Худшие версии нас / Worst versions of us

Я так быстро ушла в глубокий сон, что практически не помню последних минут ночи. Только теплые руки, прижимающие к себе, и пусть нас разделяло одеяло – я все равно ощущала Коннора так, как будто между нами ничего не было. Даже после случившегося его присутствие вызывает мурашки и некоторый стыд, но отзвуки последнего легко задавливаются другими чувствами, возродившимися в груди.       За окном была полнейшая темнота, когда я внезапно и нехотя вырвалась из плена сновидений. Меня ничего не разбудило, ничто не вторглось в сон, однако отчего-то темнота перед глазами рассосалась по углам. В доме было сумрачно – горела только лампа на кухне, все шторы были сдвинуты. Единственным источником света в гостиной стал сам Коннор, сидящий в кресле напротив. Его голубой диод озарил малую часть лица, оставляя завораживающие блики на волосах и очерчивая скулы. Мне нравилось, как свет диода смешивается с лучами кухонной лампы – их переливы ложились на лицо девианта холодными и в то же время теплыми оттенками, привлекая своим очарованием. Смотреть на него, ушедшего в самодиагностику, казалось преступным, но я не могла себе в этом отказать, тем более что сон не желал забирать меня обратно в свои лапы.       Свернувшись калачиком под одеялом, я бесстыдно уставилась на андроида, пользуясь моментом. Коннор был глубоко в себе, закрыв глаза и погрузившись в систему. Периодически его диод срывался на желтый цвет, агрессивно перемигиваясь в красный, но это не настораживало. Напротив, это было невероятно красиво – наблюдать за тем, как блики диода на лице андроида меняются с ледяного голубого на агрессивный красный. О чем он думает в эти моменты? Все еще встречает в системе ошибки и вычищает их, как сорняки? Или же он с кем-то переговаривается? Пытается взломать сохраненные архивы с памятью Джоша? Воспроизводит то, что произошло несколько часов назад?..       От последней мысли бросило в жар. Зажмурившись, я не смогла сдержать уголки губ, предательски дрогнувших. Очень тепло внутри от одной мысли о случившемся, и в то же время очень стыдно. Еще стыднее от того, что я продолжаю торчать в гостиной полностью без одежды. Одно несчастное одеяло, и то легко сорвать, в один миг раскрыв всю похабщину, что произошла прошлым поздним вечером. Что будет, если солдат из патруля решит войти сюда, пока мы оба «спим»? Хватит одного взгляда на одежду, разбросанную по полу, чтобы понять, что именно здесь произошло. Проблем тогда не оберешься.       Косясь на детектива, я, обернувшись в одеяло, выбралась из дивана и побрела по гостиной, собирая все оставленные нами шмотки: пиджак Коннора, платье и белье – все было прихвачено в руки и растащено по соответствующим местам. Пиджак отправился на спинку дивана, а вся моя одежда – в спальню. Я ожидала увидеть стопку грязного белья, желая отправить туда и платье, однако вместо этого нашла чистую одежду. Коннор, конечно, говорил, что возьмет на заметку мою прачечную, но не думала, что это будет скоро. Что ж… этот акт заботы вызвал у меня улыбку. Пусть он продиктован его работой, все же мне хочется видеть в этом что-то личное.       На улице стояла кромешная тьма. Только парочка андроидов, блуждающие по периметру и отсвечивающие диодными элементами на экипировке. Один из них обернулся на свет, зажженный в окне спальни, но его внимание было недолгим. Как и его коллега, он снова двинулся вдоль забора заднего двора, осматривая окружение. Я какое-то время стояла у шторы, наблюдая за их движением. Не помню, чтобы ранее они торчали на задней лужайке… неужели получили указ о дополнительной охране?       Постепенно сон начал забирать меня обратно, но я все же успела принять душ и нацепить шорты с майкой – чистые и приятно пахнущие. На долю минуты захотелось спуститься в подвал и созвониться с Грэгом, однако это с самой первой секунды была плохая идея. Кин под постоянным присмотром, и кто знает, стоит ли его телефон на беззвучном режиме. Если нет – звук звонка прозвенит на все помещение, и тогда жизнь Кина оборвется раньше, чем моя. Этого допустить было нельзя, так что у меня был один вариант – ждать условно обозначенного Кином времени, которое друг назначил при прошлом звонке. Кажется, он говорил про полдень. Лишь бы не сболтнуть чего лишнего после близости с Лидером города.       Спать в кровати совсем не хотелось, так что я вернулась обратно к дивану, улегшись под одеяло. Пусть я выглядела как сталкер или извращенка, но мне нравилось рассматривать Коннора, улегшись на диване под одеялом. Такой невозмутимый, периодически хмурящийся из-за самодиагностики… что же ты видишь? Что же ты делаешь?..       Сон забрал меня незаметно. Мне ничего не снилось. Только темнота и чувство безопасности, от которого организм успел отвыкнуть. Наверное, поэтому я так крепко спала, обняв подушку. Наверное, поэтому во мне не сразу проснулось ощущение опасности, когда издалека послышался приглушенный, но знакомый голос.       – Сенатор Труман?..       Почему он мне так знаком? Почему мне становится дискомфортно при звуке этого мужского и грубоватого тона? Я что, его знаю?       – Сенатор…       Сны постепенно развеялись как туман. Жмурясь от солнца, я лениво перевернулась на спину и потерла глаза, стараясь снять сонливость. Чувство, будто кто-то рядом наблюдает, посетило с первой секунды пробуждения. Меня это не насторожило. Очень зря.       – Сенатор, – уверенно позвал некто, стоящий у дивана. Проморгавшись, я отрешенно посмотрела на высокий темный силуэт. Не сказать, что сердце опустилось в пятки, но внутреннее «паучье» чутье завибрировало. Этим некто оказался солдат, одетый в точно такую же экипировку, как те, что патрулируют участок. – Вставайте. Лидер желает вас видеть.       Сонливость как рукой сняло. Застыв на локтях, я пустым взглядом уставилась в темную маску девианта, забыв как дышать. Я знаю этот голос. Вот почему он показался мне знакомым. Неужели все это время этот ублюдок патрулировал мой дом?       – У нас нет времени, – черство произнес солдат. Я вздрогнула от ужаса, кинув спасительный взгляд на кресло, где ранее сидел Коннор. Пусто. В доме никого, кроме нас, нет.       – Я не могу, – я старалась не смотреть на андроида, прошлым вечером едва не перерезавшего мне горло. Потеряно осмотрелась по сторонам в поисках детектива, но в доме не было ни намека на его присутствие. Даже пиджак со спинки дивана исчез. – Мне запрещено покидать дом без детектива…       – Это не имеет значение.       Боковое зрение почувствовало какое-то движение. Я перепугано посмотрела на девианта, отметив как его рука в черной перчатке легла на рукоятку пистолета, убранного в поясную кобуру. Знаю, он просто пытается запугать. Этот придурок ни за что не поднимет на меня руку в «моем» же доме, однако совру, если скажу, что не испугалась. Ужаснулась до чертиков, пристально смотря на оружие, как будто оно вот-вот вскинется и выстрелит мне в голову. Какого черта он здесь делает? И почему Коннора нет на месте? Что это за шуточки?       Нет, происходящее не было шуткой. Девиант завис надо мной бездвижно, наводя на душу жуть. Он смотрел на меня пристально, совсем как бездушный маньяк, и хоть его глаза были скрыты маской, я все равно почувствовала его прожигающий холодный взгляд. Он буквально говорил, что не намерен долго терпеть. Выбора у меня не было. Я аккуратно выпуталась из-под одеяла и встала на ноги. Стив – андроид, который всегда носит при себе холодное оружие – двинулся к выходу, ведя за собой.       У двери пришлось замяться. Я не собиралась идти на улицу босиком, так что девианту пришлось любезно подождать, пока я надену единственные свои кроссовки. «Какой благородный джентльмен. Даже не пнул меня в желании поторопить», – ехидно прозвучал внутренний голосок. Действительно. От этого говнюка чего угодно можно ждать. Больше всего меня пугает перспектива того, куда мы собираемся, а именно – Лидер, что осмелился вытащить меня из дома, прекрасно зная о правилах, установленных Маркусом. Вряд ли это Саймон, и уж точно не Коннор. Остается только один вариант, и он меня не радует.       Мы вышли из дома и побрели к припаркованному внедорожнику. Патрульных по периметру здания не убавилось – их было двое, как и ранее. Их поведение изменилось: девианты застыли, стоило нам выйти на улицу. Каждый из них наблюдал за нами, их взгляды были пристальными. Отчего-то казалось, что их никто не предупреждал о моем отъезде, и теперь они никак не могут понять, какую именно реакцию должны дать на андроида в такой же униформе. Я всеми силами старалась мысленно докричаться до них, чувствуя, насколько паршивы мои дела, но я не телепат, да и они вряд ли способны читать мысли. Выбор был не велик – я села в машину, как только Стив, открывший дверь, отошел, давая мне проход. Дверь закрылась. На улице показалось движение.       Один из андроидов, наблюдающий с территории, неуверенно двинулся к машине, держа автомат дулом к земле. Ему не понравилось происходящее, почему-то я почувствовала, как только посмотрела на него через заднее стекло. Стив двинулся ему навстречу, и его шаг был уверенней патрульного. Наконец, оба встретились, принявшись о чем-то переговариваться. Патрульный взглянул в мою сторону, слушая объяснения сослуживца.       «Забери меня отсюда… ну же!» – я молила его предпринять хоть что-то! Подойти, открыть дверь, обвинить меня в несоблюдении закона и запихнуть обратно в дом! Я была готова на любую грубость в свою сторону, лишь бы не оказаться в одной машине со Стивом и уж тем более не отправиться к неизвестному Лидеру! Если этот Лидер вообще существует. Не хочу думать о том, что Стив мог соврать, решив свершить самосуд где-нибудь в лесу.       Меня бросило в дрожь, руки вспотели. Я старалась передать солдату все, что думаю своим хмурым, жалобным взглядом, но… я не умею разговаривать мыслями. Патрульный, посмотрев на Стива, нехотя попятился назад, давая согласие на мой отъезд. Стив отсалютовал ему, после чего двинулся обратно к машине. Вскоре он оказался за рулем, и мы молча отправились по дороге в неизвестном направлении.       Мне было страшно. Я даже произнести ничего не могла. Стив не смотрел в зеркало заднего вида, он, кажется, вообще забыл о моем существовании. Меня такой расклад устраивал, хоть я все равно от страха сжалась в комок, подтянув к себе ноги и смотря на улицу, косясь в сторону водителя. К счастью, автомобиль не свернул за черту города, напротив, мы ехали по знакомым дорогам, в административный центр, где андроидов стало еще меньше. Похоже, в городе объявили локдаун. Ни единой живой души. Только мы, одиноко блуждающие по центральным проспектам. И Коннор, пропавший неизвестно где и неизвестно с кем.       Как странно. Его даже рядом нет, но одно упоминание о детективе породило в моем сердце приятные эмоции, чувство безопасности. Словно отныне никто не посмеет сделать мне больно. Ведь у меня есть Коннор, а у Коннора есть я. И вряд ли кто-то из нас станет сидеть, сложа руки, когда второй окажется в беде.       Машина начала притормаживать, и я, погруженная в ободряющие мысли, вырвалась из них, тревожно рассматривая окружение. Это явно административный район, но мы все равно далековато от мэрии. Стив, припарковав автомобиль, вышел наружу и обошел машину, чтобы открыть передо мной дверь. Я не поспешила вываливаться наружу, смотря в маску девианта ожидающим взглядом, словно в нелепой надежде, что он пояснит причину нашей остановки на пустынном проспекте. Андроид пояснять ничего не собирался. Он вновь положил руку на рукоятку пистолета, отлично понимая, насколько этот жест заметен.       – Вылезай.       Как грубо и совсем не тактично. Чего еще ожидать от этого ублюдка? Странно, что еще хлыст из-за пояса не достал.       Я кое-как выбралась наружу. От страха тело сковало, ноги отказались слушаться. Хоть на улице никого не было, я все равно смутилась своего домашнего вида. Такое ощущение, будто из окон на меня смотрят тысячи глаз, и каждый смотрящий считает долгом посмеяться. Ох уж это воображение! Подкидывает картины совершенно не вовремя!       Мы двинулись к зданию напротив. Высокая постройка со стеклянными стенами смотрелась удручающе одиноко, но мы шли не к центральным дверям офиса. Наш путь пролегал к заведению на первом этаже здания. Мне не приходилось ранее бывать в этом ресторане, но уверена, что в былое время его изящная вывеска горела ярче всех в этом районе. Сейчас заведение было безжизненным, но интуиция твердила, что в нем далеко не пусто. Не зря андроид ведет меня к дверям, держа руку на рукоятке пистолета.       Вокруг была мертвая тишина. В самом здании – не лучше. Стоило мне только переступить порог, услышав характерный «дзинь» над головой, как в голове инстинкт самосохранения буквально заорал во весь голос. Мне нельзя сюда. Господи, мне нельзя сюда!       Обеденный зал оказался практически пустым и темным. Только один круглый столик посреди помещения и два стула, поставленных друг напротив друга. Один из них уже был занят, и хоть андроид сидел ко мне спиной, я все равно прекрасно понимала, кто именно решил стать моим компаньоном на ближайшие часы. Надеюсь, не последние в моей жизни.       Солдат за спиной грубо толкнул меня в спину, и я чуть не свалилась на пол из-за онемевших от страха ног. Благо все же смогла устоять, несмело двинувшись вперед, ощущая как холод окутывает с ног до головы.       Норт сидела с самодовольным выражением лица. Ее расслабленная поза на фоне меня, сжавшейся из-за предчувствия опасности, смотрелась насмешкой. Я давно не видела, как она улыбается. Обычно при виде меня на ее лице лишь презрение и ненависть. Впрочем, ее улыбка сейчас ничуть не лучше, разве что с добавлением чувства собственного превосходства. Теперь я осознаю свою роль – жертва, представшая перед опасным хищником.       – Доброе утро, Сенатор, – ехидно произнесла Лидер, расслабленно откинувшись на спинку стула. Как и всегда со скрещенными на груди руками и отталкивающей энергетикой. – Присаживайтесь.       Солдат, вошедший в ресторан вместе со мной, намеренно встал чуть ближе, словно говоря «Садись или я сделаю тебе больно». Я искоса глянула на пистолет в его кобуре, после чего медленно уселась напротив, ощущая, как вздрагиваю не столько от холода, сколько от напряжения. Достаточно было одного взгляда на стол, чтобы понять, что сейчас произойдет. Разложенные столовые приборы, графин с чистой водой, стакан и тканевая салфетка – если меня решили накормить, то остается надеяться, что пища не будет отравленной. Отказаться мне точно никто не позволит.       Этикет требует поздороваться в ответ, но я рта не смогла раскрыть, несмело смотря на приборы. Норт буквально прожигает во мне дырку своим взглядом, чувствую ее ехидное удовольствие от моего загнанного вида. На кой черт она вообще притащила меня сюда? И долго ее Стив будет стоять за моей спиной? Нервишки шалят от понимания, что я не вижу, чем он там занимается. Может, уже заводит пистолет к моей голове, а может готовится к удушающему приему.       – Я наслышана о том, как вам «скучно» из-за графика, – Норт мимолетно пожала плечами, придавая своим словам напускную обыденность. Словно услышала мои мысли, ответив на вопрос далеко не искренними словами. – Решила, что вам не помешает смена обстановки.       – Мне запрещено покидать дом без сопровождения Коннора, – я исподлобья посмотрела на девианта, понимая, с каким трудом даются слова.       – Верно. Что-то я не заметила вашего Коннора рядом. В доме его тоже не оказалось, насколько я понимаю, да?       Лидер с фальшивым беспокойством посмотрела мне за спину. Уголки ее губ довольно дернулись, после чего Норт вернула ко мне свое внимание. Буквально слышу ехидной голосок в ее голове, ликующий от понимания, насколько сильно она застала меня врасплох. Именно. Коннора в доме не оказалось. Он в очередной раз ушел, оставив меня одну, и это после того, как стоящий за спиной девиант приставил к моему горлу лезвие. Уверена, Норт прекрасно понимает, чем занимается ее приспешник, наверняка даже получает от этого удовольствие.       – Эта встреча может обернуться против вас.       