Бег времени. Тысяча семьсот.

Взгляни на этот лик; искусством он Небрежно на холсте изображен, Как отголосок мысли неземной, Не вовсе мертвый, не совсем живой; (М.Ю. Лермонтов, «Портрет») Вот уж несколько дней меня держали в неведении. Что бесило и изводило меня просто ужасно! Явно было одно - Хранители нашли какую-то зацепку, но мне упорно не хотели рассказывать, что это было. Меня, словно циркового осла, привозили в Темпл на элапсацию, шептались за моей спиной, умолкали при моем появлении и отвечали односложно. Градус моей нервозности повышался с каждым днем, и я уже все хуже сохранял спокойный равнодушный вид. Все больше огрызался, требовал информацию, срывался на людях, в том числе и на Рафаэле, с которым домашние дрязги уже стали привычным делом. Все это длилось не меньше двух недель, пока в один из выходных не прозвучал телефонный звонок от Фалька. Сказав, чтобы я собирался и ждал его дома, так как он заедет за мной, он нервно бросил трубку, оставляя меня судорожно вдыхать воздух от того, как много мне надо было сделать, а я не мог сдвинуться в сторону. Через несколько минут подъехал черный Bentley, в котором меня ждал дядя. - Куда мы едем? - Доброе утро, Гидеон. Рад видеть тебя, – дядя нарочно повысил тон, показывая, что я не вежлив с ним. - Доброе утро, дядя. Так куда мы едем? - К барону Скайлз, точнее в его поместье за город. Нас там уже ждут. - Зачем? - Поверь, тебе будет любопытно, - он снова показательно повысил тон и отвернулся к окну, показывая, что разговор окончен. - Это как-то связано с Гвендолин? – но я не хотел сдавать позиций и своего напора, поэтому решил выжать из дяди все, что мог услышать. На мой вопрос он все-таки не ответил, но по его нахмуренным бровям я понял, что попал в точку. Значит, это связано с ней. Мое сердце ускорило темп. Любопытство разъедало изнутри, как кислота, отчего молча смотреть в окно и ждать - не было сил. - Кто там нас ждет? - Мистер Уитмен, доктор Уайт и мистер Джордж. - Это элапсация? – наличие доктора Уайта в этой компании напрягало. Это означало, что мне будет необходима медицинская помощь. - Нет. Просто тебе покажут кое-что. Возможно, ты увидишь больше, чем мы, - пространно ответил Фальк, набирая кому-то сообщение на своем телефоне. Покажут? Они что-то нашли связанное с Гвен… Господи, надеюсь, это не ее истлевшие кости! От этой мысли я нервно сглотнул и поежился, чувствуя дискомфорт из-за неизвестности. В такой ситуации мне и вправду понадобится доктор Уайт. И еще парочка охранников. - Кстати, ты, наверное, знаком с дочерью барона, она учится на том же потоке в университете, что и ты. Ты знаешь Джулию Скайлз? - Джоконда? – в глазах сразу встала это носастая грымза, которая с удовольствием совала свой клюв в мои дела. – Конечно, знаю. - Тогда тебе будет вдвойне приятна поездка. – Фальк вежливо улыбнулся мне, а затем снова уткнулся в свой блэкберри. Я стал еще больше озадаченным: приятна поездка? Вдвойне? Значит, новость про Гвендолин для меня будет приятна и это не ее истлевшие кости, а вот насчет встречи с Джокондой после нашего неприятного разговора, я не был уверен. Будет чудом, если она сразу же не выцарапает мне глаза. Хотя от мысли, что поездка будет носить хороший характер, я как-то успокоился и даже забылся на время, смотря на городские пейзажи за окном. Через час мы уже были в поместье с большим старинным домом викторианской эпохи. На подъездной дороге уже стояло пару машин из Темпла. Дядя ловко вышел из машины и уверенной походкой завоевателя с развивающимися полами пальто, как плаща, вошел внутрь дома, не дожидаясь меня. Выйдя на морозный колкий воздух, я поежился от холода: свою кожаную куртку пора бы уже поменять на зимний вариант. Я прошел следом за дядей, в дом. Дверь открыл камердинер, который уже дожидался меня у порога. Сняв куртку, я передал ему, ожидая, куда он направит меня. Легким взмахом руки в белой перчатке он указал