— …А ты видела Гарри?..
Сириус обеими руками обхватил большую кружку с горячим шоколадом, грея ладони и любуясь тем, как душистый парок растворяется в тени потолка.
По возвращении из ванной он обнаружил, что Бриана успела задернуть плотные шторы во всех окнах, растопить камин и на скорую руку приготовить на ужин пастуший пирог, клубничное суфле и зелёный салат. В детстве и юности Сириус ненавидел эту кроличью еду. Но после тюремной бурды, в которой ни травинки свежей никогда не бывало, салат показался восхитительно вкусным.
А после ужина они забрались с ногами на синий диван перед горящим камином и, укрытые одним пледом, сидели друг против друга с кружками в пальцах, делясь впечатлениями и воспоминаниями.
— Да, — она кивнула, сразу переносясь мыслями в другой отрезок времени. — Четыре года я преподавала в Хогвартсе. И два из них он учился у меня.
— А что ты преподавала?
— Природную магию.
Господи, что ещё она могла там преподавать! Он хорошо помнил, как однажды на сдвоенном уроке Гриффиндора и Когтеврана профессор Сеннидж прилюдно заявила, что никогда прежде у неё не было такой ученицы, — настолько восприимчивой, открытой и полностью готовой к доверительному взаимодействию с окружающим миром. Им всем тогда казалось это смешным, потому что большинство учеников считали уроки по Природной, или Зелёной, магии откровенным занудством. Но профессор одним взглядом осадила развеселившихся студентов, бросив презрительное: «Если вы думаете, что придорожный камень мёртв и неодушевлен, то глубоко ошибаетесь. Однако использовать это дано очень немногим. Поучились бы!».
— И что скажешь о нём?
— Что скажу? Ну, способностей у него к этому нет. У его дружка-верхогляда Рона Уизли ещё меньше. А их подруга, Гермиона Грейнджер… Я видела, как честно и мужественно она грызет гранит науки, как говорится. Но, увы. Знает и умеет она много. Только вот совсем не чувствует взаимосвязи между всем сущим. Не чувствует, что вот та былинка и первая звезда в небе, океанские волны и древние пущи — суть одно: энергия. Что они — это ты, а ты — это они. Только поняв и почувствовав эту связь кожей и нервными окончаниями, можно научиться управлять теми волнами и той травой.
Сириус усмехнулся. Да, ни у него, ни у его друзей никогда не было таких умений. Как и у сотен других волшебников и волшебниц. Единицы могут позволить себе допустить такие отношения с миром, не боятся отпустить на свободу самих себя. Доверить себя мирозданию.
— Как он тебе?..
Бриана вернулась, осторожно подбирая слова.
— Очень похож на них — внешне. Но внутри… он другой. В Гарри нет той бесшабашной самоуверенности, какая была у Джеймса. И это то, что, уверена, спасёт мальчика от многих бед. Но ему передалась какая-то редкая удачливость его отца. И ещё… он вырос совсем неизбалованным. Джеймса любили, а Гарри нет. И, по счастью, он добр и не озлоблен, хотя для этого у него есть причины.
— Да… Я слышал, сестрица Лили та ещё отрава. И муженек ей под стать. Нашла кастрюля крышку.
— Не нам судить её, — Бриана пожала плечами, глядя на танцующие языки пламени. — Она тоже имеет право на счастье — а у каждого это счастье своё. Гарри вроде Золушки, только мужского пола. Никогда не понимала, за что мачеху Золушки все так порицают и за что хвалят принца. Ведь мачеха оказала падчерице неоценимую услугу, научив девочку всему и не позволив вырасти лентяйкой и белоручкой. А вот дочерям своим подложила огромную, просто гигантскую свинью. Как Петунья своему сыночку.
Сириус встрепенулся:
— Откуда ты это всё знаешь?
— Видела своими глазами. Когда я вернулась из моря, то пыталась разыскать всех вас. Мне потребовался месяц, чтобы выяснить, что произошло. К тому времени давно утих накал страстей. Я связалась с Дамблдором, и он рассказал… рассказал обо всём, что знал сам. Сказал, как найти Гарри. Мальчик не знает, но время от времени я появлялась возле его дома и была в курсе, в какой обстановке он растёт. А потом сама вернулась обратно в Хогвартс и смогла узнать его получше.
Они надолго замолчали, думая каждый о своём. Потрескивали дрова в камине, в дальнем углу гостиной горел светильник, негромко тикали большие напольные часы в простенке между окнами. Вечер обнял за плечи улицу, по самые глаза заботливо укрыл тёмной шалью. И, казалось, нет места уютнее, чтобы предаться воспоминаниям, будто с детства любимым сказкам с картинками из старинной книги.
— Ты ведь никогда не любила Джеймса. Да и Лили, если уж на то пошло. И я ни разу не спрашивал о причинах этой антипатии. Но сейчас хочу знать, почему.
— В школе с первых дней вы четверо творили возмутительные, непростительные вещи. И главную роль играли в них ты и Джеймс. И каждый раз я думала, что этот раз последний и вас немедленно исключат. Я не понимала, за что Лили полюбила его, как не понимала и того, почему она хочет подружиться со мной. Не понимала, почему ты… А, впрочем, ладно, неважно, — Бриана остановила себя на всём скаку, не отрывая взгляда от камина.
— Почему я что?..
— Ну… почему ты так выпендривался. Зачем?
— Что, серьёзно, не понимала?! — расхохотался Сириус. Резко, отрывисто. Будто собака залаяла.
— До конца пятого курса не понимала. Мала, видать, была, наивна. О, и, пожалуйста, больше не смотри на меня так! — запротестовала она, выставив вперёд ладонь. — Этот твой тягучий томный взгляд на шестом курсе… Я всюду на него натыкалась, куда бы ни шла. Да, так бывает, когда детки вырастают…
— Детки?! Вырастают?! Я пять лет потратил, чтобы тебя охмурить. Разве что в уши тебе не кричал: «Эй, проснись наконец!». В конце концов, пришлось поменять тактику. А ты, оказывается, ни о чём не догадывались.
