VI. Путь длиной в вечность

Эсми улыбается хорошей погоде, вдыхает воздух, пахнущий цветами, которые только начали распускаться в ее саду. Принцесса заметила, что в Алингсасе цветение растений отстает от нарнийского приблизительно на месяц. Принцесса откладывает в сторону очередную, измазанную краской кисть на небольшой столик у ее мольберта, тоже выпачканный цветными разводами. Пятна от красок нужно оттирать немедленно, так как дерево невероятно быстро впитывает. Но Эсми в этом плане абсолютный не перфекционист и единственное, надлежащий вид чего ее заботит, это холст. Она уже справилась с фоном и основными объектами на картине, наложила тени. Осталось проработать детали. Когда у Эсмеральды много сил — она может прорисовывать их часами: блеск солнечного луча на травинке, капельки росы, неровность почвы… Когда она устала — быстро ставит точку, не заботясь о правдоподобности изображения. — Эсмеральда! Принцесса вздрагивает, оглядывается в сторону дороги, замечая троих девушек ее возраста, которые часто болтают с ней или же ходят за покупками. — Эльва, Тира, Хильда, доброе утро, — Эсми подходит чуть ближе к девушкам. Самая младшая из них, Тира, впархивает в ее сад и с изумлением смотрит на холст принцессы, разглядывая северные дома, утопающие в несуществующих цветах, и небо, покрытое пушистыми облаками. — Как ты это делаешь? Это магия?! Остальные девушки следуют ее примеру, заглядывая в рисунок. Принцесса смеется: — Нет, просто года тренировок. Ты бы тоже так смогла, если бы немного поучилась. — Нет, — отмахивается светловолосая девушка, — так я никогда в жизни не смогу. — А ты очень занята? — выглядывает из-за спины Тиры Хильда. — Нет… — принцесса непонимающе смотрит на нее, принимаясь вытирать руки о чуть влажный кусок ткани. — Пошли с нами купаться! — улыбается Хильда. — Купаться? — чуть морщится Эсми. Да, день выдался теплый, она впервые на улице без плаща или вязаной накидки. Но на ней все равно платье с длинным толстым рукавом. В другом она бы замерзла. — Первый день лета! — радостно восклицает Тира. — Многовековая традиция велит незамужним девам отправляться купаться в этот день. Если мы этого не сделаем — лето будет холодным и неурожайным. — Это всем известно, — поддакивает Хильда. Эсми честно не верит, что прямо-таки от того, что кто-то там не покупается в один определенный день, зависит погода на три месяца. Но ее невероятно очаровывают традиции и верования северян, поэтому… — Почему бы и нет? — улыбается принцесса, откладывая кисти в сторону и снимая измазанный красками фартук, оберегающий ее светлое платье от артистических порывов. — Отлично, — сияет Эльва. Сидящий до этого на лавке и нежащийся в мягких лучах солнца Хьюго встает на ноги, намереваясь, как всегда, молча последовать за принцессой. Хильда щурится, преграждая ему путь: — А ты куда собрался? Рыцарь непонимающе смотрит на северянку с бледно-рыжими волосами: — Я охраняю принцессу. Остальные две девушки переглядываются и почему-то начинают хихикать: — Хорошая отговорка, — ухмыляется Хильда, — чтобы понаблюдать за раздетыми девицами, но нет, ты с нами не пойдешь. Хьюго краснеет, бросая непонимающий взгляд на принцессу, которой служит: — Я не в этом… — Все нормально, Хью, — улыбается ему Эсми, — сейчас день, я не одна — со мной ничего не случится. Ты можешь быть свободен на несколько часов. Рыцарь собирается было поспорить. Бертрану это бы совсем не понравилось, не по протоколу. У него есть вполне четкие инструкции: понятное дело, оставлять принцессе личное пространство. Но в подобных случаях — он должен находиться в пешей доступности от нее. Чтобы, если она позовет на помощь — он успел. — Но я могу подождать тебя… Э-м-м-м, на расстоянии… — мнется Хьюго. Северянки снова принимаются хихикать: — Ты думаешь, ты один такой умный? — подтрунивает Тира. — Еще скажи, что клянешься, что глаза завяжешь и не станешь подсматривать. Бедолагу рыцаря еще больше вгоняют в краску: — Я правда не это имел на уме… Эсми мягко смотрит на него: — Все будет в порядке, я скоро вернусь. Рыцарь неопределенно дергает плечами, щеки пылают под насмешливыми взглядами северных девушек, он кивает, как можно быстрее разворачиваясь и уходя на другую сторону сада, чтобы скрыться от них за домом. — Наконец-то лето, как долго я его ждала! — мечтательно протягивает Тира. — Конечно, — дразнит Хильда, — потому что ты наконец-то достигла того возраста, когда и тебя смогут украсть на празднике урожая! — И ты уже года три, как ноешь, ну когда уже, — усмехается Эльва, самая старшая из девушек. — Я надеюсь, он будет очень красивым, и сильным, и высоким… — не умолкает Тира. — Если он вообще «будет», — дразнит Эльва, — далеко не всех воруют