Черт дернул меня за язык. После горькой мысли о Конноре, оставившем меня в одиночестве, злость сместила страх. Еще злее я стала после осознания, какой карт-бланш попал в руки Норт. Эта тварь так и ищет над чем бы поиздеваться, на что бы надавить. Я ей этого не позволю.       – Ничего. Я перетерплю, – Лидер не отставала, продолжая мерзко улыбаться. – А вот ваш дорогой Коннор вряд ли. Думаю, Маркусу будет очень интересно узнать, почему он оставил свой пост, ради которого с него сняли другие обязанности.       Эта нелюбовь к собственному соратнику в нелегкой борьбе за свободу продолжает меня удивлять. И хоть я все еще расстроена из-за исчезновения детектива, все же не могу терпеть столь пренебрежительное отношение к его персоне.       – В чем проблема? Вы так стараетесь его зацепить, аж из штанов выпрыгиваете, – дверь, ведущая на кухню ресторана, отворилась за спиной Норт. В зале показался еще один девиант, одетый в черно-белый фрак. Я не обратила на него внимания, полностью сосредоточившись на Лидере. Та, в свою очередь, усмехнулась, словно мы были старыми добрыми друзьями, позволяющими в сторону друг друга мерзкие шутки.       – Наши с Коннором отношения продиктованы личными делами. Мы, по крайней мере, имеем на них право. А что насчет вас, Сенатор?       – Насчет меня? – я сделала вид, будто не понимаю о чем идет речь. Ложь. Искра в глазах Норт подсказала, на что был сделан намек. Мне это не понравилось.       – Вас, Сенатор, вас. Кажется, за время общения вы с детективом стали очень близки, – Норт сделала акцент на последнем слове. Внутри все похолодело. Мой страх прочитался в моих глазах, ведь улыбка Лидера стала еще самодовольнее, а искра во взгляде превратилась в огонь.       – Что за чушь?       Андроид в черно-белом костюме вернулся в ту дверь, через которую вошел в зал. Я заметила его лишь мельком, полностью сосредоточившись на самодовольных глазах Лидера. Отчего-то стоящий за спиной солдат стал ощущаться куда большей угрозой. Я как будто посреди Колизея – испуганный зверь, окруженный множеством охотников, желающих получить мою голову.       – Вам следует быть осмотрительней. Люди очень эмоциональны, и, видимо, не всегда следят за своими действиями, – Норт с ухмылкой взглянула на своего верного соратника, едва не прикончившего меня прошлым вечером. Даю голову на отсечение, что этот говнюк затаился в темноте после того, как Коннор прогнал его, и потому видел мои слезы, оставленные на груди детектива. Мне действительно стоит быть осмотрительней.       Почувствовав, насколько облажалась, я дрогнула уголком губ в знак равнодушия. Норт этим не купишь, но по крайней мере я сохраню свое лицо, не выдавая смятения.       – Детектив Коннор ответственен за мое состояние. Как физическое, так и моральное. И он прекрасно справляется со своей работой.       Норт загадочно улыбнулась. Окончательно поняла для себя, что ее улыбка мне совсем не нравится. Она никогда не предвещает ничего хорошего. Если улыбается Норт, значит, грядут проблемы в виде топора над моей шеей.       – Ваш завтрак стынет, – улыбчиво заметил андроид, мельком глянув на стол. Я последовала за ее взглядом, с изумлением обнаружив тарелку с жаренным беконом и яичницей. Даже не заметила, как официант положил порцию перед моим носом. – Думаю, целесообразно будет употребить его сейчас.       – Спасибо, я не голодная, – а еще я не идиотка, чтобы есть с рук потенциального убийцы. Норт словно услышала мои мысли, развеивая сомнения.       – Боитесь, что я вас отравлю? Будь у меня желание, вы бы давно были мертвы, – Лидер равнодушно пожала плечами. – Но так как я вырвала вас из дома раньше положенного, следовательно, я обязана позаботиться о вашем рационе. Только и всего.       – С чего вдруг такой заботливый интерес к моей персоне?       Огонек в глазах Норт сверкнул пугающим бликом. По коже прошелся холодок, словно бы я услышала то, что сулит большие проблемы, хотя Норт даже рта не открыла, пристально таращась на меня. Уголки ее губ дернулись, как если бы девиант сдерживает бушующий внутри восторг. Через секунду я поняла, почему ее улыбка произвела такое впечатление. Норт и впрямь получает удовольствие от происходящего, особенно от моих реакций.       – Что я могу сказать. Вы вызываете стойкий интерес. Особенно вы и ваши темные делишки с Джошем.       Тишина зала сгустилась. Биение перепуганного сердца отдалось в виски. Меня словно окатило холодной водой, а после бросило в бушующее пламя, обжигая и леденя одновременно. Мурашки пробежались по телу, подгоняемые могильным ветерком, прогуливающимся по ресторану. Кажется, на лбу выступила испарина. И хоть в груди и голове творилось черт знает что, внешне я не выдала себя, сохраняя безучастное выражение лица. Норт все равно почувствовала, насколько сильно ее слова напугали меня. Я не то, что ответить не смогла, я даже рта открыть не посмела, смотря на нее остекленевшим взглядом.       – Ешь, – приказала девиант, пристально наблюдая за моим поведением. Я неуверенно опустила взгляд в тарелку, понимая, что сейчас лучше не перечить.       Впервые за неделю в моих руках оказались металлические столовые приборы. Год назад их вес показался бы мне никчемным. Сейчас они весили едва ли не по килограмму. Рука дрогнула, когда я попыталась отрезать кусочек бекона. Принимать отданную Норт пищу совсем не хотелось, однако выбора не было. Я напряженно отправила кусок себе в рот, медленно пробуя его на вкус и наблюдая за Лидером. Улыбка на ее губах стала еще шире. Она явно была довольна произведенным эффектом.       – Видишь? Ничего страшного, – одобрительно произнес андроид, продолжая смотреть на мои попытки съесть треклятый бекон. Соглашусь, он, должно быть, невероятно вкусный. Как жаль, что за своим стрессом я совсем не чувствую вкуса. – Мне тут довелось побывать в жилище Джоша. Знаешь, он совершенно не умел скрывать улики. Все эти шашни со Штатами, ваши попытки проникнуть в кабинет Маркуса…       Я застыла вместе с кусочком яичницы у рта. Норт заметила мое смятение, простодушно пояснив.       – Саймон не умеет следить за своим языком. Маркус, конечно же, ничего не понял, но я не настолько идиотка, чтобы не понять, «почему вдруг Джош решил поискать аптечку в личном кабинете Лидера», – на последних словах девиант сделала пальцами кавычки. Так и знала, что отмазка в стиле «Сенатору плохо, я таблетку ищу» не прокатит. Вот только все это – догадки Норт, иначе бы Маркус давно бы знал о том, что на самом деле происходит за его спиной. – Я соболезную Джошу, но он получил по заслугам. Меньше будет таскаться с теми, чье место под каблуком.       Ее слова были мерзкими. Я понимала, что именно она имеет в виду: Норт из тех, кто видит в противоположной стороне врага и не более, и все, кто способен разглядеть что-то хорошее, автоматически становится недостойным жизни предателем. Но черт… это ведь ее товарищ. Друг. Даже если Кин предаст США и примет сторону девиантов, я никогда в жизни не пожелаю ему смерти.       – Это мерзко, – на сей раз я не сдержалась, сжав приборы до побеления костяшек пальцев. Норт с театральным недоумением вздернула брови.       – Мерзко? Ты действительно так считаешь? Даже странно слышать это от убийцы.       – Я никого не убивала.       – Докажешь это на очередной встрече с разъяренной толпой. Ты можешь вешать лапшу на уши кому угодно, но я вижу тебя насквозь. И поверь мне, я готова запачкать руки твоей кровью, если потребуется.       – Зачем вы меня притащили сюда? – я вконец потеряла былой страх, гордо подняв голову и без особых усилий смотря строго в горящие от злости глаза Лидера. – Хотите запугать меня? Или напомнить, где мое место?       Несколько секунд девиант сохраняла молчание, вернув самодовольную улыбку.       – Нет. Все намного проще. Не знаю, чем вы там занимались с Джошем, но я предлагаю сделку. Ты заканчиваешь свои игры и возвращаешься обратно в свои сраные штаты, а я… я молчу о ваших делишках. Ты же понимаешь, что тебе грозит, если Маркус узнает правду?       – Понимаю. Именно поэтому задаюсь вопросом, почему я разговариваю с вами, а не с ним.       Искра в глазах Норт потеряла былую уверенность, и я поняла: нащупала. Норт может плеваться ядом и угрозами сколько угодно, но как бы она не пыталась агрессировать – отвести взгляд от главного вопроса ей не удастся.       – Вам ведь выгоднее моя смерть, разве нет? Следовательно, все ваши псевдодогадки про Джоша выдумка, и никаких улик не существует.       – Хочешь проверить? – прошипела Лидер, подавшись чуть вперед. Я сделала то же самое, почувствовав, как за спиной напрягся солдат.       – Давай.       Наступило молчание. Воздух вокруг нас нагрелся. Норт смотрела на меня с такой злобой, что, казалось, она рождена самой яростью. Она не находила слов, и впервые за разговор я почувствовала свое доминирование. Я вижу безысходность в ее разозленных глазах. Даже если улики существуют, Норт ни за что не скажет о них Маркусу. И, кажется, я начинаю понимать, в чем дело.       – Ты ведь никому ничего не скажешь, верно? – с каждым моим словом в Норт разгорался все больший огонь. Я на всякий случай сжала нож посильнее, готовясь защищаться. – Тебе ведь и самой есть что скрывать.       Я попыталась поддаться еще ближе к столу, нагнетая на и без того разгневанную Норт, но достаточно быстро вернулась обратно к стулу. Стив, немедля, показал мне мое место, опустив руку на плечо и нажимом откинув к спинке. Моя боевая уверенность растворилась в считанные секунды, но я не показала этого, продолжая смотреть на Лидера. Ее же, в свою очередь, порадовало вмешательство солдата. На губах заиграла довольная улыбка, гнев в глазах исчез. До чего же мерзко.       – Как много дерзости. Должно быть, ты совсем забыла, – Норт тоже вернулась обратно к спинке стула, наслаждаясь моим униженным видом. Стив не собирался убирать руку плеча, ощутимо сжимая сустав. – Коннора здесь нет. Стоит быть немного осмотрительней в своих словах, тебе так не кажется?        – Мне не нужен Коннор, чтобы постоять за себя…       Не успела я закончить предложение, как входная дверь открылась. Колокольчик над входом противно брякнул. В зал словно проник ураган – настолько недовольным и торопливым оказался вошедший Коннор. Его руки были сжаты в кулаки, а в глазах самый настоящий огонь. Желтый диод грозился смениться алым цветом. По правде говоря, он напугал меня куда больше стоящего за спиной солдата, что прошлым вечером едва не отправил меня к праотцам. Чего уж говорить, сам Стив тоже встрепенулся, мигом убрав от меня руку и отступив на шаг – шутить с Коннором ему совсем не хотелось. Только Норт не сменила своего самодовольного выражения лица, смотря на меня взглядом, обещающим продолжение нашей встречи.       Детектив ничего не произнес. Он приблизился к нашему столу, смерив меня предупреждающим взглядом, мол, «с тобой мы поговорим позже». К своему счастью, я и не собиралась что-либо говорить. Привлечь к себе внимание разъяренного Коннора все равно что попросить наставить на себя пистолет.       – А вот и он собственной персоной, – все еще улыбаясь, произнесла Норт, переведя взгляд на детектива. Его злой вид ее позабавил. – Я ожидала от тебя куда большей расторопности.       – Еще одно слово и к обсуждению присоединится Маркус, – Коннор буквально прорычал, схватившись за мое плечо. Последнее больно заныло, и все же я не стала вырываться, покорно следуя за детективом, потянувшим меня вверх, прочь со стула.       – Ему давно не помешало бы это сделать. Не так ли, Сенатор?!       Мы уже были на пути к выходу, когда Норт бросила эти слова нам в спину. Коннор не среагировал на них, и мне не позволил, таща за собой словно провинившегося ребенка. Его состояние было куда страшнее, чем просто раздражение, так что я не посмела сказать что-то против, послушно семеня ногами к припаркованному черному седану. Конечно, мне тоже есть что сказать. В конце концов, именно из-за отсутствия Коннора этот чертов Стив смог вытащить меня из дома и притащить сюда, не встретив никакого сопротивления. Кому, как не к Коннору предъявлять претензии?       Уже на улице, рядом с машиной, детектив резко отпустил меня и развернулся, да так неожиданно, что я едва не врезалась ему в грудь, впоследствии отшатнувшись назад.       – Я же предупреждал, – он процедил свои претензии сквозь зубы, стараясь сдержать рвущийся наружу прогневанный крик. – Не разговаривать с ней! В чем проблема соблюдать правила?!       Совру, если скажу, что не ожидала его негодования. Еще усевшись в машину Стива, я четко осознала, насколько сильно Коннор будет злиться, однако это не значит, что в произошедшем моя вина!       – Ты сейчас серьезно спрашиваешь?! Этот говнюк ворвался в мой дом с пистолетом в руке! – я указала пальцем назад, на входные двери ресторана, не собираясь уступать Коннору в его злости. – А тебя, между прочим, рядом не оказалось! Как бы ты предложил мне поступить?! Отказать тому, кто вчера едва не прикончил меня?!       И вновь вижу разъяренную безысходность, совсем как у Норт в ту минуту, когда ее лицо было ткнуто в наличие тайн. Детектив отлично понимал свой косяк и потому ужасно злился, не имея ни единого аргумента в свое оправдание. В конце концов, он отвел недовольный взгляд и отступил на шаг назад, открывая путь к пассажирскому сиденью. Удивительно, что вчера ночью это создание было совсем иным. Словно два разных андроида.       Разговор был окончен – мне не понадобилось слов, чтобы это понять. Кинув на детектива подавленный взгляд, я уселась в автомобиль, закрыв за собой дверь. Коннор еще несколько секунд стоял на улице, смотря в сторону ресторана, где осталась Норт со своим дружком, после чего обошел машину и занял место водителя. Мы ни слова друг другу не проронили, смотря куда угодно, только не друг на друга. Обида внутри была такой сильной, что гордость не позволяла даже повернуться в его сторону. Как можно быть таким черствым и злым после того, что произошло вчера, и тем более после того, как сам же Коннор меня и кинул, оставив одну в доме, словно приманку для голодного хищника?       Мы покинули административный центр, затем миновали квартальные районы, двигаясь к спальному. Все это время было проведено в молчании. Мне ничего не хотелось говорить, Коннору тоже. На время мне показалось, будто все случившееся прошлой ночью – просто реалистичный сон, вот только стоит вспомнить о нем, как кожа покрывается мурашками, местами «ощущая» самые тесные прикосновения и поцелуи, оставленные детективом. Нет, это не могло быть просто сном. Я не шизофреничка. Я прекрасно вижу разницу между реальностью и сновидением.       Когда автомобиль припарковался у подъездной дорожки в «место временного пребывания» и я уже собралась выйти наружу, Коннор впервые заговорил, смотря строго перед собой:       – Иди в дом, – сухо произнес детектив, видимо, все еще разочарованный моим уединением с опасным Лидером. Я не стала ничего отвечать, молча выйдя на улицу и побредя к двери, обхватив себя за голые плечи. Стоящие по периметру солдаты сопроводили меня взглядами до самого входа. Уже у дома я отметила, как Коннор подошел к тому самому патрульному, что задавал вопросы Стиву, когда тот усаживал меня внутрь. Видимо, этот парень все же маякнул Коннору о моем несанкционированном выезде, не доверяя словам Стива.       Гостиная пропиталась запахом овсяной тыквенной каши, но голод меня не мучил. Отчасти потому что желудок набился беконом, отчасти – из-за очередной порции страха, так любезно доставленной мне Норт. Вновь ощущаю себя одиноко и брошено, с тоской смотря на диван и смятый плед. Не признаюсь себе в том, что отчаянно нуждаюсь в руках детектива, мечтая снова улечься рядом просто для того, чтобы прижаться и почувствовать тепло. Чувство привязанности доставляет удовольствие и в то же время пугает на фоне того холода, что воцарился между мной и Лидером этим ужасным утром. Кажется, мне нужно вправить мозги. Кажется, я знаю, кто может это сделать.       Коннор все еще был на улице, разговаривал с патрульным, когда я забрала ключ и телефон из спальни, и понуро доплелась до подвала. Не сказать, что я была готова внепланово позвонить Кину, подставив его жизнь под угрозу – кто знает как оповестит телефон о звонке и кто это оповещение услышит. Однако мне настолько требовалось хоть чье-то вмешательство, что само ощущение телефона в руке было практически как спасательный круг посреди океана. Собственные чувства стали для меня загадкой, и мне катастрофически хотелось, чтобы кто-то буквально сказал что я должна чувствовать.       