Rewritten

Скорпиус пришёл в сознание, но всё ещё отказывался открывать глаза. А затем в его памяти всплыло произошедшее с директрисой МакГонагалл, и парень запаниковал. Он ясно помнил странную магию, которую испускал сломанный Маховик времени, и то, как на его глазах пропали лица директрисы и Альбуса. "Сработало?" — спросил он себя, по-прежнему тревожно закрыв глаза. Нос парня чуть дёрнулся, когда он попытался учуять что-нибудь знакомое. Но Скорпиус не почувствовал вокруг себя явный бесплодный запах больничного крыла, поэтому решил, что точно находится не там. Однако он не чувствовал и запаха ромашек, которые обычно были выставлены на его прикроватном столике в спальне Слизерина; его мать, всегда любившая цветы и их символизм, думала, что ромашки лучше всего подходят для тяжёлой жизни наследника Малфоев. "Энергия в невзгодах, дорогой", — однажды написала ему мать. С тех пор Астория благоговейно посылала сыну ромашки. Находящийся в смятении Скорпиус ещё раз принюхался. Его нос различил землистый, глубокий запах кедра, смешанным с дорогим ароматом, который был пугающе похож на отцовский. "Открой глаза, болван", — произнёс в его голове голос, подозрительно похожий на Альбуса. Скорпиус осторожно открыл глаза и с облегчением обнаружил, что он был один, а затем сел и медленно окинул взглядом незнакомую комнату, в которой он находился. Первой слизеринец заметил мягкую кровать, задрапированную самым чёрным шёлком, который он когда-либо видел. Его рука практически таяла каждый раз, когда парень гладил мягкое дорогое одеяло. Он был в какой-то спальне. Справа от Скорпиуса находился высокий книжный шкаф, полный книг, которые он не стал рассматривать. У стены под огромным окном стоял красивый письменный стол из красного дерева, а через стекло проникал солнечный свет и заливал всю комнату. Дверь, которая, скорее всего, вела в ванную, была расположена слева от кровати слизеринца, а напротив неё расположился огромный шкаф, не уступающий его собственному дому. Взгляд Скорпиуса, наконец, остановился на двойных дубовых дверях комнаты, и парень узнал фамильный герб Малфоев. "Итак, я в поместье Малфоев?" — спросил он себя, совершенно сбитый с толку, и медленно сполз с кровати, чтобы подойти ближе к двери. Герб при ближайшем рассмотрении точно оказался его фамильным, а затем Скорпиус заметил выгравированные под ним буквы "С" и "М". Пока слизеринец бездумно водил пальцами по инициалам своего имени, он ещё раз оглядел комнату, гадая, как, чёрт возьми, во имя Мерлина, эта спальня стала его собственной. Здесь было слишком холодно, уныло и невзрачно, в то время как комната Скорпиуса у него дома была украшена многочисленными плакатами его любимой музыкальной группы и команды по квиддичу. Хотя у него действительно стоял стол из красного дерева, но тот был завален множеством рамок с фотографиями его семьи, его команды по квиддичу, ребят с его факультета и Альбуса. Также Скорпиус обычно просил застилать свою кровать зелёными одеялами; чёрный был фирменным цветом его отца, а не его. Горло парня превратилось в комок нервов. Похоже, он всё-таки был в поместье Малфоев, поэтому решил продолжить расследование, чтобы узнать это наверняка. Скорпиус выглянул из своей комнаты и огляделся. Когда он полностью распахнул дверь и вышел наружу, вокруг не было ни души. Парень сразу понял, что находится в Западном крыле особняка Малфоев, где раньше была расположена его спальня. Он быстро огляделся, сбитый с толку тем, что его комната оказалась именно там, где должна была быть, и начал гадать, когда Астория согласилась переставила все вещи. Его мать знала, что Скорпиус взорвётся, если она прикажет таким образом обезличить его спальню без его согласия. Бесцельно расхаживая, блуждая глазами по огромному дому, Скорпиус наконец убедился, что находится в поместье Малфоев. Но оно было как-то страшнее и мрачнее по сравнению с весёлым и ярким поместьем, которое старалась поддерживать его мать. Часть парня подумала, что, возможно, ему всё-таки удалось вернуться. Следующее, что ему нужно было сделать, это найти своего отца и убраться отсюда к Мерлиновой бабушке. "Но как?" — спросил себя Скорпиус, вспомнив, что случилось с Маховиком времени до того, как он попал в эту странную версию дома своего детства. В