Привет, мисс Грейнджер. Как твои дела? Надеюсь, что хорошо. У тебя не должно быть плохо. Я тут немного размышлял. Думал, как бы выглядело наше первое свидание. Я бы хотел, чтобы это был тихий пикник. Где-то на берегу озера. Или, знаешь, в саду поместья Малфоев. До войны там было прекрасно: мама выращивала чудесные розы. Дивный аромат и столько оттенков, что глаза разбегаются. А ты была бы самым прекрасным цветком в этом великолепии. Я банален до смешного, да? Я бы лежал у тебя на коленках, а ты бы ела малину. Я видел, как ты тихонько протаскиваешь в свою комнату тарелки с ягодой после обеда. Но я никому не скажу. Это будет нашей маленькой тайной. А потом, когда станет прохладно, я бы завернул тебя в свою толстовку. Представляешь, я не всегда ношу рубашку и пиджак. И буду обнимать. Знаешь, мисс, если мой разбитый нос — это единственно возможное прикосновение с твоей стороны, на которое я могу рассчитывать, то я готов, чтобы ты ломала мне его вечно. Запасусь костеростом. Вспомнил ситуацию, да? Прости меня за всё. Правда. Я не хотел тебя обижать. Не хотел, чтобы ты плакала. Только не из-за меня. И если вдруг у тебя сейчас на глазах слёзы, вспомни, что я за твоей спиной. Вытри их. Ты самая смелая девушка, которую я знаю. И мы вместе, ты и я, справимся с любой проблемой. Обнимаю тебя крепко, мисс. Не грусти, пожалуйста.
Навеки твой, Малфой
Гермиона сидела на берегу озера и рыдала. В голос. Думала, что своим криком сможет унять всё, что в ней всколыхнули эти письма. Перечитывая строчки сотню раз, она вытирала слёзы, размазывая по лицу пыль и копоть от вечернего костра. Мальчишки спали, она была уверена в этом на девяносто девять процентов. Гарри и Рон сегодня слишком долго искали способ достать очередной крестраж и уничтожить его. — Малфой, ну почему? Почему я? — зло шептала Грейнджер, раскладывая письма на земле. Три прочла. Шесть осталось. Коробочка пустая. Девушка открыла её, чтобы убедиться. — Мерлин, у меня уже галлюцинации от тебя, белобрысый гад! — она опустила руки и достала ещё один пергамент. Десять. Было девять. Стало десять. — Твою мать, Малфой! — ругнулась кудрявая, собирая пергаменты. — Просто! Твою! Мать! Как ты это сделал? Девушка сразу поняла, что коробка невозвратная. Односторонняя. Он кладёт письмо — она получает. А-ля волшебный почтовый ящик. Магическая почта, будь она неладна. — Значит, ты сейчас сидишь в своей комнате и пишешь мне письма? И это все не шутка? Что же мы будем делать, Малфой? И ещё, Драко. Я тебя прощаю.***
— Миона! — прикрикнул Гарри, оказавшись возле неё. — Что? — он вырвал девушку из своих мыслей. — О чём ты думаешь? — обеспокоенно спросил парень. «О ком. Не скажу! — мысленно усмехнулась девушка, — Если бы вы знали, о ком я думаю, то убили бы меня, точно. А я думаю о нашем враге, мальчики. Представляю его в той самой толстовке, в которую он меня укутает, если я замёрзну. Как мы будем сидеть в его комнате. Или не сидеть. Я представляю себя с ним. Мерлин! Драко! Уйди хотя бы до вечера!» Гермиона потихоньку сходила с ума. Так она думала. На самом деле она училась ему доверять. Вот так, в одностороннем порядке. Он, на том конце страны, убеждает её в правдивости своих чувств и слов, а она здесь, в лесу, ему верит. И влюбляется. Или она уже была в него