Взгляд с другой стороны

What do you foresee in you own world? Is it another friend to lose? Clean up the debris and tie the noose. Do I annoy the worst of you?

— Что ты делаешь? — вырвала его из раздумий Айрис. Северус повернул голову в сторону ведьмы, которая надевала плащ, ведь сегодня погода оказалась дождливой, после чего вернул свой взгляд на котел с зельем. Точнее, на пустой котел, в который всматривался уже пять минут. Он даже успел подсчитать двенадцать трещин, и где-то на затворках разума решил выбросить этот котел. Все его мысли были далеко от пустого котла, рядом с другой ведьмой, которая на данный момент готовила себе чай на его кухне. Сегодня Фрейя превзошла саму себя: придя к нему в облегающих джинсах и белом топе, она вызвала целый взрыв в голове бедного зельевара. За неделю после того, как он наконец осознал, что за неподдельные чувства завладели его разумом, Снейп успел перечитать дневник одного из Малфоев, который описывал в подробностях, как именно Клаус Майклсон расправлялся с парнями сестры. И всю эту неделю он пытался понять стоит ли это того. Выступать против такого могущественного существа Северусу хотелось меньше всего, учитывая еще то, что рядом с ним окажутся остальные Майклсоны. Шансов на выживание в таком случае, у него оставалось слишком мало. Только вот чувства с каждым днем становились сильнее, и появлялась непонятно откуда возникшая смелость, подпитанная желанием поцеловать одну ведьму, образ которой проник в его сны. — Думаю, — ответил он Айрис, немного ей даже завидуя. У нее и Финна не было никаких препятствий. То ли это из-за того, что Айрис много лет работала вместе с Элайджей, то ли из-за того, что к избранницам братьев Клаус относился попроще, но гибрид никак не выразил недовольство приближающейся свадьбой, о которой каждый день говорила ему Фрейя. Темнокожая ведьма хмыкнула, покачала головой и, попрощавшись с профессором Хогвартса, вышла из его дома. Вскоре его одиночество было нарушено Фрейей, которая со стуком поставила перед ним кружку чая. — Пей давай, я что, зря старалась? — выгнула ведьма бровь, и Северус улыбнулся, глядя в синие глаза. Он молча кивнул в благодарность и сделал пару глотков, удивляясь тому, как она сумела приготовить его любимый чай. В последний раз он пил такой чай, когда ему было четырнадцать, и готовила его Эйлин Снейп. Как бы Северус не пытался повторить такой вкус в последующих приготовлениях, у него не получалось. Фрейя, тем временем, встала на табуретку, пытаясь достать одно из зелий. Позже Северус спрашивал самого себя: было ли это так задумано изначально, или же она просто забыла о том, что зелье можно было призвать магией? Однако, история не знала сослагательного наклонения, и старая табуретка подкосилась, когда одна из ножек треснула и сломалась. Ведьма вскрикнула от удивления, не успев схватиться за полку, и полетела на пол, но Северус резко оказался рядом, ловя ведьму почти прямо у пола. Она по инерции схватилась руками за его шею, и ее лицо оказалось в одном сантиметре от лица самого Северуса, и именно в этот момент весь страх перед угрозой в виде брата этой ведьмы улетучился и исчез в далеком направлении, сменяясь твердой убежденностью. Они не поняли, кто был инициатором. Не запомнили, кто первый наклонился еще ближе, но оба после были уверены: это был один из их счастливых дней, которые они будут вспоминать еще очень долго. Когда Айрис зашла за забытой сумкой, то увидела уже не скучающего зельевара, а двух целующихся людей. Округлив глаза и весело улыбнувшись, она тихо вышла, разумно предполагая, что за сумкой может зайти позже, а Северус и Фрейя, наслаждаясь долгожданным моментом, даже не заметили ее присутствия.