Бриана задумчиво улыбнулась.
— Я до сих пор не понимаю, выросли мы или нет. Иногда чудится, что я теперешняя — замок из песка, забытый кем-то на пляже. А настоящая я осталась там. В башне Когтеврана. За партой у Макгонагалл. В общем зале. На поле для квиддича…
— В крытом мосту и в Запретном лесу… — так же мечтательно закатив глаза, подтянул Сириус, а потом, сердито взглянув на неё, спросил так внезапно, что Бриана даже вздрогнула: — Как вообще тебя тогда понесло в Запретный лес, да ещё ночью?
В конце пятого года обучения Бриана отправилась на метле в Запретный лес, чтобы найти цветок, раскрывающийся только в ночные часы. Это был важный ингредиент для зелья, улучшающего память, а крепостью своей памяти Бриана как раз похвастаться не могла. Такое она проделывала не впервые и совершенно не считала, что чем-то рискует. Что может случиться, когда летишь среди древесных крон и с тобой твоя волшебная палочка!
Она нашла, что искала: большой белый цветок, похожий на колокольчик. От бутона исходило слабое мерцание, и, вдоволь налюбовавшись маленьким чудом, Бриана сорвала его и взлетела снова к верхним веткам.
И тут поняла, что всё это время была не одна. Внизу, у неё под ногами, послышалось глухое злобное негромкое рычание. Так рычит существо, которое намеревается напасть и оповещает об этом того, кто стоит перед ним. В высоту оно на вид было не больше трёх метров, с острыми зубами и безумными глазами, в которых читалась неумолимая жажда растерзать случайную глупую жертву. Бриана нашла, что чудище очень похоже на странного волка-аноректика.
Сидя на метле, она спокойно разглядывала животное, которое бесновалось, пытаясь допрыгнуть до её ноги и стащить вниз. А потом оно вдруг метнулось в сторону и на его месте появилось другое животное. Оно напоминало огромную собаку с чёрной шерстью и большими белыми клыками. Пёс поднял голову, и Бриана неожиданно встретилась с ним глазами. Взгляд был долгим, будто они присматривались друг к другу. Пёс зарычал — тихо и строго, словно потребовав: «Уходи!».
— Ты!.. — Бриана от волнения чуть не соскочила с дивана. — Это был ты! И… та тварь… Римус?!
Она растерянно замолчала. Догадка ошеломила до звона в голове. И сегодня…
— Почему ты скрыл от меня, что ты анимаг?! Я думала, ты мне доверял!
Сириус вздохнул: приехали. Сразу две тайны перестали быть тайнами. Но виноватым он себя не чувствовал.
— А как ты думаешь, Бри? Незарегистрированных анимагов отправляют в Азкабан. А что делают с теми, кто знал и не донёс, куда следует?
— Но Лили же знала… — Бриана смутилась: доводы были логичными. Но по инерции ещё боролась.
— Лили узнала случайно. Я был против того, чтобы посвящать вас обеих в этот опасный секрет. И Джеймс поначалу тоже. Не знаю, почему он передумал. Это было неосмотрительно.
Сочувственно глядя, Бриана протянула руку, и он ласково поцеловал её пальцы. Впрочем, это длилось всего мгновение, пока он не заметил:
— А где кольцо?..
Она выскользнула из-под пледа, подошла к комоду, вытащила из него маленькую шкатулку и вернулась обратно. На ладони протянутой руки лежал внушительных размеров перстень из белого золота с вкраплением мелких бриллиантов. Фамильное украшение Блэков. Не заметить такое невозможно — при каждом движении оно сверкет дорогим блеском.
— Видишь, я храню его.
— Хранишь, но не носишь, — Сириус вздохнул. — И то сказать, такой жених, как я, для любой уважающей себя женщины — позор.
— Позор иметь такого жениха, как Хвост, — отрезала Бриана. — Прости, не хочу называть его имя.
— Ты ведь не передумала?..
— Нет, и не передумаю.
Снова долгая пауза, и снова они, молча улыбаясь, смотрели друг другу в глаза. Сириус клял себя последними словами за то, что поднял этот вопрос. Какой, к дементорам, из него сейчас муж? Что он может предложить женщине, которая научилась жить без него, — удариться в бега вдвоём? Опозорить себя браком с преступником? А что, если ему никогда не удастся доказать свою невиновность? Об этом знают только Альбус Дамблдор, старый друг Римус Люпин и трое подростков. В «приличном» обществе ей никто руки не подаст. А Министерство магии? Её обвинят в пособничестве, укрывательстве и ещё бог знает в чём. Такого ли она заслуживает? Он хотел, чтобы она носила его имя как знамя, а не как клеймо. А ведь сумей он оправдаться… Они с Брианой основали бы собственное родовое поместье, а не тот дом ужасов, в котором он провёл всё детство, пока не хватило ума уйти. Их дети учились бы в Хогвартсе, и они обменивались бы письмами с новостями и советами и ждали их с нетерпением, радостью и гордостью домой на летние каникулы и Рождество. Они с Бри могли бы стать значимыми фигурами в магическом сообществе. О, сколько доброго можно было бы сделать! К примеру, возродить Орден Феникса. Бороться против твари, замахнувшейся на мировое господство, на геноцид маглов и полукровок…
Но что сказано, то сказано. Слово, как говорится, не воробей. Опять же, не выяснив положения вещей, невозможно строить никакие планы. Да зато и скованность, неловкость, порождённые долголетней разлукой, растаяли сразу — как только Бриана опять надела его кольцо. Как будто вместе с кусочком металла вернулись былые беспечальные времена.