Я так и не решилась позвонить. Телефон оказался зажатым в руке, я же уселась на последнюю ступеньку лестницы, безучастно смотря на устройство в кулаке. В подвале было достаточно холодно, чтобы чувствовать себя некомфортно, но этот холод отчасти отрезвлял. По крайней мере, я уже не чувствовала себя такой уж одинокой. Жаль, что в эмоциях это так и не позволило разобраться. А я еще собралась просить помощи в этом у Кина… как я вообще ему скажу о том, что произошло?       Телефон завибрировал, словно почувствовал мои мысли. Перепугавшись, я отуплено посмотрела на экран, надеясь увидеть какой-нибудь неизвестный номер, с каких обычно поступают глупые автоматические звонки от банков и других организаций. Но нет. Это был Кин. Черт знает зачем, но звонил именно он и именно сейчас, когда я, отчаянно нуждаясь в его поддержке, спряталась в подвале, боясь набрать номер друга.       И что я ему скажу?..       Телефон настырно вибрировал, кажется, я слышала его гневное требование ответить на звонок. Стыд мгновенно охватил тело, щеки загорелись адским пламенем. Почувствовала себя самой последней предательницей во всем грешном мире! Уверена, Кин будет кричать, может, даже пригрозит расправой, хоть это ему и несвойственно. И если честно, я готова это выслушать. Я отчаянно нуждаюсь в этом, чтобы разрезать треклятую нить, тянущую меня к тому, кто остался на территории двора разговаривать с солдатом.       Тянуть дальше было недопустимо. Шестое чувство подсказывает, что Грэг чувствует – телефон в моих руках, и потому мое бездействие в нем наверняка вызывает злость. Ощущая холод в груди и жар на щеках, я закрыла глаза и ответила на звонок. Какое-то время на том конце царила тишина.       – Бекки? – неуверенно спросил мужчина. Было слышно, как мое молчание ввергло его в замешательство. Секунду назад он был раздражен и наверняка хотел мне все высказать, но тишина напугала его. – Ты там?       Я открыла рот, чтобы ответить, но так ничего и не смогла произнести. Внезапно на глаза набежали слезы, и все, что скопилось за это время, потребовало выхода. Еще вчера ко мне буквально на сантиметр приблизилась смерть. Вчера я видела толпу, желающую увидеть мою кровь. Я видела смерть лицом к лицу – она смотрела на меня через остекленевшие глаза Джоша. Сегодня она вновь оказалась совсем рядом, прячась за добродушной улыбкой и угощая меня завтраком. Но все это меркнет на фоне того, кто оказался еще ближе, разделяя со мной постель прошлой ночью. Кожа продолжает вспоминать прикосновения Коннора, и я вдруг понимаю, почему на самом деле в таком разбитом состоянии.       Не Норт тому виной, и не Стив. Причиной стал Коннор, а именно его недоступность. То, что было даровано ночью, резко отобрали назад, и я даже не понимаю в чем причина. И вместе с этим мне стыдно… как много эмоций, и как сложно с ними совладать!       – Бекки?.. – неуверенно переспросил Кин, словно ступая по минному полю. Я, наконец, всхлипнула, стараясь спрятать дрожь в голосе.       – Прости, – дрожь пробежалась по всему телу. Для Кина, возможно, я прошу прощения за свое состояние, но на деле главная причина крылась в том самом предательстве, вызывающем дрожь по телу от воспоминаний о чужих руках. – Прости меня, Грэг… мне так стыдно…       Я до конца сдержала слезы, судорожно вытирая их ладонью. Примерно половину минуты в телефоне стояла тишина, после чего Кин одним словом раскрыл все мои страшные тайны:       – Коннор?       Как же стыдно! Настолько стыдно, что я рта не могу открыть! Самое страшное скрывалось в том, что тон Кина был не то понимающим, не то удрученным! Буквально слышу, как подвожу его, и все равно уже ничего не могу с этим поделать – что сделано, то сделано!       Грэг вздохнул, но не разочаровано, а ободряюще. Он действительно хотел меня успокоить, вот только я не принимала это, искренне считая себя тварью, переступившей черту дозволенного.       – Хватит реветь, как будто тебе пятнадцать лет. Ты взрослый человек, Бекки. И поступаешь так, как считаешь нужным.       Слабые надежды строились на возможности услышать ругань и нравоучения из разряда «Какого черты ты творишь?!», а в результате получила… это. Вроде поддержка, а вроде и страшно. Неужели все, что я творю – правильно? Тогда почему я все еще ощущаю себя предателем?       – Извини… мне давно не было так стыдно…       – Ты мне это еще раз триста повтори, а то я не расслышал.       – Нет, ты не понимаешь, – я, наконец, совладала с голосом, вытирая безвольно струящиеся слезы. – Я каждый день словно на раскаленной сковородке, гадаю, какая именно минута станет последней! А он… он просто…       А он – единственный, кого заботит моя безопасность, и как бы сильно он не прикрывал это своей работой – я все равно прекрасно знаю, что это личные приоритеты. Пусть он сейчас холоден и суров, ему все равно не скрыть того, что царит в его голове. И того, что происходит в моей, тоже.       Слов не хватило для того, чтобы описать собственные ощущения. Я словно лайнер, потерявший навигацию в открытом океане – совершенно не представляю куда именно должен плыть.       – Я не знаю, что происходит. Я вообще ничего не понимаю! – отчаяние превратилось в раздражение. Слезы это не остановило. – Я как будто балансирую на канате над километровой бездной! И совершенно не понимаю в какую сторону мне идти! Знаешь, что вчера чуть не произошло?! Маркус притащил меня на очередную конференцию с девиантами! И один из них едва не прикончил меня, приставив нож к горлу! Если бы не Коннор, меня бы уже давно не было!       – Постой, – тон мужчины переменился с понимающего на настороженный. – Тебя пытались убить?       – После смерти Джоша тут почти все с ума посходили, – уже пожалела о своем развязном языке. Не стоило упоминать подобное, теперь Кин покоя не даст. – Некоторые думают, что это я. Норт тоже себя странно ведет… вытащила меня в ресторан с утра, задвигала что-то про то, что Джош не умеет скрывать улики, и то, что она знает про наши «темные делишки», только почему-то говорить Маркусу о них отказывается.       – Может, ей тоже есть что скрывать?       Кин озвучил то, что крутилось в голове еще в ресторане. Такая, как Норт, не станет предлагать сделки, пусть и из разряда «Или ты уезжаешь, или я все рассказываю». Такая, как Норт, сразу подложит бомбу под дверь, чтобы рвануло с последующим пожаром. Само мое существование ее бесит, и она бы с удовольствием выстрелила мне в голову, получив доказательства о предательстве. Но Маркус все еще ничего не знает, а значит, ей не выгодно ему что-то рассказывать.       От подобных мыслей заболела голова. Тяжело вздохнув, я не стала отвечать на вопрос Грэга, опустила голову и прикрыла глаза. Как же я устала… как же хочется сбежать.       – Маркус знает? – вопрос Кина был неоднозначным. Мое молчание друг воспринял как просьбу уточнить, дав уточнения. – Он видел, как тебе угрожали ножом?       – Нет, не видел… в зале начался бунт из-за моего присутствия, и меня отвели в пустой кабинет.       – И никто ему об этом не сказал?       – Вряд ли. Если бы сказали, он бы наверняка что-то предпринял, но я видела того говнюка сегодня утром. Значит, никто не в курсе.       – Это довольно странно, – Кин не на шутку задумался над этим, однако мне было настолько уже все равно, что я напрочь отказалась рассуждать на тему отношений между Лидерами. – У них ведь постоянная связь. Разве Коннор не должен был довести это до главного?       – Не знаю… мне все равно. Я не хочу об этом думать.       – Да? – Кин попытался съязвить, судя по изменившемуся тону. – И о чем же ты хочешь сейчас подумать?       Тяжелый вопрос. Еще тяжелее он в обсуждении. В очередной раз я надеюсь на то, что мне промоют мозги. Если бы знала куда заведет этот разговор – не стала бы его начинать.       – У меня стойкое ощущение, что я свернула не туда. Уоррен темнит, творит какую-то хрень. Мне постоянно внушали, что девианты – зло, но пока что зло исходит только из Штатов. Еще этот Коннор… я точно свернула не туда, Грэг. Но не уверена в какой именно момент жизни: до поездки в Детройт или после.       Я ждала с замиранием сердца. Что же скажет Грэгори? Что скажет человек, который четко следовал своей цели, ни единого шага влево или вправо? Что скажет мужчина, который, как и я, потерял дочь в Детройте? Что мне ответит тот, кто всей душой желает окончания конфликта? Я искренне жду от него крика или хотя бы укоризненного замечания, тайно надеясь вправить себе мозги. Наивная дурочка. Ведь тебе не нужно вправлять мозги, Бекки. Ты же это отлично понимаешь. Так же, как и Кин.       – Я тоже не уверен, – устало выдохнул мужчина, рисуясь в моем воображении понурым и сгорбленным, сидящим посреди крохотной ванной комнаты. – Я уже ни в чем не уверен.       Не такой реакции я ждала. Совсем не такой. Кин был потерян, уныл. Он разделял мое состояние, и это было страшно. Единственный источник моей уверенности погас, окрасив свои ярко красные огни в синий.       Признание Грэга в неуверенности было слишком шокирующим. Таким тяжелым для принятия, что в голове воцарилась полная тишина. Я сидела, потупив взор, уставившись куда-то в стену. Кин ощутил мое смятение, даже устало усмехнулся, понимая в какую дыру мы ринулись, схватившись за руки.       – Как там дела с Камски? Ты узнала что-нибудь?       Мужчина решил сменить тему. Видимо, разговор о его собственных пошатнувшихся принципах был неприятен. Не могу с ним спорить. Даже мне не захотелось обсуждать то, что терзает нас обоих. Лучше отодвинуть эти тяжелые мысли на потом, когда действительно придется выбрать сторону.       – Коннор обещал отвезти меня к нему. Не уверена, что это останется незамеченным, но если Камски даст нам то, что мне нужно – это уже будет неважно.       Переносица заныла от напряжения. Хорошенько размяв ее пальцами, я зацепилась взглядом за браслет на руке. Как быстро Маркус или кто-то еще заметит мое приближение к дому Камски? Коннор убеждает, что перемещение фиксируется только в его голове, но не слишком ли много удобных условий? Фиксация аудиозаписи в его системе, отслеживание моего перемещения – слишком это «мягко», слишком сказочно. Впрочем, это и впрямь будет не важно, если Камски отдаст то, что мы ищем.       – Насчет этого… я хочу, чтобы ты мне кое-что пообещала.       Тон Кина прозвучал еще удрученней, чем ранее. Я напряглась незаметно для самой себя, чувствуя подвох.       – Если все же найдешь – не трогай это.       – В смысле «не трогай»? Грэг, мы сюда приехали не для экскурсии, если ты не помнишь.       В трубке воцарилась давящая тишина. Ощущение подвоха усилилось, оставлять это вот так было слишком глупо.       – Рассказывай, – я приказным тоном потребовала объяснений, уже порядком устав от постоянных интриг и сложностей. Кин не сразу решился ответить, выдерживая мучительную паузу.       – Они нашли «грязную бомбу», Бекки, – слова прозвучали как гром среди ясного неба. Не знаю, радоваться ли тому, что Джош оказался прав, или же плакать. – В Джексоне. Девиант, которого нашли вместе с ним, самоуничтожился. Не знаю, как он смог попасть сюда, «знакомые» не посвящали в подробности.       В который раз в моей голове возникает тишина? Устала считать эти моменты, когда слов не находится, да и мыслей совершенно нет. Противоречия на противоречиях.       – Разве это плохо?       – Плохо, Бекки. Очень плохо… никто не собирается ее убирать.       Сказанное не то, что удивило. Я впала в ступор, забыв напрочь о браслете, о Камски, о Конноре. Хмуро посмотрела в сторону, какое-то время не зная что сказать. Кин продолжил, не дожидаясь вопросов.       – Они хотят ее подорвать. На случай, если тебе удастся закончить дело.       – Зачем?! Какой в этом смысл?!       Кин невесело усмехнулся. Мне не понравился этот звук, в нем прочиталось нечто зловещее.       – Еще одно оправдание своих действий. Я ведь рассказывал тебе, зачем нас объявили убитыми. Сложи два и два.       – Вот именно! У них уже есть причина для того, чтобы объявить войну! На кой черт такие жертвы?! Это же безумие!       – А ты думаешь, люди такие тупые, чтобы свято верить в то, что им говорят по телевизору? – на том конце послышалось раздраженное фырчание. Надо же… я ведь никогда не задумывалась о том, как люди восприняли информацию о нашей смерти. – Здесь тоже неспокойно, Бекки. Народ бунтует. Они не настолько глупые, чтобы не заподозрить неладное. «Лидер андроидов предлагает заключить мировой договор, впускает на территорию двух высокопоставленных чиновников и убивает их без видимых на то причин». Желтая пресса знает как писать заголовки.       Вся моя жизнь в Детройте была соткана из постоянного напряжения и страхов. За все это время меня ни разу не посещала мысль о том, что происходит за пределами города. Еще в период революции народ был настроен агрессивно из-за кровопролитных битв. Люди боялись, злились, негодовали, но никто из них не желал начала самой настоящей войны. Объявление о предстоящем перемирии граждане восприняли с сомнением, но скрытой надеждой на возвращение спокойствия. И вот, чиновников убивают, не имея на то причин, а перемирие объявлено… чем? Теперь я даже посмотреть новости не могу! Я и подозревать не могла, что жители США резко воспримут новости от правительства в штыки, ставя под сомнения их слова!       Все усложнилось. Краски сгустились. Тяжело вздохнув, я прикрыла глаза рукой, стараясь осмыслить все то, что сейчас было сказано. Бомба в городе, прямо посередине штата Мичиган, а люди об этом даже не подозревают.       – И что? – мой голос прозвучал как жестокая издевка. – Они так просто уничтожат миллионы людей? Это же жестоко!       – Они обещали нам путь в один конец после того, как мы перейдем черту Детройта. И тебя удивляет их жестокость?       Не знаю, что это, но мои руки затряслись. Злость вперемешку со страхом овладели телом, отчаянно захотелось разбить телефон об стенку, бросив его в сторону. Вместо этого я покрепче сжала трубку, зажмурив глаза и утихомиривая гнев внутри. Слепой яростью делу не поможешь. Все это заходит слишком далеко. Одно дело пожертвовать своей жизнью ради «благой цели», приправленной собственным чувством мести, и другое – стать участником геноцида.       – Если ты что-то найдешь, прошу тебя – не трогай это. Я не подписывался на убийство миллионов людей, – несколько секунд Грэгори молчал, раздумывая, стоит ли говорить следующее, – и, если честно, уже не уверен, что андроиды заслужили того же.       Одной фразой мужчина озвучил наше общее сомнение. Я боялась себе признаться в подобных мыслях, искренне считая, что мои мозги поплыли от переизбытка напряжения и страсти к одному из представителей девиантного мира, но увы. Мозги на месте. Кин это только что доказал, признавшись в собственных размышлениях.       – Ты меня услышала? – настойчиво переспросил Кин, напрягшись из-за моего молчания.       – Да, – мой голос был твердым и уверенным, несмотря на туман в голове. – Услышала.       Даю руку на отсечение, что Грэг сейчас одобрительно кивнул головой и выдохнул. Он, как и я, путается в сомнениях и очень рад, что мы оказались на одной волне. Еще бы не оказаться… в одной лодке плывем.       Мы вновь договорились созвониться, на сей раз в определенное время. Телефон снова был убран обратно под кровать вместе с ключом от подвала. Не чувствуя самой себя, буквально потерявшись в собственных мыслях, я вернулась обратно на кухню, совершенно позабыв и про Коннора, и про Норт, и про Камски. Голову занимало исключительно правительство с ее дурацкими планами на убийство невинных людей. Нам так усердно вдалбливали, что Дьявол затаился в Детройте, в то время, как он сам все это время прятался в наших сердцах. Насколько нужно быть расчетливыми и жестокими, чтобы обречь людей на гибель?       Голова включилась, только когда на кухне показался силуэт Коннора. Он, как и ранее, стоял у окна, убрав руки за спину и осматривая происходящее на улице. Заметив его, я встала на последней ступеньке, мгновенно вспомнив то, что произошло утром. Подходить ближе по какой-то причине стало страшно. Он всего лишь стоит ко мне спиной, а я уже чувствую холод и враждебность.       