Худшие версии нас / Worst versions of us

Это было невероятно круто, хотя, если честно, я толком ничего и не сделала. Сон после одного стакана вина унес меня практически моментально, и, признаюсь, я вот уже год не спала так крепко, как сегодня. Съедаемая все предыдущие ночи страхом и непрерывными размышлениями на тему предстоящих дел, впервые погрузилась в сон, едва коснувшись головой диванной подушки. Ни единой тревожной мысли. Ни один посторонний шум не вызвал у меня испуга. Я просто их не слышала, утопая в темноте, обволакивающей усталое сознание.       Пробуждение произошло спонтанно и лениво. Тьма расступилась, позволяя лучам солнца пробиться сквозь веки. Головная боль накатила медленно, обволакивая голову обручем. Будь я в более бодром состоянии, удивилась бы ее наличию – вряд ли стакан вина может вызвать такой эффект.       Стоящее рядом кресло оказалось не пустым. Еще не проснувшиеся глаза различали лишь общие силуэты, и темное пятно у изголовья насторожило. Приподнявшись на локтях – тут же удрученно промычав из-за новой вспышки головной боли – я зажмурила глаза и, подождав несколько секунд, прищурено посмотрела на кресло. Постепенно силуэт стал обретать очертания. Захотелось выругаться, но разбитое состояние не позволяет ввязываться в очередные конфликты.       – Опять ты.       Коннор был без пиджака, что в принципе для него было нехарактерно. Он сидел в кресле, уложив руки на подлокотники и смотря на меня равнодушным взглядом, совершенно ничего не стесняясь. В общем-то, стесняться ему было нечего. Это мне, как «хозяину» дома, было не по себе от мысли, что данный андроид мог всю ночь смотреть как я сплю. Жуть.       – Никто не отменял моей обязанности находиться рядом с вами большую часть своего времени.       Опять на «вы». Что за странные перескоки с одного на другого? Либо у этой машины проблемы с коммуникацией, либо он специально хочет меня побесить. И то и то вероятно в равных процентах. В конце концов, от Коннора я в большей степени вижу только агрессию, что адекватной коммуникацией не назовешь.       Решив оставить ответ без замечания, я устало уселась на диван. Прошлый вечер был насыщен на события, потому по возвращению домой я даже не подумала о смене одежды: наелась, выпила стакан красного и улеглась прямо на диван, забив абсолютно на все. Теперь мой дорогой и элегантный костюм превратился в мятое тряпье, потеряв свой былой лоск. Я и сама выгляжу помято, словно пролежала здесь не ночь, а неделю. В голове стрельнуло с новой силой. Шумно вздохнув, я откинулась на спинку дивана и прикрыла глаза, ожидая, когда пройдет боль. Пристальный взгляд Коннора все равно что насмешка. Или ирония. Или еще Бог знает что, но явно не доброе и не сожалеющее.       – Вам плохо? – с читаемым сарказмом поинтересовался детектив.       – А тебя это так волнует?       – Нет. Просто ищу наиболее болезненный способ ткнуть вас в вашу же опрометчивость, – эти разговоры добавляют только еще большую боль. Недовольно поджав губы, я искоса глянула на девианта испепеляющим взглядом. Тому, конечно, было только в радость мое гневное внимание. – В конце концов, это не я употребляю алкоголь, будучи под постоянным контролем чужой власти.       Я смотрела на андроида не то как на тупого, не то как на палача. Говорить в открытую об алкоголе, который в принципе воспрещен в этом доме при наличии в стенах звукозаписывающих устройств, все равно что подписать себе смертный приговор. Если остальные Лидеры узнают, что кто-то таскает вино, значит, этот кто-то является подсобником. Вряд ли Маркуса обрадует такая новость.       – Что-то не так? – Коннор понял, в чем кроется мое беспокойство, но все равно сделал вид, будто это не так.       – Даже не знаю, – я многозначительно осмотрела гостиную, стараясь намекнуть на звукозапись.       – Вас смущает запись нашего разговора? Или то, что его может услышать кто-то посторонний?       Я окончательно потеряла дар речи, чем вызвала у девианта ехидную полуулыбку.       – Расслабьтесь, Сенатор. Все записи транслируются исключительно сюда, – Коннор постучал указательным пальцем по виску, наверняка попадая по диоду. – Больше никто не слышит того, что здесь происходит.       Ладно. От этого действительно стало легче, хоть немного и обидно, что все это время мне приходилось прятаться от… никого.       Вчерашний разговор в подвале мимолетно проскочил в голове едким напоминанием обо всех стрессах, которые приходилось терпеть. Мысль, что предыдущие прятки в доме по сути оказались пустой игрой, на мгновение перекрыли головную боль. Желание съерничать возросло, но здравый смысл затормозил мой норов. Толк от разборок, если уже ничего не исправить?       Ничего не ответив девианту, я вновь откинула голову на спинку. Сонный взгляд скользнул по выключенному телевизору, под шум которого я впала в сон прошлой ночью. В голове красным силуэтом вспыхнули часы внизу экрана.       – Сколько времени? – я хмуро задала вопрос, продолжая смотреть в темный угол экрана, где обычно видны часы.       – Двадцать шесть минут десятого.       – Что? – волнение было таким сильным, что я резко оторвала голову от дивана и посмотрела на девианта. Его спокойствие бесило. – Почему меня никто не разбудил?!       – Потому что Президент Уоррен предложила перенести аудиенцию на одиннадцать часов. У вас как раз есть время на то, чтобы привести себя в порядок.       С таким ерничеством произнес RK800, что мне захотелось влепить ему по лицу подушкой. Его тон как будто намекает на мое пристрастие к алкоголю, в то время как я выпила всего лишь один стакан, не став увлекаться целой бутылкой! Провокации Коннора были явными. Достаточно посмотреть в эти нагловатые, насмехающиеся глаза.       – «Чтобы привести себя в порядок», – скривившись, я передразнила девианта самым нелепым голосом, на который была способна. Коннор никак не среагировал, хоть ухмылка в его взгляде пропала. – Спасибо. Я и без ваших нравоучений справлюсь.       – Иного я и не ожидал.       Шутки шутками, но замечание Коннора имело смысл. В голове продолжает пульсировать боль, желудок сводит от пустоты, не говоря уже о моем общем непрезентабельном виде. Тяжело вздохнув и мысленно согласившись с девиантом, я не без усилий встала с дивана и последовала на кухню, на ходу разминая шею. Предоставленный на столе завтрак из овсяной каши с какими-то ягодами выглядит весьма соблазнительно, но пульсации в голове не дают даже помышлять о еде. Все, чего нещадно хочется организму – воды.       – Почему Президент перенес встречу? – подхватив с собой пустой пластиковый стакан, ранее использованный для вина, я с хмурым видом наполнила его водой из кухонного крана.       – К сожалению, Президент не отчитывается перед Лидерами о своих секретах, – пояснил Коннор, искоса наблюдая за моими действиями. Мой вымотанный вид его радовал, судя по довольным глазам.       – Похоже, не только перед вами.       Я постаралась сказать это как можно тише, в знак иронии над собственным положением дел, однако Лидер все равно услышал. Глупо надеяться на то, что этот парень не способен различать тихие голоса в четырех метрах от себя. И я едва не поперхнулась, когда детектив ответил на мое обращение к самой себе громким и уверенным тоном.       – Не нахожу в этом ничего удивительного. Судя по всему, это в человеческой природе, – не сразу поняв о чем идет речь, я, допив воду, вопросительно посмотрела на андроида. Полулегкая улыбка на его лице раздражает. – Вы ведь скрываете свое пристрастие к алкоголю.       – Господи, один бокал вина и меня уже выставляют полной алкоголичкой! – порядком разозлившись, я неосознанно с грохотом поставила несчастный стакан на стол. Коннора моя реакция забавляет. Углы его губ сдержанно дрогнули. – Между прочим, у меня был сложный день, который я едва не закончила инфарктом! И если уж говорить на тему секретов, – я ткнула указательным пальцем в сторону девианта, не вызвав у того ни единой реакции, – то вам, мистер, в этом нет равных!       – Я приму это как комплимент.       – Да как хочешь принимай. Главное, я знаю из чего ты сделан, и уж точно не тебе тыкать меня в мои косяки как котенка в его лужу!       – Это уже не имеет значения, – девиант встал с кресла, как только я, наплевав на водные процедуры, уселась за свой завтрак. Его неторопливая походка по гостиной навела на настораживающие мысли, и, кажется, я знала, что именно он делает. Рыскает взглядом по комнате в поиске «алкогольных улик». – Ваш забег был неудачным, так что можете сворачивать свои грандиозные планы по поиску заговора.       Наконец, Коннор замер и, пригнувшись, достал из-под дивана початую бутылку вина с воткнутой в горлышко пробкой.       – Чушь, – медленно поедая свой завтрак, я пристально наблюдаю за Лидером, намереваясь защитить бутылку в случае, если это потребуется. – Лидер не стал бы рисковать своей жизнью ради пустышки.       – Это уже не вам судить, – детектив осмотрел бутылку так, как будто каждая буква на ее этикетке имеет важную роль. – Даже если там уже что-то было, этого там больше нет. И ваша работа на этом может окончиться.       Все это звучало так пренебрежительно, что мне стало не по себе от возгорающейся злости. Потеряв интерес к каше, я отложила от себя ложку и сложила руки на груди, откинувшись на спинку кухонного стула.       – Ты не похож на самоубийцу, чтобы рисковать собой ради выдуманных историй товарища, – мое игнорирование колкого замечания о работе оставили Коннора недовольным. Оторвав взгляд от бутылки, девиант вскинул глаза на меня. Его взгляд был таким дьявольским, словно передо мной был не андроид, а гремучая змея, предупреждающая о своем агрессивном настроении. – Так что не думаю, что тебе захотелось поддержать Джоша, только потому что скучно стало.       – Я не разделяю одержимость Джоша заговорами. И уж тем более не считаю, что Маркус стал бы задумывать нечто страшное, способное нанести кому-либо масштабный вред.       – Значит, Джош врет? И ничего на самом деле нет?       – Этого я тоже не говорил.       – Тогда на кой черт ты нам помогаешь?       Вопросы сыпались на голову девианта как снег на голову в начале января. От былой улыбки не осталось ни следа. Коннор был недоволен и, кажется, размышлял, швырнуть ли бутылку вина в мою сторону.       – Уточню одну вещь, о которой вы, возможно, забыли по известной причине, – девиант качнул сосуд с вином, намекая на алкогольную забывчивость. – Я помогаю не вам, Сенатор. Я помогаю Джошу не пасть в результате последствий его необдуманных действий.       – Просто потому что?..       Лидер правильно понял мой вопросительный тон. Он хмуро уставился обратно на этикетку, с трудом вытаскивая из себя слова:       – У любой теории есть определенный процент вероятности. И я не хочу стать участником геноцида, если теория Джоша окажется верной.       Не скажу, что слово «геноцид» прозвучало зловеще, однако вкупе с услышанным прошлым вечером брошенным Джошом словом оно воспринялось как обещание чего-то недоброго. Коннор не заметил перемены на моем лице. Для него озвученное несло, скорее, личный характер.       – Но Джош ничего не нашел, – решив зайти издалека, я сменила настороженность на равнодушие. К счастью, Коннор не заподозрил в моем поведении чего-то шаткого.       – Значит, он ошибался.       Ошибался или нет, RK800 все равно вел себя противоречиво. Утверждать, что теория заговора – бред собачий, но при этом продолжать содействовать товарищу в его желании доказать обратное. Поведение детектива путало меня с каждым его действием все сильнее. Мне срочно требовалось развязать этот клубок.       – Ошибался насчет грязной бомбы?       Андроид не ожидал такого вопроса. Вряд ли он вообще был осведомлен о том, что я могу располагать хоть какой-то информацией на эту тему. Удивление в его вскинутом взгляде было таким сильным, что слово «геноцид», брошенное Коннором минуту назад, заимело куда большее значение.       – Я даже не желаю знать откуда у вас возникли подобные мысли. Тем более, что это уже неважно. Он все равно ничего…       – Это не аргумент, – я жестко прервала девианта, получив в ответ злобный взгляд. – Какой человек станет рисковать своей жизнью ради «а если вдруг»?       Называть Джоша человеком, конечно, было глупо, но во всяком случае Коннор меня понял правильно, хоть и не стал поправлять. Настроение ерничать у девианта улетучилось. Видимо, дело о «грязной бомбе» намного серьезней. Коннор, может, и пытается пустить пыль в глаза, стараясь отвести внимание от «ошибки и просчете Джоша», все же его реакции говорят об обратном.       Видимо, не только Правительство США строит грандиозные планы на минутную войну. Страшно подумать, что произойдет, если андроидам удастся отправить подобный груз за территорию Детройта. Откуда он вообще мог у них взяться?..       – Откуда у вас «грязная бомба»?       – Я не сказал, что она у нас есть, – разговор начал злить девианта. Лидер ответил грубее, чем минуту назад, получив вопрос в лоб.       – Если бы ее не было – Джош бы о ней не заикнулся.       – Джош заикается слишком часто, Сенатор. И рано или поздно это приведет его к плачевным последствиям. И я настоятельно рекомендую вам не разделять его поведение, если не желаете, чтобы ваши последние дни жизни были проведены здесь, в тюрьме.       Коннор произнес свою нотацию четко, ясно и громко. Я же почувствовала, что мне попросту заткнули рот. Пререкаться с Лидером, в руках которого находится твоя жизнь, сама по себе плохая идея. И хоть ранее меня это никак не останавливало, отныне само понимание, что Коннор в курсе моих реальных целей, заставляет меня раздумывать над каждым словом. Я и раньше это делала. Но не с ним. Не с детективом. С RK800 язык как будто живет своей жизнью, обретая разум и выплевывая небывалое количество колкостей. Придется усилить контроль над собственным поведением.       Я ничего не ответила, а Коннор ничего и не ждал. Мы оба безмолвно понимали, что его слова были точкой в разговоре, по крайней мере на тему «грязной бомбы», однако это не значило, что мое любопытство меня отпустило. В конце концов, речь может идти о будущем моей страны, и я точно найду того, кто будет сговорчивей.       – Когда я могу поговорить с Джошем?       Детектив, потерявшись на секунду, вопрошающе взглянул в мою сторону. Атмосфера в гостиной полегчала в мгновение ока. В глазах Коннора я даже увидела облегчение, что его не заставили отвечать на неудобные для него вопросы.       – После аудиенции. Придется подождать, – с этими словами девиант развернулся и двинулся в сторону выхода, прихватив с собой бутылку. Он действовал так, как будто надеясь, что я не замечу. Я же впала в такой ступор на несколько секунд, что ничего, кроме как ошалело таращиться вслед, не могла сообразить! – Рекомендую привести себя в порядок. Ваш вид оставляет желать лучшего…       – А вас ничего не смущает?! – только через какое-то время ступор спал, и я, дернувшись, так сильно пошатнулась на стуле, что пришлось ухватиться пальцами за край стола. Коннор сделал вид, будто не понимает моего возмущенного тона, спокойно обернувшись на мой голос. – Это, вообще-то, мое!       – Вашим оно станет, когда вы покинете город. Вряд ли это произойдет в ближайшие дни.       – Моим оно стало с того момента, как попало на мой стол! Так что будьте великодушны – верните туда, откуда взяли!       Как будто слов было мало, я еще и вытянула руку, ожидающе смотря на девианта. В его глазах была вселенская усталость, явно направленная на вызов жалости в моей грешной душе, однако я не из тех, кто уступает своим принципам. Напротив, поманила андроида пальцами, требуя вернуть краденое.       – Вы же понимаете, что у вас возникнут проблемы, если это, – Коннор качнул бутылкой, намекая на ее содержимое, – найдут в этом доме?       – Думаю, это будет не вашей проблемой.       – Плохо думаете, учитывая что меня приставили к вам как личного надзирателя.       Его аргументы были хороши, не стану спорить. Но отбирать у меня то, что хоть как-то позволяет отвлечься от усталости – верх наглости. Я больше не стала говорить ни слова, требовательно смотря на детектива. Тот, прикрыв глаза и выждав несколько мгновений, видимо, в попытке успокоить надвигающееся раздражение, наконец, медленно прошел к столу и поставил на него бутылку, после чего, обреченно покачав головой, покинул помещение.       