влюблена? — Думаю, как нам достать еще клыков Василиска и не попасться на глаза обитателям Хогвартса, — умело солгала девушка. Врать мальчикам входило в привычку. Только с одним она была честной — с воображаемым Малфоем по ночам. — А ещё о чем? — напирал шрамоголовый. — Поттер, отвянь, — она усмехнулась и толкнула его в плечо. — Грейнджер, ну ты и грубиянка, — он потянул её на себя и завалился на траву. — Гарри? — девушка лежала у него на животе и смотрела на облака. — Что? — он подложил руки под голову и наслаждался таким дорогим моментом спокойствия. — А как ты отреагируешь на то, если я скажу, что влюбилась? И что этот парень — не Рон? — тихо спросила Грейнджер. Что сделано, то сделано. — Хорошо. Значит, есть надежда на твою улыбку. Я больше не могу смотреть, как ты плачешь по ночам, — он улыбнулся. — И ты не спросишь, кто это? — Гермиона боялась расспросов. Сама ляпнула — сама испугалась. Чересчур самостоятельная девушка. — Не спрошу. Если ты с ним будешь счастлива, то мне останется только пожать ему руку, — парень гладил её по волосам. — Ответь на один вопрос: все те слезы — из-за него? Ты так скучаешь? — Из-за него, Гарри. Из-за него, — Гермиона перевернулась и посмотрела Поттеру прямо в глаза, — спасибо тебе. — Я просто люблю тебя, Миона, — он провёл ладонью по её щеке. — И я тебя, Гарри, — шепнула девушка. Они так и лежали на траве ещё несколько часов, пока не пришел Рон и не разрушил такое с трудом пойманное равновесие. Но с того момента, как крестраж перешел к нему, Рон стал на себя не похож. Резкий, дёрганый, озлобленный. Его состояние пугало друзей, но они, зная причину такого поведения, старались не обращать на это внимание. Гарри и Гермиона были идеальным дополнением друг к другу. Смелые. Сильные. Умные. Упёртые, как бараны. Уизли удерживал вспыльчивых друзей от необдуманных поступков.***
Привет, мисс Грейнджер. Потанцуем? У нас в гостиной. Просто закрой глаза, мисс. Представь, звучит тихая музыка. И мы с тобой вдвоём. Вокруг темно, только слабо светят свечи. Их немного, и огоньки колышутся от наших движений. Я крепко держу тебя за талию, а ты кладёшь голову мне на плечо. Клянусь, в этот момент я буду до одури счастливый целовать тебя в висок. Чтобы не стереть ту бесцветную помаду, которой ты мажешь губы на ночь. И забываешь на полке над раковиной. Представила? И мы, мисс, будем жарить зефирки. Нет, не в камине. На огоньках тех самых свечей. Романтично до жути, тебе понравится. И потом с твоего плеча упадет лямка топа, который, кстати, не носи больше. Я не могу сдерживаться, смотря на тебя ТАКУЮ. Я даже в ванную не могу зайти с утра, зная, что ты там в этой пижамке. Да это же не пижамка, это лоскутки! Кстати, почему изумрудный? Где бордовый гриффиндорский? Тебе идет зелёный, мисс. Ты даже не отдаёшь себе отчета, как убиваешь меня. Медленно. Размеренно. Старательно отрезая все попытки к отступлению. Я не видел тебя грёбаных две недели. И все эти 14 дней думал о тебе. Не вру. 336 часов я собирался с духом, чтобы написать эти строчки. 20160 минут я искал слова, чтобы описать всё то, что чувствую к тебе. Представляешь? А получилось немного похабно, да? Надеюсь, ты все поймёшь правильно. Я вообще очень романтичный, честно-честно. Улыбаешься, мисс? Моя цель достигнута.
