Худшие версии нас / Worst versions of us

Внутренний будильник сработал несмотря на то, что мне некуда было спешить. Солнце едва взошло, а я уже открыла глаза, прекрасно понимая, что не хочу вставать с постели. Мягкая подушка, теплое одеяло… словно вернулась в мир детства, где воспитатель будил всех детей суровым требованием собираться в школу, а ты, ощущая тяжесть во всем теле, не хотел им подчиняться. И продолжал лежать, таращась в окно, пока сотрудники приюта не соизволят подойти к тебе лично и… дать знатных люлей. Как сейчас помню крик одного из самых суровых воспитателей. Как хорошо, что привкус приютской жизни остался далеко позади.       Желудок противно заурчал. Я ничего не ела со вчерашнего завтрака. Смерть Джоша, допрос и разговор с Коннором высосали из меня все силы, думать о еде было практически невозможно! Последние полчаса перед сном я и вовсе провела в слезах, вцепившись в телефон с тихим гудением на том конце провода. Даже не помню как улеглась в постель и укрылась одеялом. Кажется, я даже не избавилась от одежды.       Голова нещадно гудела. Любое движение отдавалось пульсациями в височных частях. Я как будто выпила несколько литров шампанского накануне, на деле же просто истощилась как физически, так и морально. Постель не желала меня отпускать практически в прямом смысле слова: ноги путались в одеяле и покрывале; голова, словно налитая расплавленным железом, тянулась к подушке. Кое-как усевшись на край кровати, я хмуро уставилась на тонкую черную полоску, обвивающую запястье. Браслет. Чертов маячок для моей чертовой и без того дурацкой жизни.       Каждое движение давалось с большим трудом, но усилиями воли я все же спустилась на первый этаж, цепляясь за перила как за соломинку посреди болота. Черт знает зачем я потопала вниз. Наверное, хотелось убедиться, что в доме меня еще не поджидает конвой солдат, и Маркус еще не поменял своего решения относительно моей причастности к смерти Джоша. Но лучше бы меня там ждали вооруженные девианты, чем тот, про которого мой опухший от усталости мозг совершенно забыл.       – Доброе утро, – голос Коннора донесся откуда-то со стороны. Силуэты перед глазами плыли из-за излишне яркого солнечного света. Спустившись с последней ступеньки, я, как маленький ребенок, протерла глаза, после чего постаралась найти детектива. Как оказалось, Коннор стоял у окна, сцепив руки за спиной.       – Доброе…       Меня хватило лишь на половину традиционного приветствия. Полностью открыть глаза было непосильной задачей, чего уж говорить про адекватный диалог. Слабость налила все тело. Я приблизилась к кухонному столу, усевшись на барный стул. Завтрака еще не было, зато было нечто вроде меню, взятого с какого-то ресторана. Здесь на выбор было все: от десертов до горячего мясного – только страничка с алкоголем выдернута.       – Это твое меню, – Коннор подошел чуть ближе к коридору. Я бы усмехнулась, мол, я и так вижу что это такое, однако желания пререкаться не было. После вчерашнего оно резко испарилось. – Отныне ты каждое утро будешь составлять свой собственный рацион на день и отдавать его курьеру.       – У меня снова будет курьер? – я с удивлением взглянула на детектива, лениво перелистывая страницы. Коннор неторопливо кивнул.       – Я не могу покинуть твое общество. Но кто-то должен выполнять эту работу.       Моя усмешка не осталось незамеченной. Девиант вопрошающе вздернул брови, безмолвно интересуясь что именно вызвало смех.       – Не самая лучшая идея, учитывая что стало с моим первым и последним курьером.       – Мы могли бы оставить тебя без пищи. Но боюсь, что тогда ты проживешь максимум неделю.       – Бери меньше – я после вчерашнего ужасно голодная.       Детектив усмехнулся, позволяя улыбнуться и мне.       – Сегодня твой завтрак будет традиционным. Но тебе придется написать список как на сегодня, так и на завтра.       Только вчера я сокрушалась на тему того, что не имею права выбора собственного питания. Сегодня я его получаю, но совершенно не радуюсь данному обстоятельству. Вчерашний день полностью выжал все соки. Я как половинка лимона после сжатия в крупной мужской ладони: сил нет ни на что. Совсем.       Усилием воли я все же написала собственное меню. Блюда, предложенные в списках, не сильно отличались от того, что приносили до этого, но их хотя бы было можно чередовать в том порядке, в каком хочет душа. На все это дело ушло не больше десяти минут, так что я быстро закончила и отложила от себя меню вместе с рационом, расписав его на последней пустой странице. Коннор все это время стоял в гостиной, равнодушно наблюдая.       Встать и уйти наверх в ванную казалось мне нетактичным по отношению к Лидеру. Пусть он обязан находиться рядом круглосуточно по долгу службы, у меня все равно оставалось чувство, будто Коннор – гость в этом доме. Не пристало гостей бросать в одиночество.       – Какие у нас планы на этот день?       Взгляд девианта оживился. Похоже, он все это время находился в раздумьях.       – Отправимся в «Киберлайф» для ознакомления с настоящей обстановкой фабричного производства, – Коннор говорил таким простым голосом, будто мы не собираемся никуда проникать, и наша работа действительно заключена в каких-то фабриках, до которых в Правительстве США никому нет дела. – С этого дня твой график не загружен, так что по большей части твое время будут свободным.       – Даже и не знаю, плохо это или хорошо.       Коннор понимающе улыбнулся, а может, мне захотелось так думать. Уголок его губ еле уловимо дернулся вверх, и я предпочла видеть в этом дружескую усмешку. Вообще видеть в нем соратника стало намного проще после вчерашнего дня. До этого смириться с этой мыслью было очень сложно, из-за чего агрессия перла из нас обоих.       Молчание превратилось в неловкость. Еще пару дней назад я могла со спокойной душой развернуться и уйти наверх без лишних слов. Сегодня это сделать внезапно трудно. Я как будто проявляю неуважение к детективу, чего делать, на удивление, совсем не хочется.       – Сколько у меня есть времени? – единственное, что я додумалась спросить, не зная как еще покинуть общество Лидера. Коннор, вернувшийся к окну, задумчиво бросил на меня взгляд.       – Достаточно, чтобы успеть собраться. Как минимум три часа.       Действительно, времени предостаточно, чтобы умыться, переодеться и даже выйти на связь с Кином. Последнее стоило бы сделать еще вчера, но сил не было ни то что на общение, даже на поход в ванную. Надеюсь, Кин не обидится за молчание.       – Ладно…       Коннор, в отличие от меня, похоже, не испытывал неловкости. А если и испытывал, то не показывал. Он даже не обратил внимания ни на мой неловкий тон, ни на то, что я засобиралась наверх. Чувствую себя дурой, видящей то, чего на самом деле нет. Может, оно и к лучшему, и мое воображение так и останется воображением.       Я отправилась наверх, в спальню. Телефон был аккуратно спрятан под матрас, сама постель – заправлена. От грязной посиневшей одежды я избавилась, сложив ее на кресло за неимением иного способа утилизации, и только после этого угрюмо задумалась на тему своего гардероба, стоя перед открытым шкафом. Нас заранее предупредили, что придется задержаться надолго, но ограничения по багажу были такими строгими, что взять с собой большое количество личных вещей не представлялось возможным. Учитывая скорость загрязнения одежды мой гардероб становится все худее и худее. Грустно… но и выбора у меня другого нет. Одно из немногого, что у меня осталось – платье, которое так удачно подобрал Коннор перед конференцией с Маркусом. К нему я и потянулась, намереваясь уйти в ванную комнату.       Здесь все было так, как и при моем уходе. Конечно, я соврала про разбитую лампу. Она была целой, спокойно висела на стене, однако меня не интересовала ее судьба после того, как Коннор вошел в дом для обследования помещения. Меня интересовало то, что находится под ванной. Отчет Коннора, переданный Маркусу, гласил, что в доме ничего запрещенного, кроме алкоголя, нет. Значит, детектив либо осматривал ванную комнату сам, либо заранее перенес кейс куда-то еще. У меня был только один вариант: проверить. Умывшись и обернувшись в полотенце перед душем, я именно это и сделала.       Черного пакета не было. Пространство под ванной оказалось пустым. Паника еще не успела накрыть меня волной, ведь в тусклом свете я заметила нечто металлическое и маленькое, оставленное на кафельном полу. Меня быстро накрыли подозрения, что это за предмет и какую дверь он открывает. Все же я не спешила делать выводы, аккуратно изъяв ключ наружу. Только одно существо могло дать мне точной ответ.       Полотенце пришлось сменить на шорты и майку. Я покинула ванную и вышла на первый этаж, хмуро рассматривая ключ в руке. Коннор все также стоял у окна, как будто в ожидании гостя. Тем не менее, он тут же обернулся, прекрасно понимая для чего я сюда пришла.       – Он от подвала, – мне даже не пришлось спрашивать. Детектив ответил на неозвученный вопрос, вернувшись к окну. – Мне пришлось перенести его для общей безопасности.       Дверь в подвал притянула мое внимание. То есть, теперь я смогу спускаться вниз? Помнится, изначально это пространство было закрыто, Коннор лично запирал его, держа ключи при себе. Это место казалось мне самым таинственным во всем доме, отчасти оно таким и являлось: запертый замок, труп, переговоры с Джошем, а позже и с Коннором – вокруг подвала определенно крутилось все самое секретное, а теперь, когда там находится кейс, эта секретность приобрела статус опасности. Не приведи Господь кто-то из солдат решит обыскать помещение, обнаружив в нем то, чего никогда раньше не было.       – Ты уверен, что это безопасно? – спросила я, неотрывно и с опаской смотря на запертую дверь.       – Не опаснее, чем хранить его в собственной ванне.       О, неужели мы возвращаемся к нашему изначальному общению? Обидно, хоть отчасти и облегчает положение с возникающей неловкостью.       Я кинула на затылок девианта укоризненный взгляд и несмело приблизилась к двери. Нам с Кином было просто необходимо связаться! Вот только теперь я даже не знаю, когда именно имею права спуститься вниз и выйти на связь. В ванной все было проще – там никто не следит что именно ты делаешь. Но и спрашивать у Коннора разрешения было бы глупостью, так что я аккуратно и с наименьшим шумом отперла дверь и медленно, крадучись двинулась вниз по лестнице, предварительно заперевшись.       Как и в прошлые разы, здесь было темно, однако благодаря солнцу, просачивающемуся сквозь щели в крупных горизонтальных дверях, не настолько мрачно. Песчаная земля была покрыта одиночными следами. Вероятно, Коннор намеренно оставил их для меня, чтобы я хотя бы примерно знала в каком направлении искать кейс. Он оказался под дальним металлическим стеллажом, находящемся в самом темном углу. Вытащив его, я не стала выходить в центр помещения, предпочтя остаться в тени. Не самое лучшее место для общения по видеосвязи, но все же лучше это, чем риск.       Белоголовый орлан появился на экране сразу после того, как был поднят рычажок. Он долгое время отказывался уходить, нагнетая обстановку. Прошла не одна минута прежде, чем я ощутила нарастающую тревогу. Кин вновь не отвечает. Что если Президент наложила на него новые санкции, решив, что в сложившейся ситуации с Джошом – моя вина? Или просто решила напомнить о зависимости жизни Грэга от моих действий. Или же ей просто не понравилось как я на нее взглянула. Господи, от этой женщины можно ожидать чего угодно! Самое страшное, что я, несмотря на свой упрямый характер, все равно ведусь на ее манипуляции. Сижу здесь в подвале, как мировой преступник, и трясусь лишь потому, что Кин не отвечает всего три минуты! Это ли не показатель того, как легко и просто Уоррен находит рычаги давления?       Картинка сменилась изображением с камеры. Отсутствие ответа было долгим, так что я ожидала увидеть уставшего человека с понурым взглядом и осунувшимися плечами, может, даже темными пятнами вокруг глаз из-за недосыпа. И хоть последние все же присутствуют на лице Грэга, все же его поведение отличилось от уставшего человека. Грэг сидел прямо, уверенно расправив плечи, смотря точно в камеру. Выражение его лица было таким суровым, что я сиюминутно сделала вывод: «Включил солдата» – и не стала начинать разговор. Если Кин ведет себя со мной как военнослужащий, значит, мне стоит придержать язык за зубами.       – Доброе утро, – четко произнес мужчина, кивнув головой.       – Доброе, – его поведение все меньше походило на дружелюбное и мне привычное. Я насторожилась, сдержав свое желание высказать Кину все, что накопилось за прошлый день.       – Как ты себя чувствуешь?       Ни один мускул на его лице не дрогнул, однако за напускной строгостью и почтительностью скрывалось кое-что настораживающее: взгляд. Кин смотрел обеспокоенно, внимательно. За его вопросом, произнесенным равнодушным тоном, скрывалось самое настоящее волнение. Не знаю, что у него там происходит, но это что-то явно нехорошее, раз ему приходится прятать свои истинные эмоции за холодную стену равнодушия.       – Стабильно, – меня подмывало спросить что случилось, но я не решилась сказать что-то большее, кроме как, – Джоша вчера не стало.       Кин промолчал, прищурился и едва повернул голову к своему плечу, словно оценивая возможность быть услышанным. Его поведение перестало настораживать. Оно начало пугать.       – В «Киберлайф», полагаю, вы так и не попали?       – Нет, – странно, что он не стал комментировать ситуацию с Джошем. – Ты что, совсем ничего не знаешь?..       Молчит. Смотрит в камеру и молчит. Молчу и я, ощущающая в его взгляде просьбу закрыть рот.       – Уоррен сказала, что у тебя еще будет возможность попасть в башню, – Кин резко подорвался, принявшись вытаскивать из-за стола листок бумаги. Ему явно было непросто это сделать, я даже услышала в наушнике, как на пол посыпались какие-то предметы. Собирать их мужчина не стал. Он быстро уложил листок на стол и что-то написал карандашом, в конце показав листок в камеру. – Ты же помнишь, что должна отчитываться обо всем, что происходит?       

«НИЧЕГО НЕ ГОВОРИ»

      Руки похолодели от надписи. Я слишком буквально восприняла слова Кина, не в силах выдавить из себя хоть слово. Грэг вскинул брови вверх, ожидая ответа, и я заикающимся голосом произнесла «Д-да», тряхнув головой. Чем дальше – тем страшнее. Грэг вновь принялся что-то аккуратно писать ниже предыдущего послания.       – Как только узнаешь когда попадешь в башню – обязательно донеси это до меня. Кристина Уоррен лично взялась за твое кураторство.       Грэг снова повернул ко мне листок. Представшее передо мной было ничуть не лучше предыдущего.       «в 3 часа будь одна. возьми с собой телефон»       Он что… серьезно? Он хочет связаться по телефону? Но ведь у него нет устройства! Президент не идиотка, чтобы оставлять тому, кто умер для всей страны, возможность связаться с внешним миром! Откуда у Кина может быть связь?!       Кажется, я забыла все слова. Лексикон опустел в одну секунду. Могу только смотреть в экран потупленными глазами и стараться понять что происходит. Каждый день удивляет меня все больше и больше.       Грэг взглядом показал мне, что пауза слишком затянулась. Спохватившись и встрепенувшись, я затараторила. Была бы здесь Уоррен – в миг бы догадалась, что что-то не так. Кин даже глаза закатил, показывая, насколько сильно я подставляюсь.       – Да-да, я поняла! Вроде это и раньше было понятно, зачем каждый раз повторять одно и то же?       Ответом была тишина. Понимая, насколько сильно оплошала, я прикрыла глаза и выдохнула. Мысли вернулись по своим местам, не сбиваясь в общую кучу. Рано паниковать, Ребекка. Кто знает что задумал Кин.       – Хочу удостовериться, что ты еще в состоянии воспринимать поставленную задачу, – несмотря на бессмысленность разговора, мужчина понимающе ответил на вопрос. – У тебя есть какие-то вопросы?       Ох, ты не представляешь как их много! Еще больше у меня новостей и по поводу напарника Коннора, и по поводу Маркуса, что всеми силами пытается видеть во мне союзника! Во мне столько впечатлений, что смешиваются воедино, имея совершенно разную природу: страх из-за смерти Джоша и восторг от «Ночи революции» девиантов! Как много я хочу рассказать, и как мало могу из-за прослушивающих устройств в твоей комнате!       Взгляд у Грэга был такой, словно он чувствует мое желание поговорить, но при этом всем своим видом просит этого не делать. Причин не послушать не было. Я отрицательно качнула головой, и Кин, пожелав удачи, отключился. Это был самый короткий наш разговор и оттого самый пугающий. Грэгори Кин никогда не разговаривал со мной как исполняющий обязанности начальник. В моей жизни ему довелось занимать совершенно разные роли: от друга и любовника до брата и скорбящего родителя. Но никогда он не был руководителем и тем, кто издает приказы. Его поведение пугает, не говоря уже о том, как страшно за его жизнь.       Немного посидев за кейсом в раздумьях над услышанным и увиденным, я убрала его обратно под стеллаж. Времени оставалось предостаточно, и стоило мне о нем подумать, как в голову закрался червячок сомнений. Что, если я не успею до трех часов сюда, домой? Или у меня не будет возможности побыть в одиночестве? Коннор шагает следом за мной куда бы я не пошла. Вдруг Кин хочет сказать что-то, что никак не должно дойти до ушей детектива? Наше с Грэгом общение в принципе не касается Коннора, я и так слишком много себе позволила прошлой ночью, выдав Лидеру тайну, за которую Правительство меня просто повесит. Видимо, сегодня все придется делать впопыхах, впрочем, как и всегда.       Придя к такому неутешительному выводу, я устало потопала к выходу. Только проснулась, а уже вымоталась. Кажется, не понаслышке знакомлюсь с эмоциональным выгоранием. Будь моя воля, легла бы в постель, обернулась в одеяло и уставилась в потолок, полностью отключив голову.       Уже на последней ступеньке, ближайшей к выходу, я расслышала какие-то посторонние звуки, выдернувшие меня из прекрасных фантазий о постели. Застыв в темноте, я неуверенно прижалась ухом к двери, чувствуя, как сердце пропускает удары.       Это не просто звуки. Это голоса. И если один из них принадлежит Коннору, то от второго у меня мурашки по всему телу.       Это Маркус. Зачем он пришел в такую рань?.. неужели подслушал наш с детективом разговор через систему аудио-наблюдения? Но Коннор убеждал, что все транслируется исключительно в его личную систему! Обманул?.. не должно быть.       –… в ванной. Обычно это затягивается на тридцать минут. Не думаю, что ты захочешь ждать, – это точно был Коннор. Удивительно как его тон меняется в соответствии с тем, с кем он ведет разговор. К Маркусу он испытывает явное уважение, судя по почтительности в голосе.       – Ничего. Думаю, Сенатор пережил слишком много, чтобы не проявить уважение и не подождать каких-то полчаса, – дружелюбно ответил Первый Лидер, чей голос звучал ко мне ближе голоса детектива. Господи, он что, у двери в подвал?.. как же мне отсюда теперь выбраться?.. – Удивлен, насколько ты внимателен по отношению к человеку.       – Что ты имеешь в виду?       – Фиксируешь время, которое уходит на водные процедуры Сенатора? – кажется, Маркус усмехнулся, но не злорадно, а по дружески. Даже здесь, за дверью, чувствую недовольство Коннора. Его эмоциональный фон такой сильный, что разносится на несколько десятков метров. – Не помню, чтобы ты был так придирчив по отношению к людям или кому-либо остальным.       – Это моя работа, Маркус. Ты сам поставил меня на это место, – с вызовом ответил девиант, давая Лидеру пищу для размышлений.       – Ладно, не сердись. Я просто шучу. В последнее время у нас не так много поводов для шуток.       Наступила гробовая тишина. В ней я слышала отзвук имени того, кто буквально вчера еще был жив и бодр. Если уж для Коннора Джош был важным персонажем, что думать про Маркуса – того, кто прошел весь путь плечом к плечу с девиантом.       – Как Сенатор?       Внезапный вопрос, хоть и логичный, исходя из того, о ком именно вспомнили минуту назад. Былого азарта в голосе Маркуса не было. Только подавленность и тревога. Я даже затаила дыхание в ожидании что именно ему ответит Коннор. Уверена, он в курсе, что я стою за дверью и слушаю разговор, так что не стоит ожидать, что детектив ляпнет что-то неприличное или опасное, грозящее выдать нашу тайну.       – Терпимо. Для нее, как и для всех, произошедшее стало тяжелым испытанием, – вновь тишина. Еще немного, и у меня начнется паника. Я точно не выберусь отсюда, покуда Маркус торчит у этой дурацкой двери! – Маркус, я бы хотел кое-что обсудить.       Сердце екнуло. Что именно он хочет обсудить?..       – Только не здесь. Не хотел бы, чтобы нас слышали.       Так. Либо это попытка что-то от меня скрыть, либо попытка помочь мне выбраться наружу. Надеюсь, что второе. Еще одни секреты и тайны я не потяну.       – В чем дело? – голос Маркуса стал жестким и строгим. Девиант в мгновение ока превратился из простого и подавленного существа в руководителя, вынужденного решать важные политические вопросы.       – Говорю же, не здесь.       Прошло несколько секунд тишины. Воображение нарисовало картину, где двое андроидов, способные общаться системно, переговариваются «глазами». Если Коннор решил таким образом помочь мне выбраться наружу, то это очень сомнительный способ. Зачем двум девиантам, способным передавать информацию без слов, вообще выходить из дома? Надеюсь, детектив знает что делает. Иначе он только сильнее привлекает внимание к тому, что должно остаться в тени.       – Ладно, как скажешь.       Маркус согласился после недолгих раздумий, и оба девианта, судя по звукам, двинулись прочь. Послышался щелчок дверного замка, после чего дверь захлопнулась. Дом погрузился в мрачную тишину.       У меня не было времени на осторожность. Кто знает как долго Коннор сможет заболтать Лидера! Потихоньку открыв дверь, я на всякий случай осмотрела помещение в узкую щель. Никого. Самое время дать по тапкам, заперев за собой подвал и убежав в тот самый душ, куда по легенде детектива я и ушла.       Дверь была закрыта на ключ, и я ринулась вверх по лестнице, не оглядываясь. Впопыхах босая нога соскользнула со ступеньки, и колено болезненно ударилось о пол. Захотелось вскрикнуть от боли, но я смолчала, прикусив нижнюю губу и мысленно поливая себя самой отборной грязью.       – Черт…       Колено заныло. Времени на осмотр возможной гематомы не было. Прихрамывая, я наконец добралась до спальни, наспех запихнула ключ под матрас и ринулась обратно в коридор, намереваясь попасть в душевую. У меня было не больше пары секунд, ведь дверь в дом вновь открылась в тот самый момент, как я заперлась в ванной комнате. Из первого этажа вновь послышались голоса, на сей раз громкие и добродушные. Видимо, то, что Коннор сказал Маркусу, было не таким уж и существенным. Плевать. Главное – я успела скрыться с места преступления, запыхавшаяся и хромая на левую ногу.       Не знаю, насколько слова Коннора о тридцати минутах были правдой, но на сей раз времени на душ ушло мало. Первые несколько минут я потратила на то, чтобы понять – стоит ли снимать дурацкий браслет перед душем? Его резиновая основа намекнула на то, что устройство может использоваться и в воде, и все же не хочется нести ответственность за внезапную поломку. Не дай Бог еще решат, что он отключился, потому что мою задницу посетило желание сбежать. Рисковать не хотелось, так что браслет на всякий случай был осмотрен и ощупан. Вроде ничего. Можно купаться.       Я быстро привела себя в порядок, вымыла волосы и уже хотела обернуться в полотенце, как застыла напротив зеркала. Синие пятна на животе еще долго будут напоминать о случившемся. Один только вид посиневшей кожи вызывает воспоминания, выплывающие картинами перед глазами. Во взгляде Джоша не было ужаса или страха. Только недоумение, направленное в темную безграничную бездну вселенной. Что он увидел перед своей смертью? Чье лицо?.. буду ли я испытывать такое же недоумение, если встречу этого убийцу?       Так, мысли идут не туда. Кажется, пора перестать обращать внимание на такие мелочи.       Решив не дожидаться нужного времени, я надела то самое черное велюровое платье, так любезно предоставленное Коннором в день, когда Кин попался на глаза патрулю. Пригладила его по фигуре и, глубоко вздохнув, посмотрела на себя в зеркало. Перепуганное и уставшее существо – вот что смотрит на меня из отражения в зеркале. Интересно, изображение когда-нибудь поменяется? Вряд ли.       