VI. Путь длиной в вечность

После пятничной репетиции Дженни прощается с Этерно у дверей в зал. Он посещает по возможности все занятия, что проводятся по драматическому направлению. Там, где учатся дети — он выступает сорежиссером или же просто молча наблюдает за процессом постановки, внося заметки в свой толстый блокнот. — Ты сегодня остаешься? — Дженни вопросительно склоняет голову на бок. — Да, сегодня — самые младшие, им по двенадцать-тринадцать лет. — в ореховых глазах сразу же появляется такое уютное тепло. — Ты себе представить не можешь, насколько они милые! — И они уже играют спектакли? — изумляется королева. — Нет, — улыбается Этерно. — Этюды только. — То есть…? — хмурится королева. — Это маленькие отрывки из разных пьес, чтобы потренироваться. Они так учатся разные эмоции и характеры чувствовать и изображать. Чаще из сказок. Но! — глаза орландца загораются. — На позапрошлом занятии они взяли кусочек из «Ромео и Одетты». Одетту играла самая маленькая девочка, просто белокурый ангел. Я думал, умру от умиления, когда она на балконе о любви рассуждала! Но потом они едва не подрались с мальчиком, играющим Ромео. Потому что он что-то обидное ей сказал, когда она ошиблась строчкой. Дженни смеется, пытаясь представить себе подобные страсти. Королева замечает сверлящую их взглядом Линдсию. «Темная принцесса» замерла в дверях, приклонившись головой к дверному косяку. Королева перестает смеяться, начинает чувствовать себя неуютно. — Мне пора, — Этерно привычным движением чмокает ее в щеку и притягивает к себе на несколько секунд. — Пока. — Пока, Этерно. Дженни, чисто ради эксперимента, поправляет его сбившуюся на бок челку, бросая взгляд на Линдсию. Та щурится, поджимая губы. Значит, Дженни не показалось. Орландский лорд снова машет ей рукой, отходит на несколько шагов и вдруг оборачивается, крича ей вслед: — Эй, не просто «пока», а до вечера! Сегодня я угощаю! — Как мой лорд пожелает! — дразнит Дженни в ответ. Она всегда мечтала кому-то это сказать. Этерно бросает ей широкую ухмылку в ответ, разворачивается и растворяется в толпе в коридоре. Дженни зачем-то снова смотрит на Линдсию, которая, пытается испепелить ее взглядом. Хмыкнув, королева разворачивается и идет в сторону выхода. Во дворе Высшей школы искусств людно. У многих в пятницу уроки заканчиваются раньше, чем обычно, вот ученики и спешат домой. Дженни пытается нашарить пальцами капюшон за спиной. Февральский холод мгновенно вгрызается в кожу. Так и не найдя капюшона, Дженни вдруг осознает, что надела плащ навыворот. Закатывая глаза от собственной невнимательности, она останавливается, снимает плащ, выворачивает его и снова надевает, предварительно расправив. Мгновенно замерзшие пальцы упрямо не хотят справляться с пряжкой. — Мам? Дженни вздрагивает, широко распахивая глаза от ужаса. В нескольких шагах от нее стоит ее сын. Роберт держит за поводья белую лошадь, которую ему Питер подарил на двенадцатилетние. Роберт очень к ней привязался. — Роберт? — изумленно выдыхает королева. — Что ты здесь делаешь? Принц выглядит озадаченно: — Эсми после ее уроков забираю. Дженни снова смотрит на лошадь. На той сегодня удлиненное седло, которое иногда используют, когда предвидятся двое всадников для одной лошади. Королева удивленно хмыкает. Принц стал все меньше и меньше отчитываться перед ней о своем свободном времени. — Ты забираешь ее в свой обеденный перерыв? — благородство собственного отпрыска нехило изумляет королеву Бесстрашную. — Ма-а-ам! — Роберт закатывает глаза. — Сегодня погода плохая, а ее лошадь еще недостаточно тренирована. И вообще, из Эсми так себе наездник. Дженни всеми силами пытается сдержать улыбку умиления. Они ведь еще три года назад дрались, как кошка с собакой. — Что на тебе надето? — Роберт морщится. — Я тебя едва узнал. Дженни наконец вспоминает о своем наряде и бледнеет. Роберт вопросительно склоняет голову, наблюдая за побелевшим лицом матери и явной паникой в глазах. — И вообще, что ты здесь делаешь? Дженни пытается справиться с волнением и придумать отговорку, но в голову ничего не лезет. Королева глубоко вздыхает и отчего-то решает сказать правду: — Я учусь… На драматическом курсе для взрослых… Дженни внимательно наблюдает за округлившимися глаза сына: — Ты?! Дженни медленно кивает. Роберт хмурится: — Но ведь… Нам нельзя. Тебе, по крайней мере. Ты — королева. Королева глубоко вздыхает. Ее сын, в отличие от нее самой, упрямо