его животе поднялась паника при мысли, что ему придётся остаться здесь ещё на несколько дней, прежде чем он сможет достать ещё один Маховик. Внезапно по всему коридору разнёсся громкий хлопок, и Скорпиус выругался. Он впился взглядом в новоприбывшего, но затем ахнул, узнав своего личного домового эльфа Дитзи. Однако существо перед ним было немного моложе. — Мастер Скорпиус, — благоговейно сказал Дитзи, поклонившись в знак приветствия. — Госпожа Малфой ждёт вас в садах Восточного крыла. — Госпожа Малфой? — в смятении повторил Скорпиус. Его домашний эльф странно посмотрел на него, прежде чем медленно кивнуть головой. — Сегодня суд над мастером Малфоем, мастер Скорпиус, — продолжил Дитзи. — Госпожа Малфой ожидает, что вы будете готовы, мастер Скорпиус. Скорпиус побледнел. Суд. Сегодня был суд над мастером Малфоем. Его голова медленно закружилась, придя в полный беспорядок. Если сегодня был суд, суд над его отцом, то, возможно, Скорпиус не смог вернуться в прошлое и вместо этого двинулся вперёд! Парень внезапно не смог нормально дышать и от удивления отшатнулся, но Дитзи пискнул и поспешно подхватил его. Для такого ужасно маленького существа он был удивительно силён, и Скорпиус был благодарен за поддержку. — С мастером Скорпиусом всё в порядке? Следует ли Дитзи сказать госпоже Малфой, что мастер Скорпиус нездоров? — Нет, нет, — задыхаясь, шепнул он в ответ. — Я... дай мне минутку, Дитзи. Я просто переоденусь. Его домашний эльф послушно проводил парня обратно в спальню и помог одеться. К ужасу Скорпиуса, большая часть его одежды была чёрно-серой. Он наугад схватил серую мантию и накинул её на себя, а Дитзи тут же смахнул несколько ворсинок и разгладил складки. Голова Скорпиуса всё ещё была как в тумане, когда Дитзи проводил его в сады Восточного крыла. Наследник Малфоев ожидал увидеть огромное количество разных цветов, которые вырастила его мать, из-за чего остался в лёгком недоумении, когда его взгляд встретили ряды розовых кустов. Астория ненавидела розы, говорила, что они ужасно скучные и грустные, поэтому решила вырастить другие яркие растения, чтобы украсить сады Восточного крыла. — Госпожа Малфой, Дитзи привёл мастера Скорпиуса, — сказал домовой эльф, а затем щёлкнул пальцами и исчез с тихим хлопком. У слизеринца отвисла челюсть, когда госпожа Малфой, Нарцисса, встала и поприветствовала его усталой улыбкой. Его бабушка Нарцисса умерла, когда ему было пять лет, и он мало что о ней помнил. Скорпиус видел её фотографии в поместье Малфоев раньше, а иногда замечал, как его отец сидит под её огромным портретом возле садов Восточного крыла и слёзно разговаривает с ней, не обращая внимания на то, что за ним наблюдает его сын. — Ба... — парень прикусил язык, когда Нарцисса шагнула вперёд, а затем взяла его за руки и крепко сжала их. В глазах женщины стояли слёзы, и Скорпиус не знал, что ему делать. — Я знаю, что ты не хотел приходить сегодня, но… но ты нужен своей матери, Скорпиус, — прошептала Нарцисса. — М-матери? — ошеломлённо спросил он. Её мерцающие голубые глаза стали растерянными, и Скорпиус поспешно добавил: — Я-я имею в виду, да, конечно, мама. Нарцисса изящно фыркнула, и Скорпиус тут же выудил из карманов носовой платок. Его бабушка осторожно вытерла глаза тканью, но не смогла сдержать слёз. Рука Нарциссы дрожала, и она подавила рыдание, а затем бросилась в объятия удивлённого Скорпиуса и упала ему на плечи. – В-всё будет хорошо, — прошептал он, сбитый с толку и обеспокоенный её страданиями. — Всё будет хорошо, бабушка, вот увидишь. Глаза Скорпиуса расширились при этом промахе, но женщина была слишком озабочена горем. — Мы должны… мы должны идти, дорогой, — сказала Нарцисса, успокоившись. Она медленно отстранилась от Скорпиуса и обеспокоенно погладила его по щеке костяшками пальцев. — С тобой всё будет в порядке? Честно говоря, это он должен был задавать ей этот вопрос, но Скорпиус просто кивнул. — Мы должны идти, — сказала Нарцисса, полностью вытирая слёзы. — Суд вот-вот начнётся. Когда до Скорпиуса дошли её слова, он замер. Если его выводы были верны, то суд, о котором они продолжали говорить, был не над его отцом, а… глаза Скорпиуса расширились от осознания. Святая Мать Мерлина, он собирался стать свидетелем суда над Люциусом Малфоем.