Бутылка была запрятана в спальне. Вряд ли стоит надеяться, что солдаты, принявшие указание обыскать дом, не найдут алкоголь, и все же это было слишком слабым аргументом рядом со своеобразным чувством спокойствия, возникающего от мысли, что где-то запрятана бутылочка «релакса» – хоть что-то, что связывает меня с человеческим миром.       Я расправилась с завтраком в полной тишине, особо не торопясь «приводить себя в порядок». Мне совершенно не хотелось вставать из-за стола, как будто именно с этого момента начнется новый день, загруженный делами и эмоциональными встрясками. Когда еще я смогу спокойно посидеть у своей тарелки, не ощущая на себе пристальное внимание постороннего?       Как бы мне не хотелось оставаться на месте, время неумолимо текло, требуя вернуться в былой ритм. Никакой Лидер и уж тем более Президент не станет ждать, когда я, наконец, наслажусь моментом спокойствия, тем более что такое вообще вряд ли произойдет, так что через десять минут я уже была в ванной комнате, сбросив грязную одежду и отмокая под горячим душем. Еще через пятнадцать минут на полу лежал кейс, вызывающий собеседника на том конце линии. Прошлым днем Грэг так и не вышел на связь. Совесть подсказывает, что я должна начать беспокоиться, но к моему стыду я совершенно не испытывала волнения, то ли будучи уверенной, что все в порядке, то ли от усталости, сменившейся безразличием.       На сей раз я не осталась без ответа. Стоило мне присесть у кейса и поднять рычаг, как появившийся символ Штатов через пару секунд сменился текстом и изображением мужчины. Он явно был не в порядке: сгорбленная спина, опущенные плечи и лицо, спрятанное в ладонях уперевшихся в стол рук. Грэг выглядел так, как будто спит, заснув у стола в ожидании звонка. Эта мысль смутила на фоне того, что прошлым днем разговора так и не состоялось.       Расчесывая до этого момента волосы, я застыла с расческой в мокрых прядях. Грэг принял звонок, это очевидно. Тогда каким образом он может в это время спать?! Уснул за пару секунд?       – Грэг? Ты в порядке?       Мужчина с шумным вздохом встрепенулся и откинулся на стул, скользнув руками по лицу. Его затуманенный взгляд недоумевающе уставился на экран. Потребовалось некоторое время, чтобы до Кина дошло, что происходит. Я же совершенно не понимала, в чем дело. Ведь вид Кина оказался еще хуже, чем я себе представляла: синяки под глазами стали еще больше, кожа посерела. Мне кажется или его губа разбита?..       Я не посмела произнести хоть слово, таращась на друга перепуганным взглядом. Кин размял шею и сам первым нарушил тишину.       – Быть может, если бы кто-то меньше острил с руководством, я бы чувствовал себя совсем иначе.       Я уже открыла рот, чтобы задать вопрос, как тут же осеклась. Меня ведь даже не посещала мысль о том, что мое чувство справедливости скажется на Грэге.       – Они что-то сказали?       Кин посмотрел на меня так, как никогда не смотрел. По телу сразу побежали мурашки, которые мужчина все равно не увидит. Да и с чего мне так пугаться? Вряд ли кто-то применял физическое воздействие: Кин цел, по крайней мере внешне, не говоря уже о том, что мое поведение никак не зависит от Грэга. И все же было в его взгляде что-то, что кидает в дрожь. Иногда психологическое воздействие куда страшнее физического.       – Прости, – мужчина так ничего и не ответил, что заставило меня искренне извиниться. – Я не думала, что это может на тебе сказаться.       – Они считают, что ты зависишь от меня, – Кин устало облокотился о стол, массируя переносицу. – Я буду идиотом, если попытаюсь это отрицать, так что нетрудно догадаться, что твои действия могут сказываться на мне. Зачем ты вообще полезла в эту полемику?..       – Наверное, затем, что мне надоело быть собакой на привязи? Ты уж прости, я без претензий, но эти вечные тайны уже начинают бесить. Уоррен на элементарные вопросы не отвечает, чувствую себя слепым котенком, брошенным в поле. Я только и делаю, что киваю головой на каждое ее слово, а она тем временем отказывается принимать тебя обратно в Штаты!       – Ты киваешь головой, потому что тебя именно для этого и нанимали!       Меня так грубо оборвали, что я мгновенно осеклась, закрыв рот. Голос Кина был не агрессивным, но давящим. Спорить с таким Грэгом все равно что дразнить медведя в клетке – очень плохая идея. Кин же отметил мое понурое состояние, тут же пожалев о своем поведении. Его взгляд смягчился, брови виновато сдвинулись к переносице.       – Ладно… это неважно. Просто придерживай свой язык за зубами. Дипломат ты или кто, в конце концов?       – Извини, – почувствовав очередной укор совести, я опустила взгляд на свои влажноватые после душа руки. – У меня крыша едет. Я тут каждый день как на краю обрыва. Нервы ни к черту.       – Удивительно от тебя такое слышать. Ты знала, куда мы едем.       – Да, но никто не предупреждал, что я останусь одна со всем этим дерьмом! – в порывах эмоций я выразилась слишком громко, отчего Грэг мгновенно напрягся, едва ли не подпрыгнув. В его глазах встало такое раздражение, даже желание убить, что я в ту же минуту приглушила свой пыл. – Мне никто ничего не говорит, даже Уоррен! Я как будто шарю рукой в полном мраке, а вы еще удивляетесь почему я такая нервная!       – Так, ладно! Успокойся! – Кин шикнул на меня, и я, как ни странно, успокоилась. Кому мне и сложно противостоять, так это Кину. – Я просто…       Мужчина замолчал, устало опустив лицо вниз. Я не видела его глаз, однако интуиция буквально кричала о потерянном состоянии человека, невероятно важного в моей жизни. Ему явно было плохо, он точно устал, и это знание давило на совесть. Это я виновата в том, что происходит с Грэгом, точнее, в том, как сильно на него влияю.       Мне нечего было сказать, в то время как пауза затягивалась. Грэг молчал, я же не знала стоит ли раскрывать рот. Не хочу думать, что именно сказало руководство моему другу, но Грэг не дал мне возможности пребывать в неведении. Мужчина тяжело вздохнул и, не поднимая головы, сдавленно произнес:       – Он рядом?       Любой человек на моем месте наверняка бы подумал про посторонние уши в лице детектива. Я же слышала в его вопросе совсем иной посыл, все еще не решаясь произнести хоть слово. Кин все же устало посмотрел на меня, окончательно пугая своим тяжелым, едва ли не обреченным взглядом.       – Где он?       Худшие опасения подтвердились. Разговор идет о телефоне – том самом, который Грэгори запретил доставать при любых обстоятельствах. И он не станет спрашивать о нем просто так. В его голове наверняка роются далеко не самые оптимистичные мысли, о которых я боюсь спрашивать, хоть ненамеренно и допускаю их на поверхность, покрываясь мурашками.       Я многозначительно подняла взгляд в сторону лампы. Кин сразу же понял и устало кивнул головой в ответ, привлекая к себе внимание.       – Хорошо. Надеюсь, он будет всегда рядом. Для безопасности.       – Для какой?       Кин не ответил, потирая переносицу. Его молчание напрягает с каждой секундой все больше.       – Почему ты не ответил прошлым днем?       Еще один вопрос, на который Грэгори явно не пожелал отвечать. В мысли сразу закрались пугающие картины «общения» правительства с подчиненным, последующие угрозы и прочие весьма неприятные действия. Осознавать, что чья-то жизнь напрямую зависит от твоего поведения, не очень просто. И как бы я не отмахивалась от подобных размышлений – мысли все равно лезут в голову, перечеркивая былую уверенность и чувство справедливости.       – Грэг?       – Был немного занят, – буркнул мужчина, постаравшись уйти от темы.       – Меня не устраивает такой ответ.       – Это уже не важно.       – Для меня это важно! Ты обещал, что будешь отвечать в любое время суток!       – Хочешь, чтобы я отвечал в любое время суток? Тогда держи свой язык за зубами и не дерзи руководству!       Кин был зол. Пожалуй, даже сильнее, чем когда узнал про припрятанный телефон. Внешне он не показывал бешенства, но я знаю его слишком долго, чтобы не видеть его внутреннее состояние.       В который раз ткнув меня в мою же безрассудность, Кин тяжело вздохнул и на несколько секунд замолчал, пристально смотря мне в глаза. Мой вид был достаточно виноватым для того, чтобы Грэг смягчился:       – Прости, я просто… – мужчина протер руками лицо, уперевшись локтями в стол.       Мне нечем было ответить. За эгоистичными мыслями о своем незавидном положении среди врагов, я совершенно не подумала о друге, который в окружении своих находится в заточении. С людьми его ранга правительство обходится так, как вздумается, считая военных собственностью. Положению Грэга не позавидую даже я. Пожалуй, даже со мной андроиды наверняка обходятся лучше, чем правительство США обходится с ним. Не желаю знать, о чем именно думает Кин. К сожалению, сам мужчина не оставил мне шанса на беспечное забвение.       – Что там у вас с Джошем?       Смена темы на какое-то время подарила мне чувство облегчения. Была бы возможность, и я бы непременно глубоко выдохнула, порадовавшись шансу не обсуждать заточение друга. Но это было бы опрометчивым решением в связи с тем, что происходило дальше.       – Мы облазили терминал Маркуса, – даже стыдно от того, что за все прошедшее время практически ни разу не задумывалась над случившимся вчера. Очень легкомысленно с учетом тех целей, ради которых нас направили в Детройт. – Но там было пусто. По крайней мере ничего того, что так хотел найти Джош.       Грэгори кивнул, и этот кивок показался мне одобрительным. Я не придала этому значение, и, оказывается, очень зря.       – Если честно, я и не думала, что Маркус стал бы скрывать свои темные планы в компьютере. У него для этого есть голова, но мы точно не сможем туда залезть.       – Может, Джош и вовсе ошибся, – Грэг равнодушно пожал плечами, сонливо смотря в экран. – Уоррен по сути поверила просто словам, никаких доказательств изначально не было.       – Не знаю… я все равно чувствую себя не очень после вчерашнего.       Кин невесело усмехнулся, явно находя мое волнение вполне ожидаемым. Кто будет чувствовать себя спокойно после вторжения в личное пространство главы города? Да вот только причина моего беспокойства была не в этом.       – Тебе весело, а мне нет, – я попыталась упрекнуть друга.       – А я и не веселюсь. Скорее выражаю понимание. Как еще ты будешь себя чувствовать после того, как стала преступником?       – Дело даже не в этом. Нам пришлось все делать в спешке. У нас было всего пару минут, и Джош начал психовать, когда ничего не нашел. Он буркнул что-то про «грязную бомбу», Грэг. Ты понимаешь чем это пахнет?       Стоило только сказать про «грязную бомбу», как выражение лица Кина изменилось. Ухмылка опала, брови сдвинулись к переносице. Взгляд застыл прямо на камере, и по телу побежали мурашки из-за проницательного взгляда прямо в душу.       – Ты с ним разговаривала по этому поводу?       – Нет, конечно. Когда? Прямо в кабинете Маркуса? Когда повсюду охрана? – я еще не закончила речь, как Грэг устало прикрыл глаза, поняв какую глупость ляпнул. – У меня одна мысль в голове была – не попасться. Некогда было трепаться о бомбах!       – Ладно, все. Хватит, – Грэг махнул рукой, отодвигая возникший вопрос на задний план. – Он мог ляпнуть что угодно и не факт, что так оно и есть, если нет доказательств.       – Хочешь это проигнорировать? Серьезно?       – А у тебя есть другие варианты? Забыла зачем мы сюда приехали?       Нет, я не забыла зачем мы сюда приехали. И я отлично понимаю, что если цель будет достигнута – никакая «грязная бомба» андроидам не поможет. Вот только эта самая цель, а точнее ее достижение, даже звучит страшнее, чем темные тайны Маркуса.       Согласно кивнув, я протерла лицо руками. Вопрос буквально витает в воздухе, но озвучивать его так страшно, что какое-то время в комнате воцарилось молчание.       – И что нам делать? Дальше.       Кин несколько секунд молчал, вновь смотря мне прямо в душу.       – Нужно пробраться в башню «Киберлайф», в один из инженерных секторов, – я еще не успела устало прикрыть глаза, предчувствуя головную боль, как мужчина затараторил, – я тоже не в восторге от этой идеи, но иначе никак. Программа контроля находится там. Ты в любом случае не сможешь закончить работу, пока не достанешь этот чертов вирус.       – Спасибо, я это и без тебя знаю. Просто… – от мысли о скорых новых проблемах резко навалилась усталость. Я старательно подбирала слова, выдерживая паузу, и Кин ждал, отдавая себе отчет о ситуации, в которой меня вогнали обстоятельства. – Как ты думаешь это будет? Это же для андроидов святая святых! Они охраняют ее как зеницу ока! Уверена, что там на каждом метре, в каждом окне торчит снайпер!       – Именно поэтому у тебя есть Джош, – мужчина приостановил мое недовольство легким жестом руки, как бы прося подождать. – Он знает, что нам нужно попасть в башню. Это было наше условие в обмен на возможность взломать терминал Маркуса.       – Какой-то странный бартер с учетом того, что планы Маркуса напрямую влияют на Штаты.       – Да, если не учитывать того, что их существование этим Джошем так и не доказано. Ты же не думаешь, что в Правительстве сидят идиоты? Они изначально выставили все так, как будто это нужно именно Джошу, а не нам. Так что у него не было выбора: либо согласиться, либо пойти к черту.       Грэгори ткнул указательным пальцем в стол, словно подтверждая свои слова. Я неосознанно глянула себе за плечо на дверь, как будто ища там того самого Джоша, оказавшегося в крайне щепетильной ситуации. Предать собственного Лидера ради… чего? Даже если «грязная бомба» и существует, вряд ли она повлияет на андроидов. По крайней мере не в той степени, что на окружающих ее людей. Вся эта история оставляет множество вопросов, на которые ни Кин, ни Уоррен не станут отвечать. Чувствую себя гребаной пешкой, шагающей вперед вслепую по указке королевы.       – Слушай, – Грэг видел все мои сомнения, как будто они бежали строкой на моем лбу. Он привлек мое внимание, на сей раз разговаривая спокойно, без давления. – Я понимаю, насколько тебе страшно. Никакому врагу не пожелаешь застрять наедине с теми, кто видит в тебе убийцу, еще и с ищейкой за спиной. Но даже если тебя не волнует прямая задача – вспомни нашу с тобой цель. Ты же еще помнишь нашу цель?       Он так переспросил, как будто у меня на лице все признаки деменции. Я бы оскорбилась, если бы не его слова про убийцу и Коннора. Первое, как оказалось после официальной встречи, на самом деле довольно спорный момент. Чего уж говорить о детективе, оказавшимся двойным агентом.       – Кстати, о птичках, – даже произносить такое было неловко. Я неуверенно улыбнулась, ожидая от друга самой непредсказуемой реакции. – Коннор перебежчик.       Если бы Кин пил кофе, он бы сейчас непременно поперхнулся. В его глазах возник вопрос, сменившийся некоторой туповатостью. Я словно произнесла что-то на неизвестном ему языке, и теперь его мозг старается найти в словах хоть что-то знакомое. Не удивительно, почему последовала именно такая реакция. Детектив изначально стал занозой в наших задницах, извергая огромное количество угроз.       – Коннор? – мужчина указал большим пальцем себе за плечо, словно андроид стоит за его спиной. – Этот прилизанный хлыщ?       – У меня чуть душа в пятки не ушла, когда он вошел в кабинет Маркуса. Обругал Джоша за медлительность и вывел меня через задние ходы, чтобы никто не увидел.       Кажется, я окончательно сломала мозг Грэга. Поиграв желваками, мужчина встряхнул головой, сбрасывая лишние мысли. Они, словно мухи, роются в его мозгах, спутывая все, что до этого было уложено по полочкам. Только когда полученная информация нашла свое место, а сам Грэг определился со своей реакцией, он произнес то, отчего мне захотелось громко усмехнуться.       – Что ж, отдаю ему должное. Он умеет скрываться. Я бы в жизни не подумал, что он по другую сторону баррикад.       – А теперь представь каким было мое возмущение, когда мы оказались здесь, в доме. Я была готова его убить! Столько нервов потратила, прячась по углам!       – Зачем он вообще это делает? – Кин озвучил вопрос, который вертится в моей голове с самого прошлого вечера. Я в ответ пожала плечами, задумчиво нахмурив брови.       – Говорит, что ради Джоша. Но как по мне – слишком слабый аргумент, чтобы в него верить. Вряд ли андроид с его характером стал бы предавать свое руководство ради иллюзий товарища.       – Думаешь, он делает это ради благих побуждений?       И вновь пожимаю плечи, неуверенно смотря на друга. Он не разделит моих идей, тем более что я и сама в них мало верю. Одной биографии Коннора хватает, чтобы сомневаться в благочестивости его намерений, и Кин отлично это понимает, используя как опровержение. Правда, делает он это совершенно неожиданным для меня образом, пригибаясь к экрану и смотря строго в камеру, дабы подействовать мне на нервы.       – Надеюсь, ты не вздумаешь довериться тому, кто убил своего напарника ради мифической мечты о свободе?       Пару дней назад мой ответ был бы уверенным и утвердительным. Я бы не задумалась ни на секунду о том, чтобы возмутиться оскорбительному предположению друга в мою сторону. Сейчас же… с этим стало сложнее. Оказавшись в одиночестве в толпе чужих существ, на пути к преступной для них цели, начинаешь искать союзников даже там, где их в принципе быть не должно. Джош, конечно, союзник, но… на много ли его хватит? И многое ли он сможет сделать? У Коннора с его положением возможностей куда больше, не говоря уже о том, что если бы он желал меня сдать – давно бы это сделал. Так чем же Восьмой плох как соратник в неравном бою?       Кину не понравилось мое молчание. Он слышал в нем сомнительный для него ответ, но все равно терпеливо ждал когда я наконец открою рот.       – Я не стану ему доверять, – в знак доказательства мне пришлось сложить руки на груди, выражая свою убежденность. – Но и отказываться от помощи не буду, если вопрос будет касаться жизни и смерти.       Ответ мужчину устроил. Выдержав на мне продолжительный пристальный взгляд, Кин медленно откинулся на спинку стула и сменил тему, видимо, решив не тратить время на бестолковые выяснения отношений.       – Флэшка при тебе? – уставшая память нехотя откопала ответ на вопрос, найдя носитель в одном из карманов костюма. Я кивнула, получив в обратную такой же одобрительный кивок. – Найди сектор двадцать, кабинет «девять». Там один главный компьютер, ты его увидишь. Все, что тебе нужно – вставить флэшкарту в ячейку. Он сам все найдет и перебросит нужную программу на носитель.       – А как же Джош?       – Джош думает, что мы ищем секретные данные против России. Так что он не будет задавать большого количества вопросов. Просто скачаешь и все.       – И что мне с этим делать? – пусть в башне мне ни разу не доводилось бывать, все же фантазия с успехом нарисовала огромный темный зал с множеством экранов, в которых придется копаться не меньше часа. Джош стоит за спиной и нервничает, вокруг носится охрана, где-то в коридоре воет сирена… так. Что это такое, Бекки? Прочь тревожные мысли!       – Активировать, вот что.       – Прямо на месте?       – Прямо на месте, – утвердительно повторил мужчина, кивнув головой, – эта программа находилась на стадии тестирования, но ее успели перепрограммировать до того, как все сотрудники были эвакуированы.       – А вы уверены, что она все еще там? – в плане буквально через каждое слово Кина прослеживались дыры, которые я просто не имела права не замечать. – Башня оккупирована со всех сторон. Я почти наверняка уверена, что все его офисы раз пятьсот осмотрели и обчистили терминалы. Вашу программу могли найти сразу после оккупации города.       – Если бы нашли – никакими мирными переговорами бы и не пахло. Вряд ли бы ты захотела заключать мир с тем, кто хочет твоей смерти.       Замечание было справедливым, но не слишком убедительным, чтобы заставить меня закрыть рот. Некоторые пробелы были слишком явными, и игнорировать их наличие я все еще не могла.       – А если ее просто там нет?       – Уполномоченных переносить программы не было в Детройте уже больше года. И взломать систему никто не сможет, иначе на кой черт тебе эта флэш-карта? – в глазах Кина отражалось все большее понимание моего поведения. Его суровость спала, усталость хоть и сохранилась, все равно уменьшилась, сменяясь расслаблением. – Я понимаю, что все это выглядит словно в лотерею сыграть, но Бекки. Просто слушай и делай как я тебе говорю, и все пройдет без запинок. Ладно?       И что я ему могу сказать? Нет? Конечно, я слушала его и верила всему, что он говорил, доверяя по сути свою жизнь. За всю мою историю Грэгори Кин – единственный человек, в руки которого я готова вложить свою судьбу. Вера в его напутствия непоколебима так же сильно, как вера в то, что небо голубое, а трава зеленая.       Понимая, что другого варианта нет, да и волнение как-то поутихло, я согласно кивнула головой и посмотрела на свои руки. Вчера мне казалось, что самое трудное позади, но все оказывается не так радужно. Ведь сложное еще только ждет за закрытыми дверями, и новый день обязательно будет сложнее предыдущего. А вино в бутылке меж тем прибавляться не будет…       – Бекки.       Я еще не успела уйти в свои ироничные рассуждения, как меня едва слышно окликнул Грэг. Его голос прозвучал сдавленно. Когда я вновь подняла взгляд, заметила насколько друг помрачнел. Смотреть на меня у него не было сил – его лицо было опущено вниз, как будто мужчина боялся встречаться со мной глазами. Или боялся показывать то, что в них накопилось?..       – Ты же знаешь, насколько для нас важны твои результаты?       Не понимая к чему были эти слова, я неуверенно кивнула головой, ясно понимая что именно подразумевается под результатами.       – Результаты, Бекки. А не скорость отчета. Понимаешь же?       – Если честно, то…       Кин резко вздернул голову, смотря строго в камеру. По телу вновь пробежали мурашки. Всего одного взгляда хватило, чтобы понять о чем идет речь, к чему было сказано о сроках. Результаты важны, верно? Правительству важно знать чего мы смогли добиться за этот срок. Им важно знать получены ли планы Маркуса, найдена ли и запущена программа. Им важно знать даже о моем окружении, ведь любое неосторожное движение может повлечь за собой большие проблемы. И все это я обязана передавать Кину, информирующему руководство выше, жаждущему слышать все. Однако работа разведчика – дело тонкое, не терпящее поторапливаний. И пусть Уоррен хочет провернуть это маленькое грязное дельце как можно быстрее, давить на меня она просто не вправе, если желает на выходе качественную работу. И вот, Кин буквально напрямую говорит об упавшей ценности времени.       О чем же ты меня просишь, Грэг? О том, чтобы оттянуть мою работу как можно дальше? Или о том, чтобы не делиться результатами с тобой, лишая правительство пищи?.. о чем ты просишь? Чего ты хочешь?       Все вопросы, крутящиеся в голове, буквально были написаны на моем лице. Кин, угрюмо поджав уголки губ, растерянно осмотрел свой стол, потянулся и прихватил небольшой листок бумаги с карандашом. Несколько секунд в наушниках звучал скрежет его письма, после чего мужчина поднял листок к экрану. И хоть я ожидала увидеть написанное, все равно растерялась, не желая думать о причинах такой просьбы.

«Не говори вслух о происходящем в Детройте»

      – Знаешь, я… я раньше не говорил этого, – листок был аккуратно и как можно бесшумно сложен. Грэг убрал его из поля зрения, хмуро смотря в сторону. – Но я люблю свою жизнь. И я готов отдать ее за свою Родину и… сама знаешь кого. Но я только недавно подумал как грустно будет попрощаться с миром от руки какого-нибудь коллеги.       По коже пробежался холодок, а вслед за ним в душу закрался могильный ветер. За мыслями о несправедливом желании Правительства оставить Кина на территории Детройта я практически не думала о том, что произойдет с человеком после окончания работы. Его не выпустят в город. Его не отправят домой. Его не станут содержать за счет государства, и вряд ли его спрячут за решетку. Его просто не станет. Он погибнет героем для народа, но пушечным мясом для страны.       Я не находила слов. Да и что можно сказать человеку, который только что напрямую известил о своей недалекой судьбе? Выходить из этой ситуации в любом случае было нужно, хотя бы для тех, кто мог с его стороны слушать наш разговор, и я уже открыла рот, как Грэг опередил меня, нацепив на лицо маску легкомыслия.       – Ты не подумай, я не нагнетаю, – мужчина усмехнулся, теребя карандаш. – Меня обещают отправить куда-нибудь на Аляску по окончанию работы. Так что мне повезло, да? – и вновь невеселый смешок, прячущий куда большее, чем показывает этот человек. – Но ведь могли быть и другие варианты.       Да, могли. О главном из них ты сказал буквально минуту назад, напрямую намекая на свое будущее. Впрочем, и у меня оно не самое светлое.       Больше инструкций не было. Кин, убедившись, что я все запомнила, отпустил меня с миром, оборвав связь. Он заранее предупредил, что скорее всего отрубится на несколько часов и мои звонки с большей вероятностью пролетят мимо. Его дальнейшее поведение резко отличалось от моего: Грэг был уверен и бодр, я – мрачна и подавлена. И дело крылось не только в том, что Кину заказана дорога – она изначально была предопределена для нас обоих. Дело заключалось еще и в том, что даже с ним, наедине, я больше не смогу изливать душу, обсуждать все происходящее. Исчез еще один «безопасный островок» в этом темном бушующем море.       Я выглядела уставшей. Конечно, не так сильно, как при пробуждении, но все же отражение в зеркале не радовало. Волосы уложены, косметика нанесена, а взгляд все такой же подавленный, сонный, и причиной стал не стакан вина. Причиной стали бесконечные обстоятельства, наседающие с каждым днем все с большей силой. Заезжая в город, мне казалось, что самой крупной моей проблемой будет постоянный надзор. Теперь же я стою перед зеркалом, загадочно смотрю на лампу и раздумываю над смертью, угрожающей моему лучшему другу. Он просит держать телефон поближе, что автоматически приближает смерть и к моему телу, и потому я не решаюсь протянуть руку вверх, к спрятанному устройству. Бесконечно сильно хочется услышать их голос… бесконечно сильно хочется почувствовать себя живой, свободной, любимой и любящей. Хочется быть ближе к Кину, имея возможность слышать его через обычную телефонную связь, не задаваясь вопросом откуда у Грэга телефон. Хочется… жить обычной жизнью? Тающую за пару секунд при мысленном упоминании о Детройте – родном городе, внезапно надевшем балахон палача.       Через пять минут я была полностью собрана. Как бы руки не чесались, телефон остался на своем месте, и все что мне оставалось – надеть какой-нибудь костюм для очередной бессмысленной аудиенции с Уоррен. Лидеры даже не подозревают, что кружатся вокруг уже занятого стула, ища место для приземления. Место они никогда уже не найдут, да и стул был занят для того, чтобы отвести глаза от реальных событий.       В доме стояла полная тишина. Собравшись и припрятав флэш-карту, я спустилась в зал как раз вовремя, чтобы услышать в молчании стен звук подъезжающего авто. До окна было рукой подать, и я, надеясь увидеть в нем кого угодно кроме Коннора, разочарованно выдохнула. Детектив, выбравшись из водительского места черного седана, остановился возле машины. Как и в первый наш приезд в этот дом, девиант смотрел не вперед, а в сторону, по направлению улицы. «Андроиды тоже полны своих тараканов», – проскочила мысль, смягчившая мое неприязненное отношение к Лидеру. В конце концов, мне не раз пришлось «проглатывать» свое сердце из-за страха при встрече его суровой морды. Правда сейчас его вид был далек от сурового. Он явно о чем-то тосковал… а может, это просто мое воображение.       Коннор не собирался двигаться к дому. Решив не дожидаться, когда девиант одумается, я поторопилась выйти из дома без привычного сопровождения. Уже на пороге пришлось об этом пожалеть – все стоящие в округе солдаты с автоматами разом напряглись, повернув головы в мою сторону. Они не вздернули оружие, однако вид у них был такой, что они готовы вот-вот это сделать. По коже пробежались мурашки, желудок словно провалился в бездну, но я не подала виду, уверенно закрыв за собой дверь и пройдя к машине. Коннор, в отличие от солдат, не удивился моему появлению, молча взглянув и сделав шаг в сторону, пропуская вперед. Мы в полной тишине уселись в машину, оставив «место временного пребывания» позади.       День был на удивление ясным. Редкие тучевые облака медленно плыли по небу, изредка накрывая город тенями. Просмотр прогноза погоды, на который довелось наткнуться прошлым вечером за стаканчиком вина, обещал над близ находящимися городами небольшие осадки, но Детройт не выглядел пасмурным. Это радовало. Мне остро не хватало тепла, и раз уж в душевном плане я ничего не добьюсь, то хотя бы солнечные лучи немного согреют душу.       Мне нравилось ощущать на себе тепло. Подсев к окну как можно ближе, я с удовольствием прикрыла глаза. Улыбка на моих губах была явной, Коннор не мог ее не заметить, однако мне было настолько все равно, что я просто сидела у двери, наслаждаясь моментом. Мир вокруг строится на напряжении, запретах и политической выдержке, так почему бы не воспользоваться моментом когда можно ни о чем не думать?..       – Аудиенция продлится не дольше часа…       Ах, да. Забыла. Потому что этот гребаный мир не позволит расслабиться хоть на мгновение.       – У вас будет только одна возможность пообщаться с Джошем, так что вам придется попросить меня сопроводить вас в уборную. Джош присоединится для обсуждения дальнейшего плана действий.       Улыбка медленно опала. Неужели сейчас я похожа на человека, желающего обсуждать подобные вопросы? Или у Коннора стоит галочка в голове насчет порчи всех атмосферных моментов?       Пытаясь сохранить это мгновение, я не ответила Коннору, даже жестом не показала признаков внимания. Детективу, похоже, это пришлось не по душе. Остановившись на очередном светофоре, Лидер искоса взглянул на меня, явно ожидая, что я очухаюсь и примусь обсуждать с ним жизненно важные вещи.       – Вы меня слышите?       Нет, он не даст мне насладиться моментом. Похоже, это его личная задача – портить все, что касается моего хорошего настроения.       – Да, я слышу, – тяжело вздохнув, я отодвинулась от окна, окончательно потеряв атмосферу тепла и беззаботности. – Если я молчу, это не значит, что я глухая.       – Я знаю, что вы не страдаете подобной проблемой, – удовлетворившись моей реакцией, Коннор вернулся к дороге, медленно трогая автомобиль вперед. – Однако уровень вашей концентрации оставляет вопросы.       – Бла-бла-бла, – я передразнила девианта рукой, закатив глаза. – Без оскорблений, похоже, у нас не обойдется ни один день.       – Не знал, что факты называются оскорблениями.       – Замечай свои факты с кем-нибудь другим.       Это были последние слова, которые были произнесены на пути в мэрию. Разговаривать с Лидером сквозь зубы я не собиралась. Он и так изрядно попортил мое настроение, не говоря уже о его привычном обращении а-ля «Подвинься, челядь, вельможа идет». Челядью я себя не чувствую, да и вельможа из этого пластикового говнюка так себе.       Город полностью ожил к одиннадцати часам дня. Утром его жители не такие активные, что могло бы давать мне пищу для размышления, но сейчас я была занята другими мыслями. Вопрос о поведении на аудиенции с правительством встал как никогда остро. Кин просит держать язык за зубами, в то время как Маркус наверняка почувствует изменения в моем общении с Уоррен. Я словно едва живое дерево, произрастающее на скалистой поверхности прямо над океаном – в почве совершенно отсутствует столь желанная вода, в то время как внизу ее губительно много. Но каким бы безнадежным тупиком мне не казалась ситуация, выбора у меня все равно не было. Кин намного дороже собственной жизни, и уж чем и жертвовать, так это своей шкурой и репутацией перед Лидерами.       