на коридор, ведущий в галерею с высокими окнами до пола, который заканчивался светлой комнатой в конце, где я уже видел силуэты Фалька и мистера Джорджа. - Ты? - громкий девичий вскрик разрезал спокойную деловую обстановку дома. – Ты что здесь делаешь, де Виллер? Я обернулся и увидел сзади меня спускающуюся по большой парадной лестнице Джоконду. Она была возмущена и удивлена моим приходом, что означало, что ей не сказали о моем прибытии. - Доброе утро, Джулия. Рад видеть тебя, – скопировал я тон и фразу своего дяди. - Да как ты смеешь ко мне обращаться после того, что ты мне наговорил! – она практически завизжала, забывая о сдержанности и правилах приличия. Я почувствовал, как все находившиеся на первом этаже и в галерее, обратились в слух, и все внимание было направлено на нас. - Джулия, я прошу прощения за сказанное тогда на лекции. Может, обсудим это позже? – по моему тону видно было, что я ни капли не раскаиваюсь, это было чистой воды формальностью. Джулия поджала свои тонкие губы, отчего челюсть как-то некрасиво выпятилась и вместо рта образовалась щель. Она стала еще некрасивей, чем была. - Роберт, выпроводите этого молодого человека за дверь и проследите, чтобы он убрался отсюда и никогда не показывался здесь! – она злобно сверкнула глазами, обращаясь к камердинеру. - Джулия, что здесь происходит? – это был высокий статный мужчина с плешью на голове, вышедший из галереи. За ним шел Фальк, а из комнаты в конце галереи вышел Уитмен, чтобы получше наблюдать за происходящим. - Отец, я прошу уйти этого молодого человека и никогда не появляться здесь! – она обратилась к барону Скайлзу, ища поддержки. - Вы, как я понимаю, Гидеон де Виллер? – обратился он уже ко мне, протягивая свою руку для пожатия. - Да, он самый. А вы …? - Барон Уильям Артур Генрих Скайлз, – его ладонь была сухой, а рукопожатие крепкое. – Я смотрю у вас с моей дочерью какое-то недопонимание. - Просто университетские дела, разногласия на почве учебы, – я улыбнулся в ответ на его улыбку, краем глаза наблюдая, как Джоконда краснеет от ярости. Ей бы поучиться самоконтролю. - Отец, он…, он… - она замолчала, подыскивая слова и объяснения, кто я и почему она желает выкинуть меня из дома. Но ничего рационального на ум ей видно не приходило. От этого она еще больше побагровела и надулась, кажется, еще чуть-чуть и она лопнет, как воздушный шарик. Надо было просто сказать, что ее отшили. - Джулия, Гидеон приехал ко мне по делу. Ваши студенческие дела оставьте на другое время, – он смотрел на нее, холодно улыбаясь и ясно давая понять, чтобы она заткнулась и прекратила вести себя неподобающим для них образом. Не дожидаясь ее ответа и не видя, что дочь от стыда потупила глаза, обратился ко мне «Прошу!» и показал на галерею. Оставив позади сходящую на пепел девушку, мы вошли в кабинет в конце галереи. Это была просторная комната, обшитая деревянными белыми панелями, витиевато старинной мебелью в стиле барокко. В середине комнаты у стены стояла на подставке какая-то картина с женским изображением, возле которой, практически уткнувшись носом в холст, ее осматривал мистер Джордж. Мистер Уитмен стоял рядом с ним, улыбаясь так, словно нашел что-то весьма невероятное. Ко мне и Скайлзу подошел Фальк. - Дядя, может, объяснитесь, в чем дело? – нахождение в доме отца Джоконды, да еще и в окружении Хранителей из Ближнего круга я находил весьма странным явлением даже для меня. Фальк кивнул в сторону картины, от которой не отлипал Джордж и Уитмен, и коротко сказал: «Взгляни». Я неуверенно двинулся к портрету. «Джордж, пусти Гидеона. Пусть посмотрит!»