-ооо-

Скорпиус уже был знаком с Визенгамотом, побывав в нём бесчисленное количество раз по многим причинам. В молодые годы его отец занимал место здесь, в Визенгамоте, в качестве главы одной из Священных Двадцать восьми семей, но Драко был лишён этой привилегии, когда Скорпиусу было около шести лет. Он был здесь, когда ему было десять лет, чтобы впервые стать свидетелем того, как его отца судили за провал рейда в старом доме одного из чистокровных, хотя это явно было не его виной. Но затем умер мракоборец, и Министерство немедленно ополчилось на Драко. В последний раз Скорпиус был здесь, когда ему было около четырнадцати лет, а его отец умолял весь Визенгамот очистить имя Нарциссы уже в девятый раз за с момента её смерти, потому что она никогда не была Пожирательницей смерти. Как и следовало ожидать, Визенгамот отказался. А теперь Скорпиус неподвижно сидел на скамейках для зрителей, нервно ожидая начала суда над Люциусом Малфоем. Вся комната была забита людьми, ежеминутно включались камеры, чтобы запечатлеть каждый момент судебного процесса. Были и другие зрители, уже с голодным блеском в глазах, скорее всего, чиновники Министерства. Скорпиус рискнул предположить, что это те, кто больше всего хотел, чтобы Люциуса Малфоя заключили в тюрьму. Если его подозрения были верны, то он смог вернуться в лето 1996 года после битвы в Отделе тайн. Люциус Малфой оказался одним из пойманных Пожирателей смерти и был признан виновным в своих преступлениях; Скорпиус только видел вырезки об этом событии в библиотеке Хогвартса. Однажды он попытался расспросить отца о дедушке, но Драко решительно отказался, да и вообще он мало говорил о нём. Одна вещь, которую Скорпиус узнал из всей этой катастрофы, заключалась в том, что любовь между отцом и сыном ещё не была потеряна. Кстати о Драко, Скорпиус всё ещё не мог уловить знакомую фигуру своего отца. Он вытянул шею, просто чтобы найти его, но отца всё ещё нигде не было. Скорпиус счёл это нехорошим знаком. — Всем встать, — вскоре протянул лысеющий чиновник средних лет, и все в зале вскочили на ноги. А затем в зал вошли служащие Министерства, одетые в фирменные мантии сливового цвета с изысканной серебряной буквой "В", гордо изображённой на правой груди, и заняли скамейки. Скорпиус мысленно насчитал почти пятьдесят человек. Последним вошёл важный на вид чиновник, одетый в тот же ансамбль, что и остальные пятьдесят, и медленно прошёл справа от высокого подиума, вместо того, чтобы сесть с другими членами Визенгамота. Глаза Скорпиуса расширились, когда он узнал Руфуса Скримджера, министра, заменившего неуклюжего идиота Корнелиуса Фаджа. Министр Скримджер жестом пригласил всех сесть, а сам занял высокое кресло у подиума. Увидев, что судом руководил не министр, Скорпиус чуть не сломал голову в попытках вспомнить, кто был нынешним Верховным чародеем Визенгамота. Словно по команде, двери снова открылись, и челюсть Скорпиуса отвисла, когда появился Альбус Дамблдор с мерцающими из-за очков-полумесяцев голубыми глазами. Он вежливо поприветствовал министра Скримджера и устроился за трибуной. — Приведите обвиняемого, — приказал Дамблдор. Его голос был мягким, но сильным и внушительным, и Скорпиус слегка вздрогнул. Он был в присутствии единственного волшебника, которого когда-либо боялся Волан-де-Морт. Скорпиус восхищался им очень сильно, собрал столько карточек от шоколадных лягушек с изображением уважаемого волшебника, сколько смог. Он полностью погрузился в биографию Дамблдора, поглощая все возможные факты и, возможно, выдумки, окружавшие этого загадочного могущественного волшебника. Ал постоянно дразнил Скорпиуса из-за его одержимости величайшим директором Хогвартса. Посреди комнаты материализовался маленький стул. Затем двое охранников