Сыграй на струнах моей свободы

Кларибель Рич, 8 лет назад Я хотела бы запечатлеть в памяти то, чего потом никогда не смогу увидеть. Маму. Такой, какой она была дома – хлопотливую, постоянно что-то напевающую. Переступая порог нашей квартиры, она менялась до неузнаваемости. Все рабочие моменты она оставляла там, где мир знал ее совсем другой. Хотя мне мама нравилась любой, вне зависимости, готовила ли она нам с папой ужин или брала в руки гитару и начинала творить волшебство. — Клари, детка, если будешь так мучить гитару, она обидится и никогда больше не захочет с тобой дружить! – пошутила мама. Я действительно истязала гитару, как только могла. Мозоли на пальцах служили напоминанием о том, какое бесчисленное количество раз я проводила по струнам. Некоторым талант давался с рождения. Такие люди не проводили часы за тренировками и не стирали пальцы в кровь. Однако существовал и другой тип таланта – выработанный потом и бесчисленным количеством упорного и утомительного труда. Я относилась как раз к таким «дарованиям». Когда я впервые провела по струнам, всем вокруг показалось, что гитара молит о помощи и ее срочно нужно отобрать. Однако, я была не намерена сдаваться. Во мне горел тот невероятный максимализм, который позже незаметно, и вроде бы, безвозвратно погас. Я боролась с гитарой так, словно она была диким животным, которого нужно приручить. Мы далеко не сразу поладили, но вспоминая то время, я понимаю – прежняя я была хоть и ниже ростом, но в сотни раз сильнее духом. — Не дави на творца. Возможно мы становимся свидетелями рождения нового хита, – шутливо пожурил маму отец, присевший рядом с чашкой горячего кофе в руках. Я притворно нахмурилась. — Разве ты не говорила, что старание – лучший путь к успеху? — Именно так, – тут же отозвалась мама. — Однако гитара особенный инструмент, детка. – Она пододвинулась ближе и взяла музыкальный инструмент в свои волшебные руки. — Если ты чувствуешь и понимаешь ее, она почувствует и поймет тебя. – Мама провела по струнам, и получившийся звук, в отличие от моего, был похож на мелодию, а не на песню мартовских котов. — Мне никогда не понять ваших философских штучек, — вздохнул папа, делая глоток из чашки. – Возможно, Клари пошла в меня и напрочь лишена слуха? Заметив, как я надула губы, мама поспешила уверить меня в обратном. — Не гитара, так пение. Твой голос прекрасен, малышка. Тут папа спорить не стал. Когда я взглянула на него, он молча поднял вверх большой палец. Мама же вернула мне гитару. Я знала, как дорог был для нее этот инструмент, но она так легко отдавала его на растерзание. Словно все порванные по моей вине струны становились вкладом во что-то большее, чего я пока что не могла понять. — А сейчас мне нужно позвонить Джону, – сообщила мама, поднимаясь с дивана. Джон, худощавый парень не очень-то улыбчивый парень, был маминым агентом. Несмотря на долгое сотрудничество с мамой, он редко появлялся в нашем доме и уж точно не был другом семьи. В общем-то, я знала, какие обязанности он выполнял, но совершенно не знала, какой он человек. Это темное пятно, которое тогда меня совсем не беспокоило, после принесло немало бед… Чарли Эль, 2 года назад Я был слишком взрослым, чтобы из-за развода родителей плакать или кидаться вещами. Они приняли решение, ответственность за которое готовы были нести. Я же был бессилен, раз даже совместное прошлое не заставило их передумать. Мне оставалось только успокаивать маму, обещать, что я-то уж точно не оставлю ее одну. Хотя мое присутствие, похоже, не играло для нее никакой роли. Никогда раньше я не замечал, насколько моя мать была одержима моим отцом. Словно с его уходом для нее погасло солнце. Однако, даже смотря на ее страдания, я не мог с