зубрит свод законов страница за страницей. В нем так много от Питера… — Я знаю, милый. Я нарушаю закон… — тяжело выдыхает королева. Роберт, привыкший видеть в родителях образец для подражания, на миг теряет дар речи: — Но… Зачем? — Потому что мне очень плохо без сцены. — честно отвечает Дженни. — Когда я была в твоем возрасте, это было мое самое любимое занятие. Оно делало меня настолько счастливой, что я даже не знаю, с чем сравнить. Хотя нет, знаю, — Дженни ласково смотрит на сына, — с вашим с Уиллом появлением. Принц улыбается краешком рта. Дженни отчаянно хочется погладить его по щеке, но принц ее за такое на людях будет очень долго и нудно отчитывать, поэтому она решает сдержаться. — Все время, что я была на троне, я пыталась забыть о том чувстве, которое дарит сцена и новые роли. И мне почти что удалось забыть, утопить его на дне воспоминаний. А потом я всего один раз попробовала снова и пропала… — Ты знаешь, что ты просто светишься последнее время? — после короткой паузы отвечает Роберт. Дженни честно машет головой. — То есть, ты переодеваешься в простолюдинку и ходишь на репетиции? — Так и есть. Роберт хмурится: — А папа знает? Дженни мрачнеет: — Нет. Как ты сам сказал, это не по закону. И я могу быть на сцене только до того момента, пока папа не знает. Пока никто не знает. Роберт кивает. Дженни почему-то чувствует себя провинившейся, что ожидает решения владыки на скамье подсудимых. — Я всегда думал, — вдруг говорит принц, — что ты Бесстрашная, потому что ты в битве никакого врага не боишься. Так в книгах пишут. — Ну… — Дженни не совсем понимает, к чему клонит сын. — Меня очень давно нарекли так, из-за одной битвы… Роберт фыркает: — Не знаю, мам, что там во времена твоей молодости было, но сейчас я бы в считанные минуты тебя уложил на лопатки! Дженни не сдерживает смеха: — Не смей позорить мать! Роберт смеется в ответ, машет головой: — Нет, ты не от этого Бесстрашная. Ты не боишься, что о тебе скажут люди. И это встречается куда реже, чем отсутствие страха перед врагом. Дженни перестает смеяться, удивленно смотрит на сына. Взгляд того — задумчивый, осознанный. Королева не находит, что ответить, да и ее принц явно в этом ответе не нуждается. — Теперь моя судьба — в твоих справедливых руках, — на одном дыхании отвечает королева. — Так просто? — Роберт выглядит разочарованным. Дженни закатывает глаза: — Будь на твоем месте кто другой — я бы просто оглушила свидетеля и кинула в подземелья. Но, раз уж в дуэли против кронпринца у меня ни единого шанса… Роберт широко ухмыляется. Угроз такого плана от собственной матери он еще не получал. — Твоя тайна в надежной сохранности, мам, — принц улыбается. — Но я приду на премьеру! Дженни притворно округляет глаза в ужасе: — Тогда мне придется умолять режиссера убрать все неприличные сцены! — Ма-а-ам! — стонет Роберт, прикрывая глаза ладонью. — Представь себе, я знаю, откуда берутся дети! Вопрос исчерпан? Дженни снова округляет глаза, но на этот раз ужас в них — не притворный. Королева заторможено кивает: — Надо папе сказать, а то он уже месяц планирует этот разговор с тобой… — Аслан… — стонет Роберт, — Молчи, хорошо? И не смей меня обнимать! Меня здесь многие знают, а ты себя этим выдашь, конспиратор! Дженни замирает на полушаге к сыну: — Тогда, я пойду? — До вечера! — принц многозначительно смотрит на мать. — Но ты у меня в долгу! *** Дети справляются с ужином в два раза быстрее обычного, после чего все вместе едва ли не бегом покидают обеденный зал. Им уже доставили наряды для Дебюта Эсми и они с интересом принимаются их рассматривать. Эсми остановила свой выбор на холодном синем с россыпью серебристых деталей, Сильви — на золотом, Роберт — на черном с золотистой вышивкой, а Уильям — на красном. Дочь короля Каспиана прикладывает к себе платье и подходит к зеркалу, придирчиво оглядывая свое отражение. Сильви останавливается у нее за спиной, чуть склонив голову: — Ты на ледяную королеву похожа. Щеки принцессы чуть краснеют от сравнения, которое она находит приятным. — А представьте себе, он там тоже будет! — глаза Уильяма загораются. — И тут наша Эсми такая… — Уилл! — Эсми с укором смотрит на брата, продолжая прижимать к себе платье. — Нет, — машет головой Роберт. — Ристоффера там точно быть не может. Статус Земель дикого севера — никем не признанное государство. У нас нет никаких дипломатических отношений с ними, а с тех пор, как они ушли на новые земли — мы даже