наполовину затащили, наполовину занесли в зал грязного и тощего человека и грубо толкнули его на сиденье. Нарцисса рядом со Скорпиусом заныла и крепко схватила парня за руку. Наследник Малфоев почувствовал, как у него перехватило дыхание при виде деда. Дома у них висел и портрет Люциуса, но этот мужчина перед ним был далёк от того внушительного человека на картине поместья Малфоев. Этот волшебник был очень грязным, усталым и истощённым. Очевидно, что время, которое он провёл в Азкабане, не пощадило его. Скорпиус проглотил комок, когда кандалы волшебным образом приковали Люциуса к стулу. Парень побледнел от того, насколько пустыми были глаза его деда, и это зрелище заставило слизеринца отвернуться. Затем Дамблдор дважды постучал молотком, сигнализируя о начале суда. — Суд в полном составе от 5 июля по делу о преступлениях, совершенных Люциусом Малфоем, жителем поместья Малфоев в Уилтшире, Англия, объявляется открытым. Следователи Руфус Скримджер, министр магии, и Альбус Дамблдор, Верховный чародей Визенгамота, — он остановился и склонил голову к министру. Министр Скримджер встал и зашагал вперёд, пристально глядя на пергамент в своих руках. — Люциус Малфой, настоящим вы обвиняетесь в том, что носили Тёмную метку, символизирующую верность Тому-Кого-Нельзя-Называть, и участвовал в Битве в Отделе тайн 18 июня, в результате чего ранили несовершеннолетних, используя Непростительные заклятия, чтобы получить пророчество для Сами-Знаете-Кого. Вы признаёте свою вину? Нарциссы сжала руки Скорпиуса как тисками, но парень, похоже, этого не заметил. Он затаил дыхание, наблюдая за тем, как Люциус медленно поднял свои безжизненные глаза и посмотрел на министра Скримджера. — Виновен, — усмехнулся он. По залу разнеслись возмущенные вздохи, и Дамблдору пришлось резко постучать молотком, чтобы навести порядок в суде. — У вас есть что сказать напоследок, Люциус Малфой? — спросил Дамблдор, а его глаза перестали мерцать, когда он посмотрел прямо на Пожирателя смерти. Скорпиус никогда не видел столько ненависти в чьих-либо глазах. На губах Люциуса появилась маниакальная ухмылка, когда он наклонился вперёд и зарычал: — Да здравствует Тёмный Лорд. По всему залу раздались яростные крики, и Скорпиус с ужасом стал наблюдать, как некоторые даже осмелились вытащить свои волшебные палочки, уже готовые взорвать его дедушку за то, что он сказал эти гнусные слова. Сам Скорпиус был потрясён этим заявлением; он вспомнил, как отец говорил ему, что Люциус был верен Волан-де-Морту до последнего вздоха. Было немного сюрреалистично наблюдать его фанатизм воочию. Дамблдору пришлось снова несколько раз резко ударить молотком, пока все не успокоились. — Те, кто выступают за осуждение, пожизненное заключение в Азкабане для обвиняемого, — он остановился, когда большинство рук — Мерлин, все руки — поднялись в воздух. Дамблдор поднял руку, а его глаза так и не оторвались от Люциуса. Скорпиус почувствовал себя нехорошо, он не мог понять, почему Дамблдор всё ещё должен был спрашивать тех, кто выступает за снятие всех обвинений, когда все явно хотели, чтобы Люциуса признали виновным. — Осуждён, — спокойно ответил Дамблдор, один раз ударил молотком и вышел из-за своей трибуны. Нарцисса в отчаянии зарыдала и безумно схватила Скорпиуса, не в силах смотреть, как двое охранников вывели Люциуса из зала суда в Азкабан. На одно мгновение глаза Люциуса встретились с его. Скорпиус был сбит с толку страхом в глазах деда, но Люциус сразу же отвёл взгляд, когда стража полностью утащила его. Члены Визенгамота медленно выскользнули из зала суда, но Скорпиус и его бабушка не двинулись со своих мест. И только когда к ним приблизился сотрудник Министерства и попросил их уйти, они наконец вернулись в поместье Малфоев.