Сириус поспешил сменить тему:
— А что за история с Алиссией?
Бриана снова забралась под плед. В этот раз Сириус усадил её рядом с собой и осторожно обнял за плечи.
Улыбка на её губах сразу погасла, лицо вытянулось, взгляд приклеился к какой-то точке на шторе — как если бы магическое фото вдруг стало обычным, магловским. Похоже, за одно мгновение в мыслях она оказалась очень далеко отсюда.
— Да, в общем, некрасивая история. Началась эта гадость с Академии. В 1987-м году. Я училась на факультете боевой магии, а она — на факультете чернокнижников. Дважды я перешла ей ненароком дорогу, и она, видать, затаила злобищу. В конце последнего учебного года Алиссия гуляла с парнем-оборотнем по имени Эверетт. А он, ни много ни мало, был дракон.
— Был?
— Ага. Вообще он был классный, девчонки по нему с ума сходили. Но он смотрел тогда только на неё. И я сама всё испортила. Один из моих друзей вычитал в какой-то книге о русальем привороте — очаровании, которое наводят русалы, чтобы увлечь людей на дно и утопить. Это умеем все мы, хотя используют, в основном, речные и озёрные русалы. Ребята подбили меня продемонстрировать приворот на первом встречном. Я не боялась — снимается он легко. И надо же, этим встречным оказался Эверетт, чтоб его!.. Но куда деваться, раз обещала?
Сириус ухмыльнулся: в Академии Бри, похоже, была ещё той хулиганкой, а ведь в Хогвартсе считалась пай-девочкой. Прямо как айсберг, главная часть которого скрыта под водой, — так и кажется, что нет её.
— …и всего-то спросила: «Привет! Ты не знаешь, который час?». Приворот поначалу сработал как часы. Эверетт обыкновенно напоминает наждачную бумагу — легко снимет стружку с мимо проходящего взглядом или словом. А тут на него как столбняк нашёл: смотрит на меня и молчит. Я решила, что хватит с него. Но что-то пошло не так, чары словно намертво вошли в него. С тех пор он… Нет, хвостом за мной не ходил, не унижался. Но его увлечение стало таким очевидным, что об этом заговорили. Алиссия, я так думаю, заметила сразу же. Чутьё у неё как у зверя. Не знаю, что они сказали друг другу и сказали ли. Я испробовала всё, чтобы снять приворот, ребята перерыли все книги в академической библиотеке. И вроде бы прошло. Перед выпускными экзаменами Алиссия и Эверетт объявили о помолвке, устроили приём. И вот тут-то случилось самое неприятное, я бы даже сказала, страшное. Едва их намерение вступить в брак было оглашено, Эверетт заявил во всеуслышание, что не собирается жениться на Алиссии, и потребовал моего публичного согласия стать его женой. Так сказать, прямо на приёме поменял одну невесту на другую. Понимаю шок гостей: он должен был уладить этот вопрос с нами до оглашения помолвки и не позорить Алиссию перед честным народом.0. Чего ты смеешься?
Бриана озадаченно смотрела на уже не сдерживающего хохот Сириуса.
— Ну ты даёшь! А ещё меня нравоучала!
— Тебе смешно, да?! Тебе смешно! — вспыхнула Бриана. — А я до седых волос перепугалась в тот день. И как не перепугаться, если этот парень и в человеческой ипостаси одним выдохом мог спалить меня заживо в пепел, а Алиссия уже тогда была одной из самых сильных ведьм! Двух таких врагов и лучшему врагу не пожелаешь!
— Точно. И чем дело кончилось?
— Кончилось? Оно только началось. Я хотела поговорить с ним наедине, без свидетелей отказать, потому что в приличном обществе не делают это на глазах у толпы. Но он так гадко поступил с Алиссией, что слова сами сорвались у меня с языка. Боюсь, отказ прозвучал слишком резко. Он пришёл в ярость — глаза вспыхнули как угли. Никто из нас глазом моргнуть не успел, как он обернулся драконом, ухватил меня в зубы и был таков. Наверное, я отключилась, потому что пришла в себя, мы уже летели над морем. Помню, как молилась всем богам, каких знала, чтобы не дыхнул посильнее, чтобы не забыл, что несёт живое существо. На моё счастье, в какой-то момент, когда вдали уж показалась суша и я начала терять надежду, он чуть разжал челюсти и я полетела вниз, в воду.
Боже, никогда в жизни так не радовалась, как в те минуты. Наверное, думал, что, упав с такой высоты, я непременно разобьюсь о поверхность моря. Он кружил и кружил над волнами, высматривая, не всплывёт ли тело. Но я не разбилась, потому что успела перевернуться в воздухе и вошла в воду под прямым углом. У меня сразу же выросли волосы, хвост и жабры, и я спряталась на дне между водорослями…
— Волосы? Ещё длиннее, чем сейчас?
— Намного длиннее.
— Никогда не видел тебя с хвостом.
— Не вопрос, ещё увидишь.
— А дальше?
— Итак, я спаслась: море уже моя стихия. Мне пришло в голову, что, как только он узнает об этом — а мне ещё сдавать экзамены, — будет преследовать меня всю оставшуюся жизнь. И всё из-за неудачно применённой магии. Увы, вокруг не было ни одного сородича, никто не мог показать выход из дрянной ситуации.
— Что ты сделала?
— Ничего. Что можно сделать с этакой махиной? Затаилась до утра.
Они надолго замолчали. В голосе Брианы не слышалось раскаяния, только горечь и неодобрение. Кого — себя или влюбленного дракона? Сириус ясно представил себе, как крылатое чудище камнем падает вниз, навстречу своей русалочке, как вода взмывает к небесам под тяжестью его громадного тела, как пар поднимается над местом его погружения. Будто наяву увидел коварную улыбку девы моря. И по спине побежал иголками холодок. Короче, напугал сам себя.