уверенностью сказать, что это была любовь. Во всех выпитых стаканах я видел нездоровую зависимость, даже слабохарактерность. Как бы то ни было, я все равно жалел свою мать, потому что из нас троих происходящее сказывалось больше всего именно на ней. День за днем красота мамы увядала, а взамен ей оставались синяки под глазами и отекшее лицо. Все мои уговоры и попытки выкинуть спиртное не помогали. Она была достаточно самостоятельной, чтобы сходить в магазин и прикупить что-то еще. Все становилось только хуже. Пока, в конце концов, я не начал запирать ее. Мне нужно было учиться, но необходимость уходить из дома, зная, что в любой момент моя мать может попасть в беду, сводила с ума. На лекциях я размышлял о том, насколько самовлюбленным стал, раз не могу бросить учебу. Однако, внутренний голос настойчиво твердил, что я должен показать отцу, что мы прекрасно справляемся и без него. Да, он давал деньги. Достаточно, чтобы ни в чем не нуждаться, но недостаточно, чтобы искупить свой уход. Всякий раз как я отказывался принимать новый конверт, отец пересылал его маме, а та хоть и разыгрывала оскорбленную добродетель, брала деньги не колеблясь. В такие моменты гитара становилась для меня единственным спасением. Отец оставил мне только одно, стоящее внимания наследство – любовь к музыке. Постепенно я начал привыкать к такому образу жизни: к тому, как все вокруг меня становилось менее ярким, но в то же время и менее циничным. Маски были сорваны, никто больше не притворялся порядочным семьянином или счастливой женой. В тот день я получил от отца смс: «Я хотел бы встретиться». Я же полагал, что, один раз уйдя, он мог бы уже не возвращаться. Но он все продолжал сыпать соль на незажившую рану. Я знал, что речь пойдет не о деньгах, ведь совсем недавно он прислал маме кругленькую сумму. Но пусть я и был заинтригован, видеть его лицо мне совсем не хотелось. Тем не менее, я приехал в его офис. Пока лифт медленно поднимал меня на нужный этаж, я размышлял о причинах нашей встречи. Ему нужно было что-то сказать, в то время как я вряд ли мог найти и пары слов. Когда двери лифта открылись и я задумался до такой степени, что даже не поприветствовал секретаршу, а просто прошел мимо нее в кабинет. Он сидел за столом, просматривая какие-то бумаги. Это зрелище вернуло меня в прошлое, заставив остро почувствовать, как далеки мы были от тех прежних отношений отца и сына. — О Чарли, ты пришел! – Мне показалось, что он хотел вскочить с места, но вовремя остановился и просто отложил бумаги в сторону. Молча, я прошел к креслу, тому, что стояло дальше всех. Уверен, он это заметил. — Ты сам меня позвал, – напомнил я, потому что часы вдруг стали тикать чересчур громко. — Да, конечно, – перевел он дыхание. Разве таким я видел его раньше? Он был куда увереннее и хладнокровнее, производил впечатление мужчины, который легко принимал решения и всегда знал, что делать. — Я хотел поговорить вот о чем. Делать паузу после такого предложения было бы глупо, но он замолчал, а мне не очень-то хотелось задавать дополнительные вопросы. Тем не менее, чем дольше мы молчали, тем труднее мне было там находиться, поэтому, я кашлянул, чтобы намекнуть – больше ждать я не намерен. — Я знаю, ты зол… — Совсем необязательно говорить очевидные вещи, – съязвил я. Не могу сказать точно, но, кажется, именно тогда я почувствовал приятный вкус сарказма, который не покидал меня еще очень долго. Как и любому в подобной ситуации, мне казалось, что человек, сделавший так больно мне, должен испытать то же самое. — Я просто хочу это исправить, – попробовал он снова, наконец, посмотрев прямо на меня и улыбнувшись. Ни одна мышца на моем лице не дрогнула в ответ. Я старался его ненавидеть, но в тот