Девианты о чем-то разговаривали, когда дверь в ванную открылась. Когда же я показалась на лестнице – разговоры стихли. Лидеры взглянули в мою сторону, и если Коннор, заприметив платье, почти сразу отвернулся к окну, то Маркус приветственно улыбнулся и кивнул головой.       – Доброе утро, Сенатор.       – Доброе, – сейчас начнутся светские разговоры о погоде. Чует моя интуиция, Маркус пришел сюда далеко не с важными новостями. – Что-то случилось?       – Нет, к счастью. Происшествий нам хватило на всю жизнь вперед, – невесело улыбнулся девиант, убрав руки за спину. По сравнению с прошлой ночью, сегодня Маркус выглядел представительно и бодро: темно-коричневый костюм, начищенные мужские туфли – сложно представить, что вчера этот андроид был одет по-домашнему. – Я принес вам завтрак. Насколько я знаю, Коннор осведомил вас о некоторых изменениях касательно вашего рациона питания.       Я не без удивления посмотрела на стол. Действительно: пластиковый контейнер со стопкой блинчиков с медовым сиропом, нарезанные фрукты и бумажный стаканчик с чаем. Желудок попытался заурчать, но я задавила это желание. Голод действительно напоминает о себе с прошлого дня, но сейчас меня волновал не этот вопрос.       – Так вы теперь мой личный курьер?       Глупо само предположение, сказанное вслух. Маркус точно воспринял его таковым, расплывшись в дружелюбной веселой улыбке. Он кинул на Коннора взгляд, ожидая, что тот разделит с ним мною сказанную глупость, но детектив продолжил смотреть в окно.       – Нет, конечно. Я хотел лично убедиться, что у вас все хорошо. Вчера был сложный день.       Что ж, такое объяснение я приняла и благодарно кивнула, устремившись к столу. Завтракать при Маркусе не собиралась, но хотя бы покажу, насколько его внимание мне приятно. Не каждый день Первый Лидер устраивает твой завтрак, параллельно заботясь о твоем эмоциональном состоянии.       – Он у всех был сложный. Нам всем вчера хватило впечатлений.       – В тему впечатлений. Насколько я осведомлен, вы вчера ночью посетили городской парк…       О, нет… надеюсь, за этим не последует обвинения в преступлении.       – По правде говоря, я не планировал возможность допуска посторонних на мероприятие, но уверен, что опыт вы получили интересный.       Коннор резко и озадаченно посмотрел в нашу сторону. Наши взгляды с ним пересеклись, и я буквально кожей почувствовала, насколько важно сейчас правильно подобрать слова. Так и знала, что придется за это отвечать. Пусть Маркус задает вопросы без претензий, напротив, даже едва заметно улыбается, меня все равно напрягли разговоры о произошедшем.       – Это была моя идея, – голос Коннора прозвучал неожиданно. Маркус, ожидающий от меня ответа, озадаченно взглянул на соратника. – Я решил, что смена впечатлений поможет Сенатору после случившегося придти в себя.       – Мы что-то нарушили?       Маркус, расположение духа которого было вполне дружелюбным, хмуро вернул взгляд на меня. Мой вопрос его явно удивил, а может даже разочаровал.       – Нет, конечно. Но я надеюсь, что впредь Коннор будет обговаривать со мной такие решения.       И вновь этот долгий взор в сторону детектива. Не знаю что именно происходит между двумя Лидерами, но диод у Коннора сменился на желтый. Выражение его лица не изменилось: суровое и холодное. Детектив всем своим видом показал, что не боится взять ответственность за выходку с мероприятием, но и говорить он ничего не стал. Похоже, кое-кому все же достанется из-за несанкционированного вторжения на городской «праздник».       – В любом случае, я здесь не для того, чтобы кого-то отчитывать, – Первый Лидер повернулся ко мне, оставив Коннора в раздумьях. Детектив отрешенно повернулся к окну, промолчав весь оставшийся разговор. – Я хотел оповестить вас, что сегодня в пять часов состоится конференция с ответственными за город лицами. Я уже говорил, что вынужден ввести чрезвычайное положение, так что пришло время оповестить об этом горожан.       Не стоит быть провидцем, чтобы понимать, зачем Маркус извещает меня о планах. Вот только я не уверена, что выдержу еще одно публичное выступление, особенно с учетом того, что главной моей поддержки больше нет.       – Вы хотите, чтобы я присутствовала?       – Вы проницательны, Сенатор. Впрочем, как и всегда, – Первый Лидер уважительно кивнул головой. – Я должен пригласить вас на это мероприятие. Нельзя, чтобы случившееся наложило на вас лживые ярлыки.       «Если оно уже не наложило»       – На сей раз никаких публичных заявлений, даже если кто-то из жителей захочет задать вопрос. Вы будете присутствовать исключительно как гость и подтверждение моего доверия к вашим целям. И я надеюсь, что не получу от вас отказ.       О каком отказе может идти речь?! Маркус не раз уже показывал свое доверие, веру в возможность заключить мирный договор с человечеством. Всякий раз, как в городе что-то происходит, Маркус принимает сторону моей защиты. Он мог запросто выпнуть меня вместе с Кином, но вместо этого Лидер переложил ответственность за мир на мои плечи, искренне веря в то, что я здесь именно для этого! Вряд ли я могу отказать этому созданию в какой-то дурацкой конференции. Сам факт того, что девиант спрашивает моего мнения, удивителен.       Мое молчание было принято как согласие. Дружелюбно и сдержанно улыбнувшись, Первый Лидер кивнул головой в знак почтения и засобирался на выход. Коннор так и остался стоять у окна, задумчиво смотря на улицу.       – Что ж, в таком случае приятного аппетита, Сенатор. Буду ждать вас в мэрии к указанному времени.       Девиант двинулся в сторону выхода. Через минуту дом погрузился в тишину. Ощущение неловкости вернулось в троекратном размере.       – Извини, – понуро уставившись в стол, я еле выдавила из себя единственное слово. Коннор вопрошающе взглянул в мою сторону. – Тебе влетело из-за меня.       – Это неважно. Маркус изначально не был против твоего появления на мероприятии. Но его волнует тот факт, что я заранее не обговорил этот вопрос после случившегося.       – Ты же сказал, что я могу спокойно следовать за тобой, когда мы были у тебя дома, – чувство вины спало. Раз Коннор отказывается от извинений, значит, они и не нужны, и я спокойно смогла заняться своим завтраком.       – Вероятность того, что убийца окажется в моем доме, ниже, чем если он окажется на мероприятии, – в этом был смысл. Застыв с пластиковой вилкой, я потуплено посмотрела на Лидера, который воспринял мой взгляд как просьбу уточнить. – Я не соврал, когда говорил, что твоя безопасность становится моим приоритетом.       – Звучит так, как будто этот маньяк идет по моим следам, – я посмеялась, находя сие предположение забавным. Взгляд молчаливого Коннора стер улыбку с моего лица. – Вы что-то узнали?       – Я не располагаю возможностью доносить такую информацию. В конце концов, она тебя не касается.       – Серьезно? – я чуть не подавилась от вырвавшейся усмешки, аж кусок блина застрял в горле. – Этот парень, или кто он там, оставляет трупы вокруг. И ты убеждаешь меня, что меня это не касается?       – Что он сказал? – сложив руки на груди в знак своей уверенности, детектив прошел в кухню, остановившись у стола.       – Кто?       – Твой друг, с которым ты общаешься через кейс, – его ухмылка подстегнула, а вопрос застал врасплох. Нашел тему для игр. – Вы ведь не просто так каждый раз тратите столько времени на обсуждение.       – С чего ты взял, что я стану тебе о таком говорить?       – Тогда с чего ты взяла, что я стану распространяться о внутренних делах города?       – Это не одно и то же! – я возмущенно всплеснула рукой, смотря на андроида как на идиота. Моя вспыльчивость его позабавила.       – Неужели? Откуда мне знать, что ваши беседы не касаются моей безопасности и безопасности города?       Его аргументы были очень глупыми и в то же время логичными с учетом причины, по которой я добиваюсь ответа об убийце. Меня как будто ткнули мордой в мою же тарелку, как кота, орущего рядом с наполненной миской. Чувство неприятное. Недовольная и возмущенная, я уткнулась в свои блины, ковыряя их вилкой.       – Меня просят быть аккуратной. Только и всего.       – Аккуратной? – ухмылка сошла с лица Коннора. Детектив нахмурился, внимательно изучая мое лицо. – В отношении Детройта?       Я несколько секунд помолчала. Былой огонек азарта и возмущения потух. Было бы все не так мрачно, я бы восприняла этот разговор не так подавлено.       – В плане Правительства Штатов.       Наступила тишина, многозначная и тянучая. Девиант молчал, я почувствовала на себе его оторопелый взгляд, как будто в сказанном мной звучало что-то противоестественное. В каком-то плане оно таким и было. Это как если бы Коннор утверждал, что ему приходится быть осторожным в отношениях с Маркусом, мол, последний только и делает что ищет за что бы обвинить детектива. Правительство, конечно, не ждет повода для того, чтобы обвинить меня, но его жесткий контроль и давление воспринимается как угроза. Они и так убьют меня при любом раскладе. Этого достаточно для того, чтобы оглядываться по сторонам при каждом шаге.       – Секреты от руководства? – детектив произнес это без усмешки, но с легким намеком на несуразность ситуации. Я нехотя вскинула на него взгляд, тут же вернув его к тарелке с искромсанными блинами.       – Когда ты международный политик, приходится следить за своим языком даже в отношении собственной стороны, – я окончательно потеряла интерес к блинам, без охоты ковыряя остатки вилкой. – Мне как будто мало своих проблем, меня еще и в убийстве подозревают.       Коннор ничего не ответил, но я почувствовала, как его взгляд сменился с удивленного на хмурый. Детектив, переминувшись с ноги на ногу, медленно присел за стол, оказавшись напротив меня. Смотреть на него у меня не было настроения. После упоминания, кто я такая для этого города, желание что-либо делать вновь упало, прямо как вчера, когда андроид увел от меня развеселившегося ребенка, не заметившего, что я человек.       – Больше не подозревают, – андроид дождался, когда я взгляну на него в ожидании продолжения. Слушать особо не хотелось, но из учтивости я все же проявила интерес к беседе. – Джош умер не от руки человека. Это был девиант.       Не сказать, что это стало новостью. Я прекрасно знала, что являюсь единственным человеком в городе, а значит вина лежит на ком-то из местных, но услышанное заинтриговало. Коннор точно что-то знал. Я отложила вилку, вопрошающе склонив голову к плечу в безмолвной просьбе пояснить.       – Его память зачистили принудительно, и это произошло в ту же минуту, как Джоша не стало. Такое возможно только при прямой передаче данных между андроидами в момент прикосновения. Человеку это не под силу.       «Ни капли не удивлена», – пронеслось в голове как усмешка над ситуацией. Первым, кто оказался на стуле допроса, стал тот, кто в принципе был неспособен совершить подобное преступление. Представляю в какой панике находятся Лидеры при условии, что никто из них не способен хотя бы предположить о возможных подозреваемых. Если, конечно, это так.       – Есть предположения кто мог это сделать? – вряд ли Коннор ответит честно, хотя его удрученный вид говорил об обратном. Девиант отрицательно качнул головой. – Кто-то же ему назначил встречу.       – Это мог сделать любой, кто хоть как-то был связан с его работой. Джош отвечает за жизнеобеспечение населения. Круг лиц вокруг него слишком велик, чтобы подозревать кого-то конкретного.       – Не думаю, что любой из его подчиненных мог так просто назначить Лидеру встречу.       Коннор усмехнулся. Удрученность исчезла из его глаз, сменившись азартом.       – А вы у нас, значит, резко стали детективом?       Его замечание не оскорбило, но зацепило. Я фыркнула в сторону Лидера, приподняв одну бровь в знак сарказма.       – Между прочим, я не глупее тех, кто присутствует в этой кухне. Десять лет на службе Правительству что-то, да значат.       Мы не заметили как серьезный разговор перешел в дружескую перепалку. Откинувшись на спинку стула, Коннор дружелюбно улыбнулся и несколько секунд помолчал, смотря в стол. Улыбка с его лица медленно опала.       – Это уже и неважно. Нам следует сосредоточиться на реальных проблемах, а не распыляться на иные вопросы.       С этим не было желания спорить. Моя задача – проникнуть в Киберлайф и с успехом достигнуть цели по ликвидации андроидов на территории Штатов, включая этот злополучный город. Интересно, как это будет? Я просто активирую программу и все девианты разом упадут на пол? Или это будет происходить постепенно, уничтожая их один за другим? Будут ли андроиды что-то чувствовать? А если поймут, что происходит и кто всему виной, успеют ли они кинуться за мной вдогонку?.. и главное, успею ли я спрятаться?..       Смотрю на Коннора и становится тоскливо. Его взгляд подавленный и уставший, но все же дружелюбный и понимающий. Каким он будет в момент, когда вирус запустит свои лапы в его систему? Полный ненависти? Недоумения? В его карих глазах наверняка сверкнет разочарование, за которым последует приступ отчаяния. Он будет смотреть на меня, как отвергнутый возлюбленный или как щенок, смотрящий вслед уходящему хозяину? А может, в его взгляде будет только желание отомстить? Мольба о помощи?.. что?! Что будет в его взгляде, и почему этот вопрос меня так сильно мучает?!       Я отвела от андроида глаза. Стало стыдно. Совесть медленно, но верно превратилась из червяка в огромную толстую змею, обвивающую сердце.       – Сколько времени на отбытие? – желания есть не было, но я все равно взялась за вилку, отстраняя от себя тревожные картинки. Змея на сердце лишь крепче сжала орган, шипением предупреждая меня не играть с совестью.       – Два часа и девять минут.       – А мы не можем выйти раньше? – упоминание времени, как нить в паутине потянуло за собой мысли об обещании Кину уединиться в три часа дня. Коннор, непонимающий моего рвения, промолчал в ожидании пояснений. – Какой смысл сидеть в четырех стенах и ждать?       Размышления о посторонних вещах усыпили дикое животное в груди: ее хватка ослабла, а взгляд укоризненных глаз потух. Кажется, в этот раз мне удалось избежать мук совести. Надолго ли?       – Нежелательно. Норт находится в стенах «Киберлайф» каждый день до двенадцати часов. Если ты желаешь, чтобы она лично взялась за твое сопровождение в офисе, то мы можем выехать и сейчас.       От предложения Коннора встретиться с Норт я подавилась. Лицо от кашля раскраснелось, я аккуратно постучала себя по груди, после чего поспешно сделала несколько глотков чая. Детектив наблюдал за этим с поддельным равнодушием.       – Нет уж, спасибо, – кашель ушел, а проклятый кусочек блинов провалился куда положено. Блины окончательно потеряли свою ценность. Я отложила вилку и показательно отодвинула от себя контейнер. – Уж лучше я и вправду здесь пару часов поторчу, чем посажу себе на хвост ищейку.       Коннор выразительно пропершил горло. В комнате повисла тишина, я же застыла, исподлобья смотря на детектива. Через секунду мы оба неловко засмеялись.       – Извини. Я не тебя имела в виду.       Завтрак был закончен, но времени оставалось невыносимо много. После окончания разговора мы оба, не сговариваясь, переместились в гостиную, и если Коннор занял свое излюбленное место у окна, наблюдая за происходящим как кот, то я заняла себя книгами, удобно устроившись на диване. Спросить детектива почему он постоянно патрулирует окна, было как-то неловко, но у меня уже были догадки. Кто знает, как и когда убийца захочет выйти со мной на контакт, если вообще захочет. С другой стороны, если этот некий маньяк наблюдает за моим домом, то со стороны Коннора не самый лучший вариант находиться у окна. Вот будет забавно, если у убийцы есть снайперка. Впрочем, возможно, именно поэтому детектив находится в теневой части, оставаясь за шторами, при этом прекрасно наблюдая за улицей.       Интерес к андроиду был недолгим. Кое-как мне все же удалось завлечь себя книгой, которую так и не удалось дочитать по массе внешних причин. За несколько часов мне практически удалось дойти до последних страниц, пока со стороны окна не послышалось:       – Пора.       Книга была захлопнута, а мое состояние – ввергнуто в дрожь. Вновь этот животный страх перед неизвестным. Похоже, это чувство станет моей верной подругой на всю оставшуюся жизнь.       Мы покинули дом в молчании. В молчании сели в машину. Обоим не хотелось что-то говорить, да и говорить было нечего. Словно шли на дело, которое заранее считается провальным, и потому его концовка – наша общая смерть. Тревога стала нашим спутником, казалось, стоит обернуться на заднее сиденье и ее облик обязательно помашет нам ручкой. Разговаривать в ее незримом присутствии было не по себе, но начинать дело с чувства страха мне не хотелось. Как только автомобиль въехал в административный район, я искоса глянула на детектива, сосредоточенно ведущего автомобиль.       – Какие у нас планы?       Коннор кинул на меня мимолетный взгляд, чтобы снова вернуться к дороге.       – Сначала получим все обговоренные Президентом документы и информацию по фабрикам. Затем отправимся в нужный отдел.       – Почему бы сразу не отправиться куда надо?       – Для того, чтобы не было дополнительных причин торопиться.       Логично, но страшно. Что я, гуманитарий, который никогда не касался руководства инженерными фабриками, может смыслить в этом деле? Уже сама не рада, что вызвалась быть добровольцем.       – Как долго это займет? – если бы меня интересовало время. Скорее интересует как долго придется строить из себя идиотку, которая что-то, да понимает.       – Думаю, что не больше часа. Информации немного. Маркус настаивал на твоей конференции с непосредственным руководством «Киберлайф», но я убедил его в том, что прежде тебе стоит изучить документы самой, чем общаться с вашими инженерами.       От последнего мои глаза округлились. Черт, мне же теперь еще и копаться в этом придется! Такое ощущение, что за все свое время пребывания здесь я успею стать самым настоящим физиком-ядерщиком! Надеюсь, что мне придется делать всего лишь иллюзию работы, как и на всех предыдущих аудиенциях с Президентом.       Что ж, у меня хотя бы будет время морально подготовиться к предстоящему вторжению. Вряд ли кто-то будет ждать от меня умных слов. Постою, послушаю и покиваю головой, делая вдумчивый вид.       Всю оставшуюся дорогу я прокрутила на запястье браслет, стараясь вообразить что именно меня может ждать в закрытом отделе. Кин говорит, что там будет огромный компьютер, который я не смогу не заметить. Останется только вставить флэш-карту и…       Флэш-карта!       Сердце едва не потеряло ритм, когда в голове красным цветом вспыхнуло напоминание о карте памяти. Прошлым вечером Коннор изъял устройство и ни разу о нем не напомнил за прошедшее утро. И я уже хотела повернуться к детективу и задать вопрос, как застыла, таращась в лобовое стекло.       Башня «Киберлайф» была не просто высокой. Она была огромной. За всю свою жизнь, что была проведена в Детройте, мне не раз приходилось наблюдать ее издалека и в момент строительства, и в момент активной эксплуатации, иногда даже бывая поблизости. Но тогда она казалось мне не таким уж большим зданием. Теперь же я буквально не могу оторвать взгляд. Высокое и величественное, оно намного выше тех, что построены в городе. Возможно, мне так просто кажется из-за слишком большого впечатления, что произвела башня, все же я была готова поклясться, что не видела в своей жизни ничего подобного. Таким ли оно было во времена людей? Вряд ли Маркус что-то здесь изменил. Все здесь выглядит ухоженным и аккуратным.       Мы миновали мост, и все это время мой взгляд был прикован к башне. Чем ближе, тем выше казалось здание. Мысли о флэш-карте окончательно покинули голову.       – Ты ведь жила в Детройте, – с намеком произнес детектив, напоминая о своем присутствии. Я смутилась своего вида, смотря на башню не так явно.       – Давно не была к нему так близко. Не доводилось.       Коннор усмехнулся. Как хорошо, что он не слышит мою мысленную матерную ругань на собственную глупость.       Мост закончился блок-постом со шлагбаумом. При виде солдата с винтовкой стало не по себе, но Коннор чувствовал себя уверенно, и его уверенность передалась и мне. Даже когда автомобиль остановился, и солдат подошел ближе к водительскому креслу – мое сердце не дрогнуло. Только диод у Коннора окрасился в желтый, после чего солдат сделал несколько шагов назад. Шлагбаум поднялся. Мы въехали на территорию «Киберлайф».       Автомобиль остановился на пустующей парковке. Машин здесь было достаточно мало, чтобы пересчитать их по пальцам одной руки. Выбравшись на улицу, я осмотрелась вокруг. Тишина, едва различимый шум воды и прохладный ветер, пропитанным речным запахом. Здесь было очень приятно. Единственное, что могло испортить впечатление – страх перед предстоящим делом. К счастью, созерцание величественного здания притупило животный инстинкт. К зданию я прошла на твердых ногах.       Как и в мэрии, здесь было пустовато, но намного светлее и просторнее. Общее пространство тянулось вверх, до самого верхнего этажа. Стены были едва ли не сделаны из стекла и белых вставок. В середине широкого и величественного зала высилась черная фигура, сконструированная под геометрию. Уверена, стоит пройти в центр помещения и поднять голову, как пространство вокруг закружится, а ты сам потеряешь равновесие – настолько здесь невероятно красиво и завораживающе.       На регистрационной стойке никого не было. Ни охранников, ни сотрудников. Вообще никого. Воображаемая картинка, где вокруг башни мечутся постоянные патрули с собаками, внутри здания – едва ли не армия солдат, треснула. Как-то скудновато для охраны самого важного объекта в городе. Быть может, все силы брошены на поиски убийцы?       – Где все? – я обеспокоенно осмотрелась по сторонам, поспевая за идущим впереди Коннором. Его пустота в здании не смутила.       – Кто «все»? – андроид не обернулся. Он шел уверенно через весь огромный холл, в сторону лифтов. Эхо от наших шагов обрушивалось на наши головы, словно мы оказались в совершенно вымершем помещении.       – Андроиды, солдаты. Это же «Киберлайф», – мы наконец встали у стальных дверок. Коннор, вызвав лифт, обернулся ко мне, ожидая пояснений. – Разве его не должны охранять с ног до головы?       – У нас нет таких ресурсов, чтобы обеспечивать увеличенную охрану каждому важному объекту в городе, – лифт довольно быстро приехал, известив легким гудком. Мы оба вошли внутрь, оказавшись среди зеркал. – Основная часть брошена на патрулирование города. По крайней мере на ближайшие несколько дней.       – А если кто-то вдруг сюда проникнет? – убрав руки за поясницу, я аккуратно облокотилась ладонями о стекло, встав напротив детектива. Коннора мой вопрос почему-то позабавил. Он без насмешки улыбнулся, говоря с прищуром.       – Кому в этом городе это может понадобиться?       Так и захотелось пошутить на тему причины, по которой я здесь оказалась. Понимая, что здание может быть напичкано камерами, я саркастично улыбнулась и посмотрела на детектива, склонив голову на бок. Коннор, поняв намек, сложил руки на груди и отвернулся к дверям, но как не старался – зеркала не дали ему скрыть его улыбку.       Надо же… такой открытый и простодушный. Не помню, чтобы ранее видела эту улыбку на его губах. Пару дней назад я приходила едва ли не в ярость при виде этого девианта, а сегодня с удовольствием наслаждаюсь его обществом. Как быстро все может поменяться. Как быстро врагов сплачивает общее горе, подкрепленное страхом быть обнаруженными и убитыми.       Лифт ехал меньше минуты, и ее мне было мало. Уже на подъезде к нужному этажу я вдруг поняла, что не хочу выходить в коридор. Здесь было безопасно, спокойно, непринужденно. Коннор, хоть больше и не улыбался, все равно источал умиротворение, ощущение безопасности. Я купалась в этих чувствах, наслаждаясь каждой секундой, и мне их было катастрофически мало. Как жаль, что аура спокойствия не могла длиться вечно. Лифт, просигнализировав об остановке, раздвинул двери. Из яркого светлого коридора повеяло тревогой.       Вид Коннора изменился в одну секунду. Только что он был расслабленным, и вот снова подтягивается в плечах, напрягается и натягивает маску строгости. Не нравится мне такой Коннор. Хочу, чтобы вернули прежнего.       