— Это я виновата в том, что случилось. Хотя это бремя друзья делят со мной, основная доля вины моя. Потом я три дня добиралась вплавь до нужного побережья. В Академии ко мне пристали с расспросами, пришлось сказать, как есть, что дракон бросил меня в море и улетел. Это звучало правдоподобно, потому что Эверетт уже выпустился и никто, кроме Алиссии, его не ждал. Да и какой из меня драконоборец? С тех пор никто его больше не видел. Думаю, она всё поняла сама. И как будто этого было мало — на выпускных экзаменах моим противником назначили её. Не представляю, как я выжила в этой схватке, — мы дрались не на жизнь, а насмерть, хотя по условиям испытания этого и не требовалось. Если бы не помощь одного волшебника… думаю, она убила бы меня.
— А… твой брат?
— Это произошло намного позже. В прошлом году Эммери встретил Алиссию в «Дырявом котле» и… — Бриана запнулась и несколько секунд подбирала слова, — … и совершенно потерял голову из-за неё. Сейчас я думаю, что это не случайно, а тогда не сообразила, откуда ветер дует. Решила, что, может, такая его судьба. Постаралась не выказывать неприязни к его любимой, хотя не раз возникало предчувствие, что быть беде. Эммери не мог думать ни о чём, кроме неё, еле выдерживал разлуку в пару часов, смотрел на неё как зачарованный, забыл начисто об элементарных вещах… Да, безумие. Да, наваждение, даже одержимость. Но такое бывает, верно? Со стороны в этом не было заметно ничего сверхъестественного. И я тогда не беспокоилась.
— Думаешь, Амортенция?
Сириус отлично помнил, как на уроке зельеварения в руке у профессора Слизнорта сияла перламутром колба с Амортенцией — самым сильным любовным зельем на свете. В воздухе запахло полевыми цветами и озоном — для него, ведь для каждого это зелье пахнет по-своему. Тогда ещё он подумал, что стал бы делать с ополоумевшей от любви девчонкой, таскающейся за ним по пятам и глядящей на него, как кролик на удава? Такой лёгкой победой даже воспользоваться было б неинтересно.
— Я этого зелья не видела. Может, и так. Но такая могущественная чародейка вполне могла сварить и что похлеще. Впрочем, какие-то остатки воли у Эммери ещё сохранились. Однажды он пожаловался мне, что у него портится зрение. Русалы, живущие на суше, часто этим страдают, ведь под водой солнечный свет не причиняет вреда глазам. Потому и я всегда днём на улице ношу солнцезащитные очки. Пришлось приготовить для него полоскание, возвращающее зрению резкость. По рецепту следовало бросить в котёл перо из хвоста павлина, да у меня его не было, пришлось добавить цветки златки полевой. Кто ж знал, что её добавляют в любовные зелья! Я-то этим никогда не баловалась. Словом…
— …златка полевая навела резкость, и он прозрел.
— Именно. Настолько, чтобы понять, что его опоили. Конец ты знаешь: Эммери разочаровался в людях и ушёл в море, а Алиссия беременна.
— И теперь исходит ненавистью к тебе.
— Да. И я не могу её за это осуждать.
Всё переменилось слишком внезапно. Слишком быстро. Бриана встревожилась, заметив, как блеснули глаза Сириуса — холодно, остро, тревожно. И сразу же он вскочил на ноги, отбросив плед на спинку дивана.
— Что?.. — только и успела произнести она, вскакивая следом и прислушиваясь к тишине, разом утратившей покой и надёжность. Она пыталась расслышать то, что слышал Сириус, но ничего не смогла различить в вечернем безмолвии. Будто дом вдруг накрыли стеклянным колпаком.
— Бри, мне надо отлучиться.
— Куда ты?..
— Совсем забыл, — торопливо проговорил Сириус, засовывая в карман джинс палочку. — Я ведь не один…
Бриана сделала протестующий жест, в её разноцветных глазах заплескалось беспокойство, и он укорил себя: нужно мягче, не стоит пугать её. До сих пор, видимо, её мир был безопасным. Ну, если не считать Алиссии и этого дракона Эверетта.
— Не один? Как это?
— Со мной друг. Пришлось спрятать его. Он голоден и совсем один, и уже долгое время.
— Кто он? Почему ты не привел его с собой? Здесь бы нашлось место и для двоих.
Она явно не понимала, о чём говорит, и Сириус развеселился.
— Боюсь, встречи с гиппогрифом твои соседи не переживут. Это всё-таки не собака. И хотя я наложил на него дезиллюминационные чары…
— Гиппогриф?!
Бриана была до того ошеломлена, что даже это единственное слово выговорила с трудом. Наверное, для неё даже с драконом встретиться было бы вероятнее, чем с таким существом — полуконем-полуорлом. И немудрено: он был уверен, что в последний раз Бриана видела живого гиппогрифа в Хогвартсе, когда они на последних курсах в свободное от занятий время всей компанией помогали лесничему Хагриду ухаживать за магическими существами.
— Да, гиппогриф. Это Клювокрыл. Бри, я должен навестить его. Я спрятал его в пещере в лесу, милях в десяти отсюда. С трансгрессией это не займёт много времени…
Говоря это, он уже хотел переместиться, но она, усилием воли оправившись от шока, схватила его за руку.
— Это не нужно. Во-первых, отсюда нельзя трансгрессировать и сюда тоже нельзя — на доме защитные чары. А во-вторых, это опасно для тебя.
— Но он…
— Погоди! — Бриана тряхнула головой, очевидно, вытряхивая остатки потрясения. — В этом нет необходимости. Я сейчас позову на помощь.