момент ненависть была моим спасением. Я не собирался прощать ему все прегрешения. Мне не нравилось это чувство, но раз попробовав, я уже не мог остановиться. Я заходил все дальше в мыслях о том, как он мне неприятен, а все его слова, пусть даже и правдивые, казались раздражающими и бесполезными. — Я хочу пригласить тебя на ужин, чтобы познакомить с… Волна ненависти всколыхнулась во мне, словно море во время шторма. Я стоял на ногах, до того, как понял, что вообще встал. Посмотрев на отца, как на человека, которого готов был убить, я выплюнул наверно самые унизительные и самые ядовитые слова за всю мою жизнь: — Я не собираюсь знакомиться с твоей шлюхой. Он не вытерпел, не стал больше говорить, как сильно сожалеет о случившемся. Вместо этого тоже вскочил, смотря на меня так, словно я оскорбил его до глубины души. Именно этого я и добивался. Так ведь? Ненавидеть его и заставить его ненавидеть меня, разорвать этот круг лицемерия и вечно опущенного в пол взгляда. — Даже если зол, ты не имеешь права, говорить подобное. Он не кричал, но эти слова отпечатались в моей памяти лучше всех, что он говорил до этого. Я задумался, защищал ли он когда-нибудь мою мать с таким же решительным выражением на лице? Конечно же, нет. — Тогда подскажи более правильное название для той, кто спит с женатыми мужиками и уводит их из семьи! – Мне было все равно, что его секретарша, скорее всего, слышит каждое мое слово. Я не намеревался больше приходить сюда, поэтому не скупился в выражениях. Развод босса все равно не остался бы тайной. — Щенок! То, что он все еще считал меня маленьким, бесило еще больше. Я был достаточно взрослым, чтобы понять: мой отец – кобель, неспособный сохранить верность жене. Не знаю, откуда во мне взялась такая стойкость. Все-таки злость делала из нас совсем других людей. Я уже не был парнем, который видел в отце бога, я сам становился дьяволом. — Пф, – вырвалось у меня. — Ты ведь сам знаешь, что ничего не выйдет. – Он не стал отвечать. Мне же хотелось высказать все, что жгло изнутри и просто уйти. — Чего ради ты вообще стараешься? Я ничего не забуду, – Я снова дал отцу шанс ответить, но он лишь выдохнул и поправил галстук. — Я считал тебя настоящим мужиком, пока ты не показал свое истинное лицо. И после этого ты надеешься, что я буду улыбаться и твердить, что все хорошо? Видел, что происходит с мамой? Именно из-за того, что мне приходится проживать каждый день, я никогда тебя не прощу. «Никогда», «ни за что», «ненавижу». Эти слова люди произносят, совсем не задумываясь об их значении. А ведь это очень страшные слова. Они несут в себе безысходность и умирающую надежду на лучшее. В тот день я произносил эти слова с легкостью, но клянусь, они казались мне самыми подходящими из всех возможных. Я не знал, чего именно хотел от него. Просто мечтал, чтобы все встало на свои места. Оглядываясь назад, я понимаю, что вел себя совсем не по-мужски, но, выпади мне еще один шанс, я поступил бы точно также. Потому что я искал того, кто примет мою боль и безысходность на себя. Лучшего варианта, чем собственный отец, у меня не нашлось. Обдумывая позже все сказанное и все, о чем мы умолчали, я понимал – это совсем не приносило мне удовлетворения. Осознание того, что гнев во мне не утихает, сжигало меня изнутри. Я уже не вспоминал о прошлом. Как не парадоксально, хорошее не отпечатывалось в памяти так же отчетливо, как плохое, а если и всплывало, то лишь как предпосылка к пониманию – такого больше не будет. Миллион миллиардов чувств скатывались в какой-то серый комок внутри меня, и я уже не мог разграничить, где кончалось одно и начиналось другое. Говорят, можно смириться с чем угодно, но я, видимо, оказался редким исключением из правил… Наши дни