Навеки твой, Малфой
***
— Ты куда? — тихонько спросил Рон, когда рано утром Гермиона выходила из палатки. Стараясь не разбудить, она все равно уронила на пол ботинок. — Прогуляюсь. Утром хорошо дышится. И мысли ясные. Спи, — она улыбнулась, проходя мимо. Парень поймал её за руку и завалил на свою кровать. — Поцелуй. И выполню любой ваш приказ, мадам, — он убрал её кудряшки за ухо и поправил серёжку. — Мадемуазель, Рон, — она улыбнулась, — спи, говорю. Где Гарри? — Спал, — уныло ответил рыжий, когда понял, что его лишили удовольствия впиться в губы столь прекрасной спутницы. — Его нет! — Гермиона вылетела из палатки, на ходу надевая легкую куртку. — Куда он мог деться? Герми, ну гуляет парень, — Рон вышел следом, всматриваясь точно туда, куда испуганно глядела девушка. — Раздетый посреди ледяной воды? Рон! — она взвизгнула и побежала в сторону озера, где в толще воды только что исчез лучший друг. Поскользнувшись, Гермиона упала, ударяясь головой о непонятно откуда взявшийся в песке камень. — Чёрт! — слезы брызнули из глаз ровно в тот момент, когда Уизли забежал в озеро и поплыл туда, где они последний раз видели Гарри. Грейнджер металась по берегу, как раненое животное, сдерживая крики. Не замечая, что с затылка вниз по шее течёт струйка крови. Она достаточно сильно приложилась макушкой при падении. Рон уже достал Поттера с глубины и тяжело плыл с ним к берегу. — Не смей заходить в воду! — крикнул Уизли, увидев, как девушка хочет помочь. — Я помогу! — плакала Гермиона, — он живой? — Живой, — прохрипел Поттер. — Ты идиот! — она ударила его в грудь прямо в тот момент, как парень твердо встал на ноги. — Тише ты, — Рон сгреб её в охапку, удерживая в объятиях. Думал, что его крепкие руки спасут её от истерики. — Ты! Чуть не утонул! Зачем? Утопиться хотел? Придурок! Поттер! Да мы же рядом! — кричала девушка. Она испугалась. За его жизнь. — Нет, — парень закашлялся, — я нашёл его, — он протянул ей меч. — Это? — девушка взяла серебряное оружие за рубиновую рукоять. — Он самый, меч Годрика Гриффиндора, — подтвердил Гарри. — Теперь мы можем…? — тихо спросила Гермиона. — Ну ты зависла, подруга. Рон, снимай с меня медальон, — скомандовал брюнет. Пока Грейнджер рассматривала меч и задавала глупые вопросы, он успел одеться. Уизли расстегнул цепочку и протянул другу крестраж. — Нет, давай ты, у меня руки дрожат, — Гарри протянул рыжему меч. — Уверен? — спросил Рон. Он нервничал. Ведь прямо сейчас он уничтожит очередной кусочек души Воландеморта. Уныние и подавленность, в которые вводило ношение медальона, потихоньку отпускали парня. Выбрав камень покрупнее, друзья положили на него крестраж. Прошептав «Откройся» на змеином языке, Гарри неловко отпрыгнул в сторону. Гермиона замерла. Появившиеся из медальона тени обращались в неё и Малфоя. Которые целовались. Полуобнаженные. В её комнате в башне старост. Вот она запускает руки в его волосы, а он прокладывает дорожку поцелуев к её груди. Драко медленно двигается, отчего девушка выгибается в его руках, как тростинка. Закидывает голову, позволяя Малфою гораздо больше, чем Рону. Стоны, смешанные с тихим шепотом, которые издавали Драко и Гермиона, вызывали у девушки дикое желание. Гарри, сняв очки, смотрел на разворачивающуюся картину. А Рон просто умер внутри. — Мамочка! — заскулила девушка, падая на колени. Именно так она представляла себе их. — Рон! Бей! — кричал Поттер, пытаясь привести друга в чувство от увиденного, — Рон! Это неправда! Тебе кажется! Бей! Уизли тряхнул головой, отбрасывая назад рыжую чёлку. Очень тяжело было видеть девушку, в которую влюблён, с врагом номер один. Невыносимо. Кошмар наяву. Рон со всей дури шарахнул по крестражу. Тёмная дымка окутала Золотое трио, растворяясь в морозном воздухе. А у Грейнджер все внутренности превратились в камень. Это было так правдоподобно. Что она захотела. Захотела вот также. Как в этом видении.***
