Жизнь поэта

Следующим днём Гренгуар решил снова прогуляться на площадь, почитать стихи. Однако помимо этого он хотел ещё раз встретить Анже, хоть и понимал, что шансов на встречу мало. "Но она же говорила, что хочет ещё послушать меня, а вдруг она всё-таки придёт?" И Пьер не спеша отправился на площадь. Он шёл мимо собора, засмотревшись вверх. Поэта каждый раз поражало его величие, его высокие колокольни и шпиль, устремлённый в небо. Его душа созвучно башням собора тянулась вверх, к небу, к свету. Гренгуар настолько задумался, что совершенно не смотрел перед собой и вздрогнул, когда налетел на кого-то. – Анже, это вы?! Простите ради бога! – лицо Пьера запылало от стыда. "Теперь она точно не захочет со мной общаться, и поделом мне, не надо быть таким мечтателем". Анже заметила смущение Гренгуара. – Что вы, ничего страшного! Я не в обиде, – девушка улыбнулась. – Правда? – Пьер взглянул ей в глаза. – Все равно простите, я был слишком невнимателен, задумался, глядя на собор. – Ничего страшного! Знаете, Пьер, я рада вас видеть, – щеки Анже слегка зарумянились. – Пьер, вы очень спешите? – Я тоже рад вас видеть, – удивился и обрадовался поэт. – Нет, я не спешу совершенно, я просто гуляю. – Забавно, – Анже легко рассмеялась, – я тоже просто гуляю. Девушка взглянула в глаза поэту и взяла его за руку. – Зачем же просто гулять поодиночке, когда можно и вдвоём? Пьер вздрогнул. Неужели? Он боялся, что вчерашнее знакомство было просто случайностью, и Анже уж точно не поймёт его. Однако вот она, стоит перед ним и первая предлагает ему прогуляться вместе. – Конечно, почему бы и нет? – поэт улыбнулся девушке в ответ и чуть сжал ее пальцы. – Куда пойдем? Просто куда глаза глядят? – А хоть куда! Они шли от Нотр-Дама по берегу Сены, мимо Пти-Шатле, перешли мост и углубились в какие-то улочки. И говорили, говорили обо всем на свете. – Не думала, что Париж так интересен! Я ещё так мало всего видела здесь... Только центр хорошо знаю, да район неподалеку, где сама живу. – В таком случае, я покажу вам все, что успею. Конечно, нет ничего интересного в этих узких улочках, тесных домах, – они как раз шли сейчас по одной из таких улиц, – однако именно здесь я провел почти всю жизнь, здесь ко мне приходили стихи, песни... – Пьер, с вашими рассказами тут очень интересно! Но неужели вы действительно почти всю жизнь провели на улице? – Увы, – поэт погрустнел, – я действительно всего лишь бродячий поэт. С четырнадцати лет я жил на улице. Потом, когда научился зарабатывать, начал писать на заказ, я иногда снимал маленькую комнату и ночевал там. Однако доход такой очень нерегулярный, поэтому я периодически возвращался на улицу. – Бедный Пьер! Как же тяжело вам было! Но как же вы оказались на улице в четырнадцать лет? – Увы. Мои родители умерли во время эпидемии. Потом я какое-то время жил у родственников, но и они умерли. Я остался совсем один. – Ох, бедный поэт... А мои родители тоже умерли от эпидемии, но лишь год назад. Я в это время была у тетушки в деревне, поэтому и выжила. И только теперь, спустя год, я решила перебраться в Париж. – Я думаю, вам здесь понравится. Скучаете, наверное по родному городу? – Да нет, по нему не особо. По родным скучаю... Но вы уже скрасили мою грусть, спасибо! – Знаете, Анже, вам тоже спасибо. Я привык гулять в одиночку, но вы скрасили мой сегодняшний день. Поэт посмотрел на спутницу и будто испугался, что сказал лишнее. Пьер инстинктивно боялся открывать хоть кому-нибудь свою ранимую душу. Он всю жизнь знал, что отличается от других, что он не такой, как все. В юности Пьер иногда раскрывался перед людьми, тогдашними приятелями. Но его в лучшем случае просто не понимали, а в худшем – предавали. Именно в то время у Пьера появились первые шрамы и он совсем закрылся от людей. Единственным, кому он доверял тогда, был архидьякон. Сейчас поэт испуганно взглянул на Анже. Ему показалось вдруг, что она сейчас вырвет руку и убежит. Но девушка только чуть сильнее сжала его пальцы и как ни в чем не бывало, спросила: – Пьер, а как рождаются стихи? Вы пишете прекрасные произведения, но что