Теперь уж удивился Сириус. На помощь? Кого? И, главное, зачем? Что он, маленький, или она его за маггла принимает? Она, конечно, переживает, и это понятно, но…
Бриана пальцами (не палочкой, а прямо пальцами!) нарисовала в воздухе знак, по завершении начертания вспыхнувший пламенем не хуже кострового. Крест с кольцом на перекладине. Он смутно помнил, что иначе он называется коптским крестом, или анхом.
Символ, сгорая, исчез. А потом в каминном приёме, прямо посреди всё ещё горящих дров, возникла фигура мужчины. Человек спокойно перешагнул через бортик из ажурной чугунной решетки и вступил в комнату.
— Салют, Бри. Звала?
— Вечер, Шейн!
Шейн оказался молодым мужчиной около тридцати, хорошо сложенным и высоким. Коротким светлым, почти белым, волосам, видимо, в парикмахерской придали эффект небрежной взъерошенности. Тонкие, даже изящные черты лица, бархатные карие глаза с длинными ресницами, лукавая улыбка. От таких обычно женщины без ума, с некоторой неприязнью решил Сириус, внимательно разглядывая незнакомца. Видимо, это и есть один из тех друзей по Академии.
— А где остальные? — Шейн обдумал вопрос. — Маттиаса где-то носит по мракоборческим делам, как всегда. Ник дома — у Ширан начались роды, и он бегает по комнатам и хватается за всё подряд.
Бриана кивнула.
— А что случилось-то?
— Ничего не случилось. Просто нужна помощь Сэма.
— Он сейчас будет, — Шейн плюхнулся в кресло и положил ногу на ногу.
Хорош помощник, мысленно ухмыльнулся Сириус. Этот, должно быть, не представляет себе даже, с какой стороны и подойти-то к гиппогрифу. Куда ему с Клювокрылом справиться!
— Бедняжка Ширан, — сочувственно кивнув, заметила Бриана. — Она всё- таки не захотела рожать в клинике?
— Нет, говорит, маггловские акушерки ей ни к чему. Так что пусть папаша хоть в этом потрудится, — хохотнул Шейн. — На всю жизнь узнает, как дети на свет появляются.
— А ты сам знаешь, да? — подкольнула Бриана.
— А как же? Когда мама рожала мелкого, никого, кроме меня, дома не случилось. Так что да, знаю.
— А Колин и Эвива?
— Помогают рожать.
— Им это тоже полезно.
У Сириуса полегчало на душе. Даже две женщины среди пятерых мужчин — это существенно разбавляет компанию.
— Ладно, давай лети домой. В любом случае, мне нужен только Сэм.
— Тебе почему-то всегда нужен Сэм, — поднимаясь на ноги, шутливо поддел он.
— Наверное, потому, что, хоть он и нудит порой, зато на нём покататься можно.
В камине показалась ещё одна фигура. Этот мужчина, появившийся, казалось, прямо из огня, был одного роста с Шейном, но более мощного телосложения, и лет на шесть-семь старше. Тоже светловолосый, притом с яркими голубыми глазами и угольно-черными бровями. Похож на скандинава, отметил про себя Сириус.
— Ну, что у нас тут? — весело поинтересовался он.
— Гиппогриф, Сэм, — Бриана сказала это так запросто, словно бы сообщила, что они решили пойти в кино.
— Гиппогриф?! — у Сэма брови поползли к волосам.
— Ты ведь мечтал увидеть живого гиппогрифа.
— Ага. И чего ты от меня хочешь?
— Чтобы ты забрал его и устроил в вашем гараже. Шейн присвиснул. — Ой не, тут я не помощник.
— Я тебя с собой и не звал, — ухмыльнулся Сэм, очевидно, в предвкушении давно желанной встречи.
— Бри, Сэм себе шею свернет! Или копытом по башке получит! — возмутился Шейн.
— Не болтай! — отмахнулся Сэм. — Я с пегасами одной левой управляюсь.
— Ага, пока лечишь отшибленную ими же правую. Смотри, конечно, братец. Но лучше б тебе целым вернуться, а не по частям. Всем вечера!
Шейн исчез в каминном пространстве. Домой отправился, видимо. Сириус чувствовал себя неуютно: свалился на чужие головы со своими заботами, которые теперь разгребают другие. Пожалуй, надо уходить.
Сэм решительно шагнул к нему и протянул руку к самому его лицу. Сириус подавил рычание и дёрнулся назад.
— Можно?..
Бриана успокаивающе погладила Сириуса по плечу.
— Сэм хочет узнать, где искать Клювокрыла. Просто представь себе то место, где он сейчас.
Пальцы Сэма, сухие и горячие, коснулись правого виска Сириуса. Ну и друзья у Бри — с ума сойти! Он подумал о лесе — чёрном и насквозь мокром, о птицах, что попрятались в дуплах и гнездах, о маленьких зверьках, спящих в своих норах. О Клювокрыле, на котором прилетел сюда чуть не с полмесяца назад. Бедняга, ему и в самом деле нужен кров получше сырой тёмной пещеры, и что-то ещё кроме крыс. Наверное, Бри права.
— Ага, ясно. Сейчас заберу его, — Сэм направился в сторону входной дверь, но у самого порога притормозил: — С тебя причитается что-то посущественнее простого «спасибо», Бри.
— Давай шевелись, старая коняга, — огрызнулась Бриана и, слегка пнув его под коленку, выставила в мрак и дождь.
Блэку всё это до крайности не понравилось (и он догадывался, что никому из его семьи не понравилось бы). Вернее сказать, не понравилась эта близость. Должно быть, Бриане ещё не то сходит с рук в компании этих мужчин. Вряд ли она посмела бы обойтись так с ним самим — подобных фамильярностей между ними никогда не бывало. Ну, если, конечно, не считать фамильярностью тот случай, когда он превратил её сову в ящерицу и, как выяснилось потом, навеки.