- все еще улыбаясь, заметил Уитмен, давая мне подойти к картине, тем временем как мистер Джордж нагнулся к низу картины, закрывая своей широкой спиной и задом какой-либо подход к портрету. «Ой-ой, простите!» - он попятился на меня, отдавив ногу. Еле сдержавшись, чтобы не ругнуться от боли на мистера Джорджа за его неуклюжесть, я переключился на портрет, злобно уставившись на холст. Первые секунды я не видел ничего занятного: ну, обычный портрет, которыми наполнены все музеи мира, ну, женщина с белыми волосами, ну, смотрит на меня… То, что я испытал подобно разряду молнии, прошедшей сквозь мое тело. Я остолбенел, забыв дышать. Ничего вокруг - мир пропал, оставляя только ее глаза: любимые, дорогие, насмешливые, задорные, пронзительно голубые. В след за взглядом стало складываться все ее лицо, черты словно оживали и я видел с картины живую Гвен. Словно ей задали вопрос, а она на секунду задумалась, продумывая очередную свою колкость. Но это всего лишь портрет. Гвендолин была изображена каким-то мастером, волшебным кудесником, захватившим пронзительное сходство лица с оригиналом с помощью масляных красок и кистей. Теперь я стал разглядывать картину целиком, отчетливо осознавая, почему сразу не узнал Гвендолин. Чем больше смотрел, тем чуждо становилось ее изображение. Кроме лица от Гвен не было ничего родного, знакомого: чужеродный блондинистый парик, который носили все дамы в 18 веке, несвойственный ей покат плеч, у нее плечи были не столь круглыми в реальности, да и она никогда так грациозно не держала предметы, оттопыривая мизинец. В этом художник соврал нагло и бесцеремонно, изменив ее реальный облик для стандартов красоты того времени. Я обернулся к мужчинам в поисках ответа, не пришлось ждать – первым заговорил барон Скайлз. - Это утерянная «Дама в Бордовом» Гейнсборо. С этой картиной начался период … - Я знаю, - мой голос сипел от волнения. – Шульц рассказывал… - Шульц подтвердил оригинальность картины. Именно он заметил схожесть этой Дамы с нашей пропажей, - голос Фалька громогласно разносился по галерее. Казалось, он на военном параде хвастается заслугами своей же армии. - Вашей пропажи? – удивился Скайлз. - Это то, что мы вам объясняли, барон, - промурлыкал Уитмен, пытаясь напомнить какую-то придуманную для Скайлза версию. Фальк бодрым шагом подошел ко мне и встал напротив картины, вглядываясь в лицо Гвендолин: - Потрясающая работа… - восхищенно пробормотал дядя, потом, словно вдруг очнувшись, продолжил объяснять. – Барон Скайлз известный любитель антиквариата. Эту картину он выкупил в Германии, кажется, у одного мужского монастыря. - Они проводили чистку на чердаке, - радостно подхватил барон, чувствуя, что вернулись в знакомое ему русло. Ведь он обладатель этого шедевра! Складывалось ощущение, что передо мной заядлый рыбак хвастающийся своим большим уловом. – Так вот среди кучи старой рухляди и хлама, монахи обнаружили ряд картин. Так мазня на мазне – ничего любопытного, а вот ее, - он кивнул на Гвен на портрете, - я сразу приметил. Вызвал сначала пару искусствоведов, а потом и вашего мистера Шульца, который подтвердил руку мастера! Гейнсборо! Пропавшая Дама в Бордо, которая вернула смысл жизни художнику! И тут я вспомнил весь недавний разговор и почувствовал, как пульс начал учащенно биться. Нет, этого не может быть! Только не так! - Но она же погибнет в каком-то году, – прошептал я, окутанный холодом понимания, обращаясь к Фальку. – Шульц упоминал о смерти. Фальк рассмеялся, пытаясь сгладить неловкий момент перед бароном, который опять смотрел на меня, ничего не понимая. - Гидеон, ты же сам понимаешь, что это дает нам шанс точнее узнать дату, - он практически прошипел сквозь зубы, как бы говоря этим «держи свой язык при себе». Но как я мог? Как мог спокойно стоять, словно ничего не происходило? Затем он выжидательно посмотрел мне в глаза и продолжил снова своим привычным тоном: - Шульц сейчас в Германии ищет на чердаке возможные артефакты, уточняющие дату создания портрета и о том, кем она была. Возможно, это вовсе не те девушки, что погибли, ведь все строилось на предположениях. Хотя вероятность того, что она одна из них, а именно Шарлотта Бенфорд, весьма велика. А затем он снова понизил