Бег времени. Тысяча семьсот.

Быть среди верующих тенью, Персоной нежеланной, Считать их веру, их виденья Фантазией туманной, Рожденной силой убежденья - Таков удел мой странный. (Томас Гарди. «Неверующий») Не знаю, сколько времени прошло за разговором с профессором Шульцем, но я словно провалился в безвременье, в таймлесс, где нет никаких завтра и вчера, где есть данная секунда, есть ты и твой собеседник-напарник, есть единение душ и увлекательное приключение, пускай и в виде беседы о художниках. Шульц виртуозно втягивал меня в разные темы, рассказывал истории и анекдоты из жизни умерших художников, иллюстрировал их картинами, обращал внимание на мелочи и детали. Давно я не имел столь интереснейшего разговора, где не хотелось прерываться ни на минуту. А кофе все поглощался и поглощался нами. Оторваться от разговора было невозможно, пока не открылась дверь в кабинет, и на пороге не появился мистер Джордж. Позади него маячил и не менее удивленный мистер Уитмен. - Гидеон? – Он изумленно уставился на меня, будто не ожидал увидеть в компании Шульца. Я поздоровался с ним. - Молодой человек искал вас, но нашел меня! – заговорщицки проговорил Шульц и зачем-то подмигнул мне. – Мы тут увлеклись беседой, и совсем забыли про время. - Только время никого не забывает, - парировал мистер Уитмен с улыбкой. – У тебя какое-то личное дело к нам или…? - Я просто хотел отчитаться про вчерашнюю элапсацию, и заодно обговорить план действий. Но тут я узнал, что хронографа нет, как и Ближнего круга… - Можно? – Мистер Джордж неуверенно спросил разрешения присоединиться к нам, нервно поглаживая ладонями свои бока. Меня это насторожило. Естественно, мы с Шульцом, кто кивком, кто жестом руки, пригласили их к кофейному столику. Быстро организовав ему чашку с кофе, мы застыли в ожидании. - Так что там с хронографом? – спросил я. Мистер Уитмен сделал маленький глоток, кинув исподлобья взгляд на Шульца. - Я ничего не скажу, ты же знаешь меня! Да и парню я сказал то, что знал, что есть поломка, а что конкретнее – вот уж не в курсе, – профессор развёл руками в стороны, показывая свою честность и искренность. На мистера Джорджа это подействовало. - Да я не сомневаюсь в твоей честности, Виктор. 20 лет дружбы – это значимо для меня, - он обернулся ко мне. – Помнишь, после пропажи Гвендолин, ты подал идею о странном выбросе во время? Про вспышку. Помнишь? Словно в памяти сделали перемотку назад, и я сразу вспомнил свет монитора с видео, где пропадает Гвен и наш разговор: - Дело в том, что при неконтролируемом прыжке тебя прошлое будто выдергивает из реальности в какую-то дыру. Поэтому первоначально трудно при неожиданных скачках устоять на ногах. Но при таких выбросах не происходит вспышек. Неяркие вспышки света сопровождаются, когда мы элапсируем у хронографа. Вы понимаете меня? - Ммм... Не совсем. То есть ты хочешь сказать, что при неконтролируемом прыжке вся энергия уходит на... как бы это... выдёргивание вас из настоящего? А когда элапсируете с хронографом, такое не происходит? - Да! И поэтому при элапсировании с хронографом наше исчезновение сопутствуют неяркие вспышки света. У меня, например, белые, а у Гвен - красные. Я снова повторил момент исчезновение Гвен на экране монитора. Мы вместе с мистером Джорджем смотрели, как завороженные, на исчезновение девушки: толчок, падение, вспышка, поглощение… После секундной паузы мистер Джордж озвучил мою мысль. - А здесь похоже и то, и другое… Будто прыжок с хронографом, но неконтролируемый. - Кажется, припоминаю. И что, вы нашли разгадку? - Почти. Мы зацепились за твое наблюдение в прошлый раз. Потому что это неопровержимый факт. Догадок было море. В том числе у нас был форум физиков по поводу этого. Тот, кто создал хронографы, был не просто гением! В нем заключена технология неизведанного нам будущего. Не буду пускаться в долгие объяснения, но замечу, что благодаря хронографам и путешественникам Эйнштейн открыл общую теорию относительности. В том числе его догадки по поводу черных дыр. Есть такая теория в Темпле, что путешественники во времени обладают особой гравитационной силой, которая заставляет их делать невероятные скачки во времени и