Жизнь поэта

Третьи сутки шел дождь. Третьи сутки Гренгуар сидел в комнате и сочинял комедию для праздника, что должен был произойти в конце недели. Стук капель по крышам, мостовой умиротворял, навевая лирическое, с лёгкой грустью, настроение. Но несмотря на это, пьеса вышла яркая, остроумная и не скучная – о весёлом простом юноше, прекрасной девушке, глупом солдате в золотых доспехах и злой старухе. Никаких намеков поэт делать не собирался, отнюдь. Просто пьеса должна была выйти такая, какая понравилась бы простым людям, смешная, понятная и поучительная. Как только Гренгуар дописал сценарий, артисты сразу же приступили к репетициям, и к празднику спектакль был полностью готов. – От души постарался наш поэт, – говорили между собой актёры, – постановка обречена на успех! Гренгуар не знал об этом. В воскресенье утром он совершенно не думал о сегодняшнем празднике. С утра пораньше он решил зайти в собор к архидьякону, а заодно послушать чудесную музыку, так вдохновившую его. Фролло был рад видеть ученика почти в добром здравии, да и сам он сегодня был бодрее обычного. Наверное, виной тому оказались его успехи в алхимии, а может просто выспался. Но на лице его появилось даже некое подобие улыбки, когда он увидел Пьера, привычно стоящего за колонной. Гренгуар тоже был искренне рад, что у учителя все в порядке. Однако долгого разговора не вышло – архидьякон торопился на службу, да поэт все ещё чувствовал себя неуютно рядом с ним. Хоть и помирились они, хоть и лечил архидьякон Пьера, ещё слишком глубоки были раны, ещё слишком широка была разделявшая их пропасть. После службы Гренгуар вышел на паперть, с наслаждением вздохнул, тряхнул кудрявыми волосами. И вдруг... – Пьер! Как я рада вас видеть! – Анже! – поэт едва коснулся руки девушки, – Я тоже рад встрече. Знаете, я должен сейчас идти на праздник, где будут ставить мою новую комедию. И... – Я составлю вам компанию! – Анже опять рассмеялась, а Пьер подумал: "Как же мне нравится ее смех!.." Но вслух сказал: – Стоит ли? Ведь я не считаю эту вещь хорошей, она больше подходит для простых крестьян... – Ну и что? Мне все равно интересно, что же вы такое придумали. – Да? Тогда идёмте же! – поэт взял девушку за руку и они пошли, а точнее побежали, как дети, в конец площади, где уже стояли подмостки для спектакля. – Стойте здесь, – Гренгуар остановился со своей спутницей у края площади, откуда хорошо было видно представление. – Я пойду за кулисы, мне нужно быть там. – Я буду ждать вас! – ответила она уже уходящему поэту. Тот обернулся и помахал рукой. Анже приготовилась ждать начала спектакля. Представление началось. Анже внимательно следила за действием. Да... Пьеса действительно вышла очень остроумна и забавна. На моменте, когда появился актёр-солдат в чересчур позолоченных доспехах, Анже прыснула в кулачок со смеху. А когда на площади появился настоящий солдат на белом коне, в доспехах, с длинным усиками и горделивым взглядом, вся толпа зашлась от хохота. Феб (а это был он, да-да) обернулся на сцену. Увидев происходящее, он побагровел от злости, сложил руки на груди, но молчал. Солнцеликий твердо вознамерился досмотреть до конца. Он догадывался, кто автор, и жажда мести обуяла его черную душу. И вот, финал. Зрители ликуют. Давно им не перепадало столь веселого зрелища. Артисты кланяются в десятый раз, но овации не стихают. Тогда на сцену вытаскивают смущенного Гренгуара. Тот тоже кланяется, улыбается толпе, а глазами ищет её. Анже пробивается к сцене, но тут её грубо оттесняет невесть откуда взявшийся всадник с надменным и злым лицом. Что это? Он подъезжает прямо к сцене, и... – Finita la comedia! Вы арестованы за оскорбление королевских солдат, клевету и совершенно неуместную сатиру, которую можно понять как призыв к бунту против власти короля! Гренгуар попятился. Убежать? Скорее! Но – предательский приступ боли в поврежденном колене. Пьер обернулся. Сцену уже окружили подоспевшие солдаты. С ненавистью и болью поэт пронзительно взглянул в глаза Фебу и прыгнул с подмостков. Его тут же скрутили, связали руки, посадили на одну из лошадей и увезли. Напуганная происшествием толпа разбежалась как можно быстрее. Анже пыталась пробраться к сцене, но толпа, идя в противоположную сторону, смела её, отбросила в сторону. Анже видела, как арестовали и увезли поэта, и глаза ее налились слезами. Девушка хотела бежать за ними, но солдаты скрылись так же быстро, как и появились. Анже бросилась к собору, не понимая, зачем, но уже на ступенях силы покинули её, и она в изнеможении опустилась на камни и разрыдалась. До плеча её нежно дотронулась чья-то рука. Анже всхлипнула и обернулась. – Милая Флёр! Ты здесь? – Анже, что с тобой? – удивлению Флёр не было предела, слишком привыкла она видеть подругу всегда радостной. – Флёр... Моего друга... Поэта, который сочинил спектакль, его обвинили в бунте и забрали куда-то!.. Флёр, а ведь мы так хорошо гуляли с ним и, Флёр, мне кажется, я люблю его! А теперь... – Подожди. Твоего любимого зовут Гренгуар? – Ты его знаешь? – Анже от удивления даже плакать перестала. – Да, он помог мне вырваться от бандитов не далее недели назад. И я вспомнила, что когда он проводил меня до дома, нас увидел мой муж. Он страшно взревновал. И... Да, он поклялся отомстить ему! Анже, он же просто решил свести счёты! Услышав это, Анже опять разрыдалась. – И что же теперь делать?! – Так, Анже. Во-первых, хватит сырость разводить! Этим ты своему поэту ничем не поможешь, уж прости. Так уж и быть, я дам тебе парочку советов, и не благодари: это благодарность твоему поэту, за то, что защитил меня. Он действительно благородный человек. В общем, обратись к архидьякону Фролло. Его ты найдешь в соборе. Думаю, он единственный, кто может помочь. – Архидьякон?! Этот вечно угрюмый священник? Каким образом он поможет, и какая ему от этого польза? – Анже, пожалуйста, послушай меня. Твой Гренгуар когда-то был его учеником, и насколько я знаю, они и сейчас общались. А Фролло очень влиятельный, дружит с судьёй, и даже к королю вошёл в доверие. Так что хочешь спасти его – иди к Фролло. – Хорошо, спасибо, Флёр, – Анже коротко всхлипнула и прижалась к подруге. – Иди, – сказала Флёр. Потом добавила: – у тебя все получится, я верю в тебя. Анже вздохнула, утерла последние слёзы и вошла в собор.