Детектив заметил мое присутствие, хоть и не подал вида. Решив, что стоять на пороге без дела – глупая затея, я понуро прошла к кухонному столу. Завтрак уже остыл. Есть не хотелось. Крутящиеся в голове мысли заставили желудок тошнить, так что я, морщась, отодвинула от себя контейнер с едой и, усевшись за стол, пододвинула к себе кипы бумаг, прихваченные с центрального офиса «Киберлайф». И зачем они мне? Что я пытаюсь в них найти? Мало того, что изучать их содержимое – бесполезный труд, так еще и голова работает совсем в другую сторону.       – О чем вы разговаривали?       Уйдя в свои размышления, я дернулась, перепугано смотря в спину Коннора. Он молча повел головой к ближайшему ко мне плечу, требуя ответа.       – Кто?       – Вы с Норт.       Боже, я уже и забыла, что говорила с Норт. Уже подумала, что Коннор спрашивает о Кине.       Отпустив испуг, я устало вернулась к бумажкам, смотря на них отупленным взглядом. Воспоминание о Норт повлекло за собой чувство предательства. Коннор так спрашивает, как будто не его вина в том, что агрессивно настроенный Лидер вытащил меня из дома, буквально выкрал без какого-либо сопротивления. Кто знает, чем бы закончилась встреча, если бы Коннор не отыскал меня по тому самому браслету, что самолично нацепил на мою руку.       – Она говорила про Джоша. И про то, что знает о наших делах.       Коннор хмуро обернулся, высматривая во мне какой-то подвох. Я бросила на него взгляд исподлобья, принявшись бесцельно перебирать бумажки.       – Я ведь просил с ней не общаться.       О, нет… опять одна и та же шарманка…       – Если бы ты был здесь, мне бы не пришлось этого делать, – я без агрессии ответила Коннору претензией на претензию. Ему это не понравилось. Детектив мгновенно посуровел во взгляде, отвернувшись обратно к окну. – Мне казалось, что ты обязан быть здесь.       Коннор не сразу ответил. В его молчании крылось что-то, что он совсем не хотел говорить, однако все равно это сделал.       – Мне пришлось отлучиться ненадолго. Может, Саймон и забрал часть моих обязанностей, некоторые вещи он неспособен сделать в силу отсутствия навыков и достаточных знаний.       Что за официоз? Вчера он таким не был.       В его словах не было ничего странного. Саймон в действительности не детектив, его разрабатывали исключительно для работы в качестве домашнего помощника. Пусть Лидер стоял на вершине революции, все же у него слишком мало умений для того, чтобы браться за работу руководителя полицейской организации. Без Коннора при всем желании городу не обойтись. Однако что такого должно было произойти, что Коннора вырвали из работы международного масштаба?       – Вы что-то узнали? – я предприняла попытку сунуть нос по сути не в свое дело. Детектив несколько секунд молчал, подбирая слова и тем самым нагнетая обстановку.       – Я был на допросе.       Меня словно окатило холодной водой. Допрос подразумевает подозреваемого, а в этом городе только один преступник – тот, кто оставляет за собой трупы. Неужто его поймали?..       – Вы его поймали? – затаив дыхание, я уставилась на детектива во все глаза, совершенно не смущаясь ни своего открытого внимания, ни его все еще сохранившейся отстраненности. Андроид развернулся ко мне, удрученно пряча взгляд.       – Нет.       Досадно и ожидаемо. Не верю, что убийца так просто попался бы в лапы после стольких смертей прямо под носом у девиантов. На кухне наступила тишина, словно минута молчания в честь отмирающей надежды отыскать преступника. Коннор решил нарушить эту минуту, произнося задумчивым тоном:       – Я разговаривал с Саймоном.       Не знаю, что именно, но что-то насторожило в его словах. Нахмурившись, я озадаченно взглянула девианту в глаза. Детектив в свою очередь сел напротив, сложив руки на столе. Я лишь мельком взглянула на них, без стыда покрываясь мурашками от воспоминаний. Их мне, конечно же, мало… как жаль, что я не могу в этом признаться вслух.       – Без нравоучений не обошлось, конечно, но он обещал молчать. Но отныне нам стоит быть предельно аккуратными.       – Да куда ж еще аккуратнее, – я попыталась свести все в шутку, неуверенно улыбнувшись. Взгляд Коннора буквально спросил «Ты тупая?». Затянулась неловкая пауза, больше шутить мне не хотелось.       – Я сказал Саймону про «грязную бомбу», – детектив сделал вид, будто шутки не было, и на том «спасибо». Я стыдливо спрятала взгляд в бумагах, делая вид, будто они внезапно стали очень важными. – Еще до завершения боевых действий Норт передала Маркусу управление грузом. Он, должно быть, где-то в Детройте…       – Он не в Детройте, – пасмурно отозвавшись на новость, я бесцельно переложила несколько бумаг в сторону. Даже не удивлена прозвучавшему имени. Наоборот, будет удивительно, если Норт окажется не причастна ко всей этой истории с бомбой, которая внезапно оказалась по ту сторону городской черты.       Коннор не осмелился что-то сказать, возможно, ждал продолжения. На кухне стояло молчание, отчасти траурное. Мы оба понимаем чем все может закончиться. Коннору было тяжелее принять эту мысль сразу по нескольким причинам. Во-первых, он отказывался верить Джошу и помогал ему только для подстраховки, и теперь, когда Джоша не стало, а бомба все же обнаружилась – принять свою неправоту и чувство вины перед покойным другом стало сложнее. Во-вторых, он искренне верил Маркусу – Первому Лидеру, решившемуся на перемирие с правительством США ради общего блага. Появление «грязной бомбы» за пределами города усугубляет ситуацию.       – Почему ты уверена? – наконец, осмелился спросить детектив, подсознательно прекрасно понимая ответ на свой вопрос.       – Груз нашли. Андроид, который был вместе с ним, самоуничтожился.       – Они обезвредили его?       Я отлично понимала, о чем идет речь. Коннор спрашивал не о девианте, а именно о «бомбе», найденной в соседнем городе. Слов не находилось на этот вопрос. Что именно следует ответить? Сказать по честному как есть? Опозорить собственное руководство? Ведь иначе, как позор, их решение не назвать. Самое отвратительно в этом было то, что ни сторона андроидов, ни сторона людей не собиралась с этим что-то делать. Маркус, если верить Джошу, сам задумал все эту историю, а Президент Уоррен ее поддержала, хоть и в своих целях. Знает ли Маркус о том, что «бомбу» обнаружили? Знает ли, что планирует сделать Уоррен, оборачивая оружие Маркуса против него самого?       – Они хотят ее подорвать, – я ответила, не поднимая взгляд.       – Какой в этом смысл? Это ведь собственные жертвы.       – Чтобы была причина для войны.       «Война», конечно, было слишком громко сказано, однако иначе нельзя было назвать то, что затеяло США. Я отправилась в Детройт для того, чтобы оказать помощь и поддержку своей стране, сейчас же все, что у меня осталось – огромная куча сомнений.       Детектив промолчал. Кому, как не ему, прекрасно понимать, что война быстро перерастет в геноцид. Количество людей и количество андроидов не оставит последним шансов. Вся эта пляска вокруг мирного договора все больше кажется ему спектаклем, и так оно и есть. Конечно, детектив не стал произносить свои ощущения вслух, стараясь не признавать то, что начало вырисовываться.       – Мы ведь не можем это так просто оставить.       – У тебя есть предложение как все исправить?       – Нужно оповестить Маркуса, – настойчиво произнес андроид.       – Маркуса? Напомнить, в чьем терминале Джош впервые узнал про бомбу? – я осекла девианта, заметив, как беспокойство в его глазах превращается в отчаяние. – Даже если Маркус окажется не при чем, как ты собираешься оправдывать то, что знаешь про эту бомбу в принципе? У тебя нет доступа к базам данных США, чтобы располагать такой информацией.       – Но это же геноцид! И ты так просто об этом говоришь?!       – А у меня есть выбор?       Пусть внешне я была абсолютно холодна, в душе чуть ли не разрывалась от ужаса, что затеяли наши Лидеры. Уничтожение огромного количества людей ради кусочка земли! Ради политических разборок, которых можно просто-напросто избежать, всерьез взявшись за тему перемирия! Я мечтала о мести. Мечтала о том, как все девианты разом рухнут на пол, бездыханные и пустые. Но ни одна такая мечта не стоит миллионов человеческих жизней, тем более, что сама месть начинает казаться мне глупой. Я уже не знаю ради чего борюсь. От этого становится еще тяжелее.       – Я приехала сюда, чтобы выполнить свою работу.       – Кабинет номер девять, – Коннор не свел с меня взгляд, холодно смотря прямо в душу. – Я помню. Но ты мне так и не ответила, что именно мы ищем.       – Я раньше уже объясняла.       – Информация, которая не должна попасть в чужие руки, – детектив намеренно повторял мои слова раз за разом, практически напрямую говоря о том, насколько мои попытки избежать обсуждения бессмысленны. – Неужели это важнее, чем миллион жизней, который могут в любое мгновение кануть в небытие?       Я исподлобья посмотрела на андроида и оцепенела. Его взгляд пугал. Аура вокруг него устрашала. Казалось бы, весь прошлый день мы оба, пусть и без слов, понимали, насколько близкими сделала нас ситуация общей опасности! Еще вчера мира вокруг нас не было, а время замерло на несколько часов, и вот, сегодня, Коннор смотрит на меня так, как будто я – заключенный преступник, впихнутый под его ответственность против его воли. Столько презрения в его глазах не читалось даже в начале нашего общения. Чем я заслужила такое отношение? Вынужденной встречей с Норт? Плохо верится.       Какое-то время я не могла сообразить что ответить. Слова улетучились, язык не поворачивался произнести хоть что-то. Я была похожа на умирающую рыбину, выброшенную на берег и доживающую последние минуты, слабо открывающую рот.       – Я нахожусь в собственном городе, вдали от родного дома. Мне то и дело тычут оружием в лицо и обвиняют в преступлениях, которые я не совершала. Все, что я могу – это делать свою работу, – от обиды дрогнул голос. Я мгновенно покрылась воображаемыми шипами, не сводя с Коннора ответного обиженного взгляда. – Другого у меня нет. Так что просто дай мне ее выполнить, и закончим на этом.       Скажу честно. Было ужасно обидно. Последними словами я словно поставила точку в нашем сотрудничестве. В глазах детектива мелькнуло замешательство. Его брови на секунду сдвинулись к переносице, а диод крутнулся желтым цветом. Мой твердый тон смутил Лидера. Коннор отвел взгляд на бумаги, не находя в себе желания продолжить дискуссию. Мне и самой ругаться совершенно не хотелось, ведь когда девиант отвернулся – в голове щелкнул переключатель, вызывающий жалость к нему и ненависть к себе.       Я еще пожалею об этом. Глядя на его руки и вспоминая прошлую ночь, я уже начинаю жалеть.       – Я отвезу тебя к мистеру Камски, – мы быстро сменили тему, чему я была ужасно рада, хоть это и не помогло избавиться от угрызения совести. – В теории, я имею право посещать любую городскую территорию. Норт сглупила, когда решила пойти против приказа Маркуса и вытащить тебя из дома. Она сама дала мне еще одну причину для того, чтобы перемещаться по городу в обществе Сенатора.       Его слова звучали так, словно ему самому требуется попасть к Элайджа Камски. Напрашивался вопрос «Зачем?», однако я не задала его, опустив мрачный взгляд на бумаги и, незаметно для Коннора, накручивая браслет вокруг запястья под столом. Надо же… пару дней назад ты был совсем иным. Даже надевая этот браслет практически как наручники, ты был аккуратен и добр. А что же теперь? Смотришь так, как будто я убила твоего друга на твоих глазах. Обидно до боли в сердце.       Я ничего не ответила, молча согласившись с услышанным. Несколько секунд Коннор тоже молчал, после чего встал и, буркнув «Жду у машины», вышел из дома. Ощущение холода усилилось после его ухода. Я тоскливо взглянула на диван, поднялась со своего места и ушла в спальню.       Сборы прошли в тумане. Слишком много происходит вокруг, слишком много новостей для одного утра: Норт с ее агрессией и намеками; Кин с его «грязной бомбой» и сошедшим с ума правительством; Коннор… с его холодом и читаемым презрением, словно прошлая ночь стала самой отвратной в его жизни. А может, и не «словно». Может, так оно и есть, и воспоминания имеют светлый облик только для меня.       Вместе с такими мыслями я покинула дом, на автомате нацепив джинсы, рубашку и кроссовки. Коннор действительно ждал на улице, уже заняв водительское кресло в машине. Патрульные, стоящие по углам территории, молча наблюдали за тем, как я вышла из дома, закрыла за собой дверь и в такой же тишине прошла к автомобилю, впоследствии заняв его пассажирское сиденье.       Детектив не сказал ни слова. Он даже не взглянул на меня, как будто рядом никого не было. Его сосредоточенный взгляд был нацелен на дорогу, все внимание – где-то там, впереди, куда мне не угнаться. Выросшая между нами стена стала еще крепче. С каждой минутой нашей молчаливой поездки ее кирпичи становилось тяжелее и плотнее. В конце концов, молчание начало постепенно меня убивать. Я старалась сконцентрироваться на мелькающих пустых улицах, на аллеях, но все эти попытки меркли.       Окружающий мир был абсолютно пуст. Зацепиться было не за что. Я тускло осматривала дома и тротуары, старалась высмотреть хоть какие-то признаки жизни. Тщетно. Объявленное в городе чрезвычайное положение принято в исполнение, никто не выходит наружу, спрятавшись по зданиям. Стоило только допустить эту мысль, как по тротуару прокатился подгоняемый ветром бумажный пакет. Я сопроводила его взглядом вплоть до того момента, пока он не скрылся из виду. Чувствую себя точно таким же пакетом – несущимся туда, куда направит мир, без какого-либо права на поддержку и помощь. Никто не остановит. Никто не подскажет. А ведь только вчера все было иначе.       Удрученная этой мыслью, я тоскливо и искоса взглянула на девианта. Как всегда, уверен в себе и идеален. Стремится к своей цели и никогда не свернет, пока не достигнет желаемого. Автомобиль в его руках смотрится одушевленным существом, урчащим под властью детектива. Хочу так же мурчать. Так же наслаждаться его присутствием, а не биться о тяжелую стену, воздвигнутую совершенно неожиданно и внезапно.       Мой взгляд вернулся к браслету. Единственная возможность завести разговор. Не уверена, что он к месту, однако не могу просто так оставить то, что происходит между нами. Никто не ставит перегородки просто так. Тем более, если совсем недавно на ухо шептал совсем другое.       – Разве у Маркуса не могут появиться вопросы? – нарушить тишину оказалось непросто. Я почувствовала себя мишенью, поставленной в центре поля. – Если он узнает куда мы едем.       – Это была твоя идея. Я изначально высказал свое мнение по этому поводу.       Хоть бы взглянул на меня. Даже тон не поменял, такой же строгий и холодный. Решив проигнорировать очередную попытку поставить стенку, я безразлично ответила:       – Ты ведь все равно наверняка придумал оправдание этой поездке. Разве нет?       Коннор замолчал, его голубой диод мигнул несколько раз, и я поняла – ударила в самую точку.       – Как бы нам не хотелось, нам приходится предполагать, что мистер Камски имеет доступ ко многим из девиантов, – холодный тон сменился задумчивостью. Что ж, это уже хоть что-то. Осталось только заставить его посмотреть на меня. – Лишняя надежда узнать хоть что-то об убийце.       – Думаешь, Камски станет об этом говорить?       Ну же… посмотри на меня, прошу тебя…       – Думаю, что это прекрасная возможность помочь тебе доделать твою работу.       И снова этот холод, а ведь я даже ничего такого не сказала! Детектив вновь покрылся ледяной коркой, сурово смотря на дорогу. Его слова не были сказаны с упреком, однако я все равно почувствовала отзвук моей обиженной речи на кухне. Эти непонятные игры в «я тебя не знаю» начинают раздражать. Уже не видя тормозов, я открыто повернулась к Коннору, не боясь открыть рот и задать самый важный сейчас вопрос.       – В чем дело? Что я не так сделала, что ты так со мной разговариваешь?       