На обсуждения планов не было времени, да и обсуждать было нечего. Мы вышли в коридор, и, в отличии от меня, шагающей без охоты, детектив шел уверенно и быстро, как будто в желании поскорее закончить с этим делом. За его походкой я не успевала осмотреться. Впрочем, осматривать нечего. Светло-серые стены, максимум света и пустые коридоры. Кажется, это был офис, но точно не инженерное помещение.       Мы дошли до конца крыла, когда Лидер приблизился к крайней белой двери. Его ладонь, лишенная скина, прикоснулась к панели на стене, и механическая дверь, не имеющая ручек, вошла в стену. Только сейчас в коридоре послышался шум, чьи-то негромкие разговоры, обсуждения. Они прекратились, когда мы вошли внутрь. Все присутствующие обернулись на вход.       Помещение было достаточно просторным, но явно использовалось не как архив или рабочие места. Это была огромная светлая аудитория с овальным длинным столом черного цвета, по всей длине которого расположились компьютеры и бумаги, карты и чертежи. Здесь творился такой хаос, что я на несколько секунд потеряла дар речи, позабыв о приветствии девиантов.       Как оказалось, хаос лишь показался мне страшным. На деле к компьютерам меня не допустили и вся информация, которая должна была оказаться в моих руках, уместилась в нескольких стопках бумаг, выглядящих как недавно подготовленные отчеты. На их проверку, не имея хоть какого-то представления о происходящем, ушел бы не один месяц, но все стало намного проще, когда те немногочисленные три девианта, оставшиеся для передачи данных, самолично решили провести мне краткий экскурс в документации. Иными словами, рассказать все то, что я должна знать и передать руководству выше.       Голова кипела. Не совру, если скажу, что она вот-вот была готова лопнуть. Темнокожий андроид, представившийся Джоном, стоял в метре от меня у стола, смотря как на восьмилетнего ребенка, что вот-вот должен выучить уравнение из разряда «дважды два – четыре». Все, что он говорил на протяжении пятнадцати минут, в его понимании – сущий пустяк, легче легкого. Я же находилась в состоянии прострации, стараясь уместить полученную информацию в голове. Вроде это было несложно, но… само понимание ситуации, в которой находятся фабрики, не укладывалось в мозгах.       – Так. А теперь повторим, – я уложила обе ладони на стол прямо на синий огромный чертеж, испещренный линиями и цифрами, обозначающими различные коэффициенты. – Значит, у вас всего одна активная фабрика с одним активным станком, потому что остальные станки были заблокированы при уходе инженеров из города. Верно?       Джон кивнул, его губы дрогнули в улыбке, словно улыбка иностранца, который осознает, что его начинают понимать.       – И вы хотите сказать, что заблокировав остальные – инженеры не стали блокировать один единственный, оставив его активным?       – Да, верно.       – Он старый. И вот-вот выйдет из строя, – вклинился другой темноволосый андроид незнакомой мне серии, представившийся Майклом. – Возможно, про него забыли, когда компания покидала город.       «А возможно, Президент намеренно оставила один станок, чтобы суметь обвинить вас в незаконном увеличении группы», – пронеслась та самая мысль, которую я не посмела озвучить. Уж кому, как не Президенту Уоррен, плести паутину из козней, центром которой станет Маркус, погрязший в преступлениях по мнению человечества. Ведь Уоррен не глупая, и она отлично понимает, что Лидеры не станут пренебрегать возможностью восполнения «популяции», даже вопреки установленным правилам, как это и происходит сейчас.       – Вы пытались его чинить? – я задумчиво посмотрела на чертеж старого станка. Джон переглянулся с другими девиантами, мешкаясь в ответе, пока я не подняла на него взгляд исподлобья, повторяя свой вопрос с намеренными паузами между словами. – Вы его пытались чинить?       – Ну… мы разобрали один заблокированный станок, – мне хватило слова «разобрали», чтобы закатить глаза. Джон, перепуганный такой реакцией, затараторил, – но мы ведь не инженеры! У нас не получилось, так что мы оставили это дело.       – Вы же понимаете, что это по сути порча чужого имущества?       – А разве это чужое?       Последние пятнадцать минут прошли за такими глубокими размышлениями, что мы все забыли о присутствии Коннора. Детектив, оставивший нашу дискуссию, с первой минуты своего появления отсел за дальний край стола, не желая принимать участие в обсуждении. Потому все присутствующие обернулись на него, как будто удивившись, что он все еще здесь.       – Да, вообще-то, – не сказать, что он выбесил меня своим замечанием, но и положительных эмоций не вызвал, так что я посмотрела на него со скрытым пожеланием заткнуться. – Все, чем пользуется этот город, от фабрик до личных вещей бывших горожан, является собственностью Соединенных Штатов Америки. И пока что вы несете полную ответственность за порчу этого имущества.       Коннор отвернулся. Его лицо было скрыто от меня, но я буквально почувствовала, как он закатил глаза и раздраженно вздохнул. Зачем он это делает? Ему же даже воздух не нужен!       – Ладно. Это уже неважно. Что сделано, то сделано, – отмахнувшись от надвигающегося спора, я вернулась к чертежам.– Поступим следующим образом. Вы отключаете станок, пока он совсем не доломался. Или придется нести финансовую ответственность перед Штатами.       Никто не осмелился сказать что-то против. Присутствующие андроиды почувствовали себя неловко, став свидетелями едва не начавшейся перепалки. Они пискнуть боялись, не то, чтобы что-то говорить. Переглянувшись с коллегами, Джон переминулся с ноги на ногу и неуверенно кивнул. Решать такие вопросы без Маркуса ему было очень непросто, и я его понимаю. Сама чувствую себя не в своей тарелке, занимаясь вопросами, которыми в принципе не должна заниматься по своей профессии.       – Думаю, нам не нужен лишний сбой техники из-за перегрева, – Джон попытался найти в моем решении плюс, и это у него получилось. Я согласно кивнула, выпрямляясь, дабы закончить обсуждение.       – Перегрев – это меньшее, что может вас ждать. Любой скачок напряжения и фабрика взлетит на воздух. И тогда вопрос ущерба для вас возрастет в разы, особенно если кто-то попадет под взрыв.       По правде говоря, все эти теории – чистой воды выдумка. Конечно, все может сложиться и так, однако на деле я просто играла на страхе несчастного Джона, совершенно не представляя возможен ли исход со взрывом. Судя по щенячьему взгляду Джона, он тоже не уверен насколько вероятны катастрофичные сбои, поэтому давить на него было проще.       – Вряд ли это возможно, – Коннор в который раз дал о себе знать, смотря перед собой. – Восемьдесят процентов фабрики обесточено. Если сбой и произойдет, он будет несущественным в отношении масштабов.       – Обесточено?       Коннор кинул на меня мимолетный равнодушный взгляд, но ответить ничего не успел. Джон подхватил тему неуверенным голосом:       – У города не хватает ресурсов, чтобы обеспечивать полную работу всех городских объектов, – андроид выглядел так, как будто не имеет права говорить на эту тему. Его взгляд то и дело перебегал с одного коллеги на Коннора, затем на меня. – Так что нам приходится максимально экономить энергию.       Что ж, это было не удивительно. Видимо, догадки касательно экономики города подтвердились. Не зря ночью некоторые улицы остаются без света. Линии за их ненадобностью просто отключаются, и если дело в жесткой экономии, значит, дела Маркуса еще хуже. Остается удивляться, откуда в Первом Лидере и его подчиненных так много энтузиазма и уверенности в своем будущем. Сильные духом никогда не опустят руки, верно?       – Даже если поломка не повлечет за собой жертвы, готова спорить, что никому бы из нас не хотелось, чтобы эта поломка в принципе случилась. Но если вы продолжите в таком же духе, то станок даст сбой. И тогда вы останетесь без возможности производить починку, – Джон скривился, стоило мне произнести последнее слово, но я была настроена слишком серьезно, чтобы думать над тем, что и как говорю. – Как часто вы включаете станок?       Андроиды переглянулись. Почему они постоянно это делают? Чувствую себя плохой теткой, пришедшей бить подчиненных за невыполнение месячного плана производства. Бесконечные тайны и гляделки раздражают.       – Как часто вы включаете станок? – я повторила вопрос более жестким тоном, что вызвало у Джона ступор и страх в его темных глазах.       – Несколько раз в день?..       Не то вопрос, не то утверждение. Девиант со своей неловкой улыбкой словно бы спрашивал насколько сильно меня устроит такой ответ. К его несчастью, не устроил совсем. Меня словно водят за нос, но самое главное – сам факт активации больше одного раза в сутки напрягает. Я опешила, несколько секунд смотря на андроида как на идиота.       – Хотите сказать, что в этом городе ломаются или повреждаются несколько андроидов в сутки?       Вопрос вызвал у меня бурю негодования. Расклад с частой починкой андроидов возможен только в двух случаях: либо убийца убивает куда больше, чем рассказывается мне, либо здешние жители напрочь лишены чувства опасности и ломают руки и ноги по несколько раз на день. Нет, конечно, последнее могло бы быть уместным, если бы население города составляло больше миллиона человек. Но ведь их не так много! Тысяча? Две? Три?!       Джон молчал. Его коллеги погрязли в напряженной тишине. Коннор делал вид, будто разговор ему не интересен – его взгляд устремлен строго в противоположную точку, в глазах полное отсутствие. Комната застыла в ожидании бури.       – Вы продолжаете восстанавливать численность населения?       Открытый вопрос вызвал у Джона страх. Его улыбка задрожала, глаза забегали от меня к коллегам.       – Боюсь… я не компетентен обсуждать эти вопросы с вами…       – А кто компетентен, скажите на милость?       – Маркус, – детектив нехотя вклинился в разговор, принимая мое негодование на себя. Я знаю, зачем он это сделал. Отлично понимает, что я не стану спорить с ним на эту тему перед тем, как возложу ответственность за свою жизнь в его руки. Более того, в его тоне буквально слышался укор, тыкающий мне в то, что я срываюсь далеко не на том андроиде, на котором следует. Ни Джон, ни его работники не ответственны за указания руководства. К сожалению, иногда я об этом забываю, потому сейчас чувствую вину.       Маркус, значит… а Маркус ли? Разве не Норт отвечает за восстановление населения? Или она не может принимать решения без ведома Первого Лидера?       Я отмахнулась от возникшего вопроса, хоть он и вызвал у меня бурю негодования. Пусть с этим решает сама Президент, раз она так рвется в бой и бьет меня по рукам за инициативу. Тем более если речь идет о контактировании с Норт. Вот уж чего я не хочу делать после того, что произошло с Джошом.       – Есть что-то еще, о чем я должна знать?       Джон был так рад возможности не говорить на щепетильную тему, что улыбка на его губах перестала дрожать. Комната словно выдохнула, все здесь почувствовали, как с плеч спало напряжение. Кроме Коннора. Детективу было абсолютно все равно на происходящее. Как и всегда, облачен в толстую скорлупу, через которую невозможно пробиться.       – Кажется, мы обговорили все, что было нужно, – девиант кивнул и отошел в сторонку, к соседнему столу, дабы стащить оттуда крупную кипу бумаг и с гулом скинуть ее прямо на чертежи. От громкого звука я едва не дернулась. Оставшиеся андроиды за спиной разошлись по своим углам. – Желаете изучить здесь?       – Исключено, – я только рот успела открыть, как Коннор в который раз вмешался в разговор. Послышался звук отодвигаемого стула – детектив собирается на выход. – Мы должны вернуться обратно в жилое помещение для общей безопасности.       «Жилое помещение»?.. ну хоть не «место временного пребывания».       – Оу… хорошо, – Джон сменил секундное разочарование на прежнюю улыбчивость. Рядом с уверенным и спокойным Коннором он смотрелся нервным и неусидчивым. – Тогда я попрошу ребят отнести их в…       – Не стоит, – холодно отозвался детектив. Я в этом разговоре ощутила себя лишним предметом, которого никто не собирается спрашивать. Джон, судя по его потухшему взгляду, ощутил себя точно так же. – Мы сами справимся.       – Ну… ладно…       Андроид попытался улыбнуться, но сделал это с большой натяжкой. Появилось ощущение, будто девиант постарался скрыть разочарование в самом себе, а его желание помочь на самом деле приносит окружающим неудобства. Стало жалко андроида. Кому как не мне знать, насколько Коннор бывает жесток в своем поведении. Не знаю, как я бы повела себя с окружающим миром, который уничтожил моего напарника… но уверена, что не все жители этого мира заслуживают такого отношения.       Коннор не соврал, сказав, что справится сам. Обойдя меня, детектив подхватил со стола папку с бумагами и двинулся к выходу, уже у двери притормозив, дабы посмотреть в мою сторону. В его взгляде читалась укоризна. Мне ничего не осталось, кроме как слабо улыбнуться несчастному Джону, прошептать «Спасибо за помощь» и уйти, смиренно опустив голову. Коннор прав. У нас есть дела поважнее, хоть его поведение все равно не дало мне покоя.       Мы вышли в крыло и двинулись по прежнему пути. Детектив шел впереди, поторапливая шаг, я же шла следом, смотря в пол и покручивая отслеживающий браслет на запястье. В ту минуту, когда Коннор надевал его мне на руку, он выглядел совсем иначе. Понимающий и сожалеющий – такой, каким и должен быть полицейский. Сейчас он не такой, каким не должен быть, следуя убеждениям Правительства перед отправкой. Грустно от понимания, что мир вынудил Коннора поменять свою сущность, отрастив шипы по всему периметру.       – Говорите, если вам есть что сказать, Сенатор, – Коннор словно почуял мою задумчивость, бросая слова на ходу. Немного подумав, я действительно решилась открыть рот.       – Не обязательно быть таким черствым. Он просто хотел помочь…       Коннор встал на месте так резко, что я едва не врезалась в его спину. Кое-как успела затормозить и ошарашено поднять взгляд, чтобы встретиться с его карими искрящимися от недовольства глазами. С кипой документов в руках андроид смотрелся как дорогостоящий курьер в синем костюме от известного кутюрье.       – С каких пор вы стали такой сантиментальной?       – Это не сантименты. Это обычная вежливость.       – Что-то я не заметил вашей вежливости, когда вы бросались в мою сторону оскорблениями.       – Ой, не стройте из себя ангела, – я саркастично передразнила Лидера, сложив руки на груди. – Как бы люстры нимбом не зацепить.       В глазах Коннора вспыхнул азарт, но я не была настроена на словесные перепалки. Оставила его со своими колкостями, обойдя девианта и двинувшись дальше по коридору.       – Лучше нимб, чем дьявольские рога, знаете ли.       – Да неужели? Знаете кого-то с дьявольскими рогами?       – Знаю, – на сей раз Коннор шел следом за мной, как будто это не он, а я должна провести нас в нужный отдел. – Я разговариваю с ним.       Сказать что-то в ответ все равно что согласиться на продолжение перепалки, чего совершенно не позволяло настроение, так что я мимолетом обернулась за плечом и показала Коннору язык, вызвав у того усмешку. Эта выходка стоила мне болезненного удара во что-то твердое, буквально выскочившее из-за угла. Послышался мой собственный голос, вырвавшийся из груди невнятным звуком «кряк». Чьи-то руки опустились на мои плечи, подстраховывая от падения на пол.       – О, Господи! – сердце пропустило удар, я готова была слечь от инфаркта, вытаращив глаза и уставившись на того, кто незаметно оказался на пути.       – Спокойно! Это всего лишь я, – андроид в солдатской униформе вызвал у меня волну страха до подкошенных коленок. Каким же было мое облегчение, когда солдатом оказался Саймон, за спиной которого стоят двое вооруженных девиантов со скрытыми лицами. Совсем такие же, как на моем участке. – Вы не ушиблись?       – Нет… – воздуха в легких не хватило, чтобы ответить во весь голос. Саймон, глянув за мое плечо, тут же отпустил меня, позволив твердо встать на ноги. – Нет, все в порядке. Просто это было неожиданно…       – Прошу прощения, – его добрая улыбка, как и всегда, окутала теплом и дружелюбием. И все же в ней было что-то, что тяготило душу. Похоже, Джош был близким другом не только для Коннора. – Я не хотел напугать. Рад видеть вас в здравии, Сенатор.       – Да… должна сказать то же самое и вам, – мой взгляд ненароком коснулся стоящих за спиной Саймона солдат, которые, кажется, превратились в молчаливые статуи. – Слишком страшно стало жить в последнее время. Настольно страшно, что приходится отслеживать каждый собственный шаг.       Я приподняла руку с маячком, намекая на «шпионаж». Лидер улыбнулся… но эта улыбка была натянутой, печальной. Точно такая же тронула и мои губы, и мы словно завели безмолвный диалог, обмениваясь взаимными сожалениями. Когда диалог неприлично затянулся, Саймон сменил траурную улыбку на подбадривающую, уверено подняв голову.       – Я так понимаю, вы уже закончили, – его кивок головой указал на бумаги в руках Коннора, и последний словно в знак согласия встал рядом с моим плечом. – Вам требуется какая-то помощь?       – Думаю, мы способны дойти до машины самостоятельно, – я едва успела открыть рот, как Коннор ответил за меня, притянув к себе внимание товарища.       – Думаю, Джош тоже так считал. Если ты понимаешь о чем я.       Коннор точно понимал о чем он, но вслух отвечать не стал. Его брови нахмурились, взгляд сменился с равнодушного на неуверенный. Меня же волновал другой вопрос. Что здесь делает Лидер, отвечающий за внешнюю безопасность города? Вряд ли его штаб-квартира должна находиться в самом центре населенного пункта, а не там, где происходит его основная работа. Саймон заметил мое недоумение, обеспокоенно приподняв брови.       – Что-то не так?       – Да просто… не ожидала встретить вас здесь. Вы ведь отвечаете за внешнюю безопасность, разве нет?       – К сожалению, обстоятельства вынуждают нас менять планы, – не сосчитать по пальцам в какой раз Коннор влезает в чужой разговор. Либо я раньше не замечала его невоспитанности, либо кто-то слишком сильно желает держать все под контролем. – Кто-то должен исполнять обязанности Джоша, пока не назначено иное ответственное лицо.       Саймон пожал плечами, неловко улыбнувшись, словно был уличен в чем-то неприличном.       – Было бы не так сложно, если бы мне не подарили еще и твои обязанности по внутренней защите.       – Ты знаешь, что я не напрашивался на эту работу, – детектив многозначительно кивнул головой в мою сторону, но я проигнорировала этот жест. Отчего-то подозреваю, что все совсем не так.       – Постойте, – я притормозила разговор рукой, привлекая к себе внимание Саймона. – А в чем смысл? Нагружать одного андроида такой крупной работой? У вас ведь есть еще один Лидер. Почему все шишки падают на вас?       Оба Лидера переглянулись. В глазах Саймона стояло явное нежелание разговаривать на щепетильную для всех тему, и я в который раз убеждаюсь, что Норт не имеет авторитета даже в обществе своих соратников. Тему ее личности либо обходят стороной, либо… а другого «либо» и нет.       – Боюсь, что доверять Норт подобного рода ответственность последственно, – тактично заметил Коннор, перетянув весь удар с Саймона на себя, за что был награжден благодарным взглядом друга.       – Для кого?       – Для вас в первую очередь.       Ответ опешил, но в этом была логика. Вряд ли Норт будет рада сотрудничать по вопросам фабрик, а если ей еще всучат обязанности детектива по регуляции внутренней безопасности – я точно буду объявлена нежелательным лицом номер один, чего нам всем совсем не хотелось бы.       – Все в порядке. Я не выматываюсь, – Саймон поспешил развеять мою тревогу простодушной улыбкой, и у него это получилось. – Коннор помогает дистанционно по возможности, а здесь и без того предостаточно ответственных лиц, на которых можно оставить основную работу.       Лидер осмотрел коридор, в котором мы застряли с намеком на офис «Киберлайф». В последних словах я несколько усомнилась. Встреча с нервозным и неуверенным в себе Джоном оставила совершенно иные впечатления. Как бы то ни было, ни мне оценивать сотрудников и их компетентность, так что я оставила эту тему, приняв ситуацию такой, какая она есть.       – Что ж, был рад вас встретить, – он вновь улыбнулся дружелюбно и тепло. От такой улыбки душа наполняется уютом, я словно встретила старого друга, с которым пришлось пережить и огонь и воду. Отчасти даже пожалела, что время общения вышло и Саймон вынужден идти дальше. – Удачи в работе, Сенатор.       – И вам удачи, – только и успела я бросить в спины солдат, прошедших дальше. Так мы и стояли несколько секунд, смотря им вслед, пока те не скрылись в одном из кабинетов.       – Идем, – послышался глухой шепот детектива, сорвавшегося с места быстрым шагом. В очередной раз поспеваю за ним, оторопев от неожиданной команды.       Мы вошли в общее помещение, ведущее к центру здания. Вид отсюда был даже прекраснее, чем с первого этажа – кажется, стоит подойти к парапету и посмотреть вниз, как голова пойдет кругом, и ты непременно свалишься. Восхититься этими красотами у меня не было времени. Коннор шел вперед быстро и уверенно, и я торопилась вслед за ним, неосознанно идя на цыпочках, дабы меньше стучать каблуками по кафельному полу. Уже через два пролета, ведущих в коридоры с другими кабинетами, детектив свернул в один из таких. Я нырнула в сумрак неосвещенного помещения следом.       – Слушай внимательно, – андроид остановился в тени поближе к общему пролету, заговорив тихим голосом. Его диод сверкнул желтым, глаза были полны серьезности, передающейся мне по воздуху. – Камеры в этом здании доступны не только мне, так что мне не удастся полностью освободить нам путь от слежения. Придется действовать очень быстро и делать строго то, что я говорю…       – Хорош…       – Это не все, – Коннор прервал меня, взглядом прося выслушать и помолчать. – Большая часть помещений обесточена, и если нужный нам сектор отключен – мне придется подать электричество, чтобы открыть нужную дверь. У нас будет не больше пяти минут прежде, чем охрана это заметит. Так что никаких выходок и самостоятельных решений, мы делаем то, что я говорю, ясно?       Его предупреждающий взгляд был таким внушительным, что я не осмелилась открыть рот без разрешения, удостоив детектива кивком головы. Коннор, удовлетворившись услышанным, кивнул в ответ и осмотрел пролет, видимо, в поиске возможных ушей. Я из-за разыгравшихся нервов принялась крутить маячок на своем запястье, чувствуя, как от нервозности тугое черное платье становится тесным.       – Ты знаешь, куда нам нужно попасть? – Коннор вновь обратился ко мне, и я уже открыла рот, чтобы сказать, как поняла, что мне и нечего говорить.       Черт… Кин же называл число… как же оно…       Взгляд детектива сменился с сурового на ошарашенный, но к его счастью моя память соизволила вытащить нужный кусок. От облегчения и высокого эмоционального напряжения я даже щелкнула пальцами, довольная собой:       – Сектор двадцать! Девятый кабинет!       В глазах андроида мелькнула досада. Коннор вновь осмотрел пролет тревожным взглядом, не сулящим ничего хорошего.       – Значит, так, – он говорил торопливо, со слышимой заразительной суетой. Мне его беспокойство было не особо понятно. В этом здании и охраны толком нет. Кого нам бояться? – Вот как мы поступим. Мы спустимся на лифте на первый этаж и направимся к выходу, но у дверей свернем налево. Нужный сектор находится под землей, так что будет достаточно просто затеряться на камерах. Инструкция ясна?       Яснее ясного! Тем более что мне самой не придется ничего делать – тупо следовать за детективом, сворачивая туда же, куда ступит его нога и делать то, что он шепнет или крикнет. Минимум ответственности, разве что за вскрытие компьютера с помощью флэш-карты.       Кстати, о ней.       Коннор уже хотел выйти из коридора обратно в пролет, как я остановила его, аккуратно коснувшись предплечья. Девиант хмуро посмотрел в мою сторону, безмолвно спрашивая о причине остановки.       – Она у тебя?       Детектив нахмурился, но тут же укоризненно поджал губы. Кажется, он воспринял вопрос как оскорбление, после чего молча двинулся дальше, оставив меня без ответа. Молчание – знак согласия, так что я со спокойной душой отправилась следом.       Времени на любование окружением не было. Мне хватило пару взглядов вокруг, чтобы понять – казалось бы, восхитительное здание оказывается не таким уж и восхитительным. Почти все этажи и впрямь погружены во тьму, вокруг ни единой живой души. Вновь убеждаюсь, что дела у девиантов обстоят не очень.       