в первое же лето. Тира складывает руки на груди: — Это потому, что возраст изменился с появлением Сигурда! Двенадцатилеток может и не хотел почти что никто, а поскольку мне пришлось аж до пятнадцати ждать… — Мы разве не к морю? — перебивает Эсми, замечая, что они уходят в сторону от города, но не в ту, в которой — побережье. — Нет, ты что, там — все, как на ладони! — восклицает Хильда. Эльва мягко улыбается непонимающему взгляду нарнийки: — Сегодня мальчишки будут пытаться подсматривать, но этого не в коем случае нельзя допустить, иначе лето будет засушливым и урожай пропадет. Эсми кривится: — Если мы не пойдем купаться — лето будет холодным и дождливым, а если пойдем, но нас на этом поймают представители сильного пола — будет засушливым? Северянки абсолютно серьезно кивают ей. И Эсми понимает, что это явно придумал кто-то с хорошей фантазией: это ж надо было так обосновать дурацкий северный климат! Мол, не мы ужасное место для жизни выбрали, а это все женщины виноваты. И главное, кажется, ни одна не усомнилась в правдивости столь абсурдных верований. Эсми вспоминает, с каким пренебрежением о женщинах иногда отзывался сам конунг и его окружение. Видимо, это в крови. Эсмеральда запоздало кивает. Она сегодня не в настроении спорить. Но во время следующей аудиенции конунга, она, пожалуй, затронет эту тему. — А Эльву явно в этом году украдут! — расплывается в улыбке Хильда. — Ты еще с зимы с молодым кузнецом гулять ходишь по вечерам. Старшая девушка заискивающе смотрит на остальных: — Может и украдут, вам-то что? Хильда хитро ей улыбается, а затем переводит взгляд на нарнийку: — А ты, Эсмеральда, есть кто на примете? — У нас нет такой традиции, — отмахивается принцесса. — Но ты же теперь с нами живешь, — не оступается Тира. Принцесса чуть краснеет. Она, конечно, очень даже не против чтоб и ее кое-кто украл, но девушкам в этом признаваться она пока что не осмеливается: — Все равно, вряд ли. Эльва чуть приподнимает бровь: — Я уже несколько раз видела тебя с Ристоффером. — Он разве не с Кара-Миа? — вклинивается Хильда. — Нет, они расстались, — чуть дрожащим голосом добавляет Эсми. — Но он тебе нравится? — не отступается Эльва. Принцесса неопределенно поводит плечами, не сдерживая виноватой улыбки. Девушки отзываются визгом и дразнящими репликами, на что принцесса оглядывается по сторонам, умоляя северянок вести себя по-тише. — А вообще, у Эсмеральды мальчики такие смазливые! — вдруг выдает Тира, вгоняя принцессу в ступор. — Мои рыцари? — честно не понимает принцесса. Хильда и Тира активно кивают головами, заставляя нарнийку поморщиться. — Ну, они такие, полные жизни, что ли, — поясняет Хильда. — Громко и быстро разговаривают, все время смеются, глаза горят. Они — как огонь. Поначалу казались странными, а теперь — это невероятно привлекает. — Слишком громко и быстро, — бурчит себе под нос принцесса, — что голова болеть начинает. — А то, как они тебе руку подают, плащ поправляют или носят то, что ты на базаре покупаешь! Я когда впервые увидела — так и заледенела от изумления, — добавляет Эльва. — Это просто манеры, — хмурится Эсми. — Ну не буду же я тяжелое сама нести, я же девушка! Трое девиц смотрят на нее с непониманием и Эсми снова едва сдерживается, чтоб не закатить глаза. Тем временем они забираются в непонятные дебри, где трава — по колено, что даже ступать становится трудно. Эсми оглядывается по сторонам — город скрылся за зарослями. — Где мы? — не понимает Эсмеральда. — Почти пришли, — довольно кивает Эльва, — вон за теми деревьями. Девушки пробираются сквозь густые заросли и вдруг оказываются на крутом берегу пруда. Деревья так густо склонились над кромкой воды, что солнце почти что не пробивается туда. Эсми чуть морщится: вода не кажется ей привлекательной, как и темный грунтовый берег. Это ж надо было такое болото выбрать! Да, сюда явно никто не додумается прийти подсматривать. — Ради лета! — восклицает Тира, принимаясь стягивать с себя платье. Остальные повторяют за ней и Эсмеральда не находит другого выхода, кроме как присоединиться. Она снимает с себя верхнее платье, оставаясь в одном нижнем. В отличие от Нарнии, здесь нижние платья всегда белые, длинные и с рукавами. Белые — потому что северянки не считают нужным растрачивать дорогую краску на белье, длинное — из-за холодного климата. Принцесса осторожно развешивает платье на ветке дерева, потому что на земле — испачкается. Эсми оборачивается к без умолку щебечущим девушкам и невольно таращит глаза, ведь те — полностью голые. Когда они дразнили Хью, что он, мол, «за раздетыми девицами решил понаблюдать», она была уверенна, что это фигурально. А вот как, оказывается… Теперь понятно, почему в этот