Тепло семейного очага

      Вообще-то семьей Зехир обзаводиться не торопился — банально не было желания скреплять себя какими-то обязательствами, которые кандалами бы удерживали неугомонного архимага. Интерес ко всему неизведанному и стремление к самосовершенствованию он считал высшей добродетелью, а потому посвящал лучшие годы жизни на оттачивание магического мастерства да достижения влияния в Круге. И как бы ни ворчали и ни качали головой престарелые маги, чьи лица уже избороздили морщины, а взгляд сиял бесконечной мудростью, Зехир лишь дерзко усмехался — его методы не одобряют, потому что слишком они новы и непривычны для этих консервативных стариков.       Вся его юность и молодость прошла в извечном учении, а после — попытках разобраться с интригами магов Круга, как только он стал правителем Серебряных Городов и занял место почившего отца. Тяжесть военного времени все равно ощутимо давит на плечи. Постоянные совещания, попытки разобраться, что творится в Асхане, разоблачение Святой Изабель… когда Асхан балансирует на грани пропасти, и подавно не до создания семьи. Тут уже нет не только желания, но и даже времени.       Серебряные Города всегда славились красивыми девами, слава о которых разносится от Священной Империи до самых северных горных хребтов Гримхейма. Немало было здесь загорелых южных красавиц — об их страстности ходили легенды, а красоту их изящных тел скрывали разве что легкие одеяния, что дразняще обнажали самые эффектные места.       Краткие ночи с самыми прекрасными наложницами — вот и все, на что был согласен Зехир. Чисто для удовлетворения низменных желаний, хотя каждая из девушек была горда разделить ночь с правителем, хвалилась после подругам, что именно ее позвал Первый в Круге в свои покои. Да, в искусстве ублажения равных им не было, однако ни одна из этих легкомысленных девиц не могла завладеть сердцем верховного архимага — хотя каждая втайне надеялась на это.       Вспыхнувшая мимолетной искрой влюбленность в аметистовые очи на бледном лице — даже забавно, что в итоге по-настоящему зажечь на какие-то мгновения огонь в сердце Зехира сумела какая-то темная эльфийка. Та, что скрашивала прохладные игг-шайловские ночи и к ногам которой он готов был бросить не только разгромленные по ее просьбе Суровые Сердца, но и, если понадобится, весь Асхан.       Но пути их разошлись слишком быстро — его место в жарких пустынных землях Лиги; ее — на призрачно-темных тропах преданного служения дракону Тьмы. Никогда бы Илайя не променяла сумрак родного Игг-Шайла на ослепляющее солнце Серебряных Городов. И уж тем более, не ради него — смертного архимага, которому едва четверть века исполнилась, а самолюбия хоть отбавляй.       Супругу так себе подходящую Зехир не сумел найти, полностью посвящая себя делам Круга — не до серьезных отношений ему, а уж для плотских утех наложница найдется.       Их пути разминулись, остыло пламя некогда бушевавших чувств. И лишь одно напоминает о тех навеки утраченных днях.       Отцом Зехир, в общем-то, тоже не планировал становиться, уж точно не в 25 лет. Но… как там говорят некроманты? «Асха всё обращает во благо»? Как бы там ни было, а о незапланированном отцовстве в столь молодые годы Зехир ни разу не жалел. Именно в единственной дочери он нашел успокоение своей души — она стала его отрадой, его радостью и причиной жить. Болезненные воспоминания из детства — скорбь по умершей матери, горечь от отцовского равнодушия — меркнут, стоит ему заглянуть в доверчивые золотисто-карие глаза дочери.       — Пап, ты останешься еще ненадолго? — Лайле уже восемь, но она по-прежнему льнет в объятия отца, как ласковый котенок, а в голосе ее звучат мягкие уговаривающие нотки. Она знает, — понимает — насколько важным человеком для государства магов является ее отец. Однако те крупицы свободного времени, что Зехир ей стремился уделять каждый день в плотном распорядке дня, Лайла брала с жадностью. И даже пыталась в некоторые моменты перетянуть одеяло на себя, из-за чего Зехир добровольно сдавался под ее умоляющим взглядом и жертвовал сном или отдыхом.       Потому что помнит прекрасно, как к нему относился отец — и ни за что не допустит, чтобы его дочь ощутила ту же боль. Зехиру совершенно не жалко задержаться еще на полчаса в покоях дочери, даже если все это время они будут просто общаться — ради ее счастливой улыбки и ласковых объятий он готов сделать что угодно.       — А что ты хотела, солнце? — пытаясь не выдать собственную усталость, интересуется Зехир, аккуратно обнимая дочь в ответ и ласково поглаживая по волнистым темным волосам. Он нарочно молчит о собрании Второго Круга, назначенное на раннее утро, чтобы раньше времени не расстраивать ребенка.       Лайла подняла на отца умоляющий взгляд — всегда умела выразить свои чувства и желания одними глазами, даже если на губах застынет веселая улыбка. И как бы Зехир ни всматривался в нежные детские черты… не мог разглядеть в них ничего, что выдавало бы ее родство с Илайей. Лайла вся пошла в отца, а не в мать: тот же удивительный оттенок глаз, тот же мягкий шелк волос, струящийся по хрупким плечикам.       Если давние слова его кормилицы о поразительном сходстве с Надией правдивы, то Лайлу в полной мере можно было назвать практически копией покойной бабки. Пусть Зехир и не знал собственную мать, но, исходя из рассказов окружающих, был на нее сильно похож. Так же сильно, как Лайла теперь похожа на него.       — Почитай мне сказку, — тихо попросила девочка, словно ей было неудобно даже думать было о таком. Как бы отчаянно она ни желала внимания отца, а все-таки толику вины ощущала за свой детский эгоизм — ведь ее любимый папа еще и Первый в Круге, не до ребяческих глупостей ему. — Я… мне нравится, как ты читаешь.       Зехир действительно припоминал, как с раннего детства Лайла быстрее успокаивалась и засыпала именно от звука его голоса. Даже если Илайя не могла успокоить хнычущую малышку, стоило Зехиру взять ее на руки, как она затихала. Ей нравилось слушать и засыпать под мягкий голос отца, слушая сквозь полудрему колыбельные или сказки.       И разве мог он отказать в такой простой просьбе? Сайрус бы в аналогичной ситуации уже бы давно холодно хмыкнул, возможно, даже резко напомнил о государственных делах и гордо удалился под полный боли взгляд сына… но в том и дело, что Зехир — не его отец.       И ради своей дочери он сделает всё и даже больше, лишь бы она не познала той горечи боли и тоски, которые выпали ему в ее возрасте.       Поэтому Зехир мягко улыбается, тщательно скрывая за улыбкой неимоверную усталость. Разве он может отказать любимому ребенку?       — Хорошо, — едва заметно кивает Первый в Круге, и прилив воодушевления ему дает вспыхнувший искренней радостью взгляд дочери. Он ласково, буквально слегка взлохматил волосы на ее макушке, из-за чего Лайла сдавленно хихикнула, пытаясь не слишком буйно радоваться. — Иди выбери книгу.       Хоть отцом Зехир и не планировал становиться столь рано, но никогда не жалел о том, чем обернулась его короткая интрижка с темной эльфийкой. Одного лишь взгляда на прикорнувшую под боком дочь, что свернулась уютным калачиком и доверчиво дремала, было достаточно, чтобы убедиться в этом.       Воистину: Асха все обращает во благо.