понятия не имеем, где они сейчас. Поэтому шансы, что северную делегацию пригласили, равны нулю. Сильви вздыхает с неимоверно искренним разочарованием. Сама же Эсми лишь ухмыляется, глядя на Роберта. — Что? — с легким раздражением парирует ее взгляд кронпринц. — Ничего, — улыбается Эсми, — стою и думаю, как это все в твоей голове помещается. — Примеряем? — Сильви вцепляется в свое золотое платье, поглядывая на уборную Эсмеральды. — Меряйте, но без меня, — Роберт встает на ноги. — У меня еще дела. — В пятницу после ужина? — стонет Сильви. Роберт закатывает глаза: — Да, Сил. — Тогда, позже увидимся. — Эсми опускает платье на кресло и подходит к брату, чтобы поцеловать в щеку. — Спасибо, что забрал меня сегодня. Роберт лишь машет головой в ответ, демонстрируя, что не считает подобное деяние достойным отдельных благодарностей. Принц-наследник идет в приемную отца. Самого Питера еще нет и принц усаживается на один из стульев, принимаясь ожидать. Они договорились, что Питер даст ему посмотреть на настоящие торговые договоренности с Тархистаном, которые были подписаны в прошлом году. На уроке наставник так гордо размахивал копией договора едва ли не со времен битвы на Пересечении трех земель, заставляя Роберта читать и анализировать каждую деталь. Сам же наследник престола едва сдерживался, чтобы не закатить глаза: документ был подписан еще прошлым тисроком, а уж оговоренные суммы, указанные в бумаге, успели триста раз поменяться. Даже Гальма, и та сейчас больше платит! Это Роберт, иногда просящий отца брать его с собой на советы или же официальные встречи, знал наверняка. Решив не пошатывать авторитет наставника, Роберт промолчал, отправившись к отцу сразу после урока, чтобы договориться о «нормальном» уроке от Верховного короля. Принц ждет около четверти часа, но отец так и не появляется. Решив, что что-то пошло не так, Роберт оставляет записку на столе отца, о том, что он был здесь и отправился на его, Питера, поиски. Роберт спрашивает у слуг и один из них сообщает принцу, что Верховного короля видели после ужина в компании короля Каспиана и королевы Сьюзен. Мальчик направляется к их покоям. Подходит к дверям и слышит оттуда голоса всех троих. Короли и королева явно что-то рьяно обсуждают, так как тона их — повышены. Роберт собирается было постучать, но, когда слышит упоминание в разговоре мамы, почему-то замирает, прислушиваясь. Мрачнеет, услышав больше. Королева Сьюзен говорит с осуждением, король Каспиан — с неуверенностью, а отец — трудно понять. Принцу кажется, что голос его звучит очень устало. Роберт хмурится, слушая дальше. Каждый принимается приводить аргументы в пользу своей точки зрения. Решив, что услышал достаточно, Роберт набирает в грудь воздуха и стучится в дверь. Голоса по ту сторону двери замолкают. Сьюзен дает разрешение войти. Роберт замирает на пороге: — Прошу прощения, если потревожил, — взгляд скользит по сидящему в кресле отцу и нависшими над ним с двух сторон тетей и дядей. Уставшие глаза Питера трогает улыбка. Роберт неловко зарывается пятерней в темные волосы: — Пап, я ждал тебя в твоей приемной, но тебя не было, и я решил… — Гоблин… — стонет Питер. — Прости, моя радость, я совсем забыл… — Ничего! Мы можем и в другой раз… — Нет, — Питер встает на ноги. — Мы просто болтали с дядей и тетей. Пойдем. Верховный король кивает сестре и Каспиану, опускает ладонь на плечо сына. Они идут по темному безлюдному коридору. — Как твой сегодняшний турнир? — нарушает тишину Питер. Роберт закатывает глаза: — Как всегда. Питер ухмыляется. Сын настолько часто приносит победу, что в его глазах это больше никакое не достижение: — Ты снова был в первой тройке? — Да. Я пришел вторым. — А сколько всего рыцарей принимали участие? — Двадцать четыре, как всегда. Питер хмыкает, довольно улыбаясь в темноту. Они достигают приемной, где одиноко горит одна-единственная свеча. Верховный король берет ее в руки, чтобы зажечь от нее другие. Роберт мнется, опускает ладони на спинку кресла. Питер заканчивает со свечами, намереваясь найти нужную бумагу. Он специально оставил ее где-то сверху… — Пап? — М-м-м? — король отрывается от поисков, смотрит на сына. — У тебя проблемы с мамой, да? Питер вздрагивает, сын смотрит ему прямо в глаза, не моргая. Верховный король заставляет себя улыбнуться: — Нет, милый, конечно нет! С чего ты взял? Сердцебиение короля заметно учащается. Его сын и так изводит себя, с головой погрузившись в