***

— Что будем в школе делать? — откинувшись на кровать, спросил Драко, глядя на читающего Гарри в гостиной Блек-хауса. — О чем ты? — нахмурилась Хоуп, оторвавшись от фирменного чая Кричера. Старый домовик был вне себя от радости, когда Сириус представил четверых подростков как своих гостей, после чего совсем с ума сошел и стал предлагать чай и сладости каждые десять минут. За два дня Хоуп не отказалась ни от одной кружки чая, от чего Драко постоянно смеялся. — Мы поступаем на пятый курс, — словно эта фраза все объясняет, ответил Малфой. — Ничего не поняла, — оторвалась от газеты Гермиона. — Он имеет ввиду то, что Максимилиан Арден, который был неофициальным лидером факультета, выпустился, и сейчас будут такие же неофициальные выборы нового неофициального лидера, — не отрываясь от чтива, ответил девушкам Гарри, который о лидере узнал еще на втором курсе. — А, — глубокомысленно сказала Гермиона и вернулась к газете. — Это все, что ты скажешь? — поднял брови Драко. — А что тут еще говорить? — удивилась Лейстрендж. — У нас несколько кандидатов. С шестого курса — Эдан Розье, а потом ты и Гарри. Все. — Вычеркни меня из этого списка, — махнул рукой Драко. — От чистого сердца отдаю свой голос за Гарри. — А спросить у Гарри, хочет ли он в этом участвовать, вы не хотите? — с сарказмом спросил друзей Гарри и, увидев их улыбки, покачал головой. — Да ну вас. Пойду составлять новый список заклинаний для нашего клуба. Гермиона, составишь компанию? — Конечно, — кивнула девушка. — Еще надо составить новые расписания для каждого, у нас ведь еще СОВы в этом году, а у близнецов вообще ЖАБА! — Как же обрадуются близнецы, когда узнают, что у них новое расписание… — протянул Драко, глядя как Гермиона и Гарри исчезают на лестнице. — От радости до потолка запрыгают, — согласилась с ним Хоуп и взяла еще одно пирожное. — Гермиона, не забудь, что они играют в квиддич! Со стороны лестницы даже на первый этаж послышался громкий вздох мисс Лейстрендж, которая квиддич не переваривала, и звонкий смех Гарри, который любил летать на метле, но в команду идти отказался, чем очень сильно расстроил капитана команды Слизерина — Маркуса Флинта. — Да хватит есть их! — возмутился Драко, когда Майклсон взяла очередное печенье. — Иначе твой пуффендуец на тебя в новом году даже не посмотрит! — Во-первых, — развернулась лицом к Драко Хоуп со злыми искрами в глазах. — Откуда ты знаешь про Седрика? И, во-вторых, ты только что сказал, что я толстая?! — Только намекнул, — подмигнул ей Драко и перепрыгнул через стол, уклоняясь от невербального заклинания, сорвавшегося с ладони Майклсон. — Я тебя убью, Малфой! Блондин рассмеялся и выбежал из гостиной, чуть не врезавшись в Сириуса. Блэк отошел на пару шагов, а потом рассмеялся следом, глядя как Хоуп бежит за удаляющимся Драко, шипя под нос угрозы на парселтанге. — У нас есть тренировочный зал! — прокричал им вслед Сириус. — Сири, не кричи, сын спит, — прошипела ему на ухо внезапно возникшая рядом Марлин. Одна старая дама, нарисованная на картине, которая висела прямо над уже целующимися Сириусом и Марлин, вдруг молчаливо улыбнулась и смахнула с щеки ненастоящую слезу. Она много лет жила одна в этом древнем доме, наблюдая, как пауки начинают плести свои паутины, а разная нечисть находит здесь свой приют. Она не дожила до того