Чувствую, как напряжение вокруг Коннора сгущается. Его руки покрепче вцепились в руль, а диод заискрил голубым цветом.       – Я не понимаю о чем ты, – спокойно парировал детектив, не сводя взгляда с дороги.       – Ты все понимаешь. И врешь. Говоришь со мной так, как будто я свалилась тебе на голову буквально этим утром. Словно всей прошлой недели не было!       – А что? Что-то было?       Эти слова прозвучали ударом ножа по сердцу. Запнувшись и оцепенев, я неверящим взглядом уставилась на детектива, стараясь осмыслить то, что он сказал. Неужели я одна ощутила то тепло, что витало вокруг нас несколько прошлых дней?       – Ты спас мне жизнь, – первое, что пришло в голову, и что озвучил мой охрипший голос. Андроид не сразу нашелся что ответить, подбирая наиболее оптимальный для себя ответ.       – Это было моей работой.       – То, что произошло потом, тоже было твоей работой?       Диод сменил цвет на желтый. С такой тоской я задала вопрос, что позже сама удивилась таким эмоциям. Со стороны было видно, какая борьба происходит в голове детектива. И он вновь не сразу нашелся что ответить, мрачнея с каждой секундой все сильнее.       – Я должен был снять твой стресс. И я считаю, что выполнил свою работу на «отлично».       Что было больнее: слышать его холодный голос или его холодные слова? Выражение его мрачного лица не давало поверить в услышанное, и все же меня словно бросили в чан с ледяной водой. Настолько слова ошарашили, а собственные чувства внутри поникли.       В глазах помутнело, но не от слез или от надвигающегося бессознания. Помутнело от понимания – я потеряла последнюю пристань в этом мире. Теперь я действительно не знаю за что бороться.       – Да, – едва ли не шепотом ответила я, отвернувшись обратно к окну. – Ты выполнил ее на «отлично».       Голос предательски дрогнул. Захотелось плакать. Я почувствовала на себе взгляд, но уже совершенно не хотела его видеть. Мне бы спрятаться в своих руках, спрятаться где-нибудь в уголке, да толку? Я еще не доделала свои дела, и совершенно не желаю казаться слабой перед андроидом с алым диодом на виске. Больше не хочу.       Черта города оказалась позади, когда я обратила внимание на окружение. Дорога была устлана листвой и ветками – здесь давно никто не убирал и лес постепенно забирал территорию обратно в свои владения. Мне никогда не доводилось бывать в доме Камски, даже приближаться к нему на такое близкое расстояние, и я уверена, что год назад это место вызвало бы у меня восхищение. Но не сегодня. Сегодня мне хотелось закончить это дело как можно скорее, чтобы… что?       Автомобиль припарковался на небольшой поросшей площадке. С момента окончания разговора я ни разу не посмотрела на детектива, в то время как с его стороны эти взгляды ощущались постоянно. Встревоженные карие глаза искоса посматривали, как если бы Коннор что-то хочет сказать, но не решается. Мне все равно. Я выбралась из автомобиля и пошла вперед, ко входу в высокое здание. Девиант все это время шел следом. Мы должны быть мыслями там, в доме, напротив Создателя, а вместо этого – здесь, друг напротив друга. Пытаемся говорить без слов.       Мы едва подошли к двери, как та открылась. Я уже успела протянуть руку, чтобы постучать. Так и пришлось застыть на месте, отуплено таращась на того, кто оказался посреди порога.       Ее лицо было знакомым до чертиков. Именно она смотрела на многочисленных зрителей с экранов телевизора в тот период, когда андроиды стали диковиной роскошью. Ее улыбка украшала первые полосы самых крупных журналов, а голубые глаза смотрели с высоких рекламных вывесок. Каждый знал ее имя – ведь оно было распространено даже за моря и океаны. Я встала в ступор, когда обнаружила оригинал, такой «живой», буквально в паре метров.       – Сенатор Кин, – Хлоя произнесла мою настоящую фамилию, приветливо улыбнувшись. Что-то в этой улыбке навело жуть. Мне не нравится то, как нас ждали практически у двери. – Добро пожаловать. Мистер Камски ждет вас.       Несколько секунд мной овладевал ступор. Стараясь сообразить, что происходит, я вопрошающе оглянулась на детектива. Тот тоже был озадачен. Его суровый взгляд коснулся моих глаз, затем недоверчиво вернулся к Хлое, отошедшей в сторону, дабы пропустить нас вперед.       – Прошу не задерживаться, – не сменяя улыбки, произнесла андроид. Оглядев ее с ног до головы, я все же неуверенно прошла внутрь. Вчера я желала попасть сюда, сейчас чувствую свое желание сбежать.       Дверь за спиной закрылась, когда мы оба оказались внутри. Коннор не осматривался – окружение, кажется, вообще его не интересовало. Меня же увлекала каждая деталь, встречаемая взглядом: от геометрических кресел до высоких статуй с треугольниками на груди. Пока я осматривалась, с настороженностью исследуя комнату, Хлоя отошла к межкомнатной двери и, убрав руки за спину, застыла с несменяемой улыбкой.       – Я сообщу мистеру Камски о вашем прибытии. Ожидайте.       Как ни странно, но андроид не сдвинулась с места. Ее глаза устремили взгляд ровно перед собой, диод обрел бледный голубой оттенок. Кажется, она впала в системный анализ. По крайней мере, выглядела она ушедшей глубоко в себя. Ее поведение полностью соответствовало поведению андроида с нетронутой системой. Даже странно понимать, что в этом мире еще присутствуют недевианты. Удивительно, что Маркус и прочие Лидеры никак не реагируют на подобный «произвол». Коннор вовсе стоит поодаль, как будто стараясь слиться с окружением.       Дом действительно был необычным. Его внешний вид напомнил бункер, но внутри все оказалось куда интереснее. Убедившись, что Хлоя действительно ушла в себя, я медленно двинулась по комнате, рассматривая мебель и картины. Самая крупная висела напротив выхода и тянулась вверх от пола до потолка. Это был сам мистер Камски, одетый в черный костюм, с зачесанными назад волосами. По правде говоря, наличие подобной фотографии оттолкнуло меня. Не слишком ли самолюбиво?       – Мистер Камски весьма эксцентричен, – внезапно произнес Коннор, оставшийся за спиной. Я на рефлексах дернула головой к плечу, давая понять, что слышу. – Если он ожидал нас, значит, нам стоит быть настороже.       Не знаю, к чему это было сказано. Только недавно Коннор старался даже не смотреть в мою сторону. Теперь я чувствую его взгляд практически непрерывно, но сама даже не желаю оборачиваться, не то, чтобы отвечать. Слишком сильно сдавливает в тиски обида, подводящая тугой мокрый комок к горлу.       Ничего не ответив, я отошла от фотографии мистера Камски к другому изображению. На нем сам Создатель стоял с какой-то темнокожей женщиной. Взгляд холодный, но спокойный, улыбка по своему приветлива. Что-то мне не нравилось в этой женщине, что именно – не могла сказать.       Стоящая рядом Хлоя приподняла голову и посмотрела в мою сторону. Уголки ее губ дрогнули в подобии дружелюбного приветствия, в голубых глазах блеснула искра. Она вновь была здесь, с нами.       – Прошу за мной, – андроид как будто не замечала никого, кроме меня. Она обратилась исключительно ко мне, приветливо кивнув головой и двинувшись мимо, к той самой двери. Хотела бы я озадаченно посмотреть на Коннора, но не осмелилась на большее, чем искоса бросить взгляд к его ногам. Когда дверь отворилась, мы последовали за Хлоей. Задавать вопросы было поздно.       Чем глубже в дом мы шли, тем больше во мне просыпалось любопытство. Сразу за входным залом находилась комната с бассейном, но воды в ней, как ни странно, не было. Здесь задержаться не пришлось – Хлоя уверенно вела нас вперед, в другую дверь, выведшею нас в просторный коридор из темного мрамора, сделанного в тон предыдущих комнат. Самым близким к нам крылом была лестница, ведущая на второй этаж. Рядом с ней и напротив нее шли комнаты с закрытыми дверями. Мы шли мимо каждой, нагоняя напряжение. Чуйка буквально у каждой такой двери кричала, что Хлоя вот-вот остановится, протянет руку и откроет вход, услужливо приглашая нас внутрь. Но этого все не происходило, а напряжение меж тем росло. В конце концов, мы миновали все комнаты. В самом углу виднелась еще одна дверь, отличавшаяся от остальных.       Это был лифт. Стальные створки блестели в свете ярких потолочных ламп холодного оттенка. Он выглядел очень крепко, я бы даже сказала «бронировано». Интуиция шептала, что лифт здесь приспособлен к куда большим функциям, чем просто передвижение хозяина по дому. Последнее вовсе вызвало массу вопросов – внешне дом выглядел не сильно высоким, максимум два или три этажа. Так с чего вдруг здесь лифт? Элайджа Камски настолько ленив?       На сей раз я не выдержала и бросила на Коннора настороженный взгляд. Детектив ответил мне тем же. За это время Хлоя успела дать команду интеркому без единого прикосновения. Стальные створки с шумом раскрылись, открывая узкое, но светлое пространство. Хлоя с улыбкой повернулась к нам, жестом руки приглашая внутрь. Коннор, как истинный джентльмен, отошел в сторону, давая мне проход. Сжав кулаки, я прошла внутрь и встала у дальней стенки, обернувшись ко всем лицом. Совсем рядом встал и детектив, а после – Хлоя, повернувшись к нам спиной. Створки закрылись. Лифт медленно тронулся вниз.       Мы пробыли в этом тесном пространстве меньше минуты – она показалась мне вечностью. Я чувствовала его присутствие рядом практически так же, как вчера. Смешанные чувства: от обиды за сказанные им слова до восторга из-за воспоминаний о прошлой ночи. Коннор смотрел вперед, строго перед собой, и я старалась смотреть в сторону, но насколько сложно это было! Взгляд сам притягивался к нему, предательски стремясь найти его профиль. Когда же детектив повел головой – я испугалась, опустив глаза в пол. Сердце участило ритм, сгорая от желания быть поближе и холодея от боли.       Справа почудилось движение. Рука детектива медленно, неуверенно раскрыла ладонь, приглашая ощутить тепло искусственной кожи. Всеми мыслями я была объята этим теплом, но гордость не позволила сделать ответный шаг. Я показательно скрестила руки на своей груди, уставившись вперед. Раз это его «работа», значит, я не обязана помогать ее делать.       Лифт не издал никаких предупреждающих звуков. Скорость медленно сошла на «нет» и створки разошлись в стороны, открывая пред нами новые помещения. Заметив это, я тут же забыла о Конноре и его руке. Хлоя, уже привыкшая к здешним местам, как ни в чем не бывало прошла вперед, полагая, что мы следуем за ней. Я так и поступила, едва отошла от ступора.       Здесь было темно, по крайней мере в той части огромного зала, в который нас привез лифт. Ни единого окна, ни единой иной двери – мы определенно находились глубоко под землей, словно спустились в подземные лаборатории доктора Зло. Конечно, Камски не был Злом, но его лаборатории все равно внушали страх. Теперь я поняла откуда дизайнеры нижних лабораторий «Киберлайф» взяли свою идею.       Помещение здесь было очень похоже на те кабинеты, в какие мы попали прошлым днем. Прозрачные стены, сквозь которые можно увидеть лабиринты кабинетов, окруженных холодным светом. В одной из них находился мистер Камски. Я увидела его прежде, чем мы вошли внутрь.       Мужчина был в мятом белом халате, подол которого перепачкан синими пятнами. В них легко узнавались следы пальцев, видимо, основатель компании «Киберлайф» частенько вытирает руки во время работы о собственную одежду. Кажется, он даже не заметил нашего присутствия по ту сторону стеклянной стены. Мистер Камски склонился над чем-то, что было спрятано от глаз, и почему-то мне показалось, что это будет то еще зрелище. Для Коннора точно. Вряд ли основатель компании станет заниматься хирургией в своем инженерном кабинете.       Стеклянная дверь перед Хлоей отошла в сторону. Андроид вошла внутрь просторного прозрачного кабинета и встала у свободной стенки, рядом со стеклянными ящиками, похожими на медицинскую специализированную мебель для препаратов. Изобилие стекла рассеивало внимание, я терялась в сверкающем светлом пространстве, где все, кроме халата Камски, было идеально чистым. Здесь было так много стеклянной мебели по периметру, и в каждой что-то хранилось. Посреди широкой комнаты стоял стол, центр которого был закрыт высокой спиной основателя. В иное время я бы с удовольствием осмотрелась, но сейчас у меня была другая задача. Она стояла прямо передо мной, повернувшись спиной и занимаясь своей работой. Камски нас как будто не замечал. Даже когда дверь вернулась на место, а мы затихли – ничего не происходило. Мистер Камски как был занят, склонившись над столом, так и оставался таковым еще некоторое время.       Я неуверенно покосилась на Хлою. Ту ничего не смущало – андроид оцепенела на своем месте, уголки ее губ опали. Похоже, машина ушла в режим ожидания.       – Что-то не так, Сенатор Кин?       Голос мужчины был приглушенным. Мыслями он явно все еще в работе и вопрос скорее был задан для того, чтобы мы понимали – Камски знает о нашем присутствии. На сей раз мы с Коннором переглянулись с большей настороженностью, без слов прося друг друга следить за своими языками.       – Почему вы называете меня Кин?       Мистер Камски застыл, через несколько секунд разогнулся и убрал некий тонкий инструмент себе в карман. Он, не оборачиваясь, продолжил разговор, совершенно не вызывая доверия.       – Не только у вас есть связь с Правительством Штатов, Сенатор, – ученый нехотя развернулся к нам, стягивая с рук синие резиновые перчатки. – Вы же не считаете, что я остался здесь, чтобы жить затворником без какой-либо возможности контакта с внешним миром?       Я многозначительно осмотрелась, как бы давая понять, что для такого мнения есть причины. Мистер Камски едва заметно улыбнулся, продолжая стягивать с себя перчатки. Его прозрачные защитные очки освещали ближайшее пространство светодиодной лентой, оставляя в серых глазах мужчины блики. Они, словно демоны, танцевали от каждого движения Элайджа, завлекая внимание. Когда ученый вновь поднял взгляд со своих рук, я поспешно отвела глаза, наткнувшись на ряд кабинетов, находящийся за дальней дверью. Компьютерная система в одном из них смотрелась очень громоздко, напоминая терминал в кабинете «Девять».       – Ты тоже так считаешь, Коннор? Или ты способен смотреть глубже обложки?       Не знаю, что больше меня привлекло: упоминание детектива или завуалированная попытка Камски задеть меня. Я резко посмотрела на ученого как раз вовремя, чтобы заметить, как тот делает неосторожный шаг в сторону. Скрытая часть стола оказалась перед глазами, вызвав у меня приступ неприязни. На рабочей поверхности стояла полуразобранная голова андроида, насаженная на шпиль, служащий подставкой. Похоже, Камски ковырялся в «мозгах» несчастного, если его можно так назвать.       – При всем уважении, я пришел к вам не для того, чтобы обсуждать свои взгляды на ваш образ жизни, мистер Камски, – детектив словно и не заметил головы, оставив на ней холодный мимолетный взгляд. Я буквально залипла на ней, старательно пытаясь перевести внимание на ученого, снимающего очки. – У меня есть...       – Несколько вопросов, да, – ученый без интереса перебил девианта, вынудив его закрыть рот. – Я уже понял. Думаю, для нас это уже традиция – задавать вопросы, на которые мы не хотим знать ответы.       – Правительство считает вас без вести пропавшим, – я вклинилась в разговор, заметив, как сильно почерствело выражение лица Коннора. – Почему вы не дадите Штатам знать, что живы?       – Чтобы повлечь к себе огромное количество вопросов и требований? Я нахожусь здесь уже довольно долгое время и не желаю менять свой образ жизни ради чьего-то желания поиграть во властителей, – ученый сложил руки на груди и присел на дальний уголок стола, подальше от головы. – К тому же, вы не представляете как в Детройте стало тихо. Пожалуй, лучшего времени он еще не видел.       Не найдя что ответить, я недовольно сжала губы. Коннор воспользовался моментом, чтобы задать свои волнующие вопросы.       – Осмелюсь предположить, что раз вы в курсе правительственных дел, значит, располагаете информацией о ситуации в городе, – на этих словах Элайджа Камски с хитрой улыбкой опустил голову вниз, рассматривая свои тенниски. – Если вы что-то знаете – я был бы благодарен это услышать. Нам не помешает любая помощь в этом расследовании.       – Мне очень льстит уверенность в моей вездесущности, но нет. Увы, я ничего об этом не знаю. И тем более я уверен, что главная причина, по которой вы прибыли сюда, скрывается не в вашем «расследовании».       Ученый пристально посмотрел на меня. И я, и Коннор, и Элайджа Камски думали сейчас об одном.       – Вы же ждали нас, верно? – я припомнила слова Хлои прямо у порога, не сводя с Камски подозревающего взгляда.       – То, что вы решите посетить меня, было лишь вопросом времени, хоть я и ждал вас намного раньше.       – Вы знаете, зачем я здесь?       – Вы хотите получить то, что было украдено из кабинета «Девять», – Камски кивнул, давая очевидные ответы на риторические вопросы. – Одна лишь загвоздка. Я забрал это не потому что мне было нечем заняться, Сенатор. Надеюсь, вы отдаете себе отчет о том, почему именно я это сделал?       О, да. Я прекрасно понимала зачем он это сделал. Мало того, что вирус может попасть в руки девиантов, так они еще могут уничтожить его, лишив человечество возможности вернуть свой мир назад. Единственное, что остается под вопросом: причины его поступка. Хочет ли он оставить людям возможность реализовать геноцид? Или же его желание продиктовано обратной причиной – не дать людям сделать то, о чем мечтает правительство и позволить девиантам населять землю?       Я не прокомментировала его вопрос, давая понять, что знаю правильный ответ. Мистер Камски с блеклой улыбкой посмотрел на свои руки, снял очки и аккуратно встал со стола. Очки были оставлены на рабочем месте, сам Элайджа прошел к дальней двери. Уже у нее мужчина повернулся к нам, приглашая следовать за ним.       – Тебе придется побыть здесь, Коннор, – его серые глаза хитро сверкнули в свете люминесцентных ярких ламп. – Надеюсь, ты будешь благосклонен к моему личному пространству.       Мы с Коннором обменялись взглядами. В карих глазах мелькнула просьба быть осторожной. На секунду сжав губы в тонкую полоску, я двинулась следом за мужчиной. Тот уже открыл дверь, приложив свою ладонь к сенсорному интеркому на прозрачной стене. Мистер Камски по хозяйски прошел вперед, отходя в сторону. Мне же было настолько неловко в чужом «личном пространстве», что я юркнула внутрь, как маленькая мышь, чувствующая дыхание голодного кота.       Дверь закрылась. Мистер Камски, внезапно оказавшись уставшим, медленно двинулся к следующей двери, ведущей в другой кабинет, как раз туда, где стоял тот самый компьютер. Я осторожно шла за ним, прекрасно понимая, что никто ничего плохого не сделает, однако чуйка требовала держать ухо востро. Не зря. Элайджа Камски остановился у интеркома и многозначительно посмотрел на меня из-за плеча.       – Вы же понимаете, к чему приведет активация программы уничтожения?       Меня словно окатило холодной водой. Я перепугано дернула головой к плечу, как бы намекая на андроида, который стоит за стеной и ничего не знает. Ответом мне стала беззлобная усмешка.       – Все в порядке. Он ничего не слышит.       Мало верится в то, что Камски честен, так что я на всякий случай покосилась на детектива через плечо. Он и впрямь не слышал сказанное, бесцельно рассматривая голову на столе.       – Я просто выполняю свою работу, – я ответила на вопрос Камски, продолжая наблюдать за Лидером. – В отличие от вас, у меня все еще есть обязанности.       – За них придется заплатить.       Тон мужчины оставлял много вопросов. Вроде и понимающий, а вроде и задевающий, с «лисьей» хитрецой. Повернувшись обратно к ученому, я попыталась прочитать в его глазах намеки на игру, которую он затеял.       – Я уже заплатила тем, что прибыла в Детройт, мистер Камски. Если вы пытаетесь уговорить меня оставить программу у вас, то это провальная затея. Программа является собственностью правительства США.       Что-то блеснуло в серых глазах ученого. Несколько секунд Элайджа Камски смотрел на меня безмолвно, после чего открыл дверь и жестом руки пригласил меня внутрь. В этот кабинет я прошла уверенно, без страха быть съеденной как маленькая серая мышка.       Здесь было куда просторнее, чем в предыдущем помещении. Там не было ничего, кроме парочки железных шкафов с прочными замками. Здесь же находились компьютеризированные рабочие места: одно, схожее с настенным терминалом в кабинете «девять», второе – обычный рабочий стол со стационарным компьютером старой модели. Удивительно, что им еще кто-то пользуется, тем более если речь идет об основателе компании, перевернувшей мир.       – Я не могу отдать вам саму программу, – дверь за спиной закрылась. Мистер Камски, обойдя меня со стороны, подошел к стационарному компьютеру, чтобы задать приказ системе. Экран вышел из режима ожидания, ощутимо зашумев. – У меня ее просто нет. Но я могу отдать вам координаты, по которым вы сможете сами забрать ее.       – Разве вы не скачали ее с терминала в девятом кабинете? – я пристально посмотрела на компьютер, но не придала значения тому, что делал мужчина. Ученый в свою очередь, закончив с терминалом, нехотя двинулся ко второму, настенному компьютеризированному месту.       – Подобное скачать невозможно. Я лишь забрал все данные по разработке, включая координаты их места хранения.       Я не была возмущена, но эта погоня за ветром начала раздражать. Раз за разом я следую за своей целью, и когда она, казалось бы, почти достигнута, внезапно ее след ускользает. Я словно стая псов, гонящихся за волком посреди зимнего леса.       – Зачем такие сложности? Неужели просто нельзя было забрать разработки себе?       Все это время работающий за терминалом мистер Камски остановился. Уголок его губ дрогнул, как если бы он знал что-то, что скрыто от остальных. Меня это насторожило.       – Думаю, что такое не получится хранить у себя в гараже, миссис Кин, – впервые за все время кто-то обратился ко мне не по рабочему статусу. Это вызвало мурашки. Камски говорил загадками. Терпеть это не могу.       – А можно без секретов? Это начинает раздражать. Я проделала достаточно длительный и тяжелый путь, чтобы добраться до этой чертовой программы.       – Считаете этот путь оправданным? – он ловко перескочил с темы на тему, лениво откопав в кармане халата маленький блокнот и карандаш. – Не боитесь, что цель не оправдывает средства?       – Не вам судить о моей цели, мистер Камски. Я делаю то, что обязана делать, и мне уже надоело, что раз за разом кто-то пытается подложить мне палки в колеса.       – Может, дело не в палках?       Воцарилась многозначительная тишина. Оторопев от услышанного, я недовольно сжала кулаки. Вот уж от кого я не стану выслушивать сомнения о своей цели, так это от человека, с которым знакома десять минут!       – Я не стану выслушивать человека, который спрятался в своем бункере от проблем, которые сам же и создал. Я не из тех людей, что прячется от конфликтов, мистер Камски. И уж точно не стану давать заднюю, если кто-то решит встать у меня на пути.       – Неужели? – Камски, как ни в чем не бывало, выписывал данные с терминала в блокнот. – Даже если это сделает Коннор?       Упоминание имени детектива пошатнуло мою уверенность. Меня мгновенно бросило в пот, в груди образовалась дыра. Сердце участило ритм, и я не старалась утихомирить орган, таращась на мужчину, как на убийцу. Ученого не смущали собственные слова, ровно как и моя реакция. Мистер Камски встал со стула и, выдернув листок из блокнота, подошел ко мне, протягивая данные.       – До вас моим последним гостем был полицейский. Он отчаянно искал зацепку для подавления назревающего переворота. Он был настроен идти до конца. Прямо как вы, – хитрые серые глаза сверкнули, словно хихикая надо мной и моей целеустремленностью. В этом блеске я отчетливо прочитала имя того, о ком сейчас шла речь. Захотелось обернуться и посмотреть на детектива, но я этого не сделала, смотря на мистера Камски ошарашенными глазами. – Но когда наступил решающий момент – он отступился и не нажал на курок. Все потому что ему было ради кого это сделать.       Не знаю, кто и кого должен был убить, но почему-то слово «курок» навело на меня жуть. Я не заметила, как листок бумаги оказался в моей руке. Сам мистер Камски продолжил монолог с непринужденной улыбкой.       – Коннор может считать себя продвинутой моделью, способной лавировать в собственных эмоциях. Но я прекрасно вижу его взгляд в вашу сторону, как слышу ваше многозначительное молчание.       Я только открыла рот, чтобы возразить, как осеклась. Что меня остановило – не знаю. Так и осталась стоять с приоткрытым ртом, хмуро наблюдая за мужчиной, отошедшим к столу со стационарным компьютером. Он был доволен моей реакцией, понимая, насколько глубоко ударил по больному.       – Влюбленность, Сенатор – проявление слабости. Бесконечная эмоциональная неустойчивость, из-за которой происходят все самые страшные ошибки в истории, – ученый выдвинул ящик стола и, с шумом покопавшись в нем, выудил серебряный длинный ключ. – Именно поэтому я предпочитаю жить один, в обществе машины, созданной собственными руками.       Наконец, Камски присел на корточки и запустил ключ куда-то под стол. Прозвучал металлический щелчок – видимо, все это время под столом хранился миниатюрный сейф, из которого мужчина выудил пластиковую белую карточку. После он демонстративно уселся в рабочее компьютерное кресло и протянул эту карту мне, приглашая самостоятельно подойти.       Его слова разозлили меня.       Нет, не так. Они меня взбесили! Все, что я ощущала по отношению к Коннору, практически высмеяли мне в лицо, заставив ощутить себя наивной малолеткой, мечтающей о самом крутом парне в школе! Слова о влюбленности прозвучали для меня как личное оскорбление, и я, ощутив былой прилив раздражения, вновь сжала кулаки и приподняла голову, смотря на мужчину с презрением.       – Да что вы вообще можете знать о любви? – я медленно приблизилась к ученому, которого мой тон не пугал. Он продолжил легко улыбаться, смотря в мои пылающие яростью глаза. – Вы сидите здесь, под землей, и в вашей жизни нет ничего, ради чего стоило бы бороться! Да, люди совершают ошибки, а еще создают самые удивительные и прекрасные вещи ради тех, для кого стоит стараться.       – Посмотрите на нас, Сенатор, – Камски дернул протянутой карточкой, напоминая о ней. Брать из его рук было неприятно, но я все же забрала ключ, презрительно смотря на мужчину сверху. – Я нахожусь в собственном доме, в безопасности и достатке, в то время как вы блуждаете по краю обрыва, практически на грани смерти.       – Мне есть ради кого играться со смертью.       – Даже если ему это не нужно?       Вопрос попал в самую больную точку. В моей жизни осталось мало тех, ради кого стоит бороться: Кин, ставший братом, мужем и другом; дочь Кэтрин и мачеха, подарившие мне смысл в жизни; и Коннор, которому действительно это не нужно. Даже сейчас он находится здесь, только потому, что так велит ему долг. Слова «просто моя работа» до сих пор прокручиваются в голове, заставляя сердце болезненно ныть.       – Даже если ему это не нужно, – приглушенно, но уверенно повторила я, не отводя глаз. Мистер Камски невесело, но понимающе дернул уголком губ и едва заметно кивнул головой. Больше ему сказать было нечего. Разговор себя иссяк.       – Отправляйтесь по адресу. Вам придется использовать ключ-карту. Без нее вам не активировать центральный процессор.       Мы оба понимали, что на этом мой визит закончен. Благодарно кивнув и буркнув нечто вроде «Спасибо», я сжала кусочек бумаги в руке и убрала карту в задний карман джинс. Оставаться здесь стало не просто неприятно, даже отвратительно. Хотелось убраться как можно дальше, наконец, завершив начатое.       Двери, на удивление, сами открылись, стоило к ним приблизиться. Я шла вперед, не оглядываясь, опустив взгляд. Как только Коннор оказался в одной со мной комнате, я приглушенно произнесла «Уходим отсюда». На сей раз открыть дверь без Хлои не удалось. Та, однако, уже заранее вышла из режима ожидания, активируя как дверь, так и лифт. Кажется, она не собиралась провожать нас до дверей, громко и улыбчиво пожелав нам хорошего дня. Мистер Камски так и остался сидеть за своим компьютером, с задумчивой улыбкой смотря в пол.       Лифт открылся практически сразу, как только мы приблизились. Я вошла внутрь первой, плавая в собственных мыслях и игнорируя детектива, искоса кидающего на меня взгляды. Мне нечего ему было сказать, да и вряд ли он захотел бы заводить разговор, видя какая я расстроенная. Мое настроение останется для него загадкой. Нет желания делиться разговором с тем, для кого это все просто «работа».       Мы прошли по тому же пути обратно к выходу. У меня и в мыслях не было куда-то свернуть – хотелось покинуть это здание как можно быстрее, отправиться наконец на место хранения программы и забрать ее оттуда, навсегда вычеркнув эту цель из своей жизни. Кин все равно пока просил не трогать кнопку активации, а значит, ей придется еще какое-то время попылиться на полке.       Солнце поднялось еще выше. День приближался к полудню. Потеряв всякий интерес к дому и его обитателям, я торопливо отправилась к машине, даже не оглядываясь. Коннор поспевал за мной, за все время так ни разу не открыв рот. Отчасти это было удивительно. Андроид, что все утро вел себя со мной, как черствый сухарь, не предпринимал попыток поязвить или задать неловкий вопрос касательно моего поведения. Его отстраненность была мне на руку. Не хочу спорить и выслушивать токсические замечания в свой адрес.       Я буквально ввалилась на пассажирское сиденье, намеренно не поднимая взгляд на дом. Через несколько секунд открылась водительская дверца. Детектив уселся на свое место, пряча глаза. Автомобиль под наше общее взаимное молчание медленно развернулся и покинул территорию. Прошло не меньше минуты прежде, чем я сообразила – Коннор не знает куда ехать. Смятый листок в ту же секунду оказался на его коленке.       – Это все, что он дал, – не сказать, что я попыталась скрыть ключ-карту. Я о ней в ту минуту просто не думала, витая в своих злобных мыслях. Детектив ничего не ответил, сверкая желтым диодом. Его глаза хмуро посмотрели на листок, который позже оказался в его руке. Отныне он знал куда держать путь, правда, меня это заботило меньше всего.       Как он смел говорить мне что-то про мои чувства? Как этот крот, спрятавшийся глубоко под слоями земли от внешнего мира, смеет хоть что-то говорить о любви? Вся эта канитель с андроидами – его заслуга! И вместо того, чтобы помочь разобраться, Камски, словно трус, стер себя из страниц мира! Единицы знают о его существовании! Единицы в принципе помнят о человеке, ставшим основателем самой крупной компании и не менее крупной проблемы в жизни людей! И он еще смеет рассуждать о моей цели! О моей работе и о моих отношениях!       С каждой минутой, проведенной в мыслях, я злилась все больше. Щеки налились жаром, захотелось открыть окно, но я не стала этого делать. Привлекать внимание Коннора после состоявшегося разговора было все равно что просьба пристрелить. Слова Камски словно звучат мне в спину, и как бы я не старалась отогнать их, как назойливых мух, все равно ничего не помогает.       Ему это не нужно. Камски прав. Сама того не понимая, я наконец согласилась с собственными мыслями и чувствами. Еще бы были они кому-то нужны…       Автомобиль сбавил скорость. Вокруг нас высились зеленые хвойные красавицы, так что я насторожилась такому повороту событий. Других дорог не было – наша была прямой, ведущей точно в город и на трассу. Когда машина и вовсе приблизилась к обочине и затормозила – стало понятно. Коннор хочет остановиться, вот только зачем – я не имела ни малейшего понятия.       – В чем дело? – без секретов, я занервничала, озираясь по сторонам. В конце концов, автомобиль встал на месте. Детектив затушил двигатель, сурово уставившись на дорогу.       – Я должен извиниться, – диод на его виске, все это время горящий желтым, резко крутанулся и обрел яркий золотистый цвет. Прозвучавшие слова мне не понравились. Я отвернулась, бездумно уставившись в лесную чащу. – За свои слова. И свое поведение.       