Прошлым вечером мэрия была полна девиантов. Теперь же ее залы вновь пусты. Только регистратор, да и тот не поднимает на нас голову, недвижимо таращась куда-то в терминал за стойкой. Коннор прошел мимо регистрационного стола к лифтам, и я последовала за ним на автомате, почувствовав на себе привычные взгляды стоящих у входа солдат. Волнение накатило, когда двери лифта открылись и перед глазами предстало узкое светлое пространство. По какой-то причине раньше я его не замечала так ярко… интересно, в чем кроется подвох?       Детектив вошел первый, я – сразу за ним, развернувшись лицом к дверцам. Проклятая мелодия в полном молчании ощущалась словно смычок по натянутым нервам – то и дело переминаюсь с ноги на ногу и натираю фаланги пальцев, ощущая за спиной того, чей статус мне совершенно не понятен. Девиант, приближенный к Первому Лидер, да и сам тот, что обокрал склады «Киберлайф» под покровом ночи вдруг оказывается дезертиром, обманывающим собственного вождя ради врага. Ощущение, будто на моей руке висит корзина, чьи фрукты доступны Маркусу, нарастает все больше. Я и раньше не могла спокойно находиться рядом с RK800, теперь же это совершенно невозможно из-за неопределенности!       – Это алкоголь так на вас влияет или вы просто сильно нервничаете?       Еще замечаний его не хватало в самый напряженный момент! От его голоса за спиной меня буквально бросило в пот. Этот говнюк точно решил довести меня до инфаркта!       – Еще один сюрприз из разряда вчерашних, и меня точно можно будет отправлять на тот свет, – глухо ответила я, уставившись на свои туфли.       – Мне казалось, что мы уже все выяснили этим утром.       Буквально чувствую, как он таращится на меня через зеркальные дверцы лифта. Его пронзительный взгляд способен вытрясти душу из любого.       – Это не делает вас автоматически другом навеки, – я старалась подбирать как можно менее подозрительные выражения, дабы не привлечь девиантов, наблюдающих за камерами. – Особенно когда вы так пристально на меня смотрите.       Последовала недолгая пауза. Не выдержав, я укоризненно покосилась на детектива через зеркало, и Коннор, нахмурившись, отвернулся.       – Я и не набиваюсь вам в друзья.       Пустой разговор с не менее пустым андроидом, в действиях которого совершенно не прослеживается логика. То недовольный появлением людей, то сотрясается от злости при моем общении с Норт. То фыркает и извергает унижающие фразы, то оказывается сторонником дезертира, вторгшегося в личный кабинет Первого Лидера. Совершенно сбивающий с толку сухарь, крайне агрессивно и странно выражающий свою «заботу».       Двери лифта открылись, я быстрым шагом вышла в коридор. Коннору не пришлось меня сопровождать – я и так знала куда идти, свернув в противоположную сторону от мемориальной стены. Даже дверь в кабинет для переговоров открыла сама, проигнорировав традицию Лидеров делать это самостоятельно. Коннор, однако, все равно проследил за тем, как я займу свое место и застыну в ожидании скорой политической дискуссии.       За спиной прозвучал щелчок. Теперь я и впрямь одна.       Вопреки ожиданию, Кристина Уоррен не появилась на экране. Монитор активировался, но белоголовый орлан, вертящийся вокруг своей оси, не сменился Президентом и Белым домом. Я сидела в полной тишине, нервно посматривая на герб США. Либо Уоррен и впрямь сильно занята, раз перенесла встречу, либо это ее собственный псих, похожий на поведение десятилетнего ребенка – сделать назло, показать свое «Я».       Время неумолимо текло мимо. Я чувствовала его едва ли не физически, прислушиваясь к своим собственным внутренним часам. Что-то не так. Что-то случилось. Не могла Президент так просто отказаться от связи, пусть даже безмолвной и не имеющей никакого информационного посыла. Ее присутствие здесь до начала аудиенции успокаивало. Сейчас же я словно на пороховой бочке – отсчитываю секунды до того, как в кабинете начнет происходить хоть что-то.       Дверь за спиной открылось, и, видит Бог, я к этому моменту потеряла счет времени. Я была рада хоть какому-то движению, не меньше получаса просидев в одиночестве, в закрытой комнате, без возможности ее покинуть. Маркус заметил это. В его взгляде проскочила умиленная усмешка при виде того, как многоуважаемый Сенатор США едва ли не подскочил на стуле, встречая вошедших не без радости в глазах. И эта радость еще долго бы теплела в душе, если бы вслед за Маркусом не вошла Норт. Девиант не удостоила меня и знаком приветствия. Остальные же Лидеры, в числе которых были только Джош и Саймон, с привычным дружелюбием пожали мне руку.       Коннора здесь не было. Может, оно и к лучшему.       Уоррен появилась на экране как только мы заняли свои места. На сей раз общение началось с приветствия. Президент была доброжелательна и довольна. Ее настроение было чем-то приподнято и то, как она на меня взглянула, подсказало, что причиной такого благодушия стал наш разговор с Кином. Похоже, за ним и впрямь следят, как минимум подслушивают. Не хочу представлять какое наслаждение испытывала Уоррен, когда слушала, как Грэг ставит меня на место, затыкая рот. Еще одна причина насторожиться относительно своего же руководства, а оно и так в последнее время давало предостаточно причин для этого.       Мы вновь не находили компромиссы. Уоррен требовала одно, Маркус утверждал обратное. Фабрики, автобаны, имущество былых владельцев – все, чего бы не касался вопрос, не находил своего ответа. Большую часть времени разговаривали Первый Лидер и Президент, в то время как остальные либо молчали, либо изредка включались в разговор ради какого-то дополнения. Я старалась не отсвечивать, и если разговор резко требовал моей точки зрения – соглашалась с Уоррен, даже если ее требования шли в разрез с моим видением ситуации. Это вызывало на губах Президента едва уловимую довольную улыбку и недоумение в глазах девиантов. Норт же фыркала на каждое мое слово, кивая головой, мол, «А я говорила, что от нее ничего доброго ждать не стоит». В конце концов, обсуждения перетекли в напряженный разговор.       – Мы уже не раз обсуждали с вами этот вопрос, Маркус, – Уоррен перестала улыбаться, как только разговор зашел о фабриках «Киберлайф». Напряжение в кабинете возросло в разы. – Вы не вправе решать судьбу чужого имущества. Это государственно важный объект, и если он попадет в ненужные руки – проблемы возникнут у всех нас.       – Может, тогда стоит задуматься об укреплении периметра? – Маркус, на удивление, был суров и тверд в своей интонации. – Пока мы обсуждаем риск утечки информации, ваши люди пытаются пересечь границы.       – Мы и так делаем все возможное, чтобы предупредить гражданское вмешательство. Сейчас вы просто переводите тему, вместо того, чтобы окончательно решить вопрос передачи фабрик.       Действительно. Вопрос возможного вторжения на территорию Детройта с каждым днем становился все острее. Все больше гражданских, в силу своей иррациональной жажды приключений, проявляло интерес к закрытым землям, вокруг которых ведется постоянный вооруженный патруль. На каждой дискуссии та или иная сторона оповещает о конкретном количестве произошедших за прошлый день инцидентов вторжения. К несчастью, каждый раз попыток становится все больше. И хоть я была полностью согласна с требованием Маркуса пересмотреть профилактические работы с гражданством США, все равно поддержала Президента Уоррен, напоминая себе о жизни, напрямую зависящей от моего языка.       – Президент Уоррен, – Маркус подался вперед, сцепив пальцы и уложив руки на стол. Его взгляд не предвещал ничего хорошего. Даже Норт молчит, видимо, ощущая все недовольство своего Лидера. – Вы же понимаете, что воспроизведение нашей расы зависит от этих фабрик?       Я исподтишка посмотрела на экран, чтобы заметить как застыла Уоррен. Нет, она не ощутила неловкость, которую чувствуют все застигнутые врасплох мошенники. Она застыла как хищник, непоколебимо смотря на Первого Лидера пугающе спокойным и дружелюбным взглядом.       – Мы закончили разговоры о вашем воспроизведении еще на первой встрече, Маркус. Если, конечно, вы не хотите мне рассказать о том, как нарушаете наши установленные нормы.       – Как бы мне не хотелось это не признавать, но наши ряды редеют. Не быстро, к счастью, но все равно значительно. Вы же не предполагаете, что я отдам единственную возможность на восстановление численности при условии, что в городе происходят убийства?       Их разговор больше напоминал дуэль – каждый пытается как можно больнее выстрелить в другого, не впуская в диалог кого-либо. Я чувствовала себя лишней. Джош и Саймон чувствовали себя лишними. Норт чувствовала как тратит время впустую, уже полчаса сидя на стуле и не смея открыть рот. Складывалось ощущение, что мы здесь находимся ради антуража, между тем как разговор между политическими лидерами начинал переходить рамки. Нам точно следует вмешаться, если мы не хотим испортить отношения.       – Я не собираюсь отбирать у вас возможность воспроизведения и уж точно не собираюсь влезать в ваши внутренние процессы. Но и оставить столь важный политический и экономический объект в ваших руках не имею права. Это собственность США, как и все, чем вы на данный момент пользуетесь.       – Может, и так. Но это напрямую нарушает наш договор о неприкосновенности городской территории, – непреклонности Маркуса можно было позавидовать, настолько просто он выдерживает прямой и тяжелый взгляд президента. – Ведь нам придется впустить ваших людей, если мы отдадим фабрики под ваше руководство, не так ли?       – Думаю, что это не обязательно.       Это был первый раз за полчаса, когда я позволила себе открыть рот. Оба политика так посмотрели на меня, как будто удивились постороннему присутствию. Маркус, правда, вновь вернул свой взгляд на Уоррен, в то время как та смотрела на меня пристально, искоса, прищурив глаза.       – Я могу взять руководство в свои руки, если, конечно, мне позволят…       – Вот еще, – Норт постаралась фыркнуть как можно громче, при этом делая вид, будто обращается к себе самой. Никто не среагировал на ее фырчанье. Джош и Саймон были заинтересованы исключительно моей решительностью вставить свои пять центов.       Маркус ничего не говорил, неприязненно опустив взгляд в стол. Уоррен же перевела внимание на Первого Лидера, явно надеясь увидеть хоть какую-то реакцию. Ее молчание гласило о солидарности с моими словами, что не могло не радовать меня как друга Кина и расстраивать как человека, нежелающего плясать под чужую дудку.       – Сенатор Труман, – наконец, начал Маркус, от голоса которого у меня все опустилось вниз. Где-то глубоко в сердце кольнула совесть, но это было временно. – Ответьте мне. По какой причине я должен доверять вам место, где происходит появление нового разума?       Вопрос не просто щепетильный, он вполне оправданный и сложный, и на него у меня нет ответа. Точнее, он есть, но точно не для президентских ушей. Вряд ли Уоррен обрадуется, если услышит «По причине того, что только так мы можем отделаться от Штатов и одновременно с этим не впустить в город посторонних». И я уже открыла рот, дабы ответить что-то про частное имущество и подобное этому, как дверь за спиной отворилась. В комнате повисла мертвая тишина. Все присутствующие, напрягшиеся из-за разговора, резко посмотрели мне за спину, и я последовала за их вниманием.       Ничего сверхъестественного. Просто Коннор. Коннор и его скрытая дезертирная сторона, при мысленном упоминании которой желудок стал камнем. Удивительно, как тяжело оказалось встретить детектива в присутствии других Лидеров при условии того, что встреча с Джошем после разговора в подвале прошла спокойно.       Мой уровень стресса резко подскочил, и Коннор не смог этого не заметить, хоть и не подал виду. Девиант не произнес ни слова, молча пройдя за свое место в полнейшей тишине. Диод на его виске сиял мерным желтым цветом: либо сканирует мое состояние, что вероятнее по причине его страха быть выданным, либо анализирует всех присутствующих на предмет напряжения в диалоге. Его хоть маслом режь – настолько оно густое, вязкое, обволакивающего каждого, кто здесь находится.       Коннор уселся на свой стул и поправил пиджак прежде, чем заметил всеобщее внимание. Поняв, что все здесь смотрят на него, девиант застыл и вопрошающе оглядел каждого собрата, кроме Норт, остановившись взглядом на Маркусе.       – Что-то не так?       Общее оцепенение спало. Лидеры отвернулись к столу, да и я почувствовала себя не так скованно, ощущая, как волнение отпускает. С Джошем и впрямь не было так страшно. С Коннором у меня чувство, будто отныне каждое мое слово и движение под его строгим контролем, и если хоть одно из них ему не понравится – мое тело найдут холодным и бездыханным на полу того самого подвала.       – Сенатор Труман предлагает свою помощь в руководстве фабриками, – Маркус произнес без какой-либо эмоциональной окраски, явно желая услышать реакцию Коннора такой, какая она есть. – Как ты понимаешь, Президент Уоррен настаивает на передаче фабрик в руки США, и у нас возникла серьезная дилемма.       – Дилемма? – Норт подалась вперед, дабы видеть лицо андроида. Тот даже не посмотрел на нее, продолжая смотреть на Коннора. – Это я отвечаю за численность населения! Эти фабрики – моя зона ответственности! Так почему никто не спрашивает меня, что я думаю о вашей «маленькой дилемме»?!       – Наверное, потому что не вам решать, кому принадлежит то, что было построено при поддержке государства, – Уоррен, несмотря на грубость Норт, была довольна ее вторжением в обсуждение. В ее глазах буквально плясали огоньки удовольствия от того, как просто и нагло подчиненные Маркуса идут ему наперекор на глазах у людей. Она обратилась исключительно к WR400, при этом скрыто насмехаясь над Первым. – Хотя, если вам дозволено единолично решать политические вопросы, то я готова вести диалог с вами наедине.       Норт замолкла, сконфуженно поджав губы и откинувшись на спинку стула. Все же ей было не под силу тягаться с птицей подобного полета, особенно осознавая, что каждое слово может обернуться против всей работы, что так тщательно ведет Маркус. За это ее точно не погладят по голове. В кабинете вновь повисло молчание.       – Что ж, – не дождавшись от девиантов ответов, Уоррен с некоторой гордыней отвела взгляд на бумажки, разложенные на ее столе. – Полагаю, мы вновь откладываем вопрос передачи фабрик на неопределенный срок…       – Я согласен.       Президент осеклась и застыла. Я едва не выплюнула сердце, подскочившее к горлу. Все, кто здесь был, вытаращили глаза на Маркуса так сильно, что они были готовы вот-вот лопнуть. Диод Коннора мигнул ярким золотом и сменился на алый. Никто не смел прервать молчание, обмозговывая то, что только что произнес Маркус. Он же был уверен в своем решении, смотря на Президента прямо и уверенно.       – Прошу прощения? – наконец, переспросила Уоррен, сняв с нас всех оцепенение.       – Я согласен разделить руководство фабриками при условии, что руководством будет заниматься исключительно Сенатор Труман.       Боже, зачем я это предложила… мне что, моих проблем не хватает?!       – Маркус, ты спятил! – незамедлительно отреагировала Норт, вскочив из-за стола. Лидер вновь не стал на нее смотреть, как ни странно, игнорируя ее весь разговор. – Нельзя отдавать то, за что мы так долго боролись!       – Мы ничего не отдаем. Мы разделяем руководство, Норт. Только и всего.       – У нас не было речи о разделении, – напомнила Уоррен, несколько потерявшаяся от резкого соглашения девианта. – Мы говорили о передаче полных прав над фабриками.       – На данный момент мы не сможем обеспечить их передачу. В нашем городе предостаточно проблем, которые стоят на первом месте по сравнению с уточнением вторичных пунктов мирного договора. Тем более, что вы сами не идете нам на встречу.       – Ваши просьбы нереалистичны. Вы просите о том, что невозможно реализовать даже при всем моем желании.       – Вы тоже просите о том, что мне, как руководящему лицу, будет сложно оправдать перед народом. Так почему я должен в одиночку приносить жертвы, пока вы не будете задаваться подобной проблемой?       Они вновь говорили, не замечая нашего присутствия. Мы все снова лишние, застывшие, вцепившиеся в края стола, сжавшие кулаки и переставшие дышать. Чувство, будто здесь и сейчас решается едва ли не судьба Детройта, нарастает. Я точно была готова выпрыгнуть из-за стола следом за Норт. Сидеть на месте сложно, все внутри как будто кипело от перевозбуждения, но мы сидели, боясь спугнуть происходящее.       