пространстве. Теми же свойствами обладают черные дыры в космосе. А хронографы обладают силой регулировать и систематизировать. После твоей версии, будто это был нерегулируемый машиной прыжок, мы стали изучать сам хронограф. Факт, что ты еще под контролем аппарата, дал нам повод искать ошибку на стороне Гвен… - он внезапно нахмурился и замкнулся в себе, после чего пробормотал под нос. – Все эти гайки, шурупы, зеркала… Ну, не суть! В общем, мы нашли только одну неполадку, именно ее физики считают виновницей пропажи Гвендолин. - И что же это? – то, что я был заинтригован - ничего не сказать. То, что разгадка была уже рядом, означала для меня лишь одно – скоро Гвендолин снова будет в поле моего зрения. И к черту все мои опасения, сейчас я хочу заключить ее в объятья и никогда не отпускать. - В рубине найдена трещина. В кабинете оглушающей тишиной повисла пауза. - И всё? – Merde! - Вы серьезно? Просто трещина? - Да, Гидеон, простая незаметная глазу трещина. - Я так понимаю, что трещина сильно влияет на эту машину, - вставил свое слово Шульц, обозначая свое присутствие в кабинете. Мистер Джордж пустился в разъяснение уже для него, не глядя на меня и мой возмущенно-ошарашенный вид. - Понимаешь ли, Виктор, все дело в какой-то «космической струне». Не спрашивай меня, что это, сам не знаю! Мне пытались объяснить – я так и не понял. Так вот она создает «кротовую нору» - туннель, в которой наши путешественники со своей особой гравитационной силой попадают. С помощью хронографа, мы создаем правильную струну, а она - туннель. А камни, обладающие каждый своим свойством, открывают для каждого путешественника правильную струну, а потом туннель, - мистер Джордж даже поднял глаза к потолку от трудности объяснений и своей сосредоточенности. В этот момент он больше всего напоминал школьника, рассказывающего выученный параграф из учебника учителю. – На стороне Гвендолин, в ее рубине появилась трещина, возникшая неизвестно откуда, она переломила «космическую струну», и девочка со своей гравитацией ушла в неизвестную «кротовую нору», в неизвестное прошлое. Где и пребывает по сей день, пока есть трещина. Он выдохнул с облегчением и промокнул платочком выступивший пот со лба, радостно взирая, что смог доступно объяснить нам все те подробности, что сам знал. - Так замените рубин! – воскликнул я. Всё же так просто! - Мы этим и занимаемся, Гидеон. Сейчас идет поиск и заготовка дубликата камня. - Если вы замените рубин, то, как вернется девочка? – Шульц явно понял намного больше, чем я. - Во-первых, нам нужно ее найти сначала, чтобы Гидеон предупредил ее и подготовил к прыжку в современность. Мы должны обусловить место и время ее возвращения, чтобы она вернулась целая и невредимая, а не элапсировала в стену какой-нибудь новостройки. Затем, меняем камень. А дальше либо Гидеон ее забирает к себе, либо ждем, когда закончится ее время пребывания в прошлом, и она сама спокойно элапсирует к нам. - Тогда зачем вчера вы меня посылали в 1912 год, если знали, что все дело в трещине? – моему возмущению не было предела. Мне казалось, что сейчас вместе со мной вспыхнет из-за гнева и негодования весь кабинет. Пол был прав: «многое из того, что говорят Хранители не стоит и выеденного яйца». Все они пляшут под дудку Сен-Жермена, оттягивая момент возвращения Гвендолин. Возможно, они уже даже знают, где она и что с ней случилось, а я, как мальчик на побегушках, выполнял пустые задания, чтобы отвести подозрения от истинной причины, чтобы создать иллюзию фарса под названием «поиски Гвендолин Шеферд». - Успокойся, Гидеон. Нам нужно было проверить. Лишняя бдительность не помешает. Так ведь? - Лишняя бдительность?! – закричал я, мгновенно вскакивая с кресла. – Лишняя бдительность?! Где она была ваша бдительность, когда она исчезла? Почему вы сразу не кинулись проверять этот чертов хронограф? Вместо этого я потратил уйму времени впустую! Вставьте этот камень и верните её! Просто вставьте камень! - Хорошо, Гидеон! – мистер Джордж вскочил с кресла так же быстро, как и я, и практически орал на меня: выговаривая на повышенных тонах, чеканя каждое слово, что звенело эхом в кабинете, отражаясь от стеклянных шкафов