Мне нечего было сказать. Обида внутри рокотала от воспоминаний этого дня, которые перекрыли восторг, оставленный прошлой ночью. Сердце от его слов сжалось в тиски. В машине стояла тишина.       – Ответь мне, – я услышала не требование, а плохо скрытую мольбу в голосе. Тугой комок подскочил к горлу.       – Что ты хочешь от меня услышать? – детектив получил в ответ недовольный, понурый взгляд. Его карие глаза сверкнули, самое главное – я увидела в них чувство вины, но его мне было мало. – Тебе станет легче, если я скажу, что ты прощен?       Было видно, как сильно ранят его мои слова, да толку что мне от этой обиды? Мне своей хватает с головой. Я вновь отвернулась, не желая видеть его щенячьего взгляда.       – Я уже поняла, что это твоя работа. Она и не обязана быть чем-то большим.       В салоне повисло очередное тоскливое молчание. С удовольствием бы открыла дверь, как в самых дешевых драмах, и поперлась домой одна, оставив водителя с его мрачными мыслями. Но до города добрые мили, да и блуждать в одиночку опасно. Сложив руки на груди, я дала понять, что не желаю разговаривать. Детектив откинулся на спинку кресла, вернув взгляд на дорогу.       – Я бы хотел, чтобы это было просто работой. Я бы все отдал за это. Но сворачивать уже поздно.       Молчание вернулось – видимо, детектив надеялся на реакцию. Ее не происходило, и Коннор продолжил усталым голосом.       – Мое осознанное существование насчитывает меньше восьми месяцев. За это время из людей у меня был лишь один друг. Я очень дорожил этим человеком, хоть он был очень агрессивен в моем отношении, – послышалась невеселая усмешка. Коннор явно что-то вспоминал, предаваясь былому. – Сначала это была просто «работа», но впоследствии…       Не стоило заканчивать, чтобы понимать о каких последствиях идет речь. Разговор велся о том самом напарнике, который в Штатах был выдан жертвой, павшей от руки бунтаря-RK800. Тема, затронувшая больное место детектива, заставила меня ненадолго остудить пыл. Насторожившись, я покосилась на Коннора, наблюдая за его реакцией.       – Я виноват в его смерти. Я должен был защитить его, а не пытаться выполнить свою задачу, пробудив всех андроидов на складе, – на этом Коннор вновь посмотрел на меня, посуровев во взгляде. – Джош тоже был моим близким другом. Так получилось, что все, кто имеет для меня большое значение – погибают. Их кровь на моих руках. Я не хочу, чтобы на них оказалась и твоя.       Не стоит быть гением, чтобы понимать к чему андроид клонит. От таких откровений у меня буквально пропали мысли. Сердцем овладели чувство вины и вместе с этим раздражение, требующее отчитать за глупые доводы и не менее глупые поступки на их основе. Но я не глупа и не стану вестись на душещипательные рассказы о душевных ранах.       – Мне все равно, Коннор. Зря только время тратишь.       – Ты ведь врешь.       – С чего ты взял, что я вру?..       – Я слышал ваш разговор в лаборатории.       Страх мгновенно прокатился по телу электрическими разрядами. Распахнув глаза, я с ужасом посмотрела на детектива, даже не подумав, как сильно сама себя выдаю. В его глазах не было укоризны, насмешки или иных неприятных эмоций. Ему было неловко и боязливо, отчасти даже стыдно признаваться в том, что стал невольным слушателем нашего с Камски разговора. Меня же охватила дрожь. Что, если он слышал про уничтожение?.. тогда почему не кричит?       – Как много ты слышал? – хрипло поинтересовалась я, не сводя с детектива глаз. Коннор, сдвинув брови к переносице, произнес.       – После того, как вы вошли в кабинет с терминалами.       От сердца отлегло, однако страх вернулся после осознания, что именно он узнал. Коннор далеко не идиот, чтобы не догадаться, о ком шла речь, когда тема коснулась влюбленности. Потому он смотрел на меня такими обеспокоенными и виноватыми глазами, что мне стало дурно. И стыдно. Я отвернулась, ощущая, как на глазах наливаются слезы.       – С чего ты взял, что тебя это касалось?       – Перестань врать, Ребекка!       – А что еще ты от меня ждешь?! – Коннор лишь на полутон поднял голос, как меня буквально взорвало. Разозлившись, я резко развернулась к нему, игнорируя пробежавшую слезу. Детектив тут же пожалел о своих словах. – Ты с самого утра ведешь себя так, как будто я – самое худшее, что с тобой случалось! Какую реакцию ты ожидаешь?!       Я была так зла! Как же сильно я была зла! Не хватило терпения сдержать бушующую ярость, перетекающую в отчаяние! Почувствовав новую влагу на глазах, я поспешила ее стереть, отвернувшись обратно к окну. Реакции от Коннора не пришлось ждать.       – Прости. Я слишком напуган, чтобы здраво мыслить, – Коннор старался пробиться сквозь стену, которую сам же и возвел. Смотреть на него мне не хотелось, что не ушло от его внимания. – Ребекка, посмотри на меня.       Бесконечно бегать не получится. Перебарывая обиду, я посмотрела на детектива со всем холодом, на который была способна. Стойкость пошатнулась, когда взгляд упал на карие глаза. За все время нашего общения никогда не приходилось видеть его таким разбитым и взволнованным. Сложно представить, что неделю назад этот андроид плевался ядом и не ставил меня ни во что.       – Мир эмоций для меня еще непонятен. Я решил, что зашел слишком далеко, и если я вернусь к изначальной модели поведения – ты меня возненавидишь, а потом и в моей голове все встанет на свои места. Я хотел повернуть назад, но оказалось, что поворачивать уже поздно, – все его слова звучали как оправдание, но искренности в них было не меньше, чем желания загладить вину. Я верила ему, даже смягчилась во взгляде, тоскливо посмотрев на приборную доску. – Я хочу попросить твоего прощения, но я не знаю как.       – Почему ты каждый раз это делаешь?       Вопрос смутил детектива. Его брови на секунду сдвинулись к переносице, во взгляде возникло недоумение.       – Делаю что?       – Делаешь мне больно, – этот вопрос назревал уже несколько дней. Сейчас получить ответ стало внезапно важно. Я вернулась взглядом к Коннору, поменявшемуся в лицо. – Каждый раз ты либо исчезаешь, либо говоришь отвратительные вещи! Никто не обязывает тебя быть кем-то большим, но зачем тогда играться с моими нервами?! Их и так не осталось!       С каждым словом вина в его глазах росла с геометрической прогрессией. Ему не нравилось это слышать и вместе с этим он отчетливо понимал, что должен это сделать. Да, я понимаю – ему нелегко. Лидер, ведущий народ к свободе, внезапно стал сподвижником врага, привязавшись к нему совершенно недопустимыми чувствами. Он может об этом не говорить вслух, но я все равно это слышу. И вижу. И потому от его поступков становится все больнее.       – У меня ведь больше никого нет, – удрученно закончив свою речь, я вновь почувствовала как набегают слезы. Голос предательски дрогнул, в ответ на что диод детектива резко покраснел.       Все произошло как-то быстро. Я с трудом сдержала рыдания, содрогаясь от обиды. Дрожь резко прекратилась, а я сама внезапно оказалась стиснута в объятия, уже не контролируя свои слезы. Стало так тепло… тепло и горько.       – Прости, – так тесно и душно мне еще не было, даже прошлой ночью. Но мне это нравилось. Не ведая что творю, я вцепилась в детектива обеими руками, ловя мучительное удовольствие от воспоминаний, сочащихся сквозь стену отчуждения. – Прости меня. Я совсем запутался.       Он что-то говорил. Много говорил. Иногда шептал, иногда повышал голос до привычной громкости. Наверное, пытался меня успокоить, но я была спокойна. Не было рыданий или содрогания – все тело пронзило тепло, исходящее от Коннора. Он был теплым, теплее, чем вчера. Это тепло накрыло меня, словно одеяло. Даже оружие, висящее на нательной кобуре, не пугало. Истерика сошла на «нет» в одно мгновение. Как же сильно мне не хватало этих объятий!       Детектив прижимал меня к себе так сильно, как будто это была наша последняя встреча. Его пальцы непрерывно гладили по голове, и, признаюсь честно, это было даже интимнее, чем то, что мы вытворяли на диване в гостиной, и это было лучшее, что случалось со мной в последние недели.       Коннор аккуратно отстранил меня, ухватившись за плечи. На сей раз смотреть ему в глаза было стыдно из-за своего жалкого слезливого вида, но андроид не оставил мне выбора, заглянув мне в лицо.       – Я больше не оставлю тебя. Я знаю, что уже говорил это, но я обещаю тебе. Такого больше не повторится.       Я выдавила из себя подобие улыбки. Он прав: он говорит это не в первый раз, но ровно как и тогда я вновь верю, задаваясь вопросом откуда эта детская наивность. Детектив, ободряюще улыбнувшись в ответ, аккуратно стер сбежавшие слезы большим пальцем. Наверное, стоило пережить это непростое утро, чтобы почувствовать себя настолько близкой к этому созданию.       – Нам не стоит задерживаться за городом, – разговор принял оборот как с пятилетним ребенком. Понимающе кивнув, я принялась самостоятельно убирать мокрые дорожки, мягко выпутавшись из мужских рук. – Давай разберемся с этим как можно быстрее.       Разговор был окончен, чему мы оба были рады. Времени действительно оставалось в обрез. В любой момент кто-то из Лидеров мог хватиться нашего отсутствия, и тогда песня будет спета. Никаких больше задушевных разговоров.       Никто из нас не станет отрицать, насколько быстро спало напряжение после произошедшего. Мы больше не произнесли ни слова, двигаясь по дороге относительно медленно. Размышлять о том, что в мои руки вот-вот попадет то самое, ради чего было потрачено столько усилий, внезапно стало легче. Уверена, сам Коннор ощущает то же самое, нетерпеливо отсчитывая каждый сокращающийся метр.       Дорога была прямой – ни единого поворота. Город еще даже не показался на горизонте, когда андроид вновь притормозил и приблизился к обочине. Его хмурый взгляд устремился куда-то в лес, где деревья расступились в стороны, образуя нечто вроде проселочной дороги. Последнюю нельзя было рассмотреть. Все давно поросло травой и осыпалось еловыми ветками.       – Что такое? – ощущая, как заканчивается терпение, я нервно поелозила на сиденье, перекидывая взгляд с Коннора на хвойные деревья. Детектив нахмурился еще сильнее, задумчиво поджав уголки губ.       – Дороги нет. Придется идти пешком.       – В лес?       Андроид взглянул на меня, и этого было достаточно, чтобы понять насколько сильно он озадачен. Оставив меня без ответа, Коннор вновь тронул автомобиль с места, отъезжая поглубже в лес. Вряд ли он надеялся полностью спрятать машину из зоны видимости, однако теперь она хотя бы не стояла прямо на дороге, припарковавшись под еловыми густыми ветками. Не дожидаясь меня, андроид заглушил мотор и вышел наружу. Ничего не осталось, кроме как следовать за ним.       Впереди ничего не было. Только темная прореха внутри хвойной стены, как если бы раньше здесь была проезжая часть, забытая всеми. Пройдя перед машиной, я недоверчиво всмотрелась вперед.       – Здесь следы от шин, – голос Коннора прозвучал где-то за спиной. Обернувшись, я обнаружила его сидящим на корточках и рассматривающим землю сквозь свежую траву. – Но они старые. Здесь давно никто не был.       – Это же просто лес, разве нет?       – Не знаю, – детектив выпрямился, настороженно смотря вдаль. – Не могу сказать. По спутникам нет ничего примечательного.       – Думаешь, Камски обманул?       – Думаю, нам стоит быть осторожными.       Здесь даже спорить не хочется. Десяти минут разговора с ученым хватило, чтобы понять насколько опасным может быть этот человек. Кто знает, куда заведут его координаты и собирался ли он вообще отдавать то, зачем мы пришли. Наш путь был словно дорогой в неизвестность. Как хорошо, что нас двое, а не один.       Коннор двинулся вперед, и я последовала за ним. Чем глубже мы шли в лес, по импровизированной дороге, тем меньше оставалось уверенности, что это хорошая затея. Солнце стояло высоко, освещая еловый лес теплыми лапами, но этого солнца практически не было видно. Широкие кроны и ветки деревьев скрывали нас от солнечного тепла, и через время я начала мерзнуть. Надеть одну рубашку было не самой лучшей идеей. Сказали бы, по каким местам придется гулять, я бы прихватила с собой пиджак.       У меня не было часов, чтобы следить за временем, но нервничать я начала довольно скоро, принявшись крутить браслет-маячок на запястье. Лес был относительно тихим: редкие возгласы птиц нарушали тишину, иногда на стволах виднелось движение пронырливой белки. Если эти звуки не пугали, то треск веток, доносящийся из глубин леса, заставлял вздрагивать. Коннору, в отличие от меня, было все равно. Он уверенно шагал вперед, не оборачиваясь на шорохи, словно уже много раз бывал в этом месте.       Дорога резко пошла вниз, ведя на склон по холму. Здесь все еще было достаточно темно, однако стоило нам остановиться на возвышении, как свет внезапно появился. Деревьев внизу было меньше, чем здесь, и солнце без каких-либо трудов освещало низину, подсвечивая нашу желанную цель. Она действительно здесь была. Камски не соврал. Мы оба поняли это, как только посмотрели вниз.       Понятно, почему спутник ничего не видит, и Коннор не смог разглядеть что-либо по карте. Все здесь казалось обычной полянкой, усеянной ветками, иголками и поросшей зеленой травой. Однако нам, стоящим на склоне, было видно то, что не заметить с высоты птичьего полета. Там, в центре поляны, был вход. Нечто, напоминающее темный тоннель. Детектив хмуро взглянул на меня, надеясь, что я дам объяснения, но мне и самой не хватало дополнительной информации. Что-то явно было под землей. И это что-то правительство постаралась спрятать подальше от города.       Коннор не получил ответа на вопрошающий взгляд. Набравшись смелости, я уверенно двинулась вперед, стараясь не свалиться с крутого склона. За спиной послышался шорох – детектив шагнул следом, наверняка гадая в какую дыру я его утянула. Наконец, мы спустились вниз, очутившись в нечто вроде земляной чаше размером в несколько километров. Здесь было непривычно тихо. От этой тишины по коже побежали мурашки.       – Здесь была стоянка, – вновь произнес детектив, осматриваясь в округе. – Слишком много свободного пространства.       – Снова шины?       Коннор взглянул на меня предостерегающим взглядом. Нам обоим было не по себе.       Вход действительно оказался темным, лишенным света. Не передать словами, насколько высокими были его стены и потолок, скрытый землей и травой. Приближаясь к тоннелю, я прикинула размеры: не больше пяти метров вверх и десяти метров вширь. Дверей не оказалось – это была стальная высокая стена, довольно новая и с выведенной надписью «№9». В голову сразу закрался вопрос: если есть девять, значит, есть и другие номера?..       – Что вообще можно прятать за такой стеной? – рука сама потянулась вперед, ощупывая представшее препятствие. Холодное и враждебное – от него веяло не столько таинственностью, сколько опасностью.       Вместо ответа послышался компьютерный писк. Обернувшись на звук, я нашла Коннора в углу стены. Он тщетно пытался разблокировать интерком, освещенный красным цветом. Сенсоры не принимали его отпечаток руки, требовательно сигналя о неверной идентификации. Недовольно сжав губы, андроид отступил, убрав руку и вернув ей скин.       Вспомнив о карте, который отдал Камски, я подошла к интеркому, вынудив Коннора потесниться. Он не стал задаваться вопросами откуда у меня ключ, молчаливо наблюдая за процессом идентификации. Как ни странно, карту интерком принял, окрасившись в голубой цвет. Даже сквозь слои пыли, плохо стертые рукой андроида, были видны бегущие строки, извещающие об активизации дверей. Я не следила за этими строками. От страха отпрянула назад, наткнувшись на детектива, когда в глубине стены заскрежетали механизмы.       Сказать, что я не видела ничего более устрашающего и великолепного одновременно – ничего не сказать. Та самая земля и трава, что настилали потолок, начали сыпаться вниз кусками, грозясь упасть на голову. Андроид, как только ощутил мою спину, тут же подхватил меня за талию и отвел назад, за собой. В отличие от меня, смотрящей на опускающуюся тяжелую стену прямо в землю, Коннор сохранил внимание как раз вовремя. На место, где мы стояли у интеркома, свалился большой кусок земли, рассыпавшись на более мелкие от удара.       