Президент хитро прищурилась и улыбнулась так, что у меня побежали мурашки по телу. Плохая улыбка. Недобрая. Лучше бы она никогда так не улыбалась.       – И о чем же вы просите, Маркус? Равных прав? Свободно передвигаться по стране?       Первый Лидер точно не ожидал, что этот разговор продолжится. Он показал свое замешательство лишь на секунду, непрерывно отвечая хищному взгляду Уоррен.       – Штат. Мы просим штат.       Это все настолько далеко зашло, что я захотела усмехнуться, не веря в услышанное. Штат! Целый штат! Да он с ума сошел! Конечно, подобные просьбы возникали еще в самом начале революции, когда Маркус и его компания ворвались в телебашню и передали городу свое первое послание. Права. Отмена сегрегации. Штат. И если первые два вполне возможны, то третье просто за гранью разумного! Как он себе это представляет? Невозможно просто взять и переселить миллиарды людей ради пары тысяч девиантов! Если даже и попытаться такое сделать, пройдет не меньше пяти лет прежде, чем последний человек покинет земли Мичигана! И что он думает услышать от Президента?! Что он…       – Мы согласны.       Никто не ожидал такого поворота. Разговор с самого начала дал понять, что будет не простым, но ЭТО – уже слишком. Слишком как для меня, так и для остальных Лидеров. Дар речи потерял даже сам Маркус, ожидающий любого ответа, кроме положительного.       – Что?!       Первым среагировал Джош. Ошарашенный, он вскриком вывел всех из транса. Норт так и не вернулась к своему стулу, таращась то на экран, то на Маркуса, сжав свои кулаки.       – Постойте. Это не шутка? – Джош продолжил громко удивляться, потеряно осматривая присутствующих. Коннор, сидящий рядом с ним, в отличие от собрата, искоса смотрел на меня, хмурясь в размышлениях о возможной подставе. – Вы сейчас абсолютно серьезно?!       – Мы ведь собираемся именно для этого, не так ли? Устанавливать законы и находить компромиссы, – как хорошо, что рядом с Уоррен никто не сидит. Так и вижу, как какой-нибудь старенький политик ловит инфаркт прямо на камеру, пока Президент с легкой руки отдает целый штат, не снимая улыбочки с лица. – Конечно, это произойдет не за один день. Уйдут годы на то, чтобы решить внутренние проблемы перед передачей штата в ваши руки, однако я считаю, что каждый из нас все равно понесет жертвы.       Уголки губ Уоррен дрогнули на последних словах, и меня осенило. Никто никому не отдаст штат, просто потому что вскоре его будет некому отдавать.       – Полагаю, это достойное предложение в обмен на руководство фабриками «Киберлайф».       – О последнем у нас с вами еще состоится разговор, Президент Уоррен. Но уже в уединенной обстановке, – задумчиво согласился Маркус. То, что эти двое ведут переговоры и без нашего присутствия, ранее никогда не приходило мне в голову. Сейчас же у меня нет желания об этом думать. Мысли заняты абсолютно другим.       Президент уже хотела что-то ответить, как некто, показавшийся в экране, подошел к Уоррен и что-то тихо произнес на ухо. Выражение ее лица сменилось с хищного на хмурое, после чего женщина едва заметно кивнула и сотрудник скрылся из экрана.       – Прошу прощения, господа. Но я вынуждена завершить нашу дискуссию. Маркус, – Уоррен обратилась лично к Первому Лидеру, на что тот кивнул головой в знак внимания. – Мы свяжемся с вами через несколько часов. Надеюсь, это не сильно потревожит ваши планы.       – Ни в коем случае, мэм.       – Прекрасно. В таком случае, всего доброго.       И вновь эта улыбка, будоражащая тело. За ней ничего хорошего не скрывается, уж я-то чувствую, зная все планы и цели, которые кроет ее политическая голова. Для Лидеров она наверняка добродушная и сдержанная. Пусть так. В конце концов, я тоже здесь не для того, чтобы творить мир.       Экран потух, и в комнате повисло молчание. Никто не знал что сказать и стоит ли вообще говорить. Коннор продолжил светить своим желтым диодом, Джош и Саймон напряженно смотреть на окружающих. Маркус хмуро смотрел в стол. Только Норт, кажется, не боится двигаться. В ее горящем взгляде читается желание начать возмущаться, но что-то ее держало. Видимо, это что-то – то, ради чего девианты так долго стремились: к собственным землям, не ограниченными одним лишь городом.       – Кажется, у меня сейчас регулятор треснет, – сдавленно произнес Саймон, беспокойно уставившись в стол.       – Это что, не шутка? Она действительно одобрила наше требование? – тут же включился Джош, почувствовавший, как спадает напряжение.       – Это ведь международные переговоры, – я решила вставить свои пять центов, стараясь делать вид, будто и сама ошеломлена. На деле заявление Президента мне было глубоко по барабану, зная ее скрытые замыслы. – На таких мероприятиях неуместно шутить.       – Все равно не верится, что это действительно правда.       – Да вы что, издеваетесь?! – Норт вскрикнула так громко, что Саймон вздрогнул, ошарашено смотря на нее снизу. – Как вы вообще могли на это повестись?! Мы отдали ей наши фабрики! Вы понимаете, что только что натворили?!       – Мы никому ничего не отдали, – встрял Маркус, продолжая задумчиво смотреть в одну точку. – Мы предложили разделить руководство, и они согласились. Не больше, не меньше.       – Это тоже самое, что переписать собственность на другого! Откуда в тебе такая уверенность?!       – Ты действительно считаешь, что мы сможем вытянуть высокотехнологичные фабрики с оборудованием, которое собирается за тысячи километров отсюда? – наконец, Первый Лидер вышел из ступора, сурово посмотрев на пыхтящую Норт из-за плеча. – Не говоря уже о том, что у нас нет требуемых ресурсных запасов на обслуживание фабрик и воспроизведение населения. Это сейчас мы можем что-то делать, но в скором времени мы застрянем на месте.       С каждым его словом WR400 злилась все больше, и причина тому было ее бессилие против таких аргументов. В них был смысл. Пусть в городе было по меньшей мере две функционирующие фабрики по созданию андроидов – через год или два от них не будет толку. Ресурсы кончатся, разрабатывать тириум будет не из чего. Еще позже – из строя начнет выходить оборудование, и запасных частей просто не обнаружится. И что тогда? Тогда все бессмысленно, ведь население просто физически не сможет обновляться и увеличиваться.       – Тем более, что нам не придется впускать сюда посторонних людей, пока Сенатор Труман будет нести руководящую должность, – Маркус повернулся ко мне, безмолвно призвав остальных сделать тоже самое. Стать эпицентром внимания вдруг оказалось не по себе. Норт готова была сожрать меня одним взглядом; Коннор смотрел с недоверием, остальные – с испугом. Не так я планировала провести этот день. – Вы ведь для этого выдвинули свою кандидатуру?       – Д-да, конечно! – я едва не поперхнулась собственными словами, заикнувшись в самом начале. Кажется, эта комичная секунда сгладила напряжение. Все, кроме Норт, немного расслабились. – Девяносто процентов моего времени и навыков уходит впустую. Не могу сказать, что понимаю что-то в кураторстве крупных центров, но не думаю, что у нас с вами есть большой выбор подходящих специалистов.       Что верно, то верно. Выбора у девиантов вообще не было: либо пускать еще одного – или несколько – человек в город, и ждать от них неизвестности, либо поставить в руководство того, кого ты более или менее знаешь. Маркус это понимал и, судя по его уверенному взгляду и отсутствию сомнений, он был полностью доволен своим выбором. Понять его можно: и фабрики при себе, и США успокоится.       – Насколько я понимаю, нам нужно ознакомить вас с делом, – я не сразу поняла, что имеет в виду Маркус, и он это заметил, неторопливо пояснив, – с фабриками. Сложно работать с чем-то, не зная его структуру.       – А это возможно? То есть, у меня ведь ограничения по передвижению, насколько я помню, – новость о возможности покинуть «место временного пребывания» так взбудоражила, что я нетерпеливо забегала глазами от Коннора к Маркусу, ожидая ответа как минимум от одного из них.       – Да, если этого требует ваша работа, – ответил детектив, предпочитая держаться нейтральной стороны.       – Какая к черту работа?! Вы с ума сошли?! – Норт не унималась, и былое мое возбуждение резко опало. Похоже, не судьба мне хоть на минуту почувствовать себя живым человеком, а не угрозой для общества и врагом номер один. – Мы не для того боролись, чтобы раздавать фабрики направо и налево! Да она даже ничего о них не знает! Как она вообще будет ими управлять?!       – Норт, не стоит, – Джош попытался вразумить девианта, но та была слишком зла, чтобы воспринимать его всерьез.       – Может, сразу отдадим город? А что, так намного проще и быстрее!       – Норт!       Недовольный голос Маркуса прозвучал как гром среди ясного неба. Он не взглянул на WR400, но она даже так почувствовала его раздражение. Мне же меньше всего хотелось отсвечивать и привлекать в себе внимание, я буквально втянула шею в плечи, лишь бы стать незаметной.       – Знаете, что? – Норт присмирела, но все равно была очень злой. Она осмотрела всех по очереди, на мою радость проигнорировав мою персону, после чего развернулась и направилась на выход. – Пошло оно все к черту.       Послышался хлопок. В кабинете в который раз воцарилась тишина.       – Ничего, – Саймон обратился к Маркусу, явно пытаясь ему донести то, что меня не касается. Первый Лидер выглядел подавленным. Оттого окружающие старались вести себя сожалеюще. – Она примет это. Ты сам знаешь.       Ответа не последовало. Маркус, кажется, не хотел говорить на эту тему, стараясь отстраниться от размышлений о конфликтах внутри группы. Я его понимаю. Мне бы тоже было неприятно, если бы на глазах у политического гостя, по сути представителя более сильной стороны, происходил разлад в коллективе. Это все равно что прилюдно признать себя слабым, раз люди позволяют вытирать об тебя ноги.       – Что ж, – Маркус проигнорировал возникший конфликт, не ответив на слова Саймона. Андроид слегка улыбнулся, стерев с лица разочарование, обратившись ко мне. – Думаю, мы будем вынуждены пересмотреть некоторые ограничения вашего пребывания в городе.       Это была хорошая идея. Я была готова сделать это хоть сейчас, подтянувшись на стуле и показав свою готовность работать.       Аудиенция закончилась практически сразу после того, как Норт покинула кабинет. Лидеры сошлись на том, что мне понадобится некоторая документация, дополнительное время для общения с Президентом и личный осмотр фабрик и возникающих с ним проблем. Конечно, допущение меня к вопросам восстановления населения было под вопросом, но Маркус убедил меня в том, что данная проблема решится после разговора с Президентом с глазу на глаз, так что все молча согласились.       Я помнила о нашей с Коннором договоренности касательно встречи с Джошем, и, судя по всему, он тоже помнил. Детектив и раньше на переговорах вел себя сдержанно, но теперь эта сдержанность стала слишком выраженной. Время от времени его темные глаза бросали на меня взгляд, как будто напоминая о том, что я должна сделать. Джош, как и его соратник, тоже вел себя соответственно. Девиант был нервным, возбужденным, хотя, возможно, его эмоции вызваны произошедшим. Я все равно предпочитала думать, что Джош волнуется из-за скорого дела, связанного с очередным нарушением порядка и проникновением в башню «Киберлайф». И только когда Коннор сопроводил меня в туалет после моей запланированной просьбы, я вдруг задумалась. Если Джош в курсе моего дальнейшего плана… то в курсе ли Коннор, что нам с Джошем предстоит сделать?       В уборную мне, естественно, не хотелось, так что я бесцельно прошлась по кафельному полу. Убранство здесь ничем не отличалось от того туалета, куда пришлось идти прошлым вечером: те же оттенки, те же раковины, те же зеркала, и все прикрыто пылью. В таком заброшенном месте начинаешь чувствовать себя одиноко.       – Почему Президент Уоррен согласилась?       Ожидаемый вопрос от детектива, нацеленного замечать то, что не замечают другие. Стоя к девианту спиной, я сложила руки на груди, закрываясь от окружения. Обсуждать решения Уоррен и уж тем более ее скрытые планы мне не хочется от слова «совсем». Разговаривать с Коннором на эту тему все равно что подписать согласие на обработку персональных данных. Достаточно сказать одно неосторожное слово и Коннор все поймет, позже выкопав мне могилу.       – Мы ведь понимаем, насколько это неосуществимое требование.       – Вам отдали целый штат по вашему же запросу, – я сходу кинула в детектива претензию, разговаривая с ним через плечо. – Вот именно, что это было ваше требование, а теперь вы и этим не довольны?       – Разве я похож на идиота, который поверит в щедрость правительства США?       – Ты только что сам признался, что считаешь ваши требования неосуществимыми, – я взглянула на андроида, замечая как оседает его желание спорить. – Как думаешь, считаю ли я тебя похожим на идиота?       «Как грубо», – пронеслось в голове, вслед за чем где-то в глубине кольнула совесть. Только недавно обязалась держать язык за зубами и следить за своими эмоциями, как тут же нарушаю обещание, споря с детективом. И кто из вас идиот, Ребекка?       – Прошу прощения. Я совсем забыл, насколько ваше воспитание хромает на обе ноги.       Тон девианта резко изменился с равнодушного на холодный. Сама виновата. Не там врагов ищешь, Бекки. Еще немного и такое поведение вобьет последний гвоздь в твой гроб.       Почувствовав себя неловко, я обернулась и уже хотела принести извинения, но успела только открыть рот. Дверь за спиной недовольного Коннора открылась. Джош, крадучись, вошел внутрь, осмотрел коридор и закрыл дверь. Обернувшись к нам, он никак не ожидал всеобщего внимания. Мы же с детективом смотрели на него так, как будто он ворвался в назревающую перепалку. В общем, так оно и было.       – Что? – Лидер был встревожен нашей атмосферой, почувствовав в ней нечто враждебное. Не получив от нас ответа, девиант отмахнулся от этой проблемы, торопливым шагом пройдя вглубь комнаты и встав между нами. – У нас не так много времени, так что предлагаю действовать максимально быстро.       Его суетливость в одно мгновение передалась и мне. Коннор продолжил стоять как ни в чем не бывало, слушая наш разговор с совершенно незаинтересованным выражением лица.       – Флэш-карта при вас?       Словно очнувшись ото сна, я рассеянно похлопала себя по карманам. Карта была на месте, что я и подтвердила кивком головы.       – Прекрасно. У нас есть еще пять минут на то, чтобы пробраться в кабинет Маркуса…       – Какой в этом смысл? Мы все равно там ничего не обнаружили!       – Значит, мы плохо посмотрели! Я ведь видел все своими глазами! Может, он куда-то спрятал, или еще что!..       – Спрятал что? – Джош был таким настойчивым, что я не выдержала и перешла в атаку, осадив его пыл. – «Грязную бомбу»?       Атмосфера сменилась напряжением. Коннор, что стоял поодаль, недовольно глянул на своего товарища, который в свою очередь обеспокоенно смотрел на меня. Их секреты и недомолвки начинают раздражать. Вся эта игра в шпионы бесит! Джош напоминает паникера – вызвал в город чужаков, забил тревогу, но даже не рассказал в чем она заключается!       – Может, вы уже расскажете мне что происходит? Вокруг терминала Маркуса такой ажиотаж, а я до сих пор не понимаю в чем его ценность!       Джош переглянулся с Коннором, видимо, спрашивая у него разрешения. Коннор ничего не сказал, вместо этого отвернувшись, оставив своего друга разбираться в одиночку. Не получив от детектива какого-либо ответа, андроид неуверенно повернулся ко мне. Слова давались ему очень сложно.       – Во время революции… один из андроидов достал «грязную бомбу» и спрятал ее здесь, в Детройте. Маркус отказался от этой затеи, – Лидер выглядел таким виноватым, что я неосознанно смирила свой пыл. Претензии в его сторону стали казаться непотребными: он и так старается, помогает своему «врагу». Наезжать, глядя в его виноватые глаза, не хочется. – Точнее, он сказал, что отказался. Но то, что я увидел в его терминале, говорит совершенно об обратном.       – Даже если так – она ведь здесь? В Детройте? – я предприняла слабую попытку убедить себя в безопасности Штатов, но Джош, неуверенно поджав губы, так же неуверенно качнул головой.       – Никто из нас не может быть уверенным. Маркус стремится к миру, но изначально он был настроен крайне агрессивно. Кто знает, что он успел сделать прежде, чем одуматься и понять, что мира не достигнуть через войну.       Это действительно не обнадеживает, но и причин подозревать Маркуса нет. Все подозрения Джоша – ничто иное как его страх перед непоправимым, в то время как доказательств кровавых планов у нас нет. К тому же сейчас у меня в голове совсем другие проблемы, которые нужно решать. Искать причастность Маркуса к заговору – все равно что ловить бабочку дырявым сачком.       – Ладно, это уже неважно, – отмахнувшись от проблемы «грязной бомбы», я хмуро посмотрела в пол, стараясь найти слова для назревающей темы. – У нас сейчас другая проблема. И я не о передаче руководства над фабриками.       Джош понимающе кивнул. Он точно понимал о чем идет речь, что позволило мне хоть немного выдохнуть с облегчением. Не придется уговаривать Лидера доставить меня в один из главных объектов Детройта. Представлять не хочу как охраняется башня и каким образом мне придется туда попасть.       – Верно, – согласился Лидер, так же хмуро уставившись в сторону. – Президент заверила меня, что это необходимость, а не условие, но по правде говоря, у меня даже нет идей по поводу того, как это сделать.       – Я думала, что ты уже все придумал.       – Благодарю за столь лестное мнение обо мне, но я не сверхсильный. Я едва провел вас в кабинет Маркуса, что уж говорить о «Киберлайф». Мне это представляется практически нереальным…       – Прошу прощения?!       Голос Коннора прозвучал как звук затвора в непроглядной тьме. Я перепугалась не на шутку, практически позабыв о детективе, что все это время стоит в стороне, сложив руки на груди. Даже Джош дернулся, обернувшись на товарища. В его глазах стоял такой же испуг, как и в моих. Судя по всему, никто не поставил Коннора в известность о том, что вот-вот должно произойти.       Мы замолчали после возмущенного вскрика, словно застигнутые врасплох заговорщики. Коннор, ранее не проявляющий интерес к беседе, внезапно ворвался в наш разговор, как зимний вихрь, выбивший хлипкую дверь в старой хижине.       – Смею предположить, что мне всего лишь показалось, но звучало так, словно вы собираетесь пробраться в «Киберлайф», – всего секунду назад он стоял поодаль, а теперь встал практически между нами, требовательно перекидывая взгляд с меня на Джоша. Последний так напрягся, что аж выпрямился по стойке «смирно», взволнованно смотря на собрата. – И я надеюсь, что все мои сомнения сейчас развеются.       Джош ничего не смог сказать. Он стоял в ступоре, не находя нужных слов. Инициативу пришлось взять в свои руки, тем более что я уверена – детективу уже не свернуть, ведь начиная с прошлого дня он неофициально по нашу сторону баррикад. И если потонем мы – потонет и он.       – Нет, не показалось. Мне действительно нужно в «Киберлайф».       Коннор резко переметнул свой пылающий взгляд на меня. По груди пробежался холодок, остро контрастирующий с огнем внутри. Что за неведомая сила заставляет меня злиться и бунтовать рядом с Коннором вместо того, чтобы испытывать перед ним страх быть отданной Маркусу под суд? Даже Джош стоит как вкопанный, чувствуя себя неловко перед своим другом.       – А кто вам сказал, что вас туда впустят?       – Я сказал.       Вмешательство Джоша было неожиданным. Пусть голос его был неуверенным, он все равно произнес твердо. Взгляд Коннора, желающего расправы, переметнулся к девианту. Кажется, Джош подтянулся еще сильнее, желая принять смерть достойно.       – Ты ведь сейчас шутишь?       – Шутки тут не причем, – я вновь переняла праведный гнев на себя, дав Джошу выдохнуть. – Пока вы обустраиваетесь в городе, Штаты продолжают отстаивать фронт в Арктике. Мало того, что в Детройте главный офис «Киберлайф», так вы еще и не представляете какая информация хранится в его глубинах. Если кто-то из России дотянется до нее своими руками – вся ваша революция напрасна. Все будем валяться на поле боя!       – Это звучит, как наскоро придуманный бред, – сухо произнес Коннор, в голосе которого читалась закравшаяся неуверенность. Это был мой шанс – добить, дожать, вынудить пойти навстречу, в действительности выплевывая совершенно несуразную дичь.       – Посмотрим что ты скажешь, когда какой-нибудь русский гаденыш не вскроет защитную систему «Киберлайф», получив доступ даже к вашему контролю, – во мне проснулся самый настоящий политик, призванный лгать и запугивать. Джош, как и Коннор, смотрел ошарашенно, впервые подумав о возможном масштабе чужого вмешательства.       – С чего вдруг кому-то вскрывать офис?       – Действительно. Подумаешь, город, хранящий в себе все секреты разработки вам подобных, не под властью Штатов. Да весь мир знает, что здесь никто ничего не охраняет! То, что кто-то еще не влез в систему компании, вопрос времени! И пока мы тут стоим и раздумываем о соблюдении правил, кто-нибудь на другом конце света уже готовит протянуть ручки к заветному кладу!       Моя речь была такой пылкой и убедительной, что у девиантов просто не осталось причин усомниться. Может, Коннор все еще подозревал неладное, чуя явные огрехи моих аргументов, однако он предпочел промолчать, прищурено смотря мне в глаза, словно стараясь найти в них ложь. Думаю, он ее там не нашел по причине моего приобретенного таланта поясничать и язвить в его присутствии. Инстинкт самосохранения и чувство такта рядом с ним просто улетучиваются, как будто их никогда не было.       – Даже если и так, – наконец, произнес детектив, продолжая смотреть на меня сомневающимся взглядом. – Вы представляете какой это риск? Нас не просто арестуют, нас убьют за вторжение на территорию.       – Именно поэтому мы и надеемся на твою помощь, – виновато улыбнулся Джош, выглядя как тюлень с его блестящими глазами.       Выбора у Коннора не было, и он это знал. Прикрыв глаза и отвернувшись, девиант прошелся по комнате, растирая переносицу. Забавно, что та у него чисто физически не может болеть. Сложилось ощущение, будто андроид перенял у кого-то сей жест, дабы показывать свою степень негодования, а то, что последняя зашкаливала за рамки приличного – неоспоримый факт. Его диод мерцает желтым, и остается только гадать, что является причиной такого цвета – обдумывание алгоритма действий или стресс.       – Я точно об этом пожалею, – наконец, констатировав неудивительный факт, Коннор убрал руки на талию и уставился перед собой. Его диод все еще горел желтым, но меня это волновало меньше, чем то, как именно детектив будет тащить мою задницу через охрану. – Джош?       Лидер не шевельнулся, однако я все равно почувствовала как сильно девиант напрягся, вслушиваясь в каждое его слово. Напряжение передалось и мне. Чутье подсказало, что невероятно важно напрячь слух, ведь именно сейчас происходит что-то важное.       – Когда Маркус собирается выйти на связь с Президентом Уоррен?       Коннор взглянул на товарища через плечо, и в этом взгляде я прочитала одно: эти двое думают об одном и том же, что совершенно скрыто от меня. Нет, они не передают информацию системно, но говорят одними лишь глазами, понимая друг друга без слов.       Больше никто не проронил ни слова. Андроиды договорились в полной тишине, а я не нашла в себе смелости спросить, что будет дальше. Казалось, будто влезать в эти суровые гляделки – все равно что влезть в чужой разговор. И пусть от решения Лидеров зависела моя жизнь – я все равно не осмелилась задавать вопросы, а когда созрела для этого – мы уже покинули туалет и двинулись в сторону выхода, так что открывать рот было поздно.       Джош покинул нас на выходе из лифта, свернув в другую сторону. Неразговорчивый Коннор, еще у уборной заявив, что проводит меня домой, двинулся к выходу, и я торопливо потопала следом. Андроид-регистратор сопроводила нас косым взглядом, но ничего говорить не стала, занимаясь какими-то бумажками.       Солнце грело город как и подобает летнему месяцу. Его тепло обогревало улицы, выглядывая из-за неплотных туч, и погода, сулящая смесь холода и тепла, заставляла и ежиться и подставлять лицо солнечным лучам. Обхватив себя руками, дабы не замерзнуть, я не успела насладиться свежестью назревающего дождя. Коннор шел так быстро, что поспевать за ним не получалось даже при всем желании. Он явно спешил, и хоть ранее я проявляла завидные способности в язвительности и наглости по отношению к этому созданию – сейчас я этого не решилась сделать. Что-то подсказывает, что после такого резкого завершения обсуждения лучше его не останавливать всякими «глупыми» вопросами.       Солдаты нас не сопровождали. По какой-то причине в последние дни никто из охраны не ходил следом при условии, что рядом находится Коннор. Даже в машину мы всегда садимся одни. Вот и сейчас детектив садится за руль, не следя за тем, чтобы я уселась в соседнее кресло. Меня для него словно не существовало.       Какое-то время мы ехали молча. Я рассматривала мелькающие улицы, периодически косясь на желтый диод Коннора; сам Коннор непрерывно смотрел на пустующие дороги, периодически сдвигая брови к переносице. Выглядел он так, словно в его голове происходит немыслимый процесс по взлому Пентагона. Все его тело выглядело напряженным, как будто внутри него тикает самая настоящая бомба.       Я осмелилась открыть рот только тогда, когда Коннор проехал на красный цвет светофора. Машин вокруг не было, но его бесстрашие в плане нарушения правил меня напрягло. Я искоса посмотрела на андроида, дабы установить для себя насколько опасно будет поинтересоваться происходящим.       – Все нормально?       Казалось бы, Коннор не отреагировал. Его поза не изменилась, девиант даже не взглянул на меня, продолжая смотреть на дорогу.       – Да.       Короткий и совершенно не удовлетворяющий меня ответ. Подождав несколько секунду, я опасливо посмотрела на дорогу и затем вновь на детектива, подбирая слова для нового вопроса.       – Тогда, может, объяснишь, почему мы так торопимся?       – Я должен как можно быстрее попасть в мэрию.       И это все? Нет, такой ответ меня тоже не устраивает.       – Это как-то связано с нашим разговором?       – Насколько сильно вы расстроитесь, если я попрошу не задавать вопросы раньше времени?       Кажется, мне заткнули рот. Учитывая недовольный тон Коннора, так оно и было. Почему-то спорить на сей раз мне совсем не захотелось.       До дома мы доехали молча и довольно быстро. Коннор остановил у обочины, не заглушая двигатель, но и обращаться ко мне не стал, продолжая смотреть на дорогу. Прощаться я не захотела, однако стоило положить руку на дверную ручку, как в душу закрался страх.       Я иду в неизвестность. Я иду в «место временного пребывания», не имея понятия как развернутся последующие часы. И я просто не смогу сидеть на месте, не зная чего ожидать. Просто не справлюсь.       – И что мне… делать? – я неуверенно посмотрела на девианта, ожидающего моего ухода.       – Ждать, – коротко ответил Коннор, смотрящий перед собой.       Похоже, выбора у меня нет. Придется кипеть в неизвестности.       Автомобиль тронулся с места только когда входная дверь закрылась, а я сама показалась в окне. Я сопроводила машину взглядом, после чего повернулась к пустой гостиной. На диване еще лежал брошенный наспех плед, но на столе ждал порядком остывший обед. Аппетита у меня только не было. По какой-то неведомой причине мне хотелось уйти из этого дома, избежав его тишины.       Интересно, зачем Коннор спрашивал у Джоша про аудиенцию с Президентом? Может, хочет узнать подробности передачи руководства над фабриками? Или в этом есть какая-то другая цель? Было бы куда проще, если бы Президент ставила меня в известность хотя бы о некоторых решениях, хотя, судя по ее поведению, мысль отдать целый штат была выражена спонтанно. Знать бы хоть что-то о ее планах. Сидя здесь, в четырех стенах, я вряд ли смогу выведать об всем этом хоть толику, если только…       «Грэг»       Его имя как будто высветилось синим неоном в полной темноте. Эффект включенной лампочки над головой охватил меня так резво, что я едва ли не сорвалась с места, бросившись к лестнице быстрым шагом. Грэг наверняка должен что-то в этом понимать. Хотя бы подскажет, расскажет как именно стоит реагировать на происходящее и понимать поступок Президента. И пусть мысли на эту тему меня посетили еще на переговорах – мне все равно требовалось услышать их подтверждение в лице своего соратника.       В который раз я жду ответа Грэга с нетерпением. И вот уже второй раз он не отвечает. Белоголовый орлан, уже порядком раздражающий, без конца крутится вокруг своей оси в ожидании ответа, но Кина по-прежнему нет. В голову начали закрадываться пугающие мысли. Так и просидела я у кейса почти полчаса.       Происходящее насторожило. Уоррен бросает сумасбродные предложения, Кин не отвечает, а Коннор молчит о способе, с помощью которого собирается протащить меня в «святую святых». Я почувствовала себя диким зверьком, пойманным в клетку и совершенно не понимающим что с ним сделают. Окружающие меня существа носятся вокруг, о чем-то договариваются на непонятном мне языке, громко переговариваются, и мне остается лишь носиться от стенки к стенке, уповая на удачу.       Сидеть на месте сложно. Сложнее, чем в предыдущие дни. Пробраться в кабинет Маркуса, конечно, очень опасно, но проникновение в офис «Киберлайф» – еще опаснее. В мэрии я хотя бы могла придумать оправдание, мол, Джошу срочно потребовалось войти в кабинет по поручению Первого Лидера и я, не имея выбора, просто последовала за ним. Но что сказать в башне? Что я заблудилась в округе? Какой идиот в это поверит?!       Я не смогла сидеть на месте. Физически это было просто невозможно. Внутри словно что-то бурлило, обжигало, и мне требовалось двигаться, делать хоть что-то, чтобы не сгореть на месте от зудящего чувства неизвестности. Обед не лез в глотку… к нему я так и не притронулась.       Минуты перерастали в часы. Вот-вот грозился начаться закат. Единственный канал в телевизоре извещал о приближающихся шести часах дня. За все прошедшее время я переделала все, что в принципе возможно сделать в доме, очищенном от лишних вещей: перебрала еще не тронутые книги, сложила все свои вещи аккуратно в шкаф, переправила постель и убралась в ванной, поплотнее спрятав кейс. Хотела уже даже протереть пыль, понимая, что таковой здесь нет по причине планомерной уборки пока меня нет на месте, и я бы наверняка это сделала, если бы в шесть часов вечера не открылась входная дверь.       Я сбежала по лестнице вниз, шестым чувством предугадывая кто именно оказался на пороге. Интуиция не подвела – Коннор стоял на входе, осматривая комнаты в поиске моей персоны. Он резко повернул голову на шум, когда я едва ли не кубарем сбежала с лестницы на первый этаж. Мои глаза были так широко распахнуты, что андроид, едва открыв рот, тут же его закрыл. Я же застыла, как вкопанная, таращась на девианта в ожидании новостей.       – Собирайтесь. Нам пора отправляться.       Отправляться? Куда? Неужели в башню?..       Сменив домашние джинсы и футболку обратно на костюм, я торопливо проверила наличие флэш-карты во внутреннем кармане пиджака и заторопилась к выходу. Коннора в доме уже не было – девиант отправился обратно к машине, позволив мне собираться в полном уединении. По правде говоря, это было лишнее. Совершенно не понимая, что ждет впереди, я не уделила своему внешнему облику должного внимания, лишь в последнюю секунду глянув на себя в зеркало у входной двери, да и то сделала это на инерции, а не для того, чтобы оценить вид. Предстоящие дела были куда важнее, чем та, кто смотрела на меня из зеркала перепуганными широко распахнутыми глазами.       Коннор уже ждал в машине, так что я, не теряя времени, быстрым шагом приблизилась к автомобилю и уселась внутрь. Стоящие по периметру солдаты молча сопроводили меня взглядом, а после и сам транспорт. Видимо, их учили не задавать лишних вопросов, а может они заметили Коннора за рулем и потому не стали меня останавливать, потому мы без каких-либо препятствий покинули жилой район.       