-ооо-

Позже той же ночью, после того как Скорпиус убедился, что его бабушка, наконец, крепко уснула, он нашёл время, чтобы исследовать старое поместье Малфоев. Несмотря на внешнее сходство, парень не чувствовал себя здесь как дома. Отсутствие ярких цветущих растений его матери и сияющих огней сделало это место просто унылым и холодным для юного слизеринца. Разум Скорпиуса всё ещё был затуманен после утреннего суда над Люциусом. Он искренне ожидал, что приземлится где-нибудь в Хогвартсе после своего несчастного случая с путешествием во времени, потому что полагал, что его отец может быть там. Судя по дню суда, новый семестр в Хогвартсе ещё не начался, и Скорпиус был очень, очень обескуражен. Когда они вернулись, парень попытался расспросить Дитзи о своём отце, но его домашний эльф только растерянно посмотрел на Скорпиуса и извинился. Он начал паниковать. Альбус был бы счастлив, если бы он обнаружил, что Малфой Беспокойный внезапно оказался потрясён до глубины души. Скорпиус не мог развеять страх в своём сердце, сколько бы счастливых мыслей он ни пытался вызвать в своей голове. Слизеринец был так отвлечён, что удивился, когда его ноги привели его к гобелену с генеалогическим деревом Малфоев. В детстве он обычно сидел на полу и с радостью проводил маленькими пальцами по своему имени, а однажды Астория поймала сына, когда тот пытался более красиво раскрасить своё имя маггловскими мелками, которые он уговорил Дитзи купить для него. С тех пор Скорпиусу было запрещено находиться в этой комнате без сопровождения. Парень с тревогой ожидал, что внезапно появится его мать и начнёт беспрестанно ругать его, если он когда-нибудь снова подумает осквернить гобелен с генеалогическим деревом. На самом деле у него было даже какое-то искушение сделать это только для того, чтобы его мать просто появилась. Но затем, конечно, он понял, что Астория, скорее всего, прямо сейчас находилась в поместье Гринграссов, даже не подозревая, что сын, который у неё будет через десять лет, существовал в том же времени, что и она сама. Эмоции стали переполнять сердце Скорпиуса, и он почувствовал, что тоскует по дому. Ему не хватало его матери и её невероятно большой коллекции цветов. Он скучал по отцу и его задумчивому ухмыляющемуся лицу. Он даже скучал по Дитзи из своего времени, который постоянно уговаривал его есть больше или жевать медленнее. Он скучал по Альбусу и его глупому лицу. Он скучал по Розе, её красивым волосам и резким замечаниям. Проклятье, он скучал по всем в своём времени. Печально вздохнув, Скорпиус сел на покрытый ковром пол и стал искать своё имя. Он осторожно провёл по нему пальцами, надеясь, что родители не начали скучать по нему слишком сильно, когда он исчез. Затем Скорпиус попытался найти имя своего отца, но нахмурился, когда не обнаружил его на гобелене. Сузив глаза, он вспомнил своё имя и потерял дар речи, не поверив своим глазам, когда увидел, что он сын Люциуса и Нарциссы Малфой, а не их внук. Парень вскочил на ноги и стал отчаянно искал на гобелене имя Драко Малфоя. Скорпиус делал это почти час, отчаянно умоляя, чтобы гобелен скинул свои чары и показал ему настоящее генеалогическое древо Малфоев. И только когда Скорпиус осмотрел его в пятидесятый раз, то нехотя признал, что имя Драко Малфоя отсутствует в генеалогическом древе Малфоев.