голос, чтобы слышал только я: «А выводы сделай сам... Ведь это совпадает и с твоим 175». *** Время было уже за полночь, когда меня притащили после ежедневной элапсации на разговор о дальнейших действиях. В голове был полный сумбур и хаос, я уж не говорю о дичайшем желании спать. Я мысленно проклинал себя, что надо было хотя бы поспать перед возвращением в 21 век. Вместо этого я весь час сводил все нити и даты. Шарлотта Бенфорд – это Гвендолин, назвавшаяся так в 18 веке. Известен факт, что она замужем. Помню, что вначале от этой мысли у меня дико сводило челюсть от злобы, а еще я сломал пару стульев от ревности. Но вскоре пришел к выводу, что Гвендолин ,наверное, насильно Сен-Жермен выдал за Бенфорда. Она бы так просто не сдалась. Видно граф так пытался контролировать ее. Так же известно, что она умирает от пожара в 1758, значит, нам нужно было узнать хотя бы месяц, когда она была жива, чтобы вытащить ее оттуда и спасти. Пора снова вспоминать уроки фехтования и борьбы. Diablo! Узнаем месяц, я прибуду туда, схвачу в охапку Гвен и утащу из этого проклятого века, и плевать, что я нарушу кучу правил путешественников во времени. Итак, время было за полночь, и мистер Джордж пригласил всех нас в кабинет Шульца. Дядя сразу же устало рухнул на софу и начал тереть глаза, в то время как мистер Уитмен расположился возле окна, прислонившись к шкафу с книгами. Я сел ближе к двери на один стульев, желая скорее покончить с болтовней и сразу же убежать. - Итак, господа, в Темпле сейчас только мы. Давайте обсудим, что мы имеем… - устало произнес Фальк, наблюдая, как мистер Джордж включает электрический чайник и достает банку с кофе. Кофе мне уже за эти дни порядком опротивел. Но надо отдать должное, на чае я бы так не продержался. – Гвендолин Шеферд оказалась у нас запечатленной на новом найденном полотне Гейнсборо. - Рубин оказался неизвестной Дамой в Бордовом. Элегантно для Гвендолин, надо отдать должное…. – как-то мечтательно, смакуя эту мысль, произнес Уитмен, устремив взгляд куда-то вдаль. Что-то было в его голосе, что меня настораживало. Что-то такое, словно он давно ждал нечто подобное. - По-моему, цвет платья был выбран, как подсказка, – ответил ему мистер Джордж. - Давайте не будем сейчас вдаваться в символику! Оставим это искусствоведам, – грубо их прервал Фальк. Его глаза были уже красные, как у демона, от усталости и постоянного трения их. - Я думаю, мистер Уитмен хотел обратить внимание на то, что в картине наверняка скрыты символы, которые помогут нам узнать точнее дату, – мистер Джордж глянул на Уитмена, но тот выглядел так, что он ничего не хотел сказать своим высказыванием. Фальк, не глядя ни на кого, стал разводить себе кофе. Мне показалось, что он положил в чашку слишком много ложек сублимированного порошка. - Хм… Возможно вы и правы. Но думаю, единственный кто нам поможет с этими знаками разобраться, так это Шульц. Так или иначе, мы сегодня видели с вами оригинал картины и сами убедились, что наши догадки, что Гвен в 18 веке, подтвердились. Когда дядя сказал, что их догадки про время Гвен подтвердились, меня всего передернуло. Как легко Фальк забрал чужие достижения! Сам забыл, как хотел похоронить ее или заставил прыгать по незначащим ничего датам, и как я все это время бьюсь за свою любовь. Ведь я нашел те цифры в исповедальне, не Фальк! От этого стало еще больше неприятно находиться в кабинете с ними, и я отвернулся к стеллажам, начав рассматривать корешки книг. В какой-то момент мне показалось, что на полу прошёл красный луч свет. Надо было все-таки поспать на элапсации. Галлюцинации – это уже серьезно. - По крайней мере, я договорился с бароном Скайлз о том, что нам будет доступен оригинал для исследований. – Фальк сделал ударение на «нам будет доступно», чтобы я понял, что и мне разрешили появляться в их галереи. От этого намека на произошедшее сегодня днем мне стало еще неприятней. Я уже