Этим утром Кларибель знала, что проснется не дома, так что открыв глаза, уже не удивлялась, что видит ту самую комнату, в которой ей пришлось когда-то ночевать. Клари потянулась, прислушиваясь к царившей в квартире тишине. А ведь перед тем, как лечь спать, она успела поспорить с Элем. Ее смущало то, что он уступил ей кровать, когда сам, возможно, собирался устроиться на кухне. Однако квартира оказалась не такой маленькой, как полагала Кларибель. В ней была еще одна спальня, в которую Эль запретил заходить под страхом немедленной смерти. Честно говоря, ей было любопытно посмотреть на что похожа комната Чарли Эля. Напоминала ли она хоть сколько-нибудь ту, в которой спала она сама? Клари, задумавшись, уставилась в потолок. Возможно, Эль никогда не открывал шторы, и это делало его логово таинственным и страшным. Что ж, поставить только гроб по середине и получилось бы жилище для парня, который порой злится так, что мог с легкостью не отражаться в зеркале. Клари усмехнулась нелепости собственных мыслей и присела. Чарли даже одолжил ей футболку, потому что спать в одежде было не очень-то гигиенично. Только теперь осознание того, что она находилась в квартире парня, а самое главное – не ночевала дома, давалось малышке Кларибель с трудом. Возможно, магия ночи безвозвратно испарилась, и пришла пора посмотреть правде в глаза – рано или поздно она должна будет вернуться. Хотя бы для того, чтобы принять душ. Уговорив себя отложить хмурые мысли на потом, Клари поднялась на ноги. Она уже хотела выйти из комнаты, когда поняла, что футболка Эля хоть и была большой, едва ли что-то прикрывала. Посмотрев на свои голые ноги и порассуждав еще секунду, она стянула с кровати одеяло и с чувством дежавю закуталась в него. На часах было всего девять утра, так что Клари не сомневалась, что Эль еще спит. Крадучись, словно вор, она пробралась в единственную комнату, которая была ей уже знакома – кухню Чарли Эля. Она хотела выпить воды, но постояв минуту посреди комнаты, решила, что Чарли заслужил благодарность. Хотя бы за то, что не оставил ее спать на улице. Она прошлепала в угол, стараясь не запнуться об волочащееся следом одеяло. Придерживая его одной рукой, другой она открыла холодильник и еле сдержала вздох досады. Похоже, верхом ее благодарности могла стать лишь простая яичница, ибо кроме яиц ничего найти не удалось. Как Чарли выживал, когда у него в холодильнике мышь повесилась? Разве это нормально – не иметь в доме даже малюсенького куска мяса, при условии, что она-то видела с каким удовольствием он уплетал бифштексы в кафе тети Молли. Размышляя над этим, она вытащила контейнер с яйцами и поплелась к плите. Что ж, яичница и кофе не такой уж плохой вариант. Кларибель давно уже не готовила для кого-то. Раньше она часто помогала маме на кухне, но теперь у них в доме появилась кухарка. Отец лишил Клари даже такого маленького способа оставаться независимой. Чтобы отвлечься, Клари начала бурчать под нос любимую песню, попутно разыскивая сковороду, соль и хлеб. Последнего, кстати, не оказалось. Зато кофе она нашла очень быстро, а что может быть лучше чашечки кофе с утра? Единственное, что мешало ей увлечься процессом полностью, было постоянно соскальзывающее одеяло. Устав снова и снова поправлять его, Клари мысленно сослалась на то, что все равно услышит, когда Эль проснется и запросто успеет спрятать от него свои голые ступни. Поэтому со спокойной душой бросила одеяло на стул. Мурча под нос песню, она поставила кофе вариться и уже начала разбивать последнее яйцо, когда неловко повернувшись, заставила контейнер с остальными с грохотом свалиться на пол. Повезло еще, что контейнер был закрыт, и получившееся месиво осталось внутри. Замерев в довольно