Тепло семейного очага

      Знания — великая сила. Владеющий информацией владеет миром, и маги понимали эту истину, как никто другой в Асхане. Каждую свободную минуту они занимались совершенствованием навыков и саморазвитием, а их потомки слыли самыми умными и любопытными.       Лайла никогда не отличалась этим от сверстников. Даже в свои пять она упрямо следовала тенью за отцом и заваливала разными вопросами, на которые тот уже, откровенно говоря, устал отвечать. Сам же Зехир придерживался такой идеологии в воспитании: когда ребенок спросил, тогда и пришло время просвещаться. Впрочем, Лайла пока что задавала простые вопросы по типу «А почему небо голубое?» или «Когда Нархиз перестанет ворчать?».       — Пап, а откуда берутся дети?       Первый в Круге неловко прикусил губу, когда дочь, заинтересованно склонив голову набок, выжидающе посмотрела на него. Для своих пяти лет у Лайлы был слишком осознанный и умный взгляд, даже если мыслила она пока что ещё по-детски наивно.       Зехир отвлекся от подписания важных пергаментов, отложив их в сторону, и задумчиво сузил глаза:       — С чего такие вопросы? — на это Лайла неопределенно дёрнула острыми плечами, по которым водопадами струились темные вьющиеся волосы, доходившие ей до пояса:       — Ну, у вас же с мамой я как-то появилась, да? Не из воздуха же взялась!       В ее голосе всё звучало вполне логично, невзирая на столь юный возраст, однако Зехира терзали серьезные сомнения. С одной стороны, Лайла в развитии обгоняла ровесников и сказкам о том, что детей магам приносят гремлины, она вряд ли поверит. А если и поверит, то пойдёт самостоятельно искать в библиотеку книги для подтверждения информации — и вот тогда ему точно не отвертеться!       С другой стороны — злющая как сам Ургаш Илайя. Которая вряд ли будет в восторге с того, что, поощряя тягу к познанию у собственной дочери, Зехир ей прямо так и расскажет всё. В лучшем случае, разъярённая темная эльфийка просто наорёт — в худшем, кинет парочкой проклятий или даже попытается избить кнутом.       Лицо архимага сделалось сложным и крайне задумчивым — стало понятно по нервно поджатым до побеления губам и хмурому взгляду, пока Лайла покорно ждала ответа. А если так подумать…       Она всё равно рано или поздно узнала бы об этом, верно? Так что, по сути, никто ничего не теряет. А у ребенка останется на один вопрос меньше.       — Верно, не из воздуха, — загадочно хмыкнул Первый в Круге, на что карие глаза девочки заинтересованно вспыхнули.       Когда Зехир спешно направился к книжным полкам, Лайла, повинуясь ярому порыву любопытства, рванула ближе и по привычке обняла его, чувствуя щекой мягкий желтый атлас его одеяний. Насколько он мог судить, его дочь была ласковым ребенком, поэтому обниматься она любила. Ну, а сам Зехир ничего не имел против и, тихо улыбаясь, прижимал дочку одной рукой к себе.       Найдя нужную книгу, Первый в Круге ненавязчиво поманил дочь за собой и усадил ее к себе на колени, пока сам поудобнее устроился в кресле. Когти сомнений всё ещё терзали душу, но отступать теперь некуда — хотя, как ему сдавалось, Илайя ему точно башку оторвёт. Как минимум.       Разумеется, Зехир знал, что у детей в таком возрасте хорошо развито наглядное мышление, а потому лучше всего показать яркие и красочные иллюстрации. Благо, любовь к чтению дочь переняла от него, и она всегда довольно улыбалась, когда папа брал книгу и усаживал ее себе на колени.       — Всё начинается с того, что два человека — ну, или другие расы, неважно! — начинают проявлять друг к другу интерес, — издалека начал архимаг, чтобы дочери было более-менее всё понятно, учитывая возраст. — Мужчина и женщина.       — Какой такой интерес? — недоуменно фыркнула Лайла, хмурясь.       Вообще Зехир мог бы прочитать ей целую лекцию о том, что людьми всего лишь ведет инстинкт продолжения рода, а любовь придумана для романтики… но сдавалось ему, что только сильнее запутает ребенка такими объяснениями.       — Нуу… они просто начинают друг другу нравиться, — он активно пытался прикинуть, с чем можно сравнить это чувство, но ничего путного в голову не приходило. При всей его мудрости и образованности, объяснить дочери, что такое любовь между мужчиной и женщиной и как это вообще доходит до секса и детей, оказалось весьма затруднительной миссией.       Лайла помрачнела, поведя бровью, на что Зехир устало простонал:       — Просто сделай вид, что ты поняла, хорошо?       — Они… начинают любить друг друга, как я люблю тебя и маму, да?       Архимаг внутренне обливался ледяным потом — только вот упоминаний инцеста им не хватало, за такое Илайя точно закопает его где-нибудь в песках!       — Н-не совсем, солнце, — неловко произнес Зехир, из-за чего Лайла скрестила руки на груди — всегда так делала, когда силилась понять, но ничего не понимала. Он прокашлялся, снова собравшись с мыслями. — В общем… они начинают проявлять друг другу знаки внимания: объятия, поцелуи… подарки, там, разные дарить.       — Никогда не видела, чтобы ты маме что-то дарил или целовал ее, — укоризненно проворчала девочка.       Первый в Круге чертыхнулся — во имя Сар-Шаззара, как же сложно объяснять простые вещи… хоть десять раз закончи Академию, хоть преподавай там сложнейшие заклинания и науки, но как объяснить ребенку, откуда берутся дети?!       — Просто… от этого появляются дети! — зацепился за спасительную ниточку Зехир, пораженный собственной мыслью, а Лайла удивленно вскинула брови. Неловко улыбнувшись, он крепче приобнял дочку — она же послушно положила голову ему на плечо. — Поэтому мы с мамой и не проявляем никаких знаков внимания друг к другу. Потому что ты — наша единственная и самая любимая дочка.       Он не стал признаваться Лайле, что чувства между ним и Илайей несколько поостыли за последнее время. Всё-таки Илайя была от и до жрицей Малассы и хранительницей закона в Игг-Шайле, а его место здесь, в Серебряных Городах. Иногда Зехиру даже казалось, что единственное, что по-настоящему держит их вместе до сих пор — Лайла. Хотя, откровенно говоря, как бы ни обижалась темная эльфийка, но всё же к отцу девочка была гораздо ближе, чем к ней.       Лицо у Лайлы выражало глубочайшую задумчивость — настолько, что философы древности просто нервно курят кальян. Зехир осторожно продолжил, открывая книгу:       — Потом их любовь переходит… в другую плоскость. Тогда мужчина и женщина в порыве страсти и глубокой привязанности друг к другу начинают заниматься сексом.       — Чем-чем?       Зехир постучал пальцем по картинкам, изображающих самые разные вариации поз при занятиях любовью. Лайла недоуменно разглядывала иллюстрации, после чего буркнула:       — Обязательно это делать голыми? Совсем стыда нет, что ли?       Зехир поперхнулся воздухом, отчаянно воя внутри себя — ему хотелось и смеяться, и плакать одновременно. Тем не менее, чтобы не обидеть ненароком дочь, вовремя удержался от внезапного порыва хохота и, глухо сглотнув, объяснил:       — Милая, этим занимаются только голыми, — Лайла неприязненно скривилась. — После секса в женщине остается семя мужчины, и благодаря этому в животе у нее появляется ребенок.       Судя по тому, как дочь схватилась за голову, будто сраженная внезапным приступом головной боли, и громко застонала «Как же сложно!», она окончательно запуталась, что к чему.       — Выходит, ты занимался с мамой сексом, будучи голым, — попытавшись подытожить всё, логически стала рассуждать Лайла, хотя хмурое выражение еще не прошло с ее лица. — И… дальше вот вообще не поняла. Как в итоге я-то получилась?       Архимаг протяжно вздохнув, закатывая глаза:       — Скажем так… пока мы с мамой этим занимались, из моего тела в нее попала… одна жидкость. Из которой и появилась ты.       Повисла неловкая тишина, которую нарушил загробный голос Лайлы, окончательно крушивший надежды на адекватное просвещение:       — Ты что… плюнул на нее, что ли?       