служит вам вдохновением? Поэт задумался. Вдохновение каждый раз приходило по-разному. Иногда через радость, но чаще – через боль. – Ну... Сколько себя помню, они приходят будто с неба. Посмотришь ночью на звёзды, и раз – отзовётся что-то в сердце, и слова сами соберутся в строки и рифмы. И никогда не знаешь, что же послужит толчком для стиха. Рождение очередного стиха – это радость, но это и боль. Я замечал, что лучшие мои произведения я написал в самые темные мгновения жизни. Поэту вдохновение принести может все, что угодно – луна, звёзды, колокола и башни собора, ночной скрип ворот, камни мостовой, просто люди... Анже слушала Пьера, затаив дыхание. Она почувствовала, что задела какие-то тонкие струны его души, почувствовала, что он поведал ей сейчас самое сокровенное, едва ли осознавая это. "Едва ли он рассказывал это многим, но неужели он так доверяет мне?" – Это удивительно и прекрасно! – сказала Анже, едва Пьер замолчал. – Спасибо, – Гренгуар явно смутился. Какое-то время они шли молча. Потом опять заговорили. Странное дело, обоим казалось, что они знают друг друга уже давно. Они шли по узким улочкам, и совершенно не чувствовали усталости. Лишь когда начало темнеть, Гренгуар опомнился: – Анже, уже вечер. Пора, пойдёмте, я провожу вас. Слава богу, что поэт хорошо знал эти запутанные улицы и не заблудился. Через полчаса они вышли обратно к собору и пошли по направлению к дому Анже. – Спасибо за сегодняшний день, Пьер, – сказала Анже, – пусть это и была случайная встреча, я очень рада, что теперь у меня есть вы. Спасибо! Девушка крепко обняла смущенного поэта. – Вам спасибо, Анже! Вы как никто скрасили мое одиночество, и позвольте отныне считать меня своим другом. – Пьер, я очень рада, что у меня есть такой друг. Знайте, что вы всегда можете на меня рассчитывать, и если вам вдруг будет плохо, больно или грустно – приходите. И надеюсь, это не последняя наша встреча. – Я тоже надеюсь. Хорошего вечера вам, и до скорого! À bientôt! – До встречи, Пьер! Домой Пьер пришёл в приподнятом настроении, однако его что-то его угнетало все сильнее с каждой минутой. Призрак Эсмеральды с новой силой начал его преследовать. "Она так хорошо ко мне отнеслась, а я... Она не знает, какой я на самом деле". Поэт лег на соломенный тюфяк, заменявший ему кровать. И попытался заснуть. Однако спать он не мог. Внезапное знакомство не давало покоя истерзанной душе поэта. Пьеру казалось, что призраки Эсмеральды и Фролло окружают его со всех сторон, призрак собственного предательства нависал над ним. Поэт забился в угол. "Не могу, не могу!" – кричала его душа. Перед глазами стояло лицо Анже, а взгляд был её – Эсмеральды. И Пьер уже не понимал ничего. "Я влюбился как мальчишка, с первого взгляда. Мы провели вместе целый день, она сказала, что считает меня другом, но это не значит, что она могла бы тоже полюбить меня, просто ей понравилось говорить со мной, понравились мои стихи. Она как ангел, появилась из ниоткуда! Но если я полюбил ее, неужели я предал Эсмеральду опять? Боже, что мне делать?" – чувствительная душа Пьера обливалась кровью. Поэт распахнул окно и взглянул в небо. "Луна! Ты светишь высоко над крышами Парижа, Только ты видишь, как человек может страдать от любви! Ты видишь, как я страдаю от любви!.." Поэт упал на колени, положив голову на подоконник. Ноги отозвались болью при соприкосновении с каменным полом, но он даже не заметил этого. "Луна, услышь плач страдающего человека! Мне больно, мое сердце разрывается, а призраки прошлого преследуют меня! Помоги мне, Луна!.." Поэт стоял на коленях, глядя в небо, по щекам его катились слёзы. И вдруг звёзды, прежде холодные и далёкие, замерцали, приблизились, словно окружая поэта и улыбаясь ему. "Не бойся, – будто говорили они, – Ты уже настрадался вволю, позволь себе жить дальше!" "Правда?" – недоверчиво спросил Пьер. "Правда!" – засияли звёзды в ответ. "Правда!" – улыбнулся поэту призрак Эсмеральды и добавил: – "Я не сержусь на тебя, Пьер! Будь счастлив!.." Поэт облегчённо улыбнулся сквозь слёзы и, измученный, заснул прямо под окном, на каменном полу.