нелепой позе и зажмурившись, словно это могло спасти ситуацию, Клари прислушалась. В квартире по-прежнему стояла мертвая тишина. Облегченно выдохнув, она подняла контейнер и снова подошла к плите. — Ты хуже любого будильника, страшилка. Клари испуганно взвизгнула и выронила лопатку, которой собиралась размешать яйца. Та, грациозно спикировав, свалилась как раз к ногам полуголого и заспанного Чарли Эля. О Господи, Клари знала, что таращится на него, как последняя дура, но ей понадобилось какое-то время, чтобы придумать себе оправдание. — Я разбила твои яйца, – вырвалось у нее. Что ж, хотя бы теперь он будет точно уверен, что она не отличается умом и сообразительностью. Пару раз моргнув и оторвав наконец взгляд от пупка Чарли, Клари поспешила добавить: — Я хотела отблагодарить тебя за то, что приютила, но в твоем холодильнике любая еда покажется роскошью... Он медленно наклонился и поднял лопатку, а затем так же медленно подошел к Кларибель и протянул ей кухонную утварь. Молчаливый Эль пугал даже больше вечно острящего, поэтому Клари настороженно следила за его действиями. Однако, Эль похоже, как всегда, чувствовал себя в своей тарелке и, указав взглядом на плиту, хрипло произнес: — Они сгорят. Спохватившись, Клари кинулась спасать свой кулинарный шедевр, но уже стало понятно, – первое впечатление о ее стряпне безвозвратно испорчено. Поморщившись, она отключила плиту и, оглянувшись на Эля через плечо, робко спросила: — Ты же все равно предпочитаешь простой кофе по утрам? Чарли еле сдержался, чтобы не засмеяться. Она выглядела так нелепо… и так привлекательно. Кларибель Рич распыляла по его кухне флюиды тепла и уюта. Это его пугало. Пугало до чертиков. Он не мог понять, чего хотел больше – любоваться ей, такой соблазнительной и совершенно забывшей о длине футболки или же прогнать, не позволив пробудить в нем даже намека на интерес… любой интерес в ее сторону. Чарли молча прошелся взглядом по ее обнаженным ногам и впервые подумал о Кларибель Рич как о девушке, а не бесполом существе, скрашивающим его дни. Эти мысли вывели его из себя. Они были бесполезными и глупыми, ведь он прекрасно знал, к чему они могли привести – к тупику, в который он потом будет биться лбом, стараясь что-то поменять. Реальность такова, что даже если их миры и столкнулись, они также легко могли и разойтись. Он резко поднялся с места, как раз в тот момент, когда Кларибель повернулась, держа в руках чашку кофе. Она удивленно посмотрела на его сдвинутые брови, скорее всего, решив, что он злится из-за разбитых яиц. — Я… – заикнулась Клари, но Чарли не предоставил ей возможности договорить. Выхватив кружку с дымящимся кофе, он отчеканил: — Собирайся, Уилл скоро приедет за машиной, так что сможет отвезти тебя в универ. В последнее время жизнь Кларибель крутилась уж точно не вокруг учебы, так что разговоры об универе будто бы вернули ее к реальности. Однако она не успела и слова сказать, как Эль покинул кухню. С тоской взглянув на сковороду с подгоревшим кулинарным шедевром, девушка фыркнула. Все-таки удача в это утро оказалась не на ее стороне. Клари понимала, что не станет уговаривать Чарли рассказать, какие тучи на этот раз сгустились над его длинной шевелюрой. Настроение Эля всегда было непредсказуемым. Поправив футболку, Клари решила отложить беседу с Элем, пока буря не утихнет. Вместо этого она вернулась в спальню и начала собираться. В тот момент, когда Кларибель натягивала джинсы, ей позвонила Черри. Стоило только принять вызов, как подруга разразилась громкими проклятьями. — Клари! Ты где? Ты вообще жива?! Отодвинув трубку на приличное расстояние от барабанных перепонок, Клари ответила: — В целости и сохранности… — Ты что, маленькая задница, ушла