учебу и тренировки, то и дело подбрасывая на свои не до конца окрепшие плечи все новый и новый груз в виде дополнительных занятий, книг и участия во встречах и собраниях. Еще не хватало втянуть его в свои семейные проблемы. — Вы громко разговаривали сейчас, я случайно услышал. Питер устало прикрывает веки, виня себя в излишней беспечности и неосторожности. На кой гоблин он вообще решил делиться своими сомнениями с Каспианом и Сьюзен?! — Солнышко, — Питер ласково смотрит на сына, — ты все неправильно понял… Роберт продолжает сверлить его взглядом и Питер понимает, что глупой отговоркой, которая бы сработала с Дженни, он здесь не отвертится. Роберт внимательно изучает его уставшее лицо, тщательно взвешивая в голове свое решение. «Решая конфликт, король обязан найти такое решение, которое как можно меньше ущемит обе стороны и принесет как можно больше удовлетворения обоим». Принц глубоко вдыхает: — Пап, это не то, что ты думаешь. Питер замирает на полуслове, вопросительно глядя на сына: — Я не совсем… — Я знаю, где все время пропадает мама, — твердым голосом отвечает Роберт. И Питер искренне завидует самообладанию сына во время такого неловкого разговора. В глазах Верховного короля мелькает изумление: — Ты…? Роберт вздыхает, отходит в сторону: — Но я не могу тебе сказать, куда она ходит. От слишком быстрой смены эмоций у Питера начинает побаливать голова. То есть, еще и тайны у него за спиной?! Король складывает руки на груди. — Не знаю, что она тебе пообещала, но я дам тебе за эту информацию в два раза больше. — Верховный король тоже знает толк в переговорах. Роберт ухмыляется, чувствуя, как тает напряжение в комнате: — Нет, пап, я не могу предать собственную мать. Питер закатывает глаза, тоже не сдерживая улыбки: — Плетение интриг за спиной Верховного короля и отказ в даче показаний — это предательство короны. Роберт щурится: — Без акта с обвинением, присутствия короля Справедливого и минимум пяти присяжных, это никакая не дача показаний, а просто попытка воспользоваться своей короной в личных целях! Питер смеется, отворачивая голову: — И откуда ты такой умный взялся?! — То есть, признаешь свое поражение? — довольно улыбается Роберт. — Парень, не наглей. Между Верховным королем и его сыном завязывается шуточная потасовка, сопровождаемая смехом и взаимным подтруниванием. Через несколько минут Роберт упускает из виду движение за его спиной, оказавшееся захватом. Принц немедленно оказывается вдавленным лицом в пол с заведенной за спину правой рукой. — Ну, все, пап, я понял, — стонет Роберт, вырываясь из хватки отца. Питер довольно щурится и отступает, позволяя своему отпрыску подняться на ноги. Роберт отряхивает одежду: — Значит так, чтобы решить сложившуюся ситуацию… Брови Верховного короля невольно взлетают вверх. Питеру искренне любопытно, что же он там решил в своей страшно умной голове. — Отвечу уклончиво, — продолжает Роберт. — Мама — учится. И она хочет, чтоб это оставалось в тайне. Пока что. Но самое главное — тебе и вправду не о чем переживать. — Чему твоя мама может учиться?! — искренне изумляется Питер. — Она ведь родилась с «я сама знаю, как это делается!» на всю голову! Принц ухмыляется: — Я полагаю, мы можем перейти к работе? Питер складывает руки на груди: — Пошутили, и хватит. Чему и где она учится, что ее никогда в замке нет? Роберт вздыхает, закатывая глаза. Он был уверен, что конфликт исчерпан. Ну почему его отец всегда хочет все и сразу? Мальчик молчит, стойко выдерживая тяжелый взгляд отца. — Роберт, я жду! Наследник престола отвечает не менее упрямым взглядом: — Ты больше ни слова от меня на эту тему не услышишь. Питер аж рот раскрывает от такой наглости: — Ну тогда никаких договоров. И на совет в понедельник я тоже запрещаю тебе приходить. Роберт разводит руками, в глазах — раздражение: — Да наказывай ты меня, как хочешь, я все равно ничего не скажу! Принц собирается было выйти из комнаты, но Питера словно молнией прошибает: — Аслан… Как же ты похож на свою мать. Роберт бросает на отца последний упрямый взгляд перед тем, как покинуть его приемную. — Да стой ты, — выдыхает Питер, наконец находя нужную бумажку. — Не скажешь — так не скажешь. Садись рядом. Верховный король кивает на кресло возле его собственного. Расчищает свой вечно заваленный стол, чтобы на нем было достаточно места. Кладет оригинал договора с Тархистаном и чистый лист рядом. Роберт всегда делает важные для него пометки.