— Так ты расскажешь? — тихонько спросила девушка, выводя ноготком на руке Уизли его имя. Поздно вечером троица сидела у костра. Гарри готовил ужин, а Рон пытался быть рядом с ней. Обнимал. И очень аккуратно целовал в макушку, боясь спугнуть своим напором. Гермиона была увлечена двумя мыслями: 1. Как Гарри узнал, что меч на дне озера? 2. Как ощущаются прикосновения Малфоя? И вторая, определенно, беспокоила её гораздо больше, чем первая. — Расскажу, только поешьте, — он протянул им тарелки. — Хорошо, мы будем есть, а ты рассказывай, — пробурчал Рон с набитым ртом, за что получил неодобрительный взгляд Грейнджер. — В общем, я проснулся. Вышел, чтобы подышать. И увидел Патронус. Патронус мамы, ребят, — рассказ давался парню достаточно тяжело. — Лань? — удивленно спросила Гермиона. — Она самая, — подтвердил Поттер, — я пошёл за ней. Прямо к середине озера. И она исчезла. А я увидел на дне меч. Решил его достать. Думал, что смогу. Как только погрузился под воду, медальон начал меня душить и тянуть на дно. Если бы не Рон, я бы просто утонул. — Соответственно, Рон молодец. И Рон заслужил благодарность, — улыбнулся рыжий, рассчитывая на проявление более тёплых чувств со стороны любимой. — Рон — молодец, — Гермиона чмокнула его в щёку и зашла в палатку. А парень остался сидеть один. Под звездами, с тарелкой недоеденной каши. Как будто его холодной водой окатили. — Вот скажи мне, друг? Я настолько плох? — Уизли бросил ложку на пожухлую траву. — Нет, с тобой всё хорошо. А ей нужно время. Она девушка, и ей тяжело в таких условиях. Потерпи, — Гарри присел рядом и протянул ему чай. «Я не знаю, чем тебе помочь. Она любит другого», — подумал Гарри, рассматривая абсолютно разбитого Рона.***
Гермиона лежала на кровати с головой укрывшись одеялом. В голове была каша. Она чувствовала себя предательницей. По отношению к Гарри и Рону. Особенно к Рону. Он ведь любил её, заботился, защищал, старался баловать даже в такое сложное время. Засыпал и просыпался с её именем на губах. Не оставлял одну. Но это все было не то. И не так. Он не тот. Она чувствовала предательство. Со стороны своего тела. И разума. Они, за эти несколько дней и четыре письма, полностью отдались во власть Малфоя. Она думала о нём постоянно. О том, как он себя чувствует. О том, что с ним происходит. Цел ли он? Жив ли он? О том, как это — целовать его, обнимать, касаться кончиками пальцев его обнажённой кожи. Какой он? Такой же ледяной, как его глаза? Или скрытый в глубине огонь, который только и ждёт разрешения, чтобы вырваться наружу? Представляла их встречу. Что скажет ему. Или он ей. Обнимет ли? Попытается ли сблизиться? Хватит ли у неё сил полюбить его?Привет, мисс Грейнджер. Мне очень хочется называть тебя «милая». Позволишь?
— Да, конечно, — прошептала Гермиона, открыв очередное, пятое, письмо от Драко.Я сегодня тебе поддался. На травологии. Специально криво усадил мандрагору. Ты бы видела себя со стороны. Такая счастливая. Такая гордая. И я тоже счастливый и гордый. Ты получила свое «превосходно». А я — твою улыбку. Спасибо, милая. А ночью ты опять читала. Мерлин, я сожгу все книги в нашей библиотеке, если ты будешь читать их ночами. Тебе нужно отдыхать, мисс. Не для кого-то. Для себя. Если ты не выспишься, сразу такая грозная и недовольная. Дуешь губки. Очень смешная, когда злишься. Спи побольше, моя хорошая. Я прослежу, чтобы тебя никто не беспокоил. Иди ложись, милая. Спокойной ночи.
Навеки твой, Малфой
— Спокойной ночи, Драко, — шепнула девушка, пряча огонёк Люмоса. Ещё раз перечитала письмо. И уснула. Не потому что должна. А потому что ей это нужно.