Лифт мы прошли без приключений и разговоров. Решение молчать было принято без обсуждений, казалось, если кто-то из нас произнесет хоть слово – на нас тут же налетит толпа офицеров, которых нет в радиусе нескольких километров. Я списала это на высокое напряжение. Привлекать к себе лишнее внимание после слов о доступности камер другим лицам не хотелось. Потому молча шла за андроидом, нацепив на лицо бездумную маску, хоть на всем пути к выходу нам так никто и не встретился.       У самих стеклянных дверей Коннор резко остановился и, дождавшись когда я чуть ли не уткнусь ему в спину, свернул налево. Его шаги были такими бесшумными, что даже в этом крупном помещении с просторными стенами практически не были слышны. Мне с моими каблуками было сложно добиться такого эффекта, и я вновь встала на цыпочки, чтобы не наводить столько шума. Со стороны точно выглядела как воришка. Уверена, что камеры не просматривают этот участок, иначе бы Коннор не стал бы сворачивать именно здесь, стараясь скрыться от чужого взгляда.       Мы вышли в другой высокий и темный коридор, где не было ни света, ни окон. Только вдалеке, в самом конце виднелось зеленое сияние повешенной под потолком таблички «EXIT», и это единственный источник света, на фоне которого мне кое-как удалось различить облик детектива. Мы были практически в самой темноте, когда Коннор остановился и повернулся ко мне, рассматривая здание за моей спиной. Пусто. Там не было никого. Затем его взор скользнул по мне и моим ногам и вернулся на мое лицо. Намек был понят. Я, недовольно сжала губы, стащила черные туфли и прижала их к своей груди, как самое дорогое на свете. Коннор безмолвно двинулся дальше, все еще неся с собой документы.       Здесь было так темно, что на какое-то время стало трудно дышать. Чем ближе становился знак выхода, тем больше мне казалось, будто позади вот-вот покажется толпа солдат, готовых стрелять на поражение. От страха я оборачивалась через каждые три или четыре метра, но никого так и не находила за своим плечом. Это подкрепляло дух. Страх окончательно развеялся, когда знак выхода оказался совсем рядом, и Коннор, шагнув по правую от него сторону, открыл некую дверь, за которой было сумрачно, но хоть немного светло. Я скользнула мимо девианта. Коннор вошел следом со мной.       Страх испарился. На его место пришла усталость.       Лестница… мой злейший враг.       – Да вы издеваетесь…       Коннор проигнорировал мой усталый шепот и двинулся вниз, под красные аварийные лампы. Я спохватилась только когда он оказался на следующем пролете, так что времени на возмущения не было. Возмущаться, в общем-то, и не хотелось. Пользоваться лифтом будет плохой идеей при учете, что в каждом помещении здесь напиханы камеры. Коннор сказал, что большая часть обесточена, а значит камеры в этой части не работают. Но лифт же активен, так что выбора у нас все равно нет. Благо спускаться вниз не так тяжело, как подниматься, потому мы оказались у нужной двери меньше чем через минуту. Как я поняла, что дверь нужная? На пролете красовалась черная крупная надпись «Сектор 20».       Детектив остановился у, казалось бы, обычной двери, мало чем отличающейся от дверей, ведущих к запасному выходу. Одна поправка – даже здесь на стене виднелась панель управления, призванная не впускать в помещение неуполномоченных лиц. Ключа-карты у меня, конечно же, не было, но раз Коннор так воинственно кинулся в путь, значит, в его силах открыть дверь.       Стоило только подумать о Лидере, как тот, обернувшись, не глядя всунул документы мне в руки. Ухватиться за стопку нормально не представлялось возможным из-за туфель, и многие документы едва не посыпались вниз, на окрашенный в красный люминесцентный свет пол. От неожиданности и из-за страха непредвиденной «аварии» я согнулась в коленях, не давая листам скользнуть вниз. Была бы другая ситуация, сказала бы Коннору парочку крепких словцов, но сейчас было не до этого. Детектив полностью сосредоточился на панели, прижимаясь к ней белой кистью.       – Действуем максимально быстро, – напомнил андроид, активируя замок. Панель издала тихий гудок и в глубине двери прозвучал щелчок. Дверь отворилась. Коннор легким толчком отправил ее внутрь, открывая перед нами просторное помещение. Все лампы здесь загорелись по очереди, освещая кабинеты.       Вид помещения ошарашил настолько, что я не сразу сообразила войти внутрь, простояв на пороге несколько секунд. Сектор бросали в спешке: по всему полу были разбросаны какие-то бумаги, двери в некоторые кабинеты были распахнуты. В воздухе стоял затхлый запах, система вентиляции здесь давно не работает. В носу от такого аромата защекотало, но я сдержалась от чихания, все еще оставаясь в легком трансе от увиденного. Хаос – лишь цветочки по сравнению с тем, как выглядели сами кабинеты. Почти все из них были стеклянными.       По сути сектор оказался огромным помещением со стеклянными коробками, внутри которых и расположились кабинеты. Сквозь эти стены можно было просмотреть содержимое рабочих мест, и мне внезапно подумалось, как, должно быть, было некомфортно работать в таких условиях. Каким же было мое облегчение после того, как оказалось, что среди прозрачных стекол виднеются обычные стены коричневого оттенка, создающего иллюзию бархата. Надеюсь, девятый кабинет находится где-то среди них, иначе скрыться от возможной охраны будет непросто.       Коннор вошел внутрь, одним взглядом поторопив меня сделать тоже самое. Я прошагала внутрь на окаменевших ногах, позабыв о туфлях и кипе бумаг, грозящей свалиться вниз.       – Только быстрее, – скомандовал девиант, запирая дверь через панель. – Нас уже могли заметить.       Его предупреждение прозвучало как приказ, и я была готова его исполнить, хоть и двинулась вглубь коридора с осторожностью. Мои шаги не встречали эхо, чего не сказать о туфлях Коннора. Здесь было так безжизненно и тихо, словно помещение стояло в одиночестве не полгода, а несколько десятилетий. Некомфортно, холодно и угнетающе. Захотелось поскорее все это закончить, так что я двинулась вперед более уверенно, осматривая каждый кабинет.       «Номер 2», «Номер 4», «Номер 6», «Номер 8». Девятый кабинет как назло не попадался. Мы шли мимо стеклянных стен, ненароком осматривая содержимое комнат. Чего здесь только не было: от ожидаемого стола до прототипного станка для сборки андроидов. На одном из рабочих столов, созданных для разработки механизмом, лежал пустой белый корпус андроида без рук и ног. Надеюсь, Коннор не обратил на него внимания. Его спокойствие и отсутствие интереса к окружению несколько насторожила.       Наконец, после двух минут блужданий и уже назревающей паники, я все же наткнулась на заветную цифру «9», нарисованную прямо у распахнутых дверей кабинета. К сожалению, стены здесь оказались прозрачными, но это было неважно. Слишком мало времени, чтобы волноваться по такому поводу.       Я прошла внутрь, вслед за мной вошел и Коннор, без интереса осматривая содержимое. Его здесь предостаточно, но самым первым, что бросилось в глаза, стало рабочее место у противоположной стены. Кин был прав. Главный компьютер сложно не заметить.       Место растянулось едва ли не на всю стену, только справа у комнатного угла виднелась приоткрытая дверь белого цвета, ведущая в другое помещение. Рабочая панель, упичканная кнопками и сенсорами, имела черный дизайн, остро выделяющийся на фоне белого окружения. Компьютерный стул рядом с местом был опрокинут, но больше меня привлекали сами экраны, расположившиеся прямо на стене, следуя друг за дружкой цепочкой. Все они крепились на своеобразной ножке, способной вытягиваться и крутить экраны так, как захочется хозяину. Последний оставил свое рабочее место явно в панике: некоторые мониторы были вывернуты под острыми углами, один и вовсе был треснут. Лишь бы работал тот, что способен дать мне желаемое.       Завороженная представшей картинкой, я медленно отложила туфли и бумаги на один из белых столов и прошла к компьютеру. Неужели это все?.. неужели именно сейчас настанет переломный момент в жизни города, Штатов? В моей жизни?.. и в жизни Коннора?       Погрязшая в мыслях, вызывающих смешанные эмоции, я и не заметила, как детектив оказался рядом. Его интерес к компьютеру был слабый. Скорее, его волновало то, что я впала в ступор, не решаясь подойти к оборудованию.       – Эй, – его голос эхом прокатился по стенам, несмотря на то, что девиант постарался быть негромким. Я встрепенулась и потеряно перевела взгляд на детектива, стараясь понять, чего он хочет. – Я же сказал. Поторопись.       Коннор поднял руку, и я посмотрела на его пальцы. Флэш-карта внезапно приобрела отвратительный вид: мне совершенно не хотелось брать ее в руки, и в тоже время я желала этого как никогда раньше. Все закончится. Все вот-вот закончится!       Я схватила карту памяти и взглянула на мониторы с большей решительностью. Детектив тут же отправился к той самой двери у компьютера, дабы заглянуть внутрь и, убедившись в безопасности, уйти к центральным дверям кабинета. Через секунду послышался писк панели управления у стеклянных дверей, слившейся с прозрачным стеклом. Я также не стала терять время даром, принявшись выискивать у компьютера подходящий слот. Это оказалось не так просто, учитывая, что панель представляла собой форму полки, протянувшейся едва ли не на всю стену. В конце концов, мне удалось отыскать нечто вроде ячейки под панелью, уповая на то, что компьютер активируется при контакте с картой. Так и произошло. Стоило карте оказаться на месте, как панель осветилась синим цветом, сочащимся из-под кнопок. Все экраны, кроме треснувшего, включились, демонстрируя название фирмы «Киберлайф».       Я замерла. А что будет, если все, что найдет флэш-карта, покажется на экране? Коннор увидит содержимое? От такой мысли ноги подкосились. Я неуверенно и как можно незаметнее посмотрела за плечо на детектива, но тот был занят интеркомом, задавая какие-то алгоритмы. Внезапно двери закрылись, а стены потемнели, приобретая тот самый коричневый оттенок с бархатным эффектом. Так вот что это было… удобно, если все кабинеты оснащены такой функцией.       Детектив осмотрел свои труды и, явно довольный, вернулся обратно к панели, заинтересованный новым открытием. Смотрелся он как ребенок, нашедший любопытную игрушку. Пусть будет так, тем более что вирус уже принялся искать нужную информацию.       Когда я взглянула обратно на экраны, на них замелькали системные окна. Программа находила папки, вскрывала их, шерстила и тут же закрывала, выискивая нужный фрагмент. Мне не пришлось ничего делать, кроме как уставиться на происходящее и ожидая, когда на мониторе появится запрос на активацию. Тогда останется только нажать кнопку подтверждения. Мир изменится. Я тоже изменюсь.       Папки открывались с бешеной скоростью, я следила за каждой. Их содержимое было загадкой – из-за скорости смены окон прочитать что-либо не представлялось возможным, однако картинок было предостаточно, чтобы понять какой работой здесь занимались. Многочисленные силуэты человека, чертежи и формулы, прототипы механизмов, коды – это разработка. И раз именно этот компьютер способен уничтожить андроидов – разрабатывали здесь именно оружие.       Я думала, это будет вирус… своеобразная команда, способная отключить машины. Но никак не то, что будет воздействовать на системы физически.       – Как долго он будет искать? – голос Коннора послышался совсем рядом. Увлекшись происходящим, я никак на него не среагировала. Впрочем, андроиду не понадобился ответ. Он и сам застыл в изучении мелькающей информации, имея для этого куда больше возможностей, чем я.       Сменилось бесчисленное количество папок, кодов и иллюстраций. Была бы я эпилептиком и давно бы лежала на полу от попытки понять хоть что-то. Но напряжение росло с геометрической прогрессией, и не смотреть на экраны казалось чем-то непозволительным. Вдруг я упущу что-то важное? Вдруг мне нужно вовремя остановить вирус, а я вместо этого ничего не делаю?       Беспокойство во мне превратилось в физическое ощущение. Желудок свело, в груди стало жарко, тесно. Я была готова вот-вот выблевать завтрак, ощущая как тревога волнами накатывает на сознание. Держать себя удалось только благодаря тому, что рядом стоит Коннор. В отличие от меня, он вел себя уверенно и сдержанно, хоть его взгляд становился все мрачнее.       – Что это за кабинет? Какие разработки здесь велись?       То ли он спросил меня, то ли задал мысленный вопрос вслух, не надеясь получить ответ. Знала бы его, все равно бы не сказала. Такие вещи точно не предназначены для девиантов, входящих в состав руководства города.       Диод Коннора сверкнул желтым, затем сменился алым. Детектив глянул себе за плечо, напрочь забыв о разработках. Его слова прозвучали для меня приговором, потому что окна перестали мельтешить. Экран застыл с одной голубой надписью, выполненной в системном окошке:       

«Программа не найдена. Данные транспортированы. Оператор: Эл.К.»

      – Нам нужно идти.       – Нет… этого быть не может, – я словно не слышала андроида, хотя прекрасно понимала о чем он говорит. Времени не осталось, но ведь я так и не получила то, ради чего попала сюда! – Это невозможно!       Напряжение лопнуло как мыльный пузырь, оставив после себя страх. Сама не поняла, как оказалась у панели, принявшись тыкать кнопки и нажимать на сенсоры, вручную вытаскивая папки на экран. Удивительно, как отчаяние влияет на разум: за всю жизнь мне никогда не приходилось сидеть за таким оборудованием, но оно послушно выполняло мои хаотичные команды, предоставляя различную информацию.       – В чем дело? – Коннор оказался рядом, хмуро наблюдая за моей торопливой работой, сквозящей истерикой. – Ребекка, у нас нет времени.       – Он должен быть здесь… я знаю, что должен быть!       Как я не старалась, все равно ничего не вылезало. Различные чертежи, записи, протоколы, но только не нужный файл, который хоть как-то будет напоминать вирус или описывать подходящие для меня цели. От напряжения внутри все загорелось. Я была готова расплакаться.       – Значит, его здесь нет, – Коннор попытался схватить меня за плечо и оттащить от компьютера, но я вырвала себя из его руки, вернувшись к панели. – У нас не осталось времени, нам нужно срочно отсюда уходить!       – Не уйду я, пока не найду его, ясно?!       Я буквально выплюнула эти слова ему в лицо. Коннор застыл. В его глазах стояло недоумение. Конечно, с чего вдруг ему понимать причину моей агрессии? Ведь для него я ищу малозначимую информацию, чтобы обезопасить ее от посторонних государств. Но ведь это не так, верно? Ведь на деле моя цель куда глубже и опаснее. Цель, которая заняла первое место в моей жизни за последние полгода или даже больше.       Вновь уйдя в компьютер, пыхтя от недовольства, я оставила Коннора за спиной. Было не до него. Совсем не до него! Вот уже второй раз я мечтаю о том, как все закончится здесь и сейчас! Мечтаю о том, как разом решится проблема Штатов, решится моя проблема! Как все мысли и цели станут явью, и вот этот шанс вновь ускользает из моих рук! За что?! Почему такая несправедливость?! Стоит мне подобраться поближе, как все катится к чертям собачьим! Сначала Джош, теперь это! Кин обещал, что никто из живущих здесь не имеет никакого доступа к компьютеру и уж тем более не имеет возможности перенести или удалить данные! Тогда почему пущенный мной вирус утверждает, что информации нет, и все благодаря трансферу от имени какого-то Эл.К.?!       – Твою мать! – крик прокатился по всей комнате. В его звуках затерялся иной шум, куда более пугающий, чем все, что я слышала до этого.       Это был писк интеркома и звук многочисленных шагов за спиной. Ошарашенная, я резко подскочила на месте и развернулась к выходу. Ноги онемели, сердце опустилось в желудок. Температура в помещении упала до ноля, а может мое тело настолько похолодело от страха, что покрылось мурашками. На то были причины. Их было аж две, высокие и опасные, с занесенным в мою сторону оружием.       – От компьютера, живо!       Один из солдат, чьего лица не было видно за шлемом, проорал так громко, что я ненароком вздрогнула. Дула их винтовок блестели в свете ярких ламп, и я вдруг решила, что если бы у смерти были глаза – у них был бы именно такой блеск. От страха внутри все похолодело, я сделать шаг не смогла, не то, чтобы отойти от компьютера. Сил хватило только на то, чтобы посмотреть влево в поиске Коннора. Но рядом было пусто. Я осталась со всем этим дерьмом абсолютно одна.       – Руки к голове!       В очередной раз вздрогнула, ощущая нарастающую бездну в желудке. Кажется, это последний час моей жизни.

***

Спустя сорок девять минут

Впереди показались знакомые дома улицы, на которой я вынуждена жить вот уже неделю. Их вид приободрил. Наверное. Не знаю. Сложно определить, что именно я почувствовала и буду ли чувствовать что-то еще после случившегося. Произошедшее оставило после себя огромное количество вопросов, которые я, вроде бы, могла задать, но все же не осмелилась. В моей ситуации спрашивать было опасно… в моей ситуации опасно было даже дышать.       Сидящий напротив солдат со скрытым лицом, кажется, смотрел ровно на меня. От этой мысли с каждой минутой поездки становилось не по себе. Я прекрасно понимала, что везут меня именно в «посольство», никакой депортации или расстрела не будет, а царящий в груди страх – ничто иное, как последствия состоявшегося разговора. Но мне все равно хотелось как можно скорее покинуть внедорожник и уйти в свой дом. Запереться там в ванной, сесть под душ и плакать, упиваясь жалостью не то к себе, не то к Джошу. Чувствую, в последние дни он будет слишком часто занимать место в моей голове…       Автомобиль притормозил у обочины. Желание вырваться на свободу осело. Протянуть руку к ручке казалось опасным, непозволительным без разрешения сидящего напротив девианта, но он явно ждал от меня действий, не торопясь вставать с места. Сидел и смотрел вперед, напоминая персонажа из старого фильма «Робокоп». Я кинула на него косой взгляд, ожидая действий, но тех не следовало. Смелости для выхода наружу стало немного побольше. Я все же вышла наружу, ощущая, как прохладный ветерок обдувает горячие щеки.       Солдат шел следом. В его руках покоилась та самая стопка с документами, которую Коннор оставил на столе. Все это время, находясь в кабинете главы «Киберлайф», в машине или на улице, я натирала браслет на своем запястье, отчасти размышляя о том, кто привязан ко мне через эту незатейливую вещь. Коннор бросил меня одну. Оставил разбираться с нависшей опасностью, прикрыв свою спину. Сразу после моего ареста один из солдат мельком осмотрел кабинет номер девять, заглянув в ту самую дверь, находящуюся у компьютера. Там было темно. Там уже никого не было.       «Чисто!..» – пронесся голос солдата в моей голове, разжигая в груди еще большую обиду. Чисто и никаких улик, в отличие от меня, с наручниками за спиной, шагающей на ватных ногах под прицелом автомата.       Уже у самой двери в дом я остановилась. Само мое нахождение на территории Детройта без сопровождения Коннора – незаконно и по хорошему было бы неплохо остаться в компании вооруженного солдата во избежание лишнего внимания, но впускать солдата в дом совсем не хотелось. Андроид в это время остановился позади, видимо, ожидая моих дальнейших действий.       – Дальше я сама, – с некоторой неуверенностью обратившись к девианту, чье лицо я так ни разу и не увидела, я протянула руки, намекая на документы. Солдат несколько секунд не шевелился, анализируя мое желание остаться одной, после чего всего же отдал кипу бумаг и сделал шаг назад. Хотя бы осталась одна, уже хорошо. Можно будет горько поплакать в подушку от обиды и предсмертного страха.       Дверь оказалась открытой, но я не обратила на это внимания. Мне хотелось поскорее скрыться с глаз молчаливых солдат, чьи взгляды наверняка обвиняющие и укоризненные. Самое худшее – я чувствовала свою вину на все сто процентов. Оттого бежала с улицы в дом, торопливо открывая дверь и проходя внутрь. Замок за спиной щелкнул. Я застыла в коридоре со стеклянным взглядом.       Коннор стоял на пороге в гостиную. Его глаза искрили, и причина крылась не в ярком луче солнца, пробравшемся в незашторенном окне кухни. В его глазах светилось волнение, беспокойство, может быть, даже страх. Уверена, наверняка рассчитывает, как много я успела выболтать за этот час, и мелькало ли его имя в разговоре. Аж руки налились тяжестью от злости, последовавшей после этой мысли.       Я двинулась в сторону кухни, намереваясь положить документы на стол, и едва не взорвалась, когда за спиной прозвучал тревожный голос:       – О чем вы говорили?..       – Замолчи, – злость захватила с новой силой, но я стерпела, процедив сквозь зубы. – Просто замолчи.       Ума не приложу, как после такого он может беспокоиться о своей шкуре. Меня могли убить! Я могла умереть в одиночку, как загнанный в яму израненный волк, а он как ни в чем не бывало спрашивает, о чем мы говорили! Беспокоится о своей репутации?! Пока я сгораю от обиды и страха?! Пока мне пришлось стоять под дулом автомата?!       Уложив кипу на стол, я закрыла глаза и глубоко вздохнула. Почему я вообще так бешусь? Разве Коннор обещал мне, что будет со мной до конца? Еще в начале нашего «сотрудничества» андроид четко поставил рамки: «Я буду отрицать все, что ты скажешь». Тогда почему я жду от него большего? Почему я жду от него эмоциональной привязанности? Может, я сама привязалась?..       – Ты бросил меня, – тихо произнесла я, стараясь справиться с копящейся злостью и на девианта, и на себя саму.       – Все было не так… – Коннор предпринял попытку оправдаться, но чем больше он говорил, тем больше бесил. Разозлившись, я резко развернулась, заставив детектива заткнуться.       – Нет, все было так! Ты бросил меня там одну! Сбежал при первом удобном случае! Да я чуть инфаркт не получила!       Андроид опешил, явно не находя слов для такого наезда. Диод на его виске моргнул и закрутился желтым цветом, в глазах сверкнуло недоумение, перерастающее в раздражение. Видимо, его система решила, что нападение – лучшая тактика защиты. Коннор вновь открыл рот, и его тон стал куда грубее.       – По-твоему, нам обоим стоило оказаться под прицелом? Я бы не смог помочь тебе, если бы был в наручниках! – его рука указала пальцем в сторону двери, намекая на здание. Гнев бурлил во мне таким фонтаном, что я жадно впилась пальцами в края стола за своей спиной, сдерживаясь от желания ударить.       – А если бы меня расстреляли?! В гробу бы я видала твою помощь, Коннор! Меня бы просто-напросто могли убить! Сдохла бы прямо на полу, посреди гребаного подвала в вашем чертовом офисе!       – Я предупреждал тебе делать все, что я скажу! И если я говорю, что у нас нет времени – значит, у нас нет времени!       С каждой репликой Коннор становился все ближе. Судя по его яростному взгляду, ему тоже не терпелось поднять руку, по крайней мере, его ладони были сжаты, а тело – напряжено. Но он держался, пронзая меня грозовыми стрелами и подходя все ближе. В конце концов между нами остались сантиметры и, хоть мы все прекрасно слышали, все равно говорили на повышенных тонах, смотря друг другу в глаза.       – Я отправилась на смерть не для того, чтобы уйти с пустыми руками! И вместо того, чтобы помочь, ты сбежал, как трус!       – Я – единственный, кто остался у тебя в этом городе, Ребекка! Хочешь остаться живой и выполнить все свои грязные дела? Тогда слушай, что тебе говорят, и делай, что тебе приказывают!       Мы ходили по кругу, выплескивая все одно и то же. В глубине своего сознания я прекрасно понимала, насколько Коннор прав. За своим стремлением достигнуть цели я напрочь отказалась слышать голос разума, превратившийся в шепот, и именно из-за моей упертости мы попали в опасную ситуацию. Стоило только послушать детектива, и мы бы благополучно покинули сектор, а может в дальнейшем вновь бы вернулись и поискали намеки. Но нет. Моя дурная и горячая голова отказалась от благоразумия, и потому едва не словила пулю в лоб. До сих пор не верится как жива осталась, не говоря уже о том, что мое нарушение не уйдет дальше, чем несколько девиантов.       Ответить было нечем. Только прожигающим взглядом, сверлящем в Конноре дырку. Он и сам смотрит на меня так, как будто это я бросила его один на один со смертью. Сдаваться я, конечно же, не была намерена, гордо подняв голову.       – Может, я и ступила. Но зато у меня хватило смелости не кинуть тебя, растрезвонив о том, что это ты протащил меня в закрытый сектор! – все же не сдержалась и ткнула пальцем в воздух в сторону детектива, словившего от этого жеста очередную волну злости. – А я ведь могла, Коннор! Ты прекрасно знаешь, о чем я говорю!       О, да. Он знал о чем речь. Я продемонстрировала ему его же маячок, надетый на запястье, и в глазах девианта промелькнуло понимание – он проигрывает. Коннор прекрасно знал, куда меня оттащили солдаты. Он знал, с кем мне пришлось встретиться. Единственное, что для него было загадкой: мое чувство страха и короткий разговор, который дал мне пищу для размышлений на весь оставшийся вечер.       То, что это был главный кабинет, не оставалось сомнений. Здесь было светло, уютно, ничего лишнего. Только светло-голубые стены, рабочий стол и два стула напротив. На одном восседала я, опустив голову, не желая поднимать взгляд. Солдаты, вопреки ожиданиям, не стали стрелять на поражение. Только грубо прижали к одному из столов – отчего щека на некоторое время покраснела – и нацепили наручники, заведя руки за спину. Каждое их движение в мою сторону было бесцеремонным и даже жестоким, так что мне усилием воли давалась выдержка, чтобы не зареветь и не вскрикнуть от боли. Нельзя было жаловаться. Ситуация, в которую я попала, не позволяла.       В кабинете царила давящая тишина. Я не смела двинуться, несмотря на то, как больно наручники впились в запястья. Держать руки за спиной в принципе было неудобно, но, казалось, стоит мне пошевелиться и моя судьба будет определена выстрелом в затылок. Все потому что солдаты, притащившие меня сюда, остались стоять у двери. Но если их я боялась, то того, кто сидел напротив – стыдилась.       Саймон молчал. Он не взглянул на меня ни разу с того момента, как мы вошли в кабинет. Один из солдат прошел к Лидеру, а после удалился за мою спину, но я не слышала разговоров, однако поднять глаза и узнать, что именно сделал вооруженный девиант, не рисковала. Прошло не меньше двух или трех минут прежде, чем Саймон, одетый в такую же военную экипировку, как и его солдаты, произнес хоть слово.       – Снимите их. Они лишние.       Нутром чую, что разговор идет о наручниках, но сдвинуться не посмела. Подняла голову только когда рядом показался девиант, намеревающийся освободить мои руки. Отчего-то хотелось остаться в них. Дружелюбное и понимающее отношение Саймона угнетало еще сильнее, заставляя меня испытывать глубокое чувство вины за содеянное. Еще и этот разочарованный тон…       Солдат освободил мои руки. Я украдкой посмотрела в его маску, но, конечно же, ничего там не нашла и потому просто потерла запястья и бросила на Саймона неловкий взгляд. Он не смотрел на меня. Он смотрел на маленькую флэш-карту, крутя ее в своих пальцах. Тело обдало холодом. Не хочу представлять, что будет, если Лидер попробует ее использовать. Вирус поразит любую систему в мгновение ока, и если эта система будет принадлежать Саймону – его смерть будет уже на моих руках. Жить с этим осознанием мне совсем не хочется.       Он вновь замолчал. Мне стало не по себе. На лице Лидера была глубокая задумчивость, а в глазах – усталость. Один из немногих, кто воспринимал меня без агрессии, внезапно разочаровался во мне, и это било по моему спокойствию. Лучше бы Саймон орал и метал, чем просто сидел, уставившись в карту памяти, одним своим видом говоря мне «Как жаль, что я тебе доверял». Я была готова на что угодно с его стороны, лишь бы не молчание с равнодушием, но то, что он произнес дальше, заставило меня оцепенеть.       – Прежде чем обратиться к Коннору, Джош подошел ко мне, – Саймон замолчал, подавленно смотря на флэш-карту. Его слова стали для меня началом новой страницы, почему-то я остро почувствовала, что с этого момента все станет куда тяжелее. – Вас ведь Коннор провел на нижние сектора, верно?       Он взглянул на меня. В его светлых голубых глазах стояло безразличие ко всему, что я могу ему ответить, ведь Саймон и так знал заранее правильный ответ. На губах мелькнула тоскливая улыбка, после чего Лидер вновь вернулся к флэш-карте.       – Джош всегда выступал тем, кто стремился сохранить мир. Вы знали, что Маркус согласился на переговоры благодаря ему? – девиант вновь кинул на меня мимолетный взгляд, улыбаясь при упоминании приятных моментов, вызывающих ностальгию. – Они с Норт никогда не могли найти общий язык из-за этого. Мир для него был самой великой ценностью, поэтому он так всполошился, когда заподозрил Маркуса в агрессивных планах.       Саймон так спокойно рассуждал о том, что мы с Джошем обсуждали за закрытыми дверями, что с каждым его словом мне становилось не по себе. Кроме нас тут еще двое. Почему он так смело говорит о строящихся против Маркуса заговорах?       – Я никогда не отличался такой решимостью, как остальные. Так что я отказал Джошу, – Саймон внезапно нахмурился, погружаясь в гнетущие рассуждения. – К тому же Маркус был принципиально настроен на мир, так что идея Джоша о каких-то летальных планах показалась мне глупой. Теперь правда, не кажется.       В кабинете воцарилось молчание. Саймон, перестав вертеть флэшку, глянул на меня исподлобья.       – Он ведь узнал то, чего не должен был знать, верно? Поэтому его больше нет?       На сей раз Лидер ждал ответа, но мне нечего было сказать. Если Джош и узнал что-то, за что его убили, до меня эта информация просто не успела дойти. Ведь компьютер Маркуса оказался пуст, и все, о чем я могу предполагать, заключается в двух словах: «грязная бомба». Большее мне не ведомо. Так что я промолчала, сжимаясь на стуле в комок.       – Что она делает? – андроид, решаясь не ждать ответа, демонстративно подхватил флэшку в одну руку. На этот вопрос не ответить было невозможно, но и врать я не собиралась, решившись выставить все так, чтобы Саймону не пришло в голову проверять карту памяти.       – Зачищает информацию. Все подчистую.       Лидер понимающе кивнул, как будто ожидая услышать именно это. Значит, шанс спасти его системы от взлома велик больше, чем на пятьдесят процентов.       – Джош говорил, что намерен обратиться к вам за помощью. Но это единственное, что я знаю. После отказа в содействии он перестал делиться информацией, так что… мне остается верить в вашу искренность, Сенатор.       – Почему?       Мой вопрос его удивил. Взглянув на меня с легким недоумением, девиант понял о чем идет речь только через несколько секунд, сменив непонимание во взгляде на простодушие.       – Половина города считает, что вы виновны в убийстве Джоша. Но мне такие мысли в голову не приходили. Ведь кому, как не вам, была не выгодна его смерть.       Пазл начал складываться. Похоже, в этом городе у меня вскоре появится новый сторонник. По крайней мере хоть кто-то убежден на сто процентов, что я не могу быть причастна к смерти. Не факт, что Саймон станет помогать нам, тем более если он отказался помочь собственному другу, о чем, кажется, начал жалеть.       – Это я уничтожу, – Лидер продемонстрировал флэшку. – Вас вернут в ваш дом, и я надеюсь, что больше не стану свидетелем нарушения правил, Сенатор. Я верю Джошу. Точнее, начал верить, когда стало уже поздно. Но я не стану брать на себя ответственность за дела, которые вы вели с ним негласно. Надеюсь, вы поймете мое положение.       Пойму? Да он только что практически напрямую сказал, что скроет факт моего преступления! Я не то, что пойму, я всю жизнь буду за него молиться!       В голове воцарился хаос из мыслей и эмоций после услышанного, но внешне я была спокойна. Только кивнула головой, вновь опустив голову. Смотреть в глаза Саймона стало еще стыднее. Андроид по сути спасает мою жизнь, а я еще надеюсь на то, что он станет моим сторонником. Стоит закатать губу.       – Никто из нас здесь ничего не скажет Маркусу, – Лидер словно прочитал мои недавние мысли о солдатах, стоящих за спиной. От тех за весь разговор не было ни единого звука, даже когда Саймон отреагировал на мой вопрошающий взгляд, решив пояснить безмолвное согласие солдат молчать. – У каждого из нас есть сторонники, Ребекка. В некоторых вопросах мы не так уж и сильно отличаемся от людей.       Это была его последняя фраза. Андроид, взглянув за мою спину и кивнув головой, отвернулся в сторону, не желая смотреть мне вслед. Солдаты оказались рядом в считанные секунды, и вскоре я уже шла по коридорам «Киберлайф», к своему счастью не встретив никого из остальных работников штаба. Все мои мысли крутились вокруг состоявшегося разговора, и все они вели к единственному выводу: то, что казалось мне простым, на самом деле стало огромной сетью из переплетенных друг с другом нитей. И если помимо Коннора о происходящем знает еще и Саймон, то чего ждать от следующего дня? Может, Норт тоже в курсе и потому ведет себя так мерзко?       Прокручивая весь этот разговор в голове, мне захотелось высказать детективу огромное количество претензий. Что, если Коннор был в курсе осведомленности Саймона? Тогда почему молчал? Или же возможное причастие Саймона к заговору от Коннора скрыто?       Несмотря на желание получить ответы, я не стала рассказывать детективу о разговоре. Нам и без того хватало тем для выяснений. Мои слова о шансе выдать его пособничество моим преступным делам разозлили Коннора еще сильнее прежнего.       – Я вмешался в это только из-за вас с Джошем, – он порывисто указал пальцем в пол, намекая на непоколебимость своих слов. – И не намерен выслушивать угрозы.       – Угрозы?! Ты кинул меня, Коннор! Какой реакции ты ждешь?!       – Повторю для особо внимательных, – он гневно процедил сквозь зубы, уже практически пылая от злости. – Какой толк, если бы мы оба попали в камеру?       – А какой был бы от тебя толк здесь?!       – Я бы вытащил тебя!       – Так же, как своего напарника?!       Это был удар ниже пояса, который я осознала только через несколько секунд. Жар вокруг девианта стал еще сильнее, а сам Коннор внезапно закрыл рот, смотря на меня не то гневно, не то униженно. Сама от себя такого не ожидала, и потому резко замолчала, таращась на детектива потупленными глазами. Именно в этот момент в дверь постучали, а после она и вовсе открылась. В дверном проеме показался солдат, привычно спрятавший лицо за маской.       – Я слышал крик, – глухо произнес девиант после недолгой паузы. Ощутив приступ стыда за слова, я отвернулась, пряча глаза от Коннора, пристально смотрящего на меня. Нас отделяло друг от друга полшага, боюсь представить, что мог подумать охранник, застав такую картину.       – Все нормально, – процедил детектив, продолжая испытывать меня взглядом. Напряжение подскочило. Пальцы заныли от силы, с которой сжали край стола за спиной.       – Я могу вызвать…       – Я сказал, все нормально! – Коннор не крикнул, но произнес непривычным рычащим тоном, глянув на солдата из-за плеча. Последний опешил. Послышался щелчок дверного замка. Мы вновь остались одни в гнетущей тишине.       – Прости, – собственный голос показался мне не моим. Хриплый и подавленный. Давно я не испытывала таких искренних эмоций к кому-либо, кроме Кина. Мне и впрямь было стыдно перед детективом, и я не боялась это признать, украдкой взглянув на него исподлобья. – Мне не следовало этого говорить.       Коннор молчал. Его карие глаза были полны холода, который, казалось бы, в принципе не способен существовать в глазах такого оттенка. Буквально вчера они были теплые, понимающие. Сегодня же я стала эпицентром злости и обиды, и как же мне стыдно! Даже перед Кином никогда так стыдно не было!       – Я испугалась, – голос дрогнул, тугой комок подкатил к горлу. Я поспешила его сглотнуть, ощущая, как на глаза набегают слезы. – Просто не делай так больше.       Его взгляд смягчился. Злость сменилась сочувствием, даже виной. Мы больше не кричали, глядя друг на друга так, отныне понимая все без слов.       – Извини, – коротко произнес андроид, в тоне которого читалась искренность. – Больше не стану.       Одним взглядом девиант дал обещание не оставлять меня одну лицом к лицу с опасностью, и, черт… я ему поверила. Верила с каждой секундой все больше, пусть и понимая, что он может не сдержать обещания. Это было неважно. Главное – чувство безопасности, которое охватило изнутри, возгораясь пламенем при взгляде в его сожалеющие глаза. Вот только их выражение изменилось. Туманное и с ноткой на непонимание, откуда эта тяга, наталкивающая на недопустимые действия. Самое будоражащее – я почувствовала тоже самое, завороженно смотря в черные зрачки, объятые коричневой радужкой. Диод детектива мигнул красным цветом, как красная тряпка перед возбужденным быком.       Черт дернул меня потянуться и встретить точно такой же шаг навстречу, приближающий нас все ближе друг к другу. Жар вокруг стал невыносимым, но я дышала им, впитывала как можно больше, понимая, что часть этой атмосферы принадлежит мне самой. Только успела прикоснуться к его губам, как в голове взорвался салют, а сердце попыталось выпрыгнуть через горло. В комнате внезапно стало шумно, но то была кровь, пульсирующая в висках. Я задыхалась… и как же это было прекрасно.       Я не вела счет времени, но уверена, что поцелуй занял не больше десяти секунд. В животе буйствовали не бабочки, а самый настоящий вулкан, плавящий абсолютно все на своем пути! Мне хотелось растаять в его руках, хотелось прижаться поближе, почувствовать пыл под пиджаком, пройтись ладонью по кожаным ремням кобуры – хотелось исследовать его целиком и полностью, упиваясь давно забытым чувством тепла и уюта! Но что-то в голове держало меня от этого шага, нашептывая, что если руки получат свободу – назад пути уже не будет. И самое страшное – этот путь приведет не к постели, а куда более тяжелым зависимостям, которые могут мне стоить цели последних полгода. Нет… такое я не могу допустить.       Разгоряченной кожи на щеке коснулись холодные пальцы. Это прикосновение словно зажженная спичка в кромешной темноте – мгновенно включило рассудок, громко прооравший в голове «НЕЛЬЗЯ». Я еще не успела осознать происходящее, как отстранилась, разорвав поцелуй и убрав руку со щеки. Мы вновь застыли в оцепенении и тишине, остро ощущая недосказанность, незавершенность происходящего. Как же сильно хотелось вернуться к его губам, тяжело дыша от возбуждения, сжимающегося комком ниже живота. Я не смела поднять взгляд и посмотреть в лицо детектива. К стыду за сказанное прибавился еще и стыд за несодеянное, что могло напрочь перечеркнуть всю работу в этом городе.       Правильно было бы хоть что-то сказать, но я не смогла – развернулась и двинулась прочь на дрожащих ногах, стараясь утихомирить творящийся в голове хаос. Собственный разум словно разделился пополам и принялся воевать против другой стороны, подкидывая аргументы для того, чтобы вернуться и чтобы идти дальше, поднимаясь на второй этаж. Стыдно… стыдно за то, что сделала и за то, что не дала доделать.       Уже в спальне мной овладела легкая паника. Мы только что кричали друга на друга и бросались мерзкими словами и вот поддаемся внезапным чувствам, потребовавших приблизиться как можно сильнее! Откуда они вообще взялись? С самого начала мы грызлись, как кошка с собакой, и на тебе, пожалуйста! Собственный организм словно взбунтовался! Вы просили дофамин и сератонин? Нет? Ну и неважно! Получите и распишитесь! И что Коннор обо мне подумает? А что мне думать о нем?! Андроид, который изначально должен был стать моим палачом в случае преступления, внезапно становится соратником, а после – объектом чувств! Что за детский сад?!       Я прошлась по спальне, стараясь выветрить сохраняющееся возбуждение, а заодно справиться с мыслями. Не помогло. Тогда я села на кровать и сделала несколько глубоких вздохов, закрыв глаза. Зря. Под темнотой закрытых век словно назло выплывают карие глаза, поддетые дымкой. Снова жар по телу, снова искры в голове и требовательное «ХОЧУ», растекающееся вместе с разгоряченной кровью по жилам. Так сложно совладать с этим, что я истерично, но тихо чертыхнулась, обхватив голову руками. Как бы не сойти с ума от этого всего! Представляю реакцию Кина, если он об этом узнает!       Черт… Кин!       Возбуждение спало в долю минуты. Распахнув глаза, я подорвалась с кровати и едва ли не перевернула матрас, вытаскивая из-под него телефон и ключ от подвала. Когда оба предмета оказались в руке, уже хотела спуститься вниз, как тут же затормозила перед лестницей. Мысль о встрече с Коннором меня напугала, но выбора не было. Придется или подставить друга, или попасться на глаза детективу, отношения с которым грозятся выйти на новый уровень. Выбор невелик. Я медленно спустилась на первый этаж.       Андроид оказался у окна, но на сей раз не в гостиной, а на кухне. Каждый прошлый раз его взгляд всегда был направлен на улицу. Он внимательно изучал местность, выискивая лица, которым нет места в этом районе. Но не сейчас. В данный момент его глаза смотрели куда-то в подоконник, а диод на виске продолжил крутиться желтым. Коннор о чем-то думал… и как бы мне не хотелось его не тревожить, прокравшись к двери в подвал, он все равно заметил движение, дернув головой к плечу, но не поднимая глаз. Его диод мигнул красным, всполошив во мне уйму горячих эмоций. Я ничего не сказала, притормозив на последней ступеньке и, убедившись, что андроид не станет ничего говорить, приблизилась к подвалу.       Разница в температуре оказалась невероятно сильной! Будучи разгоряченной и пылающей от произошедшего, я остро почувствовала, как резко упала температура воздуха, стоило только войти внутрь и закрыть за собой дверь. Бегом по ступенькам – лишь бы успеть! Взгляда на экран телефона хватило, чтобы с ужасом понять – опоздала! Кин не терпит непунктуальных людей, особенно если это касается чей-то безопасности и жизни. И чуется мне, что он не просто так назначил время на три часа, так что мое опоздание на три минуты может стоить мне друга, особенно учитывая, что он уже оставил два пропущенных звонка!       Я только успела опустить ногу на землю, как телефон завибрировал. На экране высветился незнакомый номер, но я и так знаю, кто именно терроризирует телефон. Аж внутри все похолодело от предчувствия приближающейся бури. Кин точно не промолчит на мое опоздание.       Отойдя подальше от лестницы, я спряталась в темном углу, на деле 6орясь с желанием ходить по кругу от волнения. Звонок был принят, но у меня не оказалось времени хоть рот раскрыть. Грэгори ворвался в тишину тихо, но возмущенно, что было намного хуже, чем если бы он принялся кричать.       – Господи, наконец-то! Какого черта тебя так долго не было?!       Пару дней назад я бы съязвила, что речь идет о трех минутах, но после случившегося с Коннором накрыло чувство вины. Теперь стыд испытывает меня перед Кином. К кому еще я не испытала эту эмоцию в этом городе?       Грэг был слишком возбужден, чтобы почувствовать мое напряжение. Он принялся отчитывать меня как школьницу, искренне считая себя справедливым.       – Я звонил тебе вчера несколько раз! Зачем ты сбросила трубку?! Могла хотя бы прислать ответное сообщение, что с тобой все в порядке! Ребекка, твою мать!       – Эй, прекращай! – его претензии перебили чувство стыда, и теперь настала моя очередь возмущаться. – Ты для этого мне позвонил?! Чтобы отчитать меня?!       – Раз отчитываю, значит, по делу! – на фоне Грэгори послышался шелестящий шум. Вода?.. – Не смей в следующий раз сбрасывать мои звонки! Уж лучше пускай сеть сама их прервет, чем так! Я чуть копыта не отбросил от страха!       – Да не сбрасывала я телефон!       Слова вырвались прежде, чем я осознала, что хочу ляпнуть. На том конце провода повисла тишина, отчего шелестящий шум стал громче. Кажется, действительно вода. Неужто Кин тоже стал прятаться в ванной комнате?       Тишина стала еще напряженней. Кин безмолвно требовал ответа, и вряд ли он позволит перевести тему, если мне хватит сил попытаться это сделать. Так что я набралась смелости, глубоко вздохнула и прикрыла глаза, стараясь усмирить надвигающуюся панику.       – Телефон был у Коннора. Скорее всего, это он сбрасывал…       – У кого?!       Мужчина прикрикнул так, что даже я дернулась, опасливо покосившись на лестницу. Так громко это прозвучало, что, кажется, было слышно даже на первом этаже. Тем не менее посторонних шумов не звучало, так что я, не сдержавшись, все же принялась шататься по подвалу из одного угла в другой.       – Какого черта у вас там происходит?! – видимо, Кин осознал, что был слишком громок, потому сменил крик на грозный шепот. Знал бы он, что у нас тут происходит… аж уши покраснели от воспоминаний.       – Это уже неважно, – я отмахнулась от возвращающихся чувств стыда и трепета, переменив тему. – Он вернул телефон. Сказал, что никто не узнает. А вот откуда у тебя телефон и что это за аура загадочности вокруг кейса еще неизвестно!       Ловкий ход. Грэг оторопел и глубоко вздохнул. Прямо так и вижу, как он устало потирает переносицу, соображая как лучше преподнести мне следующую информацию.       – Есть еще в охране пара нормальных парней. Достали один старенький телефончик, но пришлось с ним повозиться, чтобы его звонки не фиксировались.       – Откуда такая осторожность? Есть же кейс для общения.       Мужчина помолчал некоторое время. Вопросов с его тишиной на том конце стало еще больше.       – Грэг, где ты?       Я слышала, как он отвечает нехотя. Видимо, надеялся обойти эти вопросы стороной, но сам же случайно к ним подвел.       – В ванной комнате.       – Ты прячешься в ванной? Ты можешь объяснить, что случилось?       – Они следят за мной. Каждое слово записывают. Прослушивающих устройств нет только в ванной.       – И тебя это внезапно напугало?       Я знаю, что звучала с сарказмом, который был совсем неуместен, но поведение Кина не могло не изумить. С самого начала мы были под присмотром, с самого начала своего заточения Грэг находился под надзором. Вероятно, это и стало еще одной причиной появления тех ссадин и внезапной повышенной настороженности со стороны друга. Так что я не могла не удивиться его замечанию по поводу камер.       – Я не хочу, чтобы у них был весь карт-бланш на руках, – коротко и ясно известил Грэг холодным и подавленным тоном. Мой сарказм испарился в два счета. Стало даже совестно, чего я, конечно же, постаралась не показать.       – Мы ведь для этого сюда и шли, верно? Держать Уоррен в курсе происходящего, – я постаралась как можно мягче напомнить о целях, однако после следующих слов друга аргументов больше не нашла.       – Верно, для этого. Но я не стану играть роль рычага давления на близкого человека, Бекки. Ты и сама прекрасно знаешь, что именно это они пытаются сделать.       Рычага давления? Это даже мягко сказано! Уоррен вполне ясно выразила мысль, что все мои поступки и слова непременно скажутся на жизни Кина. Мы каждый раз друг другу напоминаем к чему приведет эта поездка в родной город, но никто из нас не хочет стать причиной кончины другого.       Мне нечем было ответить. Желание Кина скрывать информацию от США является своеобразным бунтом, напоминающий мое сопротивление поступкам Уоррен, из-за которых Кин и получил выговор. Черт его знает, к чему это может привести, но отговаривать Грэга мне не захотелось. Вероятно, потому что я и сама находилась в смятении, застыв посреди подвала.       – Ты что-нибудь нашла? – мужчина попытался перевести тему, и я подхватила его идею, не желая мусолить вопрос чьей-то смерти.       – Не совсем… мы были в «Киберлайф». Только недавно вернулись, – я вновь принялась мерить шагами подвал, натирая свободный висок.       – Поэтому опоздала? – мое молчание воспринялось как согласие, что таким и являлось. Кин, выждав пару секунд, продолжил, – есть какие-нибудь новости?       – Есть. Например, что никакой программы в «Киберлайф» нет. Кто-то транспортировал данные и вывез их из офиса.       – Это невозможно, – строго ответил Грэг, искренне уверенный в своей правоте. – О них никто не знал, а если даже и знал, то у них точно нет полномочий, чтобы изъять программу. Андроид не может это сделать! Только человек и то, у которого есть власть над компанией!       Власть над компанией… инициалы Эл.К... вот дерьмо…       Почувствовав, как припекает в районе ягодиц, я закатила глаза и медленно уселась на первую ступеньку лестницы. В голове уже пульсирует от этих проблем, которых становится только больше.       – Черт… кажется, я знаю, кто это сделал.       В трубке повисла тишина. Дальнейший план был ясен как день. Если владелец компании «Киберлайф» и провел незаконное изъятие данных, то сделать это он мог только попав в сам штаб. И я знаю одного андроида, который мог бы мне об этом рассказать. Правда, желания попадаться ему на глаза не наблюдается.       – Может, посвятишь непосвященных в тайны, о которых даже вселенная не знает? – Кин нетерпеливо напомнил о своем существовании. Так и вижу, как сидит на унитазе и постукивает по полу пяткой от волнения. – Твое молчание меня убивает.       – «Эл.К.». Там было написано: «Оператор Эл.К.», – Грэг ничего не ответил, и я в этом молчании расслышала недоумение, требующее дополнительных разъяснений. – Ты знаешь, что Камски все еще в Детройте?       – Камски? Он объявлен безвести пропавшим, насколько я помню.       – Если бы это было так. Он до сих пор живет здесь, и андроиды обходят его стороной. По крайней мере, я так поняла из разговоров с Коннором.       Кин призадумался – не знаю, как и почему, но именно это он сделал в моем представлении, замолчав на какое-то время. В такие моменты мое внутреннее чутье на протяжении всей жизни начинало вибрировать, как предчувствие чего-то дурнопахнущего. Последующее замечание Кина был ожидаемым, но все равно неприятным, даже стыдным.       – Вы, я смотрю, хорошо сблизились, раз обсуждаете такие вопросы.       И вновь это виноватое и стыдливое чувство, будто меня застукали за чем-то неприличным. Слышать подобное от Кина не то, чтобы страшно или унизительно. Его тон не был презрительным, и все же Грэг – точно не тот человек, от которого хотелось бы слышать слова подозрения в отношении Коннора. Особенно после случившегося. Все равно что быть уличенным в интимных чувствах к тому, кого ты должен убить собственными руками.       Моя заминка не ускользнула от внимания друга, и его следующие слова уже не звучали так безобидно:       – Ты издеваешься, Ребекка?       – Ничего я не издеваюсь! – я вновь принялась ходить по комнате, вскочив со ступеньки. Уши и щеки заалели, видел бы меня Кин – понял бы все с первого взгляда! – Что за вопросы вообще такие?! У нас вообще-то проблемы, давай-ка лучше о них подумаем!       – Да… так и не научилась врать.       Его поведение разозлило. Стыд мгновенно превратился в раздражение, вызвавшее у Кина желание посмеяться и даже поиздеваться.       – Я тут вообще-то за нас двоих жопу рву! Мог бы и помолчать тактично!       – Коннор, судя по всему, не молчит, раз ты так на изжогу исходишь.       – Ему хотя бы хватает совести не лезть в душу, – я шикнула на мужчину, прекрасно понимая, насколько сильно вру.       – Он лезет в другие места, да?       – Да иди ты в задницу!       В телефоне послышался сдавленный смех. Честное слово, иногда Кин ведет себя как ребенок, будучи очень серьезным и опасным человеком! Чаще всего его ребячество проявляется именно со мной, и этому есть объяснение, но это не значит, что его поведение не может бесить! Отчаянно хотелось бросить трубку, проклиная Кина и его неуместные замечания, вызывающие в воображении соответствующие картины! Боюсь представить, как меня разорвет при близости, если одна только мысль о случившемся поцелуе выдирает сердце из груди.       – Ладно, ладно, – вдоволь насмеявшись, Грэг выдохнул. – Прости. У меня осталось не так много причин, чтобы посмеяться.       – Очень, блин, смешно.       – Может, если вы так хорошо общаетесь…       – Еще одна шутка про сближение, и я тебя порежу.       – Да послушай меня! Он ведь знает про Камски, верно? Спроси, был ли он после революции в офисе. Если замнется, значит, точно был.       – А если не замнется?       Грэгори немного помолчал в задумчивости, после чего сказал:       – Тогда мы в жопе.       Кажется, он разом описал всю нашу жизнь.       Долго мы не разговаривали. Условились на том, что созвонимся в полночь, дабы определить будущие планы. Это означало, что на разговор с Коннором мне отведено не больше восьми часов, а учитывая то, на чем закончилась наша последняя беседа – заговорить будет не просто. Тем не менее, отсиживаться лишнее время в подвале я не захотела, так что замела за собой следы, стерев отпечатки ног на земле, и выползла наружу, прислушиваясь к звукам за дверью. Кажется, там не было никого. Так оно и оказалось, разве что Коннор остался стоять у окна на кухне, погрузившись в диагностику. Наверное, в диагностику. На мое появление он не отреагировал, смотря в одну точку на улице.       Я прибрала телефон и ключ обратно под матрас, а после спустилась вниз. Коннор продолжил стоять у окна, кажется, он даже не заметил того, как я прошмыгнула наверх. Его мысленное отсутствие в доме играло мне на руку. Удалось остаться незамеченной и не привлечь к себе внимание раньше времени, тем более что на столе ждал заказанный обед, уже порядком остывший. Странно, что я не заметила его раньше. Впрочем, не удивительно после того, какие минуты были проведены у этого стола.       Воображение, как самая хитрая предательница, напомнило о жаре, витающем вокруг в тот момент, когда наши губы соприкоснулись. Он был так близко… раньше меня бы это напугало. А что сейчас? Стою и смотрю ему в спину, отмечая в нем детали, на которые вчера бы не обратила внимания. Его уверенная в себе осанка с заведенными за поясницу руками так и бросается в глаза. С удивлением для себя обнаруживаю, как сильно тянется рука к волосам на его макушке – погладить, пощупать, ощутить их мягкость или же жесткость. Много чего хочется, очень много! Словно случившийся поцелуй открыл новые двери, расширил рамки дозволенного. Бесит!       Отдернув себя и осмотревшись на случай, если в доме присутствует кто-то еще, я, покручивая браслет вокруг запястья, медленно прошла к столу. Еда уже остыла, но в воздухе все равно сохранился изумительный запах жареного лосося. На пару мгновений мысли о Конноре и Камски покинули голову. Вернулись только после того, как первый кусочек лосося попал на язык, а детектив, не оборачиваясь, произнес:        – Приятного аппетита.       Умеет же он вторгаться в мысли. Ворвался так резко, как это делает пьяный сосед с ноги в дверь, перепутав адреса. Даже страшно становится почти также, разве что ждешь не смерти, а собственных темных мыслишек.       Чуть не поперхнувшись от внезапности, я застыла на некоторое время, усмиряя сердце. Долбанный орган, с какого черта ты резко перескочил на темную сторону?! Видимо, эта мысленная придирка подействовала, и буйный орган вернул себе свою стабильность. Я поспешила нацепить на себя непринужденный вид, уткнувшись в тарелку, невнятно пробурчав «Спасибо». Коннор, естественно, не ответил. Самое время пойти в наступление.       – Могу я задать вопрос?       Андроид едва заметно повел головой в сторону плеча, продолжая смотреть на улицу. Его диод мигнул желтым цветом, означая полное внимание.       – Что ты знаешь о мистере Камски?       На сей раз детектив повернулся ко мне полностью, смотря не то с недоумением, не то с удивлением. Я безразлично поковырялась в тарелке, с разочарованием ощущая, как падает интерес к еде.       – Почему ты спрашиваешь?       – Просто хочу узнать, бывал ли он в городе после того, как все люди покинули его территорию.       Мои вопросы вызывали в Конноре все больший интерес. Наконец, он предпочел стул напротив меня вместо окна, но не сказать, что это было в мою пользу. Его внимание и уж тем более близкое положение выбивает опору из-под ног! Лучше бы стоял у своего окна и смотрел куда-нибудь, но только не в мою сторону.       – Почему я должен отвечать на этот вопрос? – я ответила безмолвно, подняв на девианта намекающий взгляд. Коннор нахмурился, поняв меня правильно. – Считаешь, что утечка данных – его рук дело?       – Насколько я понимаю, никто не был в этих секторах после оккупации города, – о последних словах я пожалела, как только увидела, как уголки губ андроида недовольно поджались, потому поспешила продолжить мысль, лениво поедая рыбу с рисом. – Да и к тому же я знаю не так много людей, имеющих доступ к системе «Киберлайф» и с инициалами «Эл.К.». Вот ты таких много знаешь?       – Говори прямо. Ты хочешь попасть к мистеру Камски?       И обязательно все так резко обрубать? Что за мания говорить все напрямую? Мой разыгравшийся азарт улетучился в одно мгновение. Аппетита как не бывало. Уверена, что к концу этой истории потеряю не меньше десяти килограмм.       – Мне нужны эти данные, – понуро ответила я, опустив взгляд в стол.       – Зачем? Какая разница где они хранятся? Насколько я помню, вы хотели изъять данные с целью уберечь их утечку в посторонние руки. Разве нет?       – Некоторым данным нет места в чужих руках. Даже если эти руки принадлежат Камски.       Сама от себя не ожидала таких слов. Сказала их чисто на автомате, даже не сообразив того, что отвечаю. От уместного замечания Коннора мысленно впала в ступор, но уже наученный язык знал, что говорить. Так что детектив, не найдя во мне подвоха, задумчиво посмотрел в сторону. Он был озадачен, и ему это шло. Чуть сдвинутые к переносице брови, осмысленный глубокий взгляд, потемневшие радужки. Его руки лежали на столе, сплетаясь пальцами, а плечи немного осунулись под тяжестью мыслей. Ему предстояло выполнить важное решение, которое может стоит нам жизней. Все прошлые такие решения кончались фортуной, но так часто никому не может вести. Но меня заботил не ответ, который вот-вот даст Коннор, а он сам.       Он сам… Бекки, ты совсем сдурела?       Почувствовав, как уши опять наливаются румянцем, я посмотрела обратно в тарелку. Черт… как же сложно контролировать эмоции.       – Извини, – внезапно мне стало стыдно и за свои мысли, и за давление, оказанное на девианта. Детектив, нахмурившись еще сильнее, перевел на меня вопрошающий взгляд. – Я прошу слишком много. Просто для меня это очень важно.       – Мы и так очень часто рискуем, – тон Коннора намекнул, что детектив почти согласился. Это был мой шанс, и я попыталась проигнорировать укор совести, состроив жалобную морду. – Неизвестно, кому еще Джош мог рассказать о своих планах. К тому же мистер Камски живет на окраине города. Будет не просто провести тебя туда незамеченной.       – Фактически я обязана находиться рядом с тобой круглосуточно. Кто знает, зачем ты мог сорваться к Камски? – я давила, давила и давила, ощущая, как выбиваю уверенность из его головы! Даже поддалась вперед над столом, нагнетая обстановку. – Может, хотел узнать, не в курсе ли он, кто из андроидов может гулять по городу с ножиком? Саймон на весь город остался один в плане безопасности. Поймать убийцу ему просто не под силу.       Это был последний мой козырь, и он подействовал. Замолчав и сжав губы, Лидер задумался, искря желтым диодом. Он практически сломался… и он точно согласится, несмотря на то, что его следующими словами были:       – Я не стану ничего обещать. Это колоссальный риск для нас обоих.       Он не просто подумает. Он отвезет меня. Я это знаю. Просто чувствую.       – Я уже и так перешла все границы риска, – я усмехнулась, сбрасывая с нас обоих напряжение. Детектив подхватил мою усмешку, дернув уголками губ. – Мне теперь даже сама смерть не страшна. Я ей буквально руку пожала.       – Думаю, это было не самое приятное ощущение, – Коннор непринужденно пошутил. Ему понравилась идея придать напряженной теме юморную нотку. – Для самой смерти.       Забавная шутка, над которой я была не прочь посмеяться. Коннор сделал тоже самое, и в его карих глазах забегали огоньки. Такие теплые и яркие, завлекающие в свои лапы, притягивающие и безопасные. Глядя в эти глаза, мне захотелось промолчать и улыбнуться, чувствуя себя дурочкой на приеме психиатра. Но наше молчание затянулось, накрывая нас куда более опасным чувством, чем товарищество. Потому я поспешила вернуться к своей рыбе, но уже без должного желания.       Ковыряться в тарелке в полной тишине было неловко, однако найти в себе силы сказать еще хоть что-то оказалось невозможным. Под взглядом Коннора стало жарко. Отчего-то казалось, что смотрит он далеко не простодушно, хоть я и не видела его глаз.       – Я только сейчас заметил, что ты надела это платье, – тон Коннора был не таким, как ранее. Казалось бы, привычный своей этичностью и уважением, но приглушенный и с едва заметной хрипотцой. Диод на время приобрел алый оттенок. От его голоса по телу пробежались мурашки, выдавая меня с потрохами. Я даже затаила дыхание, робко подняв на девианта взгляд, чтобы успеть заметить, как сильно его глаза потемнели. – Оно тебе идет.       Да, Коннор, оно мне идет. Ведь его выбирал ты, подобрав строго по моему размеру. И я скажу тебе больше: оно идет мне, особенно когда спадает с плеч на пол, обнажая спрятанное под ним черное белье. Вот что мне идет, Коннор. Как жаль, что ты об этом еще не знаешь.       Взгляд девианта изменился. В темных, поддернутых дымкой, глазах мелькнула ясность, и я вдруг поняла, что все мои мысли у меня на лице написаны. Осознание этого привело меня в ужас. Напрягшись и выпучив глаза, я уткнулась в тарелку, агрессивно ковыряя в ней пластиковой вилкой.       – У меня проблемы с прачечной, – мой голос скорее был похож на бубнеж. – Ее просто-напросто нет.       Вряд ли Коннор ожидал такой реакции. По крайней мере, именно с этим я связала его изменившийся, почерствевший тон.       – Я приму это к сведению.       Больше мне сделать было нечего. Желание есть окончательно пропало. Отодвинув от себя тарелку, я встала из-за стола, бубня что-то про «отдохнуть» и «встреча с Маркусом». Взгляд Лидера так и остался на моей спине вплоть до того момента, пока мне не удалось скрыться в спальной комнате.       Время грозилось тянуться долго. Обед остался недоеденным, зато сон пошел мне на пользу. После часа, проведенного в ванной комнате сугубо для приведения себя в порядок, организм ощутил жуткую усталость. Я старалась бороться со сном как могла, что было практически невозможно сделать, будучи в одинокой спальне, где совершенно нечем себя занять. В конце концов, скука переборола нежелание спускаться вниз, так что уже через какое-то время я, крадучись, спустилась вниз.       Коннор оказался в гостиной, в кресле, повернутым спинкой к окну. Шторы были плотно задвинуты, но сквозь них все равно проникал свет. Глаза девианта тоже были закрыты, а диод обрел желтый беспокойный тон. Красться мимо него казалось каким-то преступлением. Как будто я врываюсь в его личное пространство, между тем просто направляясь к полке с книгами как можно бесшумно. Одна из книг составила мне компанию на последующие полчаса. Только ее содержимое мне было не слишком интересно.       Я смотрела на Коннора, и если по началу мне было стыдно признаться в том, что взгляд сам перетягивается на девианта, то впоследствии я уже отставила книгу в сторону, обернувшись в одеяло. Лидер никак не реагировал на происходящее, что натолкнуло на мысль о вероятной диагностике. Совесть в голове твердила, что нельзя вот так пялиться на кого-то, кто по сути находится во сне, но… как этого не делать? Как не смотреть на того, кто вызвал бурю эмоций: от ненависти до желания прикоснуться – и это все буквально за неделю?! Как не смотреть на того, кто час назад стоял буквально на расстоянии пары сантиметров, и его тепло пробивало до дрожи?! Такого не было вот уже несколько лет! Последним человеком, выбившим искру из моего сердца был коллега Кина, но эта интрижка была такой быстрой и мимолетной, что искра погасла уже через пару часов! И что же я вижу? Тот, кого я по всей логике должна ненавидеть и остерегаться, приближается ко мне на метр, вызывая этим трепет во всем теле! И самое страшное – он об этом наверняка знает!       Последняя мысль осела осадком в горле. Если Коннор все это знает, то что теперь он обо мне думает?.. видит ли перед собой все такого же вредного человека с наглым поведением, или же в его глазах я предстаю слабым существом, подверженным легкомыслию? Даже горько от предположения о последнем варианте. Как же не хочется представать перед детективом в таком виде. Еще неприятней то, что меня в принципе волнует мой вид перед андроидом, ранее вызывающим только агрессию. Когда я вообще успела перейти эту черту? И одна ли я сделала этот сумасбродный шаг, рассматривая в своем враге нечто большее, чем вынужденного соратника?..       Прошло какое-то время. Погруженная в мысли и созерцание ушедшего в себя девианта, я постепенно ушла в сон. Спать днем было непривычно, вероятно, поэтому сны были тревожными. К счастью, это было недолго. Довольно быстро послышался отдаленно знакомый голос, шепчущий мое имя, а за ним – почувствовалось чье-то присутствие. От испуга я открыла глаза, хмурясь из-за лучей проникающего в гостиную солнца. Близился закат. Коннор, склонившийся надо мной, оказался объятым рыжим светом.       – Пора.       Этого было достаточно, чтобы насильно вытащить себя из-под пледа и уплестись в спальню. Сон отчасти забрал все силы – спать на закате оказалось плохой идеей. Пришлось потратить не меньше получаса, чтобы привести себя в порядок. Коннор уже ждал на улице у двери, когда я вернулась на первый этаж. Вскоре мы уже ехали в машине, объятые закатными лучами солнца.       Признаюсь, мне не было неловко. Стоя у зеркала и поправляя черное платье, я с волнением представляла себе эту страшную молчаливую поездку до мэрии. О чем говорить?.. как себя вести? Вдвоем, в тесном пространстве, на протяжении минимум двадцати минут… удивительно, как быстро эти страхи развеялись после мысли о предстоящей конференции в обществе девиантов, чей Лидер был убит за минуту до моего появления. Вот где нужно думать, как себя вести и что говорить, потому что от любого твоего движения будет зависеть отношение окружающих.       Мое волнение не прошло мимо внимания Коннора. Все мое беспокойство было на лице написано: я старалась сосредоточиться на изучении мелькающих лиц, но как не старалась – уйти от беспокойных дум не смогла. Пальцы от нервозности без конца крутят несчастный браслет, хоть как-то стараясь успокоить нервы.       – Успокойся, – неожиданно произнес детектив, неосознанно заставляя меня признаться в собственных страхах. – Не отходи от меня далеко.       Заманчивое предложение, тем более что я и не планировала покидать общество Коннора от страха попасть под самосуд. Но если этот вопрос был закрыт, то другой волновал меня не меньше.       – Что, если Саймон что-то рассказал ему?       На это Коннор не нашелся сразу что ответить, затянув мучительную паузу.       – Если бы рассказал – нас обоих здесь бы уже не было.       Логично, а главное – справедливо. Маркус не стал бы терпеть мое присутствие, скорее всего отправил бы обратно в Штаты, если бы не убил. В конце концов, его изначальная дорога к свободе вела через сотни людских жертв, и если верить Саймону – именно Джош стал тем, кто поставил Первого Лидера на путь мира. Теперь же Джоша нет. Только Саймон, который самолично признался в нежелании придерживаться собственных принципов, и Норт, чье отношение к людям и так понятно. Еще есть Коннор, но надеяться на того, кто сам негласно стал преступником для своего народа, глупо.       Мы больше не обмолвились ни единым словом вплоть до заезда на территорию мэрии. Последние лучи солнца покинули город, и центральная часть начала постепенно зажигать свои огни. Здесь куда больше горело фонарей, нежели в районах по периферии, что напомнило мне о словах девианта Джона по поводу ограниченных ресурсов. Андроиды этого города находятся в жесточайших условиях, и теперь их Лидеры начали гибнуть. Страшно представить, какой будет реакция на конференции. Уверена, что от былой доброжелательности и готовности идти вперед ради мира в жителях не осталось и следа.       Меня трусило, хоть внешне я старалась не показывать виду. Коннор припарковал автомобиль у ступеней в здание, но ни он, ни я не спешили выходить. В мэрию поднимались немногочисленные девианты, и их лица были мрачными. Мы провожали их взглядом, безмолвно решив дождаться, когда вход опустеет.       – Ничего не говори, – внезапно произнес Коннор, точно так же, как и я, смотря на вход. Андроидов практически не осталось. – Не отвечай ни на чьи вопросы. Твое присутствие на мероприятии исключительно для протокола, не более.       – Все настолько плохо?       Я и сама прекрасно знала ответ, но все равно искренне надеялась услышать обратное. Детектив, не сменяя сурового напряженного взгляда, посмотрел на меня, и я наконец поняла, в какое дерьмо вляпалась.       – Они потеряли Лидера – практически единственного, кто заставлял их верить в возможный мир. Не жди, что никто не станет коситься в твою сторону.       – Разве по мне можно сказать, что я убийца? – я бы саркастично улыбнулась или закатила глаза, да только настроения не было. Мысль о толпе девиантов, желающих свершить самосуд, заставляла дрожать от страха.       – Мы созданы людьми, Ребекка. И мы полны предрассудков.       Этому мне нечего было противопоставить. Я тревожно посмотрела на опустевшую лестницу, ведущую к дверям, и сердцу стало дурно. Пульс поднялся в разы, я слышу, как в виске стучит венка. Даже перед столом Саймона мне не было так страшно, как сейчас.       Мы покинули машину в молчании. В здание вошли в полной смиренной тишине. Мы не воспользовались лифтом, вместо этого поднялись на второй этаж по центральной широкой лестнице, пройдя мимо пустого регистрационного стола. Чем дольше мы шли, тем сильнее в душу впивалось ощущение назревающей бури. В голове отсчитывала последние секунды бомба замедленного действия, и только дай ей причину – она обязательно рванет. В коридорах никого не было, однако стоило нам свернуть в широкое крыло – послышался шум, даже галдеж. Громкие голоса, переговаривающиеся на повышенных тонах. Кажется, я слышала Норт. Только ее там не хватало…       – Возьми себя в руки, – тихо произнес девиант, как только мы остановились у дальней двери. Темное, плохо освещаемое крыло и без того нагнетает тоску. Я в нем чувствовала себя отвратно, словно задыхаясь от страха, и это было сильно заметно. – Никто ничего не сможет, пока ты молчишь.       Вряд ли это сработает, если речь пойдет о разъяренной группе девиантов. Вообще желание Маркуса приглашать меня на все официальные встречи неудачное. Последнее, что нужно девиантам, потерявшим своего наставника – присутствие того, кто стал непосредственным свидетелем его смерти через минуту после убийства.       Коннор взглянул на меня, взявшись за ручку двери. Он ждал какого-либо знака, хоть намека на то, что я готова. Конечно, это было не так, но тянуть до конца жизни не получится. Я вновь схватилась за маячок на запястье, ощущая как потеют ладони.       – Идем, – наконец, скомандовал детектив, открыв дверь.       Шум затих. Вместе с ним заткнулся весь мир.       Мы вошли в просторную комнату с невысоким потолком, но с хорошим освещением. Все девианты здесь сидели, однако они явно разговаривали друг с другом, учитывая их полуобернувшиеся позы. Одновременно все глаза устремились в нашу сторону, и я едва не застыла на месте, ощутив, как сердце опускается в желудок. Тело мгновенно бросило в пот, словно сама вселенная обратила на меня свой гневный взор. Если бы не прошедший вперед Коннор – я наверняка бы рванула подальше от кабинета без оглядки.       Девианты нормально уселись на свои стулья. Большинство из них лишь косились на нас, но были и те, кто смотрел пристально, открыто, одним взглядом выражая недовольство. У меня было не так много времени, чтобы успеть осмотреть всех, однако главного андроида я нашла. Не увидеть Норт, сидящей в первом ряду на противоположном конце зала, было сложно. Ее глаза настолько сильно налились ненавистью, что, казалось, ее одной хватит, чтобы выжечь меня на ровном месте. Наши взгляды пересеклись лишь один раз, но мне этого хватило. Я поспешно спрятала побледневшее от страха лицо, стараясь никому не смотреть в глаза.       В кабинете повисло молчание. Тягучее, тяжелое – его можно было ощутить кожей. Путь от двери до главного стола – места, за которое должен был встать Маркус – был короткий, но мне он показался бесконечно тяжелым. Для нас стульев не оказалось, так что Коннор, пройдя к столу, просто встал рядом в метре от боковой стены. Я проделала то же самое, стараясь не смотреть в чью-либо сторону.       Время тянулось неумолимо долго. Маркуса все не было. В кабинете было так тихо, что в какой-то момент я ошарашено расслышала какой-то стук, разносящийся эхом. Сначала решила, что в соседнем зале проходит ремонт, а потом догадалась, что это мое сердце, истерзанное страхом от взглядов резко замолчавших девиантов. Где-то у дальней стены сидели те самые андроиды, что при первой встрече постарались обвинить меня во всех грехах. По какой-то странной причине, их выражения лиц были точно такими же, как у Норт, сидящей спереди со скрещенными руками и закинутой ногой на ногу. Я была их врагом номер один, и пока остальные смотрели украдкой, эти жители города не стеснялись выражать свое презрение.       