Мозг ящера

Вы вовсе не ошиблись: никто не похож больше на человека, чем король. Приписывается Карлу XII

             Ричард вошел в пещеру первым, опередив кэналлийцев из эскорта и солдат. Он почти ожидал, что Алва встретит его у порога («Юноша, я договорился с драконом, пойдемте, он залетит к нам на пару рюмочек касеры ближе к вечеру»), но внутри никого не было. На куче золота в глубине пещеры что-то темнело — тело? Ричард подошел ближе: нет, какие-то тряпки. Он подцепил верхнюю и пригляделся: это была изодранная в лоскуты одежда, в которой Алва вошел вчера вечером в логово чудовища. Вот камзол, рубаха, а там, поодаль, — плащ, почти нетронутый. Кожаные перчатки. Сапог, еще один. Крови нигде не видно — то есть дракон сорвал с Алвы одежду и… и… проглотил его целиком?       Кто-то тронул Ричарда за плечо и забрал из его рук то, что осталось от камзола. Ричард поднял голову, взглянул в лицо кэналлийца и растерянно пробормотал:       — Он его съел.       Твердые предметы, бывшие при Алве, — пистолет, шпагу, герцогскую цепь и украшения — дракон приобщил к своим трофеям. Цепь лопнула, но найти ее оказалось не сложно. Труднее было с маленькими драгоценностями — медальоном Повелителя, у которого порвалась цепочка, и кольцами. Перебрав кучу чужого барахла, Ричард нашел и их и теперь задумчиво катал кольцо с сапфиром по ладони. Наверное, он должен радоваться: Алвы больше нет, отец отомщен… Но каким способом? Некрасиво, недостойно, невообразимо глупо погибнуть вот так, не в бою, не от рук человека — а в один миг, в желудке чудовища. Дракон сожрал ворона — даже звучит забавно и жалко, почти как «чижика съел». Ужасно. Первый маршал не мог проиграть: но ведь вода вернулась, значит, он не совсем проиграл. Ричард убрал кольцо в карман и сжал зубы. Сейчас он не чувствовал ничего, кроме опустошения. Интересно, что происходит с оруженосцем, у которого погиб эр? Наверняка ведь были прецеденты. Скорее всего, его отправят домой. Ричард вздохнул, поднялся и поплелся прочь из пещеры, вслед за кэналлийцами — в особняк, собирать вещи.              ***       Его Величество Фердинанд неторопливо прогуливался по дорожкам дворцового парка и вел беседу с капитаном королевской охраны Лионелем Савиньяком.       — Уже должен был явиться с докладом, — говорил король, кидая взгляды на алмазные струи фонтана. — Вчера вечером ведь все наладилось. Что могло случиться?       — Занят? — предположил Савиньяк и уставился куда-то вбок и вверх.       — Будьте любезны смотреть на меня, когда я с вами разговариваю, капитан! — недовольно одернул его король и вернулся к теме: — Если занят, прислал бы кого-нибудь вместо себя. А вдруг ничего не закончилось? Или он ранен? Капитан?       Вместо ответа Савиньяк дернул короля на плечи, повалил на землю и с воплем «Воздух!» упал сверху, закрывая собой. Король боднул Савиньяка макушкой в живот, высвободил голову, огляделся и понял, чего тот так переполошился: над парком описывал медленные круги дракон. Гигантские крылья на миг закрыли солнце, хлопнули и расправились. Дракон снижался: похоже, он облюбовал себе лужайку неподалеку от того места, где сейчас распластались король с Савиньяком. От дворца уже бежали гвардейцы. Дракон опустился на траву, сложил крылья и повернул к королю голову на длинной шее. В его ярко-синих, завораживающе глубоких глазах, казалось, промелькнуло узнавание.       — Стойте! — закричал король. — Не двигайтесь! Он пока не нападает! Не провоцируйте его!       Раздался женский визг: видимо, начали подтягиваться придворные дамы — значит, и Катарина где-то недалеко. Король отпихнул Савиньяка, выбрался из-под него и встал.       — Успокойте женщин, капитан, — сказал он, — а лучше уберите отсюда.       Савиньяк сделал знак гвардейцам, и те выстроились цепью, оттеснив придворных ближе к дворцу; сам он сделал шаг так, чтобы оказаться перед королем и прикрыть его плечом. Король выпрямил спину и снова заглянул чудищу в глаза. Дракон ответил ему долгим взглядом, пригнул к земле шею и наполовину прорычал — наполовину прошипел:       — В-в-в-ф-ф-ф… Гх-хосудар-рь… Ваш-ш пхр-риказ-с-с выпх-холнен.       — Рокэ, — одними губами прошептал король и, загнав изумление поглубже внутрь, продолжил громче: — Подойдите ближе.       Дракон приблизился, выставил вперед лапу, согнул ее, припал на колено, зажмурился и положил морду возле королевской туфли. Король присел рядом и потрепал его по холке. Гребень у змея оказался мягким на ощупь, как шелковистая конская грива.       — Опустите оружие! Не видите, он смирный! — приказал король гвардейцам, нашел взглядом в толпе Катарину и обратился к ней поверх чужих голов: — Душа моя, позвольте ваш поясок.       Ему передали ярко-алую бархатную ленту. Король сотворил подобие поводка и обвязал ее вокруг шеи дракона.       В толпе придворных зародился благоговейный шепот, он становился все громче, тут и там раздавались отдельные возгласы. Кто-то наконец крикнул:       — Победитель дракона!       