из дома? Клари нахмурилась. Черри не могла об этом знать. Только если… — Отец приезжал? — Конечно, приезжал, и скажу тебе, поставил меня в тупик. Я-то думала, ты дома, а ты… – Долгая пауза позволила Кларибель представить, как винтики в сумасшедшей голове ее подруги стали, поскрипывая, крутиться. — Стоп, а где ты тогда ночевала? Сняла номер в отеле? Почему не приехала ко мне? Остановить трескотню Черри было нелегко, но за долгие годы дружбы Клари уже овладела этим механизмом. — На отель у меня нет денег, но не переживай, я не спала на улице, – и не давая подруге возможности снова затарахтеть, как пулеметчик, она добавила: — Тебе не позвонила, потому что прекрасно знала, – утром меня будут искать именно у тебя, а я не очень-то хочу, чтобы меня нашли. — Кларибель Рич, если думаешь, что отделаешься парочкой общих фраз, то ты плохо меня знаешь… – начала возмущенно Черри, но Кларибель поспешила ее прервать: — Давай встретимся в главном корпусе и все спокойно обсудим? Черри не стала спорить, поэтому Клари попрощалась и положила трубку. Она подозревала, что подруга четвертует ее, когда узнает, что она задумала. Но немного покипятившись, обязательно все поймет. Уилл приехал как раз в тот момент, когда они выходили из дома. Он ловко слез с байка и бросил Элю ключи, получив свои тем же способом. Клари закатила глаза. Мальчишки. — Как ночка после танцев на барной стойке? – улыбнулся друг Чарли. — Спала, как убитая, – честно ответила Кларибель, потому что ни капли не стыдилась вчерашнего. Уилл повернулся к Элю, который уже успел залезть на байк и держал наготове шлем. — Предоставил Кларибель шанс добираться до универа самой? — А ты на что? – даже не взглянув на них, отозвался Эль. — Я скорее всего не доживу до того дня, когда услышу от тебя «пожалуйста», – фыркнул Уилл, не особо обижаясь на холодность Чарли. Клари присмотрелась к Элю. Тот казался еще серьезнее и мрачнее, чем обычно. Хотя он никогда не отличался особой жизнерадостностью, интуиция подсказывала Кларибель – что-то было не так. Она уже открыла рот, чтобы спросить, все ли у него в порядке, когда Эль резким движением нацепил шлем, завел мотор и, отсалютовав, уехал. Проводив его удаляющуюся фигуру растерянным взглядом, Клари громко выдохнула. — Он та еще задница, верно? – шутливо заметил Уилл. Стоило бы радоваться, с Уиллом уж точно было куда проще. Еще раз посмотрев вслед уже скрывшемуся из виду байку, Клари молча кивнула. — Не обращай внимания, таракашки в голове Чарли Эля живут по собственным правилам. Клари усмехалась, и Уилл жестом пригласил ее пройти к машине и даже открыл для нее дверцу. Когда они оба пристегнулись, Клари все-таки решилась начать: — Могу я тебя кое о чем попросить? Уилл бросил на нее быстрый взгляд, который было трудно прочитать. — Зависит от того, смогу ли я тебе это дать, – наконец, ответил он, поворачивая ключ в замке зажигания. — Хотя ты вроде не из тех, кто просит звезду с неба или дорогой лимузин покататься. — Нет, – протянула Клари, оценив его остроту. — Я просто хотела бы заехать кое-куда перед университетом. Уилл посмотрел на часы и хмыкнул: — Мы все равно опаздываем, так почему бы не прогулять первую пару? Адрес? Кларибель знала, что сейчас лучшее время, чтобы забрать хоть что-то из вещей. Отец, скорее всего, не посчитал нужным отменять встречи из-за исчезновения дочери. Она знала это наверняка, потому что даже после того, как не обнаружил беглянку у лучшей подруги, так ни разу ей и не позвонил. Значит, она недооценила масштабы бедствия. Отец проверял ее на прочность, ожидая, когда же она прогнется и согласится на все правила, которые он только мог сочинить. Однако в голове Клари уже зародился сумасшедший план, который она надеялась