— Ну, всё, — Бриана шумно выдохнула. — За Клювика можно не волноваться — Сэм один из лучших объездчиков пегасов.
Часы в простенке между окнами торжественно и звонко пробили десять раз. Снова ударил гром и сразу же, на миг осветив зашторенные окна, сверкнула молния.
— Пора спать, Сириус, — ласково и вместе с тем твёрдо произнесла Бриана, обвив руками его шею. — Нам обоим нужно выспаться как следует.
Спать?! Он чуть не фыркнул, но вовремя передумал. Спать… В чистой постели? На похрустывающих от свежести прохладных простынях, укрывшись одеялом, на котором есть пододеяльник? С настоящей подушкой под головой? На кровати, а не на полу и не на земле? Да, тысячу раз да! И пусть толпами бродят здесь смазливые красавчики, кто бы они ни были, — они с Бри по-прежнему помолвлены. Пусть к бесам катятся все неразрешенные головоломки и вопросы без ответов. Всё завтра!
Гостевая спальня просторная и чистая — только комнатные растения, крючки на стене за дверью, встроенный шкаф и большая двуспальная кровать с пушистым ковриком вокруг. В комнате ничего лишнего, и оттого мысли ни за что не цепляются, сознание не кричит, как раненое животное. Мягкий рассеянный желто-оранжевый свет торшера приятно успокаивает растревоженные нервы, баюкает в ощущении уюта и защищенности, какое бывает в детстве. Не в его детстве, но бывает. В доме такая тишина, что слышно тиканье напольных часов в гостиной. Кажется, вся Вселенная сузилась до этого небольшого пространства, наполненного желто-оранжевым светом и тиканьем часов.
Сириус ещё не спал, когда Бриана заглянула пожелать доброй ночи. На ней были белоснежная ночная рубашка до пола и пеньюар. Хлопок и плотные кружева. Неужели бывают на свете ещё такие вещи? Он нашёл, что хлопок на ощупь приятнее шелка и всяких этих дорогих тканей, и, погрузившись в сон, поначалу видел ещё что-то белое…
***
Когда Бриана и сама улеглась, была уж половина одиннадцатого. Обычно она ложилась рано и вставала рано, часто ещё до рассвета, встречала утро и провожала вечер, сидя на крылечке с чашкой цветочного чая.
Сегодня всё вышло из-под контроля. Сириус Блэк. Как всегда, внёс смуту и переполох в её жизнь. В юности вместе с ним в её планах наступал сущий кавардак, стоило только ему оказаться рядом. И, странное дело, разозлить её по-настоящему ему удалось всего раз за всю историю их знакомства. Удивительно, как это у некоторых выходит так запросто ломать чужие планы и при этом не вызывать раздражения в свой адрес!
Сириус Блэк вернулся. Поразительно. А впрочем, его поступки всегда были неординарными. Необыкновенная личность. Бриана вздохнула: бедняга, сколько ему ещё бегать от Министерства! Но, наверное, лучше так, чем сидеть в беспросветном заключении. Что ж, не исключено, что вскоре в бегах будут они оба. А пока… Пока он вернулся к ней, это главное. Она улыбнулась про себя. Прав Брэдбери, у любимых губ совершенно особый вкус. И не только в августе.
И хорошо, что есть те, к кому можно обратиться в любое время суток. Истинные друзья познаются в беде. Эти прошли столько проверок, что не перечесть. Они вместе их прошли. И, возможно, Сириус тоже однажды сможет назвать их своими друзьями. Кто знает…
Бриана уже протянула руку, чтобы погасить лампу на тумбочке, когда услышала громкий вскрик. Она едва дала себе пару секунд, чтобы схватить волшебную палочку, и бросилась в комнату Сириуса, ожидая встретить не меньше десятка министерских мракоборцев в компании дементоров. Но там никого не было.
Сириус снова вскрикнул. Просто кошмар, ничего больше. Бриана стояла в прямоугольнике лунного света и прислушивалась к тикающей тишине. Всё как обычно, всё в порядке. Сердце колотилось так, что затошнило.
— Бри?.. Ты что?..
— Ничего, Сириус. Это только плохой сон. Это всё не на самом деле.
— Прости.
— Ничего, — она подошла к кровати. — Двигайся на середину, я посижу с тобой, пока не заснешь спокойно.
Бриана устроилась рядом, удобно откинувшись на мягкую спинку кровати. Сириус обнял рукой её колени и положил на них голову, как на подушку. Она снова улыбнулась: так делала мама, когда малышкой Бриана не могла заснуть. Никогда не сердилась, не выговаривала дочери, что та отвлекает её от ужас каких важных дел дурацкими детскими страхами, тем, чего нет в реальности, а происходит только в голове. Да, у неё была настоящая мама. И Бриана пронесла через всю жизнь ощущение материнской любви. Поступала ли так мама Сириуса? Вряд ли. Из того, что она слышала о Вальбурге Блэк, явствовало, что эта женщина, суровая ревнительница чистых кровей, не склонна разводить сюси-пуси даже со своими отпрысками.
Собственно, что плохого быть маминой дочкой? И папиной? Папа тоже был настоящий — воистину друг и защитник. А чьей тогда дочкой надо быть? Заезжего молодца?
Бриана машинально перебирала волосы Сириуса (ещё и трёх часов не прошло, как сама ж их подрезала), вспоминая, каким не по-детски взрослым, самостоятельным и смелым показался ей тот мальчик в Хогвартс-экспресс. Первого сентября 1971 года.
Гризельда, Мойра и Бриана. Их, счастливых до головокружения и гордых за себя и друг дружку первокурсниц, провожали родители. На платформе 9 ¾ народу было как сельдей в бочке. Да ещё всюду тележки с багажом и клетки с словами и другими магическими животными. День зачинался такой солнечный, будто утренний свет наполняли золотые искры и смешинки из тысяч волшебных палочек. Такие утра — всегдашние предвестники необыкновенных событий, тех, что откладываются в памяти надолго или даже навсегда.