момента, когда могла бы по-настоящему сама увидеть, как резко исчезли паутины, а непрошенные гости были уничтожены. Но слепок души, заключенный в магическом портрете Вальбурги Блэк чувствовал тепло, словно был живым. Драко Малфой выдохся на пятом этаже, когда Хоуп со смехом повалила его на персидский ковер в его комнате. После того, как они отсмеялись, девушка принялась рассказывать другу о своих переживаниях по поводу Седрика, а именно о том, что боится рассказывать родителям о появлении у нее симпатии. Истории о том, как расправлялся Клаус Майклсон с ухажерами младшей сестры были свежи в памяти юной ведьмы. Малфой очень сильно задумался, а потом принялся уговаривать Хоуп рассказать обо всем Гарри. На его предложение Хоуп выкрикнула: — Ты с ума сошел?! Он же копия моего отца в таких случаях! — В первую очередь, он — твой брат. В это же время сам Седрик Диггори, не зная, что стал объектом спора двух друзей, с улыбкой писал письмо, иногда бросая взгляд на колдофото, сделанное одним гриффиндорцем. На нем слизеринка поправляла волосы, сидя в библиотеке рядом с братом. Колин Криви, ярый фанат Гарри Поттера, фотографировал своего кумира чуть ли не каждую секунду, но Седрика волновал отнюдь не сам Герой магической Британии, а его сестра. Хоуп на этом снимке выглядела чудесно: как всегда идеально выглаженная форма, сидящая на девушке настолько великолепно, что, казалось, была сшита именно для нее. Волосы длинной до лопаток были распущены, а в ярких зеленых глазах играли искры веселья. Девушка что-то время от времени шептала своему брату, из-за чего Гарри закатывал глаза и ухмылялся. Дописав последнюю строчку, Седрик с волнением взял снимок в руки и еще более радостно улыбнулся. В сердце молодого парня рождалось что-то сильное, что-то чудесное, и от отголосков этого светлого чувства ему хотелось летать. Алисия Диггори, заглянув в комнату сына, молча улыбнулась, подумав, что ее мальчик уже вырос. Она еще не знала, что в сердце сына рождаются чувства к дочери самого опасного существа на этой планете. — Гарри, — Хоуп зашла внутрь библиотеки, настроенная на серьезный разговор с братом после долгого обсуждения с Драко. Малфой всеми силами уговаривал Майклсон поговорить с братом, пока сам Гарри не догадался обо всем. Слишком хорошо было видно, каким взглядом смотрела на стол Пуффендуя Хоуп в конце четвертого курса, а уж на пятом, по мнению Драко, Хоуп точно спалится. Лучше всего самой рассказать обо всем Гарри, чем потом он узнает от кого-то другого. Услышав все аргументы друга, ведьма сразу же их всех опровергла, только потом наплевала на собственные суждения и пошла в сторону библиотеки. В конце концов, Гарри — ее брат, а значит, он просто обязан ее поддержать. По крайней мере, она на это надеялась. — Да? — старший брат отвлекся от каталога книг библиотеки Блэков, повернувшись к сестре. — Нам надо поговорить. Гермиона, услышав в голосе подруги нотки переживания и тревоги, сразу же поняла, о чем именно Хоуп решила поговорить, и вышла из библиотеки, столкнувшись нос к носу со своим собственным кузеном. — Это ты ее надоумил? — строго спросила она Малфоя. Тот фыркнул, покачав головой. Лейстрендж тихо вздохнула и кинула печальный взгляд на закрытую дверь библиотеки, в душе надеясь, что Гарри не будет таким же помешанным на безопасности, как его дядя.