Дверь в кабинет открылась. Все разом обернулись к источнику шума, и тут же отвернулись, когда на пороге показался Саймон. Он, видимо, не ожидал такого напряжения в аудитории, потому даже замер, все еще держась за ручку двери, словно размышляя не стоит ли ему покинуть помещение. В конце концов, его взгляд дошел до нас и в голубых глазах что-то блеснуло. От этого блеска я едва не сглотнула и даже почувствовала, как сильно напрягся Коннор.       Саймон устремился к нам. Чем меньше между нами оставалось расстояния, тем меньше во мне сохранялось уверенности, а его и так был дефицит рядом с толпой недовольных андроидов. Наконец, Лидер, к моему удивлению сменивший военное обмундирование на невзрачную серую толстовку и черные джинсы, присоединился к нашей компании. Он встал рядом со мной, плечом к плечу, как и мы повернувшись к аудитории. В кабинете вновь воцарилась тишина, но что-то мне подсказало, что кто-то здесь все же вел разговоры: диод Коннора резко окрасился в желтый, а сам он посуровел. Норт, между тем, все не сводила с меня взор, наверняка мысленно откручивая мне голову.       С каждой секундой атмосфера становилась все тяжелее. Оба Лидера стояли по обеим от меня сторонам, как личные охранники. От присутствия рядом Саймона становилось все дурнее – кто знает, как именно он распорядился со знанием моего вторжения в «Киберлайф». Он наверняка знал, что Коннор был моим подсобником. По сути в его руках наша общая судьба, и вот он стоит рядом как ни в чем не бывало, смотря перед собой.       Коннор, словно услышав мои мысли, повернул голову, но не для того, чтобы взглянуть на меня, а для того, чтобы посмотреть на Саймона. В его глазах читалось не то удивление, не то сомнения, и это подтвердило догадку по поводу их безмолвного разговора. Саймон никак не отреагировал на взгляд в свою сторону, и детектив медленно вернулся в прежнее положение.       Не успела я проанализировать их поведение, как дверь открылась в очередной раз. Теперь в аудиторию наверняка должен был войти Маркус, и когда именно он появился на пороге – малочисленные переговоры между редкими девиантами стихли окончательно.       Первый Лидер не замешкался. Он явно был готов к предстоящему напряжению. Войдя в кабинет, андроид, одетый в привычный для меня костюм, неспешно прошел к столу, у которого мы и остановились. На его лице буквально было написано, насколько "сильно" он хочет здесь находиться. Он ни на кого не посмотрел, кроме как на меня, и то только ради того, чтобы кивнуть в знак приветствия, поспешно спрятав глаза. Похоже, он тоже успел пожалеть о том, что пригласил меня в общество разъяренных андроидов.       Наступила полнейшая напряженная тишина. Пролетела бы на другом конце кабинета муха, и я непременно бы услышала ее жужжание. Группа девиантов в моем воображении представляла собой взрывчатку: любое неосторожное движение и немедля прогремит взрыв, который будет стоить нам жизни. Мою жизнь он точно заберет.       Маркус нервничал, хоть старался этого не показать. Ему все никак не удавалось начать, точнее, он явно не хотел этого делать. Когда же он наконец собрался с духом, произошло то, чего мы все ждали, хоть и молчали. Произошел самый настоящий взрыв, вынудивший меня не на шутку задуматься о собственной безопасности.       – Буду краток, – Маркус старался не смотреть на андроидов, ожидающих от него многочисленных ответов. – Предполагаю, все уже знают, зачем я собрал…       – Что здесь делает человек?       Кто-то с дальнего конца кабинета произнес это так громко и гневно, что Первый Лидер опешил. Я и сама дернулась, ощутив, как все внутри сжалось в крохотный комок. Как ни странно, но воскликнувшим оказался не девиант из враждебной группы, что возмущалась в прошлый раз, а совершенно другой андроид, сидящий от них поодаль. Никто к нему не обернулся. Все смотрели строго на Маркуса, не знающего что сказать.       – Присутствие Сенатора так же важно, как и…       – Важно кому? Почему вы так стараетесь прикрыть ее спину после случившегося?!       В кабинете зашептались. Маркус вновь запнулся, кое-как находя нужные слова.       – Произошедшее с Джошем никак не связано с…       Шепот превратился в громкие звуки возмущений. Меня вновь пробило на пот, а сердце и вовсе сбило ритм, как только с другой стороны кабинета встал еще один андроид.       – Вы серьезно будете пытаться убедить нас в обратном?! Этот человек был последним, кто видел Джоша живым! – девиант указал на меня пальцем, и я почувствовала себя кроликом в окружении кобр.       – Откуда ты знаешь, кто его видел живым? Нас обоих там не было, – внезапно подхватил девиант-девушка с первого ряда, обернувшаяся через плечо.       Шум стал еще громче, и самое жуткое – девианты, словно сорвавшиеся с цепи псы, принялись громко переругиваться, кричать друг на друга и вскакивать со стульев. Коннор едва заметно среагировал на происходящее, приблизив ко мне руку, словно в желании в случае опасности спрятать меня за спину. Он был напряжен и внимателен, и не зря. Аудиенция грозилась перерасти в скандал или драку, и как бы Маркус не пытался призывать к спокойствию – никто на него не реагировал. Коннор и Саймон обеспокоенно посматривали на происходящее, в то время как Норт сидела на своем стуле, не шелохнувшись. Ей было все равно. Она продолжила сверлить меня презрительным взглядом.       – Все наши проблемы начались с появления людей в городе! Сколько еще должно умереть, чтобы мы наконец вышвырнули ее за территорию?! – андроид, возмутившийся самым первым, был громче всех. Его стул уже опрокинулся на пол, сам он стоял в окружении других своих товарищей, явно удерживающих его от необдуманных поступков.       – Включи голову, Стив! Посмотри еще раз на посла и скажи, кого в этом кабинете он способен убить!       – А ты дай ей нож, – произнес еще один андроид, также вскочивший со своего места. – И мы посмотрим, кто из вас выживет.       – В последний раз призываю успокоиться! – в воцарившемся молчании голос Маркуса прозвучал ясно. Разозлившиеся и возбужденные андроиды посмотрели в его сторону, и в их глазах не было ни капли веры, даже у тех, кто не был склонен считать меня убийцей. – У нас нет ни единой причины для того, чтобы приписывать происходящее людям. Джош был нам всем дорог, но это не причина для того, чтобы безрассудно бросаться обвинениями.       – Неужели? С его смерти прошло не меньше двенадцати часов, а нам так еще никто и не дал пояснений о произошедшем!       – Я здесь не для того, чтобы обсуждать детали убийства. Я вынужден объявить в городе чрезвычайное положение, и данный скандал никак не помогает нашей ситуации.       – А мы хотим обсудить! – здесь уже никто не сопротивлялся. Все девианты молчали, смотря на Маркуса то гневно, то с волнением. – Почему вы не желаете давать подробностей? Есть что скрыть?!       – Хотите деталей? – Саймон рядом внезапно заговорил, и мое сердце еще раз пропустило удар. Теперь все здесь смотрели на нас, что заставило мой инстинкт самосохранения дрожать. – Он был убит не человеческой рукой.       Возмущенный андроид не ожидал ответов и потому опешил, пристально смотря на Лидера. В кабинете воцарилась тишина, присутствие которой я ощутила как «затишье перед бурей».       – Это не просто, но мы не сидим на месте, – продолжил Саймон, стараясь сгладить ситуацию. – И у нас уже достаточно информации для того, чтобы сделать вывод о происхождении убийцы. Мы должны признать, что среди нас завелся преступник.       – И чем мы тогда отличаемся от людей? – подавлено произнесла та самая девушка, вставшая на мою сторону.       – Я не знаю, – потерянно ответил Лидер, говорящий максимально искренне. Каждый здесь это почувствовал, и никто какое-то время не осмеливался нарушить молчание. Все присутствующие поняли, в какой жопе оказалось их сообщество. И если кто-то воспринял эту информацию как данность, которую не избежать, то другие, занявшие агрессивную позицию, не смогли смириться со своей схожестью с людьми. – У нас есть проблемы, но если мы будем лечить их последствия, а не источник – ничего к лучшему не поменяется.       Андроид, все это время кидающий претензии, посмотрел на меня с нескрываемой ненавистью. Его кулаки сжались, в глазах загорелся яростный огонь. Мне стало страшно не на шутку.       – Сейчас я разом решу все проблемы, – девиант сделал ко мне несколько шагов, и это повлекло за собой жуткую суматоху.       Мое сердце окончательно опустилось в желудок, а кровь остыла. Мурашки пробежались по всему телу, вызывая дрожь. Мне и впрямь стало жутко. Весь кабинет взорвался криками и возмущениями, практически все андроиды повставали с мест, то призывая, то стараясь всех успокоить. Я на дрожащих ногах сделала несколько шагов назад, дыша рвано и перепугано, словно загнанное животное, но так и не успела увидеть, как андроида остановили его собратья, удерживая за руки. Коннор, ухватившись за мое предплечье, резко отвел за свою спину, заслоняя собой от неминуемо приближающейся опасности.       – Сделаешь еще один шаг и будешь официально объявлен международным преступником, – прозвучал уверенный голос детектива. Мне удалось кое-как выглянуть из-за его спины, чтобы оценить, насколько близка была смерть. Как оказалось, очень близка. Андроид остановился практически в метре от Коннора, ткнувшего в его сторону пальцем.       – Привели себя в порядок немедленно! – скомандовал Маркус, успевший оказаться рядом с ними. – Самосудом непричастных лиц мы окажем США лишь услугу!       – Нечего было их вообще пускать на нашу территорию! Весь этот мир – сплошная выдумка! Я предлагаю закончить здесь и сейчас, чтобы положить конец всем этим играм в друзей-соседей!       Кажется, он вновь сделал шаг. Толпа вокруг охнула и вновь принялась возмущаться, ругаться между собой. В своей жизни мне приходилось бывать на валютной бирже два раза, и готова поспорить, что там в моменты обвала валют шум был не такой громкий. Андроиды словно с ума посходили, и Коннор, в очередной раз почуявший опасность, отвел одну руку за спину, дабы обеспечить меня полной защитой. За его спиной я и впрямь почувствовала себя как за каменной стеной, но страха от этого меньше не стало.       Гул поднялся такой громкий, что в ушах заложило. Коннор что-то буркнул Саймону, и единственное слово, которое я разобрала, было «уведи». Судя по всему, увести должны были меня. Саймон, кивнув, учтиво, но настойчиво подхватил меня под локоть и двинулся прочь, к двери за нашими спинами. Мои ноги дрожали, я совершенно ничего не понимала, слыша только громкие споры и биение своего перепуганного сердца. Когда мы оказались в коридоре, гомон был не так слышен, но я все равно никак не могла прийти в себя, кое-как плетясь следом за Лидером, тащащим меня прочь. Он наконец остановился у темной двери и отпер ее, впуская меня вперед. Я едва ли не ввалилась в темную комнату, обессилено передвигая ноги.       – Вы в порядке?       Голос у Саймона был обеспокоенным. Словно и не было ситуации, когда я сидела перед ним в наручниках после вторжения на запрещенную территорию. Отойдя к дальней стенке, я прикрыла руками свое лицо. Тот андроид так смотрел на меня… в его карих глазах читалась лютая ненависть. Не будь рядом Коннора, и от меня бы мокрого места не осталось!       – Сенатор? – неуверенно переспросил Лидер, обеспокоившись еще сильнее. Я кое-как нашла в себе силы отреагировать, судорожно покачав головой. – Я предупреждал Маркуса, что приглашать вас – плохая идея… думаю, вам следует подождать здесь. Пока там все не успокоится.       Думает? Да я ни за что в жизни туда не вернусь! Конечно, в реальности мне ничего не угрожает – никто не пойдет против Маркуса и уж тем более не осмелится поднять руку на Коннора – одного из немногих, кто действительно способен одним взглядом надрать задницу. Но все это не значит, что в обществе андроидов безопасно. Кто знает, сколько еще таких агрессивных придурков, как дернувшийся ко мне Стив, готовых сжать кулаки вопреки любому разумному смыслу.       – Побудьте здесь, – вновь повторил Саймон, взволнованно посматривающий на дверь. В комнате, куда он нас привел, не было света, однако уличного освещения хватило для того, чтобы увидеть на лице Лидера испуг. Похоже, он перепугался не меньше моего. – Ни в коем случае не выходите отсюда, ладно?       Я вновь кивнула, не в силах произнести хоть слово. Голос и так дрожит, боюсь представить что прозвучит в моем тоне, если я открою рот. Нет уж. Так позориться я точно не стану.       Саймон ушел, помявшись пару секунд у двери. В комнате воцарилась полная тишина, кажется, можно слышать свои мысли. Мерзкие, липкие, они все такие перепуганные, что хочется сбежать от них, спрыгнув из окна. Правда, тогда придется пересесть на инвалидное кресло: может, этаж и второй, но все равно достаточно высокий.       Я наконец смогла дышать. Тело еще потряхивало, однако было уже не так страшно, как там, перед агрессивно настроенным девиантом, решившим закончить мою историю раз и навсегда. Его глаза так правдоподобно горели, что только слепой бы не поверил его намерениям.       Когда сердце наконец успокоилось, я осмотрелась. Темный кабинет, лишь сочащийся из окон свет от уличных фонарей позволил разглядеть силуэты. Эта комната была похожа на комнату отдыха для высокопоставленных лиц. Резные и лакированные стены, картины, мебель в викторианском стиле – год назад я бы насладилась окружением, сейчас меня от всего этого тошнило. Хочется домой. Не в «место временного пребывания». А именно домой.       Туда, куда я никогда в своей жизни больше не попаду.       В темноте, словно как щелчок заведенного затвора, прозвучал шум открываемой двери. Дыхание от напряжения сперло. Я застыла как вкопанная у стены, всматриваясь в темноту в надежде увидеть там диодное свечение. С ухода Саймона ушло так мало времени… неужели все закончилось и Коннор вернулся за мной? Как быстро им удалось успокоить толпу.       Свечения все не было, а дверь между тем открылась практически настежь. Я слышала как кто-то медленно вошел, но самое ужасное – он был не один. Никакого диода, никакого уже привычного холодного голоса Коннора, а он, между тем, стал единственным, кого я так сильно хотела бы слышать.       – Какая встреча, Сенатор! – негромко воскликнул знакомый голос, от которого внутри все похолодело. Предчувствуя беду, я встала по стойке смирно, выпрямившись в спине и сжав кулаки, желая не показать свой страх. – Не слишком ли одинокое место для столь важной персоны?       Девиант сделал шаг вперед, выходя на фонарный свет. Сердце «подскочило», устроив мне гонки на выживание. Это был тот самый андроид Сэм, что при первой конференции заставил меня выйти к кафедре. Может, он и не сжимал кулаки в тот день и не рвался в мою сторону с целью «закончить все проблемы», однако его вид все равно вызвал страх. От такого добра не жди. Тем более, что ему составили компанию еще два девианта женской модели, серии Трейси. Их улыбки были далеки от доброжелательных.       – Вы ведь не против, если мы составим вам компанию? – от его оскала по телу побежали мурашки. Сэм сделал один шаг вперед, и я на рефлексах едва заметно отступила назад. – Меня зовут Сэм. А этих прелестных дам, – девиант кивнул головой себе за плечо, вызывая у «дам» самодовольные ухмылки. – Шона и Дарси. Хотя, уверен, вам наши имена ничего не скажут. Вы ведь птица не того полета, верно?       Андроид вытащил руки из карманов черных джинс, и в свете фонаря что-то блеснуло. По телу пробежала дрожь. Я напряглась еще сильнее, не сводя глаз с ножа-бабочки, покачивающегося в его руке. Интересно, как далеко будет слышен мой крик? Вряд ли в зале конференции кто-то обратит на меня внимание, углубившись в свои громкие разборки.       – Видите ли. У нас тут возник один вопрос… – андроид вновь начал наступать, а вместе с ним и его оскалившиеся подружки. Только на свету у одной из них волосы заблестели синим, и мне показалось, что я уже видела ее в парке, в тире. Как тесен мир… – С самого начала вашего приезда в город мы теряем девиантов. А наши высокопочтенные Лидеры продолжают активно прикрывать вашу спину. Так что у большинства нашего населения возникают сомнения касательно вашей личности…       Я не показала своего страха, однако не уверена, что данные модели не могут прослушивать пульс. Если же могут – уже давно почуяли мою надвигающуюся панику, как собаки чуют жертву с пущенной кровью. Андроиды становились все ближе и ближе… мое самообладание становилось все тоньше и тоньше. В конце концов, между нами остались считанные шаги. Я как заяц, загнанный в ловушку – с ужасом предвкушаю смерть и прокручиваю всю свою жизнь перед обнаженными клыками волков.       – Ваше собственное государство объявило вас мертвой. Но вы продолжаете жить в нашем городе и устанавливать какие-то «мирные договоры». А у нас между тем… – девиант почесал кончиком ножа щеку, после чего резко указал лезвием в мою сторону. Для девианта рядом это был как приказ. Андроид с синими волосами грубо и неожиданно толкнула меня в плечо, придавливая к холодной стене. Из легких вышел весь воздух, в глазах мгновенно потемнело от страха. – Умирают Лидеры. И что-то подсказывает мне, что Стив говорит дело. Закончить бы все эти проблемы прямо сейчас. Уж я-то с этим справлюсь.       – Я тебя не боюсь.       К моему удивлению мой голос прозвучал твердо, несмотря на дрожь во всем теле. Сэм задрал голову и тихо посмеялся. Его подружки засмеялись ему вслед, явно довольствуясь моим унизительным и затравленным положением.       – А стоило бы, – наконец, насмеявшись, девиант опустил голову и с довольной улыбкой прошелся взглядом по моему лицу. Как близко было мое сердце к инфаркту, когда кожа на шее ощутила холодное прикосновение тонкого лезвия. – Я ведь не из тех, кто будет решать проблемы бесконечной болтовней. Я приверженец радикальных решений, даже если ради этого придется пожертвовать чьей-то жизнью. Хотите проверить?       Что я говорила о глазах того парня, решившего приблизиться ко мне со стиснутыми кулаками? То, что светится во взгляде этого Сэма и его компании, гораздо хуже. Он не зол. Он получает садистическое удовольствие. Его улыбка буквально кричит о том, какой благостный визг стоит в его системе при виде ножа, упертого мне в шею. Я и так задрала подбородок как можно выше, стараясь вытянуть шею насколько это возможно. В ушах стоит громкое и частое биение сердца. Еще немного, и я отправлюсь к праотцам. И я даже готова к этому. Единственное, что обидно – Коннору придется разбираться с этим дерьмом в одиночку… вот уж кто, кого мне совсем не хочется бросать в этом мерзком городе.       – Отойди в сторону.       Внутри все обмякло. Мокрый комок резко подскочил к горлу, как только за спиной Сэма послышался недовольный, даже злой голос. Мне так остро захотелось плакать, что я прикусила нижнюю губу, держа себя в руках. Строить из себя сильного человека, как оказалось, куда проще, когда рядом нет Коннора. С его появлением все вокруг словно меняется, как и я сама, внезапно осознавшая, что я тоже могу быть слабой.       Огонек в глазах Сэма потух. Его подружки нервно переглянулись. Андроид недовольно покосился через свое плечо, после чего вновь вернулся ко мне. Рука Трейси на плече ослабила хватку. Уверенности в них явно поубавилось. Я же ничего не видела, кроме темных глаз агрессивно настроенного ублюдка, решившего поиграть с чужой жизнью.       – Дай нам пять минут. Мы не договорили.       – Я же сказал, – в глубине комнаты послышался металлический щелчок. – Отойди в сторону.       Я знала, что это за звук. Уже доводилось слышать. Сэм тоже, судя по реакции, слышал его раньше – андроид, прикрыв глаза, отстранился и с театрально виноватой улыбкой отступил назад, держа руки с ножом перед лицом. Андроиды серии Трейси также медленно отошли к стенкам, пристально смотря на Коннора, уже вскинувшего пистолет.       – Что? Переживаешь за свою подружку? – ехидно съерничал девиант, отошедший в сторону. Только сейчас я смогла сделать дрожащий вздох полной грудью, затравленно смотря на детектива. Его диод обрел ярко-красный цвет, угрожающе мигая через каждые две секунды. Темные глаза, отражающие свет диода и уличного фонаря, пропитались ненавистью. Он был в ярости и полностью сосредоточен на Сэме, держа того на прицеле пистолета.       – Я бы на твоем месте следил за своим языком, Сэм. Угроза международному послу звучит как причина для уголовного наказания.       Сэм находился в темноте, но отчего-то уверена, что его глаза сверкнули не по доброму. Он несколько секунд помолчал, после чего сделал шаг навстречу к Коннору. Тот не шелохнулся, продолжая держать пистолет навесу.       – Права была Норт. Как был человеческой ищейкой на поводке, так и остался.       – Верно. И как любая ищейка, я имею острые клыки. Желаешь убедиться?       Нет, он не желает убедиться. Коннор говорил так правдиво, что только самоубийца захочет сыграть на его нервах. Сэм, как оказалось, самоубийцей не был. Он улыбчиво произнес «Не сегодня» и, кивнув своей компании, двинулся прочь к выходу, мимо Коннора. Лидер опустил оружие только тогда, когда андроиды оказались у двери. Послышался щелчок дверного замка. Мы остались одни.       Никто из нас ничего не говорил. Коннор не знал, что сказать, а я ничего и не хотела слышать. Мелкая удерживаемая дрожь превратилась в крупную. Ноги обмякли, но я все еще стояла, упершись спиной о стену. Слезы потекли по щекам неконтролируемыми ручейками. Я была на грани смерти… это осознание не давало мне покоя.       – Я так больше не могу… – голос дрожал похлеще осеннего листа на осиновой ветке. Дышать стало трудно, легкие жадно глотали воздух, не успевая насыщаться кислородом из-за начавшейся истерики. Все вокруг плыло, и то ли это были последствия паники, то ли заполнившие глаза слезы, смывающие все образы вокруг. – Просто не могу…       Тихий шепот превратился в рыдания, и мне не было стыдно за свое слабое состояние. Раньше я бы скорее вскрыла себе вены, чем показала слезы детективу. Теперь он стал единственным в этом городе, кому я могла показать себя такой, какая есть. Детектив это почувствовал, но совершенно не знал что делать. Он убрал оружие обратно в кобуру под пиджак и нерешительно приблизился ко мне, видимо, надеясь успокоить без знания как это сделать.       Все тело дрожало. Мне было холодно. Температура снаружи и внутри тела резко упала. Попытки усмирить бешеное сердце ни к чему не привели, я продолжила тихо содрогаться в рыданиях, не в силах даже стереть мокрые дорожки. Обхватила себя за плечи, хоть как-то стараясь согреться. Что толку? Дело ведь не в температуре.       – Когда это все закончится?..       Так сильно хотелось плакать, отчаянно, до крика. Рвать и метать, царапать собственную кожу, глуша моральную боль физической. Весь мир обернулся против меня. Он тычет в меня пальцем, смеется и потешается, и мне ничего не остается, кроме как смирно склонить голову, пряча мокрое от слез лицо.       – Больше не могу…       Чья-то рука легко коснулась плеча. Вздрогнув, я не подняла взгляда, и так понимая кто именно стоит рядом. Коннор чувствует себя неловко. Уверена, в его системе заложено огромное количество поведенческих реакций, но когда ты сам полон эмоций и чувств – сложно правильно подобрать поведение, даже если ты машина. Оттого ему непросто даже коснуться меня, словно я – бомба замедленного действия.       Так оно и было. Только вместо взрыва последовало совсем иное, к чему детектив не был готов.       Его тепло оказалось глотком свежей воды в пустыне. Словно дуновение ветра в жаркий июльский день. Будь я со стороны, наверняка бы сравнила себя с мотыльком, а Коннора – светлой лампой на ночной веранде. Настолько рядом с ним вдруг стало тепло и безопасно. А как иначе, если он стал единственным, кто еще способен протянуть мне руку помощи? Кто не прячет взгляд, кто не скрывает глаз, в которых читается не злость или ненависть, а… что в них? Вряд ли я отвечу на этот вопрос.       Что-то внутри потянуло меня вперед. Последний барьер для слез был прорван, я зажмурила веки изо всех сил, позволяя мокрым дорожкам обжечь горячие щеки. Тело само поддалось вперед, поближе к детективу. И если Коннор клал руку с явной неуверенностью, то я прижалась к нему без каких-либо сомнений, впитывая тепло. Буквально почувствовала как сильно опешил андроид. Руки на плече больше не было – Лидер развел их в стороны, не ожидая подобных действий. Но не прошло и нескольких секунд, как они практически невесомо опустились на спину. В который раз вздрагиваю и замираю, ощущая, как отпускают слезы. С каждой секундой его ладони обретают все больший вес, пока окончательно не прижимают к себе, успокаивая истерику.       