Толпу отъезжающих и провожающих обдало волной пара — пора рассаживаться по вагонам. В суматохе Бриана и Гризельда потеряли из виду Мойру. А тут ещё у Гризельды случилась неприятность — какой-то хулиган дернул её за заколку, и она от души разревелась от боли и обиды. Бриана увидела пустое купе, открыла дверцу, запрыгнула внутрь. Мойра найдёт их позже, как говорится, семеро одного не ждут. Потом-то она увидела, что купе не совсем свободно — у окна, справа от внутренней раздвижной двери, сидел мальчик.
— Привет! — Бриана рывком втащила за руку ревущую Гризельду. Как хорошо воспитанная девочка, та не рыдала в голос, а мужественно глотала слёзы, а то, что проглотить не удавалось, стекало по покрасневшим, как помидор, щекам. — К тебе можно? Боюсь, сейчас все купе уже заняты.
— Конечно, заходите. Доброе утро.
Бриана усадила на диване напротив, у окошка, Гризельду, села рядышком, обняв её за плечи, и подарила извиняющуюся улыбку новому попутчику.
Голубоглазый мальчик со светло-каштановыми волосами (о, их уж давно пора подстричь!) и некоторым беспорядком в одежде, улыбнулся в ответ. От этой улыбки по купе разливалось ощущение покоя, доброжелательности и едва заметной грусти. Бриане это понравилось. С таким человеком можно подружиться на всю жизнь. Как и все русалы, с чуть ли не с колыбельных дней она по одному взгляду могла определить, на что тот или иной встречный способен, а на что нет. Этот встречный, поняла девочка, на предательство и подлость не пойдёт — в нём есть внутренняя сила. А ещё ей подумалось, что он привык быть на вторых ролях и не считает это чем-то зазорным.
— Римус Люпин, — он протянул руку, и она пожала её.
«Lupus» по латыни «волк», — мельком подумала, Бриана. — Что из него вырастет?».
— Бриана Лавгуд. А это Гризельда Касл.
Больше они сказать ничего не успели. Дверь со стороны коридора резко отъехала, и в купе заглянул ещё один мальчик.
— О, у вас тут свободно. В остальных купе уже народу битком.
Он не спросил разрешения присоединиться к компании, просто вошёл, и всё. Им <i>пришлось принять его. Он уселся рядом с Римусом (люди всегда так делают, когда есть выбор, — примыкают к лицам своего пола).
— Ну, давайте знакомиться, что ли? Сириус Блэк. А вы кто?
У него были тёмные кудри до плеч и яркие серые глаза, а манеры и энергетика представили его как человека решительного, уверенного в себе, способного при желании добиться чего угодно.
Остальные назвались тоже.
— Лавгуд… Лавгуд… — Сириус Блэк оценивающе разглядывал сидящую напротив девочку. — Я слышал о твоей семье.
Это прозвучало отнюдь не как комплимент, скорее, как замечание о чём-то предосудительном, компрометирующем. «А, из этих, чистокровных… — мысленно скривилась Бриана. — Ах ты, будущее Слизерина!». М-да, пожалуй, в глазах этих снобов она хуже магглы, хотя отнюдь не маггловского происхождения, — полуженщина-полурыба. Да ещё наполовину человек — опять не слава богу. Какая гадость вопрос чистоты крови!
— Я о твоей тоже слышала немало.
— А с ней что? — Сириус кивнул в сторону Гризельды. Та от слёз уже отошла и теперь, всё ещё красная, сердито сопела, глядя на присутствующих исподлобья.
— Кто-то на перроне здорово дернул её за волосы, вот и всё. Сириус хмыкнул.
— И всё?! — взвилась Гризельда, впервые открыв рот за последний час. — Тебе не было бы больно?!
— Конечно, было бы. Не парик ведь ношу. Только в слёзы бы не ударилась.
— Нет? А что бы ты с ним сделала?
— Оттаскала б хорошенько за шевелюру. Да ещё отпинала бы дорогой. Чтобы впредь неповадно стало.
Гризельда посмотрела на подругу с некоторым уважением. Римус молча улыбался, глядя в окно на суетящихся на платформе людей. Сириус искренне расхохотался. О чём, Бриана могла только предположить. Видимо, представил себе того несчастного.
— А если он сильнее?
— Не исключено. Но следует помнить одно хорошее правило: давая обидчику сдачи всякий раз, ты, возможно, меняешь много судеб — как минимум, его и свою.
Дверь снова открылась.
— О, вас тут мало! — на пороге вырос высокий худой мальчишка с чёрными вихрами, торчащими во все стороны, и шальными светло-карими глазами. — Никто не против? Кстати, я Джеймс. Джеймс Поттер. Прошу меня любить.
— А как насчёт того, чтоб жаловать? — осведомился Сириус Блэк.
— Можно и жаловать, — Джеймс с размаху плюхнулся на «мужское» сиденье. — Но главное любить.
Дверь снова открылась, и Бриана почувствовала лёгкий приступ раздражения — в купе становилось тесно. И так их уж пятеро, неужто ещё кто- то решил втиснуться?.. Господи боже, Мойра! Ну всё, всякой твари по паре.
Мойра не поздоровалась ни с кем. Осмотрев каждого из пассажиров, она вперилась в подруг.
— Ничего себе! Я заняла нам свободное купе, держу его, жду, всех посылаю, а вы тут!
— Ага, где упали, там и остались, — ответила Гризельда.
— Надеюсь, вы не собираетесь ехать со всякими задаваками, — презрительно фыркнула Мойра, смерив мальчишек злым взглядом.