Дверь наконец опустилась. Механизмы издали последний, самый громкий скрежет и затихли. Редкие птицы, восседающие на кронах деревьев, испугались шума и с визгом взлетели ввысь, оповещая своих собратьев об опасности. Когда и они наконец умолкли, я смогла открыть рот, продолжая находиться в руках детектива.       – Я, конечно, извиняюсь. Но это самая ахренительная вещь, которую я когда-либо видела.       Коннор моего восторга не разделил. Отпустив меня, андроид прошел вперед, оставляя после себя блик от желтого свечения диода.       – Не забывай, что нас здесь быть не должно.       Восторг улетучился с приходом понимания, как стремительно летит время. Я постаралась взять себя в руки и, отряхнувшись, последовала за девиантом в темноту. С каждым своим шагом становилось все страшнее. Былое великолепие этого места исчерпало себя. Чутье потребовало покинуть это место, но уйти с пустыми руками я просто не могла.       Внутри загорелся тусклый свет желтого оттенка. В помещении стоял затхлый воздух, легкие запершили и заставили закашляться, отгоняя от себя клубы пыли. Коннор бросил на меня взволнованный взгляд, но я жестом показала ему, что все в порядке. Вместе мы медленно двинулись вглубь, постепенно сменяя страх на любопытство и озадаченность. Высокие бетонные стены отдавались эхом на каждый наш шаг. Здесь было настолько холодно, что дрожь вернулась к телу. Я обняла себя за плечи, стараясь согреться.       – Это бункер, – слова детектива эхом пронесся по помещению, словно голос диктора на стадионе. Я хмуро последовала за его взглядом, найдя на стене изображение государственного орла. – На случай чрезвычайной ситуации.       – «Киберлайф» выкупили целый бункер?       В ответ раздалась тишина. То, что компания имеет причастность к данному месту, не оспоримо. Координаты привели именно сюда, не говоря уже о том, что стальная дверь выглядит слишком новой для того времени, когда города оснащали бункерами.       Коннор, опустив взгляд, внезапно спохватился и ринулся к стене быстрым шагом, подгоняя мое любопытство. Там, растянувшись вдоль всей стены, бежали индивидуальные капсулы, заключившие в себе винтовки. Все они мирно стояли в стойках, ожидая своих хозяев.       – Это оружие? – меня вновь бросило в дрожь. Я осмелилась приблизиться лишь на шаг, как если бы винтовка была опасна без хозяина. Инстинкт самосохранения принялся назойливо шептать, требуя бежать отсюда как можно дальше.       Ничего не ответив, детектив нашел суровым взглядом панель на одной из капсул, подсвеченных желтым изнутри. Панель отреагировала на прикосновение руки, но уже в следующую секунду окрасилась в красный цвет. Женский механический голос отразился от голых стен.       – «В доступе отказано. Незарегистрированный пользователь».       – Они здесь не для нас, верно? – напомнила я девианту, хмуро осматривающему свою руку. Мой взгляд тем временем прошелся по другим колоссальным стенам, находя на них точно такие же капсулы с винтовками. Что-то, что стояло поодаль, откидывало устрашающую тень.       – Это что?! БТР?!       Их было несколько. Не меньше пяти штук. Уверена, прошлась бы еще дальше и наверняка бы нашла что-то поопаснее, однако мне хватило этого зрелища, чтобы отказаться от затеи изучения. В отличие от меня, перепугавшейся и вросшей в бетонный пол, детектив был смелее. Он молча приблизился к машинам, осматривая на наличие каких-либо знаков.       Стало окончательно не по себе. Захотелось покинуть это здание как можно скорее, отправившись в «место временного пребывания». Вряд ли моей целью была военная техника, так что я, переборов испуг, взяла себя в руки и прошлась по помещению, высматривая что-то вроде двери. И она здесь действительно оказалась в дальней стене, намного выше пола, с ведущей к ней металлической лестницей.       Времени ждать не было. Коннор застрял у техники, безрезультатно высматривая в ней что-то, что подскажет ее назначение. Оглянувшись, дабы убедиться в его занятости, я бесшумно побрела к лестнице, крадучись как кошка.       Дверь оказалась не заперта, стоило только толкнуть ее внутрь, как та без лишнего шума откинулась назад. Казалось, за ней полная темнота. Ничего, кроме мрака, желающего скрыть в своих объятиях, но это было ошибочное впечатление. Стоило сделать всего один шаг в пустоту, чтобы глаза за короткое время привыкли к густым сумеркам. Что-то здесь блестело, оставляя неприятную рябь в глазах. Дверь за спиной открылась сильнее, и слабый свет, сочащийся из-за спины, очертил нечто, напоминающее панель. Я сделала всего один шаг, заставив сработать датчик движения. Лампы по очереди, начиная от входа, озарили маленькое помещение, напоминающее смотровую площадку.       Все здесь было удивительно чистым и белым, броско смотрящимся на фоне бетонных старых стен бункера. Впереди действительно оказалась белая панель, поднятая над полом на уровень талии. Она имела полукруглую форму, напоминая месяц. Ее поверхность усеяли кнопки и сенсоры черного цвета. До меня не сразу дошло, что это был не край помещения. То, что находилось за панелью, располагалось ниже – на один уровень с предыдущим залом. В этой части зал был погружен в темноту, однако некие огоньки, струящиеся в длинные ряды, тускло сверкали голубым цветом. Море маленьких звездочек, сверкающих в разнобой.       Я перевела свое внимание на панель. В центре ее необычной формы на стойке покоился миниатюрный планшет, размером со стандартный телефон. Сама того не понимая, я протянула к нему ключ-карту, рассчитывая наконец получить ответы, однако следующее, что произошло, повергло меня в ступор.       Панель среагировала на присутствие ключа за несколько сантиметров. Ее края, кнопки, сенсоры – все осветилось голубым диодным цветом, в тон огромному треугольному знаку «Киберлайф», активировавшемуся вдалеке, практически в высоту всей дальней стенки. На его фоне показались очертания. Мерзкие догадки начали проникать в голову, копошиться в сердце, словно черви в яблоке. Как будто под гипнозом, я неуверенно подхватила маленький планшет в руку. На его экране мгновенно высветился запрос на активацию, получивший от меня добро.       Где-то над головой зазвучало жужжание. Медленно, но верно зал начал наполняться холодным светом. Все потолочные лампы по очереди загорелись, давая возможность рассмотреть то, что пряталось здесь долгое время в томительном ожидании. Этот зал, кажется, не желал заканчиваться, простираясь на многие километры. Планшет едва не выпал из руки на пол.       То, что было принято за огоньки, оказалось диодами. Их тусклое свечение говорило о ждущем режиме, но меня волновало не то, что машины активны. Меня волновали их лица. До боли знакомые, вызывающие жуть на душе. Страх, как змея, проник в грудную клетку, сжимая и легкие, и сердце. Похолодев с ног до головы, я оцепенела, боясь пошевелиться, словно вся эта огромная армия андроидов способна почуять мое присутствие. Почуять и ринуться вдогонку, по дороге прихватив подготовленные для них винтовки.       Это были Конноры. Точнее, его копии. Бесчисленные ряды андроидов, облаченных в черную военную экипировку тяжелого назначения. Каждый такой костюм был помечен флагом США и светящимся диодным треугольником. На каждом виднелся ряд букв и цифр, вместе слагаемые номер модели. Одного взгляда хватило, чтобы понять, почему этот бункер назвали Девятым. Почему кабинет был назван именно этой цифрой.       Они разрабатывали не вирус или программу. Они разработали RK900. Кажется, я догадываюсь о его задачах.       – Кто это?       Жесткий, потерянный голос детектива прозвучал громом среди ясного неба. Дернувшись, но сжав пульт как можно крепче, я на рефлексах дернула головой к плечу. Коннор с ужасом осматривал представшую картину, отсвечивая белую панель алым свечением диода. Мне нечего было ему сказать. Вместо ответа я двинулась к краю смотровой площадки, туда, где виднелись перила для спуска вниз.       – Ребекка, кто это?!       Детектив не собирался отставать, ринувшись следом. От его перепуганного тона сердце разрывается на части. Чтобы не сорваться в истерику, я спустилась вниз и двинулась к дальнему краю строя андроидов, величественно расправивших спины. Их глаза были закрыты. Интересно, какого они цвета?..       – Мы все это время искали это?!       – Пожалуйста, – я углубилась в планшет, выискивая там хоть какой-то ответ на собственные вопросы. От количества подготовленных моделей бросило в дрожь – двести тысяч. Двести тысяч убийц, способных сравнять город с землей. – Давай не сейчас. Мне нужно разобраться…       – Разобраться в чем?! – терпению Коннора пришел конец. Догнав, детектив грубо развернул меня за локоть, грозя испепелить одним лишь взглядом. – Откуда они здесь?!       – Ты меня спрашиваешь?! Откуда мне знать?!       Прыснув ему в лицо, я двинулась дальше, выискивая в устройстве хоть что-то, что могло понять происходящее. Уже у самого конца строя удалось отыскать сектор, отвечающий за активацию. Их было много, выбирай любого! Бегло посмотрев на андроида, который оказался напротив, я нашла в устройстве первый номер и дала команду на выход из режима ожидания. Коннор как раз вовремя открыл рот, чтобы снова его закрыть от неожиданности. Диод RK900 обрел яркий голубой оттенок. Солдат открыл глаза, позволяя взглянуть на свои радужки. Голубые. Смотрящие прямо в душу.       Мы оба застыли, таращась на машину, как на опасного серийного убийцу. Поначалу он не подавал признаков движения, однако через секунду посмотрел на детектива, затем на меня. На мне же его взгляд и остановился. Он ждал команды, отлично понимая, в чьих руках пульт.       – Каково их назначение? – Коннор продолжил требовательно задавать вопросы. Между нами словно и не было никакого душевного примирения. Мы вновь злились и пылали от обиды, только на сей раз причиной была моя ложь. – Может, ты уже ответишь мне хоть что-нибудь?       Ответить?.. что я могу ответить? Что была послана сюда для уничтожения всех его собратьев и сестер? Чтобы подписать девиантам смертный приговор? Я вновь чувствую слезы на своих глазах, правда, теперь я сама в них виновата. Чувство вины, совесть – все сжирает изнутри, сжигая душу до состояния пепла. Мои руки задрожали, а кожа покрылась мурашками, но я продолжила искать информацию в устройстве. Притихший Коннор делал тоже самое, сосредоточенно наблюдая за экраном.       Андроидов было много, но все они имели одну задачу – уничтожение. В огромном спектре целей, которые вылезали после запроса на активацию, выползали бесконечные списки. От рас до наций, от профессий до тех, кто имеет статус безработного. Их было много, но еще больше – ассортимент андроидов по моделям, на которые можно просто-напросто натравить солдата. WR400, PJ500, даже RK800 – они были здесь все. Внезапно стало страшно.       – Тебя ведь для этого сюда послали, верно? – детектив больше не кричал, и все же его голос был пропитан разочарованием и болью. Я даже не взглянула на него, бездумно уставившись на RK900, стараясь высмотреть в его глазах хоть что-то, похожее на человечность. – Я же был всего лишь прототипом?       – Я должна была их найти. Это все, что я могу сказать…       – С какой целью? Активировать? Или уничтожить?       Мое молчание само по себе было ответом. Послышалась невеселая усмешка. Коннор прошелся рядом, закапываясь рукой в собственные волосы. Он старательно пытался осмыслить все увиденное и происходящее, стараясь не перейти на крик.       – Ты врала с самого начала. И мне, и Джошу. Откуда мне знать, что разговор с Камски не был ложью?       – Перестань… – от таких слов стало до боли обидно и стыдно. Я тряхнула головой, сгоняя дурные мысли, но у Коннора были другие планы. Он, разъяренный и отчаявшийся, подошел ко мне на опасно близкое расстояние, вызвав к себе внимание своей копии.       – Перестать что?! Ребекка, я все это время шел за тобой! Помогал тебе в твоей работе, и где я теперь?! Стою в федеральном бункере, в окружении солдат, разработанных для убийства! Чем ты лучше Уоррен, которая собирается устроить геноцид?!       – Не надо сравнивать меня с Уоррен! – сама от себя не ожидая, я шикнула на детектива, бросив на него взгляд, полный раздражения. В карих глазах сверкнуло недоумение. RK900, как послушный пес, перекинул внимание с детектива обратно на меня.       – Зачем тебе это? Зачем ты на самом деле сюда приехала?       Настал тот момент, когда следовало быть максимально честным. Больше мне скрывать было нечего, особенно после того, что именно Коннор нашел вместе со мной. Мой пыл мгновенно осел, а взгляд вернулся обратно на солдата, отвечающего тем же.       – Знаешь, что на самом деле произошло с моей семьей? – ответа не последовало. Андроид затих, совершенно ничего не понимая. – Они не пропали. Их убили. Это сделали твои люди, Коннор.       Словно наваждение, в голове пронесся голос Министра безопасности, извещающего о смерти близких людей. Тот день стал самым черным в нашей с Кином жизни. Никто из нас не питал вражды к андроидам, однако в ту минуту, как Министр, неловко потирая очки на нашем диване, произнес «Мне очень жаль», все резко приняло иной оборот. Я возненавидела андроидов. Мы их возненавидели. Ведь больше у нас ничего не было. Только злость и желание холодной мести, подпитываемое воспоминаниями о самом близком девичьем голосе, который больше никогда не прозвучит.       – Это сейчас вы такие добрые и одумались. Стремитесь к миру. Но тогда вы ничего перед собой не видели, – слова проговаривались с особой злостью. В груди разразился пожар, шипящий от падающих на щеки слез. – Вы лишили меня всего. Всей моей жизни. Такое невозможно простить.       Может, моя речь была слишком пламенной и яростной, а может, Коннору нечего было ответить – в округе стояла тишина. RK900 продолжил смотреть своими холодными как сталь глазами, а Коннор… он молчал, теряясь между сочувствием и злостью.       – Почему ты об этом не говорила?       – А какой толк? Это вернет моих родных? – проигнорировав слезы, я вернулась к планшету, выискивая что-нибудь полезное.       – Считаешь, что твоя месть целому городу поможет утрате?       Вот уже несколько дней я сомневаюсь в своем предназначении, еще больше сомневаюсь в справедливости своей цели. Все в правительстве настраивали нас против девиантов, но, увидев все своими глазами, начинаешь задаваться вопросом: а там ли враг, где его описывают?       – Я уже ничего не знаю. Я, правда, не знаю! – слезы хлынули градом. Обернувшись к детективу, я с полным осознанием своей вины посмотрела в его ошарашенные глаза. Ему хотелось злиться, ненавидеть, но это было так сложно при виде разбитой меня. – Неделю назад я была готова на все, чтобы нажать на эту чертову кнопку! А теперь я совершенно не понимаю что творю! Уоррен угрожает Кину смертью, Кин требует не активировать программу! А что я?! От меня зависит целая жизнь, и я совершенно не понимаю как должна поступить!       Все слезы, что требовали выхода в этот солнечный день, наконец выбрались наружу. Содрогаясь в истерике, я затряслась как осенний лист на ветру. Брать ответственность за такие решения – кто говорил, что это будет так сложно?! Я отчаянно отодвигала от себя момент, когда придется выбирать сторону, и вот, он настал. И что же мне делать?!       Задыхаясь от отчаяния, я окинула помещение взглядом, ищущим спасения. Вместо него наткнулась на треклятую армию солдат и на того, от кого веяло безопасностью. Коннор действительно больше не злился. В его глазах читалось полное понимание ситуации, и это подкинуло мне, истеричной и перепуганной, идею.       – Забери его, – пульт был протянут вперед дрожащими руками. Детектив точно не ожидал такого поворота, недоуменно посмотрев на устройство. – Забери, прошу тебя! Я не хочу принимать такие решения!       Казалось бы, вот оно – желанное спасение, которое принесет мне покой и свободу! Нет. Коннор, подняв руки на уровень головы, сделал шаг назад.       – Нет, Ребекка. Это только твое решение. И его последствия будут на твоей совести.       Больше он ничего не сказал. Глянул с сожалением и обидой, развернулся и двинулся прочь, оставив меня один на один с проблемой действительно колоссального масштаба. Я вновь зашлась в рыданиях, понимая, в какое дерьмо вляпалась.