день за ними потенциальные женихи будут пытаться подсмотреть. Принцесса решает остаться в платье. По крайней мере, об этом в их традициях, вроде бы, сказано не было. Эсми хватают за руки с обеих сторон и с визгом тянут в воду. Принцесса со смехом позволяет увлечь себя в пруд до того момента, как она рывком не оказывается по пояс в воде. Принцесса не сдерживает крика — вода кажется ледяной, словно тысячи игл одновременно впиваются в кожу. Северянки ныряют, принимаясь брызгаться и плескаться. Кто-то толкает и Эсми и она сама с визгом летит в ледяную воду, мгновенно выныривая и оглядываясь на остальных девиц полными ужаса глазами. — Чего ты? — добродушно улыбается Хильда. — Я с-сейчас ум-мру от х-холод-да! — Эсми обнимает себя за плечи, пытаясь согреться. Ее реакция почему-то вызывает смех северянок и они принимаются баловаться в воде, то и дело брызгаясь и толкая друг друга. Эсми честно выдерживает еще с минуту, а после бежит в сторону берега. — Куда ты? — щурится Тира. — Н-на солн-нце, — дрожащими посиневшими губами отвечает принцесса. На берегу солнца нет, поэтому Эсми рваными шагами преодолевает полосу густо растущих деревьев у самой воды, оказываясь на более открытой местности. Принцесса благостно вдыхает, когда ее кожи касаются ласковые солнечные лучи. Она прикрывает глаза, подставляя солнцу лицо, и раскидывает в стороны руки. Дрожь в теле постепенно отступает, а зубы перестают стучать. Что-то прохладное касается ладони Эсми. Она испуганно одергивает руку, раскрывая глаза и находя рядом с собой большого, хорошо знакомого ей волка. Эсми быстро оглядывается по сторонам, но хозяина его не находит. — Сторм? А ты чего здесь? Принцесса тянется и треплет огромного зверя по мягкой шерсти. Она уже несколько раз это делала, когда конунг не видел. Почему-то ей казалось, что суровый правитель не одобрил бы такого отношения к своему волку. Сторм как всегда спокойно реагирует на ее ласку а Эсми радостно осознает, насколько он теплый и как приятно его касаться после ледяной воды пруда. Настроение Эсми явно улучшается. Волк послушно подставляется под ее ласку и принцесса начинает говорить ему всякие девичьи глупости о мягкости его шерстки и красоте глаз. Сигурд следует за своим волком. Конунг на миг замирает, заметив, как его и только его верный друг и защитник предательски позволяет кому-то другому себя касаться. Но в еще больший ступор владыку вводит вид нарнийки. Мокрое белое платье стало абсолютно прозрачным, полностью облепив, как оказалось, невероятно соблазнительную фигурку его обладательницы, которую та обычно прячет под многослойными одеждами, умудряясь замерзать и стучать зубами в абсолютно любую погоду. От открывшегося его глазам неожиданного зрелища начинает тянуть внизу живота. Конунг переводит взгляд на волка: — Сторм! — строго зовет он. Волк поднимает на него голову и бросается ему навстречу, оставляя принцессу. Эсмеральда оборачивается на его голос, и теперь глазам северного владыки открывается еще более привлекательный вид. Сама же нарнийка, кажется, понятия не имеет, насколько открыто выглядит со стороны. Сигурд заставляет себя смотреть ей в лицо, а не ниже. Эсми приподнимает брови: — Кого я вижу? Неужели Ваше Величество тоже подглядывает за купающимися девицами в первый день лета? Принцесса насмешливо смотрит на него, а Сигурд понимает, что абсолютно забыл, какой сегодня день. Да и ни то, чтоб он когда-либо уподоблялся простым молодым людям, позволяющим себе тратить целый день на подобные глупости. Теперь он понимает, почему на нарнийке мокрое платье. — Я гуляю здесь каждый день, когда мне нужно погрузиться в мысли, — холодно отвечает конунг. — А-а-а, так вот почему я до сих пор ожидаю твоего ответа по поводу стекла, — дразнит Эсмеральда, — пока через эти дебри проберешься, весь день пройдет за размышлениями. Ну ничего, я скоро расскажу тебе о том, что в более развитых странах придумали парки. Конунг игнорирует ее колкость: — Я никому не разрешаю касаться моего волка. Эсмеральда закатывает глаза, принимаясь выжимать длинные мокрые волосы. Теперь больше ничего не скрывает ее аккуратную округлую грудь под прозрачной белой тканью. Конунг рвано втягивает воздух, желая уйти как можно скорее. — Он сам ко мне пришел, — парирует принцесса, отбрасывая волосы за спину, — я должна была его палкой прогнать? — Эсмеральда! — раздается девичий голос из-за деревьев. Принцесса бросает на конунга последний взгляд: — Мне пора, и не смей идти за мной! Там твои блюдущие традиции подданные явно не оценят твоего появления! Поджав губы, конунг наблюдает за тем, как насмешливо хихикающая нарнийка удаляется, позволяя себе еще раз рассмотреть ее со спины. Боги явно его испытывают.