Молчание нагнетало. Детектив ничего не собирался говорить, равнодушно смотря на дорогу. Периодически его диод менял цвет с голубого на желтый, но это были минутные явления, достаточно редкие, чтобы восприняться как стрессовое состояние. Тем не менее, эти моменты меня беспокоили, особенно на фоне того, как сосредоточенно и молчаливо Коннор вел машину. Вся эта аура загадочности начала давить. Я, и без того нервная, старалась отвлечься на улицы, рассматривая прогуливающихся девиантов и все те же улочки, однако через десять минут такой поездки нервы сдали.       – Все в порядке?       Коннор, очнувшись от раздумий, потерянно посмотрел в мою сторону. Его диод вновь сверкнул желтым, но тут же вернул себе голубой цвет, отчасти успокоив мое смятение. Раз не нервничает, значит, все не так уж и плохо.       – Да.       Судя по его спокойствию, меня должен был успокоить такой короткий ответ, но нет. Я все равно чувствовала жжение во всем теле, елозя в пассажирском кресле.       – И… это все, что ты мне скажешь?       – Вы хотели услышать, что все плохо?       – Нет-нет, конечно, просто… – я взволнованно осмотрела окружающие нас улицы, словно ища в прохожих поддержку. – Слишком большая аура загадочности.       – Некоторые вещи вам лучше не знать ради вашей же безопасности, Сенатор, – Коннор вернулся обратно к дороге, притормаживая у перекрестка. – Я считал, что вы должны это понимать.       И я действительно это понимаю. В конце концов, договоренности и планы Джоша с Коннором касательно дезертирства не должны меня трогать. Чем меньше я знаю, тем в большей безопасности, не говоря уже о них самих, которые и так рискуют, помогая мне в моих коварных планах. И я бы уже успокоилась, понимая, что меня по сути попросили помолчать, однако когда автомобиль свернул на перекрестке налево – вопросов стало еще больше.       – Куда мы едем? – я тревожно осмотрела дороги, как будто в них крылся ответ. – Это ведь дорога не на «Киберлайф»?       – Нет, не на «Киберлайф», – подтвердил Коннор, чье спокойствие уже начало меня напрягать. Мало того, что не разговорчив, так еще и не отвечает на вопросы так, как положено. Я уже начала терять терпение, смотря на девианта с открытым недовольством.       – А куда тогда?       – На мемориальное кладбище имени Карла Манфреда.       Коннор не сменил своей выдержки, отвечая спокойным голосом, но на сей раз я не обратила внимания на его равнодушие. Само слово «кладбище» не сулит ничего доброжелательного. Неужели Коннор решил, что проще меня похоронить, чем провести в офис? В общем-то, я бы и сама была не против – меньше стресса на мою голову.       – Зачем?       Несколько секунд девиант ничего не отвечал. Его брови на мгновение сдвинулись, как если бы ему задали слишком сложный вопрос. Может, так оно и было, ведь ответ Коннор дал не сразу, а лишь подойдя к нему издалека:       – У нас нет возможности просто так заявиться в главный офис «Киберлайф», но Маркус, сам того не зная, подарил нам шанс пройти по официальному вызову.       Даже дураку станет ясно о каком именно шансе идет речь. И хоть ответ был ровно на поверхности как мы попадем в офис, я все равно решила уточнить для собственного спокойствия:       – Хотите провести меня в офис по вопросу передачи фабрик?       – Маркус провел аудиенцию с Президентом, – детектив несколько расслабился. Разговор принял более дружелюбный характер, позволяя почувствовать некоторое соратничество. – Вопросов еще много, но Джошу удалось убедить его, что вас уже сейчас необходимо ввести в краткий курс дела, включая определенную документацию, которая хранится в «Киберлайф».       – Джош этим занимается?       – Он и Норт, как ответственные за жизнеспособность населения. Но Норт отказалась участвовать в подобных вопросах, – на несколько секунд в машине повисла тишина, после которой Коннор подавленно добавил, – боюсь, придется стать еще более осмотрительным.       Скорее всего, он сказал это самому себе, но я все равно восприняла последнюю фразу как наставление. С Норт всегда стоит быть начеку, а теперь, когда власть над фабриками делится надвое – «начеку» становится еще серьезней. Как бы все это не обернулось натуральной слежкой.       – Почему именно кладбище? – я отмахнулась от нагнетающих страх мыслей о злобном Лидере, хмуро осмотрев пустынную дорогу.       – Не могу знать, – напряжение отпустило Коннора. Похоже, он сам был рад возможности не думать о Норт как о риске быть раскрытым. – Джош сказал, что у него там какая-то срочная встреча, но действовать нужно быстро. Так что он попросил привести вас прямо туда.       – Довольно забавное место для деловых переговоров, – попытка перевести тему в шутку удалась – уголок губ Коннора дрогнул вверх. – А что будет потом?.. когда мы окажемся в офисе?       – Запись на некоторых камерах будет зациклена, а доступ к ним закрыт. Джош проведет вас в нужный вам отдел, но действовать придется быстро.       Даже не удивилась словам про камеры. Я не специалист в области андроидов, но все же я наслышана о возможностях некоторых моделей. То, что Коннор имеет доступ к камерам слежения города, знает любой человек, вынужденный столкнуться с девиантами как с политической единицей. Удобный навык, хоть и весьма пугающий. Удобный потому что полезный. Пугающий потому что этот навык может обратиться против тебя. Представить страшно, как было бы сложно, если бы Коннор остался по ту сторону фронта. Мы бы с Джошем точно не справились. Да и сейчас не факт, что справимся.       Последняя мысль омрачила настроение. Нахмурившись, я огляделась вокруг. Вполне возможно, что мой путь ведет к смерти, в то время как я думаю, что собираюсь проникнуть в просто офис.       – Что будет, если нас поймают?       Некоторое время Коннор молчал. Мы оба знаем, что произойдет, если вторжение раскроют, но произносить это слово вслух все равно что признать поражение, заранее подготовиться к проигрышу. Я не готова к проигрышу, я не хочу проигрывать. Коннор был того же мнения.       – Домой вас не отправят, – только и произнес девиант, хмуро смотря вперед. Знал бы он, что подобное заявление меня не пугает.       – Мне нечего делать дома.       Вслед за напряжением пришла тоска. Я отвернулась от окна, стараясь не замечать знакомые улицы, ведущие к городскому кладбищу. Каждый сокращенный метр заставляет тело зудеть изнутри еще сильнее, но я все равно держусь достойно, напоминая себе, что не имею права на сомнения – некоторые в этом городе жертвуют куда больше, чем я. Джош предал собственного Лидера ради мира людей, которым, вероятно, грозит опасность. Коннор же и вовсе вытаскивает нас из самой настоящей задницы, рискуя своей жизнью.       – Я бы хотела сказать «спасибо», – с мыслями о том, как сильно девианты рискуют ради «ничего», надавила на совесть. Нелегко было говорить такие слова, но я все равно справилась, пряча стыдливый взгляд в собственных руках. – За вчера.       Коннору пояснений не потребовалось – он и так понял, о чем именно идет речь. Несколько напрягшись, девиант нахмурился, покрепче стиснув руль. Похоже, ему настолько неприятно говорить и думать о том, что хоть как-то связано с его предательством.       – Я ведь говорил, что делаю это ради…       – Я помню, – попытки уйти от разговора разочаровали. Все же выдавить из себя слова благодарности в сторону андроида, который раздражает – весьма не просто. – Просто прими это и все. Нелегко быть единственным человеком в городе, где каждый второй считает тебя убийцей.       – Я бы на вашем месте не был так уверен, – девиант не то усмехнулся, не то простодушно попытался отмахнуться от неприятной темы, – мистер Камски все еще не покинул город.       Услышанное выбило предыдущую мысль из головы. Потеряв нить разговора и вообще забыв о желании поблагодарить за вчерашний день, я уставилась на детектива, вытаращив глаза. Он что, действительно еще здесь?! Руководство Штатов ни разу не заикалось об этом имени, а я даже и не поднимала сей вопрос. Вероятно, США и вовсе считают его усопшим, либо пропавшим без вести и, честно говоря, если бы месяц назад я узнала о местонахождении Камски, тоже повесила бы на него ярлык мертвого. Теперь, конечно, вопросов возникает все больше.       С чего вдруг Камски остался здесь? И почему Коннор говорит о нем так просто, как будто в черте их города живет не человек – Создатель «Киберлайф» – а просто какое-то животное? О нашем с Кином появлении трубил весь город, в то время как о мистере Камски никто практически ничего не говорит!       – В смысле не покинул город?!       Детектив взглянул на меня с легким недоумением, словно мой интерес его удивил. Он повернул машину на очередном перекрестке и вновь остановил автомобиль у светофора, вернувшись взглядом к дороге.       – Мистер Камски живет в своем доме. Мы его не трогаем, он не трогает нас, – Коннор взглянул в зеркало заднего вида, не знаю зачем – все это время мы были единственными, кто находился на дороге. – Странно, что у вас такой удивленный тон.       Это был камень в огород правительства. Выезжая в город, мне казалось, что мы с Кином – самые проинформированные люди, в то время как оказалось, что не знаем и одной десятой происходящего. В который раз становится не по себе от мысли, что я, по сути, просто пешка в чужой игре. Признавать это, естественно, я не стала.       – Президент Уоррен не всегда делится своими планами ради общей безопасности.       Коннор мог бы подшутить, съерничать, поиздеваться на тему доверия руководства к подчиненным, чего я и ожидала. Но он этого не сделал. Детектив даже не улыбнулся, устало смотря вперед. Нам всем было о чем подумать после опрометчивых и поспешных решений Уоррен.       – Насколько высока возможность, что Президент говорила серьезно?       – Президент не бросает слов на ветер, – я постаралась произнести уверенно, но пешка внутри меня сомневалась в собственных словах. Коннор это заметил, с легкой настороженностью бросив на меня взгляд и тронув автомобиль с места.       – Вы звучите неуверенно, Сенатор, – еще бы! Я сама себе не верю, чего уж говорить о вере девиантов! Мои сомнения читаются у меня на лице, а молчание делает их еще краше! Потому детектив, выдержав напряженную тишину, вновь обратился ко мне, нагоняя страх. – Зачем вам нужно попасть в «Киберлайф»? Вы же не считаете, что я поверил в бред про утечку информации?       Я попыталась оправдаться, начать ту самую шарманку про войну с Россией, но успела сказать всего пару слов, выдавая своим напрягшимся голосом собственный страх.       – Я ведь уже объясняла, что…       – Мы это уже слышали. Но я не верю, что ты, как и Джош, способна рисковать собственной жизнью ради мизерной вероятности вторжения другой страны. Ты подвергаешь всех огромной опасности! Неужели это не понятно?       – Может, хватит уже скакать с «вы» на «ты»?! – напряжение лопнуло как мыльный пузырь. Не стерпев, я взорвалась и огрызнулась на девианта, привыкшего прыгать с одной формы обращения на другую. Это бесит! Меня в принципе бесит все, особенно путаница в голове, которую устроила Уоррен! Еще не хватает претензий и подозрений со стороны андроида, встрявшего во всю эту канитель так же глубоко как и я! – Это ужасно сбивает с толку!       Мой взрыв утихомирил пыл детектива, а может он просто не стал усугублять ситуацию, решив, что сейчас дожидаться от меня честного ответа бесполезно. Коннор вернулся к дороге, отрешенно откинувшись на спинку кресла.       – Прошу прощения… некоторые привычки сложно искоренить из системы, особенно если они были ее неотъемлемой частью.       Что ж, это мне знакомо. У человека, связавшего свою жизнь с политикой, вся жизнь превращается в официоз, и редкие люди в ней способны вытащить тебя из политического панциря. Кину это удавалось лучше всех, хоть и Коннор по какой-то странной причине вызывает «живые» эмоции, не прикрытые каменным выражением лица. Но я человек, и эти привычки выработала в себе самостоятельно, по доброй воле. Девианты же стремились к освобождению, и теперь их Лидер признает, что не может искоренить привитые людьми привычки навсегда.       – Вы ведь за это и боролись, разве нет? – я аккуратно взглянула на андроида, понимая на каких эмоциональных качелях происходит наше общение. Как бы меня не послали к черту с такими расспросами после вспышки раздражения. – Возможность быть свободными от установок.       Коннору было неприятно об этом говорить. Его голос звучал пасмурно, в словах сквозил холод.       – Людям тоже сложно избавиться от привычек. А мы созданы людьми, хотим мы этого или нет.       – А вы этого не хотите, верно?       – Вы бы тоже этого не хотели.       Намек был понят. Коннор говорил не обо мне конкретно, он говорил о людях. Самое неприятное – мне нечем было крыть. Восемьдесят процентов людей действительно хотели бы откатить время назад, чтобы предотвратить появление синтетических людей. К счастью или сожалению, я отношусь к их числу, поэтому решила тактично промолчать, отвернувшись к дверному окну, закрывая таким образом диалог.       Какое-то время в машине хранилось молчание. Атмосфера в салоне меняется с каждой минутой: то раздражение, то неловкость – совершенно невозможно предугадать куда заведет нас разговор. Только сейчас я вспомнила о том, что по сути еду с представителем вражеского народа. Словно все это время Коннор был этаким знакомым, отношения с которым строятся на колкостях и сарказме. Сейчас этого чувства просто не стало. Вот что делает упоминание о том, кто мы есть на самом деле. Для Коннора все иначе. Коннор, предавший своих – еще хуже, особенно для самого себя.       – Что мне делать? – решив отойти от неприятной темы, я беспристрастным голосом задала самый важный вопрос за весь разговор.       – Найти Джоша и следовать туда, куда он скажет. Делать то, что он скажет, – с каждым словом я была согласна, уж лучше не перечить и делать все как говорят ответственные за мою жизнь, не выкидывая ничего «умного». Потому я молча выслушала инструкции Коннора, не видя причин для несогласия. – Я не покину кладбище, пока не получу от Джоша извещение о вашей встрече, чтобы исключить все возможные риски.       – Вы постоянно на связи? – единственное, что меня заинтересовало настолько, что я вновь посмотрела на детектива с нахмуренным взглядом.       – Все Лидеры в постоянной связи настолько, насколько себе позволяют.       – Что-то друг от друга скрываете?       – Мы ведь свободные личности, верно? Каждый имеет право на личное пространство.       – Звучит так, как будто я – «не свободная личность».       – Все ограничения вокруг тебя – необходимые меры безопасности, – в который раз напомнил девиант, противореча самому себе. – Тем более в контексте происходящих событий.       Коннор напомнил мне об убийце, оставляющем трупы с момента моего появления в городе, и я поторопилась заметить насколько его наличие опаснее для девиантов, нежели для меня самой.       – Вот именно. Это вам нужна защита, но точно не мне. По крайней мере на территории Детройта еще не нашли ни одного человеческого тела.       – Может, потому что людей у нас и нет? – без сарказма заметил девиант, глянув в мою сторону. До кладбища осталось всего ничего, так что я была рада возможности не чувствовать напряжение перед предстоящим делом. – Но если серьезно, то мы позаботились об этом. Каждый Лидер делает резервную копию памяти в сеть, которую можно просмотреть в случае нужды.       А вот эта новость не порадовала, и я все же напряглась, подтянувшись в кресле. Автомобиль как раз припарковался у обочины, как раз на том месте, где в прошлый раз Коннор забирал меня со встречи с Норт. Потому, наверное, я напряглась еще сильнее, чувствуя как вслед за мыслями о возможном вскрытии следует и страх перед скорым делом.       Детектив заметил замешательство, с легкой улыбкой успокоив мою тревогу.       – У нас с Джошем есть дополнительные резервы, о которых знаем только мы. Было бы глупо выставлять все, что мы делаем, на всеобщее обозрение.       «Даже не представляешь насколько глупо!» – так и хотелось добавить к его словам. Несмотря на это я смолчала, заметно расслабившись.       