Как долго мы так простояли? Я, уткнувшись в его рубашку и оставляя на ней мокрые пятна от слез; он, прижимая меня к себе так, как будто искренне желает защитить от всего мира. Может, так оно и было – я не думала об этом. Даже если это иллюзия – я готова была в нее поверить, впитывая в себя каждую секунду рядом с ним, каждую частичку тепла.       Наверное, все уже разошлись, когда Коннор, решив, что я достаточно успокоилась, тихо произнес «Идем домой» и, взяв меня за руку, повел прочь из комнаты. Что больше всего меня ввергло в шок? Слово «Дом» или же теплая рука, удерживающая меня за кисть, а не за предплечье, как обычно? Чем бы оно ни было, оно не давало мне прийти в себя вплоть до приезда на жилой участок.       Дорога была тихой. Никто не попался нам на пути как в коридорах здания, так и на парковке. Мир, что недавно смеялся мне в лицо и приставил нож к горлу, вдруг сжалился и расчистил путь. Что это, как не Коннор, рядом с которым все становится безопасным? Мы шли вперед, наплевав даже на камеры. Точнее, вперед шел Коннор. Я плелась за ним, совершенно не задумываясь над тем, куда мы идем. Даже если бы детектив внезапно решил отправиться на другой конец света – я шла бы за ним следом, крепко сжимая руку в страхе, что она вот-вот ускользнет. Так странно ощущать его ладонь… как будто так и должно быть. Как будто все, что происходило до этого момента, вело именно сюда, к нам, молчаливо идущим на выход, взявшись за руку.       На улице я не заметила, как пиджак Коннора оказался на моих плечах. Отягощающие душу мысли были слишком тяжелыми, чтобы обратить внимание на то, как детектив снимает верхнюю одежду и накидывает ее на меня без каких-либо пояснений. Глупый… мне уже не будет холоднее, чем полчаса назад, с приставленным к горлу лезвием.       В машине я почувствовала, как истерика утихла окончательно. Слез больше не было, только пустота внутри и желание скрыться от мира. Как долго мне еще придется вариться в котле из страхов и агрессии? И как долго я смогу это выдержать? Все эти думы настолько сильно душили, что говорить не было сил. И мы молчали, проезжая не одну дорогу, сворачивая не на одном повороте. Лишь главные улицы были освещены фонарями, после объявления чрезвычайного положения город стал еще мрачнее: единичные светлые окна, единичные автомобили на дороге. И ни одного андроида. Похоже, вести здесь расходятся мгновенно.       Солдат вокруг моего дома меньше не стало, да я и не обратила на них внимания. Хотелось поскорее скрыться в темном доме, остаться одной, а еще лучше – с ним. Коннор, словно читая мысли, шел за мной следом. Конечно, это просто была его работа, однако мне хотелось верить в другое. Хотелось верить, что он идет не из-за обязанностей, а из-за чего-то большего, что объединило нас в темной комнате мэрии.       В доме было темно, только гостиничная напольная лампа, оставленная включенной перед отъездом. Окна зашторены, двери закрыты. Полная тишина. В ее ауре крылось что-то тяжелое, мешающее дышать, но это определенно не было чем-то плохим. Во всяком случае здесь было куда безопаснее и спокойней, чем там, в толпе разъяренных девиантов или наедине с несколькими из них.       Остановившись в коридоре, я устало осмотрелась. Пиджак попытался соскользнуть с плеч, так что пришлось придержать его за воротник, ощущая плотную качественную ткань. Удивительно, но от одежды совсем не пахнет. Ни парфюма, ни пыли, ни чего-либо другого, что хоть как-то говорило бы об использовании пиджака. Словно его только что сняли с вешалки в магазине, но никак не с девианта, стоящего сзади.       Дверь за спиной закрылась. Поведя головой к плечу, я дала Коннору понять, что знаю о его присутствии. Девиант ничего не сказал. Остался стоять у двери, наблюдая со стороны в полном молчании. Его взгляд остро ощущался каждой клеточкой тела, я знала, что он смотрит мне в спину, но смотреть в его сторону не хотелось. Внутри груди было пусто и холодно. Все, чего я сейчас хотела – тепла. Все, чего я сейчас хотела…       Я медленно приблизилась к столу, на котором расположились контейнеры с ужином и та самая кипа бумаг. И вновь нет никакого аппетита, пусть даже запах соблазнителен и прекрасен. Мой голод не сможет утолить какой-то салат или запеченные грибы с сыром. Поэтому я посмотрела на ужин холодно, думая о том, кто действительно может помочь. Кто стоит за спиной и прекрасно понимает все без слов.       – Отправишься в спальню? – Коннор явно понял мое отношение к ужину, но его голос был пропитан далеко не обычной заботой. Он был тихим, как будто в понимании что именно сейчас должно произойти. – Тебе нужен сон.       – Я не хочу спать, – беспристрастно ответила я, устремив взгляд перед собой. Детектив, помолчав несколько секунд, произнес еще более тихим голосом.       – Чего же ты хочешь?       Чего я хочу?.. я хочу почувствовать себя в безопасности. Хочу ощутить, что в этом мире еще существует тот, кому на меня не наплевать. Хочу ощутить, что есть тот, кто захочет побороться за мою жизнь, кто протянет руку помощи, утешит, успокоит. Я хочу тепла. Я хочу его.       Все было понятно без слов. Стоило только медленно взглянуть на него из-за плеча, ощущая, как глаза становятся мокрыми. Диод Коннора агрессивно сверкнул в темноте желтым цветом. Наши взгляды встретились, никто не желал его прятать. И когда детектив сделал шаг ко мне, я отвернулась, вновь смотря перед собой в ожидании.       Я знала, что сейчас произойдет. Я была к этому готова! Но почему же вздрогнула, когда его пальцы коснулись меня, намереваясь снять пиджак с хрупких уставших плеч? Без верхней одежды резко стало холодно, но это было секундное ощущение. Уже через мгновение холодок пропал, на его место пришел жар. Тягучий, будоражащий, но такой приятный… он огнем разродился где-то в груди, и это чувство было таким великолепным и желанным, что на глазах навернулись слезы. Мне не было плохо. Мне не было стыдно. Мне было невероятно прекрасно и в то же время грустно оттого, что столь, казалось бы, обыденные эмоции в жизни любого другого человека для меня оказались настолько упоительными.       Пиджак опустился на стол, справа от моей руки. От его вида и понимания насколько Коннор близок – даже спиной ощущаю его присутствие, покрываясь мурашками – земля под ногами поплыла, и я покрепче вцепилась в деревянные края, надеясь не свалиться в обморок. Честно, я была близка к этому, но… как же резко все утихло внутри, когда Коннор дотронулся до волос, бережливо перекладывая на левое плечо. Ни единой мысли в голове… тишина, соизмеримая с молчанием окружающих нас стен, на фоне которого наши редкие шорохи звучали громом. Я слышала, как бьется сердце… почувствовала, как оно старается выпрыгнуть из груди, отзываясь на каждое прикосновение детектива. А их, между тем, становилось все больше.       Я на инерции отклонила голову, открывая шею, и ни капли об этом не пожалела. За руками, укладывающими волосы, последовала та близость, от которой голова идет кругом. Почему он наклонился так близко?.. хочет поцеловать?.. тогда почему не целует? Я только чувствую его холодное будоражащее дыхание на коже, крадущееся от плеча к уху. Тело непроизвольно вздрогнуло, а из груди вырвался сиплый стон, когда его губы коснулись мочки. Как же мне этого не хватало… как же мне не хватало его.       Ткань платья за спиной напряглась. Молния мучительно медленно поползла вниз. Пальцы, что потянули собачку, словно назло едва уловимо коснулись спины несколько раз. Каждый такой раз я вздрагивала и застывала, стараясь уловить как можно больше тепла от прикосновений. Но их было так мало… хотелось еще больше. И когда платье безвольно упало на пол, а на плечи легли мужские руки – я оцепенела в страхе спугнуть момент. Что, если мне все это снится? В этом городе, в этом мире мне не может быть настолько хорошо, и все происходящее словно сон. Неделю назад я ненавидела это создание, прыская в его сторону оскорблениями, а сейчас… сейчас мне страшно, что где-то вдалеке прозвучит мое имя, и Коннор развеется, словно туман, оказавшись лишь одурманивающим сном. Но Коннор не исчезал, и его тепло становилось все реальнее.       По горячим щекам побежали слезы. Я забыла как дышать, чувствуя, как слабеют ноги то ли от нехватки кислорода, то ли от наслаждения. Всего лишь прикосновение к голым плечам, а что же будет, если мы окажемся в объятиях друг друга? О большем я и не смею просить: вряд ли андроид способен что-то дать. Единственное, о чем думаю – одна ли я умираю в мыслях о тепле собственного врага, или тот, кто стоит за спиной, разделяет мое желание?       Горечь осела в горле. Я медленно развернулась к андроиду, вынуждая его приподнять руки над плечами. Смотреть в глаза Коннора было страшно, но выбора не было, и я подняла свой завороженный взгляд, надеясь увидеть в карих радужках детектива нечто большее, чем желание просто снять стресс. Слезы вмиг прекратились.       Не было желания снять стресс. Не было желания успокоить или задавить панику после случившегося. В его глазах сложно было что-то прочитать, и причина тому – легкий туман, застилающий взгляд. Коннор увидел мои слезы, и его красный диод агрессивно заморгал. Испуг? Страх, что делает что-то не так? Чем бы оно ни было, на минуту оно развеяло туман, но он тут же вернулся назад, всмотревшись в мои глаза. В них ведь не было грусти или тоски. Только желание и непреодолимая тяга к единственному, кто отныне способен успокоить мою душу.       Все было так смазано… только что мы смотрели друг другу в глаза, и вот уже тянемся вперед, возвращая уже пережитую днем атмосферу. На сей раз стыдно не было. Я так сильно нуждалась в происходящем, что на совесть было абсолютно наплевать. Что будет думать Кин, если узнает? Что будет думать сообщество девиантов, если кто-то пронюхает? Плевать. Важнее Коннора уже ничего не будет, по крайней мере в ближайший час. И я готова пожертвовать своим будущим спокойствием ради… этого.       Поцелуй был легким, боязливым. Словно мы оба – юные школьники, впервые погружающиеся в доселе неизвестные эмоции. За секунду до этого в голове стояла кромешная тишина. Сейчас же в груди самое настоящее бешенство, сотканное из миллиона бабочек с золотыми крыльями. Слезы перестали течь – мне было уже не до них.       Я отстранилась. Хотела взглянуть в его глаза, убедиться, что происходящее для нас обоих одинаково важно. Каким же был мой молчаливый восторг, когда туман в его карих радужках усугубился, а взгляд… взгляд стал требовательней, нетерпеливей. Похоже, кто-то действительно в первый раз имел подобный контакт. Похоже, этот кто-то ни в чем не разочаровался, в следующую секунду сорвавшись с места, дабы прижать меня к себе за шею, чтобы окончательно потеряться в поцелуе.       Было так душно! С самой первой секунды стало ясно, что Коннор требует куда больше, чем я могу дать. Его напор был неожиданным и потому в голове темнело не то от упоительного восторга, не то от нехватки воздуха. Лишь изредка мне удавалось отстраниться, разорвать поцелуй, чтобы сделать вдох, но даже в такие моменты андроид не давал передышки, исследуя влажными губами шею и плечи. Очередная пытка, ведь с каждым таким прикосновением я вновь задерживаю дыхание, боясь упустить хоть секунду ощущений, хоть толику его тепла. И пусть отчаянно хотелось дышать – я все равно этого не делала, ведь мне все еще было мало его. Было катастрофически мало!       Наши шумные ласки становились все агрессивней. Буквально одна секунда – и я, подхваченная за талию, уже усаживаюсь на стол. Не успеваю сообразить, как сама жмусь к детективу, обхватывая его ногами и руками, прижимая к себе, словно он может дать мне что-то большее, чем прикосновения. Приходится довольствоваться малым, но и это вызывает у меня снопы искр в груди и дрожь во всем теле.       Я чувствую, как его рука скользит по ноге, снизу вверх, от лодыжки к голени, от голени к бедру. Его пальцы жадно сжимают кожу, как будто желая впитать в себя как можно больше. Это сводит с ума.       Я чувствую, как его губы оставляют следы на шее, и я задираю голову все выше, отклоняюсь назад, открывая ему путь к еще не затронутым участкам. Коннор реагирует правильно, словно уже не раз испытывал нечто подобное. Но я то знаю, что это не так. Слишком яркие эмоции, слишком ненасытные поцелуи, продиктованные восторгом от ощущаемого. Это не сводит с ума. Это заставляет меня умирать.       Я чувствую каждое его движение. Чувствую ткань его рубашки на своем животе, чувствую жесткую кожу кобуры, прижатую к груди. Я чувствую, как последняя ноет под черным бельем, и так хочется свободы! Но все, что я делаю – отклоняюсь все дальше назад, вытягиваясь как струна и безмолвно прося еще ласки! И ему так нравится! Он отзывается на каждый такой зов, терзая то губы, то кожу! Каждое его прикосновение – новый взрыв в груди! Каждое его нечаянно оставленное дыхание на влажной от поцелуев коже – новый всплеск восторга ниже живота! Хочу раствориться в нем и больше никогда не появляться в этом мире, спрятавшись за мужскую сильную спину, укрывшись в мужских сильных руках! И мне мало! Безгранично мало всего, что он вытворяет, и я бесстыдно прижимаюсь к нему, требуя куда большего!       Иногда я вижу его глаза, и понимаю, что сейчас мы говорим на одном языке. Никаких слов, никаких диалогов, только касания, пытающиеся передать мысли, потребности и желания, терзающие обоих. В какой-то момент все это становится таким невыносимым, что из моей груди вырывается стон, и Коннор, мгновенно на него среагировав, подхватывает меня за бедра, вынуждая ухватиться за него ногами и руками. Я не видела, что происходит и куда он меня тащит – была занята его губами, прилипнув к ним, точно к сладкой газировке. Какое дурацкое сравнение! Ведь Коннор в сто крат ее слаще! И стал еще слаще, когда я резко опустилась на мягкую обивку дивана, погруженного в мягкий свет напольной лампы.       Весь мир кружился вокруг нас. Вселенная замерла, остановилось время. В нем больше не было никакого смысла. Не существовало ни Кина, ни Маркуса, ни Саймона или Норт. Здесь, на нашем диване, не было ни Уоррен, ни ножа, приставленного к горлу. Не было ничего, что буквально час назад мешало жить. Были только мы. Остальное резко перестало иметь значение.       Так хотелось заглянуть ему под рубашку, но я не смела, в отличие от Коннора, чьи руки, кажется, побывали практически везде. Он умело скользил ими по телу, исследуя все, что попадается на пути – от внутренней стороны бедра до живота, от живота до ноющей груди, требующей свободы. Его пальцы умудрились проникнуть под чашку бюстгальтера, вызвав у меня очередной сдавленный стон. Ему понравилось, как он прозвучал… и потому грудь больше ничего не сдерживало, а сам бюстгальтер отлетел куда-то на диван, затерявшись в наших переплетенных ногах.       Видит Бог, я никогда такого не испытывала! Даже Грэгори Кин, в свое время казавшийся мне идеалом, сейчас воспринимается как бред запутавшегося подростка! Еще ни одно существо в этом мире не заставляло меня забыться в происходящем, отречься от окружающего мира! Стучались бы сейчас в дверь разъяренные солдаты или же на дом несся огромный метеорит – я ни за что бы не остановилась, требуя от Коннора еще больше ласк! И на сто процентов уверена, что детектив поддержал бы мою инициативу, не желая отлипать от тела. Даже сейчас, андроид, что несколько дней назад сыпал оскорблениями, требовательно прижимается, удобно устроившись между ног. Он не чувствует моих прикосновений. Не должен… но все равно реагирует на них, подставляясь под ласковые женские руки.       Больше не могу терпеть… хочу видеть его под рубашкой! Хочу видеть его таким, какой он есть без строгого костюма с кобурой на груди! Пальцы дрожат, руки совершенно не слушаются, но мне все же удается практически вслепую расстегнуть на нем пуговицы, не отлипая от его губ. Коннор нервно помогает мне, поторапливает, как будто желает ощутить касания на своем искусственном теле. Мгновение – чертовая одежда летит куда-то в сторону вместе с кобурой, и теперь я могу изучить его. Признаюсь честно, это было истинное удовольствие.       Он был идеален во всех отношениях. Каждая неровность, каждый рельеф «мышц», все контуры в нем словно выведены искусным художником. Я не могла смотреть, но могла исследовать пальцами, и это было упоительно. Теплый, мягкий, такой изумительный, словно скульптура посреди музейного зала, где остальные экспонаты на его фоне меркнут. Не меркнет только огонь в моей груди, обжигающий мышцы ниже живота адским пламенем. Они, возбужденные и разгоряченные, сжимаются, изнывают, заставляя меня страдать и гореть от желания, но что я могу сделать со всем этим?! Только жалобно сопеть, жадно углубляясь в каждый поцелуй.       В который раз удивляюсь скорой реакции детектива. Он словно читает мысли, ловко манипулируя моим телом, как кукловод марионеткой. Только секунду назад его рука была на груди, и вот мучительно медленно спускается вниз. Я застываю от предвкушения, страшась спугнуть момент, и наш поцелуй замирает. Я жду… так жду этого момента, что издаю хриплый стон прямо в губы, ощущая пальцы на пульсирующей плоти. Эти чувства отзываются криком в голове. Кровь буквально вскипает, и это становится нашей общей точкой невозврата.       Откуда он знает что делать?.. почему он все делает так искусно? Его движения такие точные, как будто он точно знает, что именно мне нравится. Знает, где все мои чувствительные точки. В его глазах, внезапно изучающих мою реакцию, пляшут самые настоящие дьявольские огоньки, и я понимаю, что попала в руки Дьявола. Готова продать ему душу, лишь бы он не останавливался, мучая своими незамысловатыми ласками.       От каждого его движения фейерверки в голове становятся все красочней, дыхание замирает. Я запрокинула голову и закрыла глаза, наслаждаясь каждой секундой мучительной ласки на изнывающем клиторе. Каждое давление на чувствительную кожу отзывается электрическими импульсами, прокатывающимися по телу. Я знаю, он смотрит на меня и увиденное ему нравится. Но когда ласки прекратились и вместо пальцев к телу прикоснулось нечто иное – я и впрямь едва не захлебнулась, резко открыв глаза и посмотрев на детектива. Его губы дрогнули в хитрой улыбке. Дьявол не так прост.       Как долго я не чувствовала себя женщиной? Должно быть, не хватит пальцев, чтобы посчитать года. Тело, словно струна, напряглось от неожиданности и восторга, предвкушая скорое наслаждение. Все мышцы заныли, я представляла себя воздушным шаром, что вот-вот лопнет от напряжения. Я почувствовала Коннора… но не снаружи. Он был внутри. Проник сквозь тиски отвыкших мышц.       Дыхание сперло, в голове начало темнеть. Я закрыла глаза и задрала голову, отдаваясь этим великолепным эмоциям. Пальцы инстинктивно сжали мужские плечи, возможно, вплоть до системных оповещений в голове детектива. Он и без них ловит ошибки, сверкая красным диодом, но все равно не останавливается, получая свое собственное наслаждение. Ему понравилось меня мучить, растягивая удовольствие, и когда, кажется, достиг самой чувствительной точки – замер, то ли давая привыкнуть, то ли желая запомнить меня такой – потерявшейся в пространстве, с туманом во взгляде, абсолютно и полностью зависящей от него.       Происходящее было моим личным наказанием и наградой. Только днем я стыдилась проявленных эмоций, в частности перед Кином за эту слабость к тому, кто должен быть врагом. Я убеждала себя, что возникшие желания и чувства – лишь последствия длительного стресса, но сейчас… я уже так не думаю. Я не хочу отодвигать свои мысли, не хочу думать, что завтра я проснусь с былым холодом и равнодушием к Лидеру. Нет, этого не будет. Даже сейчас я не смогу смотреть в его глаза как раньше, утопая в темных искрящихся радужках. Похоже, Коннор испытывает то же самое, замерев на одну секунду, спугнув Дьявольские огоньки в своих зрачках.       Очередной диалог без слов, за которым я слышу важные мысли. Произносить их вслух словно перейти точку вседозволенности, но мы и так уже слишком далеко ушли. Я даю Коннору понять, что готова, едва заметной улыбкой и ласково, практически по родному, дотрагиваюсь до его щеки, приглаживая мужскую кожу большим пальцем. Надо же… почти как настоящая: шероховатая и теплая. Диалог прекращается, огоньки возвращаются в его глаза.       Каково это – чувствовать в себе того, кто занимает мысли едва ли не в течении суток? По началу это вызывает удивление, даже если ты был полностью готов к скорой близости. Удивление сменяется восторгом, а восторг – жадностью. Коннор только начал двигаться, заставляя меня задыхаться от каждого проникновения, как я уже без стеснения прижимаюсь к его телу, хватаясь за спину, как за спасательный плот. Кажется, будто без него я просто утону в этих чувствах и уже ничего не вернет меня обратно в этот мир! Все бы отдала за это… но и просить об этом я просто не в силах.       Нас не было слышно на улице, но хватало тех звуков и стонов, что я издаю здесь, на диване. Мышцы живота налились тяжестью, в ушах пульсирует. Мы были такими робкими… и вот уже требовательно и агрессивно ласкаем друг друга, прижимаясь все сильнее. Наши совместные движения становятся все резче, складывается ощущение, будто не я одна изнываю от физического желания, подгоняя детектива ногами, но стоило поднять потерянный взгляд на его лицо, и сомнения отпали: он не получает телесного удовольствия, но по своему наслаждается эмоциями на моем лице, словно проверяя насколько далеко они смогут зайти. А мы заходили очень далеко.       С каждой минутой меня уносило все выше. Я потеряла счет времени и тот момент, когда стала произносить его имя, то шепча, то едва ли не крича на всю гостиную. Удовольствие словно въелось под кожу, стало частью нашего мира, и когда уже не было сил останавливать голос – Коннор самолично это делал, утягивая в глубокий поцелуй и лишь сильнее подталкивая меня к столь желанному финалу. Все выше и выше… быстрее, к ночным звездам, дальше от этого города и тех, кто желает моей смерти. Вместе с ним только вперед, объятые общим пламенем.       Тело, словно один сплошной напрягшийся комок, с охотой отзывалось на каждое его движение. Любое прикосновение, будь то оставленное на коже дыхание или мимолетное прикосновение руки к напряженной груди, вызывало снопы искр в голове. И когда возбуждение достигло потолка, когда лететь уже было некуда – удовольствие накатило огромной волной, захлестывая с головой. Руки и ноги ослабли, дрожащее дыхание участилось. Я ослабла в одно мгновение, ощущая, как на организм навалилась усталость. В комнате внезапно стало непривычно тихо, ранее отодвинутый назад мир вернулся. Звезды исчезли, и мы вновь в этой комнате, в доме, окруженном солдатами. Единственное, что меня радовало – крепкие объятия детектива, который не желал меня отпускать из своих рук.       Как же это было прекрасно… и как же теперь страшно от осознания, что это было всего лишь временно, что проблемы и опасность не ушли. Они просто остались за дверью всего на одну ночь. Даже напротив – сейчас она как никогда близка. Ей стоит просто войти в дом и увидеть нас двоих, прижимающихся друг к другу, чтобы навсегда перечеркнуть сразу две жизни. Само осознание, насколько все происходящее считается противозаконным, не может не пугать. И на моих глазах вновь проступили слезы, только на сей раз я не стала их скрывать. Я позволила им безбрежно бежать вниз, подавлено смотря на Коннора. Он был великолепным, даже когда взъерошен. Но вот в его взгляде больше не было тумана или огоньков. Он был взволнованным. Коннор встревожился из-за меня.       – Мне нравятся твои глаза, – хрипло, почти шепотом произнес детектив, подушечками больших пальцев убирая влажные дорожки. Его рука была такой теплой и ласковой, и я в который раз удивляюсь как легко ему удается унять мой страх. – Но мне совсем не нравится, когда ты плачешь.       Он так близко… между нами было уже все, что мыслимо и немыслимо, но его близость продолжает волновать. Жаркий, сильный, он словно огромное солнце, способное спасти от холода и в то же время обжечь. Его голос был тихим, и хоть буквально днем детектив практически бросил меня одну наедине с потенциальными убийцами – я все равно ему верила, пропитываясь его теплом.       – Я отвезу тебя к мистеру Камски, но я надеюсь, что ты знаешь, что делаешь.       Я тоже надеюсь, Коннор. Я тоже надеюсь.