И толпа подхватила:       — Ура! Виват! Да здравствует победитель дракона!       Король еще раз погладил дракона и, взяв ленту за длинный конец, повел его в направлении конюшен.       — Вызовите кардинала, — бросил он через плечо Савиньяку. — И найдите циркового дрессировщика.              ***       — Ужасно, — сказал кардинал. — Я правильно понимаю, что вместо безумного, неуправляемого Первого маршала у нас теперь безумный, неуправляемый Первый маршал в образе дракона? Что вы собираетесь делать с этим, Ваше Величество?       Король развел руками:       — Надо бы поискать, как его расколдовать, а пока приобщим к делу, наверное. Он же понимает, что я ему приказываю? Да, Рокэ?       Дракон заворчал и, приподняв голову, изрек:       — Зх-холота.       — Нет, — сказал король. — Неправильно. Как надо отвечать, Рокэ? Вспоминай.       — Я пх-хонял, гх-хосударь.       — Молодец, — король погладил дракона по носу и швырнул ему кусочек сырой говядины. Горка мелко нарезанного мяса громоздилась на золоченом подносе по правую руку от короля, причем столик был поставлен так, чтобы дракон не сумел до него дотянуться. Лучший на континенте дрессировщик медведей, найденный среди артистов бродячего цирка и спешно доставленный ко двору, объяснил королю важность позитивного и негативного подкрепления, то есть, говоря обыденным языком, кнута и пряника. Медведи у него умели исполнять не только простейшие па народных танцев, но и балетные пируэты, поэтому король возлагал на его методику определенные надежды.       — Кто знает? — спросил кардинал. — Сколько человек?       — Я, — начал загибать пальцы король, — вы, Савиньяк. Кажется, все. Катарина и придворные стояли далеко и ничего не слышали, а те, кто был с ним у пещеры, уверены, что «Первого маршала сожрал дракон».       Это был уже второй их разговор: первый произошел сразу после большого государственного совета и занял пару минут — король сообщил тогда кардиналу, что точно знает, что Алва жив, и предложил встретиться и обсудить это подробнее на следующий день. Большой совет пришлось созвать сразу после того, как в летнюю резиденцию примчался взмыленный солдат гарнизона и принес трагическое известие. На совет были приглашены не только важные государственные лица, но и стряпчий Алвы, и лишь с его помощью королю удалось убедить присутствующих, что, раз тело не обнаружено, то стоит официально считать Первого маршала не погибшим, а пропавшим без вести — и минимум на три года заморозить любые тяжбы относительно его наследства. Таким образом, Алва формально оставался соберано Кэналлоа, Первым маршалом Талига, владельцем замка в Алвасете, особняка в столице и грандиозного состояния, но его обязанности были разделены между несколькими заместителями.       Кардинал посидел еще немного в тишине, поглядывая на дракона, который задремал у кресла короля, а затем удалился, пообещав напоследок, что сделает все возможное, достанет любую литературу, но вернет Алве человеческий облик. Когда кардинал ушел, король поделился наконец с драконом своими планами. Незлобивый по природе, он не любил войны и с удовольствием решал бы все конфликты с другими странами мирным путем, но таких, как он, и в его государстве, и в соседних было немного, поэтому Талиг постоянно вел вялотекущие боевые действия на границах. Сейчас, к его радости, появился шанс решить все проблемы одним махом — оставалось только надеяться, что дрессура и верность господину возьмут в Алве верх над его маршальской натурой.              ***       Путь лежал туда, откуда тянуло холодом, над горами, и потом немного в сторону. Он спустился, пробежался по лесу, нашел удобную пещеру на берегу ручья, натаскал себе туда веток, затворил воду и приготовился ждать, когда двуногие отыщут его — и тогда он потребует себе золота и еды и проведет здесь несколько теплых и сытых ночей. Двуногие объявились быстро. Первая стая угрожала ему, наставила на него железные палки, шумела и кричала, и он обратил всех в пламя. Когда они пришли во второй раз, от стаи отделился один, выдвинулся вперед и спросил, чего ему надо.       — Золота, — сказал он. — И девственницу.       И тут он вспомнил, что велел вожак. Нет, не вожак, а государь, и не велел, а приказал. Непривычные фразы из языка двуногих сложно было прокатать в пасти, они словно цеплялись за язык и не желали выбираться, но он справился.       — Также мне нужен мир с Талигом, — сказал он. — Подпишете вечный мир, и я открою воду.       Двуногие зашушукались и оставили его, а когда вернулись снова, с ними было несколько особей, одетых в красивое. Один назвался послом Талига, уполномоченным подписывать государственные документы. Эти слова не сказали ему ничего, но он запомнил их, потому что должен был передать государю. Второй протянул ему цветную бумагу: он разучился видеть язык в картинках, хотя, кажется, умел когда-то, но смог опознать большие коричневые и зеленые узоры — это буквы, называется «буквы», — которые ему показывал государь.       — Правильно, — сказал он и отворил воду.       После этого он вызвал перед глазами очертания большого раскрашенного листа, разделенного линиями, и понял, куда лететь дальше. В следующем месте он повторил то, что сделал раньше, и двуногие снова послушались. Так было во всех холодных краях, не один раз и не два, и он видел много разноцветных бумаг и много всевозможных узоров на них. Он хорошо выполнял приказ, и государь будет доволен.       Когда он прибыл туда, где большой теплый круг стоял в середине головы, он почувствовал, что отказываться от золота становится труднее, а от языка двуногих норовят остаться только те фразы, которые были с ним всегда. Ему принесли много драгоценных вещей и привели девственниц в легкой одежде, и он уже обнюхал их и намеревался облизать, когда приказ государя вернулся в его мысли. Он давно не был у государя: понравится ли тому золото? Два больших ящика с золотом и две и одна девственница? Нет, он откроет воду, только когда увидит бумагу.       Девственницы не поместились в когти, поэтому государя пришлось радовать только золотом. Государь погладил его и дал мяса, но от него не пахло счастьем: он опустил голову, он виноват, он плохо служит вожаку.       — Рокэ, — сказал государь, глядя ему в глаза, — не нужно брать у них деньги. Понимаешь, достаточно только мирного договора. А сейчас слушай внимательно: со следующими странами у нас немного другие отношения. Нужно будет сказать чуть иначе, справишься? Запоминай.       Теперь он полетел туда, где вода была огромной, и закрывать ее было легко. По пути он забыл о том, что говорил государь о маленьких лежбищах двуногих: невнятные имена, для каждого свое задание. Зачем, когда они все рядом, и можно справиться с ними сразу? Он лег возле большой воды, которая ушла далеко, и привычно потребовал золота, девственниц и мир с Талигом. Двуногие отреагировали нетипично.       — Но у нас и так с ними мир! — закричал один. Захотелось спалить его, но государь запретил.       — У нас намечается война с Бордоном, а не с Талигом! — вторил другой.       Он напряг остатки разума и сформулировал:       — Вечный мир с Бордоном, — и, вспомнив все-таки, добавил: — И зерна.       Он заметил, что звериное все сильнее вытесняет в нем то, древнее и глубокое, что было раньше. В следующем месте сильно пахло девственницами, и двух, немолодых и некрасивых, он съел сам, когда они гуляли у большой воды. Впрочем, и здесь он сумел выполнить задачу вожака. Последнее место подарило ему разнообразие: его вызвал на бой поединщик.       — Сражаться? — спросил он и попытался вспомнить фразу, которую всегда нужно сказать в таких случаях. — Не думаю, потому что мне будет смерть только от… Только от…       От кого? Этого знания ему не хватало. Он покопался в памяти, но тут поединщик бросился на него со своим тонким железным когтем. У него на голове была красивая белая шерсть, и пламя сделало ее похожей на яркий блеск золотых монет. Он сгорел быстро и даже почти не кричал.              ***       — Я ценю ваши дипломатические методы, Ваше Величество, но не могу их одобрить, — сказал кардинал. — Вы не думали, что другие государства быстро догадаются, кто натравил на них дракона, и аннулируют мирные договоры?       — Уже догадались, — безмятежно ответил король, почесывая дракона под подбородком; дракон фыркал и жмурился. — Они же не идиоты, но без воды никому сидеть не хочется, а вечный мир, именно вечный, — это документ, который очень сложно аннулировать.       Кардинал посмотрел на него, как на умалишенного, и, не проронив больше ни слова, откланялся.       Дракон оказался очень удачным приобретением: мало того, что он поспособствовал заключению мира со всеми сопредельными странами, так еще и разрешил старинный династический конфликт, уничтожив претендента на престол — молодого Ракана. Сейчас змей отдыхал от путешествия, развалившись под королевским столом, а сам король размышлял, чем же еще его можно занять. Кроме того, пора было переезжать из летней резиденции в столицу, и стоило подумать, где во дворце разместить такую громадину, чтобы не перепугать горожан. Все уже свыклись с тем, что Его Величество обзавелся новым питомцем, но одно дело — знать, а другое — постоянно наблюдать рядом.       На следующий день кардинал явился снова. Он выглядел так, как будто не спал целую ночь; руки его чуть дрожали. Он приблизился, протянул королю объемную папку, перевязанную витым шнурком, и упал в кресло.       — Ваше Величество, — проговорил он, — здесь все, что удалось найти о возможности расколдовать дракона. Скажу кратко: мы обречены. Прошу простить, я не очень хорошо себя чувствую.       Он поднялся, его чуть повело в сторону, но он сумел поймать равновесие, схватившись за ручку двери. Рывком дернув ее на себя, он вышел; король проводил его долгим взглядом.       Наутро стало известно, что Его Высокопреосвященство скончался от сердечного приступа.