Детектив глянул в сторону кладбища, как бы предлагая сменить тему. Не могу сказать, что я хотела это сделать. В конце концов, сама мысль о проникновении в «Киберлайф» заставляет ежиться и нервничать, чего уж говорить о чувствах, которые нахлынут после того, как на горизонте замаячит Джош. Но оттягивать бесполезно. Или мы сделаем это сейчас или никогда.       Тяжело вздохнув и прикрыв глаза на пару секунд, я уже открыла дверь и поставила одну ногу на землю, как Коннор остановил меня, чуть подавшись над рулем.       – Ребекка.       Я обернулась и застыла, смотря на андроида не то с удивлением, не то с настороженностью. Пожалуй, это первый раз, когда Коннор произносит мое имя с таким беспокойством. Выражение его лица было спокойным, нейтральным, но глаза говорили совсем иное.       – Как я и говорил: делать все, что скажут. Идти туда, куда укажет Джош. Если вас обоих поймают – я буду все отрицать настолько, насколько это будет возможно.       Что ж, это справедливо. Я бы тоже стала отрицать все, даже если бы на меня указывали пальцем. Мне не в чем было упрекнуть Коннора, так что я кивнула, давая понять, что приму такое поведение.       – Будьте аккуратны, – Коннор вновь вернулся к «вы», но на сей раз это не раздражило. Ситуация была такая, что мне было не до раздражения. – Я буду ждать здесь, пока Джош не известит о вашем присутствии.       Больше детектив ничего не сказал. Он вернулся к спинке кресла, смотря строго на дорогу, как будто желая рвануть с места как только я выйду из машины. Конечно, этого не произошло – автомобиль остался стоять у обочины, даже когда я поднялась по зеленому склону вверх, к кладбищу. Не стану отрицать, что несколько раз посмотрела за плечо, дабы убедиться, что машина действительно все еще здесь. По какой-то причине мысль, что Коннор находится поблизости, успокаивала. В конце концов, он и Джош – единственные, кто был на моей стороне, хоть и они не были до конца осведомлены насчет моих целей.       Автомобиль остался за склоном, и поддержки от Коннора я больше не чувствовала. Я шла вперед в надежде увидеть девианта где-нибудь между невысоких надгробий, но с каждой секундой надежда все больше принимала иной вид.       Вид страха.       Джоша не было видно. Где-то вдалеке виднелись прогуливающиеся девианты, посещающие какие-то важные для них захоронения, но ни один из них не был хоть отдаленно похож на Джоша. По сути я была здесь одна, и это нагнетало. Страх стал таким сильным, что я начала подрагивать, потому пришлось обхватить себя руками, дабы это было не так заметно.       Дойдя до середины, я остановилась в пяти метрах от раскидистого зеленого дерева, явно старого и ухоженного. Внешняя дрожь превратилась во внутреннюю. Каждый шорох рядом пугал, и я дергалась, осматриваясь по сторонам. Здесь слишком много глаз. Слишком много свидетелей. А что, если на нас обратят внимание?.. что, если кто-то заподозрит неладное? Каждый наш шаг на пути к кабинету «девять» может стать роковым, последним в моей жизни. А ведь мне и без того опасно, если помнить слова Коннора об убийце, шастающем по городу.       Кстати, о нем…       Испугавшись собственных мыслей, я резко осмотрелась по сторонам. Никого. Только редкие андроиды вдалеке.       Так, Ребекка. Похоже, ты себя накручиваешь… спокойно. Просто дыши ровно.       Прикрыв глаза, я постаралась прислушаться к внутреннему голосу. Паника внутри грозилась увеличиться до неконтролируемых размеров, и я, остановившись лицом к дереву, принялась глубоко дышать. Темнота перед глазами обострила слух. Дерево так приятно шелестело своей листвой, что действовало как релаксант. Мне и впрямь стало легче. По крайней мере, паника была подавлена, а дыхание восстановилось до нужного ритма.       Спокойно… просто дыши. Вы еще никуда не уехали, а ты уже паникуешь. Джош не мог тебя бросить. Он ведь на встрече, верно? Просто задерживается.       Самоконтроль с успехом вернулся в руки, и я, расслабленно выдохнув, открыла глаза. Стоять посреди кладбища стало неловко, мне казалось, будто все мимо проходящие девианты тычут в меня пальцем, хоть в действительности этого не было. Я медленно побрела к дереву, согревая себя собственными объятиями. В одиночестве здесь не только страшно, но и ужасно скучно, словно отведенное нам время тратится впустую. И все же стоит потерпеть. Еще немного – и все это будет закончено. Ведь именно для этого я отправляюсь в офис, верно?       Занятно… за всеми страхами и думами по поводу штата для девиантов я даже не подумала о том, что вот-вот попаду в кабинет «девять» и отправлю всех андроидов на тот свет. Ведь именно для этого я рвусь в офис – завершить начатое. Избавиться от угрозы. Избавиться от убийц.       Как бы стыдно не звучало, но от такой мысли стало легче. Совсем скоро мне не придется испытывать страх или напряжение. Я окажусь практически одна в мертвом одиноком городе. Не будет солдат с автоматами, не будет Норт, не будет девиантов в кожаных куртках, желающих моей смерти. Не будет Джоша и Коннора, и вот это единственное, что меня расстраивает. И я даже не стану этого отрицать, ведь в этом вскоре не будет смысла. Пусть Коннор не самый приятный в общении андроид, все же он действительно практически спас мою задницу, вытащив из кабинета Маркуса, в то время как мог просто прикинуться, что «не в деле», и сдать меня со всеми потрохами. Но это все скоро будет неважно. Ведь совсем скоро я…       Я потеряла мысль. Я застыла как вкопанная, ощущая, как земля уходит из-под ног. В желудке образовалась дыра, и я была не в силах с ней справиться, позволяя сердце предпринимать все новые и новые попытки сделать кульбит в эту дыру. Объятия резко перестали помогать от дрожи. Волнительный страх превратился в самый настоящий животный ужас.       Трава была перепачкана синей жидкостью, медленно иссыхающей на воздухе. Никакого оружия рядом не было – только тело, раскинувшее руки и ноги в разные стороны. Джош лежал на зеленой траве лицом вверх. Его глаза смотрели далеко в небо, сквозь космическую бездну, словно найдя в ней что-то ужасное и невероятно прекрасное одновременно. Его взгляд пугал… резанная рана на шее пугала еще сильнее.       Дрожь сначала охватила плечи, затем плавно перетекла в живот и, наконец, в ноги. Не знаю, что именно меня так ужаснуло, но желудок резко попросил выхода, и я, икнув, быстро прикрыла рот рукой, дабы не выблевать все содержимое. Мне даже не пришло в голову закричать… господи, почему я еще не кричу?!       – Джош?! – мозг включился словно по одному щелчку. Все еще чувствуя позывы желудка, я на дрожащих ногах кинулась к телу, упав коленками на мокрую траву. – Нет-нет-нет! Только не ты, Джош!       Руки машинально потянулись к телу, и вот я уже закрываю рану на его шее, даже не понимая насколько это бесполезно. Кровь из нее уже не течет, да и жизни в андроиде уже явно нет. Мне, в состоянии шока, это было невозможно понять. Я без конца давила на рану, как будто это могло помочь.       – Твою мать! Кто-нибудь?! Сюда!       Крик разошелся по всему кладбищу. Слышал ли меня кто-то – без понятия, но я все равно продолжила кричать, ощущая как перехожу на сухие рыдания.       – Да помогите уже кто-нибудь! – все происходящее казалось нелепым фильмом в замедленном действии. Кто-то рядом шумел, пытался меня оттащить, хватая за руки и плечи, но я раз за разом откидывала от себя кого-то, возвращаясь к мертвому телу. – Черт, лучше помогите ему! Какого хрена?!       Наконец, не выдержав, я взглянула в лицо тому, кто все это время пытался меня оторвать. Им оказался Коннор. Его карие глаза, полные смятения, смотрели прямо в душу, и паника вмиг превратилась в ступор. Он что-то говорил, его тон был суров и беспокоен. Я и не заметила, как оказалась на ногах в трех-четырех метрах от тела, уже окруженного прохожими девиантами.       – Труман! – резкий рычащий звук, произнесшийся прямо над ухом, отдернул меня. Совершенно потерявшись в пространстве, я посмотрела в его глаза, полные негодования, и замерла, не выдергивая свои плечи из его рук. – Флэш-карта! Где она?!       Он говорил тихо, при этом делая совершенно странные движения, как будто пытается меня разбудить. Едва соображая, я опустила голову и посмотрела на свой пиджак, и Коннор достаточно быстро выудил оттуда носитель, незаметно для других спрятав его у себя в пиджаке. Мне было плевать что он там делает. На моих глазах умер Лидер – единственный, что относился ко мне с пониманием. Тот, в чьих глазах я никогда не видела негатива, хоть мы и были из совершенно разного теста.       – Идем.       Я не успела сообразить, как Коннор грубо потащил меня за собой, сверкая алым диодом налево и направо. По началу мне была непонятна эта спешка. Куда мы идем? Зачем?! Ведь там Джош, и ему требуется помощь! Но стоило посмотреть в окружившую его толпу, и все встало на свои места – они смотрят… на меня? Они думают, что это сделала я?..       Не помню, как дошли до машины. Мозг словно отключился. Вдалеке уже слышались сигнальные звуки подъезжающих автомобилей «скорой помощи», но мы достигли дороги раньше, чем транспорт показался на горизонте. Коннор, не имея желания сюсюкаться со мной, буквально впихнул меня на пассажирское сиденье и сам уселся за руль. Машина рванула вперед так резко, что я едва не ударилась головой о панель, вовремя поставив перед собой руки.       Руки… они все в крови.       Какое-то время я тупо смотрела на кисти, стараясь понять откуда этот синий цвет. Мы ехали с такой запредельной скоростью, что каждое отклонение от прямой чувствовалось всем телом, но как бы не шатало машину – я все равно видела синие пятна. Ничто не могло меня оторвать от собственной кожи, пока автомобиль не качнулся в очередной раз, и мой взгляд не упал на рубашку.       Синий… господи, откуда столько синего?! Я вся в синем!       Паника начала накрывать с новой силой. Дрожь вернулась, меня знобило словно осиновый лист на ураганном осеннем ветре. Щеки обожгли соленые слезы, но я не рыдала, тупо таращась на свои руки.       – Успокойся, – строго скомандовал голос рядом, на источник которого я взглянула затуманенным взглядом. Диод Коннора сменил алый цвет на желтый, но его взгляд… он говорил о многом.       – Это кровь…       – Я сказал успокойся.       Это было невозможно. Все что я могла сделать – сдерживать свою бьющуюся наружу истерику, учащенно дыша и тряся руками словно в треморе.       Дорога прошла как в тумане. Я не знала, куда гонит Коннор, вообще без понятия куда мы так спешим, но когда впереди замаячила знакомая улица – разум ненадолго прояснился. Мы ехали ко мне домой, в мое «место временного пребывания». Туда, где я могу быть в безопасности. Где лежит заветный телефон, и я могу услышать заветный голос, выплеснув весь свой страх, все, что так терзает душу.       Автомобиль еще не успел окончательно затормозить у дорожки, как я открыла дверь и едва ли не вывалилась наружу. Солдаты вокруг разом напряглись – я услышала металлический треск вскинутых автоматов. Не хочу думать, какие у них могут быть предположения насчет крови на моей одежде и руках. Я вообще ни о чем не думала, практически рыдая и чуть ли не бегом несясь к дому, игнорируя зовущего меня Коннора.       Дом встретил тишиной. Ворвавшись словно буря, я, всхлипывая, заторопилась к лестнице. Ноги совсем не держат – запутавшись в собственных каблуках, едва не полетела лицом вниз, но вовремя схватилась за перила, оставив синие следы на белой поверхности. Устройство в ванной словно звало меня, кричало, нуждалось во мне, и я бежала к нему, не сдерживая рыданий. Сзади творился какой-то шум, но я совершенно ничего не слышала. Все, чего мне хотелось – ощутить телефон, взять его в руки и услышать заветный голос, полный тепла и добра. Я была так близка к своей цели… так близка к тому, что обратиться к дочери… но стоило с грохотом откинуть лампу и вытащить устройство, как в проходе показался Коннор, недоуменно следящий за происходящим.       – Что это?       Он был строг – я его не слышала. Он требовал ответа даже взглядом – я его не видела. Оторопелость девианта позволила мне пройти мимо, отпихнув его в сторону. Хныкая и удерживая себя от новой волны истерики, я прошла в какую-то комнату на трясущихся ногах, стараясь на ходу набрать номер. Пальцы не слушаются. Твою мать, да наберись ты уже!       – Как давно ты хранишь у себя телефон?       Коннор не отступал, следуя за мной по пятам. Он прошел в комнату вслед за мной, остановившись в двух метрах, наблюдая за тем, как я истерически хожу из одного угла в другой, стараясь попасть в маленькие кнопки.       – Ребекка! Как давно ты хранишь у себя телефон?!       Если бы я его еще слышала. Точнее, слушала. Мне было абсолютно плевать что он там говорит и чего хочет, даже с таким страшным суровым тоном. Я уже практически набрала номер, когда в поле зрения резко показалась рука девианта, тянущаяся к устройству!       – Нет! – я крикнула что есть силы, сторонясь и оттягивая телефон как можно дальше, и чем сильнее сопротивлялась, тем настырнее и злее был Коннор. – Оставь меня!       – Немедленно отдай! – детектив предпринял очередную попытку забрать устройство, но на сей раз был оттолкнут в сторону, да так сильно и неожиданно, что едва устоял на ногах. Мы застыли всего на пару секунд, и мне хватило этого времени, чтобы заметить ярость в карих глазах. В следующее мгновение я пожалела о содеянном.       Лидер оказался рядом слишком быстро, чтобы мне успеть среагировать. Зареванная и испуганная, я оказалась прижата к какому-то столу в считанный миг, и даже не смогла открыть рот прежде, чем детектив схватил меня за горло, сдавливая его несильно, но ощутимо. Вытаращив глаза от ужаса, я смотрела на него с полным недоумением, свободной рукой вцепившись в мужское запястье. Бедра, прижатые к столу, заныли. Ужас вновь обуял мое тело, сковывая во всех движениях.       – Ты тянешь нас всех на дно, – прошипел Коннор, с силой и болью вырвав телефон из руки. Я попыталась воспротивиться, но лишь сильнее была прижата к краю стола, щурясь от боли и наступающих слез. – Я не для того рискую жизнью, чтобы ты выкидывала подобное!       – Воздух…       В его глазах мелькнуло понимание. Хватка ослабела, но рука от горла не оторвалась. Я почувствовала себя перед опасным хищником, впервые за долгое время понимая с каким огнем играю, всякий раз дерзя в лицо детектива.       – Понятия не имею, что творится в твоей голове, но я не позволю играть с нашим положением! Я потерял друга и наверняка из-за тебя! А ты как ни в чем не бывало достаешь телефон и соединяешься с сетью!       – Пожалуйста…       Мой голос больше похож на хрип, нежели на слова. Слезы перестали течь, но мне по прежнему хотелось рыдать. Мне не приходилось находиться рядом с Коннором так близко и, если честно, больше я не хочу повторять этот опыт. Если он так страшен в гневе… то я больше не желаю его злить.       От него едва ли не пылало жаром. Его диод агрессивно крутился в красном цвете, и, несмотря на температуру, я дрожала рядом с ним. Слишком тесно, слишком плотно! Так близко, что я чувствую его тяжелое яростное дыхание, как будто стою перед лицом смерти! В его глазах ни капли жалости, в моих же – море боли и отчаяния. Темный карий наполнен холодом, а взгляд практически выжигает изнутри. Мне не нравится находиться рядом с ним. Он меня пугает. Я смиренно опускаю взгляд, стараясь смотреть куда угодно, только не на его лицо.       Наконец, Коннор отпустил меня, видимо, убедившись в безропотном подчинении. Ослабевшее тело едва не осело на колени, но я удержалась, держась за стол. Слезы вновь хлынули из глаз, истерика снова набирает обороты. В последний раз глянув на телефон, я увидела, как Коннор убирает его в карман. Его глаза по-прежнему холодны, как лед. И пусть в девианте сейчас играет ненависть – я все равно почувствовала за ней нечто куда более страшное – боль и чувство потери.       – Забудь про «Киберлайф». Ты никогда туда не попадешь.       Последние капли терпения были выпиты. Паника овладела телом. Оседая на пол, я перестала держать свои рыдания, ощущая, как пропадают последние крупицы надежды. Коннор вышел из комнаты, и после я слышала как хлопнула дверь. Теперь я точно здесь сдохну. Не от времени, так от руки безызвестного убийцы.