Зехир откинул голову на спинку кресла, старательно сделав так, чтобы дочь не увидела его физиономию — честное слово, он из последних сил пытается не смеяться, но выходит просто с колоссальным (как неловко получилось) трудом. Тяжело и шумно вздохнув, Первый в Круге нервно помассировал переносицу:       — Знаешь… давай пропустим этот этап, хорошо?       Затянувшееся молчание стало ему на всё ответом — как и тот факт, что педагог из Зехира попросту отвратительный. Прокашлявшись и перелистнув страницы, он заговорил дальше:       — После секса у женщины в животе растет ребенок — это называется беременностью. Вообще у разных рас она длится по-разному, но у людей 9 месяцев.       — А как женщина узнает, что у нее будет ребенок? — Зехир пожал плечами:       — По-разному. Некоторые узнают, когда живот постепенно из плоского превращается в круглый. Иногда женщине может стать плохо — тошнить или голова постоянно болеть, — Лайла неприязненно поежилась, фыркнув:       — Мерзость! Терпеть всё это девять месяцев? Неудивительно, почему мама больше не хочет детей!       Зехир тактично промолчал о том, что беременность лишь цветочки и перманентная тошнота или обмороки — меньшие из зол, которые могут поджидать женщину на этом пути. И это не говоря уже о родах…       — …пап? — робкий и несколько испуганный голосок Лайлы врезался в сознание, когда он спешно встряхнул головой, отгоняя оцепенение и нахлынувшие неприятные воспоминания. Девочка осторожно протянула ладонь к его щеке, словно пытаясь приручить дикого зверя, голос ее слегка дрожал. — Всё хорошо?..       Первый в Круге неприязненно зажмурился как от боли — обвинительные взгляды отца до сих пор обжигали его сущность и преследовали порой в кошмарах. Матери он никогда не знал — она пожертвовала своей жизнью ради него, отдала всю себя при рождении Зехира.       — Ты на меня злишься? — виновато прошептала Лайла, втянув голову в плечи, на что Зехир отрешенно помотал головой. Отложив книгу на стол, он с тяжелым вздохом обеими руками крепко обнял притихшую дочь и ласково потерся носом о ее скулу:       — Нет… я не могу на тебя злиться, Лайла. Просто… — он поджал губы, силясь отогнать призраков прошлого и совладать с эмоциями, после чего глубоко вздохнул и бесцветным тоном прошелестел: — Беременность всегда заканчивается родами — это очень болезненный процесс, особенно, для женщины, когда ребенок выходит из нее. И не всегда… всё заканчивается хорошо.       Она подняла задумчивый взгляд на отца, но Зехир отвел взгляд в сторону:       — Моя мама… твоя бабушка… она не пережила их. Я — да… она — нет.       Лайла осторожно приосанилась, максимально серьезно смотря в посеревшее лицо отца.       — Если это так опасно, зачем женщины вообще делают детей? — архимаг неопределенно пожал плечами, на что девочка недовольно фыркнула: — Правда, я не понимаю! Значит, ты голая, на тебя плюют, потом тебя тошнит, а потом тебе больно?       Хрипло усмехнувшись, Зехир благодарно приобнял дочь — умеет ведь разрядить ситуацию, ничего не скажешь, однако Лайла недовольно заворочалась, не прекращая ворчать:       — А я вот никогда не буду таким заниматься — это глупо и противно! И рожать не буду, не будет у меня детей! Я не хочу, чтобы на меня плевали!       — Ради Сар-Иссы, да никто не будет на тебя плевать, успокойся! — уже откровенно рассмеялся Зехир, крепче прижимая вырывающегося ребенка, однако, сдавшись под натиском объятий, Лайла протяжно вздохнула и затихла. После чего ласково прижалась к отцу, зарывшись носом в его волосы и уткнувшись лицом в сильную шею.       Иногда молчание — лучший способ показать свое участие. С родителями Зехиру откровенно не повезло… но сам он не желал становиться таким, как Сайрус. Да даже если бы и захотел, вряд ли смог — из всей родни у него осталась только дочь, которую он любил всей душой.       И сделает всё, чтобы она была счастлива и в безопасности.