и каменных стен. - Давай представим, что мы сейчас вставим камень, и просто будем ждать возвращения Гвен! И представь на минутку, что в прошлом с ней что-то случилось и она уже мертва. И что ты получишь? Разлагающийся труп в центре Лондона? Ты действительно этого хочешь? Его слова отрезвили меня, словно меня окатили ледяной водой. Он прав. Diablo! Если Гвен мертва, то по истечении ее прыжка во времени, я получу труп. И тогда для нее уже не будет ни единого шанса. Разве не об этом мы говорили с Полом? У меня в руках время и история, с помощью которых при правильном раскладе я смогу предотвратить неминуемое. Но что если уже поздно? Что если я опоздал еще в первую секунду ее пребывания на той стороне истории? Мысли раздирали внутренности, легкие, казалось, разъедал едкий газ, откуда-то появившийся в воздухе. Я хотел, чтобы это не было правдой. Хотел найти ее раньше всех, стать для нее последним защитником среди зверья, что готово разорвать нас на части ради наших способностей перемещаться во времени. И стать щитом от острого клюва Сен-Жермена. Только тогда Орел цели достигнет И воцарится во власть навсегда, Когда на темнеющем небе поникнет, В пропасть скатившись осколками вспыхнет, — Двенадцатая звезда. Но помни! Что только любови терзанья, И сердце, стрелою пронзенное влет, Звезда от печали, тоски и страданья Сама свою гибель найдет. Звезда сама свою гибель найдет... Неужели это сбудется, не смотря на мои титанически попытки? Неужели я наблюдаю смерть Гвендолин с легкой руки чересчур рассудительного Темпла? Я чувствовал себя Атлантом, руки которого устали, и вот небесный свод падает на незадачливых людей. Ведь я сам только что даже не догадался о том, что замена рубина не является гарантией спасения Гвен. Но будь осторожен у края, Пред самой последней чертою. Судьбы путь земля поменяет, С Двенадцатой новой звездою. Один неверный шаг, и я сам столкну Гвендолин в пропасть. И моя судьба уж точно поменяет путь, устремившись за ней туда же. Я просто не переживу осознание своей вины, свою причастность к ее гибели... Нет. Я просто не смогу без нее. Гвен всего лишь за мгновение поменяла весь мой мир. Как еще объяснить все то, что пылало внутри меня? Она стала для меня всем. «Всем ли?» - шептал ее голос в голове, - «Целовал Шарлотту, не особо и старался найти». «Я найду! А не найду – погибну!» - отвечал я ей. Рука мистера Джорджа ободряюще легла мне на плечо, выводя из оцепенения. - Не сникай, Гидеон. Мы ее найдем. Сейчас уж точно найдем! У нас теперь есть много зацепок… - Она в 18 веке… - пробормотал я, не совсем разбирая его слова. Что-то во мне ломалось, и я рвался в бой, надев на себя доспехи. - Что ты сказал? - Она в 18 веке. Не знаю, передавал ли вам Уитмен, но я нашел от нее подсказку, - маленькую подсказку, оставленную ее рукою. - Нет, Уитмен ничего передавал. А что за подсказка и где? - В церкви Holy Trinity. В исповедальне. Там вырезано первые три цифры даты, последней нет, так как там заменили доску. Это тысяча семьсот пятьдесят какой-то год… - Ты уверен, что это она? – Я пристально посмотрел в глаза мистер Джорджа, в которых было сомнение. Точно такое же, как у меня было, когда я слушал Пола про то, что Сен-Жермен хочет заполучить бессмертие: это сомнение, когда ты уже поверил оппоненту, но не доверяешь только себе – слишком незаметно и быстро вошли в твое доверие, сломали лед отчуждения. - Уверен. – И я был уверен на все 100 процентов. Нет, не так. Я знал, что эту дату вырезала она, что она находится в 18 веке. И мне до чертиков надоело сомневаться во всем. Хватит. Пора рваться в бой навстречу смерти. - Тогда нам нужно создать план действий по поиску ее в 18 веке. – С той же серьезной непоколебимостью ответил мистер Джордж. – Шульц, поможешь в поисках? - Увы, нет. Завтра я вылетают в Германию. - Ах, да! Возможная Дама в Бордовом Гейнсборо! Слышал, – оживился мистер Джордж. – Поздравляю тебя. Хоть кто-то из нас нашел свою Даму, утерянную в прошлом. А я сел обратно в кресло, нагруженный весом доспех. Меня уже не волновала ни Дама в Бордовом, ни странные трещины в камнях. Я все еще искал ответ на один единственный вопрос. Как же мне переиграть саму смерть?