И она исчезла в коридоре. Повисла тишина. Римус удивленно смотрел на опустевший дверной проём. У Джеймса отпала челюсть. Сириус неприязненно прищурился вслед маленькой нахалке: и кто тут задается?
Бриана поднялась с места, подавив вздох.
— Пойдём, Гризельда, не будем мешать…
— …всяким задавакам? — закончил за неё Сириус. Не зло, без подколок. Просто так. И она тоже сказала миролюбиво:
— Всяким задавакам.
— Пока, девчонки! — крикнул вслед Джеймс Поттер и, решив, что девочки уже не слышат, повернулся к попутчикам: — У неё, что, разноцветные глаза?
— Я читал о таком. Это называется гетерохромия, — ответил Сириус Блэк.
</i>
***
Сириус спал как собака — вертелся и дергался. Вызванная из полусна- полувоспоминания очередным рывком, Бриана еле разлепила веки. «Долго я так не протяну. От силы ещё ночь. Придётся готовить ему сонное зелье». Она снова успокаивающе погладила Сириуса по голове, и он затих. Сколько он вынес, этот мальчишка из поезда! В волосах пробилась много раньше срока седина, а ведь ему только тридцать пять. Будет через… два дня. Ребра пальцами можно сосчитать, как ступеньки на лестнице. Тюремные татуировки. И взгляд — порой какой-то неживой. А ведь он всё тот же мальчишка из поезда!..
И тут Бриана поняла: что-то не так. Сон слетел как вуаль. Что-то очень не так.
Это чувство свербило внутри едва заметно, исподтишка, словно бы старалось не обнаружить себя. А то вдруг тошнотой поднималось к горлу, разливалось в животе.
Стрелки на флюорисцирующих цифрах настенных часов показывали чуть больше половины второго. Бриана осторожно выбралась из-под одеяла, постаравшись не потревожить спящего друга.
Неслышно ступая, вышла в гостиную и замерла у окна, чуть раздвинув белые тюлевые занавеси. Дождь был такой сильный, будто бы кто-то лил на город воду через дуршлаг. Гроза ушла дальше к побережью. В дождевых потоках одиноко мокли уличные фонари.
Всего на секунду ей показалось, что всё в порядке и волноваться не о чем. А потом снова нахлынуло ощущение, что там, во тьме, за кругами света от фонарей, кто-то стоит. Невидимый и страшный. Враг.
Тёплые ладони легли ей на плечи, и Бриана чуть не подскочила в страхе, но вспомнила, что сегодня в доме не одна. Она совсем не слышала, как подошёл Сириус. Оказывается, он может ходить совершенно бесшумно. Или же она слишком глубоко погрузилась в себя.
— Что там, Бри?
Проклятье, почему неприятности не могут подождать до утра? Ей хотелось расслабиться хотя бы на минуту, забыть обо всем, поймать момент счастья… Нельзя. Не теперь.
***
Позади что-то загремело, должно быть, каминная заслонка. Сириус резко обернулся. Из камина вылетел Сэм.
— У нас проблемы, — сообщил он деловым тоном.
— Сколько их? — голос Бри сразу стал жёстким и холодным.
— Трое. Алиссия, её брат и сестра. Ломают защиту дома. Скоро войдут. Действуют тихо и наверняка — я их не слышу, только чувствую.
Бриана кивнула:
— И я. Быстро! Уходим.
— План «А»?
— План «А», — она чиркнула спичкой и подожгла тоненькую, неказистого вида свечечку на журнальном столике и произнесла загадочную фразу: — Пока горит свеча.
А потом зачем-то забежала на кухню и отвернула конфорки газовой плиты. Сириус понял: это то, о чем она говорила, — пора уносить ноги. Он не стал тратить время на расспросы. Собственно, бродяге собраться — только подпоясаться. И полминуты не прошло, как он стоял в гостиной, готовый к бегству и любым поворотам судьбы. Бриана выбежала из своей комнаты, одетая в узкие чёрные брюки, чёрную рытого бархата кофту на молнии и сапоги по колено, одним махом набросила на себя куртку. Волосы скрепила в узел. Чтобы за них не схватили, если придётся драться, догадался Сириус.
— Стань у камина, я сейчас, — торопливой скороговоркой проговорила она, сунув Сириусу в руки драгоценные фотоальбомы и проносясь мимо.
В это время из темноты каминного хода выбежали ещё двое — Шейн и какой- то другой человек. Комнату освещал только огонь свечи, и Сириусу никак не удавалось разглядеть незнакомца.
Бриана чуть не из воздуха вытащила крошечный женский декоративный рюкзачок и бросила его в руки тому, второму. Сама она как в танце кружилась по гостиной, что-то хватая набегу. Шейн держал мешок и пытался запихнуть в него кота и собаку. Грей, спросонья ничего не разобравши, дрался не на жизнь, а насмерть. Дейзи скакала вокруг них.
— Слышь, кошак! Хорош драться! — заорал Шейн.
— Ты теряешь время, — негромко и сурово отчитал незнакомец, и Грей вдруг замер и как бы окаменел, а через секунду стал не больше застывшей на полу Дейзи. Шейн без труда сунул обоих в сумку.
Ощутимо запахло газом, Сириус почувствовал, как на миг закружилась голова и перед глазами всё поплыло, и он усилием воли заставил себя остаться в сознании, сосредоточиться. Мужчины уже выбегали через ход. «Портал! Это же портал!» — наконец дошло до него.
Бриана схватила его за руку, и они тоже скользнули в темноту очага. Как издалека послышался треск сбитой с петель двери, а потом, посреди кромешного мрака и свиста ветра, за их спинами расцвёл невероятной яркости ужасающий и невероятно прекрасный огненный цветок. Вопль ярости и боли… А потом тишина и свет.
Они вывалились из камина, вероятно, где-то по другую сторону Вселенной.