исполнить. Поэтому, когда Уилл подвез ее к дому, она попросила немного подождать и поспешила наверх. Внутри ничего не изменилось. Хотя, что она ожидала увидеть? Ее вещи, стопкой сложенные у порога? Отец никогда бы не устроил подобных сцен, горячим выяснениям отношений он предпочитал холодное методичное поигрывание на нервах. Клари намеревалась забрать только новые покупки, поскольку старый гардероб вызывал у нее тошноту. Отец не убрал ее пакеты, и, скорее всего, даже не заглянул в них, поскольку они так и стояли в углу гостиной. Было ли ему вообще интересно, что ей нравится? Но отогнав эти мысли, она схватила пакеты и прошла в свою комнату, чтобы закинуть в них еще несколько необходимых вещей. Кларибель никогда и помыслить не могла, что будет вот так сбегать – лишь бы не заметили в собственном доме. Однако девушка продолжала верить, что все к лучшему, иначе ей пришлось бы отказаться от своей мечты. Опять. Уилл встретил ее вопросительно приподнятыми бровями. Скорее всего, она и правда выглядела так, будто собралась открыть собственный бутик. Уилл помог ей утрамбовать все на заднем сидении и не удержался от вопроса: — Ты собираешься жить у Чарли? Уилл был достаточно проницателен. Он избегал лишних разговоров, но умело подмечал детали. Слишком умно для того, кто связался с Элем. — Думаю, попросить приюта, – честно призналась Клари. Смысла увиливать все равно не было. — Можно сказать, что я… бездомная. Уилл так вытаращил глаза, словно она призналась, что убила человека. — Погоди-ка, но эти вещи, а этот дом… – Он указал на здание за спиной. Строение действительно было не из дешевых и надписи на пакетах Клари были, скорее всего, именами дорогих модельеров, но она планировала больше не брать у отца деньги. Стоило как можно скорее устроиться на подработку. — Прошу, не спрашивай, – взмолилась Клари, потому что не хотела вспоминать все то, от чего бежала. — Окей, но имей ввиду, тебе придется постараться. Они вернулись в машину, и пока Клари молча пристегивала ремень безопасности, Уилл продолжил: — Чарли не будет в восторге, когда ты вернешься к его двери с вещами. Клари и сама знала, что Эль от счастья светиться не станет, но она уповала на его сострадание и сознательность или на что-то еще… У нее попросту не было других вариантов: либо Эль, либо ничего. — Погоди, – Уилл выудил из бардачка записную книжку, вырвал листок и, настрочив что-то, протянул записку Клари. — Возьми мой номер на всякий пожарный. Если Эль не смилостивится, переночуешь у меня. Клари посмотрела на написанные мелким почерком цифры и благодарно улыбнулась. Она не собиралась звонить Уиллу, но оценила проявленное к ней сочувствие. *** Черри разорялась в проклятьях уже около получаса, и Клари не спешила ее останавливать. Она знала, что собиралась совершить настоящее сумасшествие, но назад дороги уже не было. Встань мир вверх тормашками, она все равно сделала бы то, что задумала. — Ты, похоже, рехнулась, – выдохнула Черри, видимо уставшая бесцельно поливать грязью Чарли Эля, — В самом деле, спятила? Клари еле сдержала улыбку. То, что Черри принимала так близко к сердцу ее проблемы, делало ее невероятно счастливой. Что было глупо в сложившейся ситуации. — Возможно, – скованно пожала плечами Кларибель. — Уверена, со стороны так и выглядит. Черри, наконец, присела рядом, выдохнула и пристально посмотрела на подругу. — Тебе идет не серая одежда. Но меня бесит, что все эти изменения происходят благодаря Элю. Помолчав немного, Черри сделала то, что подобало подруге – поддержала Клари в ее сумасшествиях. — У тебя же будет отдельная комната? — Он еще даже не разрешил мне там жить, так что ты зря паникуешь, – улыбнулась Клари, в тайне надеясь, что Эль все-таки смилостивится над ней…