмотрел на татуировку и был почти искушён желанием срезать её до тех пор, пока его кожа не покраснеет. – Эта метка вызвала нескончаемые страдания, и независимо от того, сколько любви моя мать дарила моему отцу, его всё ещё преследовало его прошлое, и я… — голос слизеринца дрогнул от эмоций, и он остановился, чтобы откашляться, а ладонь Гермионы инстинктивно легла на его руку. — Я не могу просто стоять в стороне и смотреть, как мир уничтожает моего отца. Я знал, что должен что-то сделать, чтобы помочь ему. — Но взамен ты должен покинуть свой мир, — прошептала она в ответ. Боль пронзила сердце волшебника, но он сумел выдавить слабую улыбку. — Кто сказал, что я не могу вернуться? — неубедительно начала умолять Скорпиус, но Гермиона просто многозначительно смотрела на него. — Я провела небольшое исследование, Малфой, — сказала она. — Насчёт… путешествий во времени и любых странных явлений, связанных с ними. Это… всё по-прежнему чертовски сложно, но я поняла одну вещь: если ты попытаешься вернуться в своё время, всё может вернуться к тому, что было до того, как ты вообще начал путешествовать в этом времени. Следовательно, если ты попытаешься вернуться, твой отец может не быть… — …спасён, — закончил он, и его дрожащая улыбка стала кривой. — Чёрт побери, Грейнджер, пять баллов Гриффиндору. Как ты вообще нашла время, чтобы исследовать такие вещи? Ведьма пожала плечами, а на её лице возникла слабая улыбка. — Я же говорила тебе, что я не могла перестать думать об этом, — напомнила она. — Когда ты рассказал мне о своём затруднительном положении, я знала, что единственное решение, которое может ответить почти на все мои вопросы, — это начать исследования. Несмотря на тяжесть на сердце, Скорпиус захохотал. — Боги, тебе нужно заняться своей жизнью, — сказал он, качая головой. Гермиона закатила глаза. — Нет ничего плохого в исследованиях, — заметила девушка и, скривившись, указала подбородком на его Тёмную метку. — Я также пыталась исследовать способы удаления любых проклятых меток на коже человека, и до сих пор результаты были нулевыми. Глаза Скорпиуса расширились. — Ты исследуешь удаление Темной метки? — удивился он. Щёки Гермионы немного порозовели, но, тем не менее, она кивнула. — Что? Почему? Гриффиндорка ещё раз пожала плечами и отвернулась от его пытливого взгляда. — Ну… я подумала, что после того, как война закончится и, предположительно, мы победим, причём даже быстрее, если твоя помощь окажется действительно полезной, ты постараешься сделать всё, что в твоих силах, просто чтобы удалить любые признаки Волан-де-Морта на своей коже. Я подумала… ну… ты знаешь… — На самом деле, я действительно планировал изучить, как удалить Тёмную метку, — ответил Скорпиус с недоверчивой ухмылкой. — Прежде чем я совершил этот глупый самоотверженный поступок, я хотел стать мастером зельеварения, чтобы я изобрести зелье, которое навсегда бы удалило метку с руки моего отца. — Ну, после того, как мы закончим учёбу, ты всё ещё можешь сделать это для твоей собственной метки, — отметила Гермиона. Слизеринец скривился. — Так что я застрял здесь навсегда, — сказал он, искоса взглянув на девушку и вздохнув. — То есть, если кто-то захочет взять меня под своё крыло, чтобы я мог стать мастером зельеварения в будущем, Грейнджер. — Ну, всегда есть профессор Снегг, — предложила она. — Он может быть суровым и капризным, но я думаю, ты ему достаточно нравишься, чтобы он взял тебя под своё крыло. Скорпиус просто улыбнулся, не желая раскрывать, что их нынешнему профессору Защиты от Тёмных искусств суждено было прожить короткую жизнь. — Знаешь что, Грейнджер, — сказал он вместо этого. — Я не совсем понимаю, почему я начал доверять тебе такие вещи. Улыбка, которую она ему подарила, была широкой и яркой. — Возможно, потому что мы уже достаточно близки? — предположила ведьма. Скорпиус фыркнул. — Если бы, — ответил он. — Если ты подойдёшь слишком близко, Грейнджер, ты, возможно, не будешь готова смириться с тем, что Царь скорпионов, которого ты любила ненавидеть всю свою жизнь, на самом деле является неуклюжим, глупым парнем, который слишком любит свои ириски. Ал всегда указывал, что это абсурдно обвинять меня в том, что я чёртов сын Тёмного Лорда. К его удивлению, девушка хихикнула, а её глаза весело загорелись. — Мерлин, Малфой, ты чертовски странный, — сказала гриффиндорка. — Может быть, если бы прошлый ты — или твой отец? — до этого вёл себя немного как ты, мы могли бы стать друзьями. — Да, с тех пор, как я вернулся в прошлое, подружиться с тобой было главным приоритетом, — пошутил он. — Чёрт побери, представь, что ты дружишь с блестящим будущим ми… — светловолосый волшебник резко остановился, широко улыбаясь, когда понял, что почти раскрыл будущее положение Гермионы в волшебном мире. — Что? — спросила она, прищурившись. — Что в будущем? — Это секрет, Грейнджер, — сказал Скорпиус. — Может быть, если мы станет достаточно близки, я смогу рассказать тебе. Гермиона нахмурилась, явно раздражённая тем, что он снова хранил секреты. — Ты невыносим, — огрызнулась она. — Это неоспоримо, да. Гермиона закатила глаза, но слизеринец заметил, что она изо всех сил старалась не улыбнуться в ответ. Бросив беглый взгляд на свои наручные часы, он заметил, что время перешло уже за полночь. Глаза парня слегка расширились, он был удивлён тем, что ему удалось проговорить с Грейнджер в течение часа в этой сырой комнате, не замечая времени. — Я думаю, что будет лучше, если мы оба удалимся на ночь, — начал он. — Это был действительно долгий день. Словно по команде, она широко зевнула, а затем сонно улыбнулась. — Думаю, ты прав, — сказала девушка, уже вставая с пола. — Спокойной ночи, Малфой. Скорпиус тоже поднялся на ноги, когда Гермиона направилась к двери. Однако перед тем, как уйти, она обернулась и позвала парня по имени. — Знаешь, чего бы это ни стоило, я думаю, что ты совершил действительно храбрый поступок. Слизеринец нахмурился. — Почему мне все говорят так? — прорычал он. — Ты заставляешь меня выглядеть чёртовым гриффиндорцем. — Ты точно будешь приличным гриффиндорцем, — сказала она с дразнящей ухмылкой. — Пожалуйста, забери свои слова обратно, чёрт возьми. Улыбка Гермионы стала шире, и девушка покачала головой. — Никакой царапины. Я думаю, ты станешь замечательным гриффиндорцем. Скорпиус издал звук отвращения. — Я собираюсь притвориться, что ты никогда не говорила этих слов, Грейнджер. Спокойной, чёрт возьми, ночи, — отклонил он. Ведьма тихонько усмехнулась, ещё раз пожелала ему спокойной ночи и удалилась. Оказавшись один, Скорпиус снова взглянул на своё имя на семейном гобелене. Возвращаясь той ночью в свою спальню, Скорпиус задавался вопросом, может ли Драко, где бы сейчас ни был его отец, думать, что то, что Скорпиус на самом деле сделал для своей семьи, было смелым и хорошим решением.