достиг грани показного равнодушия. В конце концов, мой голос здесь ничего не решает, это я понял давно. Так что в любую секунду могу встать и, послав все к черту, выйти за дверь. От этой мысли в ногах стало горячо, и уже готов был вскочить и выбежать. - А эта юная леди и вправду недолюбливает вас, – мистер Джордж все-таки уловил намек Фалька и сразу же повеселел, будто ему рассказали смешной анекдотец. - Да уж, она довольно яростно заявила камердинеру о том, чтобы вы не имели доступа в их дом! – обратился ко мне мистер Уитмен, подхватив веселье, и засмеялся. Его хохот никто не подхватил, но все трое мужчин смотрели с насмешкой на меня, будто я маленький мальчик, который совершил забавный проступок и его срочно надо высмеять и обсудить. Я ничего не ответил. Мы сюда пришли не за этим. - Чем же вы так ей насолили, мой мальчик? – не унимался мистер Уитмен, желая узнать секрет нашей ссоры с Джокондой. – Помнится, ваша последняя пассия, Гвендолин, тоже была к вам враждебной. Дорогое мне имя больно резануло по сердцу. Уитмен ловко напомнил о том, при каких обстоятельствах мы расстались с ней, прежде чем я ее потерял в таймлессе. Почувствовав себя уязвлённым, я пошел в оборону: - Гвен – это Гвен, у нее вечно все не как у людей. Она сделала все, чтобы захоронить себя, - вот давайте не будем сравнивать несравнимое! Мои отношения между Гвен и Джокондой, как у Фалька с балериной. На Джоконду мне плевать! Пусть хоть забьет свой порог досками и поставит всю Королевскую конницу у крыльца, мне плевать на ее возмущения. А вот Гвен, которая ловко спряталась в 18 веке и подает слабые сигналы о своём пребывании, меня волнует больше. Тем более я знаю, что в 1758 она погибнет. А это страшнее всего. Внезапно дверь заскрипела, чуть приоткрывшись, показывая в своей щели темноту. - Разве мистер Шульц не должен был еще быть в командировке? – взволнованно спросил мистер Джордж. Ага! Шульц в час ночи, прям с рейса из Германии, сейчас прибежит к нам. - Это всего лишь ветер, - я вздохнул и встал со стула, чтобы прикрыть дверь. Едва я приблизился к двери, чей-то голос разрезал сердце. - Не надейся, это всего лишь я. В меня словно выстрелили в упор. Этот голос вспоминал на протяжении нескольких месяцев, этот голос врывался в мои сновидения, этот голос был самым желаемым. Я рванул дверь на себя. Но за ней не было никого. Только темнота. Звук был практически осязаемым, материальным, словно за дверью была она! Я вышел из кабинета и начал осматриваться по сторонам. - Гвен! Это ты? – мой голос дрожал от волнения. На секунду мне даже показался в воздухе еле уловимый цветочный аромат, который быстро рассеялся. Сердце готово было разорваться. – Гвен! Я из всех сил заорал ее имя, вкладывая ярость, отчаяние и желание снова услышать ее голос. Мужчины вышли из кабинета и смотрели на мое сумасшествие, как я мечусь по коридору, открываю другие двери кабинетов. - Гидеон! Что случилось? Ты нам ответишь или нет? – Фальк вплотную подошел ко мне и остановил меня, схватив за руку. - Гвен! Я только что слышал ее. Она была здесь! Фальк своими карими глазами серьезно смотрел мне в глаза. И в эту секунду я понял, насколько глупо я сейчас выгляжу. Мой мозг сыграл со мной жестокую шутку, вырвав из моего подсознания ее голос и оживив настолько, что я поверил. - Наверное, просто показалось… - прошептал, чем сказал, потому что мне стало очень больно, так больно внутри, что невозможно было притвориться нормальным. - Иди-ка домой, сынок. Ты очень устал. Завтра придешь только на элапсацию. Я скажу доктору Уайту, чтобы заехал к тебе утром. Если что-то станет известно, мы тебя оповестим, – Фальк похлопал меня по спине. Я не мог ничего произнести из-за комка в горле, меня душили слезы, усталость, отчаянье, поэтому, отвернувшись от их встревоженных взглядов, побрел в сторону выхода. Иллюстрация к главе: http://static.diary.ru/userdir/2/7/0/2/2702624/80235896.png