***

Клаус Майклсон с подозрением смотрел на свою старшую сестру, которая пила уже пятую чашку зеленого чая, подаренного им Северусом Снейпом, и вдыхала запах жасмина, исходящего от чашки. Ведьма сидела на подоконнике, мечтательно рассматривая небо. Кэролайн только покачала головой, когда поймала взгляд мужа, и Клаус недовольно цокнул, сделав себе пометку в голове поговорить с Фрейей, а Элайджа тихо усмехнулся — возможно, в этот раз они обойдутся без убийств претендентов на сердце сестры. Старший Майклсон уже догадался, о ком мечтала Фрейя чуть ли не каждый день. Отложив книгу, вампир вышел из дома и просканировал двор взглядом. Интуиция шептала о том, что что-то произойдет, и внутренне он был рад, что дети сейчас находились в гостях у Сириуса. Единственный ребенок, который остался дома, это Виктория. Кол и Давина решили остаться здесь, под защитой миллиарда заклинаний, чем уезжать на континент, как предлагала Ребекка. Самой Ребекке тоже пришлось остаться в Лондоне, как и Марселю. Выйдя за территорию дома он почувствовал взгляд и, не оглядываясь пошел прямо, напрягая слух. Когда он свернул за поворот, то услышал стремительно приближающиеся шаги вампира. Резко обернувшись, он поймал того, кто следил за ним, и, схватив за шею, прижал к стенке. Увидев лицо следившего, Элайджа ни капли не удивился — он уже видел ее всего пару дней назад, когда проводил время с сыном. — И что ты тут делаешь? — безэмоционально спросил вампир. Темнокожая женщина усмехнулась в ответ на его вопрос, даже не пытаясь выбраться из мертвой хватки. Она лишь приподняла голову вверх и тихо ответила с американским акцентом: — Значит слухи о том, что вся семья Майклсонов зарыла топор войны не ложь? — Здесь вопросы задаю я. Элайджа резко развернулся и бросил вампиршу в стенку напротив, но она, ни капли не удивившись, тут же поднялась и набросилась в ответ. Поставив блок и схватив ее за руку, Элайджа приложил достаточно сил, чтобы сломать ей правую руку и оттолкнуть на асфальт. — А ты все также дружелюбен. Ее губы расцвели в подобие улыбки, когда она облокотилась на локоть не сломанной руки, ни капли не показав, что перелом ей как-то мешает и приносит дискомфорт. Элайджа окинул женщину странным взглядом, вспомнив их знакомство. — Я был очень даже дружелюбен, когда спас тебя от людей, которые собирались тебя сжечь. — После чего бросил и меня и всех остальных на растерзание Майкла! — прорычала женщина, ставя кости в руке на место и снова набрасываясь на первородного, пытаясь опрокинуть его на землю. В этот раз Элайджа не ставил блок, а отошел на полшага в сторону, ловя вампиршу за талию и прокручивая по воздуху и снова направляя в сторону стены. Ударившись об камень затылком, она зашипела и зло посмотрела на Майклсона. Элайджа продолжал безучастно смотреть на нее, никак не реагируя на злое шипение и яд в ее словах. — Я уговаривал тебя отправиться со мной и предупредил об опасности. Ты сама решила остаться в городе и ни слова не сказала о Майкле остальным, — также безэмоционально ответил Элайджа, резко приблизившись к вампирше и втыкая ей в плечо ветку дерева, до этого лежавшую на земле. От неожиданной боли она вскрикнула и откинула голову, опять ударясь затылком о кирпич. — Помимо этого, ты связалась с Тристаном, который мечтает убить меня и мою семью. Как думаешь, как это называется? — Он спас мне жизнь, — она предприняла попытку оттолкнуть вампира и вытащить ветку, которая причиняла ей боль, но Элайджа был сильнее и удерживал ее на месте. — Если бы ты сразу послушала меня и сделала бы так, как говорил я, то тебя даже спасать не пришлось бы, — с ничего не выражающим лицом Майклсон прокрутил ветку в плече вампирши, отчего она зашипела сильнее прежнего и зажмурила глаза. — Но ты возомнила себя не пойми кем, а потом и вовсе предала, настроив все наше сообщество против меня и превратив его в культ эго-маниакальных социопатов. — Мы лишь стали теми, какими должны быть, — тихо ответила вампирша, больше не предпринимая попыток освободится. Против ее воли перед глазами заплясали картинки прошлого, начиная со знакомства с Элайджей, который просто появился посреди разрушенного дома, а после спас ее от злых и настоенных на убийство людей, которые когда-то были ей родными людьми и друзьями, и заканчивая появлением Майкла, который убил большую часть ордена, а саму Аю спас Тристан де-Мартель. Много веков именно его она благодарила за спасение, но сейчас сам собой возник вопрос: что было бы, если бы она тогда сделала, как говорил Элайджа? — Чушь, — односложно ответил вампир и наконец отпустил вампиршу, отбросив ее в сторону и вытянув ветку из ее плеча, которую тоже тотчас бросил на землю. — Вы отвергли все, что я построил и хотел сделать. Я создавал общество умных людей, а вы превратились в диких зверей, которые не видят ничего, кроме своей выгоды. И не чувствуют ничего, кроме жажды крови. Вампирша поднялась с земли и резко выдохнула. Рана на плече затянулась, словно ее не было, и лишь дырка в блузке говорила о том, что ветка дерева была в ее теле. Она посмотрела на вампира, который когда-то был ей дорог. — Что ты здесь делаешь, Ая? — повторил свой вопрос Элайджа. — По тебе соскучились, — сквозь зубы прорычала она в ответ. Элайджа за секунду оказался рядом с ней и снова схватил за шею: — Попробуй еще раз, пока ветка не оказалась в твоем сердце, а не в плече, — глядя ей в глаза произнес спокойно Элайджа, и лишь внутри он чувствовал грусть и тоску. Ая Эль-Рашид была его протеже, второй рукой. Той, которая вместе с ним создавала Неясытей, новое общество, которое должно было создать новое будущее, лучшее, чем прежнее. Она была умна и смела, отличаясь от других. Но даже она не смогла пройти мимо загадочного гостя их деревни, который заинтересовавшись девушкой обратил ее в вампира и исчез на следующий день. Ая, как и любой другой новообращенный вампир, не смогла сдержать жажду и убила всю свою семью. Когда жители ее деревни сложила два плюс два, то попытались убить девушку, но Элайджа оказался рядом очень вовремя, спасая ее от самосуда. Она была первой, кого Элайджа учил быть вампиром, поддерживал и успокаивал, когда у нее случались истерики по поводу убийства собственной семьи. Однако, несмотря на все, что они прошли вместе, Ая выбрала совсем другой путь. За маской хладнокровия и спокойствия Элайджа скрывал боль, причиненную ему вампиром, от которого от никогда не ожидал предательства. — Я жду, — не отпуская ее повторил Элайджа. Он не знал, что на одну секунду в его глазах промелькнули все его мысли, и Ая уловила этот момент. За одну секунду она сама почувствовала разъедающую внутри пустоту, крик души о том, что она завернула не туда, куда хотела изначально, и внезапно усомнилась в построенном ранее плане, который предполагал похищение первородного вампира. Заметив на стене тень за спиной Элайджи, она закусила губу. Оставалась минута на раздумья, а она понятия не имела, что делать. Еще раз посмотрев в глаза своего сира — а, как оказалось, вампир, обративший ее был когда-то обращен самим Элайджей — она в уме подсчитала все «за» и «против». Казалось, время замедлилось, давая ей еще пару секунд, чтобы принять решение. Она не знала, что в уголках глаз появились слезы. Не почувствовала, что сама перестала вырываться из хватки Элайджи, чем вызвала его удивление. Они застыли в темном переулке: первородный вампир ждал ответа, а Ая пыталась понять, что же все-таки для нее важнее. — Сзади тебя Тристан, — выпалила вампирша, передумав идти по плану. Де-Мартель, который действительно был сзади Элайджи, выругался и попытался исчезнуть, но Элайджа был быстрее и успел его поймать. Послышался треск ломающихся шейных позвонков, и вампир упал на асфальт. — Почему ты мне не сломал шею? — внезапно удивилась Ая. Элайджа молча посмотрел на, в прошлом, свою протеже и, подняв тело Тристана, жестом велел идти ей следом. Ая еще минуту постояла возле стены, наблюдая за уходящим первородным, а потом все-таки его догнала. Чем она руководствовалась, когда пошла против плана Тристана, вампирша сама не знала, но была уверена в одном — она впервые за триста лет сделала что-то правильное.